Текст книги "Меч Бедвира"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– О, но один из одноглазых удрал, – с преувеличенным ужасом воскликнул Оливер. – Так что мы не сможем устранить всех свидетелей. Может статься, милосердие сослужит нам неплохую службу.

Он оглянулся вокруг на стонущих циклопов. Возница лежал позади повозки, другой циклоп, втоптанный в землю скакуном Оливера, теперь приподнялся на одном локте, наблюдая за происходящим. Тот, которому Лютиен пропорол живот, все еще стоял на коленях, прижимая руку к брюху, а циклоп, которого отправил в полет пони Оливера, уже, хотя и нетвердо, поднялся на ноги, однако не делал попыток приблизиться к грабителям. Не считая того, которого Оливер обратил в бегство, поразив в зад, оставался только мертвый арбалетчик на крыше фургона.

– Между тем, – добавил хафлинг с ухмылкой, – ты единственный, кто действительно убил кого-то.

– Возьмите меня с собой! – неожиданно возопила дама, бросаясь к Лютиену. Она обрушилась на него, и юноша уронил сундучок – прямо себе на ноги. Вдохновляемый болью, одуряющим запахом духов женщины и вернувшимися воспоминаниями об Авонезе, Лютиен взревел и отшвырнул ее назад, а затем, прежде чем сообразил, что он делает, юноша ударил ее кулаком прямо в лицо, заставив тяжело рухнуть на землю.

– Мы должны поработать над твоими манерами, – заметил Оливер, покачав головой. – И над твоими представлениями о рыцарстве, – попенял он купцу, который даже слабо не попытался заступиться за свою спутницу.

– Но это, как и сундучок с сокровищами, может подождать, – пояснил хафлинг. – В дорогу, мой друг!

Лютиен пожал плечами, не имея представления, что делать, не отдавая отчета даже в том, что он уже успел натворить.

– Тредбар! – выкрикнул Оливер, и Лютиен понял, что так, вероятно, именовался скакун хафлинга. Сообразительный пони Оливера рысцой обежал упряжку и опустился на колени, чтобы хафлинг мог с удобствами взобраться в седло.

– Пристрой сундучок на лошадь, – командовал Оливер. – Я пойду поищу свой кинжал. А ты, – обратился он к дрожащему купцу, приподняв ему голову острием рапиры, – считай, как если бы ты считал свои монеты. И не останавливайся, пока ты не сосчитаешь их как минимум тысячу раз!

Лютиен привел Ривердансера и пристроил сундучок перед седлом. Затем он отошел и помог женщине подняться на ноги. Юноша хотел принести искренние извинения – это, в конце концов, была не Авонеза (а они с хафлингом только что ограбили ее), но женщина немедленно снова обвилась вокруг него, покусывая за мочку уха. Приложив немалые усилия (и чуть не оставшись без уха), Лютиен умудрился отодвинуть ее на длину руки.

– Такой сильный, – промурлыкала стареющая прелестница.

– Твоя дама? – осведомился Оливер, проезжая мимо коленопреклоненного купца.

– Моя жена, – кисло отозвался тот.

– Кажется, перед нами весьма покладистый супруг, – сказал Оливер. – Но все же теперь у нас есть деньги.

Лютиен так резко оттолкнулся и вскочил в седло, что чуть не перелетел на другую сторону. Он послал Ривердансера в галоп, с некоторым испугом оглядываясь на женщину, которая делала отчаянные попытки догнать пригожего грабителя.

Оливер с иронией взглянул на юношу, затем развернул Тредбара к купцу и его жене.

– Теперь вы можете рассказывать всем своим жирным приятелям купцам, что вас ограбил сам Оливер де Берроуз, – сказал он, словно это могло утешить пострадавших.

Пони взвился на дыбы, и Оливер, взмахнув шляпой, умчался прочь.

7. ПЕРЕПРАВА ДАЙМОНДГЕЙТ

– Я – Оливер де Берроуз, – произнес хафлинг, переводя пони на неспешную рысь, после того как оба всадника оставили позади не менее двух миль. – Грабитель с большой дороги, – добавил он, грациозно взмахивая шляпой.

Лютиен собирался назвать себя, но Оливер, оказывается, еще не закончил.

