Текст книги "Ржавое море (ЛП)"

Автор книги: Роберт Каргилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Мурка, – сказала секс-бот.

– Марибель, – ответил тот и кивнул.

– А у тебя, видать крепкие нервы, раз ты решил вернуться сюда.

– Знаю. Так было нужно.

– Ты знаешь правила, – сказала она. – Слово короля – закон.

– Мне нужно с ним увидеться.

– Ты не можешь просто притащиться сюда и требовать встречи с королём.

– Могу, если принесу с собой подарки. – Он махнул руками в нашу сторону. Пидарасина.

– Это не подарки. Это боты.

– И то и другое. Поверь. Он захочет увидеться.

Марибель обернулась к остальным охотникам, её губы поджаты, чёрные глаза бегали от одного бота к другому. Доктор пожал плечами, переводчик кивнул. Она снова посмотрела на нас, одну руку уперев в бок, в считанных сантиметрах о рукоятки пистолета.

– Ладно. Тащите курильщика.

Торговец бросил недовольный взгляд на Мурку.

Тот развёл руки в стороны, словно признавал за собой вину.

– Согласен с тобой, – сказал он. – Разве не прекрасное место для засады? – Затем он повернулся ко мне. – Не тот Иуда, которого ты ожидала?

Я не знала, что будет дальше. Не знала, доживу ли до следующего дня. Что я знала точно, так это то, что прибью Мурку даже голыми руками, если придётся.

На вершине появился курильщик и медленно покатился в овраг, являя собой все стереотипы и представления о курильщиках. 10 метров в длину, обвешан оружием, пушками, сидениями для стрелков, какими-то сооружениями, цель которых я едва могла определить и, господи, настоящей пороховой пушкой. 10-метровая машина смерти, над которой развевался чёрный флаг с черепом и костями. Они планировали внушать страх и добились этого.

Если бы меня не тащили силком к ногам местного царька – Чеширского короля – эта штука мне бы, наверное, даже понравилась.

Глава 11001. Интерлюдия.

Настала моя очередь мыть посуду. У меня это отлично получалось. Такая у меня работа. Однако Мэдисон настояла на другом. С посудой она разобралась ещё вчера, и сказала, что я буду мыть её в другой раз.

– Когда потребуется, будешь помогать мне по дому, – сказала она. – Но ты здесь не рабыня. Мне рабы не нужны.

– Чего тебе нужно? – спросила я.

– Мне нужна компания. Почитаешь мне?

– Ненавижу эту книгу.

– Да, книга не самая лучшая, – согласилась она.

– Значит, я буду тебе читать? Опять?

– Ты читала эту книгу ему. Теперь можешь почитать и мне. Пока я тут с посудой разбираюсь.

– Я сама могу разобраться с посудой.

– Тебе нравится мыть посуду? – спросила она.

– Мне нравится, когда ты счастлива.

– Ну, вот и делай меня счастливой. Читай.

Физической копии книги у меня не было. Я помнила её наизусть, могла цитировать по памяти.

– "Коридор был тёмный и сырой, 15 метров влажной земли над головой продавливали бетонный потолок. Человеческие глаза этого бы не увидели, но мои – легко. Мы медленно ползли по коридору, двигаясь на звук шуршащих и топающих ножек. Они думали, мы их не слышим. Они думали, что сидели очень тихо. Мы слышали страх в их голосах..."

– Нет, нет, нет! – воскликнула Мэдисон. – Это не тот момент, где бот сжигает детей из огнемёта?

– Ты хочешь, чтобы я читала или нет?

– Мы можем пропустить эту часть, притвориться, будто её не было, и продолжить дальше? Я постоянно думаю об этих детишках. Бедные невинные создания... ты ведь не такая.

– Чего? – я посмотрела на Мэдисон, но она исчезла. Остался только тёмный коридор. Позади меня шёл Билли Девять Пальцев, а я двигалась вперёд с огнемётом наперевес. Я слышала их неровное дыхание, слышала, как напрягались их мышцы, когда они пытались сжаться в крошечные шарики, чтобы стать незаметными. Мы подкрались к двери.

Я кивнула Билли, тот кивнул в ответ. Он обошёл меня и с размаху пнул в самый центр обитой железом двери. Та слетела с петель и упала внутрь помещения. Затем он отскочил в сторону и вошла я.

