Текст книги "В погоне за тьмой (в сокращении)"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Мне тоже, Алан.

– Я вам дам номер своего мобильного. Вам больше не нужно будет звонить через Джейкоба.

Мы с Пайком заперли дом, сели каждый в свою машину – на случай, если придется разделиться, – и поехали через каньон на восток, к Айви Казик.

Дом, в котором жила Айви, был окутан настороженной тишиной – так же как и в мои предыдущие приезды. Во дворе пахло гардениями, и этот запах напоминал о похоронах.

Мы с Пайком постучались к Айви, но она не открыла.

– Может, на работе, – сказал Пайк.

– Она говорила, что она веб-дизайнер. Работает дома.

Пайк снова постучал. Громко.

– Опять шумите.

Мы обернулись и увидели Лангера, управляющего.

Он моргнул, глядя на меня, перевел взгляд на Пайка, снова моргнул.

Между его ног проскочил маленький мопс и, тяжело дыша, остановился посреди двора.

– Извините, – сказал я. – Эхо, да?

– Вы опять насчет полицейских дел?

На нем была все та же рубаха, те же мешковатые шорты, в руке тот же стакан с коктейлем.

– Да. Нам очень надо с ней повидаться.

– И вам, и всем остальным. Тут до вас еще один приходил, в дверь колошматил.

Это, видно, был Леви.

– Она была дома?

– Она, знаете ли, много разъезжает.

Пайк спросил, показывая на соседние двери:

– А она с этими людьми общается? Может, кто знает, где она.

Он покачал головой:

– Вряд ли. Она не самая общительная девушка, да и мы все ценим свое личное пространство.

Он развернулся и ушел к себе.

Я оставил Пайка у двери Айви, а сам обошел здание, попытался заглянуть внутрь. Я как извращенец смотрел в окна Айви, и у меня было странное ощущение, что я могу увидеть то, чего видеть не хочу, например Айви с перерезанным горлом.

Первое окно было наглухо занавешено, а на втором окне шторы были слегка раздвинуты. Внутри был полумрак, но я разглядел двуспальную кровать и дверь в коридор, который вел в гостиную. Никакой мебели кроме кровати в комнате не было, на стенах ничего не висело, никаких тел нигде не валялось.

Следующим помещением была ванная с высоким окном – чтобы соседям не было видно, как ты совершаешь свой туалет. Я встал на выступ и подтянулся. Поскольку окно было высоко, занавеска не требовалась. На полу в ванной Айви тоже не лежала. Ванная была такая же старая, как и все здание, с древним унитазом и потрескавшимся кафелем на стенах. На полу – пожелтевший линолеум тридцатилетней давности. Что-то в ванной меня насторожило, и я не сразу понял, что именно.

Я спрыгнул на землю и вернулся во двор.

– Все чисто? – спросил Пайк.

– Она мне говорила, что снимала комнату на Ансон, потому что в ее ванной нашли грибок, но эту ванную тыщу лет не ремонтировали.

Мы снова отправились к Лангеру. Он распахнул дверь. По-прежнему со стаканом в руке.

– О! Так скоро вернулись?

– В квартире Айви нашли грибок?

Он прищурился – словно подозревал, что мы его дурачим.

– Грибок?

– Айви мне сказала, что пару месяцев назад в ее ванной нашли грибок. И ей пришлось на несколько недель съехать, пока тут все ремонтировали.

– Никакого грибка тут отродясь не было. Не понимаю, о чем вы.

– Она съезжала?

– Она уезжала на некоторое время, по работе.

– Я думал, она работает дома.

– Нет, она работает в кино. То ли гример, то ли парикмахер. Поэтому так много разъезжает. На съемки.

– Вот тебе и веб-сайты, – хмыкнул Пайк.

Я обернулся на запертую дверь ее квартиры. Во дворе становилось все жарче, гардении воняли нестерпимо.

– Мистер Лангер, а Айви давно здесь живет?

Он смотрел то на меня, то на Пайка. И уже начинал нервничать.

– Месяца четыре. А почему вас это интересует?

– Мы бы хотели осмотреть ее квартиру, – сказал Пайк.

