Текст книги "В погоне за тьмой (в сокращении)"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

6

Я поехал вверх по Хиллкрест в старый район с извилистыми улочками и высокими пальмами. Здесь было легко оторваться от пикапа и «мустанга». Они, наверное, покружат и вернутся домой, даже не заметив, что за ними следует Пайк. Когда я разберусь с Айви Казик, я присоединюсь к нему, но об этом они тоже не узнают. И тогда мы побеседуем.

Я поставил машину у дерева напротив дома Айви и отправился к ней. Она жила в квартире номер 4, в дальнем конце двора. Я позвонил в дверь, но дома никого не было. Это, конечно, была не бог весть какая, но все-таки зацепка, и я вернулся к машине. Через двадцать две минуты пыльный белый «форд» встал на противоположной стороне улицы. Оттуда вышла высокая молодая женщина с серьезными глазами, прямыми волосами. У нее были широкие плечи и стройные атлетические ноги. На ней были шорты, футболка и синие беговые туфли – словно она вернулась с пробежки. На руке у нее была татуировка – красное, как клубничина, сердце. Я пошел за ней и нагнал во дворе.

– Айви Казик!

Она вздрогнула и, похоже, готова была убежать.

– Извините, я не хотел вас напугать.

– И все-таки напугали.

– Прошу прощения. – Я показал свои документы. – Элвис Коул. Хотел бы задать вам несколько вопросов о Лайонеле Берде, человеке, которого вы знали как Лонни Джонса.

Она смотрела на мое удостоверение так, будто с трудом разбирала слова.

– Вы ведь Айви Казик?

– Зачем вы приехали?

– Люди из Лорел-Кэньон сказали, что вы его знали. Человек по имени Чарльз, из магазина. Вы читали сегодняшние газеты?

Она задумчиво заправила прядь волос за ухо.

– Все это так странно. Этот человек – это действительно Лонни?

– Отлично вас понимаю. Мурашки по коже, да?

– Да. Хотите зайти? Все лучше, чем здесь стоять.

Квартирка у нее была небольшая, чистая. В гостиной диван и журнальный столик, еще один стол в кухоньке. На столе газета со статьей о Берде. Она предложила мне бутылку воды, взяла такую же себе и присела на край дивана. Я пододвинул стул к ней поближе.

– С вами кто-нибудь уже говорил об этом? – спросил я.

– Нет. Я ничего не знала. Увидела газету и подумала, господи, это же Лонни. Только снимок плохой. Мне все это показалось дурным сном.

– Вы хорошо его знали?

– Я пару раз привозила ему продукты из магазина. Мы не то чтобы тесно общались. – Она словно бы старательно оправдывалась – будто я обвинил ее в дружбе с серийным убийцей.

– Айви, не волнуйтесь. Вы же ничего не знали.

– Хромой, с палочкой, просил помочь. Разве я могла отказать? – Она наклонила голову. Волосы волной накрыли лицо.

– А он просил вас забирать лекарство?

– Нет. Я только в магазин заезжала. Там нет аптеки.

– Я не про аптеку. Он принимал оксикодон, который производят в Мексике. Должно быть, доставал его нелегально.

Она расправила плечи, поджала губы. Я, конечно, спросил слишком напрямик, но мне важно было увидеть ее реакцию.

– Я никаких наркотиков ему не приносила.

– Понятно. Извините, я должен был спросить.

– Вы решили, что я занимаюсь наркоторговлей?

– Вы могли и не знать, что покупаете. Он мог попросить вас забрать сверток, а вы бы и понятия не имели, что там.

– Нет, я только в магазин ездила.

Завибрировал мой мобильный, и я, извинившись, посмотрел на экран. Звонил Пайк, надо было ответить.

– Ты с той девушкой? – спросил Пайк.

– Совершенно верно. Куда они поехали?

– Никуда. «Мустанг» встал, как только ты оторвался. Мы сейчас на Франклин, у подножия Хиллкреста.

– А его помощник?

– Пикап уехал. Возможно, занял другую позицию.

– Понятно.

– Если «мустанг» уедет, мне его сопровождать?

– Непременно.

Я закончил разговор.

