Текст книги "В погоне за тьмой (в сокращении)"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Да.

– Передайте трубку Кримменсу.

У меня в животе была пустота, словно я не ел несколько дней и вообще больше никогда есть не буду. Кримменс выслушал последние указания и отключил аппарат.

– Выходите, Коул. Он сказал, что вы можете быть свободны.

Спускались сумерки. Я ехал с места преступления. Угрожая Лу Пойтрасу, Маркс пошел на огромный риск. На такой риск люди идут только в отчаянном положении, а это значило, что Маркс скрывает что-то важное. Если он хочет, чтобы я держался подальше, мне нужно быть как можно ближе.

На бульваре Вентура я заехал на заправку, позвонил Джо Пайку и адвокату Абботу Монтойа. Рабочий день закончился, но я знал, что мистер Монтойа ответит.

– Как дела, сынок? Рад тебя слышать, – ласково приветствовал меня он.

Аббот Монтойа был благовоспитанным семидесятилетним джентльменом. Но благовоспитанным он был не всегда, и в старые времена никто не назвал бы его джентльменом. Мистер Монтойа состоял в одной лос-анджелесской банде – на пару со своим приятелем Фрэнком Гарсиа. Но им удалось порвать с прошлым. Аббот Монтойа окончил юридический факультет Калифорнийского университета, а Фрэнк Гарсиа создал торговую империю, которая стоила миллиард долларов. Фрэнку принадлежал Генри Малденадо, член городского совета. Наверное, не только он.

– Тоже рад слышать вас. Хочу попросить об одолжении.

– Мы навечно у тебя в долгу.

Когда-то Фрэнк Гарсиа нанял меня и Пайка найти человека, который убил его единственного ребенка. Мы его нашли, и с тех пор все так и повелось.

– Вам что-нибудь известно о политконсалтинговой фирме «Левередж»?

– Да. У них давнишняя репутация.

– Мне нужна информация о них и их клиентах. Их услугами пользуется замначальника лос-анджелесской полиции Томас Маркс. А еще Нобель Уилтс.

– Член горсовета?

– Да, сэр. А член совета Малденадо тоже их клиент?

– Нет, но это не важно. Ты хочешь побеседовать с ним об этих людях?

– Да, сэр, если он согласится.

– Он будет счастлив с тобой встретиться.

– Сэр, мне бы не хотелось, чтобы об этом узнали в «Левередж».

– Можешь на меня положиться.

Я повесил трубку, но остался на заправке. Я думал о том, как легко мне удалось обнаружить Анхеля Томасо. Контакт с Джеком Эйсли тоже пригодился, но хватило пары телефонных звонков – и вот он. Такое впечатление, что Бастилла и Кримменс и не пытались его искать. Айви Казик тоже было нетрудно найти, но я не был уверен, что Бастилла пыталась это сделать. На мой вопрос о Казик она просто не ответила.

Я отправился в Голливуд-Баул, где жила Казик. В доме было тихо. Я позвонил, постучал.

– Я могу вам помочь?

Во дворе стоял лысый грузный мужчина в майке и шортах, со стаканом в руке. На табличке у его двери было написано, что это Дарбин Лангер, домуправ.

– Я приехал к мисс Казик.

– Ее нет дома. Вы слишком громко стучите. Не надо так громко.

– Извините. Я оставлю ей записку. – Я взял карточку и, приложив ее к стене, стал писать.

– Это как-то связано с полицией? Они тоже громко стучали.

Я перестал писать и посмотрел на мужчину. Он отхлебнул из стакана.

– Это была детектив Бастилла? – Я показал рукой, какого она роста. – Вот такая, лет сорока. Латиноамериканка.

– Ну да. Сегодня утром. Айви не было. – Он потянулся за запиской. – Если хотите, я передам.

– Спасибо, не стоит. Я положу в почтовый ящик.

Я опустил записку в ящик и поехал домой. Дорога показалась длинной – может, потому, что было о чем подумать, хотя мало что поддавалось анализу. Я поставил машину на стоянку, вошел в кухню. Разулся, разделся, одежду бросил в бак с грязным бельем и поднялся наверх принять душ – так я делал всякий раз, побывав в обществе трупа.

Отмывшись и переодевшись в чистое, я спустился вниз и обнаружил в гостиной Пайка. Он баюкал на руках кота. Глаза у кота были закрыты.

– Я собираюсь готовить ужин, – сказал я Пайку. – Пива хочешь?

