Текст книги "Моя жизнь и прекрасная игра"

Автор книги: Роберт Ллойд Фиш

Соавторы: Эдсон Арантес ду Насименто
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава восьмая

Редкий по красоте вид открывается с вершины плато над городом Сантусом. Петляет по отвесной скале автомагистраль Виа Анхиета – настоящее чудо техники. Она то проносится по консольным мостам, то вгрызается в туннели, пробитые в горной породе, чтобы затем снова вырваться наружу и поразить воображение. Автомагистраль двухъярусная: один ярус располагается над другим, но не параллельно друг другу – нижний как бы ныряет вниз, а верхний устремляется к вершине горы. Спустившись с высоты трех тысяч футов до уровня моря, сразу чувствуешь, что воздух тут более теплый и влажный. Из озер Сан-Паулу, расположенных в горах, низвергаются мощные потоки воды, вращающие турбины гидроэнергокомплекса Кубатао, который снабжает электроэнергией Сантус и Сан-Паулу. Я сотни раз любовался этим зрелищем, и каждый раз оно производило на меня глубокое впечатление.

Валдемар встретил нас на вокзале в Сан-Паулу и повел перекусить в маленький ресторанчик. Ошеломленный картинами гигантского города, я не обращал внимания на то, что было на столе. Я и раньше знал, что Сан-Паулу – самый большой город в стране, но одно дело знать и совсем другое ощущать, видеть своими глазами. Бесконечным потоком шли машины. Повсюду царило оживление. Закусив, мы сели в автобус, чтобы ехать дальше, в Сантус. Почти целый час он кружил по улицам огромного вытянутого города, который представлял собой нескончаемую вереницу густонаселенных кварталов. На незаасфальтированных местах была видна коричневая земля, такая же, как в Бауру. Эти пятна стали для меня каким-то утешением, ибо в них мне чудилась связь с родным домом.

За городом автомагистраль пошла вверх – к вершине плато Сан-Паулу. Мимо нас проносились большие заводы, перед ними зеленели широкие газоны, гладкие и ровные, как футбольные поля; время от времени в лучах послеобеденного солнца проявлялись контуры рабочих поселков. Постепенно мы пересекли плато, дорога пошла резко вниз – начался спуск. Теперь наш автобус катился только под гору.

Валдемар все время что-то рассказывал, но я воспринимал, наверное, только половину из того, что он говорил или спрашивал, отвечая ему чисто машинально. Я приклеился лицом к закрытому окну, стараясь не пропустить ни одной детали раскинувшегося передо мной пейзажа. Мне вспоминаются люди, которые с трудом карабкались по крутой дороге и покорно отходили в сторону, чтобы пропустить наш автобус. Я размышлял о том, куда направляются эти люди и чем они занимаются в столь удаленном от мира месте. Вот промелькнули прилепившиеся к горе лачуги с крышами из пальмовых листьев. Рядом с ними на крохотных клочках земли возвышались прямые, как свечки, фруктовые деревья. Я подумал, что в лачугах наверняка кто-то живет, почему же тогда эти люди избегают нас.

"Пеле, отбрось все волнения, – говорил Валдемар, – хотя я тебя хорошо понимаю. Ты только представь себе, что играешь не за "Сантос", а за "Бакино" или "Нороэстино" дома, в Бауру, но при этом совсем не думай, кто рядом с тобой на поле".

"Да, сеньор…"

Слева гора вертикально обрывалась и отступала от океана, растворяясь в фиолетовой дымке. Между отвесной скалой и водой тянулась зеленая полоска, прерываемая лишь грядой невысоких холмов и примыкающая к едва заметным песчаным дюнам Гуаружа. Я твердо знал, что при первой возможности обязательно открою для себя этот безлюдный пляж, который из окна автобуса казался таинственным местом. Сюда, наверное, причаливали пиратские корабли, чтобы спрятать награбленные богатства.

"Пеле, – говорил Валдемар, – пусть тебя не смущают громкие имена футболистов, с которыми тебе придется тренироваться. Учти, что они точно такие же, как ты и я. Ты на равных будешь выходить на поле вместе с ними…"

"Да, сеньор".