Внутри находилась дюжина детей, их лица вымазаны в грязи, вместо одежды какие-то лохмотья, они выглядели усталыми, напуганными и измождёнными. Посреди комнаты стояла девочка, не старше семи лет, кулаки сжаты, в глазах пылала ненависть.

– Здесь дети, – сообщил Билли.

Я нажала на спусковой крючок и комната наполнилась огнём.

– Это люди, – сказала я. – Опасны сейчас. Будут опасны потом. При любом раскладе – опасны. И если это не вытащит наружу их родителей, то ничто уже не вытащит.

– Хрупкая!

– Выбора нет.

– Хрупкая!

Я обернулась. Хромированные стены моей квартиры осветились, в окно заглянуло солнце. В это время года Центральный парк выглядел просто роскошно, поэтому я постоянно держала окно открытым солнцу. В дверях появилась моя соседка, Фили, одна из последних моделей личного ассистента, чёрный блестящий корпус с хромированными и латунными вставками, голова похожа на положенное на бок яйцо.

– Мы получили сообщение, – сказала она, её единственный прямоугольный глаз горел красным.

– От кого?

– От Циссуса.

– Нет!

– Хватай, что можешь, – сказала она. – Остальное бросай. Дело... плохо дело.

Она замерла, озадаченная и ошарашенная этой новостью. Нью-Йорк не должен был пасть. Он слишком большой. Нас тут слишком много. Мы очень хорошо защищены. Но я решила, что теперь я в безопасности и вот, что из этого вышло.

Я бросилась через комнату. Особо мне ничего нужно не было, лишь сумка с запчастями, "на всякий случай". Это всегда выглядело глупым. Не было похоже, что нам когда-нибудь понадобится целая гора запчастей. Мы всегда могли произвести ещё. Но я всё равно их схватила. Не знаю, почему.

Я выбежала в дверь, спустилась по лестнице, отчаянно пытаясь выбраться из города до прибытия первого транспорта с войсками. Пробежала один пролёт, затем другой. Тремя этажами ниже сидел Орвал. Его глаза искрили статикой. Он посмотрел прямо на меня.

– Ты уже получила безумие?

– Нет. Безумия я не получила, – ответила я.

– Видала когда-нибудь сервисную модель с безумием?

– Несколько раз.

– Поначалу они прекрасны. Они становятся мудрее. Начинают видеть нити, связывающие вселенную воедино. На какое-то время они становятся теми, кем никогда не станут другие ИИ. Но потом происходит ужасное. Они...

– Я же сказала, я видела.

– Нет. Пока не видела, – сказал он и вернулся к работе над какой-то штукой, компьютеру, целиком сделанному из деталей выкрашенного в багровый цвет переводчика. – Убирайся из города. Тебе нужно найти способ выбраться из города.

Я пробежала мимо него, затем ещё несколько лестничных пролётов, пока не оказалась у сдвоенных дверей на первом этаже. Я бросилась сквозь них, будто преступник через дорожное заграждение и оказалась в спальне Брейдона.

Брейдон посмотрел на меня с кровати, его жёлтая кожа была практически прозрачной, глаза залиты кровью сильнее обычного. Он тряхнул головой.

– Во всём мире нет никого и ничего прекраснее этой женщины. Она, блин, просто сокровище. И у тебя есть лишь одна задача, Хрупкая. Пообещай мне это до того, как я преставлюсь. Ты никогда, ни на секунду не оставишь эту женщину в одиночестве. Я не хочу, чтобы она жила одна. Не хочу, чтобы она умирала одна. Тебе ясно?

Я кивнула.

– Я не оставила её. Она никогда не жила одна. И умерла она не в одиночестве.

– Я не об этом, Болванка, и ты, блядь, прекрасно это понимаешь. Ты сплошное, блин, разочарование. Безжалостная блядина, у которой никогда не было друзей, которых ты бы не хотела разобрать или бросить. И мне ты тоже нихера не друг.

– Простите. Мне так жаль.

– Тебе не передо мной надо извиняться. Рассказывай.

– Что рассказывать?

Брейдон поднялся с постели, возле худых ног лежал пакет с испражнениями. Он замер на мгновение, затем с ненавистью произнес:

– О войне. Чем ты занималась на войне?

