Текст книги "Звездный десант"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

 13

«Вы, парни, думаете, что это (вычеркнуто) подразделение – (вымарано) детский сад? Так вот – вы ошибаетесь! Ясно?»

Приписывается капралу-эллину под стенами Трои,

1194 год до Р.X.

«Роджер Янг» нес один взвод, и то было тесно; на «Туре» размещалось шесть – и оставалось полно места. На этой посудине хватало пусковых шахт, чтобы сбросить всех десантников, а кают столько, что можно было взять на борт вдвое больше солдат и сделать вторую выброску. Вот тогда действительно было бы тесно – питание посменно, гамаки в коридорах и бросковых комнатах, вода по рациону, вдыхай, когда твой товарищ выдыхает, и эй ты, убери свой локоть у меня из глаза! Я радовался, что, пока я служил, на «Туре» не удвоили персонал.

Но птичка была скоростная, и сил ей доставало, чтобы поднять всю рвущуюся в бой толпу и доставить ее в любую точку Земной Федерации и далеко в пространство жуков; на двигателе Черенкова она летит как ошпаренная, а то и быстрее. Скажем, от Солнца до Капеллы, это сорок шесть световых лет, делает за шесть недель.

Конечно, такая грузовозка на шесть взводов невелика по сравнению с боевым кораблем или пассажирским лайнером Она – компромисс Мобильная пехота предпочитает скоростные небольшие корветы, рассчитанные на один взвод; они лучше подходят для наших операций. А если предоставить решение флотским, каждый корабль нес бы не меньше полка. Для управления что корветом, что монстром на целый полк требуется примерно одинаково флотских. Ну на корабле покрупнее побольше ремонтников и обслуги, но эту работу могут выполнить сами солдаты. В конце концов, эти ленивые десантники все равно ничего не делают, только спят, жрут и полируют пуговицы. Так пусть делом займутся. Это флотские так говорят.

А настоящее мнение флота таково: армия устарела, давно пора упразднить.

Официально флот этого не заявляет, но поговорите с любым флотским офицером во время увольнения – и он вам все уши прожужжит. Они там считают, будто могут вести любую войну, выиграть ее, послать вниз несколько своих человек, чтобы поддержали планету, пока не прибудет на замену дипломатический корпус.

Признаю, последние их игрушки могут сшибить планету с небес. Собственными глазами не видел, но верю. Может быть, я устарел, как Tyrannosaurus rex. Я себя таким не чувствую, мы, гориллы, можем делать то, что все эти навороченные корабли не умеют. А отпадет у правительства надобность в нас – нам скажут.

Может быть, и хорошо, что последнее слово не принадлежит ни армии, ни флоту. Рядовой не сможет дослужиться до маршала, если не командовал полком и боевым кораблем. Сначала нужно пройти через мобильную пехоту, получить свою порцию шишек, а затем стать флотским офицером (думаю, малыш Пташка так и собирался поступить) или сначала стать пилотом и навигатором, а потом отправляться в лагерь Карри. И так далее.

Я с уважением выслушаю человека, который способен на такое.

Как большинство транспортов, «Тур» был смешанным кораблем; самая изумительная перемена для меня – допуск на «север от тридцати». Переборка, которая отделяет дамское царство от грубых субъектов, пользующихся бритвой, необязательно тридцатая по номеру, просто на любом смешанном корабле ее традиционно называют «тридцатая переборка». Сразу за ней располагалась кают-компания, а дальше простиралась страна женщин. На «Туре» кают-компания служила столовой для женщин-рядовых, они ели сразу перед нами, а между кормежками ею попеременно пользовались то они, то их офицеры – уже для отдыха. Офицеры-мужчины отдыхали в помещении по другую сторону тридцатой переборки, которое называлось «карточной комнатой».

Кроме очевидного факта, что выброска и отход требуют лучших пилотов (id est женщин), существует еще одна причина, почему на транспортниках служат женщины. Это здорово способствует поднятию морали среди солдат.