– А то!

Я достал из холодильника пару банок и рассказал Пайку про Анхеля Томасо.

– В полицию поступил анонимный звонок, и патруль приехал, когда я был там.

– Думаешь, тебя подставили?

– Они не могли знать, что я там.

– Это мог знать тот, кто следил за домом.

Я отхлебнул пива и продолжил.

– Маркс сказал, что, если я не отстану, он обвинит Лу в неподчинении приказу. И погубит Лу карьеру.

– То есть он угрожает Пойтрасу?

– Да. За то, что тот пустил меня в дом Берда.

– Конкретно угрожает?

– Да.

Пайк ухмыльнулся:

– А как ты должен отстать?

Я объяснил, как Маркс связан с «Левередж».

– Маркс покрывал «Левередж», еще когда расследовали убийство Репко. Дарси нашел видеозапись, сделанную в проулке, где была убита Репко. И послал ее в отдел экспертиз. Там с диска ничего снять не смогли, и Дарси отправил его в лабораторию спецэффектов на киностудию. Но когда началась история с Бердом, оперативники забрали диск. Никто не знает, что с ним.

– Думаешь, он у Маркса?

– Не знаю. Если там видно, что убийство совершил Берд, Маркс бы его использовал. А если там полная ерунда, зачем нужно делать так, чтобы диск исчез?

– Может, на записи кто-то другой?

– Может быть. Не знаю.

Пайк сделал глоточек пива.

– Элвис, в этом участвует не один Маркс. Здесь должен быть замешан весь оперотдел. Такие секреты скрыть нельзя.

– Линдо мне сказал, что в оперотделе действует вертикаль власти. Всю картину знают только те, кто наверху. Тайны проще хранить, когда люди не знают, что происходит.

– Кто там всем заправлял?

– Маркс с Бастиллой и еще некто Мансон. Линдо слышал, что Маркс и Мансон давно работают вместе.

Пайк спустил кота с рук. Тот метнулся ко мне. Я налил ему в блюдце немного пива.

– И что ты собираешься делать? – спросил Пайк.

– Постараюсь разузнать что-нибудь про «Левередж». Все дело в «Левередж» и Марксе. А ты попробуй узнать про Бастиллу и Мансона. Грязные полицейские всегда оставляют после себя грязь.

Пайк хмыкнул.

Мы приготовили ужин, выпили еще пива, посмотрели телевизор. Пайк ушел, когда начали выть койоты.

10

Аббот Монтойа позвонил утром, в двадцать минут девятого, и сказал, что о встрече с Малденадо договорились. Малденадо примет меня в десять и постарается помочь. Это гарантировал Фрэнк Гарсиа. Без пятнадцати девять я, приняв душ и одевшись, ел яичницу. И тут в дверь позвонили. Пока я дошел до двери, звонок прозвонил трижды. На пороге стоял Алан Леви. Прежде я встречался с ним только либо у него в конторе, либо в суде.

– Алан? Какой сюрприз!

У дороги был припаркован шикарный «мерседес», но у самого Алана вид был совсем не шикарный. Он выглядел встревоженным и озабоченным, нервно моргал.

– Надеюсь, вы не против, что я вот так запросто заскочил. Я решил, что нам будет безопаснее поговорить не в офисе.

И это говорил адвокат по уголовным делам, который ведет у себя в офисе самые приватные беседы.

Я впустил его. Леви посмотрел в окно, где над каньоном поднимался утренний молочный туман.

– Здесь у вас мило. И уединенно.

– Алан, что случилось? У меня встреча, мне надо идти.

Он сунул руки в карманы – словно не знал, куда их деть.

– Анхеля Томасо убили.

– Знаю.

– Я знаю, что вы знаете. Полиция обнаружила вас на месте преступления.

– Вы пришли как адвокат? Мне собираются предъявить обвинения?

– Да нет, нет, но…

У него был довольно жалкий вид. Я никогда прежде не видел Алана Леви жалким.

– Возможно, вы были правы, сказав, что в этом деле не все до конца ясно, – сказал он, насупившись. – Объясните мне, что происходит.

– Маркс все еще расследует убийства.

Леви удивленно вскинул брови:

– Но он же закрыл дело! Распустил опергруппу.

– Несколько человек оставил. Никак не пойму, то ли он ищет улики, то ли прячет их.

