Текст книги "Ночные маски"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– У-У-у! – прорычал дворф, когда ему пришлось притормозить перед поваленным стволом.

Затем раздался громкий лязг: упорный противник вытащил двуручный меч и обрушил его на шлем Пайкела.

Айвен понял, что ему все равно не удастся настичь арбалетчика раньше, чем тот зарядит оружие. Поэтому он вытянул топор над головой, раскрутил и бросил.

– Сдохни, собака! – вскричал дворф. Противник в страхе заслонился своим арбалетом. Это спасло его, чего нельзя было сказать об оружии. Вертящийся топор вырвал арбалет из его рук, сцепившись с ним воедино, после чего все сооружение пролетело еще с десяток футов, наконец врезавшись в дерево. Арбалет от удара распался на две неравные части, а топор глубоко погрузился в ствол.

Айвен замешкался, видя, как враг снова встает на ноги, обнажая длинную тонкую саблю. Казалось, убийца ничуть не взволнован полетом оружия, произошедшим у него на глазах. Наоборот, он улыбался, видя, что приближающийся дворф безоружен.

– Кажется, я погорячился, – тихо проговорил Айвен, и его порыв ярости начал слегка остывать.

Даника наносила все новые удары, но ее атаки без каких-либо последствий были отбиты гибким и стройным воином. Противник неожиданно отразил удар прямым выпадом, и девушка лишь в последнее мгновение успела выбросить вперед руку, чтобы отвести меч от своего лица. Ее ответный удар вызвал лязгающий звук, но противник быстро принял исходное положение, так что выпад не причинил ему серьезного вреда.

Рев отвлек ее внимание. В стороне стоял раненный в живот человек, и его дрожащая рука сжимала окровавленный кинжал Даники. Лицо врага выражало предсмертную муку, но одновременно и нескрываемый гнев. У девушки родилось подозрение, что вскоре он снова ринется в драку. Но независимо от того, насколько бесплодны окажутся его усилия, она чувствовала, что не сможет противостоять сразу двум нападающим.

Промедление дорого обошлось ей: седовласый противник подошел угрожающе близко. Данника отклонилась от удара, дабы смягчить его силу, и быстро перенесла центр тяжести на другую ногу, снова перейдя в нападение. Тогда убийца поступил так: он прыгнул и произвел серию защитных движений, предвосхищая новый удар кинжалом. Даника сделала несколько выпадов, с каждым движением расширяя зону поражения. Но всякий раз ее возможная жертва становилась в такую стойку, что ее удар не проходил. Одним словом, мужчина оказался достойным противником.

Даника осторожно выпрямилась, совершила атакующий выпад, а затем остановилась. Убийца легко скользнул в сторону, и его лицо выразило удивление тому, что эта смекалистая девица так легко отпустила его. Мгновение спустя он кое-что понял: его напарник вновь заревел во всю глотку. Дрожащая рука этого разбойника освободилась от золотой головы тигра, украшавшей кинжал в его животе, и беспомощно схватилась за серебряного дракона, торчащего из грудной клетки. Он беспомощно откинулся на дерево и сполз на землю.

– Только ты и я, – сказал седовласый убийца и подчеркнул эти слова яростным натиском и ослепляющей, сводящей с ума серией выпадов и бросков.

Пайкел печально оглядел дерево, на которое только что упал, промедление и тягостные сомнения стоили ему еще одного оглушающего удара по шлему. Но дворф, разделяющий взгляды друидов, не почувствовал ничего, кроме гнева, заполнившего его целиком. Среди тех, кто знал его хорошо, дворф слыл довольно терпеливым, способным разъяриться лишь в крайнем случае. Но теперь в его сознании произошел перелом: он убил дерево.

Дворф убил дерево!

– Уа-а-ау! – раздался рык, вырвавшийся из дрожащих губ. – Уэ-э-эо!

Он развернулся, встретившись лицом к лицу с противником, который отступил на шаг, пораженный столь внезапным приливом ярости у этого дворфа, казавшегося вначале легкой добычей.

– Уы-ы-ыэ! – Взревев, дворф переступил через дерево, устремившись в погоню за противником, от которого только что оборонялся.