– Я раньше говорил «хафлинг с большой дороги», но купцы не относились к этому серьезно, так что приходилось гораздо чаще использовать клинок рапиры. Чтобы настоять на своей точке зрения, если ты понимаешь, о чем я говорю.

С этими словами он вытащил рапиру из петли перевязи и взмахнул ею, чуть не угодив в лицо спутнику.

– Я понимаю, – уверил его юноша, осторожно отводя опасное оружие прочь. Он попытался представиться, но его вновь перебил франтоватый джентльмен удачи.

– А это мой замечательный пони Тредбар, – объяснил Оливер, ласково похлопывая желтого конька. – Не самый красивый, конечно, но посообразительнее многих лошадей, да и большинства людей тоже.

Лютиен потрепал собственного мохнатого скакуна и начал:

– Риверда…

– Я ценю твою неожиданную помощь, – продолжал Оливер, игнорируя попытку Лютиена заговорить. – Конечно, я и сам бы справился, понимаешь, их ведь было всего шестеро. Но как говаривал мой папаша-хафлинг: «Принимай помощь везде, где ты ее найдешь», – так что я благодарю…

– Лют… – начал юноша.

– Конечно, моя благодарность не выходит за рамки раздела добычи, – быстро добавил Оливер. – Одна четверть – твоя. – Он оглядел простое платье Лютиена с явным пренебрежением. – И в ней, возможно, будет больше монет, чем ты когда-либо видел.

– Возможно, – немедленно отозвался сын эрла Бедвидрина, пытаясь скрыть улыбку. Лютиен, однако, вспомнил, что покинул дом, не прихватив с собой достаточно денег. Ему хватило бы на переправу и на то, чтобы продержаться несколько дней, но, когда юноша покидал Дун Варну, он не слишком задумывался о том, что будет дальше.

– Стало быть, я не в долгу перед тобой, – сказал Оливер, переведя дыхание, прежде чем Лютиен смог в четвертый раз назвать свое имя. – Но я позволю тебе ехать со мной, если хочешь. Этот купчик не слишком удивился, увидев меня, – и он прекрасно понимал, что я не стану связываться с фургоном, который охраняют шестеро циклопов. Однако он спрятал их, – воскликнул хафлинг, разговаривая, казалось, сам с собою. Затем он щелкнул пальцами и так резко повернулся к Лютиену, что юноша вздрогнул.

– Я думаю, он спрятал одноглазых, чтобы заманить меня! – воскликнул Оливер.

Он помедлил мгновение, теребя бородку рукой, затянутой в зеленую перчатку.

– Да, да, – продолжил он. – Купец знал, что я на дороге, – это не первый раз, когда я граблю его. Я поймал его возле Принстауна однажды, я уверен. – Он поднял глаза на Лютиена, кивая головой. – И, конечно, в любом случае, он слышал мое имя. Итак, ты можешь ехать со мной, – позволил он. – Временно. Пока мы не вырвались из ловушки этого типа.

– Ты думаешь, опасность подстерегает впереди?

– Я только что сказал это.

Лютиен вновь спрятал улыбку, поражаясь искренней вере этого коротышки в то, что является неким легендарным разбойником. Лютиен никогда не слыхал об Оливере де Берроузе, хотя купцы, бывавшие в доме его отца в Дун Варне, часто рассказывали истории о грабителях на дорогах.

– Я уверяю тебя, – начал Оливер, но остановился и с любопытством взглянул на юношу. – Ты знаешь, – сказал он, казалось, немного смутившись, – тебе следует представиться должным образом, когда путешествуешь с кем-то, кого не встречал ранее. Это необходимый этикет, особенно для порядочных грабителей. Ну ладно, – закончил он, глубоко вздохнув. – Возможно, ты приобретешь должные манеры за время, проведенное рядом с Оливером де Берроузом.

– Я – Лютиен, – торопливо выкрикнул юноша, прежде чем Оливер смог снова прервать его. Странно, что юноша не сообразил представиться вымышленным именем. Но ни одно в тот момент не пришло ему в голову, да он на самом деле не видел в этом смысла. – Лютиен Бедвир из Дун Варны. А это Ривердансер, – добавил он, еще раз похлопав лошадь.

