Текст книги "Предательство"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 6

По стенам молитвенного дома торчали факелы. Каждый раз, когда открывалась дверь и в жарко натопленное помещение врывался холодный ветер, пламя начинало дрожать и прыгать.

Сюзанна сидела в камере для задержанных, находившейся в передней части помещения, держа мать за руки и глядя на огонь. Руки Марты казались совсем маленькими и холодными, словно лапки перепуганного зверька.

Не отдавая себе отчета, Сюзанна нервно закусила нижнюю губу. И теперь она почувствовала неприятный вкус крови.

«Они сжигают ведьм, – подумала девушка, уставясь на пылающие факелы. – Трех уже сожгли».

Ее измученное тело невольно задрожало. Сюзанна крепче сжала руку матери. Во всех прочих селениях колонии Массачусетс колдуний приговаривали к повешению. Но Бенджамин Файер полагал, что только костер может быть достойным наказанием для ведьмы.

«Но я же не ведьма! И если в Уикхеме есть справедливость, то меня не должны обвинить!»

Длинную комнату с низким потолком заполнили тени. В рыжих языках пламени виднелись любопытные лица. Глаза, десятки глаз глядели на Сюзанну и ее мать. Напротив камеры протянулись низкие скамьи для зрителей. Люди столпились снаружи, пытаясь разглядеть сидящих. Напуганные жители деревни опасливо перешептывались, всматриваясь в Сюзанну и Марту с недоумением, любопытством и жалостью.

Шепот и приглушенные голоса становились все громче, пока Сюзанна не зажала уши.

– Мама, почему они глазеют на нас? – произнесла до пушка дрожащим голосом. Прижавшись к матери, она почувствовала, что та вся трясется. – Они же знают нас. Знают, кто мы такие.

– Некоторые из них верят, что смотрят в лицо злу, – ответила Марта Гуди, сжимая руку дочери.

– Но они же нас знают! – повторила Сюзанна недоуменно, сердце так и рвалось у нее из груди.

– Нас спасет наша невиновность, – ответила мать. Голос звучал бодро, но тело продолжало дрожать.

«Эдвард, где ты сейчас? – подумала Сюзанна. – Разговаривал ли ты с отцом? Сказал ли о нашей любви?»

– Эдвард не допустит, чтобы нас сожгли, – сказала она вслух, не отдавая себе отчета.

– Что ты говоришь? – мать посмотрела на нее удивленно.

Сюзанна собиралась ответить, но тут кто-то громко вскрикнул снаружи. Девушка услышала какой-то хлопающий звук, и прямо в лицо ей ударил поток холодного воздуха. За стеной раздавались испуганные голоса. Снова послышалось хлопанье, словно кто-то махал крыльями. Над головой закружилась какая-то тень.

– Летучая мышь! – закричал мужской голос. Тварь пронеслась низко над факелами, затем снова

устремилась к камере заключенных. Крылья колотились, как встревоженное сердце.

У входа в камеру появился Мэттью Файер.

– Откройте дверь! Выводите их! – приказал он.

Мышь пронеслась над головами стражников, и Сюзанна увидела, как все разом пригнулись. Тварь прошмыгнула прямо возле ее лица, и девушку окатил резкий порыв ветра.

– Нужно открыть двери, тогда она вылетит, – сказал Мэттью Файер неожиданно высоким голосом.

Двери распахнули. Пламя факелов замигало от нахлынувшего воздуха. Через секунду мышь выпорхнула наружу и исчезла в темном небе. Дверь снова закрыли.

Мэттью Файер громко крикнул, требуя тишины. Он служил начальником тюрьмы и исполнял все приказания брата.

У него не было такого раскатистого и низкого голоса, как у Бенджамина. И ростом, и статью он так же сильно уступал брату. Но в темных глазах горел тот же амбициозный огонь.

Все разом замолчали. Стало слышно, как скрипят половицы под ногами переминающихся крестьян. Возле двери кто-то тихонько кашлянул.

Мэттыо повернулся к обвиняемым, поправив белый шарф, накинутый поверх камзола.

– Вы можете наколдовать сколько угодно порождений зла, – сказал он Сюзанне и Марте. Его глаза светились, словно догорающие угли. – Вы можете призвать полчища змей и летучих мышей или даже самого Нечистого. Но это вам нисколько не поможет.