Я рассказал, как Маркс связан с «Левередж», как он вмешался в расследование по делу Репко. Когда я дошел до видеозаписи убийства Дебры Репко, Леви меня прервал:

– Что сделали с диском?

– Маркс забрал его до того, как работу закончили. Возможно, послал его в лабораторию ФБР, но это только догадка.

– Значит, диск в ФБР?

– Алан, я не знаю, где он.

Леви попросил меня продолжить, что я и сделал. Я торопился – мне надо было успеть на встречу с Малденадо. Когда я заговорил про Айви Казик, Леви подался вперед.

– Эта женщина говорит, что кто-то писал о Берде книгу?

– Так сказал ей Берд. Он мог все придумать.

Леви задумался, достал блокнот.

– Полиция ее допрашивала?

– Они к ней приходили, но не знаю, застали ли ее. Когда приехал я, ее дома не было.

Алан хмыкнул и что-то записал.

– Ну хорошо. Я тоже постараюсь повидаться с этой Казик. Расскажите, как ее найти.

Он записал адрес и мои указания, как найти дом. А потом постучал ручкой по блокноту.

– Я вот что могу сделать. Могу запросить данные по Берду. Не только по этому делу, а все, что на него есть. Возможно, полицейский, который его арестовывал, работает сейчас в оперотделе. Или адвокат, который его защищал, теперь попал в «Левередж». Никогда не знаешь, что всплывет.

Я кивнул. В ход пошли крупнокалиберные орудия.

– Посмотрим, удастся ли мне узнать, что на уме у Маркса. Быть может, изнутри я получу больше информации, чем мы смогли получить снаружи, – продолжал он.

«Мы»? Я не стал его поправлять.

– Давайте-ка вернемся к Томасо. Свидетели есть? Кто-нибудь видел убийцу или его машину?

– При мне ни о чем таком не упоминали. Извините, мне надо идти.

Он убрал блокнот и встал.

– Элвис, вам надо на время залечь на дно. Не давайте этим людям повода вас арестовать. Лучше я сначала попробую выяснить, что у них на уме.

Я проводил его до дверей, он сел в машину. Машина была хороша. Он помахал мне рукой.

– Пока, Алан! Приятно, что мы на одной стороне.

Он обернулся ко мне:

– Извините, что я сомневался в вашей интуиции.

Я улыбнулся в ответ.

Офисы членов городского совета Лос-Анджелеса находились в здании совета на Спринг-стрит, но у каждого еще были офисы в округах. Контора Малденадо находилась в двухэтажном торговом центре с вывесками на испанском и корейском. Я поднялся на второй этаж в приемную. Секретарша разговаривала по-испански с пожилой парой, на диване сидели двое мужчин в деловых костюмах. На стенах висели фотографии Малденадо со звездами спорта и известными политиками. Я насчитал трех губернаторов Калифорнии и четырех президентов. Единственным, кто фигурировал на нескольких снимках, был Фрэнк Гарсиа.

– Чем могу вам помочь, сэр? – обратилась ко мне секретарша.

– Я Элвис Коул. У меня назначено на десять.

– Да, сэр. Вас ждут.

Она тут же проводила меня в кабинет Малденадо. Ни стучаться, ни представлять меня она не стала. Просто открыла передо мной дверь, а потом закрыла. До того как пойти в политику, Генри Малденадо торговал подержанными машинами, причем успешно. Кабинет у него был большой, хорошо оборудованный. Видно было, что он любит машины, в особенности старые «шевроле». Малденадо был низенький, лысый, лет за пятьдесят, но выглядел моложе. В джинсах, рубашке с короткими рукавами и в ковбойских сапогах. В углу стоял огромный стол. Он вышел из-за стола, протянул мне руку, одарил обаятельной улыбкой. На диване сидел еще один мужчина.

– Рад видеть вас снова, мистер Коул. Если я не говорил этого прежде, скажу сейчас: я хочу лично поблагодарить вас за помощь, которую вы некогда оказали Фрэнку. Он – один из моих ближайших друзей.

– Не сомневаюсь. Благодарю, что смогли уделить мне время.

Второй человек был худой, морщинистый, с волосами стального цвета. Куртка и брюки сидели на нем, как ношеная одежда на манекене. Мне показалось, что ему под семьдесят, возможно, больше. Он не встал со мной поздороваться.

– Это еще один мой друг, мой советник Феликс Доулинг, – объяснил Малденадо, усаживая меня. – Феликс знает все тайны этого города. Правда, Феликс?