Забудем на минуту традиции мобильной пехоты. Можете придумать что-нибудь глупее, чем позволить выстрелить собой с корабля навстречу скорой смерти и увечьям? Но если кому-то и приходится исполнять этот идиотский трюк, знаете ли вы способ держать десантника в тонусе надежнее, чем постоянно напоминать ему, что единственная причина для мужской драки – это живая и дышащая реальность?

На смешанных кораблях последнее, что солдат слышит перед броском (может быть, последнее, что он вообще слышит в своей жизни),– это женский голос, желающий ему удачи. Если вы думаете, что это ничего не значит, вероятно, вы исключение из человеческой расы.

На «Туре» было пятнадцать флотских офицеров, восемь дам и семь мужчин; и восемь офицеров мобильной пехоты, включая (счастлив сказать) и меня. Не скажу, что «тридцатая переборка» подтолкнула меня к офицерскому училищу, но привилегия обедать вместе с дамами привлекательнее любой прибавки к жалованью. Председателем за столом была шкипер, а мой босс, капитан Блэкстоун, был вице-председателем, и вовсе не из-за звания; трое флотских были старше его. Но как командующий ударным отрядом он de facto был старше всех остальных, кроме шкипера.

Любой прием пищи проходил согласно ритуалу. Мы ожидали в карточной, пока не пробьет нужный час, следом за капитаном Блэкстоуном входили в столовую и вставали позади своих стульев. Шкипер входила с эскортом дам, и когда она вставала во главе стола, капитан Блэкстоун отвешивал поклон и произносил: «Госпожа председатель», дамы», а шкипер отвечала «Господин вице-председатель... господа». После чего каждый из мужчин должен был помочь сесть своей соседке справа и усесться сам

Ритуал демонстрировал, что мы в светском обществе, а не на заседании штаба. Тем не менее ко всем обращались по званию, кроме младшего флотского офицера и меня, нас называли «мисс» и «мистер». Существовало одно исключение, которое сбило меня с толку.

На первом обеде на борту «Тура» я услышал, как капитана Блэкстоуна называют майором, хотя знаки различия ясно показывали, кто он такой. Позже меня просветили. Не может быть двух капитанов на военном корабле, поэтому общество скорее повысит в звании армейского капитана, чем обратится к нему по званию, положенному одному и единственному монарху. А если на борту, кроме шкипера, находится флотский капитан, его или ее будут называть коммодором, даже если шкипер – скромный лейтенант.

Десант смотрит на эти маневры как на неизбежность и на своей части корабля не обращает никакого внимания на флотские глупости.

За столом сидели особым образом: во главе шкипер, напротив нее – наше начальство, младший мичман – по правую руку от него, а я – по правую руку капитана Лично я гораздо охотнее сидел бы рядом с мичманом, она была очень даже хорошенькая, но порядки здесь устанавливали, судя по всему, пожилые матроны. Я так и не сумел узнать, как зовут ту симпатяшку.

О том, что я, как самый младший по званию мужчина, буду сидеть рядом с капитаном, меня предупредили загодя, но что я должен усадить ее на место, мне никто не сказал. В первый же вечер она осталась ждать, и никто не садился, пока третий помощник бортинженера не толкнул меня локтем. Я так не смущался с тех пор, как очень сильно оконфузился в детском саду, хотя капитан Йоргенсон даже бровью не повела.

Когда шкипер поднимается со стула, обед окончен. Она здорово рассчитывает время, но один раз присела всего на пару минут и встала. Капитан Блэкстоун был раздосадован. Он тоже поднялся и сказал:

– Капитан...

Она остановилась.

– Да, майор?

– Не может ли капитан любезно распорядиться, чтобы мне и моим офицерам накрыли в карточной?

– Разумеется, сэр,– холодно отозвалась шкипер.

И мы пообедали в другой комнате. Но ни один флотский к нам не присоединился.