– Мы не вызывали эту мышь! – воскликнула Сюзанна.

– Молчать! – приказал Мэттыо. – Молчать! Порождение зла, подобное этому, не могло проникнуть сюда, если его не звали.

По скамьям пробежало негромкое бормотание. Испуганные глаза, в которых отражался свет факелов, пытались разглядеть Сюзанну и ее мать.

– Тише! Тише! – призывал Мэттью, подняв руку. Снова воцарилась тишина. Сюзанна увидела, как один из зрителей, сидевший в дальнем конце комнаты, поднялся на ноги.

– Отпустите мою жену и дочь, – попросил он.

– Это же папа! – вскрикнула Сюзанна, кидаясь вперед, чтобы лучше разглядеть его.

– Отпусти их, Мэттью Файер! Ты же знаешь, что никакие они не ведьмы! – выкрикнул мистер Гуди с жаром.

На середину комнаты вышел высокий человек в черных одеждах и встал рядом с Мэттыо Файером.

– Сядь, Уильям Гуди, – приказал судья Бенджамин. – Сюда не попадают невиновные женщины.

– И все же они не виновны! – закричал Уильям. – Клянусь всем святым!

– Сядь! – повторил Бенджамин своим громовым голосом. – Сядь, Уильям, или" тебя выведут из зала.

Сюзанна видела, как отец раскрыл было рот, но смог издать лишь беспомощный хрип и уселся на место.

Бенджамин Файер повернулся к обвиняемым. Его прямые черные волосы в свете факелов казались рыжими.

– Марта Гуди, признаешь ли ты свою вину? – спросил он, подойдя вплотную к камере.

Мать Сюзанны прочистила горло, затем произнесла испуганным шепотом:

– Мне нечего признавать.

Бенджамин кивнул и перевел свой пронзительный взгляд на девушку.

– Сюзанна Гуди, собираешься ли ты признать свою вину?

Девушка уперлась дрожащими руками в колени и подняла голову. Прядь светлых волос выбилась из-под чепчика и упала ей на лицо.

– Я не ведьма, – произнесла Сюзанна с трудом.

«Эдвард, где же ты? Эдвард, неужели ты не придешь спасти нас? Тогда кто же нас спасет?»

– Лучше бы вам признаться, – заметил Бенджамин. – У нас есть свидетели. Они присутствуют в зале. Эти свидетели видели, как вы обе танцевали с Нечистым ночью в лесу.

– Это неправда! – воскликнула девушка, вскакивая на ноги.

– Сюзанна!.. – она даже не расслышала крик матери, а только почувствовала, как та дернула ее за рукав.

– Это неправда! – повторила Сюзанна. – Мы никогда…

– Замолчи, ведьма! – приказал Мэттью Файер, подходя к брату. Злоба исказила его красивое лицо. – Ты уже пыталась нас запугать, призвав в этот зал творение тьмы. Не вздумай попробовать еще раз!

– Признавайтесь же, – продолжал Бенджамин. – Все ваши возражения лишь усугубляют вину.

– Но мы невиновны! – воскликнула Сюзанна.

– Отпустите их! Отпустите сейчас же! – донесся голос отца.

По зрительским местам пробежало негромкое бормотание, вскоре переросшее в ропот.

– Отпустите мою жену и дочь! Они невиновны! – кричал Уильям Гуди, в отчаянии сжимая рукой шляпу. – Моему сыну нужна мать!

Мэттыо повернулся к нему и сердито приказал:

– Выведите его вон!

Вдруг из заднего ряда поднялся Джон Хэлси, муж Мэри.

– Дай ему сказать Мэттыо! Ты же знаком с этой семьей много лет! – выкрикнул он.

– Отпустите моих родных! – умолял Уильям. – Обвинение сфабриковано! Это какое-то издевательство!

– Вывести его! – снова приказал Мэттью, не обращая внимания на Джона. Двое стражников тут же вынырнули из тени, быстро направились к Уильяму и сгребли его за плечи.

Глядя поверх голов замерших в молчании зрителей, Сюзанна видела, как сопротивляется отец. Она слышала вопли и шум борьбы. Затем раздалась громкая затрещина, и Уильям закричал от боли.