Дубинка врага вновь и вновь ударяла его по сжимавшим оружие пальцам, но разгневанный дворф уже не чувствовал боли.

Пайкел настиг противника в три прыжка, схватил его обеими руками и поднял в воздух. Крепко стоя на ногах, дворф держал врага на весу, оглядываясь по сторонам и словно раздумывая, как поступить с ним. Тут дубинка противника вновь обрушилась на шлем из кухонного котла, и Пайкел решил, что с него уже хватит. Он швырнул неприятеля прямо на острые щепки, торчащие из сломанного дерева.

Айвен пытался развязать заплечный мешок и запутался в ремне, когда к нему приблизился враг. Дворф отразил удар, позволив вражескому мечу проделать в мешке огромную дыру, из которой с легкостью вытащил нечто тщательно упакованное в квадратный кусок холстины с длиной стороны примерно шесть дюймов. Человек с мечом отпрянул, с любопытством глядя на противника.

Дворф размотал сверток и извлек его содержимое. Эту игрушку он смастерил для Кэддерли еще в то время, когда жрец героически сражался со злобным Барджином. Черная несокрушимая каемка дисков, усыпанная стальной дробью, завораживающе контрастировала с кристаллом хрусталя в центре. Человек с мечом замешкался, пытаясь понять, для какой цели могут служить эти двойные диски, соединенные посредине маленьким стерженьком.

Айвен с трудом протиснул свой заскорузлый палец в петельку на конце бечевы, обматывавшей междисковую перемычку. Он много раз наблюдал, как Кэддерли пользуется этим устройством, и восхищался тем, как ловко волшебник посылает диски в полет, насколько позволяет веревка, а затем легким движением руки заставляет их, крутясь, возвращаться в его ладонь.

– Ты видел такое раньше? – спросил Айвен озадаченного врага.

Тот атаковал в ответ, и дворф направил диски в него. Человек подставил меч, чтобы отразить удар, а затем недоверчиво воззрился на лезвие, разглядывая внушительную зазубрину, которую оставили несокрушимые диски. У Айвена, впрочем, не оставалось времени сравнивать твердость того и другого оружия. Его удар, как всегда, оказался точен и тверд, но, в отличие от Кэддерли, он понятия не имел, как вернуть диски обратно. Теперь они повисли на конце бечевки, продолжая вращаться в воздухе.

– Уо-о-оа! – прорычал Пайкел, и это заставило человека с мечом обернуться.

Он подставил дворфу подножку и быстро отпрянул, в то время как тот тяжело поднимался с земли, яростно оглядываясь вокруг и думая, в какую сторону продолжать нападение. Увидев наконец-то врага, дворф не раздумывая пошел на него, раздавая направо и налево смертоносные удары своей мощной палицей. Противнику с мечом пришлось попотеть, но все же он вывернулся, избежав ранения. Айвен потряс брата за плечо.

– Оставь его мне, – попросил грубоватый дворф.

Враг с мечом улыбнулся, наблюдая столь явную глупость: ведь вдвоем эти братья могли бы прикончить его в два счета. Но его улыбку вскоре как сдуло ветром, когда Айвен внезапно вновь раскрутил свои диски. На этот раз, что удивительно, маленькое оружие отвязалось от пальца дворфа, вообще не встретив препятствий, невзирая на попытки врага защититься.

Человек отклонил назад голову, но это его не спасло. Диски продолжали бешено вращаться, подлетев вплотную к его лицу, и теперь распиливали его с бешеной скоростью. Раньше, чем разбойник что-либо сообразил, растерлись в пыль его зубы, затем вскрылись щеки, расширив рот от уха до уха, и, наконец, лопнуло нёбо под верхней челюстью.

– Ты ведь не думал, что дворф может совершить такой бросок? – спросил Айвен.

Человек стоял, казалось, не веря своим глазам. Его меч выпал из рук на землю.

– У-У-У, – пробормотал Пайкел, видя, как голова врага безжизненно свесилась на сторону.

Только затем они поняли, что диски, брошенные мощной рукой дворфа, перепилили противнику позвоночник. Айвен своим громким «у-у-у» вторил неумолимой ярости брата.