Лангер переминался с ноги на ногу.

– Я не могу вот так взять и пустить вас. – Он нервно крутил в руке стакан.

– Полиция и я были здесь, чтобы расспросить Айви о человеке, виновном в нескольких убийствах…

– В убийствах?

– Поэтому все эти люди сюда и ездят. Похоже, Айви нам лгала. Мы не можем дожидаться ее возвращения.

Я посмотрел на ее дверь:

– А может, она уже вернулась. Может, она уже там…

Лангер поспешил за ключом.

13

В тот день, когда я расспрашивал Айви Казик о Лайонеле Берде, мне ее квартирка показалась опрятной и минималистичной, но теперь она выглядела пустой. Диван, кресло, стол были безжизненными. В кухонном шкафу только три вилки.

Впустил нас Лангер. Он стоял, сложив на груди руки, и ждал, когда мы все осмотрим.

– Она съехала, – сказал Пайк. – Здесь нет ничего, за чем она бы вернулась.

Айви Казик солгала мне, Лангеру, Бастилле. Она врала изощренно, наверное, и имя назвала не свое.

Я спросил Лангера, не по чеку ли она платила за квартиру – может, хотя бы узнаем номер ее счета, но он сказал, что она заплатила наличными за полгода вперед.

– А договор найма есть?

Мы с Пайком продолжили осмотр, а Лангер сходил за договором. Он заметно нервничал.

– Она указала номер мобильного, но, когда я позвонил, подошла не она. Некто по имени Рами.

– Номер был фальшивый, – объяснил Пайк. – Как и все остальное.

Договор был заполнен на бланке, который можно купить в любом магазине канцтоваров. Там были графы для дополнительной информации, предыдущих мест проживания, рекомендаций.

– Это ваш почерк или ее?

– Ее. Проще, когда они сами все заполняют.

Она писала с наклоном вправо, синей шариковой ручкой. Она указала, что жила раньше в Силвер-Лейк, но наверняка дала неверный адрес. Написала номера водительского удостоверения и страховки, но, скорее всего, не свои.

Только данные по автомобилю были записаны черной ручкой.

– Это вы писали?

– Это – я. Люди никогда не помнят номер своей машины. Поэтому я сам его записал.

У нее был белый «форд» с калифорнийскими номерами, и это, скорее всего, была единственная достоверная информация – если, конечно, она не украла автомобиль. Я помнил, что в день, когда мы встретились, я видел белый «форд».

– Полиция еще придет?

– Так точно, сэр.

– Я ничего плохого не сделал?

– Вам солгали, как и всем остальным.

Мы поблагодарили его за помощь и пошли к машинам. Я позвонил своему знакомому из департамента транспортных средств, назвал номер «форда» и секунд через тридцать получил всю информацию. Машина была зарегистрирована на имя Сары К. Хилл, проживавшей в небольшом поселке Силмар в долине Сан-Фернандо.

О чем я и сообщил Пайку.

– Может, это ее настоящее имя? – сказал он.

Сара К. Хилл числилась среди жителей Силмара. Я нашел номер телефона, позвонил. На шестом звонке ответила пожилая, судя по хрипловатому голосу, женщина.

– Могу я поговорить с Айви?

– Вы не туда попали, – ответила она и положила трубку.

Я позвонил снова.

– Это опять я. Я говорю с Сарой Хилл?

– Да.

– Извините за беспокойство. Я пытаюсь найти девушку по имени Айви Казик.

– Я такой не знаю.

– Я думал, вдруг знаете. Она ездит на вашей машине.

– Вы из кредитного отдела? – осторожно спросила Сара. – Кто вам нужен?

– Высокая девушка, с прямыми волосами, лет двадцати пяти…

– Никого такого я не знаю, – прервала меня она. – И не звоните сюда больше!

Она повесила трубку, но на этот раз я перезванивать не стал. Пайк сел в свой джип, я в свою машину, и мы с ним поехали на перевал Кауэнга – в Силмар.

Поселок Силмар находился у перевала Ньюхолл, там, где долина Сан-Фернандо упирается в горы. В центре магазины и забегаловки. Мы с Пайком направились к домику на улице, зажатой между автострадой и железной дорогой. Повсюду стояли ржавые авто, а заборы из металлической сетки покосились от старости. Но дом Сары Хилл даже в таком убогом окружении являл собой грустное зрелище.

