Текст книги "Т. 12 Фрайди"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– Сколько я вам должен?

– Ну, это особенный номерок… Любой другой билетик обошелся бы вам в двадцать брюинов. А этот… Интересно, почему вы не выкладываете на прилавок кучи денег, пока я вам улыбаюсь?

– Вы правы. Только когда вы перестанете улыбаться, а мне покажется, что еще должны, я заберу все деньги и уйду, идет?

– Я могу позвать вас обратно.

– Нет. Назовите точную цену.

– Ну и покупатель пошел…

Их препирательство было прервано громкими возгласами.

«Да здравствует президент! – кричали рядом с нами. – Золотой Медведь навсегда!»

Продавщица заткнула уши и прокричала:

– Погодите, сейчас это закончится!

Группа людей взошла по лестнице, вошла в ротонду и прошествовала через главный вход во дворец. Мелькнули орлиные перья на макушке главы Конфедерации. На этот раз президент был так плотно окружен телохранителями, что никакому террористу до него было не добраться.

Когда президент со свитой скрылись за дверьми дворца, продавщица хмыкнула:

– Что-то он быстро нынче. Всего-то минут пятнадцать, как вышел. За сигаретами, что ли, бегал, так мог бы найти кого послать. Жутко мешают работать все эти вопли. Ну, парень, так ты решил или нет, сколько ты мне отвалишь за то, что я сделала тебя богачом?

– Решил, – без колебаний ответил Джордж и гордым жестом выложил на прилавок три доллара.

Они глядели друг на друга, не мигая, секунд двадцать, потом она проговорила:

– Я улыбаюсь, улыбаюсь…

Джордж был непоколебим.

Она вручила ему лотерейный билет, другой рукой сгребла с прилавка купюру и буркнула:

– Вообще-то можно было бы и еще доллар с тебя стребовать.

– Ну, это покрыто мраком, и мы ничего никогда об этом не узнаем, не так ли? – прищурился Джордж.

– Погадать?

– Не слишком что-то я доверяю твоим картам.

– Слушай, ты меня доведешь! Сматывайся, пока я не передумала!

– Ладно. Скажи только, где рекреационный зал?

– По коридору налево, – буркнула она и крикнула нам вслед: – Эй, счастливчики, тираж не пропустите!

По дороге Джордж шепотом поведал мне по-французски, что, пока мы торговались у лотерейного киоска, прямо у нас за спинами прошли полицейские, зашли в рекреационный зал, вышли, прошли по ротонде и удалились внутрь дворца через главный вход.

Я оборвала его и по-французски же сообщила, что все это я тоже прекрасно заметила, но говорить об этом не стоит: в таких местах, как здесь, все просматривается и прослушивается.

Билеты в рекреационный зал продавала особа непонятного пола. Я спросила у нее (или у него?), где находятся комнаты с душем и туалетом. Она (я решила, что все-таки это была она, поскольку под тонкой футболкой просвечивали либо накладные, либо просто очень маленькие груди) ядовито прошипела:

– Ну, чего уставилась? Хочешь понять, что я такое? Смотри, у нас тут за такое… могу и полисмена позвать.

Она разглядела меня более внимательно и чуть более дружелюбно поинтересовалась:

– Иностранка, что ли?

Я кивнула.

– О’кей. Только лучше никому не болтай про это, людям тут это не нравится. Мы-то тут демократы все, ясно? Так что берите билеты и проваливайте.

Джордж купил два билета.

Мы вошли в зал.

Справа от нас вдоль стены шел ряд открытых кабинок. Над ними в воздухе парили голографические буквы:

ЭТИ УДОБСТВА

ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ДЛЯ ВАШЕГО ОТДЫХА

И ЗДОРОВЬЯ БЕСПЛАТНО

КАЛИФОРНИЙСКОЙ КОНФЕДЕРАЦИЕЙ.

ПРЕЗИДЕНТ КОНФЕДЕРАЦИИ

ДЖОН «ВОЯКА» ТАМБРИЛ.

А выше букв красовалось голографическое изображение президента в натуральную величину.