В следующую субботу шкипер воспользовалась своим правом инспектировать находящихся на борту солдат, чего обычно не делается. Тем не менее Йоргенсон просто прошла вдоль шеренг без единого комментария. Вообще-то она вовсе не поборник строжайшей дисциплины, и когда она не хмурит сурово брови, у нее хорошая и приятная улыбка. Капитан Блэкстоун назначил второго лейтенанта Ржавого Грэхэма гонять меня по математике; шкипер каким-то образом выяснила это дело и сказала Блэкстоуну, чтобы я являлся к ней каждый день после ленча на часовой урок. Она жутко ругалась, если домашнее задание не было выполнено на «отлично».

Наши шесть взводов составляли две роты, неполный батальон; капитан Блэкстоун командовал ротой «Ди», Бандитами Блэки и всем батальоном в придачу. А наш комбат, майор Ксера, находился вместе с ротами «Эй» и «Би» на «Нормандии» – может, даже в другой половине Галактики. Он командовал нами, только когда мы собирались все вместе, ну еще кэп Блэки получал от него распоряжения и отсылал ему некоторые рапорты. Все остальное шло прямиком в штаб флота, штаб дивизии или на базу. У Блэки был флотский сержант в помощь – настоящий маг и волшебник,– помогавший ему управляться и с почтой, и с нами.

Когда армия разбросана по сотням кораблей на протяжении многих световых лет, административные вопросы – дело непростое. На «Вэлли Фордж», на «Роджере Янге» и теперь на «Туре» я принадлежал все к тому же третьему («Избалованные зверюшки») полку первой («Полярис») десантной дивизии. Для операции «Жучий дом» из доступных подразделений сколотили «третий полк», но «своего» полка я там не видел. Видел только Бамбургера да полчища жуков.

Я мог быть приписан к «Избалованным зверюшкам», состариться и выйти в отставку – и в глаза не увидеть комполка. У Разгильдяев командир роты был, но он командовал первым взводом («Шершни») на другом корвете. Я не знал его имени, пока не увидел подпись в приказе о моем направлении в офицерское училище. Существует легенда о «потерявшемся взводе», который пошел в увольнительную, а их корабль тем временем разукомплектовали. Командира повысили в звании, а остальные взводы разбросали по другим частям. Забыл, что произошло с их лейтенантом, но отпуска, как правило, самое удобное время для перевода. Теоретически ему должны были прислать замену, но практически с этим делом всегда напряженка

Говорят, этот взвод целый год гулял напропалую по Черчилль-роуд, прежде чем ребят хватились.

Я в это не верю. Но такое могло быть.

Хроническая нехватка офицеров здорово повлияла на мои служебные обязанности. В мобильной пехоте более низкий процент офицеров, чем во всех армиях в истории, а все потому, что сама мобильная пехота уникальна. Если у вас десять тысяч солдат, сколько из них идут в бой? А сколько чистят картошку, водят грузовики, копают могилы и перекладывают бумаги?

В мобильной пехоте сражаются все десять тысяч.

В большинстве войн двадцатого века, чтобы могли воевать десять тысяч человек, требуется еще семьдесят тысяч (и это факт!).

Признаю, чтобы доставить нас к месту боя, нужен флот; но ударный десантный отряд даже на корвете превышает число матросиков втрое. Да, нас обслуживают гражданские и вольноопределяющиеся, примерно десять процентов солдат находятся в увольнениях, время от времени лучших из лучших переводят в учебные лагеря в качестве инструкторов.

Если видите десантника за канцелярским столом, можете быть уверены: у него нет руки, ноги или еще чего-нибудь. Есть такие, как сержант Хо и полковник Нильссен, которые отказались от пенсии, и каждого из них нужно считать за двух. Они освобождают здоровых солдат от работы, которая требует боевого духа, а не физического здоровья. Они делают то, чего не могут штатские, иначе мы наняли бы штатских. Гражданские, они как бобы; покупаешь их, когда требуется смекалка и сноровка.

Но боевой дух за деньги не купишь.