Пинок и выпад, удар кулаком и ногой. Даника и разбойник прыгали, зеркально повторяя движения друг друга, нападая и отражая атаки с нарастающей скоростью. Это продолжалось какое-то время, не давая преимущества ни одной из сторон. В подобном соревновании, где шансы оказались примерно равны, все зависело уже не от ловкости или умения, а лишь от выносливости сторон.

– Вы, госпожа Мапасамт, неплохо сражаетесь, – проговорил седовласый воин, тяжело переводя дух. – Я, впрочем, ничего другого и не ожидал.

Даника вряд ли могла что-то ответить. Может, человек просто дразнит ее, коверкая ее имя? Как мог он его узнать? Множество мыслей промелькнуло у нее в сознании, когда она заподозрила, что это не просто брошенное наобум оскорбление. «В безопасности ли Кэддерли? – подумала вдруг она. – И как дела у Руфо и Эйвери, которые, вероятно, совсем недавно шли по этой дороге?»

Решив воспользоваться ее замешательством, убийца двинулся вперед. Даника быстро припала к земле и размахнулась ногой, стараясь ударить врага по коленке. Затем она отпрыгнула в сторону, встретив противника лицом к лицу.

Маневр стоил ей серьезного удара в плечо, но затем она добилась чего хотела – хорошего удара в глотку врага. На мгновение он остановился, вынужденный перевести дыхание. Даника схватила одной рукой его горло, а другой затылок, вцепившись в волосы. Противник дернулся всем телом в попытке удержать Данику, дабы не позволить ей свернуть ему шею. Они сохраняли это положение еще некоторое время: девушке просто не хватало сил, чтобы завершить смертельный маневр.

Чувствуя свое превосходство, убийца гнусно ухмыльнулся. Тогда, не ослабляя хватки, Даника оттолкнулась от земли и взметнулась над его плечом, решив, что ее вес может восполнить недостаток силы. Они кувыркались и вертелись, причем девушка сжимала колени, дабы весь ее вес приходился на одну точку. Противник мудро припал к земле, но Даника снова кувырнулась под него и в сторону, и теперь ее правая рука крепко держала врага за шею.

Он судорожно ловил ртом воздух, вырывался и вцеплялся ей в кисти, а затем протянул руку к ее лицу, стараясь нащупать глаза. Даника почувствовала нечто твердое под своим боком и быстро передвинулась, так что голова врага оказалась в пределах ее досягаемости. Быстро и безжалостно воительница зажала мертвой хваткой волосы убийцы на затылке и начала бить его лбом о камень. Он не мог уже продохнуть, весь мир для него заволокло свинцовым туманом.

– Да он же мертвый! – вскричал Айвен, и до девушки лишь тогда дошло, что дворф повторяет эти слова вновь и вновь.

Ужаснувшись, Даника ослабила хватку и откатилась от трупа подальше, стараясь перебороть приступы тошноты.

– Этому тоже скоро конец, – мягко сказал ей дворф, показывая на человека, насаженного на дерево. Два кинжала торчали из его окровавленного тела.

– А может, мы исцелим его раны? – Противник, казалось, услышал их и умоляюще взглянул на троих друзей.

– Мы должны, – попыталась объяснить дворфам Даника. – Мне кажется, ему известно мое имя. За этим что-то кроется, и он, – она показала на пойманного деревом, – расскажет нам, что же именно.

Айвен одобрительно кивнул и сделал шаг навстречу противнику, который, казалось, очень обрадовался возможности сохранить свою жизнь. Но где-то в стороне раздался щелчок, и в следующее мгновение пленник дернулся, испустив дух. Пущенный из арбалета болт попал прямо в кинжал с серебряной рукояткой, тот вонзился глубже, и ранение стало смертельным.

Единственный выживший из Ночных Масок, раненный болтом, пробившим его плечо, продирался сквозь кусты на последнем издыхании от изнуряющей боли и кровопотери. Лишь одно занимало все его мысли: то, что он провалил задание. Но, в конце концов, он остановил своего трусливого соратника, предотвратив предательство, не дав рассказать врагу об операции.