– Извините. Мы почти закончили.

– Как вам будет угодно.

– Не говорил ли он чего-нибудь такого, что выдавало бы в нем склонность к самоубийству?

Она на миг задумалась.

– Не то чтобы так: вышибу себе мозги, но он был чем-то подавлен. И очень боялся полиции. Считал, что его хотят посадить.

– Правда?

– Его однажды задержали по обвинению в убийстве. Он много об этом говорил.

– Он рассказывал вам об Ивонн Беннет? – насторожился я.

– О том, как его подставили. Он ненавидел полицейских. Говорил, что они мечтают его посадить. Очень походило на манию преследования, все звучало так надуманно.

– Он ничего не придумал.

– О нем действительно пишут книгу?

Я непонимающе покачал головой, и Айви Казик продолжила:

– К нему кто-то приходил, расспрашивал, как его подставили в полиции. Тот тип сказал, что из этого, возможно, получится книга или фильм, и Лонни все хвастался, что разбогатеет. Все это походило на полный бред.

У меня пересохло во рту. Я облизнул губы, но это не помогло.

– И кто же это был?

– Не знаю. Он сказал, что репортер. Который писал статью про то, как полиция выбивает признания из подозреваемых.

Айви Казик была привлекательная девушка. Я мог легко представить, как Берд сочиняет истории про репортеров, фильмы и книги просто для того, чтобы произвести на нее впечатление.

– А вы его видели?

– Нет. Лонни только рассказал, что этот парень притащил магнитофон, задавал кучу вопросов.

– Тот самый, который приходил к нему домой?

– Да. Думаете, он врал?

– Не знаю.

– Я думала, что он сочиняет, пока не увидела газету. Оказывается, его действительно обвиняли в убийстве, потом обвинение было снято. Это так?

– Да, – кивнул я.

В деле появился новый персонаж. Неизвестный, который мог прийти к Лайонелу Берду побеседовать об убийствах и который мог быть как реальным человеком, так и вымышленной личностью.

Я прикидывал, как бы понять, правда эта история с репортером или нет. Полиция наверняка выяснила, с кем Берд говорил по телефону, так что Бастилла, вероятно, это знает и, скорее всего, мне ничего не скажет. А что, если это знает парень из «мустанга»?

Выйдя от Айви Казик, я позвонил Пайку, все ему рассказал и спросил:

– Что поделывает наш друг из «мустанга»?

– Как стоял на месте, так и стоит.

– Пикап не появлялся?

– Нет.

– Еду.

Я проехал всего три квартала, и тут из переулка прямо перед моим носом выехала «тойота». Я не был уверен, та ли это машина. Она рванула вперед. Видимо, она объезжала окрестности, пока «мустанг» ждал, и встреча со мной была для «тойоты» таким же сюрпризом, как и для меня.

Полицейские остановили бы меня, а «тойота» бросилась наутек. Я решил, что водитель направляется к «мустангу», но он попер вверх, в гору. Наверное, рассчитывал, что наверху будет легче от меня оторваться. Но я ехал за ним, и расстояние между нами сокращалось.

Поворот шел за поворотом, дороги переплетались, как змеи. Я хотел позвонить Пайку, но не мог отпустить руль. Мы кружили по одним и тем же улицам, потом поехали вниз, и все закончилось. Он уперся в тупик. Попал в западню.

Стекло со стороны водителя было опущено, и он смотрел на меня. Глаза его после гонки горели, он ждал, что́ я буду делать. Крупный, с мощными руками, широкоплечий. Из-за жиденьких усиков и клочка бороды на подбородке он казался еще моложе того, из «мустанга». Лет семнадцать-восемнадцать. Совсем ребенок.

Я однажды видел, как одиннадцатилетний мальчуган расстрелял из автомата Калашникова троих мужиков. Я взял пистолет, но целиться не стал. До него было всего ярдов десять.

– Вылезай из машины. Руки держи так, чтобы я их видел.

Он открыл дверцу, поднял руки и вылез. Выглядел он теперь еще моложе – ну, просто старшеклассник. Я думал, он побежит – мальчишки всегда бегут, – но он не побежал.

– Дверцу закрой, – велел я.