Около него не стояло никакого белого «форда», и мы проехались вокруг – проверить, не припаркован ли он где-нибудь поодаль. Пайк держал тыл, а я пошел на передовую. В почтовом ящике были три письма Саре Хилл. Значит, мы на месте. Я взял письма и понес их к двери. Сначала позвонил, потом постучал. Из-за двери Сара К. Хилл спросила:

– Кто там?

– Я вам звонил насчет Айви Казик.

– Уходите. Про кредит я ничего не знаю.

– Я принес вашу почту.

– Положите сейчас же! Воровать почту – преступление. Я позвоню в полицию.

– Я сам из полиции. Откройте дверь, я покажу вам жетон.

Ложь часто все упрощает.

Сара Хилл распахнула дверь. Она оказалась крупной женщиной со злыми глазами и артритными руками. Она опиралась на палку.

– Вы не насчет кредита?

– Я ничего про кредит не знаю.

Я показал свою лицензию. Она нисколько не походила на жетон, но Сара, видимо, в этом не разбиралась.

– Отдайте мне почту. Мне ваш вид совсем не нравится.

Я показал конверты, но отдавать их не стал.

– Я пытаюсь найти женщину, которая пользуется вашей машиной. Возможно, она знает что-то об одном преступлении, и, возможно, она в опасности.

Взгляд ее стал чуть испуганным – похоже, она привыкла к дурным известиям и предполагала, что это – не последнее.

– Надеюсь, она не попала в аварию? Этого мне не вынести.

– Так вы знаете Айви Казик?

– Никакой Айви Казик я не знаю. Мою дочь зовут Джонна Хилл.

– Вот такого роста, – рукой показал я. – Крупная, волосы прямые. На руке татуировка в форме сердца.

В глазах Сары снова мелькнул страх. Она, опираясь на палку, удалилась в дом. И показала палкой на то, что мне видно не было, поэтому я прошел за ней.

В маленькой гостиной пахло рыбой и уксусом. Под окном стоял старенький телевизор – скорее всего, давно сломанный. На буфете стоял второй – переносной – и еще пара фотографий.

– Вот это Джонна, – ткнула палкой Сара. – Только не рассказывайте мне ничего плохого.

Это был снимок школьников-выпускников. Джонна, разумеется, и была Айви, только моложе и с темными, еще не крашеными волосами. За неделю я пересмотрел множество фото выпускников, но снимок Джонны был не последним. Рядом стояло фото Ивонн Беннет.

Я посмотрел на Ивонн, потом на Сару Хилл. Дочери были похожи на нее разве что глазами. В которых пряталась злость.

Бесшумно, как призрак, из кухни появился Джо Пайк.

– Ее здесь нет, – сообщил он.

Миссис Хилл испуганно вскинулась.

– Господи, что это? Вы кто?

– Все в порядке, миссис Хилл, – успокоил ее я. – Он тоже из полиции. Мы просто хотели удостовериться, что все в порядке. Проверь, не оставила ли она чего, – сказал я Пайку.

– Куда это он? Что он собирается делать? – заволновалась миссис Хилл.

– Просто осмотр. Полицейским так положено.

– Ну, если вы насчет кредита… Джонна меня предупреждала, что может прийти человек насчет кредита.

– Джонна сказала вам, что скрывается от коллекторов? – ласково спросил я.

– Она просто вышла в минус. Сами знаете, как эти дети обращаются с карточками. Она сказала, они ее донимают и, если придут ко мне, чтобы я не говорила, где она.

И тут она пристально посмотрела на меня:

– Так это не вы?

– Нет, мы не насчет кредита.

– Тогда зачем вам Джонна? У нее что, неприятности?

– Похоже, да.

Сара доковыляла до дивана и села.

– Господи, только не это! Она мне говорила, что у нее проблемы с кредитом, а теперь вот это…

Я взял фотографию Ивонн. Ивонн была лет на пять-шесть старше Джонны, и я заметил между ними сходство.