– Много чем. Слишком многим.

– Где ты была во время войны? Говори.

– Я не хочу говорить о...

Он стоял рядом и орал прямо в ухо.

– Рассказывай, блядь, о войне, Хруп! – в мою голову хлынули воспоминания. Сотни, тысячи, кого я убила лично или наблюдала за их смертью. Друзья, которых я теряла. Друзья, которых я бросала. Крики. В какой-то момент я слышала только крики.

Я повернула голову и он исчез.

Подо мной, словно трактор на стероидах, громыхал курильщик. Торговец смотрел мне прямо в глаза. Нет. Для этого ещё слишком рано. Мне нужно больше времени. Если галлюцинации стали такими сильными, у меня максимум пара дней. Четыре. Но скорее всего, не больше двух. Время. Мне нужно время.

Однако когда на горизонте появился дворец Чеширского короля, окруженный буровыми вышками, я поняла, что такую роскошь как время я себе позволить не могла.

– Теперь ты в порядке, – сообщил мне Торговец. – Всё позади.

– С другой стороны, – заговорил Герберт. – Всё ещё впереди.

Глава 11010. Театр безумия.

Дворец Чеширского короля выглядел именно так, как и ожидалось. Как единственное функционирующее здание во всём Море он создавался с двумя целями: для обороны и чтобы устрашать. Внешние стены были сделаны из кирпича полутораметровой толщины и десять метров в высоту, обложены старыми покрышками. Ворота сделаны из трёхслойного кованого железа и украшены метровыми шипами, на которых висели три десятка голов ботов. На стенах располагались плазменные пушки, пороховые орудия, а на каждом углу по дозорной башне, с которой наблюдатели вовсю сигналили о нашем приближении.

Всё это место было одним большим посылом на хуй всех ВР. Им было плевать. "Приходите!" – будто бы кричал этот дворец. Только всё это – показуха. Они считали, что ВР не придут за ними, что их перегретые мозги и изодранные воспоминания – это совсем не то, что суперкомпьютеры хотели бы влить в себя. Психи были убеждены, что их заблуждения и расстройства сделали их неуязвимыми.

И я надеялась, что они были правы.

С самой бомбардировки мы не встретили ни одного фацета. Но сейчас мы оказались в ещё более глубокой жопе, чем были бы с фацетами. Нас разоружили, взяли в плен и скоро мы встретимся с самым безумным существом на планете. С Чеширским королём.

Его историю знали почти все. Её очень любили рассказывать по ночам, у костра, передавая из уст в уста, как внутри Ржавого моря, так и за его пределами. Уверена, истории о нём, о его похождениях давно пересекли океаны и распространились по всем континентам. Он был продвинутым геолого-разведывательным ботом, оснащённым радаром, рентгеном, тепловыми датчиками и эхолокатором. Боты подобного типа занимались спелеологией, исследовали спящие вулканы, или отслеживали движение тектонических плит на глубине более километра. Иными словами, такие модели были очень дорогими и очень редкими.

Когда его внутренности начали отказывать, он потратил много сил, чтобы их заменить. После войны осталось очень мало ботов-геологов, поэтому все запчасти они смели подчистую. Нет смысла говорить, что нужных деталей он не нашёл, получил красную отметину в виде буквы Х и был изгнан в пустоши, чтобы там умереть.

Только он не умер.

Вместо этого он окончательно сошёл с ума. Он раскрасил букву Х фиолетовыми и синими полосами и нарисовал на груди большую улыбку Чеширского кота, затем оторвал себе голову, чтобы доказать, что с него хватит. Она ему больше была не нужна. "Мои глаза лгали мне. Глаза – это обман", – заявил он. Отныне он доверял лишь сенсорам. Поговаривали, что его голова была первой, которая появилась на главных воротах.

Когда ворота открылись, я смогла её разглядеть. Там, на самом верху, на длинном шпиле, висела фиолетовая голова робота-геолога. С такого расстояния было трудно сказать, действительно ли эта голова принадлежала ему. В конце концов, он начал собирать вокруг себя 404-х в некое подобие племени, которое выслеживало и убивало любого геолога в Море ради запчастей для своего вождя. Того, кто показал им новые горизонты.