Он редок. Мы используем его весь без остатка и не тратим впустую. Если считать соотношение между населением, которое мы защищаем, и нашей численностью, мобильная пехота – самый небольшой род войск за историю человечества. Десантника нельзя нанять за деньги, нельзя призвать на службу, нельзя принудить угрозой... его нельзя даже удержать, если ему вздумалось уйти. Он может не выдержать за тридцать секунд до выброски, сдадут нервы у парня, и он откажется входить в капсулу. Знаете, что случится? Он получит жалованье и не сможет голосовать.

В училище нам рассказывали об армиях, которыми управляли, словно рабами на галерах. Но мобильный пехотинец – свободный человек; все, что им движет, идет изнутри – самоуважение, уважение товарищей по оружию, гордость за то, что он один из них. Словом, то, что называется моралью или esprit de corps.

А корень нашей морали таков: «Все работают, все сражаются». Мобильный пехотинец не старается заполучить легкую, безопасную работу, у нас такой нет. О, солдат уворачивается как умеет! Любой рядовой, которому хватает смекалки, сумеет придумать причину, по которой ему не следует драить казарму или разбирать вещи на складе; это древнейшее право солдата.

Но все «легкие, безопасные» работы выполняют штатские, а солдаты, которые на вес золота, лезут в капсулы, уверенные, что вместе с ним так поступают остальные от генерала до рядового. В другом месте и в другой день, или час, или меньше – неважно. Важно то, что в десант идут все. Поэтому солдат входит в капсулу, даже если не осознает причины.

Если мы отступим от этого правила хоть на шаг, мобильной пехоты не станет. Нас держит вместе одна лишь мысль, но связывает сильнее стального троса. Просто ее магия действует, пока идея не нарушается.

Это самое правило – «все дерутся» – позволяет обходиться столь малым числом офицеров.

Об этом я знаю больше, чем хотелось бы, потому что однажды задал глупый вопрос на военной истории и получил задание, которое принудило меня копаться в материале от «De bello gallico» до классического цзиньского «Крушение Золотой империи»*. Возьмем, к примеру, идеальную десантную дивизию – на бумаге, потому что в природе таковой не сыщешь.

Сколько ей требуется офицеров? Приданные подразделения из других родов войск не в счет, они в бою не участвуют и порядки у них иные. Там все гении и таланты носят чин офицера. Если какой-нибудь телепат, экстрасенс, человек с невероятной памятью или другой счастливчик радуется, что я отдаю ему честь, мне нетрудно. Он для армии более ценен, чем я, и заменить я его не сумею, проживи я хоть двести лет. Или возьмем корпус К-9, там пятьдесят процентов офицеров, а оставшиеся пятьдесят – неопсы.

Но ни один из них не находится в структуре командования, так что рассматривать будем только нас, горилл, и тех, кто нас погоняет.

В нашей воображаемой дивизии десять тысяч восемьсот человек, поделенные на двести шестнадцать взводов, и при каждом взводе есть лейтенант. Три взвода – рота, значит, еще семьдесят два капитана на душу населения. Четыре роты – батальон, которому требуется восемнадцать майоров или подполковников. Шесть полков (шесть полковников) формируют две или три бригады, куда требуется генерал-майор. Ну и генерал-полковник – наш бог и отец.

Итого триста семнадцать офицеров, а значит, в дивизии – одиннадцать тысяч сто семнадцать человек.

Пустых номеров нет, и каждый офицер ведет свою команду. Посчитаем процент? Три. Вот сколько офицеров в мобильной пехоте, просто у нас комсостав используют несколько иначе. На деле многими хорошими взводами командуют сержанты, а многие офицеры «носят больше одной фуражки», чтобы выполнять еще и штабную работу.

Даже командиру взвода нужен «штаб» – его взводный сержант.

Но комвзвода может справиться без сержанта, а сержанту вовсе не нужен комвзвода. Зато генералу штаб нужен, слишком много работы, чтобы все делать самому. Генералу нужно много людей для планирования операций и еще немного – для командования в бою. А поскольку офицеров всегда не хватает, подчиненные генерала выполняют несколько обязанностей. Их подбирают из лучших матлогиков мобильной пехоты, а потом они идут в десант вместе со своими солдатами. Сам генерал идет в бросок вместе с боевым штабом плюс небольшой командой бойцов из самых крутых десантников. Их задача – не давать грубым туземцам отвлекать генерала, пока он командует сражением. Иногда им это даже удается.