Через несколько мгновений девушка увидела, как отец хромая пошел по проходу. Двери уже открылись ему навстречу.

Новый порыв ветра заставил трепетать пламя факелов. Они почти совсем погасли, воцарилась было тьма. Затем свет снова выровнялся.

И снова повисло гнетущее молчание. Уильяма уже не было в зале.

«Тебе не выручить нас, папа, – подумала Сюзанна. У нее перехватило горло от ужаса. – Ты не в силах нас спасти. Тогда кто же? Может быть, ты, Эдвард? – Ты здесь? Разговаривал ли ты со своим отцом? Вытащишь ли ты нас из огня? Или ты снова предашь меня?»

– У нас достаточно свидетельств их черных дел, – объявил зрителям Бенджамин Файер. – Мы только что видели, как они пытались нагнать тьму на этот зал. Факелы чуть было не погасли. Но наша праведность победит все их злые силы.

Затем он повернулся к Сюзанне и ее матери.

– Ваше колдовство не задует наши факелы. Ему не под силу справиться со светом правды в этом зале!

– Но ведь факелы пригасил обычный ветер, – возразила Сюзанна.

– Молчи, ведьма! – завопил Бенджамин, и деревянные стены отразили его громовой голос.

Судья поднял руку над головой. Сюзанна увидела, что он сжимает пурпурный мешочек, снова заполненный до краев.

– Я нашел у вас в доме доказательства колдовства! – заявил Бенджамин. – Я сам отыскал атрибуты вашего ремесла. Они были спрятаны в очаге, который оставался холодным из-за присутствия Нечистого!

– Но это не наше! – закричала Сюзанна, чувствуя, как мать снова дергает ее за рукав.

– Молчи! – прервал девушку Бенджамин, глядя на нее сузившимися глазами.

– У нас есть доказательства вашего служения злу, – продолжал судья. – Имеются свидетели ваших плясок с Нечистым и его слугами. И мы видели, как вы только что пытались нас запугать, сперва вызвав летучую мышь, а после чуть не погасив свет.

– Нет! – воскликнула Сюзанна, схвативши себя за волосы обоими руками. – Нет! Нет!

– Добро всегда восторжествует, – произнес Бенджамин, пропуская мимо ушей ее крики. – Добро всегда торжествует над злом. И те из нас, кто обладает чистыми сердцами, всегда справятся с такими, как вы, Марта и Сюзанна Гуди.

Мать склонила голову, но девушка видела, как трясутся ее плечи, и поняла, что она плачет.

Сюзанна хотела протестовать и отстаивать свою невиновность до тех пор, пока Бенджамин Файер не выслушает ее. Но вскоре поняла, что это бесполезно.

Девушка бессильно опустилась на скамью и положила голову на дрожащее плечо матери.

– Темные, злобные-силы сгустились над Уикхемом, – произнес Бенджамин Файер.

– И, как судья, я обязан бороться с ними, пока я жив.

Он обратил взор на зрителей и, обращаясь к ним, повысил голос:

– Отправлять на костер некоторых из ваших жен и дочерей – не моя прихоть. Но мой священный долг – защищать вас всех от тех, кто наподобие этих двоих продался Нечистому, – и он указал на Сюзанну и ее мать.

– Вам ничего не остается, кроме признания, – сказал судья, приближаясь к камере.

– Признаетесь ли вы, миссис Гуди? Признаетесь в служении злу?

Мать Сюзанны рыдала так, что не могла ответить. Ее спина совсем сгорбилась, и лицо скрылось в тени.

– Признаешься ли ты в использовании черной магии, Сюзанна Гуди? – спросил Бенджамин.

– Я невиновна, – прошептала девушка слабым голосом.

– Итак, вы запираетесь, – воскликнул Бенджамин. – Ваше нежелание признаваться подтверждает вину!

Он стоял к ним так близко, что Сюзанна ощущала его тяжелое дыхание.

– Мы уличили тебя, Марта Гуди, и тебя, Сюзанна Гуди, в колдовстве. Поэтому я обязан осудить вас.

– Нет! Пожалуйста! – вскрикнула Сюзанна, протягивая к нему руки.

Он отшатнулся и смерил девушку холодным взглядом. Его лицо было наполовину в тени.

– Мы придадим вас обеих огню завтра ночью, – объявил Бенджамин бесстрастным голосом.