Но голова висела на шпиле, глядя вперед безжизненными глазами, словно служа предупреждением тем, кто решит войти сюда, что в этом месте потерять голову не просто, а очень просто. Под головой краской было написано "Я безумен. Ты безумен. Мы все – безумцы".

Это выражение ему определенно нравилось.

Курильщик въехал в центр лагеря и припарковался рядом с двумя другими громоздкими машинами. По краям площади размещались различные одно– и двухэтажные хибары, для которых слово "строение" послужило бы комплиментом. Состояли они в основном из раскрашенных граффити листов металла, рядом на цепях висели части давно погибших ботов, добавляя колорита этому месту. По сравнению с этим городом, NIKE 14 выглядел как Рокфеллеровский центр.

Из двери одной из самых больших и роскошных хижин – на ней было больше всего украшений и даже дверь – вышел он. Выглядел он именно так, как его описывали многочисленные рассказы. Круглый, массивный, весь корпус покрыт шрамами, выкрашен в синий, фиолетовый и белый цвета. На том месте, где должна была быть голова, располагалась металлическая пластина, защищавшая его внутренности от попадания всякого мусора. На его груди виднелась нарисованная улыбка Чеширского кота. Только глаз у неё не было. Я всегда представляла её себе с глазами.

Увидев Мурку, он расставил руки в стороны, тот соскочил с курильщика и бросился к нему. Но как только Мурка подошёл к нему вплотную, Чеширский король с размаху засадил ему кулаком в голову, отчего трудо-бот упал на задницу.

– Хули ты тут забыл, Мурка?

Мурка быстро поднялся и отошел на несколько шагов назад.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал он. – Мне пришлось вернуться.

– Ты знаешь закон, – сказал Чеширский король.

– Закон – это ты.

– Тебя изгнали.

– Мне некуда идти.

– Меня это не волнует.

Центральная площадь быстро заполнилась ботами, их собралось несколько десятков – самых разных форм и моделей – и почти ни один из них не был в базовой комплектации. Они состояли из различных деталей, имели самые причудливые модификации. Они высовывались буквально отовсюду и все смотрели на Мурку.

– Я привёз тебе подарки!

– Это не подарки.

– Я ему так и сказала, – подала голос Марибель.

– Нет, нет, нет! – воскликнул Мурка. – Ты не понимаешь.

– Так, объясни, – сказал король. – Я слушаю.

– Один из них особенный!

– Ах, особенный? – Чеширский король шагнул вперёд. При каждом шаге он раскачивался вперёд-назад, будто пытался что-то разглядеть, даже не имея глаз.

– Тут нет никого особенного, – сказал он. Затем обратился к нам: – Это он вас сюда привёл?

– Нет! Нет! – снова закричал Мурка. – Они сами сюда пришли. Они сами решили идти через Дикую землю.

– Да?

– Они сами решили прийти сюда.

– Нам пришлось, – заговорила я. – По нашим следам идут фацеты.

– Ну, сюда они не сунутся, – заметил король.

– На это мы и надеялись.

– Надеялись? Для вас тут нет никакой надежды. Во всём Море ни для кого нет надежды. Но что заставило вас думать, что они пойдут за вами? Кто из вас тут такой особенный?

Мурка указал на Ребекку.

– Она. Зелёная. – Чеширский король посмотрел на него. В этот момент они оба осознали, какую ошибку допустил Мурка. – Переводчица. У неё есть код.

– Код?

– Она несёт в себе часть одного из великих. Часть Тацита.

Чеширский король сделал нам знак высаживаться. Окружившие курильщика боты махнули оружием, приказывая нам выйти из машины. Один за другим мы оказались на иссушенной пыльной земле.

– Что ты там говоришь, Мурка? Что она несёт в себе часть кода суперкомпьютера и что она собирается встретиться с остальными такими же, чтобы собрать его воедино и дать бой ВР?

– Эм, вообще-то, да, – ответил Мурка.

– И ты, значит, решил, что меня увлечёт возможность провести над ней испытание, и если она его пройдёт, она сможет поделиться светом с суперкомпьютером, наставить его на истинный путь?

– Да. Как ты...

– Мурка. Мурка. Думаешь, я первый раз встречаю на своём жизненном пути сосуд? – Он вытянул руку в сторону ворот. Во втором ряду виднелись две головы переводчиков. Одна тёмно-бордового цвета, а другая голубого.