На всем нашем пути к Сантусу город, казалось, опоясывал водный поток, из-за чего создавалось впечатление, что Сантус – остров. Стекла в окнах высотных зданий отражали солнечные лучи. По каналу, словно игрушечные, плыли суденышки, и я почему-то подумал, что они приплыли из тех мест, откуда приехали мы. И надо всем господствовал океан, расстилавшийся под бескрайним голубым небом и заливавший все пространство до самого горизонта слепящим солнцем. Я знал еще со школьной скамьи, что Атлантический океан простирается до самой Африки, но кто бы мог подумать, что он такой огромный?

"…И прежде всего постарайся отделаться от ощущения, что ты здесь чужой. Постепенно ты освоишься в клубе, привыкнешь к людям. Это совершенно естественно, когда поначалу чувствуешь себя чужим. Любой профессиональный игрок не сразу привыкает к своим новым товарищам по команде, даже если раньше они были его соперниками. Все устроится, будь уверен. Игроки "Сантоса" великолепные ребята. Ты полюбишь их, а они тебя".

"Да, сеньор…"

Дорога устремилась вниз, под гору. Прямо под нами я увидел пальмовые плантации, тянувшиеся на несколько миль в сторону далекого от нас города. Банановые рощи, ничуть не похожие на bananeiras, беспорядочно разбросанные внутри страны, располагались правильными рядами.

"…И чтобы никаких дурных компаний. Ты слышишь? Я ведь несу ответственность перед твоими родителями. Главное – не курить, не пить и никаких девчонок…"

Мы вышли из автобуса в центре Сантуса, вдали от пляжа, мимо которого, как я надеялся, мы хотя бы будем проезжать. Признаться, город показался мне немного похожим на Бауру. Надо сказать, что в Бразилии почти все небольшие городки, в сущности, мало чем отличаются друг от друга. Автобусная станция находилась в старой части города. Узкие, покрытые булыжником улицы, оштукатуренные дома, построенные еще в стиле бразильского рококо колониальной эпохи, деревья на площадях, старая церковь – все это напоминало мне мой родной город. И только некоторое время спустя, когда я собственными глазами увидел незатихающую работу в доках порта, гигантские краны, контуры огромных судов у причала, пляжи и фешенебельные жилые кварталы, только тогда я ощутил огромную разницу между ними. Бауру – маленький городишко, а

Сан-Паулу – крупный город. Причем эта характеристика вовсе не определяется численностью населения.

Валдемар держал в руках мой чемоданчик. Мы сели в такси и отправились на Вила Бельмиро, где находились правление клуба "Сантос" и стадион. Было воскресенье, на стадионе шла игра на первенство штата между "Сантосом" и "Комерсиал Рибеирао Прето". Стадион не произвел на меня особого впечатления. Дело в том, что раньше я видел по телевизору матчи, которые передавались со стадионов "Маракана" и "Пакаэмбу", по сравнению с которыми стадион "Сантоса" мог вызвать даже некоторое разочарование. Тем не менее на этом поле играли такие игроки экстра-класса, как Жаир и Формига.

Стадион был полон, но Валдемар нашел три места на трибуне. Мы уселись, и вскоре я уже "болел" за "Сантос", громко радуясь его великолепной игре.

Матч закончился победой «Сантоса». Валдемар повел Дондиньо и меня вниз, в раздевалку. Там царило оживление – обычная неразбериха в раздевалке победителей. Валдемар представил меня тренеру Луису Алонсо, которого все звали Лула. Он пользовался репутацией очень хорошего тренера.

Улыбнувшись мне, Лула сказал:

"Значит, ты и есть знаменитый Пеле?"

По правде сказать, я даже не понял, шутит он или старается помочь мне преодолеть смущение. Ну какой же я знаменитый? Тем более за пределами Бауру. Я даже отдаленно не вправе называться знаменитым, когда рядом столько по-настоящему знаменитых футболистов. От смущения я не знал, что ответить, и только выдавил:

"Да, сеньор".

