Текст книги "Жизнь мальчишки (др. перевод)"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Некоторое время я пристально разглядывал незнакомого мальчика. Заметив, что на него смотрят, он ссутулился и весь как-то сжался, но тоже взглянул на меня в ответ, потом подпер подбородок рукой, поставив локоть на колено. Пожав плечами, я повернулся к Джонни и Дэви Рэю спиной и двинулся к незнакомцу. Заметив, что я иду именно к нему, тот моментально вскочил со скамьи и приготовился дать тягу.

– Что это ты здесь делаешь? – крикнул я ему. Мальчик ничего не ответил. Он просто стоял и смотрел на меня, я мог дать голову на отсечение, что в тот миг он решал одну-единственную задачу – оставаться на месте или немедленно удирать.

Я подошел почти вплотную. Я видел его впервые; у мальчика были коротко стриженные каштановые волосы с непослушным вихром надо лбом слева. Кроме того, он носил очки, которые казались на таком маленьком лице непомерно огромными Ему едва ли минуло девять лет. По верному выражению Дэви, он был настоящий шкет, с худющими и неуклюжими руками и ногами-палочками. Одет он был в джинсы с заплатками на коленях и белую футболку и, судя по бледно-молочному оттенку кожи, солнца в этом году видел немного.

– Как тебя зовут?

– спросил я незнакомца, облокотившись на калитку, которая отделяла от трибун окружавший поле забор из проволочной сетки.

Мальчишка не ответил, словно воды в рот набрал.

– Ты что, немой?

Он задрожал, я очень отчетливо это увидел. Перепугался до смерти, словно лань, попавшая в луч охотничьего фонаря.

– Я Кори Мэкинсон, – представился я, несколько снижая обороты, потом еще немного подождал, держась пальцами за сетку ограды. – У тебя имя-то есть?

– Эшть! – отозвался мальчишка.

Поначалу мне показалось, что он назвался кем-то вроде Эст или Эрнст, но потом до меня дошло, что пацан попросту шепелявит.

– И как же тебя звать?

– Немо, – ответил он.

– Немо? Как капитан Немо?

– Што?

Его нога еще не ступала на улицу Жюля Берна.

– А фамилия твоя как?

– Кюшлиц, – послушно ответил он.

Кюшлиц. Вот оно что. Я мгновенно разобрался, что к чему Не Кюшлиц, конечно же, а Кюрлис. Тот самый новый мальчик, у которого отец был бродячим коммивояжером, странствующим из города в город. Тот самый мальчишка, что стригся у мистера Доллара, сидя на лошадке. Маменькин сынок.

Немо Кюрлис. Что ж, имя и фамилия подходили ему как нельзя лучше. Он выглядел именно так, как должно было выглядеть нечто, что вытягивает сеть, пробороздившую океан на протяжении двадцати тысяч лье. Тем не менее родители учили меня, что каждый заслуживает уважения, тем более что, сказать по правде, и в моей внешности не было ничего, чем бы мог заинтересоваться департамент физической культуры.

– Ты недавно переехал в наш город? – спросил я Немо. Он кивнул.

– Мистер Доллар рассказывал мне про тебя.

– Правда?

– Да. Он рассказал мне… – как ты стригся, сидя на лошадке, чуть было не выпалил я, – как ты у него стригся.

– Угу. Шуть налысшо меня не оболванил, – отозвался Немо и в подтверждение своих слов почесал макушку тонким пальцем-косточкой, росшим из бледной костлявой кисти.

– Эй, сверху. Кори! – услышал я окрик Дэви. Торопливо оглянувшись, я поднял голову. Вложив всю силу в бросок, Джонни послал мяч так сильно, что тот не только просвистел над перчаткой Дэви Рэя, но и по плавной дуге перелетел через забор, стукнул по второму ряду скамеек и скатился вниз на землю.

– Подвинься-ка мячик! – крикнул нам Дэви Рэй, смачно хлопая кулаком в перчатку.

Спустившись со своего ряда, Немо Кюрлис подобрал мяч. Он был самым мелким и худым шкетом из всех, кого я видел в жизни. Мои руки тоже не бугрились мышцами, но его состояли только из вен и костей. Стоя с мячом в руках и переминаясь с ноги на ногу, он поглядел на меня, и стекла очков по-совиному увеличили его карие глаза.

– Брошить ему обрашно? – спросил он меня. Я пожал плечами.