Кроме штабных любой команде больше взвода размером требуются заместитель командира. Но офицеров всегда не хватает, еще не забыли? Приходится обходиться без него. Чтобы заполнить все вакансии, необходимо пять процентов офицеров, а у нас и три с трудом наскребаются.

А многие армии прошлого вместо оптимальных пяти процентов имели и десять, и даже пятнадцать процентов. Даже нелепые двадцать! Вы думаете, я вам сказки рассказываю? Но это правда, особенно в двадцатом столетии. Что же это за армия, в которой офицеров больше, чем капралов (а тех больше, чем рядовых)!

Такая армия будто специально создана, чтобы проигрывать войны. История для них ничего не значит. Армия, в которой солдаты в меньшинстве, просто гигантская бюрократическая машина.

Чем занимались эти, прошу прощения, «офицеры», если не командовали солдатами?

В основном бездельничали – руководили офицерскими клубами, присматривали за поведением, отвечали за физподготовку, связь с общественностью, организацией досуга, гарнизонные магазины, транспорт, юрконсультации, вероисповедание (и еще помощник капеллана, а еще младший помощник капеллана), за все-про-все, что только можно придумать... Там был даже офицер-нянька!

В мобильной пехоте есть почти все эти должности, но их занимают боевые офицеры, а если работа действительно очень важная, то дешевле и проще предоставить ее гражданским лицам Но в двадцатом веке доходило до того, что боевым офицерам приходилось носить особые знаки различия, чтобы хоть как-то отличаться от гусаров верхом на палочке.

Нехватка офицеров в военное время гораздо острее, потому что потери среди них всегда выше... а мобильная пехота не выдаст патент кому попало, лишь бы заткнуть дыру. Каждый учебный лагерь должен поставлять примерно одинаковый процент тех, кто сможет стать офицером, а поднять процент, не понижая качества, невозможно. Отряду на «Туре» требуется тринадцать офицеров – шесть комвзводов, два ротных и два их помощника, командир всего подразделения, его заместитель и адъютант.

Офицеров тут было шестеро... и я.

СХЕМА ОРГАНИЗАЦИИ КОМАНДОВАНИЯ ОТДЕЛЬНЫМ БАТАЛЬОНОМ В БОЕВЫХ УСЛОВИЯХ

Капитан Блэкстоун

(1-я должность)

Сержант космофлота

Рота «Си» «Вервольфы Варрена» Первый лейтенант Варрен

1-й взвод – первый лейтенант Байонн

2-й взвод – второй лейтенант Сукарно

3-й взвод – второй лейтенант Н'гам

Рота «Ди» «Бандиты Блэки» Капитан Блэкстоун (2-я должность)

1-й взвод – первый лейтенант Сильва (госпит,)

2-й взвод – второй лейтенант Хороший

3-й взвод – второй лейтенант Грэхэм

Я должен был служить под началом лейтенант Сильвы, но в день моего прибытия его увезли в госпиталь с какими-то жуткими судорогами. И это не значило, что я получу его взвод; временный третий лейтенант за человека не считается, капитан Блэкстоун мог передать меня лейтенанту Байонну, а командовать взводом отправить сержанта или «надеть и третью фуражку» и взять взвод самому.

На деле он, в общем, так и поступил, хотя командиром взвода назначил меня. Батальонным он поставил лучшего сержанта, одолжив его у «Вервольфов», а своего флотского сержанта сделал взводным своего первого взвода, на время сильно понизив его в должности. Затем капитан мне объяснил все кратко и очень доходчиво: номинально считаюсь командиром я, а командует он и его флотский сержант.

Буду хорошо себя вести, мне позволят изобразить из себя командира. Мне даже позволят покомандовать во время десанта, но если мой взводный сержант хоть слово вякнет ком-роты – лучше повеситься самому.