Он захлопнул дверцу.

Я вышел с пистолетом из машины.

– На колени. Руки за голову.

Он сделал, как я велел. Я сунул пистолет в кобуру.

– Что ты тут устраиваешь?

– Вот это, – раздался голос у меня за спиной.

Я получил удар по затылку и повалился на землю. И тут только сообразил, что парнишка не пытался сбежать. Это не я заманил «тойоту» в западню, а она меня.

Этот новый персонаж был накачанный юноша, сероглазый, с короткой стрижкой, загорелый. Он схватил меня сзади за рубашку, потянул, чтобы сбить с ног, а когда я попытался увернуться, ударил. Этот парень знал, что делать. Я лежал на нем спиной, а он бил меня по голове. Я даже не пытался вытащить пистолет. Если в такой ситуации пистолет у тебя, надо его беречь, иначе твой противник отберет его и пристрелит тебя. А когда пытаешься подняться, обороняться не можешь, поэтому я остался на земле и оборонялся как мог. Представьте себе детектива, валяющегося, как краб, на спинке.

Парень из пикапа крикнул что-то, но слов я не разобрал. Он тоже принялся меня избивать, но он был не так искусен, как его приятель. Он стоял над нами фонарным столбом и даже не пытался двигаться. Я ударил его по голени, и он упал. Он повалился на нас, и тут показался «мустанг». Когда мальчишка упал, я притянул его к себе, попытался прикрыться им от первого. Парень в футболке «Фу Файтер» бежал к нам – тоже хотел поучаствовать драке. Я навалился на первого нападавшего, он дернулся назад, пытаясь увернуться. Я отпустил его, он как ванька-встанька снова подался вперед, и тогда я врезал ему по горлу, а молодому локтем по скуле.

Первый пытался подняться, когда в него с разбегу врезался «Фу Файтер». Первый повалился мордой вниз, а «Фу Файтер» продолжал движение. Пайк придал ему ускорение, и тот, описав дугу, стукнулся о бок моей машины. Хрустнула ключица.

Тогда Пайк достал свой пистолет, а я свой, и все прекратилось.

– Думаю, эти ребята не из полиции, – сказал Пайк.

Я ловил ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Голова раскалывалась. Болели плечо, спина, правое колено. «Фу Файтер» держался за плечо и скрежетал зубами. Мальчишка был на коленях, глаза налились кровью и набухли. Первый нападавший встал на одно колено и смотрел на Пайка так, словно мечтал продолжить. Первый был самый старший.

– Ты в порядке? – спросил Пайк.

– Ага.

Пайк стал разбираться с ними так, как делал сотни раз в свою бытность полицейским.

– На колени! Руки за голову!

Они послушались. Мы прощупали мальчишку и «Фу Файтера», но старший отвел мою руку.

– Не прикасайтесь ко мне!

Мне пришлось надавить коленом ему на загривок и все-таки прикоснуться к нему.

Оружия ни у кого не было. Я забрал их бумажники, проверил водительские удостоверения. Мальчишка оказался Гордоном Репко восемнадцати лет. «Фу Файтера» звали Деннис Репко, двадцать лет. Старший был Майклом Репко двадцати четырех лет. Все проживали по одному и тому же адресу в Пасадене. У Майкла Репко было удостоверение военнослужащего запаса. Это объясняло и стрижку, и яростный взгляд.

Я доковылял до своей машины, облокотился на крыло. Я чувствовал усталость, которая не имела никакого отношения к драке в тупике.

– Дебра Репко была их сестрой.

Пайк опустил пистолет, но убирать его не стал.

– Это из-за тебя ее убили. По твоей вине, – заявил Деннис Репко.

– Мда… – протянул Пайк.

Я переводил взгляд с одного брата на другого, на их лицах читались ненависть и страх, и мне становилось еще тяжелее. Три оскорбленных мальчика хотят избыть свое горе, напав на человека, который, по их мнению, во всем виноват.

– Вы следили за мной, чтобы отомстить, так?

– И что, вы нас теперь пристрелите? – спросил Майкл. – Да пошли вы! Я готов драться тут же! Один на один.