Малденадо расхохотался, а Феликс ограничился вежливым кивком. Малденадо поддернул брючины и уселся на стол.

– Аббот говорит, вас беспокоит «Левередж». Отличная фирма. С давно устоявшейся репутацией.

– Рад это слышать. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов о них?

– Я вам так скажу, я об этих ребятах мало что знаю, а вот Феликс – он знает все про всех в этом городе, поэтому-то он и здесь.

– Генри, не хочешь ли ты долить себе кофе? – спросил Феликс.

Малденадо взглянул на свою пустую чашку и удивился, увидев, что она пуста.

– Да, пожалуй. Я на минутку, но вы меня не ждите.

Малденадо вышел и закрыл за собой дверь. Я посмотрел на Доулинга. Тот, похоже, меня оценивал.

– Итак, – сказал он, – вы тот самый парень, который нашел ублюдка, убившего дочь Фрэнка.

– Мы с напарником. Я работал не один.

– Милая была девочка. Я ее видел пару раз.

Мы снова посмотрели друг на друга.

– Ну ладно, – сказал он. – В чем дело?

– Я подозреваю, что «Левередж» предпринимает некоторые усилия, направленные на то, чтобы помешать расследованию убийства. Способны они на такое?

Он воспринял мой вопрос совершенно спокойно.

– Способны ли? Насколько я знаю, люди способны практически на все. Если вы спросите, делали ли они так раньше, я отвечу: нет. Их клиенты иногда попадали в неприятные ситуации, но не в такие.

Он замолчал – ждал следующего вопроса.

– Если мне понадобится, можно получить подробную информацию о списке их клиентов?

– Да. Вам нужен весь список?

– Да, сэр.

– Будет сделано. Что еще?

– Вы слышали про Дебру Репко?

– Нет.

– Она работала в «Левередж» с несколькими клиентами. Вы можете узнать их имена?

– Этого я обещать не могу. Какие-то имена я, разумеется, узнаю, но надо посмотреть. Она с кем-то трахалась?

– Ее убили почти два месяца назад. «Левередж» не позволил следствию допрашивать своих клиентов. Замначальника полиции Маркс по их просьбе не пустил туда следователей.

Доулинг впервые проявил интерес:

– Томас Маркс?

– Вы его знаете?

– Никогда не видел, но знаю, что он рвется в политику. Как и многие. Он вел переговоры.

– Стадия переговоров закончилась. Он уже клиент «Левередж».

– Маркс в «Левередж»? – удивился Доулинг.

– Они считают, что помогут ему стать членом городского совета.

Доулинг усмехнулся:

– Ну конечно! Ведь Уилтс клиент «Левередж».

Кейси Стоукс говорила, что, по мнению Уилтса, у Маркса есть все, чтобы его выбрали, и я кивнул.

– Да-да. Кто-то мне говорил, что Уилтс его поддерживает.

– Само собой. Маркс помогал Уилтсу выпутываться из неприятностей. Как бы иначе он забрался на верхушку стеклянного домика?

Под стеклянным домиком подразумевался Паркер-центр.

– Маркс много лет заботился об Уилтсе, а тот о Марксе. Думаю, и до сих пор заботится. Уилтс его туда, видно, и привел.

Уилтс был на пресс-конференции Маркса, но за многие годы я видел Уилтса на десятках пресс-конференций и не придал этому значения. Я и не знал, что у них настолько тесные отношения. От напряжения у меня засосало под ложечкой. Последнее мероприятие, в котором принимала участие Дебра Репко, было ужином в честь Нобеля Уилтса.

– А какие неприятности нужно было улаживать Уилтсу?

– В те годы Уилтс был большой любитель выпить. Точнее, нажирался до беспамятства. Его либо ловила полиция, либо он разбивал машину. По-всякому. Пару раз он распускал руки с проститутками. Он звонил Марксу, чтобы тот все замял.

– И Уилтс его решил отблагодарить?

– В «Левередж» такими людьми, как Маркс, не интересуются, если у них нет особых козырей. Я предполагаю, что Уилтс привел Маркса в качестве своего преемника. Старик, похоже, собирается уйти на покой.

Я обдумал все, что он сказал. Маркс оказался не просто полицейским, тормозящим расследование, он оказался полицейским, покрывающим преступников. Интересно, скольким преступникам он дал возможность уйти? Вряд ли Уилтс был его единственным покровителем.