За открытыми кабинками располагались платные, закрытые либо шторами, либо дверьми. Слева стояла стойка, увешанная всевозможными плакатами, за которой восседала особа совершенно определенного пола – дама бульдожьей комплекции. Джордж сразил меня наповал тем, что купил у нее какую-то жуткую косметику, флакончик дешевых духов и билетик в одну из кабинок в дальнем конце зала.

– Один билетик? – уточнила она, с прищуром глядя на Джорджа.

Джордж кивнул. Она поджала губы.

– И не стыдно обманывать старую женщину?

Доллар Британской Канады перешел из рук в руки и исчез под стойкой. Тетка сказала тихо, почти шепотом:

– Долго не задерживайся. Если позвоню, быстро выметайся. Седьмая кабинка, справа в конце.

Войдя в кабинку, Джордж плотно задернул шторки, включил свет и открыл кран над раковиной. Перейдя на французский, он сообщил мне, что, по его мнению, сейчас самое лучшее – заняться поскорее изменением нашей внешности с помощью подручных средств.

– Так что, дорогая, – резюмировал он, – сними с себя все и облачайся в тот костюм, что лежит у тебя в сумке.

Джордж поведал мне все детали своего плана, периодически переходя с французского на английский, время от времени спуская воду в туалете. Мне пришлось влезть в мой скандальный облегающий комбинезончик и наложить на лицо гораздо больше косметики, чем обычно. Не знаю, как выглядела знаменитая вавилонская блудница, но у меня было сильное подозрение, что я стала на нее похожа.

– Я знаю, что это не твой стиль, милая, но ты уж постарайся, а?

– Я попытаюсь, как ты выражаешься, вести себя адекватно.

– У-у-у, злопамятная! – тихо простонал Джордж.

– А ты сам, что же, собираешься влезть в тряпочки Жанет? Сомневаюсь, что они на тебя налезут.

– Нет-нет, переодеваться я не буду, только загримируюсь.

– Прости, не поняла.

– Рядиться в женскую одежду не буду, но размалююсь под гомика.

– Верится с трудом, но попробуй…

Со мной работы было немного – я стала выглядеть примерно так, как в тот день, когда меня подцепил Ян, а лицо мне размалевывал Джордж, заявив, что в этом он понимает побольше моего.

На себя Джордж положил еще больше косметики и вдобавок вылил на себя почти весь флакон жутких духов – тех самых, что купил за стойкой (слава богу, мне он их не предложил). На шею он намотал дурацкий оранжевый шарфик – мой бывший поясок. Он попросил меня начесать ему волосы и взбить их так, чтобы они торчали во все стороны. Ну вот, пожалуй, и все… кроме разве что кое-каких перемен в манерах. Он был похож на Джорджа… но весьма отдаленно напоминал того замечательного мужчину, с которым я провела ночь.

Я засунула все лишнее в сумку, и мы вышли из кабинки. Старая корова, сидевшая за стойкой, только рот раззявила, когда мы проходили мимо. Она-то ничего не сказала, но мужчина, стоявший рядом, облокотившись о стойку, изрек, ткнув пальцем в Джорджа:

– Ты! Шеф хочет тебя видеть. – И добавил, обращаясь, похоже, больше к самому себе: – Даже не верится…

Джордж остановился и отчаянно замахал руками:

– Боже ты мой, господи, это, наверное, какая-то ошибка!

Мужчина поковырял во рту зубочисткой и мрачно ответил:

– И мне так кажется, гражданин, однако ни вы, ни я не имеем права этого утверждать. Пошли. А ты, милашка, останься.

Джордж протестующе возопил:

– Я никуда не пойду без моей возлюбленной сестры! Вот так!

Корова облизнула губы и промычала:

– Морри, она может подождать здесь. Заходи, киска, за стойку, потолкуем.

Джордж едва заметно покачал головой, но я без него все прекрасно поняла. Останься я здесь, либо она поволокла бы меня в кабинку, либо я расквасила бы ей морду пепельницей. Я себя знала. То есть по долгу службы я мирюсь с подобными вещами, и, если уж на то пошло, она была не так отвратительна, как Булыжник Рокфорд, но по доброй воле… нет уж, прошу покорно…

Я прижалась к плечу Джорджа и стиснула его руку.

– Мы никогда в жизни не расставались – с тех самых пор, как дорогая наша мамочка, умирая, завещала мне заботиться о нем и ни на шаг от него не отходить, понятно?