– Ты уже подрался, – заметил Пайк. – И сидишь на собственной заднице.

Я подошел к Майклу, наклонился к нему:

– Я мог застрелить тебя. Тебя или твоих братьев. Я могу сдать вас в полицию. Вы едва не наделали глупостей.

– Она была нашей сестрой, – сказал младший, Гордон. Он плакал.

Я вздохнул и вернулся к машине. Ни в новостях, ни в газетах мое имя в связи с делом Лайонела Берда не упоминалось, поэтому легко было догадаться, откуда они узнали про меня.

– Вам полицейские сказали, что я работал по делу Берда?

– Он бы сидел за решеткой, если бы не ты и этот адвокатишко, – сказал Деннис.

Я посмотрел на Майкла:

– Гордону швов накладывать не надо, достаточно приложить лед. А вот Деннису нужен врач.

– Плевать на твои советы, Коул, – сказал Майкл.

Я кинул им их бумажники.

– Мне очень жаль вашу сестру. Я понимаю, что́ пришлось пережить вам и вашим родителям, но я по-прежнему не верю, что вашу сестру убил Берд.

Они встали. Деннис и Гордон все время посматривали на старшего брата, делали как он.

– Чушь! – сказал Майкл. – Полиция считает, это сделал он.

– Маркс торопился с расследованием, чтобы поскорее выступить по телевизору. В спешке многое осталось невыясненным.

Я рассказал им, чем убийство Дебры отличается от остальных. Рассказал, что Берд хромал и едва мог ходить. Как Маркс закрыл дело, даже не дождавшись результатов всех экспертиз, что никто до сих пор не поговорил с самым важным свидетелем по делу Ивонн Беннет – Анхелем Томасо. Рассказал почти про все, кроме анализов вслепую. Они вполне могли обсуждать то, что я им сообщу, могли и полиции рассказать. Я не хотел, чтобы там знали, что мне известно про анализы вслепую. Я закончил, и младший, Гордон, фыркнул:

– А почему это ты умнее полицейских?

– Может, просто мне везет?

– Полицейские нам ничего такого не рассказывали, – сказал Деннис.

– Ну ладно, может, я еще и умнее.

Майкл нахмурился:

– А может, ты просто хочешь перевести стрелки?

– Берд не умер ни после первого убийства, ни после четвертого, ни после шестого. Он умер после смерти Дебры, так что, возможно, что-то в ее деле есть такого, что запустило весь этот механизм.

Майкл взглянул на братьев, облизнул губы:

– Что, например?

– Не знаю. Но я разбираюсь с этим в одиночку, и мне нужна ваша помощь.

– Хочешь, чтобы мы тебе помогали? – удивленно спросил Деннис.

– Я смогу все распутать, если начну с вашей сестры. Если бы я знал про Дебру побольше, я смог бы понять, почему ее убийство отличалось от остальных.

– Что, например? – спросил Гордон.

– В результатах вскрытия указано, что в вечер убийства она выпивала. Она встречалась после работы с другом?

Деннис покосился на Майкла:

– Мы не знаем.

– Я тоже не знаю, и мне нужна ваша помощь, чтобы это выяснить.

Теперь Деннис и Гордон оба смотрели на Майкла:

– Майки, наверное, надо…

Я пожал плечами, давая понять, что следующий ход его.

– Вот что мы имеем, Майкл. Вы можете принять то, что говорит полиция, и дело закрыто, или вы можете все проверить снова и решить, перевожу я стрелки или нет.

Майкл взглянул на братьев. Деннис кивнул. Здоровый глаз Гордона смотрел с надеждой.

– Наши родители слишком многое пережили.

– Они тоже считают, что в этом я виноват?

Майкл кивнул.

– Тогда нам будет непросто.

– Нам надо все обсудить.

Я дал ему свою карточку с домашним и мобильным телефонами.

– Вы даете мне свой домашний? – удивленно спросил он.

– Я верю в то, что сказал вам. Решайте, будете ли вы мне помогать, и дайте мне об этом знать, но я в любом случае не отступлюсь.

Майкл колебался – возможно, уже готов был пожать мне руку, но не стал. Разговор был закончен.