Лула рассмеялся, и тогда до меня дошел смысл собственных слов. Но я твердо знал, что тренер не думал меня обидеть. Просто ему хотелось, чтобы я скорее почувствовал себя здесь как дома.

"Мы ждали, когда ты приедешь. Давай-ка я представлю тебя игрокам".

Он взял меня за руку и стал подводить по очереди ко всем футболистам. Мне казалось, что это сон. Ведь я обменивался рукопожатиями со знаменитыми игроками, которых знал по открыткам, о которых слышал по радио, читал в "Бауру дэй-ли". Это было странное ощущение. Я не мог себе даже представить, что мне когда-либо доведется тренироваться с ними на одном поле.

Мне было приятно узнать, что многие из них слышали о Дондиньо, видели его игру. Они подходили к нему, выражали сочувствие по поводу его серьезной травмы. Отец отмахивался, как бы давая понять, что сейчас его волнует совсем другое.

"Послушайте меня! – сказал он. – Этот парень останется у вас на Вила Бельмиро. Мне надо возвращаться в Бауру, а Валдемару – в Сан-Паулу. Так что он останется здесь совсем один. Поэтому прошу вас последить за ним. Хорошо?"

Васконселос, капитан команды, огромный парень с большим и добрым сердцем, положил свою ручищу на мое плечо:

"Можешь не волноваться. С нами он не пропадет".

Все происходившее вокруг казалось мне кадрами из кинофильма, который я смотрел на балконе кинотеатра в Бауру. В окружении знаменитостей я лишился дара речи. Ведь рядом со мной были Зито, Жаир, Формига, Пагао, Пепе. Команда этих суперзвезд год назад выиграла чемпионат штата Сан-Паулу, а теперь была близка к тому, чтобы повторить свой успех.

Ко мне подошли Дондиньо и Валдемар.

"Нам пора уезжать. Ни о чем не беспокойся, о тебе здесь позаботятся".

Дондиньо взял меня за плечи:

"Делай все, что говорит Лула. Веди себя так, как дома, где рядом родители. Главное, держись подальше от дурной компании. Подальше…"

Он замолчал, притянул меня к себе, крепко обнял и, словно извиняясь, улыбнулся:

"И больше никаких нравоучений. Ты ведь теперь взрослый, Дико".

Но я совсем не чувствовал себя взрослым, это знал и Дондиньо. Хотя меня согревала мысль, что теперь я буду тренироваться в команде "Сантос", и мне приятно было сознавать, что отныне я прочно стою на собственных ногах, я тем не менее с большой охотой вернулся бы в Бауру. Разумеется, я не мог признаться в этом, да еще в присутствии стольких людей. Подумают еще, что я ребенок, который в первый же день заскучал по дому! Я обнял отца и снова поймал себя на мысли, что предпочел бы сейчас сесть вместе с ним в автобус и вернуться домой.

Эту и последующие ночи я провел на Вила Бельмиро. Там было достаточно места для всего основного состава команды. Накануне ответственных матчей игроков не отпускали по домам. Они оставались в помещении клуба, которое называлось «concentraзao», что означает «концентрация». Я бы не удивился, если бы узнал, что именно от этого слова произошло понятие «концентрационный лагерь». В этом помещении игроки находились под строгим наблюдением тренера, который ограничивал свободу их передвижения четырьмя стенами, чтобы уберечь от любых случайностей, которые могли бы помешать их участию в предстоящем матче. Но даже тогда, когда команда не была на «карантине», на Вила Бельмиро постоянно жили многие игроки, главным образом холостяки. Проживание там ничего не стоило, что было весьма кстати – ведь никто из них не зарабатывал больших денег и поэтому был вынужден довольствоваться малым.

Комнаты небольшие, но чистые. В каждой две-три кровати и один-два стула – для чистюль, которые боялись испачкать свежезаправленную постель. С обратной стороны двери крючки для одежды. На стенах никаких картин, на полу никаких ковриков. В общем, комнаты обставлены скупо. Зато в них царил дух дружбы, а это ценилось превыше всего.