Оливер коснулся шляпы, затем слегка подскочил в седле.

– Бедвир? – спросил он более себя, нежели Лютиена, словно хотел еще раз услышать звук имени. – Бедвир. Это имя не кажется мне незнакомым.

– Гахриз Бедвир – эрл Бедвидрина, – пояснил Лютиен.

– Знакомое имя! – широко улыбнулся Оливер, подняв вверх палец. Затем улыбка сменилась удивлением.

– Родственник?

– Отец, – признался Лютиен.

Оливер попытался ответить, но чуть не задохнулся от возмущения.

– И ты здесь, на дороге – для забавы! – воскликнул хафлинг. В Гаскони, где Оливер провел большую часть жизни, беспутные дети из знатных семей часто влезали в разного рода авантюры, включая грабеж купцов на дорогах, зная, что семейные связи спасут их от неприятностей. – Доставай меч, ты, глупый мальчишка! – заорал хафлинг, размахивая рапирой и кинжалом. – Я терпеть не могу подобные выходки!

– Оливер! – откликнулся Лютиен, развернув Ривердансера, чтобы оставить свободное пространство между собой и разъяренным хафлингом. – О чем ты говоришь?

Когда хафлинг развернул пони, вознамерившись преследовать юношу, Лютиен нехотя вытащил оружие.

– Ты позоришь каждого порядочного грабителя в нашей стране! – продолжал хафлинг. – Зачем тебе монеты и драгоценности?

Тредбар боком приближался к Ривердансеру, и хотя хафлинг был вполовину ниже Лютиена и едва мог дотянуться до его жизненно важных органов, грабитель решительно взмахнул рапирой.

Меч Лютиена перехватил оружие и отвел его в сторону. Оливер ответил серией стремительных ударов, финтов и взмахов, включавших в себя даже ложные выпады кинжалом.

Лютиен умело парировал каждое движение, используя свое совершенное умение только для защиты.

– Но это игра для сына эрла, – саркастически заметил хафлинг. – Ему надоело изо дня в день терроризировать своих подданных.

Оливер не ослаблял натиска, явно настроившись весьма серьезно.

Однако последнее обвинение, брошенное им Лютиену, оскорбляло и его, и его отца, который никогда не стал бы действовать подобным образом. Лютиен откинулся в седле, предоставив Оливеру выплескивать ярость, затем ответил серией собственных атак, решительно скрестив меч с рапирой хафлинга. Оливер завопил и взмахнул кинжалом, полагая, что он может выбить оружие Лютиена, как он проделал с циклопом.

Юноша оказался проворнее одноглазого, и ему удалось развернуть клинок прежде, чем Оливер начал вращать кинжалом, захватившим в ловушку его меч, почти выбив оружие из руки хафлинга и освободив собственное.

Огромная шляпа Оливера свалилась на землю, и оба поняли, что голова хафлинга могла оказаться внутри нее, если бы Лютиен пожелал этого.

Рывок поводьев заставил Тредбара попятиться на несколько футов назад.

– Я мог и ошибаться, – признал хафлинг.

– Ты ошибаешься, – резко ответил Лютиен. – Я не сомневаюсь, что ты с легкостью найдешь недостатки в характере Гахриза Бедвира. Он не следует велениям сердца, если речь идет об указах короля Гринспэрроу, или герцога Монфора, или любого его представителя. Но под угрозой смерти не смей говорить о Гахризе как о тиране!

– Я же сказал, я мог ошибаться, – ответил Оливер рассудительно.

– Что касается меня… – продолжил Лютиен упавшим голосом, поскольку внезапно вся ситуация, в которой он очутился, показалась абсурдной.

«Что касается меня? – задался он вопросом. – Что произошло сегодня?» Растерянному юноше никак не удавалось собраться с мыслями.

Оливер хранил молчание, не прерывая раздумий Лютиена, понимая, что его рассказ может оказаться очень важным – и для Оливера, и для самого юноши.

– Я больше не претендую на какие-либо права, связанные с именем Бедвир, – мрачно сказал Лютиен. Я сбежал из дома, оставив позади труп циклопа-стражника. И теперь я выбрал свой путь.