Майкл и Деннис пошли к «мустангу». Гордон сел в пикап. Они уехали, и мы остались в тупике вдвоем.

– Ее братья… – вздохнул Пайк.

– Да, – отозвался я.

Вернувшись домой, я нашел карточку Бастиллы. Оперативники наверняка выяснили, на какие номера звонил Берд перед смертью и с каких звонили ему. Репортер, будь он настоящим, объявился бы, и Бастилла об этом знала бы. Я не рассчитывал, что она скажет мне правду, но мне была важна ее реакция.

– Бастилла, это Коул…

– Привет! Спасибо, что передали материалы. Леви их прислал.

– Мне это не составило труда. Не могли бы вы сказать, не поступало ли на телефон Берда звонка от журналистов, репортеров, новостных агентств?

– А почему это вас интересует? – насторожилась Бастилла.

– Девушка по имени Айви Казик привозила ему продукты из магазина. Берд сказал ей, что какой-то репортер пишет книгу о том, как его чуть не засудили по делу Ивонн Беннет. И еще сказала, что этот человек приходил к Берду незадолго до его смерти.

– Кто такая Айви Казик? – спросила после короткой паузы Бастилла.

– Она снимала комнату на Ансон-лейн. Помогала Берду, когда тот не мог сесть за руль. Возможно, вы захотите с ней познакомиться.

– Как пишется ее имя?

Я назвал имя по буквам и дал адрес Айви Казик.

– Бастилла, и еще…

– Дело закрыто, приятель. Мы со всем разобрались.

– Да? А звонил ли Берд тем, кто мог поставлять ему болеутоляющее? Откуда он брал оксикодон?

– Откуда вам известно про это?

– Я полагаю, вашу группу слишком рано распустили.

– Не вашего ума дело! – Она повесила трубку.

Я принял душ, обработал ссадины. Переодевшись в чистое, я почувствовал себя лучше. Но меня все еще беспокоили некоторые туманные моменты. Я не мог понять, зачем Чену велели сопоставлять неизвестно с чем образчики с одежды Дебры, взятые через столько недель после ее смерти. Если бы результаты указали на Лайонела Берда, об этом бы раструбили в новостях, значит, это не Берд.

Майкл Репко позвонил в половине девятого. Он говорил тихо, словно не хотел, чтобы его подслушали.

– Если хотите поговорить о Дебре, можно. Только, боюсь, это будет нелегко. Все здесь считают вас виновным.

– Майкл, я это понимаю. Куда мне подъехать?

Он назвал адрес и просил приехать утром, в десять.

– Хорошо. Буду в десять.

– Хорошо бы из этого что-то вышло, иначе мы вернемся к тому, на чем остановились, – сказал он и повесил трубку. Жесткий парень.

7

На следующее утро тело у меня ныло, а лицо напоминало помидор без шкурки. Зарядка и душ помогли размять мышцы, но с лицом ничего поделать было нельзя. Я пытался поесть, но безуспешно – слишком волновался перед встречей с Репко.

Я перечитал все, что у меня было по Дебре. Полицейского протокола у меня не было, но в бумагах, которые дал Чен, было указано, что начали вести расследование детективы Роберт Дарси и Дэвид Мэддакс. Мне очень хотелось узнать, вошли ли они в состав опергруппы.

Когда я перечитывал газетные статьи, меня снова поразило сходство между историями Дебры Репко и первой жертвы, Сондры Фростокович. Обе белые, образованные, работали в центре города, их деятельность так или иначе была связана с городским советом. Может, эти обстоятельства были существенными, но я не понимал, как это определить.

Я все перечитывал материалы, а потом понял, что тяну время. Мне не очень хотелось представать перед Репко, но я оделся и поехал.

Семейство Репко обитало в милом доме в приличном районе к востоку от Роуз-Баул. Я оставил машину на улице, прошел по длинной, вымощенной булыжником подъездной аллее, позвонил в звонок. Трудно было идти на встречу с людьми, которые считали меня ответственным за смерть их дочери.

Дверь тут же открыл Майкл – он словно поджидал меня. На правой его щеке красовалась длинная ссадина, верхняя губа распухла.