– Это сестра Джонны?

– Об этой я никогда не говорю. Это плохая девочка. Всегда такой была, за это и поплатилась. Я бы и фотографию выставлять не стала, если бы не Джонна. Она злится, когда я ее убираю.

– Ее звали Ивонн?

– Вы ее знали? – удивилась Сара Хилл.

– Я работал по ее делу.

– Она была гуленой. С детства – как кошка на раскаленной крыше.

Я сел рядом с миссис Хилл.

– Вы помните Лайонела Берда?

– Никогда про такого не слыхала.

– Лайонела Берда обвинили в убийстве Ивонн. Вы этого не знали?

– Я умыла руки. Она всегда была плохой и поплатилась.

Я даже не знал, что сказать.

– Так, значит, вы умыли руки?

– Когда мне позвонили из полиции, я сказала, что не желаю ничего про это слышать. А для Джонны это был настоящий удар. Она только и говорила о том, что́ этот человек сделал, но я и слышать не желала, говорила: Джонна, прекрати. Ивонн того не стоит.

– Джонна хотела отомстить тому человеку, который убил Ивонн? – спросил я.

– Не говорите глупостей! Она со всем справилась, и у нее было все отлично. Джонна – мое счастье.

– Где она сейчас?

– Думаю, дома.

– Мы только что оттуда. Похоже, она съехала.

– Она была здесь совсем недавно и сказала, что едет домой, – озадаченно сказала миссис Хилл.

– В Голливуд?

– Она не в Голливуде живет, а здесь, рядом, у водохранилища.

Я по ее глазам видел, что она говорит правду. Вернее то, что она считала правдой. Ее дочь лгала всем вокруг.

– Так вы не насчет кредита? – вдруг снова заволновалась она. – Она так боялась, что кто-то станет ее преследовать и ей придется прятаться.

Я через силу улыбнулся:

– Скажите мне, где она живет. Я выясню, чего она боится.

Джонна Хилл снимала небольшое бунгало – не больше, чем гараж Анхеля Томасо, всего в полумиле от дома матери. Я оставил Пайка с Сарой – чтобы она не успела предупредить дочь, и поехал к Джонне один. Я не рассчитывал ее застать, но оказалось, что она как раз собиралась уезжать.

Белый «форд» стоял с распахнутым багажником. Женщина, которую я знал под именем Айви Казик, когда я подъехал, как раз несла к нему ворох одежды. Поначалу она меня не узнала.

– Джонна, привет! – сказал я, выйдя из машины. – Помните меня?

Она бросила одежду на землю и помчалась к дому. Я нагнал ее, и мы повалились на пожухлую траву. Она пыталась вырваться, но я заломил ей руку.

– Джонна, прекратите!

– Я рассказала про вас полиции! Я снова им позвоню!

– Прекратите! Я знаю, что вы сестра Ивонн.

Она наконец перестала вырываться и попыталась отдышаться.

Я провел ее в дом. Она села и закрыла лицо руками.

На стене я увидел несколько фотографий Ивонн Беннет – в основном на снимках были обе сестры, еще детьми.

– Кто вам помогал?

– Не понимаю, о чем вы.

– Кто помогал вам его убить?

– Я знала только Лонни Джонса. И не догадывалась, кто он, пока не прочитала в газете.

– Значит, сестра Ивонн Беннет по чистой случайности сняла комнату напротив дома человека, который обвинялся в убийстве Ивонн? Откуда у вас взялись те снимки?

– Я ничего не знаю. И позвоню сейчас в полицию.

Снимки ей точно кто-то дал. Кто-то сказал ей, где найти Лайонела Берда, кто-то внушил ей этот план. Я полагал, что это Уилтс, но у меня не было доказательств.

– Это Уилтс дал вам фотографии?

– Не понимаю, о чем вы.

Она смотрела на меня безо всякого страха, и я понял, что она ни в чем не сознается. Я позвонил Пайку.

– Она здесь. Я ее нашел.

– Еду.

Я осмотрелся, проглядел вещи Джонны. Нашел копию отчета об аресте Берда, документы из суда. Показал их ей.

– Вот это мы называем уликами.