Убийца не знал, куда ему бежать. Вандер убьет его, когда узнает, что госпожа Мопассант выжила. Он жалел теперь, что пустил последний болт в возможного предателя, а не попытался вновь сразить девушку. Но затем он успокоил себя мыслью о том, что, даже если бы он попал в Данику и эта рана оказалась смертельной, дворфы смогли бы выпытать все у недобитого пленника, и тогда более важный план – замысел убить Кэддерли – оказался бы под угрозой срыва.

Затем убийца вновь пожалел о своем решении – когда услышал за спиной звуки погони. Даже раненый и ослабленный, он все равно легко ушел бы от коротконогих дворфов. Но когда он обернулся, то увидел молодую воительницу, без усилий перелетающую через кусты и настигающую его с каждым новым уверенным прыжком. Кусты и деревья кончились, открыв каменистую суровую землю, и отчаявшийся человек улыбнулся, когда вспомнил об особенностях этой местности. Он до корней волос остался Ночной Маской, верный братству и гордый этим своим положением. Его долг, каким бы страшным он ни казался, составлял его жизнь – назначение, граничащее с призванием.

Девушка находилась уже всего в нескольких прыжках, он чувствовал это спиной. Верный и гордый, он не стал медлить, забравшись на край стофутового обрыва. Его крик, когда он оттолкнулся и рухнул вниз, означал не испуг, а только победу.

ЧТО ГОВОРЯТ ТЕНИ

На пол и стены хлева легли длинные тени. Серые паутинки заволокли углы, а затем стали и вовсе незаметными, когда заходящее солнце окончательно скрылось за горизонтом. Вандер оперся о деревянную стену. Он радовался тому, что вновь обрел свое привычное тело, но его крайне удручало сознание того, что произошло за несколько часов, пока в его теле жил Призрак. Дочь крестьянина умерла, причем конец ее оказался явно нелегким.

Мысли Вандера обожгли воспоминания о том времени, когда дуплосед отправился к себе на родину, к Хребту Мира, а Призрак настиг и отобрал его тело. В бессильной ярости он уперся головой в стену. Ничто другое не унизило бы гордого воина столь же сильно. Как подсказывал ему опыт, враг требовал полной покорности. Вандер мог принять поражение в честном бою, мог подчиниться законному владыке, но Призрак посягнул на большее – он забрал доблесть великана, его честь и достоинство.

– Они вернулись? – проворчал дуплосед, когда одетый в черное с серебром бандит возник на пороге хлева.

– Поход в горы начался лишь прошлой ночью, – ответил боец, чувствуя опасение и досаду своего командира. – Похоже, что они еще не встретили госпожу Мопассант.

Вандер отвернулся.

– Еще один отряд отправлен в Кэррадун, чтобы залечь в засаде вокруг «Чешуи дракона», – обнадеживающе продолжал арбалетчик.

Великан окинул его долгим взглядом. Он знал, о чем думает этот человек: по всей видимости, боец выпалил эти данные в надежде, что командир воспримет новости хорошо, избавив его от своей непредсказуемой ярости.

Непредсказуемой! Вандер почти засмеялся, подумав об этом. Он жестом отослал бойца назад, и тот, казалось, обрадовался, послушавшись молчаливого приказания. Дуплосед снова оказался один в сгущающемся сумраке. Его немного ободрила мысль о том, что их жертва наверняка попала в ловушку, а значит, всему предприятию скоро придет конец.

Вандер не успел засмеяться, как новая мысль заставила его воодушевление улетучиться. На смену выполненному заданию не замедлит прийти новое. Это не кончится до тех пор, пока Призрак вдруг не решит, что дуплосед отработал свой срок.

Солнце зашло, оставив Вандера в темноте.

– Ты выказал стремление нам помочь, – сказал Призрак удивленному колдуну, – и я готов предложить тебе такую возможность.

Неподвижные карие глаза Бойго Рата, казалось, сузились еще сильнее, пока он изучал выглядевшего полусонным собеседника. Он только что перетащил свою небольшую поклажу в отдельную комнату, выделенную ему Фредегаром, и обнаружил, что на постели уже сидит и поджидает его таинственный сообщник.