Произнося эту душещипательную тираду, я еле сдерживала смех. Господи, что за чушь я несу! В общем, мы оба набычились и всем своим видом показывали, что готовы стоять до конца.

Мужчина по имени Морри тоскливо оглядел меня с головы до ног, перевел взгляд на Джорджа, потом опять на меня.

– Ладно, черт с вами. Пойдешь с нами, сестренка. Только, чур, рта не разевать и в разговоры не вмешиваться.

Пройдя штук шесть пропускных постов, на каждом из которых нас пытались остановить и разлучить меня с Джорджем, мы оказались в приемной. Первое впечатление от президента Конфедерации: он показался мне гораздо более высоким, чем тогда, на улице. Может быть, потому, что теперь на нем не было этой умопомрачительной шапочки из перьев? А второе – он показался мне еще более домашним, чем на портретах, украшавших страницы газет и журналов. Похоже, что, как многие политические деятели до него, Тамбрил сумел превратить свою невыразительную внешность в некое подобие политического образа.

(Эта «домашность», думала я, она что, необходима, чтобы возглавлять государство? А ведь если задуматься – и правда в истории не отыщется ни одного политического деятеля, который далеко продвинулся бы в политике, блистая настоящей красотой. За исключением, пожалуй, разве что Александра Великого, но у этого, так сказать, имелся трамплин – его папаша был императором.)

Ну, в общем, образно говоря, «Вояка» Тамбрил напоминал лягушку, которая пыжится изо всех силенок, пытаясь изобразить из себя жабу, но у нее плоховато получается.

Президент Конфедерации откашлялся:

– А она что тут делает?

Джордж быстро ответил:

– Сэр, я должен сделать заявление! Этот человек… этот человек, – он указал на Морри, который как ни в чем не бывало продолжал кусать зубочистку, – пытался разлучить меня с моей дорогой, возлюбленной сестрой. Он заслуживает наказания!

Тамбрил зыркнул на Морри, на меня и снова – на своего телохранителя.

– Это правда?

Морри принялся оправдываться, утверждая, что ничего подобного не делал, ну а даже если и сделал, то только потому, что ему так было приказано самим Тамбрилом, и вообще, он думал…

– Думать тебе не положено! – отрезал Тамбрил. – Я с тобой позже разберусь. И почему дама стоит? Принести стул для нее. Что, я обо всем тут должен заботиться?

Как только я уселась на стул, принесенный Морри, президент обратился к Джорджу:

– Сегодня вы совершили великий подвиг, друг мой. Да, сэр, настоящий подвиг. Великая калифорнийская нация горда тем, что растит таких сыновей! Как вас зовут, герой?

Джордж назвал свое имя и фамилию.

– Пейролл… Прекрасная калифорнийская фамилия, мистер Пейролл, она вписана золотыми буквами в нашу историю со времен первых рейнджеров, которые вышвырнули с наших земель шайку испанцев, до тех светлых дней, когда неустрашимые патриоты выкинули отсюда бандитов с Уолл-стрит. Вы не будете возражать, если я буду называть вас по имени, Джордж, друг мой?

– Никаких возражений, сэр.

– А вы можете называть меня «Вояка». Вот главный предмет гордости нашего великого народа – мы все равны, Джордж.

Тут я позволила себе вмешаться:

– Это и к искусственникам относится, президент Тамбрил?

– А?

– Я спросила насчет искусственных людей вроде тех, кого производят в Беркли и Дэвисе. Они тоже равны?

– А… малютка, тебе не следовало бы вмешиваться, когда говорят старшие, но я отвечу на твой вопрос: как может человеческая демократия распространяться на тех, кто не является человеческими существами? Разве кошка может голосовать? Или автомобиль марки «Форд»? Отвечай!

– Нет, но…

– Вот и все. Все равны, все имеют право голосовать, но должна же где-то быть граница. А теперь, будь добра, помолчи и не мешай, пока говорят мужчины. Джордж, то, что вы сделали сегодня – ну, в общем, если бы этот злодей действительно покушался на мою жизнь – а он не покушался, и мы об этом забудем, и вы не вспоминайте – вы не могли бы повести себя лучше, чтобы прославить традиции национального героизма великой Калифорнийской Конфедерации. Я горжусь вами!