Бледный полумесяц, то и дело скрывавшийся за клочьями темных облаков, слабо светил в тюремное окошко. Прислонившись к холодной стене, Сюзанна глядела на протянувшуюся по полу лунную дорожку. Руки девушки были связаны за спиной, чтобы она не могла колдовать, как объяснил ей стражник.

Марта Гуди лежала в темноте у противоположной стены. Женщина тяжело дышала и, испуская во сне громкие стоны, звала своего малыша.

Сюзанна не могла заснуть – настолько она была напугана и потрясена. Вдруг она увидела, что какое-то существо карабкается по платью. Это оказался паук.

Девушка вскочила и попробовала высвободить руки. Но веревка была затянута на совесть. И Сюзанне никак не удавалось сбросить паука. Оставалось только беспомощно смотреть, как он ползет по одежде.

За окном виднелись две огромные скирды соломы, золотившиеся в лунном свете.

«Неужели эта солома для нашего костра? – подумала Сюзанна, внутренне содрогаясь. – Неужели эти скирды станут нашей последней постелью?»

Паук уже добрался до пояса, его нога быстро семенили по грубой ткани платья.

Глядя на скирды, девушка представила, как они вспыхнут, и у нее невольно вырвался сдавленный стон.

Сюзанна отвернулась от окна.

«Я не ведьма, – думала несчастная с ужасной горечью, – и моя мать не ведьма. А за что сожгли до нас еще троих женщин? Вдруг они тоже были невиновны? Неужели в Уикхеме отправляют на костер без вины? Возможно ли такое?»

Неожиданно что-то заслонило лунный свет.

Маленькая камера погрузилась во мрак.

Удивленная Сюзанна повернулась к окну и увидела помнившийся на фоне решетки силуэт.

– К-кто здесь? – пробормотала она.

– Сюзанна, – позвали шепотом.

– Эдвард! – воскликнула девушка, чувствуя, как просыпается надежда. – Эдвард, ты пришел спасти нас?

Глава 7

Эдвард Файер стоял возле окна, его лицо было наполовину скрыто темнотой.

– Ты пришел спасти нас? – повторила Сюзанна громким шепотом.

Эдвард вздохнул. Девушка заметила, что его темные глаза глядели на нее холодно.

– Спасти вас? Почему я должен вас спасать? – произнес наконец юноша голосом таким же холодным, как и его взгляд..

– Эдвард, я думала..

– Как же ты могла мне изменить? – спросил Эдвард со злостью.

– Изменить тебе? – выдохнула Сюзанна. – Эдвард, это не я тебе изменила, а ты мне. Ты играл моими чувствами. Ты обручился с другой, и еще смеешь…

– Я ни с кем не обручен! – прервал ее парень возмущенным шепотом. Он отпрянул от окна и огляделся по сторонам. Убедившись, что никого поблизости нет, он снова приник лицом к решетке.

– Я и не думал обручаться. Я сказал отцу, что люблю тебя, – произнес Эдвард с горечью.

– Правда? – девушка тяжело сглотнула.

– Но ты изменила мне, Сюзанна.

– Нет. Я никогда… – начала она.

– Ты изменила мне с Нечистым! – произнес Эдвард. Его темные глаза светились яростью.

– Нет же, я невиновна, Эдвард! – прошептала девушка с жаром. – Ты должен поверить мне! Пожалуйста!

– Ты не можешь не быть невиновной, – прошептал Эдвард. – Ты ведьма, Сюзанна. Ты пыталась сбить меня с пути истинного. Но зло пресекли вовремя.

– Нет же, я невиновна! – заявила девушка. – Эдвард, ты прекрасно знаешь меня. Мы же сошлись так близко. Мы значили друг для друга очень много. Как… – ее голос сорвался. Она сделала глубокий вдох и продолжала снова: – Как ты мог поверить в мою вину?

Парень посмотрел на нее бесстрастно.

– Я уже говорил, Сюзанна. Я признался отцу в своих чувствах к тебе. Я сказал ему, что люблю тебя. Неужели ты думаешь, что, зная об этом, мой отец осудил бы тебя без вины?