– Бросай.

Потом я повернулся к Дэви и, пусть это было подло, не смог сдержать едкой улыбки:

– Готовься, Дэви. Тебе принимать.

– Ого! – Дэви попятился в притворном испуге. – Смотри не сшиби меня с ног, парень!

Молча повернувшись. Немо поднялся обратно на трибуну, потом оглянулся на поле.

– Ты готов? – спросил он Дэви.

– Я готов, – откликнулся Дэви. – Давай бросай, начальник!

– Нет, я не тебя шпрашиваю, – поправил его Немо. – Вон того пашня, что штоит дальше, вон там.

Он откинулся назад и, описав рукой круг, немыслимый для нормального броска, метнул мяч. В этот же миг рука Немо исчезла – говорю это с полной ответственностью, – а мяч превратился в свистящую пулю.

Я собственными ушами слышал, как со свистом, напоминавшим шипение горящей шутихи, мяч рассек воздух, поднимаясь вверх по крутой дуге.

– Черт! – выкрикнул Дэви Рэй и торопливо попятился, чтобы поймать мяч, но тот мгновенно мелькнул над ним и полетел дальше. Джонни, который стоял позади Дэви, не сводя глаз с падавшей вниз крохотной сферы, сделал три шага вперед. Потом, чуть подумав, отступил на два шага. После этого еще раз шагнул назад и приготовился ждать, выставив руку в перчатке навстречу летевшему мячу. Джонни стоял в точности в том же месте, где был, когда Немо послал мяч в его сторону. Руку с перчаткой он держал поднятой на уровне своего лица.

Мяч влетел в перчатку с отчетливым, сочным и плотным хлоп.

– Точно в перчатку! – восторженно заорал Дэви – Черт, парни, вы видели, как он летел?

Стоявший на первой базе Джонни вытащил руку из перчатки и несколько раз встряхнул отбитыми пальцами, которые кололо сотней игл.

Я смотрел на Немо, буквально разинув рот. Я в жизни не мог представить, что кто-то, такой же тощий и дохлый, способен перекинуть бейсбольный мяч не только через забор, но и достать до середины поля и при этом точно попасть в раскрытую перчатку.

Отколов свой номер, Немо теперь стоял совершенно обычно, не тер руку и не кряхтел от боли, иными словами, такой мощный бросок ничуть ему не повредил. Он не вывихнул плечо; что до меня, я был уверен, что таким замахом точно сорвал бы себе связки. Я бы не смог потом поднять руку по меньшей мере неделю, тем более что на такое расстояние я бы все равно мяч не бросил. Возможно, что и в старшей лиге так далеко и точно мало кто бросал.

– Немо? – наконец сумел выговорить я. – Где ты научился так кидать?

Его глаза за здоровенными стеклами быстро сморгнули.

– Как эшо шак? – переспросил он.

– Иди сюда к нам, на поле – давай спускайся.

– Зачем? – На лице Немо снова появился испуг. Я понял, что на своем веку он набил немало шишек. Городки нашей необъятной родины схожи в трех вещах: в каждом из них имеется церковь, у каждого есть своя тай на, и в каждом есть «быки», всегда готовые оторвать голову тощему пареньку, неспособному постоять за себя. Я представил себе все эти столкновения Немо с обычным злом наших городков, через которые за последние годы пролегал путь его отца-коммивояжера. Вспомнив свою насмешливую улыбку, я ощутил жгучий стыд.

– Все в порядке, Немо, – ответил ему я. – Просто спускайся вниз к нам, и все.

– Господи, вот это бросок! – продолжал восторгаться Дэви Рэй Колан. Он забрал у Джонни мяч и теперь трусцой бежал к калитке в заборе, возле которой стояли мы с Немо.

– Классно ты ему вмолотил, парень! Сколько тебе лет?

– Девять, – ответил шкет. – Вернее, пошти девять ш половиной.

Без сомнения, Дэви Рэй был не меньше моего потрясен видом Немо: ни за что нельзя было поверить в то, что такой тощий и костлявый мальчишка сумеет засветить мячом через половину поля, да еще влупить им точно в цель.

– Иди встань на вторую базу, Джонни! – крикнул я. Махнув рукой в ответ, Джонни отбежал к указанному месту и встал на позицию. – Побросаешь с нами, Немо?

– Не шнаю. Шкоро мне нушно домой.