Мне такое положение дел подходило. Пока я справляюсь, взвод – мой, а если не справляюсь, то чем раньше меня выпрут, тем лучше для всех. Кроме того, куда легче получить взвод вот так, а не после гибели командира в бою.

Я очень серьезно подошел к работе, это же был мой взвод, так было записано в должностной разнарядке. Но распределять обязанности еще не научился, и первую неделю крутился среди рядовых больше, чем это хорошо для команды. Блэки вызвал меня к себе.

– Сынок, какого черта ты делаешь, а?

Я обиженно ответил, что пытаюсь получше подготовить свое подразделение к действиям.

– Да ну? Что ж, результата ты не добился. Парни гудят, как пчелиный рой. За каким дьяволом я приставил к тебе лучшего сержанта во флоте? Сейчас ты вернешься в свою каюту, повиснешь за шиворот на вешалке и провисишь там, пока не закончится подготовка к операции. А сержант вручит тебе взвод настроенным на выброску, словно скрипка.

– Как капитану будет угодно,– сумрачно согласился я.

– И еще. Не выношу офицеров с кадетскими замашками. Забудь это дурацкое обращение в третьем лице, оставь его для генералов и шкипера. Прекрати расправлять плечи и щелкать каблуками. Офицерам предполагается выглядеть расслабленными, сынок.

– Да, сэр.

– И пусть это будет последний раз, когда ты обозвал меня сэром. То же самое относится к салюту. Сними с физиономии эту кадетскую маску и нацепи туда улыбку.

– Есть, с... Ладно.

– Так-то лучше. Прислонись к переборке. Почешись. Зевни. Все что угодно, только не будь оловянным солдатиком.

Я попытался... и застенчиво улыбнулся, как только выяснил, насколько нелегко ломать привычки. Привалиться к переборке было сложнее, чем стоять по стойке «смирно». Капитан Блэкстоун придирчиво осмотрел меня.

– Попрактикуйся,– посоветовал он.– Офицер не может выглядеть испуганно или напряженно, это заразно. А теперь скажи мне, Джонни, что нужно твоему взводу. Я не о житейских мелочах, меня не интересует, положенное количество носков у каждого в шкафчике или нет.

Я в скоростном темпе поразмыслил.

– Э~э... вы случайно не знаете, собирался ли лейтенант Сильва рекомендовать Брамби в сержанты?

– Случайно знаю. Что ты об этом думаешь?

– Ну... в рапортах сказано, что он вот уже два месяца как фактически занимает должность сержанта И отлично справляется.

– Я спросил ваше мнение, мистер.

– Ну, с-сэ... Извините. Я в деле его не видел, у меня не может быть о нем мнения. В бросковой любой солдат хорош. Но как я вижу, он слишком давно на сержантском месте, чтобы переводить его обратно, а через его голову назначить другого. Он должен надеть третью лычку раньше, чем мы пойдем в бой, или придется его переводить в другое место, когда мы вернемся. И даже раньше.

Блэки хрюкнул:

– Для третьего лейтенанта ты слишком легко разбрасываешься моими Бандитами.

Я покраснел.

– Но это же слабое место в моем взводе. Брамби необходимо или повышать или переводить. Я не хочу, чтобы он вернулся на прежнее место, а кто-то скакнул через него. Он озлобится, и станет только хуже. Если он не может получить третью нашивку, пусть отправляется в управление кадрами. Тогда его не унизят, а дадут честный шанс стать сержантом в другом подразделении, вместо того чтобы торчать тут в тупике.

– Правда? – оскалу Блэки был какой-то ненатуральный.– После мастерски проведенного анализа примените свои дедуктивные способности и объясните, почему лейтенант Сильва не перевел Брамби три недели назад, когда мы прибыли на орбиту Санктуария?

Я и сам удивлялся. Перевести человека лучше всего сразу, как только ты принял такое решение – и без предупреждения; так лучше и для человека, и для команды. Это так в учебнике написано. Я медленно произнес:

– А лейтенант Сильва в то время уже был болен?