– Но Эдвард…

– Неужели ты считаешь, что отец причинил бы мне такую боль? Что он нанес бы мне подобную рану? Он никогда бы не осудил безвинную девушку, – Эдвард потряс головой. Его горящие глаза смотрели на бывшую подругу осуждающе.

– Нет, Сюзанна, – продолжал он с горечью. – Мой отец кажется суровым и жестоким, но он всегда поступает по справедливости. Он хороший человек. Отец заботится обо мне и моих чувствах. Он бы никогда не вынес тебе приговор, не будь ты ведьмой!

– Клянусь тебе, Эдвард… – начала Сюзанна, но парень не дал ей закончить.

– Если я тебе поверю и заступлюсь за тебя, – воскликнул Эдвард, – я нарушу волю отца! Я поставлю под удар его доброе имя. Мой отец хороший и праведный человек, он желает мне добра. И я должен опозорить его из-за тебя, ведьма?

– Эдвард, твой отец ошибается! – крикнула Сюзанна в отчаянии.

Глаза парня сузились. Он понизил голос до ледяного шепота.

– Не смей так говорить про моего отца, ведьма! Твои чары развеялись!

– Нет, Эдвард! Пожалуйста, Эдвард! – умоляла Сюзанна.

Но лицо, загораживавшее окошко, уже исчезло. Камеру снова залил лунный свет.

Сюзанна тихонько зарыдала. Мать заворочалась в своем углу, но не проснулась.

Девушка почувствовала, что паук уже перебрался ей на шею и двиижется к подбородку. По коже побежали мурашки.

«Иди вперед, паук. Кусай, – подумала Сюзанна, чувствуя свою беспомощность. – Иди вперед и кусай».

Уильям Гуди сидел у себя дома на стуле с высокой спинкой. Дрова в очаге догорали, превращаясь в тлеющие угли. Становилось холодно. Не обращая на это внимания, Уильям неотрывно глядел на пламя.

Он уже просидел в глубокой задумчивости больше часа. Он не мог сосредоточить ни взгляда, ни мыслей. В голове все еще звучали голоса обвинителей, перед мысленным взором стояли сумрачные лица и осуждающие глаза.

«Я потерял все, – думал он, вспоминая мир и покой, которые уже никогда не вернутся, вспоминая жену и дочь, представляя их сидящими у огня. А ведь сейчас в доме нет даже малыша – соседи забрали Джорджа на время. Я потерял все».

В дверь постучали, но Уильям даже не шелохнулся.

Все глубже и глубже погружаясь в свою тоску, он ничего не слышал.

Постучали еще и еще, намного громче.

Уильям встряхнул головой, прислушался.

Да и вправду, стучат в дверь.

Кого это принесло в такую пору? У кого хватило духу ломиться в эту дверь, когда всем известно, как сейчас страдает хозяин дома?

Он будет страдать весь остаток жизни. Он станет каждый день переживать события этой ночи, пока не умрет.

Громкий стук повторился.

За дверью стоял кто-то очень настойчивый,

С глухим ворчанием Уильям поднялся на нетвердые ноги.

И случайно заметил, что угли в очаге догорают.

«Огонь умирает, – подумал Уильям. – И все в моей жизни умирает».

Еще один громкий стук.

«Убирайтесь!» – пробормотал Уильям.

И все-таки поплелся отворять дверь.

Яркий свет факела заставил прикрыть глаза. И разглядеть лицо ночного гостя удалось не сразу.

– Мэттью Файер! Что тебе нужно? – произнес Уильям слабым голосом. – Ты пришел за мною?

Глава 8

Несмотря на яркий свет факела, лицо Мэттью Файера оставалось в тени. Он пристально глядел на Уильяма.

Под глазами пролегли черные, словно могильная земля, круги.

– Я пришел помочь тебе, Уильям, – произнес Мэттью мягко. Он поднял факел над головой, и его лицо снова закрыла тень от шляпы.

– Помочь мне? – спросил Уильям, загораживая собой узкий дверной проем.

– Разреши войти.

Уильям кивнул и отступил на шаг. Мэттью Файер воткнул факел в землю и прошел в дом, придерживая плащ. Он снял шляпу и пригладил свои каштановые волосы. Затем повесил головной убор на деревянный крючок.

Двое мужчин молча стояли в дверях, разглядывая друг друга. Первым нарушил тишину Уильям.