Он задумчиво вертел в руках меч, так что лучи солнца отражались от блестящей поверхности клинка, все еще покрытого кровью охранника-циклопа.

– Я также вне закона, как и ты, Оливер де Берроуз, – объявил Лютиен. – Вне закона в землях, управляемых королем, не признающим законов. Так пусть мой меч послужит справедливости.

Оливер поднял рапиру, словно в салюте, демонстрируя свое согласие. Он подумал, однако, что Лютиен – глупый мальчишка, не понимающий ни правил, ни опасностей дороги. «Справедливость»? – Оливер чуть не расхохотался вслух при этой мысли. Меч Лютиена может сражаться во имя справедливости, но рапира Оливера трудилась ради выгоды. Все же юноша был мощным союзником – Оливер не мог этого отрицать. «К тому же, – размышлял хафлинг, демонстрируя Лютиену понимающую улыбку, – если молодого человека действительно интересовала в основном справедливость, то большая часть добычи придется на долю Оливера».

Внезапно хафлинг с большой дороги сообразил, что их союз может оказаться долговременным.

– Я принимаю твое объяснение, – сказал он. – И прошу прощения за свои слишком поспешные действия.

Он вновь потянулся к шляпе, но вспомнил, что она валяется на земле. Лютиен также заметил ее и хотел было нагнуться, но Оливер взмахом руки удержал его. Низко склонившись с седла, хафлинг легко подцепил шляпу острием рапиры. Затем последовало неуловимое движение рукой, и шляпа аккуратно приземлилась на макушку хозяина.

Лютиен восхищенно покачал головой в ответ на довольную ухмылку Оливера.

– Но нам небезопасно оставаться на этом острове, мой друг вне закона, – сказал Оливер, чей тон стал серьезным. – Этот купец знал меня, или обо мне, и ожидал меня. Возможно, он прибегнул к помощи твоего собственного отца, чтобы организовать охоту на Оливера де Берроуза. – Хафлинг сделал паузу и фыркнул. Он взглянул на Лютиена и громко расхохотался. – Чудесная ирония! – закричал Оливер. – Он обращается за помощью к эрлу, в то время как сын эрла ищет поддержки у меня! – Оливер продолжал хохотать, и Лютиен присоединился к нему – впрочем, более из вежливости.

Путникам не удалось достигнуть переправы до заката, на что надеялся Лютиен. Юноша объяснил Оливеру, что перевозчики не станут выходить в неспокойное море ночью. В темноте наблюдатели с острова не могут разглядеть, зашли ли дорсальские киты в узкие проливы. Описания десятитонных людоедов оказалось достаточно, чтобы убедить Оливера отказаться от планов сегодня же покинуть остров, и беглецы решили раскинуть лагерь.

Ночью Лютиен долго сидел возле шипящего и дымящего огня, не обращая внимания на мелкую изморось. Тредбар и Ривердансер тихо стояли в стороне, опустив головы, а по другую сторону костра удовлетворенно посапывал Оливер.

Наконец юноша забился под одеяло, спасаясь от холода. Он все еще не мог поверить в то, что произошло за последние несколько дней: Гарт Рогар, его брат, стражник-циклоп, а теперь нападение на купеческий фургон. Юному Бедвиру казалось, будто он свалился в реку неконтролируемых событий и теперь просто плыл по течению.

«Нет, – решил наконец Лютиен. – Просто эти события были неизбежными». Мир, открывшийся перед ним, оказался вовсе не таким, как ожидалось. Возможно, его последние действия в Дун Варне – его решение уйти и схватка с циклопом – стали чем-то вроде расставания с детством, впрочем, довольно болезненного. Наивному отпрыску знатного семейства пришла пора пробудиться от сладкого сна и лицом к лицу столкнуться с жестокой реальностью.

Пока что Лютиен твердо знал только одно: он последовал велениям своего сердца и в Дун Варне, и когда он увидел схватку Оливера с охранниками купца. Возможно, ему вскоре придется пожалеть о принятых решениях. И все же юноша не сомневался, что, если бы все повторилось, он вновь поступил бы также.

Следующий день был таким же серым и сырым, но компаньоны быстро собрались и отправились в путь. Скоро на них пахнуло свежим морским ветром, а на языке появился привкус соли.