– Ну, минут десять у тебя найдется? Нам хочется посмотреть, как это у тебя получается. Дэви, можно отдать ему твою перчатку?

Кивнув, Дэви стянул с руки перчатку. Коричневый раструб проглотил ручонку Немо, словно зев кита.

– Вставай на горку подающего и брось Джонни несколько раз, лады? – спросил его я.

В ответ Немо обвел глазами горку подающего, потом вторую базу и, наконец, «дом».

– Я вштану там, – сказал он и уверенно зашагал к месту отбивщика, провожаемый потрясенными взглядами, моим и Дэви Рэя. Докинуть от «дома» до второй базы было трудновато даже для парня наших с Дэви лет, не то что для девятилетнего шкета.

– А ты докинешь, Немо? – спросил я его на всякий случай.

– Докину, – уверенно отозвался он.

Потом достал из перчатки мяч. В этом движении было заметно уважение к доверенному ему предмету. Я видел, как длинные пальцы Немо ощупывали мяч, отыскивая на нем швы, за которые удобнее было ухватиться.

– Ты готов? – крикнул он Джонни.

– Готов, готов! Давай, запу…

Чпок!

Мы видели это собственными глазами, но ни один из нас не поверил своим глазам. Мгновенно размахнувшись, Немо послал мяч вперед с такой силой, что только отличная реакция спасла Джонни от разящего удара в грудь – он вовремя успел вскинуть вперед перчатку. Мощь удара была Так велика, что, чтобы удержаться на ногах, пошатнувшемуся Джонни пришлось сделать шаг назад на вторую базу, а от его принявшей в себя мяч перчатки пошла пыль. Сморщившись от боли, Джонни прошелся кругом, стискивая левой рукой отбитую правую.

– Ты живой? – крикнул ему Дэви Рэй.

– Болит немного! – отозвался Джонни. Мы с Дэви Рэем знали, что сказать нам правду Джонни не мог из-за гордости.

– Давайте приму еще один! – крикнул он нам после минутного перерыва и тихо добавил так, что мы едва расслышали из-за ветра, дувшего не в нашу сторону:

– Если смогу.

Сильно размахнувшись, Джонни послал мяч обратно по высокой дуге. Немо пришлось подойти вперед на шесть шагов и, глядя на летевший вниз мяч, в последний момент выхватить его из воздуха. Немо знал толк в том, что называете я «не расходовать понапрасну силы», хотя я почти до конца был уверен, что мяч разобьет ему нос.

Немо вернулся «домой». Потом оттер свои полукеды от красной пыли, привычно потерев их о штанины, и начал свой замах. Джонни, наученный горьким опытом, быстро приготовился. Развернувшись, словно пружина, Немо повторил свой подвиг, и бедный Джонни принял новый смертельный мяч в свою перчатку.

– Бросать нешлошно, – сообщил нам после этого Немо, ясно смущенный всеобщим вниманием. – Любой это мошет, были бы руки.

– Но только не так! – ответил Дэви Рэй.

– Так вы, парни, шчитаете, што это круто или вроде того?

– Ты очень здорово бросаешь, Немо, – ответил я. – И очень сильно. Мяч летел как сумасшедший. Наш подающий в два раза тебя выше, но он не может бросить мяч так сильно и точно.

– Но это ше легко. – Немо взглянул на Джонни. – Давай беги к третьей базе!

– Что?

– Беги к третьей базе! – повторил Немо. – И дерши першатку рашкрытой, все равно где, только так, штоб я видел!

– Не понял тебя?

– Беги так быштро, как только сможешь! – настойчиво повторил Немо. – Можешь не смотреть на меня, просто держи перчатку открытой, и все!

– Давай, Джонни! – подхватил Дэви Рэй. – Парень хочет показать класс!

Джонни был не робкого десятка. И он доказал это еще раз, сорвавшись с места и бросившись, вздымая кедами пыль, от второй базы к третьей. Он смотрел только прямо перед собой, ни разу не оглянулся на «дом», и его голова была втянута в плечи так низко, как только возможно, а перчатка, удерживаемая на уровне груди, смотрела в нашу с Немо Кюрлисом сторону.

Немо коротко вздохнул. Потом размахнулся; рука в белом рукаве мелькнула молнией – выпущенный мяч полетел как пистолетная пуля.