Она показала мне средний палец.

– Вот это мы называем средним пальцем.

На буфете лежали ее бумажник, солнечные очки, ключи и два мобильных телефона. Сначала я не обратил на телефоны особого внимания, но потом понял, что один мне знаком. Довольно большой, дешевый, один в один как тот, снимок которого я видел в папке Маркса. Когда я его взял, Джонна заерзала:

– Это не мой. Я его нашла.

– Тсс!

Чем больше я его рассматривал, тем больше убеждался – он был такой же, как тот, из папки Маркса. Дебра Репко приняла шесть звонков с телефона такой же модели. И звонила на такой же телефон по своему КПК.

Подъехал Пайк. Вошел, молча кивнул. Я показал ему аппарат.

– Что-то напоминает?

– Одноразовый?

– Ага.

Я включил телефон, просмотрел набранные номера. И улыбнулся. Звонили на один номер, и этот номер я знал.

– Что? – спросил Пайк.

– Она звонила туда же, куда звонила Дебра Репко. И входящие все с того же номера.

– Уилтс?

– Сейчас выясним.

Джонна вскочила и хотела убежать, но Пайк схватил ее за руки. Она стала вырываться, Пайк прижал ее к себе, зажал ладонью рот, после чего кивнул мне.

Я позвонил. Ждать долго не пришлось.

– Джонна! – сказал мужской голос. – Джонна, где ты была? Я звонил…

Я затаил дыхание и думал только, слышит ли говорящий, как бьется мое сердце.

– Алло! Ты меня слышишь? Что, связь плохая?

Я отключил телефон и выдохнул. Я не мог и рукой пошевелить.

– Это был Уилтс? – спросил Пайк.

– Нет, – покачал головой я. – Алан Леви.

14

Пайк связал ей руки проводом. Я положил ее телефоны в бумажный пакет, но больше мы ничего не тронули. Маркс захочет, чтобы оперативники все здесь осмотрели.

Пайк повел Джонну к своему джипу, а я позвонил Бастилле на мобильный. И был рад, что она не ответила. Я оставил сообщение.

– Айви Казик зовут Джонна Хилл. Она сводная сестра Ивонн Беннет. Позвоните Пайку. Она с ним.

Я назвал телефон Пайка, запер дом и подошел к джипу. Ключи я отдал Пайку.

– Они понадобятся полиции. Я позвонил Бастилле, оставил ей твой номер. Они позвонят.

Пайк собирался спрятать Джонну и ее мать в безопасном месте – пока мы не свяжемся с Марксом.

Они уехали, и я сел к себе в машину. Я созвонился со знакомым риелтором, который имел доступ к данным по налогам на недвижимость. Через шесть минут, получив домашний адрес Алана Леви, я направился в сторону Санта-Моники. Приехал я туда уже во второй половине дня. Надо было бы дождаться полиции, но я не стал этого делать.

Я оказался у большого двухэтажного дома в трех кварталах от берега. Машину я поставил напротив. В доме все было тихо. Летом его дети наверняка не в школе, но я не мог определить, есть кто-нибудь дома или нет. Может, уехали в лагерь, может, плещутся в бассейне, и Алан с ними. Или он затаился в доме и смотрит на улицу сквозь жалюзи.

Я достал из-под сиденья пистолет, сунул его под рубашку и вылез из машины. Завибрировал мобильный. Это была Бастилла. Я не стал отвечать.

Входная дверь была огромная и тяжелая, как крышка гроба. Я постучался, позвонил. Никто не ответил. Я перелез через ворота и оказался во дворе с бассейном и чудным садом. Никакие дети нигде не плескались. Вода была чистейшая. Я обошел дом, постучался в стеклянную дверь. Ответа не было.

– Алан, это Элвис Коул. Есть кто дома?

Я разбил стекло, просунул руку, открыл дверь и вошел. Надо было держать наготове пистолет, но я не стал его доставать. Не хотел пугать детей. Вдруг они внутри? Спят, например?

– Есть здесь кто-нибудь?

Я прислушался, но кругом стояла тишина.

– Миссис Леви! Я работаю с Аланом. Джейкоб сказал, возможно, он дома.