– Видок у вас не очень, – сказал он.

– У тебя тоже.

В доме пахло лилиями – как на похоронах. Да и настроение у его обитателей было, наверное, похоронное. Майкл тихо сказал:

– Вы с моей мамой поосторожнее.

– Я ни над кем издеваться не собираюсь.

Майкл привел меня в просторную гостиную, где сидели Гордон, Деннис и родители. У Гордона был синяк под глазом, а у Денниса левая рука на перевязи. По всей комнате были расставлены семейные фотографии, а над камином висело огромное фото Дебры. И на каминной полке тоже стояло несколько ее снимков. Семья устроила из гостиной храм Дебры.

При родителях выражение лица у Майкла изменилось. Он уже не походил на жестокого вояку, готового забить меня до смерти.

– Это он, – сказал Майкл.

Миссис Репко, сидевшая в кресле, смотрела на меня с неприкрытой ненавистью. Этой крепкой на вид женщине было лет под шестьдесят. Мистер Репко лет на десять постарше – тощий, с мешками под глазами: он походил на человека, который может крепко выпить вечером и не жалеть об этом с утра. У него был высокий лоб, очки, и он нисколько не походил на своих сыновей. Дебра была похожа на него. Увидев мои ссадины, он нахмурился и покосился на сыновей.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – сказал я. – Я понимаю, как вам это тяжело.

– Майкл говорит, вы считаете, что полиция ошибается.

– У меня только несколько вопросов. Я постараюсь долго вас не задерживать.

– Так начинайте. Постараемся не слишком утруждать друг друга.

Я достал блокнот. За ним можно было спрятаться и не видеть осуждения в их глазах.

– Мне нужно побольше узнать о Дебре, а еще мне нужно узнать, что делали полицейские, о чем они вас спрашивали.

Миссис Репко скрестила на груди руки.

– Он что, пытается обвинить полицейских?

– Я задаю вопросы, чтобы понять, как полиция вела расследование. Если я буду знать, что они делали, это сэкономит время, понимаете?

– Мам, не надо, – сказал Майкл.

– Ну хорошо, – буркнула миссис Репко. – Так что вы хотите знать?

Я снова заглянул в блокнот:

– Насколько мне известно, на прошлой неделе к вам опять присылали криминалиста.

– Да. Он осматривал вещи Дебры.

– Вам объяснили, что они ищут?

– Криминалист был не очень разговорчив. Странный человек.

– Я не про криминалиста, а про полицию. Это были Дарси и Мэддакс?

– Нет, Дарси и Мэддакса мы давно не видели, – сказал Майкл. – Это были Бастилла и Мансон.

Мансон? Это было новое для меня имя. Я записал его в блокнот.

– Ясно. Они сказали, что ищут?

– Брали какие-то образцы. Больше ничего не сказали.

– А они спрашивали конкретно о чем-нибудь или о ком-нибудь?

Миссис Репко поморщилась и напряглась еще больше.

– Они рассказали нам об убийце, о его кошмарных снимках. Они… – Она часто заморгала, глаза у нее покраснели.

Гордон дотронулся до ее руки и шепнул:

– Мама…

Она заморгала еще сильнее, но прикосновение ее успокоило. Мне хотелось поподробнее расспросить про Бастиллу и Мансона, но я вернулся к Дарси и Мэддаксу.

Мистер Репко объяснил, что Дарси и Мэддакс приехали в Пасадену в то утро, когда было обнаружено тело Дебры. Детективы решили, что Дебра живет в Пасадене, потому что на водительском удостоверении был указан этот адрес. Когда им сказали, что Дебра снимала квартиру, они захотели ее осмотреть.

– Мне бы хотелось побеседовать с ее соседями о том, кто к ней приходил, бывали ли у нее мужчины. И так далее.

Мистер Репко кивнул.

– Она с кем-нибудь встречалась?

– Только когда училась в Беркли, – сказал Деннис. – В школе у нее были приятели, но они скорее были просто друзья, а не ухажеры.

– А мужчины на работе? Она о ком-нибудь упоминала?

Пока говорил ее муж, миссис Репко немного расслабилась, но теперь снова напряглась.