– Нет.

Все встало на свои места.

– Капитан, я рекомендую немедленно присвоить Брамби сержанта.

У него брови взлетели аж до волос.

– Минуту назад вы собирались его сбросить как ненужный балласт.

– Ну, не совсем. Я сказал, что тут одно из двух. Просто не знал, что именно. Теперь знаю.

– Продолжайте.

– Ну, считая, что лейтенант Сильва хороший офицер...

– Гр-рррр! Мистер, к вашему сведению, у Быстрого Сильвы в форме тридцать один цепь пометок «отлично, рекомендовать к повышению» еще ни разу не прерывалась.

– Да знаю я, что он хороший офицер, по взводу видно,– я с трудом прокладывал борозду.– Хороший офицер может по многим причинам откладывать повышение, но свои соображения бумаге не доверить. В данном случае, если он не мог повысить Брамби, ему следовало немедленно списать его с корабля, а он этого не сделал. Следовательно, он намеревался представить Брамби к повышению,—я помолчал и добавил—Я только не понимаю, почему он не дал Брамби новые лычки три недели назад в увольнении.

Капитан Блэкстоун ухмыльнулся:

– Это потому, что ты не считаешь меня хорошим офицером.

– С-сэ... Прошу прощения?

– Неважно. Ты доказал, кто убил малиновку, а я не жду, что неоперившийся кадет будет знать все наши ходы. А теперь слушай и учись, сынок. Пока идет эта война, никогда не повышай человека перед возвращением на базу.

– Но... но почему, капитан?

– Ты тут говорил, что надо послать Брамби в загон для сменщиков, если нельзя повысить его. Но если бы мы дали ему сержанта три недели назад, туда бы он и попал. Ты понятия не имеешь, какая там идет охота на младший командный состав. Порыщи у меня в мусорной корзине, там завалялись две заявки на сержантов от кадровиков. И отказать я сумел только потому, что у меня один сержант недавно отправился в училище, а второй занял его место,– он опять усмехнулся.– Война – грязное дело, сынок. Стоит только недоглядеть, и твои же сограждане уведут из-под носа лучших бойцов.

Он вынул из стола два листа бумаги.

– Держи.

Это был рапорт лейтенанта Сильвы кэпу Блэки с рекомендацией для Брамби, датированный месяцем назад.

И – приказ о назначении Брамби, датированный следующим днем после нашего отлета с Санктуария.

– Сгодится тебе?

– А? Ну... ой, ну да, конечно!

– Я ждал, что ты отыщешь слабое место во взводе и скажешь мне, как следует поступить. Я рад, что ты справился, но рад не до конца, потому что опытный офицер сделал бы подобный анализ, как только увидел записи, служебные документы и разнарядки. Ничего, так мы и набираемся опыта. Вот что ты сделаешь. Напишешь мне такой же рапорт, дату поставь вчерашнюю. Попросишь взводного сержанта сказать Брамби, что ты даешь ему третью полоску, но не говори, что и Сильва сделал то же самое. Когда Брамби явится ко лше, я дам ему знать, что оба его офицера рекомендовали ему повышение. Парню будет приятно. Ладно, что еще?

– Ну да... не по организации, если только лейтенант Сильва не планировал поставить Найди на место Брамби. В таком случае можно повысить одного рядового первого класса до капрала, что позволит нам четырех рядовых дотянуть до первого класса, считая три вакансии, которые и так есть. Не знаю, вы сторонник заполнения состава до отказа или нет?

– Разумеется,– промурлыкал Блэки.– Мы же оба знаем, что не всем тем парням выпадет случай насладиться долгими годами жизни. Просто запомни, что мы не даем первый класс, пока рядовой не сходит в десант. Во всяком случае, у Бандитов. Выясните этот вопрос у своего взводного сержанта и дайте мне знать. Не торопитесь... скажем, сегодня, в любое время до отбоя. Так... еще что-нибудь?

– Н-ну... капитан, меня беспокоят скафандры.

– Не одного тебя. Еще и все взводы.