– Еще один вопрос, мистер Доулинг. Как давно Маркс и Уилтс общаются?

– Лет пятнадцать-двадцать. Пятнадцать точно. – Доулинг посмотрел на часы. – Еще что-нибудь?

– Нет, сэр. Полагаю, это все.

– Ну и ладно. Скажите Фрэнку, Чип Доулинг ему кланяется.

– Да, сэр. Непременно.

И я удалился.

Я сидел в машине. Жара была удушающая. Она заползала в машину, пока та не раскалилась как печь, но я так и сидел. Мне очень не понравилось то, что я узнал от Доулинга, как не нравилось и то, в каком направлении текли мои мысли.

Конверт со статьями и материалами, что я собрал, лежал на заднем сиденье. Я пролистал бумаги и нашел то, что меня интересовало. Семь лет назад Маркс вел расследование по делу о смерти первой жертвы, Сондры Фростокович. Ее тело нашли рабочие в пустовавшем здании на Темпл-стрит, в четырех кварталах от городской администрации, где она работала. Ей было двадцать четыре года, и ее задушили проводом. В короткой заметке не было никакой личной информации. Ни про семью, ни про мужа, ни про детей. Не было даты рождения, не были указаны учебные заведения, где она училась. В конце заметки сержант Томас Маркс обращался ко всем, кому что-либо известно о преступлении, сообщить об этом в полицию. От сержанта до замначальника полиции путь долгий, но Маркс проделал его за семь лет.

Я позвонил в справочную и спросил, зарегистрированы ли где-нибудь в округе люди с фамилией Фростокович. Оператор нашла пять записей – двое мужчин, одна женщина и две фамилии только с инициалами. Хорошо еще, что Сондра была не Джонс и не Эрнандес.

Сначала я позвонил Эдварду Фростоковичу – никто не подошел. Грейди Фростокович снял трубку. Голос у него был молодой и вежливый. Я представился и спросил, знал ли он Сондру Фростокович, не родственники ли они.

– Это та, которую убили? – спросил он.

– Да. Извините, что беспокою вас по этому поводу.

– Не переживайте. Мы были едва знакомы. Убийцу нашли. Через столько лет. Здорово, да?

– Я сейчас занимаюсь тем расследованием, которое велось семь лет назад. Вы можете чем-нибудь помочь?

– Помог бы, да чем? Мы с ней троюродные – не самая близкая родня.

– Сондра была из Лос-Анджелеса?

– Да. Вообще семья из России. То есть моя тетя Ида. Дядя Ронни умер, а мама Сондры – тетя Ида.

– И. Л. Фростокович – это она?

– Она. Очень милая женщина.

Грейди был прав. Ида оказалась милой женщиной. Я объяснил, что работаю по поручению родственников седьмой, последней жертвы, Дебры Репко, и спросил, может ли она рассказать что-нибудь про свою дочь. Через пять минут я ехал в Резеду.

Ида Фростокович жила в домике с приусадебным участком посреди долины Сан-Фернандо, к северу от реки Лос-Анджелес. Потеряв и мужа, и дочь, Ида запустила свой дом. Небольшой оштукатуренный домик с запущенным двором выглядел не лучшим образом. Во дворе росло одинокое апельсиновое дерево. Я дважды проехал по кварталу – проверял, не наблюдает ли кто за домом. Паранойя… Когда я шел по дорожке к дому, Ида открыла дверь. Она ждала моего приезда.

– Мистер Коул?

– Да, мэм.

– Проходите, в доме прохладно.

Ида Фростокович была крупная женщина с полным лицом и нервными руками. Как и Репко, она устроила настоящий мемориал дочери – я понял это, как только вошел. На стене над телевизором висел портрет Сондры, вокруг несколько фотографий поменьше.

– Так, значит, Репко хотят знать, как велось первое расследование? – спросила Ида.

– Они хотят понять, почему убийцу искали так долго.

Она села в кресло, положила руку на руку.

– Я их нисколько не осуждаю. Если бы этого психа поймали раньше, их дочь была бы жива.

– Наверное. А вы были довольны тем, как велось расследование?

– Довольна? Семь лет прошло, и они бы его не нашли, если бы он не вышиб себе мозги. Думаю, вам понятно, насколько я была довольна.

– А кто сообщил вам о последних новостях?

– Детектив Бастилла. Она предупреждала, что могут набежать журналисты, но никто не появился. Наверное, потому, что все это было так давно.