– Когда она пошла на работу, у нее не было времени на свидания. Они там трудятся как рабы.

– Это в «Левередж»?

Майкл кивнул:

– Да, Дебра много работала, но ей это нравилось. Она была вся в политике. Это была работа ее мечты.

– Она встречалась с кем-нибудь в тот вечер?

– Мы понятия не имеем, – сказала миссис Репко. – В тот вечер она работала.

– В отчете медэкспертов указано, что в тот вечер она выпивала.

Миссис Репко подалась вперед, и лицо ее впервые разгладилось.

– Там так написано?

– Да, мадам. Коктейль или бокал вина.

Миссис Репко заморгала, глаза ее опять покраснели.

– Я просто не знаю. Откуда нам было знать. Я никак не могла понять, зачем ей понадобилось снимать квартиру. Если бы она не переехала туда, ничего этого не случилось бы.

– Мам, ей было двадцать шесть лет, – мягко сказал Гордон.

– Замолчи ты, ради бога!

Она зажмурилась и замахала рукой, словно пыталась что-то от себя отогнать. Ее дочь умерла из-за того, что выросла, уехала от них, а если бы осталась дома, родители защитили бы ее.

Мистер Репко вдруг назвал адрес квартиры, имя управляющего дома – Агацци, но гостиную как волной заливало горе миссис Репко. Сыновья уставились в пол. Мистер Репко не мог и взглянуть на жену. Я смотрел на портрет Дебры. Симпатичная девушка с умными глазами.

Я откашлялся и заерзал. Мне хотелось, чтобы миссис Репко заметила, что я смотрю на ее дочь. Почувствовав на себе ее взгляд, я посмотрел на нее.

– А подруги у нее были, миссис Репко? Наверняка у Дебры было много подруг. Еще со школы.

Миссис Репко взглянула на портрет, потом на меня, облизнула губы:

– Да, были. Чудесные девочки.

– Вы можете назвать их имена, дать номера телефонов?

– Конечно, могу. – На этот раз миссис Репко говорила безо всякого напряжения.

– Когда все случилось, Дарси и Мэддакс забрали что-нибудь из ее квартиры?

Мистер Репко кивнул:

– Они взяли компьютер и мобильный и еще несколько вещей. Мне дали расписку. Она сохранилась. Принести?

– Это мне пригодится. Если у вас есть телефонные счета Дебры, я бы на них тоже взглянул.

– Есть. У меня все сложено в отдельную папку.

Мистер Репко пошел за папкой, а я снова обратился к миссис Репко:

– Полиция вернула вещи из ее квартиры?

Миссис Репко кивнула.

– Детектив Мэддакс кое-что привез. – Она встала. – Идемте, я покажу. Посмотрите, что вы наделали.

Миссис Репко не стала дожидаться сыновей и мужа. Она повела меня в девичью комнату с коллажами, которые Дебра делала, наверное, еще школьницей. Я вошел с ней, а Майкл с Деннисом остановились в дверях.

Комната была чисто прибрана, кровать заправлена, подушки взбиты – словно ожидали свою хозяйку. Девичья мебель, яркие занавески. Не к месту казались только большая коробка у стены и кресло в черно-белую полоску.

Миссис Репко подошла к креслу.

– Большая часть мебели в ее квартире была взята напрокат, и ее вернули. А это уродливое кресло она сама купила – бог знает почему. Вот мы и решили его оставить.

Миссис Репко провела рукой по обивке, вдруг вцепилась в нее. Глаза наполнились слезами. Майкл и Деннис кинулись к ней, едва не сбив меня с ног. Они увели ее из комнаты.

– Идем, мама. Давай составим список для мистера Коула, – ласково сказал ей Майкл.

Пришел мистер Репко с конвертом, который протянул мне.

– Это за последний месяц, как вы и просили. Там разговоры по мобильному и из ее квартиры. А вот что я отдал полиции. Расписка тоже там.

Для полиции он сделал копии счетов. Прошелся по всем номерам, отметив те, которые знал, указав, какие разговоры были личные, какие по работе, а потом позвонил по каждому номеру и спросил, откуда эти люди знали его дочь. И сделал на полях соответствующие пометки.