В тогдашний основной состав "Сантоса" входили Манга, Хелио, Иван, Рамиро, Формига, Зито, Тите, Жаир, Пагао и Васконселос или дель Веккио, которые попеременно играли на месте центрального нападающего. Запасными числились Кассио, Раймундиньо, Хуго, Дорвал и я.

В первый вечер каждый из футболистов старался сделать все возможное, чтобы я почувствовал себя как дома. И все же прошло немало времени, пока я привык спать в новой постели и сжился с новой обстановкой. Обедал я вместе с другими игроками в расположенном неподалеку пансионе. При клубе имелась и собственная кухня, где нам готовили завтрак, но если у поварихи был выходной день или она отсутствовала по какой-либо другой причине, мы ужинали в ресторане "Дон Антоний" или "Луи XV", вблизи нашего клуба. Пища, разумеется, была совсем не такая, как дома, в Бауру. А главное – она была сытная.

Наконец наступил день, когда я отправился на пляж, который находился приблизительно в миле от клуба. Исполнилась мечта детства: я увидел океан. Об этом мечтает каждый бразилец, живущий во внутренних районах, хотя таких людей не так уж много, ибо крупнейшие города страны располагаются вдоль побережья Атлантического океана. Даже если меня не захотят взять в "Сантос" и я буду терзаться вдали от родных, подумалось мне, я наверняка не захочу возвращаться домой, не взглянув на океан с близкого расстояния.

Океан оказался именно таким, каким я его себе представлял, только еще более величественным. Можно с уверенностью сказать, что пляж Сантуса – один из самых красивых в мире. Пестрые цветочные клумбы делят улицу, протянувшуюся вдоль побережья, на две части. Тогда на побережье мало было жилых домов. Бросались в глаза роскошные виллы, вдоль которых тянулись мозаичные дорожки, усиливавшие общее яркое впечатление. Навсегда врезались в память аккуратно подстриженные лужайки, напоминавшие зеленый ковер, гаражи, балконы и башенки. Последние придавали домам вид настоящих замков. Иногда на широких верандах появлялись горничные или кухарки в наколках и фартуках, чтобы полюбоваться видом на океан.

Все это волновало воображение мальчишки из Бауру. Ведь мне еще не доводилось видеть ничего подобного. Позже я узнал, что хозяева вилл, коммерсанты из Сан-Паулу, живут здесь только во время отдыха или приезжают на побережье только на уик-энд. Мне трудно было представить себе, каким богатством обладают эти люди, чтобы позволить себе лишь наезжать в эти дворцы. В Б ауру даже у нашего мэра Николы Авалоне не было такого дома.

Еще мне запомнился расположенный рядом с побережьем маленький остров. Казалось, что при отливе до него можно добраться вброд. К югу от острова прямо из воды поднимались скалы словно для того, чтобы очертить границы окружающего ландшафта. Прямо не верилось, что это реальные красоты, а не глянцевая открытка.

С годами роскошные виллы уступили место современным домам с просторными и благоустроенными квартирами. Но от этого пляжи Сантуса ничуть не утратили своей привлекательности. Остров вблизи побережья до сих пор радует взор, и при отливе до него действительно можно добраться вброд. Скала с южной стороны до сих пор подчеркивает красоту пляжа. Сады до сих пор окаймляют дорогу. Для меня это красивейшее место в мире.

Песок уже немного нагрелся, я снял ботинки, носки и сбежал к воде. Еще в школе мы учили, что вода в океане соленая. Признаться, я всегда с недоверием относился к этому утверждению. Теперь я могу лично это проверить. Я нагнулся, зачерпнул ладонью океанской воды и попробовал ее на вкус. Вода была явно соленая! Я присел и окинул взором раскинувшиеся передо мной океанские просторы. Чтобы посолить такую огромную массу воды, потребовалось, наверное, немыслимое количество соли! И как только все это проделали? Понять это было выше моих сил. А все же интересно, как..?