Джонни жал изо всех сил, его взгляд был устремлен на третью базу. Мяч влетел в перчатку, когда Джонни находился в полудюжине шагов от третьей базы. Сочный звонкий шлепок впечатавшегося в кожу мяча был таким резким и пугающим, что Джонни споткнулся, полетел носом вперед и растянулся на земле в желтой пыли, подняв целое облако. Когда пыль наконец стала опускаться, мы увидели Джонни, который сидел на земле и потрясение разглядывал мяч внутри своей перчатки.

– Вот это да, – потрясенно повторял он. – Вот это да. Ни разу в жизни я не видел, чтобы кто-то умел бросать бейсбольный мяч с такой потрясающей точностью. Джонни не пришлось ни на дюйм сдвинуть руку с перчаткой, чтобы поймать мяч; он даже представления не имел о том, что мяч летит в его сторону, до тех пор, пока тот не впечатался в перчатку.

– Немо? – наконец спросил я мальчишку. – Ты когда-нибудь раньше играл в бейсбол?

– Не-а.

– А вообще мяч когда-нибудь в руках держал? – спросил Дэви Рэй.

– Не-а, мама не разрешает мне шанимашься шпортом. Нахмурившись, Немо снял с носа очки и потер переносицу, на которой от его стараний уже собрались блестящие капельки пота.

– Она говорит, что я могу шломать ногу или руку.

– Значит, ты вообще никогда раньше ни в одну игру не играл – ни в футбол, ни в баскетбол?

– Я хотел играть в бейшбол – у меня дома ешть и мяч, и першатка. Иногда я тренируюсь, брошаю мяч или ловлю. Иногда я брошаю мяшик вдаль. Я штавил бутылки на шабор и шбивал их мяшами, ну и вше такое.

– А твой отец – он не любит спорт? – спросил я Немо. Пожав плечами, тот поскреб грязный мысок своего полукеда.

– Он вше время шанят, у него на такие глупошти нет времени.

Я был потрясен до глубины души. Меня разбирало любопытство. Передо мной в образе тощего шкета, шепелявого очкарика, стоял настоящий талант.

– Можешь бросить мне пару мячей? – спросил я, и он ответил мне, что да, конечно же, ему это несложно. Я взял перчатку Джонни – которую тот с радостью и чуть ли не благодарностью снял со своей руки, превратившейся в один сплошной синяк, и отдал мне – и легко бросил мячик Немо. Потом отбежал ко второй базе и приготовился.

– Давай лепи прямо в перчатку! – крикнул я и, выставив вперед руку, напряг мышцы, для прочности обхватив кисть правой руки левой.

Немо кивнул, размахнулся и сделал очередной «выстрел». Я так и не сумел заметить движение его руки. Мяч врезался в перчатку с такой силой, что вся рука, от кончиков пальцев до локтя, на несколько минут потеряла чувствительность. Когда я бросил мячик обратно Немо, тому пришлось сорваться с места, побежать вперед и вильнуть в сторону, чтобы поймать его. Для второго броска я отошел еще дальше от центра поля, туда, где росли сорняки. Перчатку поднял повыше над головой и снова приготовился.

– Давай бросай, Немо! – скомандовал я.

На этот раз, размахнувшись, Немо почти встал на одно колено. Его голова подалась вперед, словно он, свернувшись в тугой узел, решил вложить в бросок все силы. Он приготовился и на секунду замер; в его очках блестело солнце. Потом он словно взорвался.

Развернувшись, Немо как пружина вылетел из стойки, как Супермен, стартующий из телефонной будки. Правая рука Немо исчезла, описав полный круг, сначала, очевидно, откинувшись назад, а потом так же молниеносно метнувшись вперед. Попадись на пути выпущенного Немо мяча чья-нибудь челюсть, ее хозяин был бы осыпан целей пригоршней выбитых зубов. Покинув ладонь Немо, мяч со свистом понесся в мою сторону, словно выпущенный из безоткатного орудия снаряд.