Призрак оценил подозрительность колдуна и его колебания. Бойго и вправду не слишком доверял сообщнику, полагаясь на свои силы. Конечно, колдун тоже хотел смерти Кэддерли, но Призрак знал, что целеустремленный и гордый молодой маг ведет свою игру, не ведомую отряду. Более того: маг, вероятно, думал, что бойцы сделают всю грязную работу, а он просто воспользуется их победой. Злодей в щуплом теле больше, чем кто-либо другой, понимал это холодное расчетливое намерение, однако убийца так же хорошо представлял себе опасные последствия подобных поступков.

– Значит, я должен послужить вам часовым? – спросил недоверчивый Бойго.

Призрак поразмыслил над сказанным и, наконец, кивнул – более точного слова подобрать не удавалось.

– Только для небольшой разведки, – сказал он в ответ. – Настало время узнать чуть больше о комнате Кэддерли и готовности ее хозяина к обороне. Я могу сделать все сам, не сомневайся, но мне не хотелось бы, чтобы две книжные крысы поднялись на этаж, пока я не закончу обследование.

Бойго долго молча смотрел на сообщника.

– Ты прямо-таки полон загадок, – медленно проговорил он. – Можешь подкрасться вплотную к Кэддерли, твердишь, что способен подобраться еще ближе, но молодой жрец все еще жив и здоров. Что заставляет тебя играть в эти игры: осторожность или удовольствие от актерства?

Призрак улыбнулся, мысленно поздравив Бойго с проницательностью.

– И то и другое, – честно ответил он, горя желанием похвастаться своими способностями. – Я художник, а не какой-то базарный мясник. Эту игру, если называть вещи своими именами, придется сыграть моими фигурами и по моим правилам. – Хвастливый злодей осторожно подбирал тон для последней фразы, подпустив в нее ровно столько угрозы, чтобы Бойго не взорвался.

– Еще рано спускаться в каминный зал, – возразил колдун. – Солнце только что закатилось. Большинство завсегдатаев все еще сидят дома, доедая свои обеды и переругиваясь с женами. Да и я пока что как следует не обосновался на новом месте, – добавил он, и в его голосе прозвучала досада.

– Ты считаешь, что это так важно? – резко спросил Призрак.

Бойго не нашел, что ответить.

– Возьми свой обед и спускайся в каминный зал! – отрывисто приказал щуплый мерзавец. – Для постояльцев гостиницы в этом нет ничего особенного.

– Клирики ушли в храм Илматера, – заспорил Бойго. – Не думаю, что они могут вернуться в течение того часа, который, как ты говоришь, нужен на все про все.

– Но это не исключено, – сказал Призрак, и его голос наполнился нарастающим гневом. – Я художник, – добавил он, тщательно выговаривая каждый звук, – и во всем люблю совершенство.

Бойго оставил спор и примирительно кивнул в знак согласия. Пока что загадочный сообщник, судя по всему, не выказывает намерения убить Кэддерли, и у молодого колдуна нет причин подозревать злодея в обмане. Конечно же, если бы тщедушный убийца вознамерился вступить в схватку с жрецом, он мог сделать это уже много раз в течение последних нескольких дней. Ему не пришлось бы сбиваться с намеченного пути и выставлять Бойго на дозор в каминном зале.

Они вместе вышли из комнаты. У порога Призрак попридержал колдуна и прошептал ему:

– Скажи молодому Бреннану, сыну хозяина, что Кэддерли просит сейчас же принести ему обед в комнату.

Бойго недоумевающе поднял бровь.

– Это поможет открыть дверь к жрецу, – солгал злодей, и слова его прозвучали вполне убедительно.

Убийца направился к себе в комнату, оставив Бойго на лестнице одного. Щуплый мерзавец тихо поздравил себя с тем, что так легко взял в оборот колдуна, способного доставить ему множество неприятностей. Он призвал на помощь Геаруфу и спрятался за полуоткрытой дверью.

Через несколько минут трудолюбивый Бреннан вприпрыжку поднялся по лестнице, неся в одной руке обед, а в другой – длинный узкий сверток. Призраку очень понравилась легкость его походки, неукротимая сила и ловкость горячей крови разве что слегка худощавого подростка.