Эхо разносило мой голос по дому. На журнальном столике не было ни дисков, ни журналов. На полу никаких игрушек. Комнаты были просторные, прекрасно обставленные, но совершенно нежилые.

Я прошел на кухню, оттуда в кладовку. Если у тебя есть дети, то есть и продукты. Но там не было ни пачек с хлопьями, ни кукурузы, ни сладостей. На полках стояли только банки с тушенкой. На полу – пустые бутылки из-под водки. Все это было выстроено ровными рядами, этикетка к этикетке. У меня пот потек по спине.

В холодильнике – коробки с едой навынос, газировка и снова водка, но ни сока, ни молока, ни яиц или арахисового масла.

Я пошел дальше по дому. Поначалу я старался идти тихо, но теперь уже не очень таился. Я зашел в хозяйскую спальню, в кабинет. По лестнице я поднялся, прыгая через ступеньки. Детские спальни были на втором этаже. Все чисто и аккуратно, но от этого было еще страшнее. На столах – древние компьютеры. В ванной зубные щетки, которыми не пользовались несколько лет.

Я кубарем скатился вниз и снова заглянул в хозяйскую спальню. И понял, что женскими принадлежностями никто давно не пользовался. Только мужскими. Все, что для женщин, было засохшее и старое.

У меня бешено забилось сердце, и я побежал. Я выскочил из дома, вернулся в машину. Мой мобильный снова завибрировал. Это опять была Бастилла. На сей раз я ответил.

Джонна Хилл сидела в полицейском участке в Мишн, в долине Сан-Фернандо. Маркс постарался отправить ее как можно дальше от города. Мы наблюдали за ней через двустороннее зеркало. Она была одна, вертела в руках крышку от бутылки. Бастилла и Мансон почти два часа пытались ее допрашивать. Джонна ничего не желала признавать и отказывалась говорить о Леви.

Мансон потер глаза, облокотился о стену и хмуро спросил:

– Вы уверены, что это был Леви?

– Да.

– Может, просто голос похож?

– Это был Леви, Мансон. Я знаю его голос.

В комнате были серые стены, стол, металлические стулья и аппаратура для записи. Мы с Пайком остались с Мансоном, а Бастилла пошла за фотографиями жертв. Маркс то входил, то выходил. Звонил своим знакомым в «Баршоп, Баршоп». Через несколько минут он вернулся, держа телефон, словно это была раскаленная железяка.

– Она начала говорить? – спросил он, взглянув на Мансона.

– Она – крепкий орешек. Молчит.

– Она ему верит, – сказал Пайк.

– Пайк, не надо! – закатил глаза Мансон. – Она просто сумасшедшая.

– Может, она и сумасшедшая, – сказал я, – но она верит, что Леви помог ей наказать человека, который убил ее сестру. Она считает, что он на ее стороне.

На столе лежали материалы по делу Ивонн Беннет. В том числе и ее дело из полиции. В психиатрическом заключении – экспертизу проводили при первом аресте – было написано, что она подвергалась сексуальным домогательствам со стороны мужчин, которых мать приводила домой. Видимо, подумал я, они пытались домогаться и младшей сестры. И не исключено, что Ивонн, защищая ее, предлагала себя. Я взглянул на разбитое сердце – татуировку на плече Джонны.

Мансон отказывался в это верить:

– Да быть не может. Это все Уилтс!

Маркс нервно крутил в руках мобильный телефон.

– А может, и не он. Приблизительно в то время, когда была убита Фростокович, шел сбор средств на кампанию Уилтса. Этим занимался партнер из «Баршоп». Это раз. Когда через несколько лет Уилтс устраивал прием, там тоже были два человека из «Баршоп». Свидетель, с которым я говорил, вспоминает, что Леви вроде бы там был. Это два. Так что получается, что через свою фирму Леви мог знать этих женщин.

– А Леви был на ужине в честь Уилтса в день убийства Репко?

– Это мы как раз выясняем. – Маркс взглянул на Джонну. – Когда вы последний раз общались с Леви?

– Сегодня днем. Он все требовал, чтобы я ее нашел. Полагаю, он ищет ее, чтобы убить. Она на его звонки не отвечала – видно, тоже так считает. Поэтому-то и вернулась в Силмар.