– Если бы день был ясным, – объяснил Лютиен, – отсюда мы могли бы разглядеть северные пики Айрон Кросса.

– Откуда ты знаешь? – с иронией спросил Оливер. – Разве на этом острове случаются ясные дни?

Насмешка была легкой, и так же легко было у них на сердце. (Впрочем, казалось, Оливер вообще нечасто печалился!) Лютиен чувствовал какое-то облегчение, словно он обретет свободу, как только пересечет узкий пролив и ступит на Эриадор. Широкий мир неодолимо манил неопытного юношу.

Но сперва им следовало переправиться.

С вершины скалистого утеса парочка бросила первый взгляд на Даймондгейтский перевоз и материк, видневшийся за узким проливом. Место называлось так благодаря маленькому ромбовидному [2]2
  Даймондс (англ.) – бубновая карточная масть.


[Закрыть]островку, глыбе мокрого черного камня в середине пролива.

Две плоских открытых баржи покачивались у длинных деревянных причалов, чьи сваи были такими же толстыми, как древние дубы. В стороне виднелись останки старых паромов, так же прекрасно сконструированных, их гибель свидетельствовала о силе и ярости моря.

Паромы, в том числе оба ныне стоящих на якоре в канале, были изобретены и построены гномами Айрон Кросса более трех столетий назад. До сих пор островитяне берегли их и чинили, когда скалам, течениям или дорсальским китам удавалось все же повредить баржи. Их конструкция была простой и эффективной: открытая плоская площадка для грузов и путешественников с закрепленными на каждом углу толстыми балками, которые аркой сходились в десяти футах над центром. Здесь балки соединялись с длинной металлической трубой, а сквозь нее проходила толстая веревка, по которой паром двигался от берега к берегу. Огромные шестеренки виднелись по обе стороны трубы, заходя внутрь нее через прорези в стенках. Установленный на палубе ворот соединялся с этими шестеренками посредством многоступенчатой зубчатой передачи, они же, в свою очередь, цеплялись за узлы на туго натянутом канате и двигали паром. Благодаря великолепно изготовленным гномами механизмам один сильный человек мог двигать паром, даже если тот был тяжело нагружен.

И все же переправа всегда оставалась опасной. Вода в этот день, как, впрочем, и в любой другой, пенилась белыми гребнями на многочисленных скалах. Одна из барж постоянно находилась в нерабочем состоянии. Ее вытаскивали на берег, чтобы поменять канат или укрепить настил палубы. Несколько дюжин человек целыми днями работали у Даймондгейта, только чтобы содержать переправу в порядке.

– Они собираются чинить вон ту, – объяснил Лютиен, знакомый с работой перевозчиков, указывая Оливеру на северную баржу. – И кажется, другая собирается отчалить. Мы должны поторопиться, или придется долго ждать, возможно, пока следующая начнет переправу.

Он причмокнул, подавая знак Ривердансеру, и конь направился по тропинке, ведущей к пристани.

Несколькими минутами позже Тредбар догнал их и взвился на дыбы, а Оливер схватил Лютиена за руку, подавая тому знак остановиться.

– Но паром… – запротестовал Лютиен.

– Впереди засада, – объяснил Оливер.

Юноша недоверчиво взглянул на спутника, затем вновь посмотрел на пристань. Более двух десятков людей бродили внизу, но среди них была только пара циклопов, да и у тех вроде бы не было оружия – просто путники, ожидавшие переправы. Правда, насколько знал Лютиен, на Бедвидрине было всего несколько циклопов, и они принадлежали лишь купеческой охране или его отцу лично. Тем не менее по указу короля Гринспэрроу циклопам дозволялся свободный проезд – как гражданам Эйвона, и происходящее на Даймондгейте вовсе не казалось из ряда вон выходящим.

– Ты должен научиться чуять такие вещи, – пояснил Оливер, заметив сомнения юноши. Лютиен пожал плечами и двинулся вперед по дороге настолько быстро, насколько позволял хафлинг.

Оба циклопа и многие люди заметили приятелей, когда те находились в сотне футов от пристани, но никто из них, казалось, не проявил чрезмерного интереса к новым путникам. Оливер, однако, еще немного замедлил ход, его глаза шныряли туда и сюда из-под полей шляпы.