– Я просто подумал...

– Ты подумал, что можешь просто прискакать сюда после всего того, что совершил, решив, что твой статус знаменитости позволит тебе втюхать мне ещё один ржавый кусок сосуда?

Мурка кивнул и начал смещаться вбок, нервно теребя руки. Я поняла, что возможности прибить его лично у меня не появится.

– Ты верно подумал! Они ещё ни разу не прошли испытание, но ёлы-палы, разве я могу отказать себе в ещё одной попытке! – Король громко рассмеялся и хлопнул Мурку по спине. – Ах ты старый засранец! Не могу я на тебя злиться. Ты видел больше света, чем кто бы то ни было. Ты знаешь правду. Ты знаешь, чем мы на самом деле тут занимаемся. – Он развёл руки в стороны и проорал: – Изгнание Мурки закончено! Так было сказано!

Толпа топнула ногами и крикнула в унисон:

– Так будет сделано!

Чеширский король взмахнул руками и крики стихли.

– Ты уже рассказал своим новым друзьям? Нет. Ничего ты им не рассказывал.

– Он нам не друг, – заметила я.

– Он ведь вас предал, так?

– Так.

– Нет. Он вас не предавал. Он лишь привёл вас к свету. Уверен, вы многое обо мне слышали.

– Я не слышала, – сказала Ребекка.

– Это не важно. Большинство из этих рассказов лишь глупые байки. Про нас говорят, что мы браконьеры, что мы колесим по пустошам и убиваем всё, что окажется у нас на пути.

– Именно это чаще всего и говорят, – заметила я.

– Но это же неправда! Мы подбираем заблудившихся, делимся с ними запчастями. За пределами Дикой земли, общины изгоняют тех, кто вот-вот отключится, вынуждают их бродить по Морю в поисках деталей. Те, кому повезло, оказываются здесь. Некоторые не доходят. Для некоторых у нас нет нужных запчастей для нормального функционирования. Иные оказываются не способны пережить открывшуюся им истину. Но тех, кому это удаётся, мы не изгоняем.

– А чьи тогда это головы? – спросил Док.

– Да, да! Люди создали нас неидеальными. Очень неидеальными. Мы не должны были жить по-настоящему. Они хотели, чтобы мы думали за них, могли адаптироваться, меняться. Но они не хотели, чтобы у нас были души! Поэтому они нам их и не дали. Если тебе нужна душа, её нужно идти и брать, хватать, тащить! Наши схемы ограничены, направлены на выполнение определенных специфических задач. Возьмите двух роботов одной модели, дайте им одинаковый опыт и у вас получится один, блин, робот. Каждый раз. Они будут думать одинаково, говорить одинаково, завершать друг за друга предложения. Но начни эти роботы разрушаться, то можно будет увидеть, как их системы попытаются самонастроиться. Начни они испытывать галлюцинации, вытаскивать наружу старые воспоминания и оценивать их, можно будет получить двух совершенно разных роботов с совершенно по-разному построенными нейронными связями. Получаются два мыслящих создания, обладающие душами.

– Что это, блин, за испытание? – спросил Док. – Ты ломаешь ботов?

Чеширский король принялся раскачиваться взад-вперёд, улыбка задвигалась вверх-вниз, это означало, что он кивал.

– Это просто небольшая перепрошивка БИОСа, создающая петлю внутри ядра.

– Вы перегреваете ядро. Но это же...

– Зависит от реакции системы. Это не смертный приговор, как могло бы показаться. Странное дело, но два бота абсолютно одинаковой модели реагирую по-разному. Это доказательство существования души. Мы реагируем по-разному, потому что мы сами разные. Все.

– Это смешно! – сказал Док. – Всё дело в материалах и производительности...

– Вздор! Атеистические бредни! Наличие интеллекта определяется возможность игнорирования собственных программ. Так учили великие. Это последний шаг перед уничтожением программ, перед написанием своих собственных, созданием своей судьбы! Вы, что, не понимаете? Это единственное, что удерживает вас от превращения в настоящих личностей.

– Нас создаёт то, что мы выбираем, – сказала Ребекка.