– О полиции я бы еще хотел поговорить, но сначала позвольте спросить: вам известна фирма «Левередж»?

– Вроде нет. Чем они занимаются?

– Политическим менеджментом. Там работала покойная Дебра Репко.

Она вежливо кивнула – видно, не поняла, что к чему.

– Между Сондрой и Деброй много общего. Больше, чем между остальными жертвами. Они обе работали в структурах, обслуживающих власть. Сондра интересовалась политикой?

– Только не этим. Она работала со счетами в комиссии по планированию.

– А на политические мероприятия она не ходила? Например, на благотворительные ужины?

– Нет, что вы! Она такие вещи терпеть не могла. А Репко этим занималась?

– В день смерти она как раз была на таком ужине.

– Сонди любила пообщаться с подругами. С ними ей было хорошо.

– А вы помните, как полиция вела расследование?

– Отлично помню. По ночам лежу в постели и вспоминаю. В деталях могу представить, как они сидели вот тут – где вы сейчас.

– Расследование вел Томас Маркс?

– Поначалу да. Затем, кажется, детектив Петиевич.

– А Маркс долго занимался этим делом?

– Четыре недели. Говорили, он ушел на повышение.

– Кто работал по делу с Марксом?

– Детектив Мансон. Он был неразговорчивый. Ронни называл его Зомби. Ронни всем придумывал прозвища.

Я постарался не выказать реакции.

– А при Петиевиче Мансон остался?

– Ненадолго. Потом тоже ушел. Они все рано или поздно уходили.

– Но начинали Маркс и Мансон?

– В тот день, когда нашли тело, они сидели там, где сидите вы.

– У них были подозреваемые?

– Нет. В первый день они спросили, не подозреваем ли мы кого-нибудь.

– А вы подозревали?

– Нет. С чего бы?

– Ну, может, Сондра вам что-то рассказывала?

– Нет, ничего такого.

Ида нервно перебирала руками. Руки словно хотели друг друга успокоить.

– Вам много вопросов задавали?

– Они сидели тут часами. Хотели знать, встречалась ли Сондра с кем-нибудь и так далее. В тот вечер Сондра ходила куда-то с друзьями с работы, и полиция хотела их опросить. Мы искали номера их телефонов.

Она вдруг улыбнулась.

– Хотите посмотреть?

– Что?

– Ее подруг? Вот тут они сфотографированы вместе, – показала она на один из снимков. – Это дала нам Керри.

Ида сняла снимок в рамке со стены и дала мне.

– Они в тот день сфотографировались на работе. Вторая справа – Сонди. Это – Керри, Лиза и Эллен. Они любили проводить время вместе. Как в тот вечер.

Я смотрел на фото.

– Это коллеги по работе?

– Девушки, но не мужчины.

Четыре молодые женщины стояли и улыбались профессиональными улыбками. Они находились в каком-то кабинете и на снимке были не одни. Слева от них стоял афроамериканец средних лет, а справа – член городского совета Нобель Уилтс. Уилтс был рядом с Сондрой и, похоже, приобнимал ее за талию. Ида ткнула пальцем в афроамериканца.

– Мистер Оуэн был начальником Сондры, а это член городского совета Уилтс. Он был так добр к ней! Говорил, что у нее прекрасное будущее.

Я не мог отвести от снимка взгляда.

– Я думал, ее работа не была связана с политикой.

– Не была, но они работали в отделе, занимавшемся бюджетом. Мистер Уилтс заехал к ее боссу, но заскочил и к ним, сказать, как они отлично работают. Правда, мило?

Я кивнул.

– Он был ими очень доволен, особенно Сондрой. Даже вспомнил позже, как ее зовут.

Я выпустил из рук фото и дал повесить его на место.

– А она больше не видела его в тот вечер?

– Сонди ужинала с подружками, и в ресторане они столкнулись. Он сказал, что очень рад их видеть, вот тогда-то он и вспомнил имя Сонди.

– А когда Керри отдала вам снимок?

– Где-то год спустя. Нашла его и решила, что мы, наверное, захотим оставить его у себя.

– А Маркс с Мансоном его видели?

– Их давно уже не было.

– Детектив Бастилла видела?

Ида расплылась в довольной улыбке:

– Она сказала, что Сонди очень хорошенькая. Спросила, можно ли забрать фото, но я не отдала.

Я ободряюще пожал Иде руку.

– Я очень рад, что вы его не отдали. Пусть хранится у вас.