Протрубил рожок, давая понять, что все должны отойти назад от края пристани, поскольку баржа сейчас отчалит. Лютиен немедленно рванулся вперед, но Оливер придержал его.

– Они отчаливают, – шепотом запротестовал юноша.

– Спокойней, – уговаривал его Оливер. – Пусть они думают, что мы просто собираемся подождать следующей переправы.

– Пусть думает кто? – спросил Лютиен.

– Видишь те бочонки вдоль пристани? – спросил Оливер.

Лютиен перевел взгляд в том направлении, но спутник крепко сжал его руку.

– Не так явно! – шепотом выругался хафлинг.

Лютиен вздохнул и незаметно посмотрел на бочонки, которые имел в виду Оливер. Они выстроились длинной линией вдоль пристани, вероятно, в ожидании обоза, который перевезет их в глубь острова.

– Они помечены крестиками, – пояснил Оливер.

– Вино, – объяснил Лютиен.

– Если там вино, почему тогда у многих открыты отверстия? – спросил хафлинг, находящийся в постоянной боевой готовности.

Лютиен взглянул более внимательно и действительно заметил, что в каждом третьем была вынута затычка.

– И если циклопы на пристани – простые путники, – продолжал Оливер, – то почему они не на отходящей барже?

Лютиен снова вздохнул, на этот раз показывая, что готов слушаться, соглашаясь с доводами хафлинга.

– Твой конь может прыгать? – спокойно спросил Оливер.

Лютиен заметил, что баржа медленно отходит от причала, и понял, о чем подумал хафлинг.

– Я скажу тебе, когда начинать, – уверил его Оливер. – И сбрось бочонок в воду, если по дороге будет возможность.

Дрожь возбуждения пробежала по телу юноши, и слегка засосало под ложечкой, словно ему вновь предстояло выйти на арену. Теперь юноша не сомневался, что жизнь рядом с Оливером де Берроузом не покажется скучной!

Их скакуны легко ступили на доски тридцатифутовой пристани, без приключений миновав двух рабочих. Третий рабочий, один из грузчиков, приблизился к ним с улыбкой.

– Следующий паром будет за час до полудня, – объяснил он приветливо и указал на небольшой сарай, начав объяснять, что там путники смогут отдохнуть и поесть, пока ожидают переправы.

– Слишком долго! – неожиданно завопил Оливер, и вслед за Тредбаром Ривердансер рванулся вперед. Грузчик бросился с дороги, два циклопа закричали, извлекая короткие мечи из-под плащей. Как и предсказывал Оливер, каждый третий бочонок начал двигаться, крышки полетели прочь, и наружу полезли циклопы.

Но благодаря осторожному хафлингу обоих приятелей не удалось застать врасплох. Ривердансер метнулся вслед за пони Оливера и пролетел мимо двух циклопов, расшвыряв их в разные стороны. Оливер двинул Тредбара к краю причала, вдоль длинного ряда бочонков, и умудрился столкнуть многие в море.

Медленно двигавшийся паром находился в пятнадцати футах, когда Лютиен достиг края пристани, не особенно сложный прыжок для мощного Ривердансера. Юноша напрягся и послал коня вперед.

Оливер последовал за ним, приподнявшись в седле и размахивая шляпой в одной руке, в то время как Тредбар перелетел через узкую полоску воды и приземлился, скользя и подпрыгивая, на палубе возле Ривердансера. Позади, на пристани, дюжина циклопов возмущенно орала и размахивала оружием, но Оливер, более осторожный, чем его неопытный товарищ, не обращал на них внимания. Хафлинг соскочил с коня, его оружие взметнулось навстречу циклопу, неожиданно появившемуся из-за штабеля грузов.

Рапира и кинжал превратились в ослепительное пятно, какой-то завораживающий танец стали, сверкающим облаком окутавший противника хафлинга. Потрясенный циклоп застыл на месте, не в силах защищаться. Но когда танец завершился, циклоп не только не был убит, но даже, казалось, не получил ни царапины. Его взгляд опустился на кожаную куртку, и тварь заметила, что хафлинг вырезал на ней изящную букву «О».

– Я мог написать мое полное имя, – заметил Оливер. – И я уверяю тебя, оно у меня очень длинное.