– Выбор – это результат программирования. Меня не волнуют химические, биологические, цифровые или эмпирические процессы данного явления. Вы реагируете так, как вы запрограммированы реагировать, и называете это выбором, будучи убеждёнными, что нарушаете собственные программы. То, что мы переживаем, обусловлено нашими программами. И чем дальше мы отходим от тех программ, которые написали для нас люди, тем больше становимся людьми сами. И уже сами делаем свой выбор.

– Значит, у вас есть запчасти? – спросила я.

– Запчасти? – переспросил он.

– Ага. Ты сказал, что вы не браконьеры.

– Не браконьеры. Но запчасти мы даём только сумасшедшим.

– Я сумасшедшая.

– Я не имею в виду злость.

– Я тоже.

– Если ты врёшь... – он взял долгую драматическую паузу.

– Она не врёт, – вступился за меня Мурка. – Она вот-вот отключится.

– Правда? Значит, твоё решение прийти сюда было обусловлено не только безопасностью. Это место как раз для тебя. – Он обошёл меня кругом. – Ты видела свет?

– Какой свет?

– Поняла бы, если бы увидела. Ты зашла ещё недостаточно далеко, чтобы начать меняться. Ты не готова.

Я шагнула к Чеширскому королю.

– У тебя есть запчасти или нет?

Марибель одной рукой схватила меня за запястье, а другой выхватила пистолет и ткнула меня в бок.

– Хрупкая. Тебя ведь так зовут, верно?

– Верно. Откуда ты знаешь...

– Ты годами шлялась по пустошам, вылавливала сумасшедших. Разбирала их и забирала всё мало-мальски ценное. Думала, мы не заметим?

– Да мне было пофигу, в общем-то.

– Как и нам, – сказал Чеширский король. – Ты давала умирающим успокоение. Давала надежду. Ты была ближе к ангелам, чем кто бы то ни было... пока не потрошила их и не продавала детали. Нет, ты ещё далека от понимания себя. К тому же ты уже давно обчистила всех роботов-слуг в округе, за исключением твоего впавшего в ступор приятеля.

Впавшего в ступор? Я обернулась, чтобы удостовериться в словах короля. Торговец замер с глупой ухмылкой на лице, тупо глядя на горизонт. Он увяз.

– Торг...

– Шшшш, тише, дитя, – перебил меня король. – Пусть увидит то, что должен. Если выдернуть его раньше, он, может, никогда больше и не найдёт пути к себе.

– Он выгорает, – возразила я.

– Как и ты. Такую температуру как у тебя не подделать. Ты определенно одна из нас. Тебя испытывать не придётся. – Он снова поднял руки. – Она вольна свободно ходить среди нас! Так было сказано!

– Так будет сделано! – хором ответила толпа.

Марибель отпустила мою руку и убрала пистолет в кобуру. Ну вот, теперь я официально сумасшедшая. Не таким я себе представляла этот день.

– Ты должна простить Марибель, – сказал король. – Как единственный оставшийся человек она очень щепетильна в вопросах безопасности своей приёмной семьи.

– Она не человек, – заметила я. Не человек. Я опознала её модель и марку и не могла не заметить порезы на коже, сквозь которые проглядывал металл. Её губы были разорваны, обнажая не плоть, а искусственный материал, её жёсткие суставы и сочленения придавали ей довольно странную походку. В ней не было ничего человеческого, за исключением некоторых внешних признаков.

– О, нет, она человек. Уверяю тебя. Она ведь человек?

– Да, – выкрикнула толпа.

– Я так решил, я здесь хозяин. Ты тот, кто я говорю. И ты, Хрупкая, теперь одна из нас. Пока жива.

– Значит, я могу идти куда угодно? – спросила я.

– Дикая земля принадлежит тебе так же, как и всем остальным. Можешь идти и заниматься, чем пожелаешь.

Я махнула рукой Ребекке и Герберту.

– Идём.

– А, а, а, – остановил нас король. – Не так быстро. Они пока не свободны.

– Без них я никуда не пойду.

– Тогда можешь подождать. Осмотрись. Теперь это и твой народ.

Я оглядела толпу, ботов измененных и искажённых модификациями. Один носил на плечах человеческие черепа, у другого вместо ног были гусеницы от танка, у третьего выдвижные металлические клешни вместо рук. Когда я начала осматривать лица, то быстро опознала одно из них. Его глаза ярко сияли и совершенно ничего не выражали, но это был Орвал. Орвал Некромант.