– Мою жену и дочь обвинили несправедливо. Твой брат допустил чудовищную ошибку. Марта и Сюзанна ничего не смыслят в делах тьмы.

Мэттью двинулся в комнату, глядя на догорающие дрова. Но Уильям схватил его за грудки.

– Твой брат ошибся! – кричал он. – Он ошибся! Ошибся!

– Мой брат – обычный человек, – сказал Мэттью мягко. Он осторожно высвободился и, поправив плащ, приблизился к очагу.

Уильям глядел на незваного гостя и раздумывал над ним замечанием.

Мэттью взял лежавшее возле очага полено и кинул в огонь.

– Твой очаг почти погас, – сказал он, глядя на угли.

– Мне сейчас не до тепла, – отозвался Уильям дрожащим голосом, не в силах скрыть своих чувств. – Меня заботит лишь судьба жены и дочери. Умоляю тебя, Мэттью…

Гость обернулся к нему и сложил руки на груди. «У него мозолистые ладони, – подумал Уильям. – Ладони фермера».

– Кажется, я смогу тебе помочь, – произнес Мэттью предельно мягко.

– Ты хочешь сказать…

– По-моему, я в силах спасти твою жену и дочь.

Уильям испустил глубокий вздох и опустился на стул, стоявший возле очага.

Мэттью потряс головой и начал расхаживать взад-вперед, его подошвы щелкали по половицам.

– Как я уже сказал, мой брат обычный человек.

Уильям пригладил свои седые волосы.

– Не понимаю. Ты хочешь сказать… – он не смог закончить.

– Я могу повлиять на брата, – сказал Мэттью, уставив на Уильяма свои темные глаза.

– Ты можешь с ним поговорить? – спросил Уильям с надеждой. – Ты в состоянии урезонить его? Объяснить, что он делает трагическую ошибку?

На лице Мэттью появилась странная улыбка. Наконец он кивнул.

– Думаю, я способен уговорить брата изменить приговор. Твою жену и дочь не обязательно сжигать завтрашней ночью.

– О, спасибо! Спасибо, Мэттью! – воскликнул Уильям счастливо. Он бухнулся на колени и склонил голову в беззвучной мольбе.

Подняв наконец глаза, он увидел на лице Мэттью все ту же странную улыбку. Уильям ощутил сомнение и поспешно поднялся.

– Ты действительно можешь воздействовать на брата? – спросил он с надеждой. – И он тебя послушает?

Мэттью кивнул. Запахнув плащ, он устроился на стуле с высокой спинкой.

– Я в состоянии переубедить Бенджамина, – сказал он, сузив глаза. – Но это будет кое-чего стоить.

– Что? – Уильям ушам своим не поверил. Мэттью просит какую-то плату? То есть взятку?

– Это будет кое-чего стоить, – повторил гость, перестав улыбаться. – Мои услуги нужно как следует оплатить.

Уильям Гуди тяжело сглотнул.

– У меня совсем мало денег, – выдавил он. – Но я отдам за спасение Марты и Сюзанны последний грош.

– Мне нужно сто фунтов, – заявил Мэттью твердо, глядя на Уильяма в упор.

– Сто фунтов? – воскликнул Уильям, не в силах скрыть потрясения. – Умоляю тебя, Мэттью!..

– Это мизерная цена, – ответил гость, поднимаясь и направляясь к очагу. В огонь полетело еще одно полено. Мэттью протянул руки, чтобы погреть их.

Уильям глядел на собеседника недоверчиво.

«Итак, он предлагает жизни Марты и Сюзанны в обмен на взятку, – подумал крестьянин. – Я знаю, как жадны братья Файер. Знаю, насколько они подвержены греху алчности. Но я не представлял, насколько они продажные. Мне и присниться не могло, что они могут торговать жизнями беззащитных женщин и девчонок».

– Мэтгью, у меня есть только восемьдесят фунтов, – сказал он вслух. – Это все, что я привез из Англии, и тс, что у меня еще осталось. Если ты заберешь их, я останусь. гол как сокол.

Мэттью перевел на него свои темные глаза, в которых отражались языки пламени.

– Зато жена и дочь останутся с тобой, – произнес он жестко.