Мяч летел удивительно низко, едва не задевал землю, едва не вздымал пыль между горкой подающего и площадкой отбивающего. Возле горки подающего мячик как по волшебству чудом приподнялся выше и полетел дальше, набирая скорость. Волшебный подъем мяча продолжался вплоть до самой второй базы. Я слышал, как Дэви Рэй что-то орал мне, но не мог разобрать слов. Все внимание было сосредоточено на несшейся ко мне белой сфере. Интуитивно я осознавал, что нужно делать, чтобы выйти из этой передряги невредимым, – не трусить и сохранять позицию так, чтобы перчатка оставалась на одном месте, полностью открытая над моей головой, в точности там, где была, когда мяч был выпущен. В то же время в случае опасности я был готов в любой миг броситься ничком на землю, если окажется, что на этот раз Немо дал маху и решил засветить мне прямо в лоб. Мяч добрался до границы поля, рядом с которой я стоял, и я услышал, как он шипят и плюется, разрезая воздух, полный невиданной ярости и силы. Но я не отвел руку с перчаткой. У меня хватило времени ровно на то, чтобы один раз сглотнуть – хлюп, а потом мяч скрылся в моей перчатке.

Сила удара была такова, что толкнула меня назад, и, чтобы удержаться на ногах, я был вынужден отступить на несколько шагов. Я засунул руку в перчатку, потрогал пойманный мяч и ощутил пульсировавшее в нем сквозь телячью кожу тепло.

– Кори! – кричал мне Дэви Рэй, приложив руки ко рту рупором. – Кори!

Я понятия не имел в тот момент, что мне кричит Дэви Рэй, да и было мне все равно. Я словно погруженный в транс завороженно стоял, поглаживая мячик. У Немо Кюрлиса была неземная, совершеннейшая рука. Сколько из этого было дано ему от природы, а сколького он достиг самостоятельными тренировками, я не знал, но одно было ясно доподлинно: в лице Немо я видел то редкостное сочетание силы броска и меткости глаза, что поднимало его на высоту, недосягаемую для остальных смертных. Он был своего рода гением.

– Кори! – на этот раз кричал и Джонни. – Смотри, сзади!

– Что? – словно в тумане переспросил я.

– Сзади! – повторил Джонни.

Я услышал тихое шуршание велосипедных шин по траве, как будто кто-то пытался незаметно ко мне подкрасться. Я мгновенно обернулся назад и только тогда их увидел. Они уже были рядом.

Гоча и Гордо Брэнлины катили ко мне на своих черных велосипедах и злобно ухмылялись в предвкушении легкой добычи В высветленных перекисью волосах братьев играло солнце. Налегая на педали, они мчали ко мне сквозь высокую, по колено, сорную траву, росшую за выстриженными окраинами поля. Зеленые кузнечики и коричневые травяные сверчки спасали свои жизни и разлетались во все стороны из-под толстых шин черных великов, которые катили, не разбирая дороги. Первым побуждением было обратиться в бегство, но ноги отказались мне служить. Братья Брэнлины остановились по обе стороны от меня, Гордо слева, а Гоча справа. На их треугольных лицах блестел пот, а взгляды их злобных глаз проникали мне в самую душу. Где-то в лесу за моей спиной хрипло каркнула ворона, будто сам дьявол насмехался надо мною.

Гоча, старший из братьев, четырнадцати лет, протянул руку и потрогал мою перчатку указательным пальцем:

– Что ты с ней делаешь – шарики катаешь? А, Кори? Тон, которым был задан вопрос, придавал ему отвратительно грязный и унизительный смысл.

– Свои шарики он катает, – подхватил брата Гордо и мерзко захохотал. Ему было всего тринадцать, но он уже ни в чем не уступал брату. Ни тот, ни другой Брэнлин не отличались выдающимся ростом или силой, но оба были жилисты и быстры, словно хлысты. Лицо Гордо пересекали два шрама – на подбородке и через правую бровь: это говорило о том, что он знаком с болью и видом крови. Он посмотрел на «дом» и окинул взглядом Джонни, Дэви Рэя и Немо:

– А это еще кто, мать его, такой?

– Это новенький, – ответил я. – Его зовут Немо.

– С виду полный придурок, – проговорил Гоча. – Пошли, Гордо, позырим придурка.

Я заметил, как в глазах Брэнлинов появилось что-то волчье, словно они учуяли кровь беззащитного ягненка. Нажимая на педали, Гоча покатил к «дому». Прежде чем отправиться вслед за братом, Гордо резко и неожиданно ударил снизу по моей перчатке, так что мяч вылетел и упал на землю. Как только я наклонился, чтобы поднять мяч, он подло сплюнул мне в волосы комок жвачки. Потом как ни в чем не бывало покатил вслед за братом.