– Эй, парень! – мягко окрикнул Призрак, когда Бреннан вывернул из-за угла, идя от комнаты Эйвери, и прошел мимо двери убийцы.

Юнец остановился и посмотрел на загадочного постояльца, приблизившись вслед за приглашающим жестом руки в белой перчатке.

– Сейчас, разберусь вот с этим, и потом я к вашим услугам, – начал Бреннан, но Призрак, махнув, заставил его замолчать. Причем перчатка на его другой руке, как с любопытством, заметил паренек, оказалась черной.

– Ты мне нужен лишь на секунду, – сказал Призрак, и беспечный малый не заметил значительности в его кривой улыбке.

Всего лишь мгновением позже Бреннан обнаружил, что смотрит на собственное лицо и коридор за своей спиной. Вначале он подумал, что странный человек показывает ему какое-то своеобразное зеркало, но затем его отражение стало двигаться независимо от хозяина. И теперь уже Бреннан, или, по крайней мере, его образ в зеркале, носил разного цвета перчатки!

– Что это? – пробормотал он, еле сдерживая крик ужаса.

Призрак втолкнул озадаченного пленника в комнату, запер дверь, выпустил из руки сверток, в котором было что-то вроде палки, и поставил поднос с обедом на свой ночной столик.

– Это всего лишь игра, – промурлыкал убийца, стараясь не дать испуганной жертве опомниться и позвать на помощь. – Как тебе нравится твое новое тело?

Взгляд Бреннана рыскал по сторонам в поисках выхода. Однако его испуг сменился затем удивлением. Человек, стоящий перед ним и заключенный в его тело, выглядел не столь угрожающе.

– Я чувствую, что оно слабое, – прямо признался сын хозяина, а затем съежился, подумав, что этими словами оскорбил собеседника.

– Все правильно! – обрадованно сказал Призрак. – Ты еще не понял? В этом вся прелесть игры.

Лицо Бреннана помрачнело от еще большего смущения. Его глаза тут же расширились: Призрак, двигаясь со всей молодой ловкостью, сжал руку в кулак и нанес пленнику мощный удар.

Бедняга попытался защититься, ответить, но слабое тело плохо слушалось его. Кулак преодолел жалкую защиту, ударив Бреннана между глаз, и он беспомощно упал, не в силах сопротивляться сомкнувшимся над ним волнам мрака.

Призрак долго наблюдал свою жертву, стараясь предсказать ее следующее движение. Благоразумнее всего, думал он, прибить парня здесь и сейчас, как и того бродягу на дороге, и надеть на мертвое тело одну перчатку, чтобы не дать душе подлинного хозяина вернуться в свою оболочку.

Но сделать это ему мешал ряд обстоятельств. Жалкий убийца чувствовал себя в новом теле превосходно, наполнившись жизненной силой, юношеские страсти волновали его, подталкивая к таким поступкам, о которых он забыл много десятилетий назад. Призрак вдруг захотел снять ботинок и волшебное кольцо, убить Бреннана в хлипком теле и оставить его мертвецом. Затем он сможет располагать его оболочкой, пока она не износится (что уже почти произошло с хлипким телом убийцы).

Черная и белая перчатки уже вернулись к нему, когда он сомкнул руки на цыплячьей шее. Призрак решил все же, что этого делать не стоит – рано еще. Он отругал себя за то, что почти совершил такой необдуманный шаг. Двигаясь осторожно, убийца тщательно связал свою жертву, опустил на пол и прижал кроватью к стене.

Кольцо уже начало свою работу: глаза Бреннана затрепетали оттого, что к нему вернулось сознание. Призрак ударил еще несколько раз. Подросток застонал от боли, и Призрак подошел ближе, почти коснувшись губами уха искалеченного пленника.

– Веди себя тихо, – злобно прошипел мучитель, – иначе будешь наказан.

Бреннан застонал опять, еще громче.

– Или ты хочешь, чтобы я тебе объяснил, как именно накажу за непослушание? – спросил Призрак, ткнув пленника пальцем в глаз.

Испуганный парень замер, не говоря ни слова.