Тамбрил встал и вышел из-за письменного стола. Сложив руки за спиной, он принялся расхаживать взад-вперед по кабинету. Тут-то я и поняла, почему он показался мне выше ростом.

У него был либо очень высокий стул, либо под обычным стулом стояла какая-то подставка. На самом деле он мне едва до плеча доставал. Расхаживая, он рассуждал вслух:

– Джордж, в моей официальной семье всегда найдется место для мужчины такого геройства и отваги. Кто знает – может ведь настать день, когда вы на самом деле спасете меня от преступника, который на самом деле будет покушаться на мою жизнь. О, бесспорно, я имею в виду исключительно вражеских лазутчиков. Люди в Калифорнии – наши стальные патриоты – они все любят меня за то, что я сделал для них с тех пор, как тружусь здесь, в Октагоне. Но другие страны завидуют нам, завидуют нашему богатству, нашей свободе, нашей демократии! И порой, увы, эта их зависть выражается в жестокости, в насилии.

Он немного постоял, склонив голову набок, мысленно любуясь не то собой со стороны, не то всей великой калифорнийской нацией.

– Вот видите, это только самая малая, самая ничтожная малость из того, чем приходится платить за привилегию стоять во главе служения государству! – патетически изрек он. – Но приходится платить, платить, несмотря ни на что. Джордж, если бы вам пришлось отдать свою жизнь – самое дорогое, что у вас есть, – за то, чтобы глава вашей страны остался в живых, вы пожертвовали бы собой?

– Маловероятно, – ответил Джордж.

– А? Что вы сказали?

– Видите ли, когда я голосую – а голосую я, правду сказать, не так уж часто, – я голосую за ревизионистов. А наш теперешний премьер-министр – реваншист. Сильно сомневаюсь, что ему может понадобиться моя жизнь.

– Какого дьявола? О чем вы?

– Je suis Quebecois, Monsieur le Chef d’Etat [22]22
  Я из Квебека, господин президент (фр.).


[Закрыть]. Я из Монреаля.

ГЛАВА 16

Через пять минут мы снова были на улице. На душе было, мягко говоря, неспокойно – казалось, что нас, того гляди, схватят, а потом повесят, расстреляют или, на худой конец, бросят в глубокую и крепкую темницу только за то, что мы – не калифорнийцы. Правда, одному из советников Тамбрил а хватило-таки благоразумия, и он убедил главу Конфедерации, что дешевле будет отпустить нас подобру-поздорову, чем затевать судебный процесс, пусть даже и закрытый: договориться с консулом Квебека, может, и удастся, но подкупить все представительство подороже выйдет.

В общем, как бы то ни было, из дворца мы выбрались и отправились к главному управлению «Мастер Чардж» Калифорнии. Войдя в здание, мы потратили минут десять на то, чтобы вернуть себе нормальный внешний вид. Здесь в рекреационном зале было поспокойнее и все кабинки были с дверями.

Смыв помаду, сполоснув и расчесав волосы, Джордж снова стал похож на себя. Включив фен, он улыбнулся и проговорил:

– Ну и видок у нас был, а?

Я оглядела кабинку. Шум фена, звук бегущей из крана воды – можно было говорить вслух.

– Знаешь, Джордж, ты молодчага. Недель через шесть мог бы стать настоящим профессионалом.

– Какого рода профессионалом?

– А? Ну вроде Пинкертона. Или…

Кто-то вошел в соседнюю кабинку.

– Потом договорим. Слушай, ведь у нас есть лотерейные билеты.

– Точно. Погляди, когда у тебя тираж.

Я вынула из сумочки билет.

– Сегодня! Сегодня, скоро начнется. Может, я ошиблась, проверь дату.

– Нет, – покачал головой Джордж, взглянув на билет. – Все правильно. Примерно через час, так что неплохо бы разыскать терминал.

– Не стоит. Я никогда не выигрываю в карты, в кости – значит, и в лотерею не выиграю. Знаешь, даже когда я покупаю шоколадку «Крекерджек» – они же всегда с призами – так вот, мне чаще всего без призов попадаются.

– Ладно, Кассандра, терминал мы все-таки разыщем.

– Как скажешь. Ну а у тебя тираж когда?