Дальнейшие события я в общих чертах себе представлял. Немо был обречен уже в силу своей низкорослости и худобы, а как только Брэнлины услышат, как он шепелявит, то конца его мучениям не будет никогда – они зададут ему на полную катушку. Брэнлины поравнялись с Ракетой, и я затаил дыхание в ожидании самого худшего. Но все обошлось малой кровью – колеся мимо Ракеты, Гордо с презрительным высокомерием просто столкнул его ногой на траву. Во мне поднялся гнев, но я сглотнул его будто горькое семя, еще не зная тогда, что скоро оно принесет плоды.

Остановившись возле моих друзей, Брэнлины тоже взяли их в клещи.

– Во что это вы тут играете, пацаны? – спросил Гоча. Голос его звучал сладкой угрозой, подобно гласу змия в райском саду.

– Вот вышли побросать мячик, – отозвался за всех Дэви Рэй.

– А ты, негритянское отродье, на что уставился? – рявкнул в лицо Джонни Гордо. – Что ты там разглядел?

Молча пожав плечами, Джонни принялся рассматривать землю у себя под ногами.

– От тебя несет козлом, ты это хоть знаешь? – продолжал гнуть свое Гордо.

– Нам не нужны неприятности, – снова подал голос Дэви Рэй. – Давайте разойдемся мирно, хорошо, парни?

– О каких это неприятностях ты там щебечешь, пацан? – Плавным змеиным движением Гоча слез с велосипеда, осторожно откинув подножку, поставил его на траве, потом облокотился о руль. – Никаких неприятностей, что ты, родной. Закурить не найдется?

– Нет, – тихо отозвался Дэви Рэй.

– Дай тогда хоть ты сигарету. Гордо. Вытащив из пачки брата «Честерфильд», Гоча достал книжечку спичек с рекламой магазина «Скобяные товары и корм для скота. Зефир».

Потом, зажав сигарету во рту, он протянул спички Немо:

– Зажги-ка спичку, сынок.

Немо взял спички. Руки у него тряслись. Только с третьей попытки ему удалось зажечь одну из спичек.

– Дай и мне прикурить, – скомандовал вслед за братом Гордо.

Немо, наверняка повидавший в городках, куда забрасывала судьба его семью, немало гордо и горечей, молча исполнил то, что ему велели. Глубоко затянувшись, Гордо выпустил дым через широко раздутые ноздри.

– Тебя звать придурок, верно? – спросил он Немо.

– Меня… жовут… Немо.

– Жовут? – Глаза Гордо засветились. – Тебя жовут? Что случилось с твоим ртом, придурок?

В тот момент я поднимал Ракету с земли и снова устанавливал его на подножку. Я стоял перед нелегкой дилеммой: от правильно принятого решения зависело многое. Я мог прыгнуть в седло и укатить домой, бросив своих друзей и Немо Кюрлиса на произвол судьбы, или же остаться и разделить их участь. Я не был героем и никогда не обманывался на этот счет. В драке я мало что значил, на то, чтобы отстоять свою независимость силой, рассчитывать было нечего. Но я твердо знал одно – если я сейчас, сию минуту отсюда уеду, то буду опозорен на веки вечные. И я остался, хотя мой разум, каждая частичка здравого смысла во мне кричала и взывала, умоляя немедленно смотаться.

Но есть и другой род здравого смысла, тот, к которому нужно прислушиваться всегда и во всем, хотя голос его обычно звучит гораздо тише голоса животного страха.

И я двинулся навстречу синякам и разбитому носу, слыша, как бьется, словно мышь, мое сердце.

– Слышь, придурок, а ведь ты похож на пидора, – сообщил Гоча Немо Кюрлису. – Тебе кто-нибудь об этом говорил?

– Эй, послушайте, парни. – Дэви Рэй выдавил из себя жалкую улыбку. – Он нормальный, Немо, я хочу сказать. Почему бы вам не…

Последующее не заняло и двух секунд – Гоча шагнул к Дэви, ловким приемом зацепил ногу моего друга ногой под коленку и сшиб его на землю, сильно толкнув в грудь. Дэви плюхнулся на спину, подняв вокруг себя облако пыли. Встав над повергнутым неприятелем, Гоча упер руки в бока, дымя своим «Честерфилдом».

– А ты заткнись. Понял?

– Мне нушно домой, – тихо проговорил Немо и повернулся, попытавшись уйти, но Гордо успел схватить его за ворот рубашки.

– Стоять, пацан, – тихо прошипел он. – Никуда ты не пойдешь.