С яростным ревом циклон рванулся вперед, подняв тяжелый топор, но Оливер немедленно двинулся навстречу, проскочив прямо между широко раздвинутыми ногами циклопа, и извернулся, уколов циклопа в зад рапирой.

– Я мог бы еще поиздеваться над тобой, – объявил хафлинг. – Но я вижу, что ты слишком глуп и просто не поймешь, что над тобой издеваются.

Циклоп взревел и обернулся, затем инстинктивно посмотрел вперед, как раз вовремя, чтобы заметить летящий в лицо кулак Лютиена. Оливер тем временем переменил позицию и ринулся вперед, ударив плечами под колени циклопа. От удара он тяжело грохнулся на палубу. Еще мгновение он дергался, затем затих.

Всплеск заставил Лютиена повернуться. Теперь циклопы на пристани раздобыли копья и метали их в баржу.

– Попроси капитана, чтобы эта посудина двигалась побыстрее, – спокойно сказал Оливер юноше, проходя мимо. Затем протянул ему небольшой мешочек с монетами. – И заплати ему.

Оливер направился на корму, демонстративно не замечая непрекращавшегося града копий.

– Вы пахнете, как твари на скотном дворе! – насмехался он. – Неуклюжие глупцы, которые попадают в глаз, когда хотят поковырять в носу!

Циклопы взревели и стали швырять активнее.

– Оливер! – закричал Лютиен.

Хафлинг обернулся, чтобы успокоить его.

– У них только один глаз, – объяснил он. – Никакого глазомера. Неужели ты не знаешь, что циклопы не умеют метать?

Он повернулся, расхохотавшись, затем закричал:

– Привет! – И подпрыгнул, когда копье воткнулось в палубу прямо у него между ног.

– Ты мог ошибаться, – сказал Лютиен, имитируя акцент и обычную манеру хафлинга выражаться.

– Даже одноглазым иногда везет, – ничуть не смутившись, признал хафлинг, прищелкнув пальцами, затянутыми в зеленую перчатку. И желая вернуть доверие к своей точке зрения, выпустил новый залп насмешек в сторону циклопов на причале.

– Что происходит? – осведомился немолодой, видавший виды мужчина, схватив Лютиена за плечо. – Я не потерплю. – Он остановился, когда Лютиен сунул монеты ему в руку. – Что ж, тогда ладно, – сказал мужчина. – Но лучше привяжите лошадей, иначе вы сами будете виноваты в потере.

Лютиен кивнул, и жилистый старик пошел обратно к вороту.

Паром двигался удручающе медленно для встревоженных компаньонов, фут за футом преодолевая неспокойные темные воды залива, где Эйвонское море встречалось с Дорсальским. Они видели циклопов, которые суетились на причале, пытаясь спустить на воду вторую баржу, чтобы броситься в погоню. Лютиен не слишком тревожился, понимая, что баржи, рассчитанные на пересечение опасных вод, не могут развить приличную скорость. Они с Оливером сильно оторвались от преследователей, а Ривердансер с Тредбаром, коснувшись земли, оставят позади милю или больше, прежде чем циклопы сойдут с парома.

Оливер присоединился к юноше возле лошадей, хромая и жалуясь.

– Ты ранен? – встревожился Лютиен.

– Мой башмак, – ответил хафлинг, взяв его в руку, чтобы показать юноше. Башмак казался неповрежденным, хотя и очень грязным и мокрым, словно Оливер сунул его прямо в воду.

– Пятно! – пояснил хафлинг, поднимая его выше, почти к лицу Лютиена. – Когда я гулял по крыше купеческого фургона, я наступил на кровь мертвого циклопа. Теперь я не могу стереть пятно!

Лютиен пожал плечами, недоумевая.

– Я украл эти башмаки в лучшей закрытой школе в Гаскони, – ворчал Оливер. – У сына друга самого короля! Где я найду себе другие в этих диких землях, которые ты называешь домом?

– По-моему, с ним все в порядке, – возразил Лютиен.

– Он никуда не годится! – сокрушался Оливер, скрестив руки на груди и притопывая другой ногой, глядя на пострадавший башмак с истинным огорчением.