Он вытащил свой билет.

– Тогда же, когда и у тебя!

– Тогда действительно стоит посмотреть тираж.

Джордж продолжал внимательно разглядывать билет.

– Погляди-ка, Фрайди…

Он поскреб ногтем номер. Буквы серии остались, а номер сильно размазался.

– Так-так… Сколько времени наша подружка проторчала под прилавком, пока «нашла» для меня этот счастливый билетик?

– Не помню. Не больше минуты.

– Да. Быстро. Но ей хватило.

– Хочешь отнести обратно и устроить скандал?

– Что ты, зачем? Такая виртуозность заслуживает не скандала, а бурных аплодисментов. Жаль девочку – зарывает свой талант. А теперь давай-ка наверх. Уладим твои дела с «Мастер Чардж» до начала тиража.

На время я снова стала Марджори Болдуин. Мистер Чемберс, к которому мы были допущены после долгих препирательств с младшими чиновниками, оказался на редкость симпатичным человеком – гостеприимным, разговорчивым. Именно он был мне нужен – табличка над его письменным столом гласила, что он вице-президент калифорнийского филиала по отношениям с клиентами.

Мы побеседовали минут пять, и стало ясно, что главная его обязанность – отвечать клиентам «нет», а главный талант – в том, что он отвечал «нет», употребляя такое неимоверное количество исключительно приятных и вежливых слов, что клиент с большим трудом догадывался, что ему отказывают.

«Во-первых, прошу вас понять, уважаемая мисс Болдуин, что калифорнийский филиал «Мастер Чардж» и «Мастер Чардж» в Чикагской Империи – это отдельные корпорации и с вами у нас контракта нет. К нашему большому сожалению. Да, мы обычно оказываем такую любезность и оплачиваем кредитные карточки, выданные там, а они – выданные здесь. Мне очень жаль, но в данный момент – я подчеркиваю – именно в данный момент Империя прервала с нами отношения, и как бы странно вам это ни показалось, но на сегодняшний день даже неясен обменный курс, поэтому, как бы мы и лично я ни хотели оплатить вашу кредитную карточку, мы не можем этого сделать при всем желании (ну и так далее) и с удовольствием сделаем это позднее. Но нам очень хотелось бы помочь вам и сделать все, что в наших силах, чтобы ваше пребывание здесь было приятным…»

Я спросила у него, когда, по его мнению, будет отменено чрезвычайное положение.

На лице мистера Чемберса изобразилось неподдельное удивление.

– Чрезвычайное положение? Какое чрезвычайное положение, мисс Болдуин? Наверное, вы имеете в виду – чрезвычайное положение в Империи? Это же они закрыли границу… но у нас… Посмотрите вокруг – разве видели вы когда-нибудь страну, где бы царили такой мир и такое процветание?!

Я выразила свое полное согласие с его восторгами и поднялась со стула, поскольку было ясно, что спорить и что-то доказывать уже бесполезно.

– Благодарю вас, мистер Чемберс. Вы были так добры.

– Был исключительно рад помочь вам, мисс Болдуин. Все, что в моих силах. Всегда. Если смогу быть хоть чем-то полезен.

– Благодарю вас. Я не забуду. Скажите, пожалуйста, у вас в здании есть собственный терминал? Дело в том, что я сегодня утром купила лотерейный билет и тираж начнется вот-вот.

Он широко улыбнулся:

– Дорогая моя мисс Болдуин! Как это мило с вашей стороны, что вы задали мне этот вопрос! Прямо на этом этаже у нас есть большой конференц-зал, и каждую пятницу после ленча мы все прекращаем работу – по крайней мере, те из сотрудников, у кого есть билеты, – и смотрим тираж. Джей Би – это наш президент и исполнительный директор. Джей Би решил, что так будет лучше. Иначе бы сотрудники были вынуждены уходить из здания, искать терминал, а потом… простите, им пришлось бы что-нибудь придумывать… ну, где они были в рабочее время. С точки зрения морали это лучше, не правда ли? А когда кто-то из сотрудников выигрывает – а такое случается – он получает в подарок торт со свечками – ну просто именинный подарок, и притом от самого Джей Би лично! Он приходит, и счастливчик – или счастливица – угощают его этим тортом.