– Хорошо же, – сказал Призрак. – Давай посмотрим теперь, что ты принес.

Убийца быстро развязал и размотал сверток, обнаружив дорожный посох с набалдашником в форме головы барана, красиво отделанный и удобный в бою. Призрак видел эту прекрасную вещь и раньше: Кэддерли держал ее в руках, когда шел навестить кудесника, живущего за городом, в башне. Только теперь убийца вспомнил, что в обратный путь жрец почему-то пустился без посоха.

– Как удобно! – сказал Призрак, снова повернувшись к Бреннану. – Я собирался рассказать тебе о наказаниях, но вместо этого лучше покажу их на деле.

При этих словах он взял внушительный посох двумя руками, покраснел от внезапного напряжения и огрел беднягу, размахнувшись из-за спины. Обрушив баранью голову на плечо жертвы, он почувствовал, что посох заряжен какой-то магией. Когда он увидел огромный кровоподтек на месте чудовищного удара, улыбка его сделалась еще шире. Призрак никогда раньше не носил оружия, но теперь задумался, не оставить ли этот подарок себе.

Поразмыслив, он решил, что поступит мудрее, если всучит посох его подлинному владельцу. Убийцу терзали сомнения: ведь если жрец ждет возвращения оружия, он станет разыскивать Фредегара или кудесника в башне и все это породит у него множество слишком опасных вопросов. Чего никак нельзя допустить.

«Художник»-убийца покинул комнату несколько минут спустя, неся обед волшебника и вновь завернутый посох. Искалеченный Бреннан лежал в луже крови под кроватью. Призрак жестоко избил его, так что юноша в тщедушном теле мог вот-вот умереть, если бы не настойчиво исцеляющая магия кольца, спрятанного в ботинке. Почти теряя сознание, Бреннан надеялся на скорую смерть. Тысячи маленьких ран терзали все его тело, каждая кость ныла. Злодей, орудуя палкой, обратил особенное внимание на его пах и шейный позвонок.

Пленник пытался повернуть голову, но ему это не удавалось. Старался, несмотря на боль, высвободиться из пут. Все бесполезно: его прочно поймали в ловушку. Он выплюнул новую порцию крови, чтобы не подавиться ее потоком. Изуродованный пленник молился о том, чтобы его мучения кончились даже ценою жизни.

Конечно же, он не знал, что носит магическое кольцо и скоро будет исцелен.

Кэддерли не думал об обеде, не думал вообще ни о чем, кроме завораживающей Песни, застилавшей его сознание, в то время как он перелистывал страницы Книги Всеобщей Гармонии. Книга снова предоставила ему укрытие, унесла прочь образы Эйвери и Руфо. (Они вновь приходили этим утром проведать жреца, и он опять грубо их выставил.) Равным образом Книга защищала его от всех других напастей, вдруг обрушившихся тяжким грузом на плечи.

Оказавшись под защитой сладкой Песни Денира, Кэддерли не чувствовал тягот, но сидел прямо и неподвижно. Он встряхивал руками, когда они затекали и не могли больше листать страницы. Эту привычку он позаимствовал у Да-пики, которая похожим образом вела себя в Библиотеке Назиданий. Хотя эти упражнения не столь уж сложны, но сейчас каждое движение жреца словно наполнялось звучавшей Песнью, и Кэддерли чувствовал какую-то потаенную силу, сопротивляющуюся лишним усилиям.

– Я принес ваш обед! – услышал он возглас Бреннана из-за спины и понял по громкости этого голоса, что, прежде чем он очнулся, юноша, по всей видимости, звал его несколько раз и долго стучался в дверь.

Волшебник, смутившись, закрыл свою огромную Книгу и повернулся навстречу вошедшему. Глаза Бреннана широко раскрылись.

– Прошу прошения, – пробормотал Кэддерли, беспомощно озираясь вокруг в поисках того, чем прикрыться.

Он оставался голым с тех пор, как встал, его мощная грудная клетка и плечи блестели от пота. Выпуклые мускулы грудной клетки, уставшие от медитативных упражнений над томом, ходили от внутренней силы. Бреннан быстро нашелся и даже бросил жрецу полотенце с обеденного подноса, которым тот смог быстренько обвязаться.