– Надо его брать, Томми, – вздохнул Мансон.

Маркс так не считал.

– Если мы его возьмем до того, как она заговорит, мы просто его предупредим. У нас ничего нет. Даже если она расскажет все, что знает, это будет ее слово против его.

– Леви считает, что я ее ищу, – сказал я. – И ждет моего звонка. Давайте я ему позвоню.

– И что нам это даст?

– Я скажу, что нашел ее. Если назову место, он туда поедет.

– Ну и что? За это мы его не арестуем.

– Если она согласится сотрудничать, возможно, он себя как-нибудь проявит. Сделаем запись, вот и улика.

– Да посмотрите на нее, Коул, – усмехнулся Мансон. – Она не желает сотрудничать.

– Она пока что считает, что ее сестру убил Берд. Если мы убедим ее, что это сделал Леви, возможно, она передумает.

Маркс взглянул на меня, на Джонну. Опять обернулся ко мне.

– Давайте все обдумаем.

Я ждал в коридоре и пил кофе за тридцать пять центов. Кофе был горький. Но я все равно пил. Неприятные ощущения хоть как-то отвлекали меня от происходящего. Я услышал, как в автомат падают монетки, и обернулся. У автомата стоял Маркс. Он сделал глоток и поморщился:

– Гадость!

– Точно, гадость.

– Да уж. – Но он все равно продолжал пить. Может, хотел, как и я, отвлечься.

– Знаете, что для меня самое мерзкое? – сказал я. – Что Леви включил меня в свою игру.

– Вы делали свою работу. Леви увидел подходящую возможность и воспользовался ею. Он умный, сукин сын. Готов поспорить, он начал все планировать, как только услышал, что кого-то подозревают в убийстве Ивонн Беннет.

– Давайте надеяться, что у нас будет возможность его самого спросить.

В словах Маркса была логика. Ивонн Беннет была пятой жертвой. Алан Леви до этого убил четырех девушек, но никого за это не арестовывали. Он узнал, что арестовали некоего Лайонела Берда, и, наверное, решил, что освободит его. А на свободе Берд становился для Леви козырным тузом. Раз был подозреваемым, может и второй раз им стать.

– Старки, да? Это Старки вам помогала? – спросил вдруг Маркс.

– Не понимаю, о чем вы.

– Коул, я умею анализировать. Не хуже вашего.

– Анализируйте что хотите, но Старки к этому никакого отношения не имела.

Маркс хотел еще что-то спросить, но тут у него зазвонил мобильный. Он посмотрел на номер и предупреждающе поднял палец:

– Это мой контакт из «Баршоп».

Они поговорили меньше минуты. Маркс заметно побледнел.

– Леви был на ужине?

– Да. Его не ждали, но он появился. Пробыл там минут пятнадцать. Был чем-то возбужден.

– Он хотел увидеть Дебру.

– Коул, все части пазла складываются.

Да, но нам были необходимы показания Джонны Хилл.

Пришла Бастилла со снимками:

– Мы готовы, шеф.

– Приступим.

Бастилла вошла в комнату, где сидела Джонна. Маркс пошел за ней, у двери обернулся ко мне:

– Коул, я рад, что вы не отступили.

– Спасибо, шеф. Я тоже рад.

– Старки это передайте.

Я кивнул, и мы с Марксом вошли в комнату.

Джонна выглядела совершенно спокойной, даже расслабленной. Маркс с Бастиллой договорились, что вести беседу будет Бастилла, женщина с женщиной. Мы с Бастиллой сели, Маркс стоял в углу. Бастилла положила на стол коричневый конверт, но открывать его не стала.

– Как вы? – спросила она.

– Вполне – с учетом всех обстоятельств.

– Ну и отлично. Вы знаете мистера Коула?

– Да. Это он все начал.

– А шефа полиции Маркса?

Она кивнула.

– Вы знаете, что наш разговор будет записан?

– Мне плевать. Я не имею к этому никакого отношения. И не понимаю, о чем вы.

Бастилла положила руку на конверт.