– Нет, мне нушно идти, потому што моя мама… От слов Немо Гордо залился визгливым смехом; с деревьев, окружавших поле, снялись испуганные птицы.

– Ты только послушай, что этот придурок лепечет, Гоча! У него же полный рот дерьма!

– Наверно, оттого, что он постоянно концы сосет, – отозвался Гоча. – Верно?

Жесткий взгляд Гочи впился Немо в лицо.

– Ты же любишь отсосать, верно?

Что заставляло Брэнлинов быть такими, какими они есть, не мог догадаться никто. Возможно, они родились с зерном черной злобы внутри, а может быть, злоба зародилась и нагноилась в них потом, подобно нарыву вокруг незаживающей раны. Как бы там ни было, Брэнлины не признавали никаких законов, кроме собственных; стало ясно, что ситуация по быстрой спирали несется к самой невероятной и ужасной развязке.

Гордо встряхнул Немо:

– Ты слышишь, что я говорю? Ты ведь сосешь концы, да?

– Нет, – отозвался Немо. Его голос звучал едва слышно.

– Брешет, брешет, – подал голос Гоча, чья тень тяжело упала на Дэви Рэя. – По роже видно, что он любит отсосать конец подлиннее и потолще, типа конского.

– Нет, не люблю. – Грудь Немо вздымалась от частого дыхания, наружу был готов вырваться первый всхлип.

– Ах, маменькин сыночек сейчас расплачется! – с кривой улыбкой проблеял Гордо.

– Мне… нужно… домой. – Немо уже отчетливо всхлипывал, а за толстыми стеклами его очков собирались слезы.

В этом мире нет никого более жестокого, чем юный дикарь с невысохшим молоком на губах и озлобленным сердцем. Бегавшие взгляды Брэнлинов ясно говорили о том, что братья никогда не рисковали задирать ребят своего возраста или старше – это было написано у них на лбу.

Я оглянулся по сторонам. Мимо бейсбольного поля проехала машина, но водитель даже не взглянул в нашу сторону. Мы были брошены на произвол судьбы. Равнодушное солнце палило наши головы.

– Поставь-ка детку на колени, Гордо, – приказал Гоча. Гордо послушно толкнул Немо на землю, заставив опуститься на колени. – А теперь дай ему его любимого, – продолжил со смешком Гоча. Гордо расстегнул ширинку своих джинсов.

– Эй, парни, – подал голос Джонни. – Прекратите! Не нужно!

Гордо, уже державший свой перец в кулаке, стоял над Немо Кюрлисом.

– Заткнись, негрила, если не хочешь, чтобы и на твою долю досталось.

Я не мог больше этого терпеть. Опустив глаза, я взглянул на бейсбольный мяч в своей руке. Немо уже открыто плакал. Гордо дожидался, когда появится первая водичка. Я не мог больше этого выносить.

Я вспомнил, как они пнули Ракету и столкнули его на землю. Я видел слезы на лице Немо. И я бросил в Гордо бейсбольный мяч. С расстояния в десять футов.

Нельзя сказать, чтобы я вложил в бросок все силы, но мяч врезался в правое плечо Гордо с отчетливым «шлсп». Взвыв как дикий кот, Гордо пошатнулся, и именно в этот момент его мочевой пузырь расслабился и опорожнился. Моча залила джинсы Гордо сверху донизу, до самых ботинок, но ему было не до того – держась за плечо, он орал благим матом и стонал одновременно. Мгновенно повернувшись ко мне, Гоча Брэнлин взглянул на меня с неподдельным интересом. Дымок от крепко зажатой в его чубах сигареты вился из его губ и ноздрей. Его физиономия побагровела, и, сорвавшись с места, он бросился в атаку. Прежде чем я успел отпрянуть, он налетел на меня со всей силы. Еще через мгновение я уже лежал на земле, прижатый сверху Гочей, который задом давил мне на грудь, не давая вздохнуть.

– Я… я… не могу… дышать… – прохрипел я.

– Вот и хорошо, – прошипел он и с маху ударил меня кулаком в нос.

Только от первых двух ударов боль была сильной. По-настоящему сильной и отвратительной. С третьего удара я перестал ощущать боль. В голове раз за разом взрывались разряды шутих, но я не прекращал борьбы, извивался, бился и пытался вырваться, замечая собственную алую кровь на костяшках кулаков Гочи.