– Похоже, что вы съели все, что я вам приносил, – предположил Призрак. – Я никогда не слышал, чтобы чтение заставляло так взмокнуть.

Кэддерли рассмеялся от этой остроты, хотя его немного смутило, что Бреннан позволяет себе подобные замечания. Хозяйский сын много раз раньше видел его за чтением и много раз погруженным, как и сейчас, в медитативные упражнения.

– Что это ты принес? – спросил волшебник, видя длинный узкий сверток.

Призрак стал разворачивать его, все еще не уверенный, что молодой жрец ждет этого подарка.

– Посылку принесли только сегодня, – объяснил он. – Сдается мне, что ее послал какой-то кудесник.

Он окончательно развернул сверток и протянул волшебнику прекрасный дорожный посох.

– Ну да, это же Белизариус, – отсутствующе сказал Кэддерли. Он легко помахал палкой из стороны в сторону, проверяя, где у нее центр тяжести, затем осторожно положил подарок на кровать. – Я уже почти позабыл об этой вещице, – заметил он и с нескрываемой иронией добавил: – Могу только представить себе, какие невероятные заклинания прочитал над ней мой друг-кудесник, чтобы сделать ее мощным оружием.

Призрак только пожал плечами, хотя в глубине души был сильно раздосадован, что вернул жрецу подарок, которого тот не ждал. Кэддерли дружески подмигнул пареньку.

– Даже не знаю, удастся ли мне когда-нибудь использовать все возможности этой палки, – сказал волшебник.

– Никогда нельзя сказать заранее, с кем будешь сражаться, – заметил Призрак, ставя поднос с обедом на маленький стол и раскладывая серебряные приборы.

Волшебник с любопытством наблюдал за ним, сбитый с толку мягким тоном и рассудительностью, необычными для бурной юности.

Бреннан держал в руке столовый нож лишь мгновение, причем его лезвие находилось всего в нескольких дюймах от незащищенной шеи волшебника. Почему-то этот опасный образ вдруг заполнил сознание жреца, все его тело будто пронзили невидимые уколы тревоги. Кэддерли отбросил их прочь так же легко, как стер пот со своей шеи, стараясь успокоиться и объяснить себе всю нелогичность распоясавшегося воображения.

В глубине сознания Кэддерли вновь зазвучала Песнь. Он почти повернулся, чтоб посмотреть, не остался ли том случайно открытым, но нет – он не мог об этом забыть. Над тощими плечами Бреннана начали возникать тени.

Аврора…

Не рассуждая, лишь беспрекословно отдаваясь влечению, правда которого заключалась в его же силе, Кэддерли снова почувствовал невероятную возможность того, что Бреннан вот-вот вонзит в него нож.

Внезапно хозяйский сын положил нож обратно к обеденному подносу, дополнив его тарелкой и маленькой миской. Кэддерли не мог расслабиться. Движения Бреннана казались ему слишком натянутыми, слишком резкими. Юноша словно сознательно старался вести себя так, будто ничего необычного не произошло. Волшебник ничего не сказал, но продолжал обеими руками держать маленькое полотенце обмотанным вокруг шеи, его мышцы оставались напряжены, тело изготовилось к обороне. Молодой служитель Денира не стал сосредоточиваться на необычных действиях Бреннана. Вместо этого он вперил взгляд в плечи парня, в бесформенные рычащие тени, что роились вокруг них, хватая черными лапами пустой воздух.

– Что-то снится тебе в этот утренний час…

Песнь играла в отдаленных закоулках его сознания, тайное делалось явным. Но Кэддерли, все еще новичок, не уверенный в источнике своей власти, не знал, стоит ли ему верить увиденному.

Волшебник, чтобы лучше истолковать тени, мысленно сопоставил их с трусливыми созданиями, которых видел на дороге роящимися вокруг плеч попрошайки. Он чувствовал, что они замышляли зло – и тогда и сейчас, видел, что эти образы вызваны черными мыслями. Учитывая, что Бреннан только что держал острый нож и одним лишь движением мог направить опасное оружие в беззащитную грудь волшебника, жрец не был рад тому, что ему открылось.