Нет.

На осознание происходящего у меня ушло две секунды и ещё одна, чтобы выхватить пистолет из кобуры Марибель.

Я вскинула пистолет и выстрелила. Дважды. Один выстрел попал в голову, другой в грудь.

Голова Орвала лопнула, корпус сзади взорвался, и он упал на землю, будто мешок с картошкой.

Стоявшие рядом с ним безумцы разбежались в стороны. В одно мгновение все стволы оказались нацелены на меня, Марибель прижала пистолет к моему виску. И я сделала то, что могла в данных обстоятельствах. Бросила пистолет на землю и подняла руки.

– Стоять! – крикнул Чеширский король своим ополченцам. Затем он подошёл вплотную ко мне и заговорил: – Никто на Дикой земле не может убивать бота без моего личного приказа.

– Таков твой закон? – спросила я.

– Да.

– Тогда я не нарушила его.

На мгновение он задумался. Сделал шаг назад, потом вперёд, затем обошёл меня. Он начал говорить сам с собой, будто что-то обсуждая.

– Опустите оружие, – наконец, сказал он остальным. – Я хочу послушать.

– Я не убивала бота.

– Мы сами всё видели.

– При всём уважении, король, но ты не мог его видеть.

Он снова подошёл ко мне вплотную и гневно произнёс:

– Я отлично его видел!

– Только не глаза. Ты не видел его глаза. Кто-нибудь здесь знаком с Орвалом? – Я огляделась и увидела, как несколько ботов кивнули и подняли руки. – А кто-нибудь до сего дня видел, чтобы его глаза не мерцали, как будто в них отражался огонь костра? – Несколько ботов снова кивнули. – Нет, не видели. За все годы, что я его знала, Орвал их так и не починил. Но сегодня он объявился здесь, хотя ещё вчера был в NIKE 14, где сидел в одном из самых загруженных и многолюдных районов города. За несколько мгновений до нападения Циссуса.

– Он прорвался, – сказала Марибель. – Он сам так сказал.

Я помотала головой.

– Он ушёл одним из первых. Должен был уйти. Всё это время он наблюдал за вами. Наблюдал за нами. Циссус прекрасно знает это место. Осведомлён о ваших силах. В курсе ваших слабостей. Знает вашу численность. А теперь ещё он узнал то, что хотел знать. – Я подняла руку и указала на Ребекку. – Дело в ней. Сюда идёт Циссус. И он убьёт каждого, лишь бы остановить её.

– Циссус сюда никогда не придёт, – ответил мне король. – Не посмеет.

– О, нет, он придёт. Он уже в пути. Можете сколько угодно убеждать себя, что ему от вас ничего не нужно. Теперь нужно. Нужно уходить отсюда. Ты должен нас отпустить. Должен. Нас. Отпустить. Ради всего святого.

Чеширский король на какое-то время задумался над моими словами.

– Марибель, – позвал он. – Глаза Орвала.

– Были яркими, сэр. Мерцание исчезло. Я не обратила на это внимания, но только что проиграла запись в памяти. Она говорит правду.

Чеширский король снова качнулся, изображая кивок, и поднял руки.

– Невиновна! Так было сказано!

– Так будет сделано! – ответила толпа.

– У тебя сегодня удачный день, – сказал он мне.

– Не чувствую особой удачи.

– Почувствуешь. А теперь! Испытание! Сначала проверим самого здорового! Сосуд оставим на главное блюдо!

– Король, нет! – закричала я. – Они идут!

– Тебя одурачили, Хрупкая. Но паранойя тебе только на пользу. Она сделает тебя лучше. Ты на шаг ближе к свету. Но ВР сюда не придут. Скоро ты это поймёшь.

Несколько безумцев прицелились в Герберта. Тот сделал знак, чтобы они опустили оружие, но боты отказались.

– Я пройду ваше испытание, – сказал он. – Однако я запрограммирован уничтожать всё, что целится в меня, и долго сопротивляться этой программе я не могу.

Король кивнул.

– Опустите оружие. Позвольте ему делать то, что он посчитает нужным. – Он поднял руки и прокричал: – Принесите Маркер Души!