– Это вещи, которые вернули Дарси и Мэддакс? – показал я на стол и коробки.

– Некоторые – да. Они вернули все. Но в основном это мы собирали вещи.

– А Бастилла с Мансоном что-нибудь забрали?

Мистер Репко задумался.

– Нет. Здесь был криминалист, а детективы в основном были с нами.

В коробке лежали книжки и журналы, а еще кастрюли и сковородки. Компьютер стоял на столе – как это было до того, как она переехала, а мобильный стоял на подставке – видно, она привыкла держать его там. Они все расставили по местам, словно она никуда и не уезжала. Было грустно до слез.

Я просмотрел коробку и оглядел стол, потом перешел к одежде в шкафу. Когда ее убили, на ней были другие вещи. Так что довольно бессмысленно было брать ткань на анализ. Разве что Бастилла и Мансон считали, что в этом замешан кто-то еще.

– Мистер Репко, скажите, а Бастилла и Мансон о чем-нибудь спрашивали или просто сообщили вам про Берда?

– Они спрашивали про ее работу, про то, были ли у нее приятели, мужчины… В таком роде.

– Их интересовал «Левередж»?

– Пожалуй. – Тут он нахмурился, как будто что-то вспомнил. – И вот еще что…

– Что?

– Детектив Бастилла хотела посмотреть книгу соболезнований с похорон. Хотела сделать копию.

– А мне можно на нее взглянуть?

– Ее еще не вернули. Когда вернут, вам сообщить?

– Да, спасибо.

Он проводил меня обратно в гостиную. Братья смотрели на меня так, словно ждали от меня какого-то важного вывода, но я мог только пообещать, что позвоню, как только узнаю что-нибудь важное. Миссис Репко с ними не было, но Майкл протянул мне список имен и телефонных номеров. Мистер Репко пошел меня провожать. Майкл направился за ним, но отец остановил его:

– Я сам провожу мистера Коула. Хочу перекинуться с ним парой слов наедине.

У входной двери мистер Репко замялся. И посмотрел на мое лицо. Его парни здорово меня обработали.

– Майкл рассказал мне, что произошло. Вы могли вызвать полицию. И наверное, до сих пор имеете право подать на нас в суд.

– Не понимаю, о чем вы.

Он отвел взгляд:

– Первые недели я только и думал, что сделаю, если его найдут. Меня мучили безумные фантазии – как я стреляю в него в зале суда, как нанимаю киллера, чтобы тот прикончил его по дороге в тюрьму.

Он замолчал, и я чувствовал, как ему больно.

– Приношу свои извинения за поведение моих сыновей, мистер Коул. Я не должен был этого допустить. Прошу вас, позвольте мне возместить вам ущерб.

– Мистер Репко, я, пожалуй, пойду.

Я вышел. Прошел по чудесной аллее, оказался на чудесной улице и встал у машины. Я думал о том, зачем Конни Бастилле понадобилась книга соболезнований с похорон. Возможно, она для проформы проверяла, нет ли там имени Берда. Или искала еще чью-то подпись – например, того человека, наличие чьего ДНК проверяли, проводя исследования вслепую.

Я все еще размышлял об этом, когда подъехала серая «краун-виктория» и двое мужчин в темных очках уставились на меня. Им обоим было слегка за тридцать, темноволосые, коротко стриженные, в галстуках, но без пиджаков. С непроницаемыми лицами. Окно со стороны пассажира опустилось.

– Вы либо полицейские, либо «люди в черном», – сказал я. Пассажир показал свой жетон и махнул рукой, указывая на заднее сиденье:

– Я Дарси. А это Мэддакс. Давайте поговорим о Дебре Репко.

Мне не хотелось садиться к ним в машину.

– Говорите. Я отлично вас слышу.

Дарси посмотрел в боковое зеркало. Мэддакс перегнулся через своего напарника, чтобы получше меня разглядеть.

– Вы Коул, да? Тот самый тип, что отпустил Лайонела Берда?

– А не поцеловать ли тебе меня в задницу, Мэддакс?

– Мы не верим, что ее убил Берд. Садись в машину, поговорим.

Я сел, и мы поговорили.