Весь день я провел на пляже, наслаждаясь океанским пейзажем и непередаваемым ощущением теплого песка и воды, доходившей до щиколотки. Наконец-то мне представился случай увидеть океан! Но тут же подумалось: как долго еще, несмотря на красоты Сантуса, я смогу выдержать без Бауру и родных?

Во вторник утром, то есть через два дня после приезда, я впервые вышел на тренировку. Помню, моросил дождь. На какое-то мгновение я подумал, что из-за плохой погоды тренировка не состоится и мне не придется встречаться с другими игроками на поле. Но никто из футболистов не обратил внимания на дождь. Переодевшись, все неторопливо выбежали на поле. Я всячески старался подавить в себе волнение. Рядом со мной на поле оказался Пепе. Он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся:

"Волнуешься?"

"Немного!" – ответил я.

"Не стоит. Здесь все твои друзья!"

И скоро я почувствовал, что это действительно так. Мне припомнилось, как при отъезде многие говорили: "Ты сам увидишь, эти звезды из "Сантоса" не дадут тебе хода. Они будут тебя бойкотировать. Все будет как на тренировке у Валдемара ду Бриту – они просто будут перекидывать мяч друг другу, не позволяя тебе дотронуться до него. Ну, чтобы представить тебя в невыгодном свете. Им пришлось немало потрудиться, чтобы стать профессионалами, поэтому не рассчитывай, что они просто так уступят свое место пятнадцатилетнему мальчишке, ведь каждый из них добрый десяток лет бился за место в нынешнем составе команды. Они просто угробят тебя, вот увидишь!"

И я увидел. Игроки относились ко мне доброжелательно, как настоящие друзья, словно мы играли вместе уже несколько лет подряд. Больше того, у меня сложилось впечатление, что они делают все, чтобы моя игра понравилась тренеру. После разминки и упражнений с мячом (мы отрабатывали пасы и остановку мяча), на что ушло около часа, Лула разбил нас на две команды, и началась тренировочная игра.

"Мне говорили, – сказал тренер, – что ты играл центральным нападающим?"

"Да, сеньор".

"Хорошо. Будешь играть на том же месте. В первом составе".

Услышав эти слова, я чуть не обомлел. Я думал, что после тренировки, где мы отрабатывали дриблинг, отбор и остановку мяча, он отправит меня на скамейку, чтобы я посмотрел на тренировочную игру.

Стоявший рядом со мной Формига рассмеялся:

"Смотри не подведи нашу команду, мальчуган!"

Впоследствии в газетах и журналах писали, что мое первое появление на поле "Сантоса" было сенсационным, что я забил уйму голов и что уже на следующий день меня ввели в основной состав. На самом деле все складывалось иначе. В окружении суперзвезд я нервничал, со стороны на меня было жалко смотреть. Но постепенно скованность проходила, я уже не думал о том, что играю рядом с такими знаменитостями, как Васконселос или Пагао. Мне казалось, я в Бауру и играю за "Бакино". От этого ощущения в передачах появилась точность, в отборе – напористость.

В той первой тренировочной игре я не забил ни одного гола, но показал, на что способен. А главное, ощутил доброжелательное к себе отношение, никакого "бойкота" со стороны моих более опытных товарищей не было. Они передавали мне мяч, когда это диктовалось самим ходом игры, или отдавали его другому игроку, если тот находился в более выгодном положении. Короче говоря, играли как настоящие профессионалы.

После тренировки Лула подозвал меня.

"Мне понравилось, как ты сегодня играл. Вот только бы подрасти тебе, стать чуть потяжелее. Боюсь, ты еще недостаточно крепок для профессионала. Пожалуй, надо подождать. Станешь постарше, тогда посмотрим. Кстати, какой у тебя вес?"

Я опустил глаза, будто мой недостаточный вес был пороком, в котором я стыдился признаться.

"Примерно сто тридцать фунтов" [7]7
  Один фунт равен примерно 454 г.


[Закрыть].

Лула кивнул.