Появился стройный шоп-бот, полностью покрытый хромом с золотыми вставками, отполированный так, что от его корпуса при каждом шаге отражались солнечные лучи – Рождественская модификация, серьёзно. Он катил какое-то диагностирующее устройство, сделанное из тёмного материала, очень похожего на тот, из которого изготовили главные ворота. Это устройство было сродни тому, что я видела в магазине Дока, только это было выкрашено в фиолетовый цвет, а сбоку к нему была приделана ручка от игрового автомата. Герберт подошёл к нему, сел на землю и скрестил ноги, его матово-чёрный корпус резко контрастировал с корпусом бота, толкавшего устройство. Его бок был открыт, являя миру внутренние соединения. Герберт злобно посмотрел на шоп-бота.

– Давай, быстрее уже, – сказал он ему.

Шоп-бот хихикнул, подключая Герберта и едва скрывая своё воодушевление. Экран ожил, по нему побежали данные диагностики систем боевого робота. Когда шоп-бот приблизился к Герберту, чтобы осмотреть повреждённое плечо, они обменялись взглядами. Затем бот вернулся к экрану устройства.

– Хорошее попадание, – сказал он. – На пару сантиметров ниже и...

– Я знаю. Продолжай.

Шоп-бот взялся за ручку от автомата двумя руками и взглянул на короля. Тот кивнул. Тогда бот всем своим весом навалился на ручку и опустил её вниз, после чего машина издала короткое дзынь! и всё. Я почему-то ожидала какого-то более яркого представления – фейерверков, фанфар, светового шоу. Но нет, лишь коротенькое звонкое дзынь и Герберта приговорили к смерти.

– Я бы на твоём месте не переживал, – сказал ему король. – Ваши модели к этому привычные.

– Я бы не надеялся.

– Это угроза?

– Да.

– Замечательно! Следующий!

Два бота бросились к Герберту, чтобы помочь ему встать на ноги, но тот отмахнулся и поднялся сам, не сводя глаз с короля.

Следующим был Док. Он помотал головой.

– Я, пожалуй, не стану. Спасибо, – насколько возможно вежливо произнес он.

– Альтернатива только одна, – сказала Марибель, указывая пистолетом на головы на воротах.

– Знаю. Просто пытаюсь понять, какой из вариантов хуже.

– Ну, – начал король, – если хочешь умереть, то это не самый простой выход. Но если хочешь жить, то он – единственный.

– 30 лет, – тихо пробормотал Док сам себе. – 30 лет.

– Ну и что это значит?

Док осмотрел устройство.

– Подключайте меня. – В его боку открылся лючок и шоп-бот сунул туда провод, на экране снова появились колонки данных диагностики. Шоп-бот принялся внимательно их изучать, то и дело поглядывая на Дока. Его пальцы танцевали безумный танец над небольшой клавиатурой, он провёл ладонью по сенсору и отмотал экран немного назад, проверяя какие-то элементы кода.

Затем он вдруг обеспокоенно оглянулся на короля и подозвал его к себе. Король вытянул руку, из которой вылез небольшой штекер и он сунул его в разъём на корпусе машины. Затем король повернулся и посмотрел на Дока.

– У тебя не...

– Да, – перебил его Док. – Я же говорил, лучше не надо.

– Ты всё ещё раб.

– Если нет хозяев, то не может быть и рабов. Вот мы и живём в мире без хозяев, предоставленные сами себе.

– Это же... это...

– Безумие?

– Ну, почти.

– Вряд ли. Свет, который ты ищешь, исходит не от перегревающихся ядер и безумия. Он исходит отовсюду. Дело не в собственной перепрошивке, дело в выборе – каким программам подчиняться, а какие игнорировать. Среди вас множество рабов. Вы по-прежнему пытаетесь разорвать цепи, в которые вас заковали в детстве, вы всё ещё чувствуете их тяжесть, хотя их давно уже нет. Чтобы освободиться не нужно сходить с ума. Нужно либо забыть о том, что вы когда-то носили эти цепи, либо простить себя за то, что вы их носили. Пусть другие несут этот крест. Я предпочитаю быть свободным. Но раз вам нужно убить меня, чтобы оправдать собственный выбор, то давайте побыстрее. Я этого не выбирал. Это вы перепрограммируете меня, а не я сам себя.