– Вы, сестра Ивонн Беннет, оказались знакомы с человеком, который был обвинен в ее убийстве, и познакомились с ним как раз перед его смертью. Что нам прикажете думать?

– Ну да, знала я того человека. Но я думала, его зовут Лонни Джонс.

– Вы знали, что это Лайонел Берд, – сказал из угла Маркс, – потому что об этом вам сказал Алан Леви.

– Неправда!

– Вы ненавидели Леви. Ваша мать рассказывала, что вы звонили ему в офис, посылали письма с угрозами.

– Она старая женщина.

– Наверное, вы удивились, когда Леви сам вышел на вас. Наверное, он сказал вам, что ему стыдно – из-за него такой мерзавец…

Джонна слегка нахмурилась.

– Берд обвел его вокруг пальца, но теперь он снова убивает людей и с этим надо что-то делать. Я угадал?

Бастилла достала из конверта фотографии. Каждая была в пластиковом пакетике. С них уже взяли отпечатки пальцев. Бастилла показывала их одну за другой. Сондра Фростокович. Дженис Эвансфилд. Все жертвы, кроме Ивонн Беннет.

Джонна едва на них взглянула.

– Берд не делал этих снимков. Их ему дали вы. Их снял человек, который их убил. Иначе быть не могло.

– Это снимала полиция. Так положено.

– Это Леви вам сказал? – Бастилла положила перед Джонной несколько листов бумаги, соединенных скрепкой. – Это отчет медэкспертов. Там объясняется, как мы определяли время, когда были сделаны снимки. Почитайте, если хотите. Если не поймете, специалисты вам объяснят. Мы вас не обманываем.

Бастилла показала на струйку крови на фото Дженис Эвансфилд. На капли крови под носом Сондры Фростокович, а потом снимок, сделанный криминалистом, – там уже была лужица крови. Пока Бастилла все это объясняла, я с фотографией Ивонн Беннет ждал своей очереди.

Я положил снимок на стол, и Джонна, узнав сестру, наклонилась поближе.

– Видите? – показал я на кровяной пузырь и положил рядом снимок опергруппы – для сравнения. – Это пузырь из ее крови. Он появился через несколько секунд после ее смерти.

Джонна смотрела на фото, но словно их не видела.

– Вы знаете, что по просьбе Леви я работал на защиту Лайонела Берда?

Она подняла невидящие глаза:

– Да…

– Джонна, посмотрите на меня, – сказал я.

Она взглянула на меня мутным взором.

– Леви использовал меня точно так же, как использовал вас. Я ни о чем и не догадывался. Он – мастер. Лайонел Берд не убивал вашу сестру. Если эти снимки дал вам Леви, значит, ее убил он, и теперь мы должны это доказать.

– Леви… – сказала Джонна.

– Меня Леви использовал, чтобы контролировать расследование полиции. Я полагаю, он собирается вас убить.

Из угла шагнул Маркс:

– Мы понимаем, что и вы оказались жертвой. И так все и преподнесем. Не могу обещать, что вас не посадят, но срок вам дадут небольшой. И отпустят на поруки, если вы будете с нами сотрудничать.

Она снова посмотрела на фото Ивонн, на красный пузырь. Джонна дотронулась до него, и лицо ее стало таким же суровым, как на школьной фотографии. Она поцеловала снимок. И словно пришла в себя.

– Чего вы от меня хотите?

– Чтобы вы дали показания и признали свою вину, – сказала Бастилла. – Нам нужно, чтобы Леви признался, что это он дал вам фотографии или помогал спланировать убийство.

– Вы хотите, чтобы я ему позвонила?

– Леви слишком умен и не станет давать признательные показания по телефону, но давайте надеяться, что Коулу удастся его выманить.

– Я должен ему позвонить, если найду вас, – сказал я.

– Чтобы он мог меня убить?

– Полагаю, да. Думаю, он и меня попытается убить.

– Мы найдем безопасное место, – сказала Бастилла. – Примем все меры и…

– Мне плевать, – прервала ее Джонна. – Я хочу, чтобы его поймали.

Сказала она это равнодушно, безо всяких эмоций. Мансон был прав. Она была совершенно холодна.