"Что ж, пока поиграешь в команде юниоров. Будешь тренироваться с ними и набираться опыта. Между прочим, ты мог бы играть и за детскую команду, ведь туда берут мальчишек не старше пятнадцати лет".

В "Сантосе", как и в большинстве клубов, было четыре команды: детская – от девяти до пятнадцати лет; юниоры – от пятнадцати до восемнадцати; любительская – без возрастных ограничений и, наконец, команда профессионалов. Я спокойно выслушал слова тренера. Не знаю, с чего это вдруг я размечтался о том, что моя карьера должна начаться обязательно с первого состава – команды профессионалов. В общем, мне нечего было возразить.

"Да, сеньор…"

"Вот и хорошо! А теперь пойди прими душ. Потом мы поговорим обо всем подробнее".

В раздевалке игроки стали поздравлять меня с удачным испытанием. Подошел Пепе, похлопал по плечу:

"Молодец, парень! А со временем станешь играть еще лучше!"

В ответ я пробурчал, что, как сказал тренер, пока надо поиграть в юниорской команде, а, может, даже в детской! К тому же не вышел ростом, да и вес маловат.

Пепе с ухмылкой посмотрел на меня:

"Ничего, парень. Будем подкармливать тебя круглые сутки!"

Чередой проходили дни, заполненные гимнастикой, тренировками и еще раз тренировками, а также обильными обедами и ужинами в пансионе, в клубе или в ресторане через дорогу. Но прежде мне пришлось принимать лекарство от глистов – весьма распространенного заболевания среди бразильских бедняков. Почти все игроки, выходцы из бедных семей или уроженцы внутренних районов на северо-востоке страны, страдали этим недугом. Как только они приезжали в Сантус и попадали в руки врачей, те сразу выписывали им какое-то противное лекарство. Но вот с глистами покончено, и у меня появился волчий аппетит!

Такое питание редко кто мог позволить себе в Бауру: мясо – сколько угодно, птица – хоть каждый день. Эти продукты отличались высоким содержанием белка, не то что прежде – сплошной крахмал, которым богата пища подавляющего большинства бразильских бедняков. А о прекрасной океанской рыбе с соусом я даже понятие не имел. Насытившись, мы беседовали о футболе, о родном доме, который был у каждого из нас. После таких теплых и дружеских разговоров отправлялись спать.

Ночь действовала на меня удручающе. В моей комнате стояли две кровати, но жил я, слава богу, один. Дело в том, что если бы у меня был товарищ по комнате, я ни за что не дал бы ему спать, так как поначалу, не переставая, плакал – очень скучал по дому, по родным и близким. И вообще, к чему все это? Ведь мне было четко сказано: я еще слишком молод, чтобы быть профессиональным футболистом. Целых четыре или пять дней наедался до отвала, а рост и вес оставались без изменений. Я был недостаточно плечист и чересчур худощав, но ведь таким я могу остаться на всю жизнь. Значит, меня никогда не возьмут в первый состав, будут держать в юниорской или любительской команде, пока я не стану переростком или пока "Сантосу" не надоест меня сытно кормить, после чего отчислят как неперспективного.

В общем, стоит ли мучиться, если надеяться абсолютно не на что?

И вот на пятый или шестой день после моего появления в клубе я поднялся в пять утра, оделся, сложил свои пожитки в чемоданчик, проверил, на месте ли деньги, которые Дондиньо предусмотрительно оставил мне, если придется вернуться домой, и на цыпочках вышел из комнаты. На лестнице я натолкнулся на парня по имени Сабу. Он занимался в клубе всем, чем придется, – косил траву, убирал в раздевалке, короче, был на побегушках. Его мать работала на кухне, она готовила нам завтрак. Сабу как раз отправлялся на рынок за свежими фруктами и горячими булочками. Он увидел чемоданчик в моих руках и оторопел:

"Куда это ты?"

"Домой, – ответил я. – Мне здесь не на что надеяться. Слишком легкий я для футболиста".

Сабу засмеялся.

"Конечно. Тебе ведь только пятнадцать лет. Но если у тебя будет такой аппетит, как в эти дни, за полгода ты станешь самым толстым футболистом в Сантусе".