– О черт, он сломал мне руку! – стонал Гордо, стоя на коленях прямо в пыли.

Внезапно в высветленные перекисью волосы Гочи впилась чья-то рука. Голова моего мучителя дернулась назад, сигарета выпала из его рта, и я увидел стоявшего над нами Джонни. Потом раздался голос Дэви Рэя: «Держи его крепче!» – и в нос Гочи врезался кулак.

Из мясистого носа Гочи потекла кровь. Когда из ноздрей Гочи зазмеились две ровные струйки, он взревел как дикий зверь и скатился с меня. Первым делом он набросился на Дэви Рэя и принялся молотить его кулаками с монотонностью машины. Пытаясь вмешаться, Джонни хватал Гочу за руки, но тот, когда ему наконец надоело, извернувшись, размахнулся и что было силы врезал Джонни сбоку в голову. Гордо, с перекошенной от ярости физиономией, вскочил на ноги и моментально занялся обалдевшим от такого «прямого попадания» Джонни, первым делом свалив того на землю. Джонни рухнул как подкошенный; я видел, как первый же удар Гордо угодил ему прямо в глаз. С криком «Сволочи!» Дэви Рэй бросился в контратаку, но Гоча, старше и сильней, схватил буяна за шиворот, словно мешок с бельем, помотал им в воздухе и отбросил на несколько шагов в сторону. Я сидел на земле с полным ртом кропи. Немо вскочил на ноги и что было силы рванул наутек, спасая свою жизнь, но через несколько шагов ему не повезло – запутавшись в собственных ногах, он споткнулся и полетел носом прямо в траву.

О том, что происходило потом, я не люблю вспоминать. Сначала Гоча и Гордо вдвоем обрабатывали Дэви Рэя, держа его за руки и прижимая к земле, потом они взялись за Джонни и довольно долго со зловещей размеренностью трудились над ним. Бросив Джонни на земле, захлебывавшегося бурлящей в ноздрях кровью, Брэнлины снова двинулись в мою сторону.

– Ты, кусок дерьма, – сказал мне Гоча, из носа которого все еще сочилась кровь.

Он ткнул меня ботинком в грудь, и я сноса рухнул на спину. Гордо, по-прежнему держась за свое плечо, заорал из-за спины брата:

– Дай-ка я сам займусь им!

Перед глазами у меня все плыло, я не мог защищаться. Но даже в лучшей своей форме я мало что мог сделать против этой парочки без ошипованной булавы, широкого двуручного меча и дополнительных пятидесяти фунтов веса.

– Надери ему задницу, Гордо! – подзадоривал брата Гоча. Гордо схватил меня за отвороты рубашки и поднял с земли. Рубашка безбожно затрещала, и я подумал, что по возвращении домой мама устроит мне головомойку.

– Отпусти его, или я убью тебя, – неожиданно раздался чей-то голос.

Смех Гочи напоминал лай.

– Брось-ка это на землю, сынок, – проворковал он.

– Я убью тебя. Если ты не отпустишь его, то, клянусь, я убью тебя!

Сморгнув, я сплюнул кровь и оглянулся. В пятнадцати футах от нас стоял Немо Кюрлис. В его тощей руке, отведенной назад для броска, был зажат бейсбольный мяч!

Ситуация принимала любопытный оборот. Я сумел хорошенько приложить Гордо мячом в плечо, и мне, можно сказать, повезло; в руках же Немо безобидный на вид маленький мячик становился смертоносным оружием. В том, что Немо при желании способен влепить любому из Брэнденов мячом прямо между глаз и вышибить мозги, я не сомневался ни капельки. Я не сомневался и в том, что, потяни Брэнлины еще несколько секунд, Немо так и сделает! Мне были отлично видны его глаза, увеличенные выпуклыми стеклами очков. И полыхавшую в них неудержимую ярость, похожую на отсвет далеких, но мощных пожаров, нельзя было не разглядеть. Немо больше не рыдал и не дрожал. С бейсбольным мячом в руке он был повелителем мира. В тот миг я был уверен, что без убийства не обойдется. Быть может, причиной была ярость худого и нескладного шкета, шепелявого, привлекающего взгляд любого «быка», подобно тому как вид молодого теленка заставляет пасть хищника наполняться слюной. Быть может, количество старых обид в Немо превысило некий предел, и теперь ситуация требовала однозначного разрешения: «или – или». Но как бы там ни было, в глазах его горела смертоносная решимость.