Уильям склонил голову, понимая, что деваться некуда. Он знал, что обязан отдать Мэттью Файеру эту гигантскую сумму. Знал, что для спасения Марты и Сюзанны от костра придется раздеться до нитки.

Когда он поднял глаза, Мэттью разглядывал сковороду с длинной ручкой, висевшую над очагом.

– Чудесная сковорода, – сказал он, снимая ее и вертя в руках. – Это медь?

– Чистейшая медь, – ответил Уильям. – Ее выковал мой отец.

– Я возьму ее, как часть оплаты, – объявил Мэттью, продолжая разглядывать сковороду. – Пока ты не найдешь все сто фунтов.

– Бери, – махнул рукой Уильям. – Забирай все, что у меня есть, Мэттью. Только спаси мою семью.

Мэттью опустил сковороду и оглядел крошечную комнату.

– Кстати, о семье, – спросил он. – А где малыш Джордж?

– Его взяла соседка, Мэри Хэлси, – ответил несчастный Уильям. – Ему нужна нянька. Да и у меня нет сил его сейчас видеть. Когда я буду смотреть на его невинное личико, я не смогу не вспоминать о том, что он вырастет, так и не увидев ни мать, ни сестру.

Бедняк издал протяжный стон. На глазах выступили слезы.

– Я соберу для тебя плату, Мэттью, – произнес он дрожащим голосом. – Но ты поговоришь с Бенджамином сегодня?

Мэттью согласно кивнул.

– Твою семью освободят завтра на закате. И твое измученное сердце может успокоиться.

Голова Уильяма все еще дергалась. Он направился и дальний угол комнаты, где хранились все его сбережения. Приподнял половицу и достал тяжелый мешочек с таким чувством, словно вытаскивал сердце у себя из груди.

Но ведь Марта уже завтра будет дома!

Сюзанна тоже вернется!

И все они снова заживут счастливо! Как же сильна будет их общая радость!

Уильям вернулся на середину комнаты, развязал мешочек и высыпал его содержимое на стол. Мэттью тоже приблизился к столу с медной сковородой в руке и уставился на деньги из-за плеча Уильяма.

– Восемьдесят фунтов, – сказал тот наконец, показывая гостю кучку монет. – У меня останутся лишь два медяка. И все-таки я стану богатым!

– Станешь, станешь, – согласился Мэттью с абсолютно бесстрастным лицом. Он наклонился, чтобы собрать монеты, и тут внимание Уильяма привлекла цепочка, висевшая у гостя на шее.

Она настолько поразила бедняка, что он не смог удержаться от вопроса.

– Какой у тебя любопытный амулет, Мэттью, – заметил он.

Мэттью остановился и потрогал свой амулет, как будто видел его впервые.

Серебряный кружок был усеян голубыми камнями, закрепленными между тремя когтями. Мэттью повернул его обратной стороной. Там оказалась выгравирована латинская надпись.

Уильям с трудом прочел слова: «Dominatio per malum».

– Ни слова не пойму, – сказал он. – Что означает эта фраза?

Мэттью заправил медальон за ворот камзола.

– Это старинное изречение, – ответил он неохотно. – Амулет дала мне бабушка, когда мы с братом уезжали из родной деревни. Я ношу его только как память об этой чудесной старушке и о моей прежней жизни, полной лишений и борьбы.

Уильям внимательно посмотрел на Мэттью, изучая его лицо в тусклом свете очага.

– Я слышал, что когти демона выглядят примерно так, – объяснил он гостю. – Должно быть, этот амулет обладает магической силой.

Мэттью на миг открыл рот от удивления. Придя в себя, он ответил:

– Не знаю я никакой магии и когтей демона. Может быть, ты хорошо осведомлен о таких вещах, Уильям Гуди?

– Нет, конечно, – поспешно ответил бедняк, опуская глаза.

Мэттью Файер собрал оставшиеся монеты. Затем направился к выходу, прихватив медную сковороду. Плащ развевался у него за спиной. Нахлобучив шляпу, гость обернулся к Уильяму.

Тот не мог отойти от стола – все тело дрожало. Дрожало от радости. От ожидания. От нетерпения.

– Моя семья… – только и смог он выдавить.

– Я обо всем позабочусь, – заверил Мэттью Файер. Затем, застегнув плащ массивной застежкой, вышел за дверь и растворился в ночи.