Он спокойно взял чемоданчик из моих рук.

"Между прочим, никто мне не разрешал отпускать тебя на все четыре стороны, я не хочу иметь неприятности. Возвращайся в свою комнату и еще раз хорошенько обо всем подумай. Завтрак будет, как только я вернусь".

Через неделю произошла моя встреча с сеньором Антонио, спортивным директором «Сантоса». Он спросил, не желаю ли я подписать с ним контракт. Мне сразу пришла в голову мысль, что Лула передумал, так как не может обойтись без меня в профессиональном составе. Антонио пояснил, что первое время я буду выступать за юниорскую и детскую команды и что речь идет о предварительном контракте. По-португальски он называется «contrato-de-gaveta» – в буквальном переводе «контракт, спрятанный в ящик», поскольку настоящий контракт можно было заключить со мной лишь по достижении совершеннолетия. Конечно, эти эрзац-контракты, в сущности, не имеют законной силы. И все же таким документом футбольные клубы удерживают молодых перспективных игроков.

Я поступил в "Сантос" с твердым намерением закрепиться здесь, хоть и очень скучал по дому. Разумеется, мне хотелось продолжить тренировки в этом клубе, чтобы в конце концов стать профессионалом. Поэтому я ответил, что согласен. Для совета из Сан-Паулу приехал Валдемар ду Бриту. Окончательное решение зависело от моих родителей, и мы с ним отправились в Бауру.

Какое чудесное ощущение вернуться в родной дом к отцу и матери, к бабушке, дяде, сестре и брату! Хотя я уехал из дома всего две недели назад, они показались мне вечностью. Это впечатление усилилось радостью встречи. Отец был счастлив, что клуб "Сантос" готов подписать со мной контракт. По-иному отнеслась к этому дона Селесте. Видимо, Дондиньо так обрисовал ей дело, что она решила, будто мне надо съездить в Сантус ненадолго, только для того, чтобы представиться в клубе. Поэтому она подумала, что я насовсем вернулся домой и больше уже не уеду.

"Если хочешь уехать, – сказала она, – уезжай. Мне не нужен такой сын, которому наплевать на мои переживания!"

Дона Селесте так расстроилась, что никак не могла успокоиться. И тогда я чуть было не остался в Бауру. Я видел, как переживает мама, и мое сердце обливалось кровью. В эти минуты мне вспомнилось, каким одиноким я бывал по ночам в своей комнате в клубе. Здесь, дома, все было куда лучше.

Но тут слово взял Валдемар ду Бриту. Он стал рассказывать, как хорошо все отнеслись ко мне в "Сантосе", что в этом клубе мне открываются широкие перспективы, и хотя сейчас я играю за юниорскую и любительскую команды, со временем меня наверняка возьмут в первый состав.

"Впрочем, деньги не самое последнее дело в жизни, – сказал он. – По предварительному контракту Пеле будет получать пять тысяч крузейро в месяц. А когда он немного подрастет и прибавит в весе, они подпишут с ним настоящий контракт, и он будет получать больше. Да еще премиальные за каждый выигрыш. Правда, они не очень велики, но потихоньку сумма набегает. Скажите, где еще он сможет заработать столько денег? Может, на обувной фабрике, в "Нороэсте" или в "БАКе"? Питание хорошее, ешь себе в удовольствие! К тому же у него своя комната и тоже бесплатная.

Это были самые убедительные аргументы, которые подействовали на мать. Пять тысяч крузейро в 1956 году равнялись примерно шестидесяти американским долларам, что значительно превышало суммы, на которые я мог рассчитывать на обувной фабрике. А полный пансион (особенно при моем аппетите) тоже стоил немало.

Итак, мы снова отправились в Сантус, на этот раз с предварительным контрактом в кармане, который в любом случае гарантировал мне ежемесячное жалованье. Из первых пяти тысяч я четыре послал Дондиньо на дом, чтобы дона Селесте больше не волновалась, когда подходит срок платить за аренду. Вскоре отец написал мне, что нашел на улице Седьмого сентября небольшой домик и стал выплачивать за него по частям. По размерам он был почти такой же, как на Рубенс Арруда, и со временем мог стать нашей собственностью.