– Ну просто идиллия!

– Так оно и есть. Все наши просто обожают старину Джей Би.

Он взглянул на перстень-часы.

– Давайте пройдем в конференц-зал. Пора.

Мистер Чемберс усадил нас на места для особо важных персон, сам принес нам по чашечке кофе и присел рядом.

Экран терминала занимал почти всю площадь дальней стены зала. Целый час шел тираж розыгрыша мелких призов. Ведущий тиража непрерывно обменивался плоскими шуточками со своим ассистентом. Шуточки относились большей частью к анатомическим подробностям фигуры девицы, которая вынимала билетики из лотерейного барабана. Подробности, правду сказать, носили весьма выдающийся характер, а единственный предмет ее одежды составляла повязка на глазах. Работенка, похоже, была не пыльная, если в студии было тепло.

Неподалеку от нас раздались восторженные возгласы: клерк из «Мастер Чардж» выиграл тысячу брюинов. Чемберс широко улыбнулся и радостно потер руки.

– Не часто, но бывает, бывает! Теперь разговоров хватит на несколько дней – так все будут радоваться. Ну, пойдемте. Ах, нет, у вас ведь тоже есть билетик, который может выиграть, правда? Но это вряд ли – молния не ударяет в одно место дважды…

Раздался оглушительный рев фанфар – подошла очередь тиража главного выигрыша недели – «Гигантского, Грандиозного Всекалифорнийского Супервыигрыша!». Девушка все в том же символическом наряде вытащила сначала билетики, обладатели которых получили два почетных приза – годовой запас табака «Юкия Голд» с набором трубок высшего качества и обед со знаменитой звездой сенсорных фильмов – Бобби «Грубияном» Писарро.

Наконец она достала последний счастливый билет. Ведущий зачитал цифры серии и номера, и они тут же загорелись на экране у него над головой.

– Мистер Зи! – обратился он к ассистенту. – Владелец билета зарегистрировался лично?

– Минуточку… Нет, не зарегистрировался.

– Значит, у нас будет «Золушка»! Друзья, у нас будет неизвестный победитель! Где-то сейчас в нашей великой и прекрасной Конфедерации находится богач, выигравший двести тысяч брюинов! Слышит ли, видит ли нас сейчас этот счастливчик или счастливица? Может быть, он или она позвонит нам и объявит свое имя, чтобы мы могли сообщить его всем зрителям до окончания программы? А может быть, этот человек проснется завтра утром, чтобы узнать, как разбогател. Вот он, номер, друзья! Он будет гореть до самого конца программы, а потом мы будем называть его в конце каждого выпуска новостей, пока счастливый обладатель выигрыша не объявится и не назовет свое имя.

– Фрайди… – прошептал Джордж. – Можно я взгляну на билет?

– Не надо, Джордж, – шепнула я в ответ. – Все точно, мой номер.

Мистер Чемберс поднялся.

– Представление окончено. Приятно, так приятно, что хоть один член нашей большой семьи что-то выиграл. Очень рад был с вами познакомиться, мисс Болдуин… и мистер… Каро? Не стесняйтесь, заходите, звоните, если вам потребуется моя помощь…

– Мистер Чемберс, – прервала я его, – не может ли «Мастер Чардж» получить это за меня? Мне не хотелось бы делать это лично.

Мистер Чемберс – милый человек, но соображает медленно. Он трижды сверял номер на моем лотерейном билете с тем, что горел на экране терминала, пока наконец поверил, что все правильно. Потом Джорджу пришлось схватить его за рукав пиджака – Чемберс был готов мчаться на все четыре стороны сразу – звонить в Национальное управление лотерей, вызывать фотографа, команду с телевидения. Слава богу, Джордж его остановил: мне уже до смерти надоело иметь дело со взрослыми мужчинами, не желающими слушать моих возражений.

– Мистер Чемберс! – Джордж даже голос повысил. – Вы что, не слышите, что она вам говорит?! Она не хочет получать выигрыш лично. Никакого паблисити!

– Как?! Но имена победителей всегда сообщают в новостях! Это всегда так делается. Ну помните девушку, которая выиграла раньше? Это не займет много времени, если вы торопитесь. Наша сотрудница как раз сейчас фотографируется с Джей Би. Ну с тортом, я вам говорил. Давайте сейчас же пройдем к нему в кабинет.