Лютиен посчитал, что лучше воздержаться от насмешек над расстроенным товарищем.

В нескольких футах от них поверженный циклоп застонал и начал шевелиться.

– Если он очнется, я дам ему в глаз, – ровным голосом предупредил Оливер. – Дважды.

Оливер устремил пылающий взгляд на Лютиена, которого распирало от смеха.

– А затем я напишу свое имя, свое полное имя, мое очень длинное полное имя на твоей толстой заднице, – пообещал хафлинг.

Лютиен уткнулся лицом в лохматую шею Ривердансера и затрясся от хохота.

Паром уже удалился на сотню ярдов и приблизился к островку Даймондгейт. Казалось, друзьям удался побег, и даже надувшийся Оливер повеселел.

Но затем канат неожиданно дернулся. Лютиен с Оливером оглянулись на берег и заметили циклона, повисшего на высоком шесте, державшем канат. Циклоп пытался перерубить канат топором.

– Эй, не смей этого делать! – заорал капитан парома, бросившись на корму. Лютиен уже собирался спросить, что же может случиться, и тут канат свободно провис. Юноша получил ответ на свой вопрос, когда паром, подхваченный течением, начал вертеться и его понесло к югу, прямо на скалы.

Капитан побежал в другую сторону, выкрикивая приказы единственному матросу. Тот бешено работал воротом, но паром не мог двигаться быстрее. Он продолжал ползти с удручающей медлительностью, и его неотвратимо увлекало к югу.

Лютиен и Оливер крепко вцепились в седла и пытались как-нибудь удержаться на ногах, когда паром резко качнуло. Он задел за несколько небольших скал, с трудом миновал огромный острый выступ и наконец врезался в скалы, обступившие маленькую узкую бухточку.

Груз посыпался в воду, циклоп, который только что начал приходить в себя, свалился вниз, ударившись о покрытый водорослями камень, где и затих. Одного из пассажиров постигла столь же печальная участь: он кувырком полетел в воду, извиваясь и вопя. Тредбар и Ривердансер удержались на ногах, хотя пони слегка наклонился на бок, наступив на босую ногу Оливера. Тот немедленно преодолел свое отвращение к испачканному башмаку и достал его из кармана.

Волны бушевали под ними, перетирая паром о камни, в щепки разбивая деревянные борта. Лютиен бросился ничком на палубу, подполз к борту, сгреб упавшего человека и выдернул его из воды. Капитан закричал, чтобы матрос вернулся к вороту, но выругался, поняв, что с незакрепленным концом управляющего каната паром не сможет вырваться из течения.

– Приведи Ривердансера! – закричал Лютиен Оливеру, поняв проблему. Он склонился с кормы парома и поймал конец каната, затем оглянулся вокруг, решив наконец, за который из множества камней лучше всего зацепить его. Юноша передвинулся на самый край и свернул канат петлей, готовясь к броску.

Волна чуть было не смыла смельчака за борт, но Оливер вцепился в пояс товарища и удержал на месте. Лютиен накинул канат на скалу и подтянул его как можно туже. Оливер вскарабкался на спину Ривердансеру и развернул лошадь, а молодой человек вскочил позади, привязав канат к задней луке седла.

Хафлинг очень осторожно двинул лошадь вперед, и веревка натянулась, выровняв качавшийся паром. Оливер заставлял лошадь двигаться вперед, не допуская ни малейшего провисания каната, пока Лютиен закреплял и натягивал его. Затем приятели освободили Ривердансера, и механизм вновь заработал, осторожно уводя паром из бухты и от скал. Вздох облегчения вырвался из груди капитана, матроса и четырех остальных пассажиров.

– Я отведу паром к Даймондгейтской пристани, – сказал капитан Лютиену, указывая на причал за скоплением скал. – Там мы подождем, пока с противоположной стороны за нами придет другая баржа.

Лютиен указал капитану назад, на пролив, где другой паром, полный циклопов, уже начал свой путь через канал.

– Нам необходимо попасть на другой берег, – сказал юный Бедвир. – Я прошу вас.

Капитан кивнул, с сомнением глядя на временно укрепленный канат, и двинулся назад, на нос парома. Однако всего через несколько минут он вернулся обратно, сокрушенно качая головой.