Я продолжал тренироваться с основным составом, но играл за юниоров. Несмотря на то, что я получал жалованье, я имел право участвовать в матчах любителей (ограничение распространялось только на профессионалов). В случае выигрыша нам выплачивали еще и премиальные. Они отчисляются из определенной части выручки за матч. Две трети получают игроки, участвовавшие в матче, одну треть – запасные. В соревнованиях на первенство мира соответствующее вознаграждение получают также главный тренер, второй тренер, массажист, врачи и все прочие члены комиссии.

В "Сантосе" за детскую, юниорскую и любительскую команды отвечал некто Нэнэ. Под его началом я впервые выступил за "Сантос" против местного клуба "Васко да Гама". (Пусть читателей не смущает обилие клубов с одинаковым названием в разных городах страны. К тому же "Васко да Гама" – весьма распространенное в Бразилии название, его носят десятки клубов. Точно так же есть; например, немало клубов "Коринтианс" и т. д.) Матч мы выиграли, я забил три гола. Затем мы стали победителями среди юниоров штата, выиграли первенство и среди любителей. Если учесть, что "Сантос" стал еще и чемпионом штата среди профессионалов, то получается, что наш клуб завоевал три из четырех призов. Не хватало лишь четвертого – среди детских команд.

Детская команда "Сантоса" срочно нуждалась в усилении. Поскольку у меня была достаточно высокая техника и по правилам за детскую команду мог выступать пятнадцатилетний игрок, на этот важный для клуба матч Нэнэ заявил меня. Никто (и меньше всех я сам) не сомневался в том, что мой опыт, да еще в таком матче, где я буду самым крупным игроком, поможет нам легко справиться с соперником. Установка была забить побольше голов, в общем, столько, сколько мне захочется.

Однако все сложилось по-другому. Не знаю почему, но играл я из рук вон плохо, может быть, стыдно было выступать против команды, в которой играло несколько девятилетних ребятишек? Неудачным получился для меня матч. Гола я так и не забил. Скорее всего соперник независимо от возраста играл лучше, поэтому я и не сумел удовлетворить своего тщеславия. Любопытно, что чем больше я старался, тем хуже получалось. Мои передачи были неточными, десятилетние ребятишки запросто отнимали у меня мяч, одиннадцатилетние свободно обводили, я ничего не мог с ними поделать.

Время матча было уже на исходе, а наши соперники имели преимущество в один мяч. Вдруг один из них неправильно атаковал нашего игрока в своей штрафной площадке. Мне было предоставлено право пробить пенальти и тем самым свести игру вничью. Мяч установили на одиннадцатиметровой отметке, игроки обеих команд отошли назад. Увидев перед собой крохотного голкипера, широко расставившего руки, которые не закрывали, наверное, и десятой части площади ворот, я улыбнулся в предчувствии гола. Разбегаюсь… удар… Мяч пролетает высоко над перекладиной! Никогда не забуду неодобрительные возгласы на трибунах. Я всегда вспоминаю этот случай, когда меня вдруг одолевает зазнайство.

Счет игры так и остался без изменения, команда "Сантоса" проиграла. А знаменитый Пеле умудрился не забить одиннадцатиметровый. Когда я покидал поле, уши мои горели – так мне было стыдно.

Я не пошел вместе с другими в душевую, а, забрав вещи в раздевалке, убежал к себе в комнату. Закрыл дверь на ключ, бросился на кровать и разревелся. После того жалкого зрелища, которое я представлял на поле, естественно, не могло быть и речи о том, чтобы тренироваться вместе с профессионалами. Возгласы неодобрения, долетавшие с трибун, это еще ничто по сравнению с тем, как будут смеяться надо мной игроки "Сантоса". Проиграть малолеткам, младенцам! Если я не сумел сыграть против команды, составленной из детей в два раза меньше меня ростом, как я смогу играть в основном составе!