– Джордж… – сказала я тихо. – «Америкэн экспресс»…

Джордж соображает быстрее. Пожалуй, я бы пошла за него замуж, если бы его отпустила Жанет.

– Мистер Чемберс, – сказал он строго, – скажите мне, пожалуйста, адрес главного офиса «Америкэн экспресс» в Сан-Хосе!

Порыв Чемберса мчаться на все четыре стороны резко иссяк.

– Что вы сказали?

– Не могли бы вы подсказать нам адрес «Америкэн экспресс»? Мисс Болдуин хочет пойти туда со своим лотерейным билетом и получить выигрыш. А я позвоню туда предварительно, чтобы убедиться, что уж они-то понимают, что деньги – это личное дело каждого!

– Но… вы не можете этого сделать! Она выиграла их здесь!

– Можем, мистер Чемберс. И сделаем. Она выиграла их не здесь. Просто мы случайно оказались здесь во время тиража. Пропустите нас, пожалуйста, мы уходим.

Уйти он нам не дал, и вся история повторилась, на этот раз с Джей Би. Любимец подчиненных – напыщенный толстяк – развалился в кресле и дымил здоровенной сигарой. К его верхней губе прилипли крошки от только что проглоченного куска торта. Он неплохо соображал, но явно привык, чтобы его пожелания выполнялись, и Джорджу пришлось довольно-таки внятно напомнить про «Америкэн экспресс», прежде чем до него дошла суть дела: то есть что я не желаю никакого обнародования ни под каким видом (да Босс бы просто чувств лишился!) и что лучше мы отправимся в другой банк, чем будем иметь дело с его фирмой.

– Но мисс Болдуин – клиент «Мастер Чардж».

– Нет, – заспорила я. – Это я так думала, что я – клиент «Мастер Чардж». Но Мистер Чемберс отказался оплатить мою кредитную карточку. Поэтому я воспользуюсь услугами «Америкэн экспресс». И без фотографов.

– Чем-берс! – В голосе Джей Би появились железные нотки. – Что это значит?!

Заикаясь, мистер Чемберс объяснил, что моя кредитная карточка выдана Имперским банком в Сент-Луисе.

– Уважаемый, солидный банк, – важно заявил Джей Би. – Чемберс, выдайте даме новую карточку. От нашего банка. И немедленно! И выигрыш по лотерейному билету – немедленно.

Он перевел взгляд на меня и вынул изо рта сигару.

– Никакого паблисити, мисс. Дела клиентов «Мастер Чардж» всегда конфиденциальны. Наш девиз, мисс. Вы удовлетворены, мисс Волгрин?

– Абсолютно, сэр.

– Чемберс, займитесь этим.

– Да, сэр. Какой лимит кредита, сэр?

– На какую сумму вы желали бы открыть кредит, мисс… Бельгиум? Можете назвать в кронах – на какую сумму у вас был оформлен кредит у моих уважаемых коллег в Сент-Луисе?

– Я веду расчеты в золоте, сэр. Можно сделать пересчет? Дело в том, что я много путешествую, и всегда удобнее оперировать с граммами золота, чем путаться в обменных курсах.

(Ох, как жестоко говорить о золоте в стране, где вечная инфляция…)

– Вы хотите открыть золотой кредит?

– Если это возможно, конечно. Мои счета оплачивают в Церерско-Южноафриканском акцептном банке, филиал в Луна-Сити. Вас это устроит? Обычно я перечисляю деньги раз в квартал, но я могу дать распоряжение, и деньги будут перечислять раз в месяц, если поквартальная выплата вас не устраивает.

– Устраивает, вполне устраивает.

(Конечно, кого не устроит – проценты набегают.)

– Что касается лимитов… видите ли, сэр, я не имею обыкновения делать большие вклады в каком-нибудь конкретном банке и в какой-нибудь одной стране, так что давайте остановимся на тридцати килограммах.

– Если вам так угодно, мисс… Бедлам. Если пожелаете увеличить сумму кредита, сообщите нам.

Он добавил:

– Чемберс, все оформить как полагается.

Мы спустились в тот самый кабинет, где все началось. Мистер Чемберс предложил мне заполнить бланк.