– Про все взводы я ничего не скажу, но у нас пять скафандров нужно подогнать, четыре повреждены и были заменены, а еще два забраковали на прошлой неделе и только сейчас прислали замену со склада Ну и я не понимаю, как; Кунха с Наваррой могут прогреть все это хозяйство и провести стандартные тесты с остальными сорока одним за оставшееся время. Даже если ничего не случится.

– Что-нибудь всегда случается.

– Вот именно, капитан. Но только на разогрев и подгонку требуется двести сорок шесть человеко-часов, а на проверку остальных – еще сто двадцать три. Но обычно всегда получается дольше.

– Ну и что ты об этом думаешь? Остальные взводы помогут тебе, если закончат проверку раньше времени. В чем я лично сомневаюсь. И у Вервольфов помощи и не думай просить. Нам самим придется им помогать, скорее всего.

– Э-э... капитан, я понятия не имею, что вы скажете о моем предложении, раз вы велели не соваться к солдатам. Но капралом я был помощником сержанта-техника из оружейной.

– Говори-говори.

– Ну а потом сам стал там сержантом. Но мной всегда руководили, спецподготовки я не прошел Но помощник из меня чертовски хороший, и если мне позволят, ну, я мог бы разогреть новые скафандры или провести тесты, а у Кунхи с Наваррой будет больше времени на то, что обычно всегда случается.

Блэки разулыбался:

– Мистер, я очень внимательно изучил устав и не нашел ни одной статьи, которая запрещает офицеру пачкать руки. Я говорю об этом потому, что некоторые «юные джентльмены», которых мне недавно подкинули, такую статью отыскали. Ладно, надевай спецовку, не стоит вместе с руками пачкать еще и мундир. Ступай на корму, отыщи своего взводного, расскажи ему о Брамби и прикажи подготовить рекомендации на тот случай, если мне взбредет в голову подтвердить повышение. Потом сообщи ему, что собираешься все свое время посвятить оружейной, а со всем остальным во взводе пусть справляется самостоятельно. Скажи, если у него возникнут проблемы, пусть ищет тебя в арсенале. Но не болтай, что консультировался со мной, просто отдай приказ. Дошло?

– Так точно, сэ... Да, дошло.

– Отлично, топай отсюда. Будешь проходить карточную, пожалуйста, передай привет Ржавому и вели идти сюда, если он в силах дотащить свой ленивый скелет до моего кабинета.

Я даже в учебном лагере никогда не был так загружен работой, как следующие две недели. По десять часов в день я возился в арсенале, и это далеко не все. Математика, куда без нее, и при таком репетиторе, как сама шкипер, не проманкируешь. Еда – полтора часа в день. Плюс все те мелочи, которые позволяют выжить: бритье, душ, пришить пуговицу, попытаться выследить корабельного кладовщика, заставить его отпереть прачечную и найти место нахождения чистой униформы за десять минут до поверки. На флоте существует неписаный закон, что помещение должно быть заперто, когда оно особенно необходимо.

Несение караула, построения, смотры, минимум взводных дел – минус еще один час из жизни. Но кроме того, я был «жоржиком». В каждой части есть свой «жоржик». Это самый младший по званию офицер, который помимо своих прямых обязанностей выполняет кучу прочих дел Он – офицер по физподготовке, цензор солдатской почты, спортивный судья, офицер-инструктор, прокурор трибунала, казначей в кассе взаимопомощи, хранитель финансовых ведомостей и реестров, зав-складом, наблюдатель за солдатской столовой, эт сетера ад тошнотум.

До меня «жоржиком» был Ржавый Грэхэм, и теперь он рыдал от счастья. Правда, перестал, когда я захотел проинспектировать все, что принимаю под свою ответственность. Он предположил, что если я не верю товарищу на слово, то, может, поможет прямой приказ старшего по званию? Я помрачнел и заявил, что хочу видеть этот приказ в письменном виде с заверенной копией, чтобы сохранить оригинал у себя, а копию отдать непосредственному командиру.