Я пробежала бланк глазами: имена родителей, бабушек, дедушек, место и дата рождения. Настоящее место работы. Прежнее место работы. Причина ухода с прежнего места работы. Размер зарплаты в настоящее время. Три поручительства от людей, которые знают меня не менее десяти лет. Не было ли у вас случаев банкротства, не были ли вы под судом за долги, не являлись ли вы директором или ответственным работником какого-либо учреждения, которое было расформировано на основании тринадцатого параграфа двадцать седьмого пункта Калифорнийского гражданского кодекса. Не были ли вы под судом за уклонение от…

– Фрайди, нет.

– Именно это я и собиралась сказать, Джордж.

Я резко встала на ноги.

– Прощайте, мистер Чемберс, – поклонился Джордж.

– Что-нибудь не так?

– Естественно. Ваш начальник велел вам выдать мисс Болдуин кредитную карточку с лимитом в тридцать килограммов золота. Но он не давал вам распоряжений анкетировать ее подобным образом.

– Но это делается в обязательном порядке…

– Вы не волнуйтесь, ничего страшного. Просто передайте вашему Джей Би, что мы не договорились.

Мистер Чемберс слегка позеленел.

Еще через десять минут мы покинули офис, и я стала обладательницей кредитной карточки на сумму, приравненную к тридцати килограммам золота, – такую карточку мне оплатили бы везде. Мне пришлось сообщить только адрес моих ближайших родственников (Жанет), номер моего счета в Луна-Сити и дать письменное распоряжение снимать деньги с моего счета поквартально. Кроме того, меня снабдили довольно значительной суммой наличных в брюинах и кронах и выигрышем по лотерейному билету.

Мы вышли, свернули за угол, попали на Национальную площадь, где отыскали свободную скамейку и присели отдохнуть. Было около шести часов вечера, дневной зной сменился приятной прохладой, хотя солнце еще не село за горы Санта-Крус.

– Ну, Фрайди, чего ты теперь хочешь?

– Посидеть и собраться с мыслями. Потом куплю тебе выпить. Я выиграла в лотерею! Разве не повод выпить?

– Повод прекрасный, – согласился он. – Итак, ты получила двести тысяч брюинов за… двадцать брюинов?

– За доллар, – уточнила я. – Сдачи я не брала.

– Ну почти то же самое. Значит, ты отгребла почти восемь тысяч долларов.

– Семь тысяч четыреста семь долларов и еще сколько-то центов.

– Ну не капитал, конечно, но все же кругленькая сумма.

– Да, неплохо, – согласилась я. – Особенно для женщины, которая проснулась утром в полной зависимости от благородства друзей. Ну разве что мне немного должны за то, что я была «адекватна» этой ночью…

– Мой братишка Ян прописал бы тебе оплеуху за такие речи, Фрайди, клянусь. Я же хочу искренне поздравить тебя с тем, что ты сумела заставить самый бюрократический банк дать тебе кредит почти на миллион долларов золотом. Как это у тебя получилось, дорогая? Ты ведь вроде бы и не старалась особенно. Даже голос не повысила.

– Но, Джордж, это же ты заставил их выдать мне эту карточку!

– Не думаю. Нет, я, конечно, старался тебе подыгрывать, но сама ты проявила гораздо больше инициативы.

– Во всяком случае, не с этой жуткой анкетой. Тут ты меня выручил.

– Этот тупица не имел никакого права анкетировать тебя! Ему же было приказано выдать тебе карточку, и все.

– Ты спас меня. Я уже, честно говоря, была готова бросить все и уйти. Джордж, милый, ты сказал, чтобы я не волновалась и не думала, кто я такая на самом деле, и я стараюсь изо всех сил, я правда стараюсь. Но заполнять бланк, где нужно писать, кто были мои родители, бабушки и дедушки – это выше моих сил.

– Ну теперь-то успокойся. День был трудный, но теперь все позади. Ты мне вот что еще скажи: долго ты думала, прежде чем запросить такой лимит кредита?

– Что? А… Да нет, недолго. Знаешь, просто как-то я слышала – Босс кому-то говорил, что иногда бывает гораздо проще взять взаймы миллион, чем десять. Поэтому я и решила назвать именно эту сумму.