Текст книги "Т. 12 Фрайди"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– Ласточка, вопросы тут задаю я. А теперь вернись к тому моменту, когда ты заметила за собой слежку в Кении…

Долгое-долгое время спустя, когда я рассказала все, что помнила, и повторила сказанное раз десять, Шеф остановил меня.

– Дорогая, все это очень мило, но я верю только каждому третьему твоему слову. Ребята, переходите к процедуре «В».

Кто-то схватил меня за левую руку. В нее вошла игла. «Нектар болтливости»! Господи, может, хоть в том, как уколы делать, эти тупицы чего-нибудь смыслят: от передозировки этого препарата недолго и ноги протянуть!

– Шеф, можно я сяду?

– Принесите ей стул!

Кто-то принес стул.

Еще целую, как мне казалось, тысячу лет я рассказывала одну и ту же историю, а чувствовала себя при этом все хуже и хуже. В одно прекрасное мгновение я упала со стула. Они не стали меня усаживать обратно, а оставили на холодном цементном полу. Я продолжала говорить без умолку.

Прошло какое-то время, и мне вкатили еще один укол. У меня заболели все зубы сразу, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит, но я очнулась.

– Мисс Фрайди!

– Да, сэр?

– Вы проснулись? Ну отлично. Видимо, моя прелесть, тебя изрядно поднатаскали под гипнозом и научили и под наркотиками рассказывать одну и ту же историю. Это весьма прискорбно, потому что придется применить другой метод. Встать можешь?

– Думаю, да… Постараюсь…

– Помогите ей встать. Поддержите ее…

Двое подхватили меня под руки. Стояла я так себе, но они крепко держали меня.

– Переходите к процедуре «В», пункт пятый! – раздался приказ.

Кто-то наступил тяжеленным ботинком на мои босые ноги. Я дико вскрикнула.

Зарубите себе на носу: когда вас пытают – кричите! Поверьте моему опыту. Орите благим матом и раскалывайтесь как можно скорее!

Не хочу описывать дальнейшие события в подробностях. Скажу только, что длилось это бесконечно долго. Начни я про это рассказывать, вытошнит любого, имей он хоть каплю воображения. Меня самое вытошнило там несколько раз. Пару раз я теряла сознание, но они снова и снова приводили меня в чувство, и голос Шефа продолжал задавать вопросы – одни и те же, одни и те же…

Но видимо, настал-таки момент, когда привести меня в сознание им не удалось. В очередной раз я очнулась в кровати – скорее всего, кровать была та же самая, и я снова была пристегнута к спинкам «браслетами». Нестерпимо ныло и горело все тело.

Голос у меня над головой проговорил:

– Мисс Фрайди!

– Какого дьявола?

– Ничего особенного. Если тебе будет приятно, ты – единственная, кого я допрашивал, но так и не дознался правды.

– Пошел ты…

– И тебе доброй ночи, радость моя!

Жалкий, грязный любитель! А ведь я говорила ему чистую правду, одну только правду, ничего, кроме правды!

ГЛАВА 3

Кто-то пришел и сделал мне еще один укол. Боль утихла, и я уснула.

На этот раз проспала я, похоже, долго. Крепкий сон чередовался с периодами полузабытья. А может быть, я все-таки не спала? Нет, вряд ли… Ведь я видела сны – наверняка это были сны. Конечно, говорящие собаки существуют, я их не раз видела, но чтобы они читали лекции о правах живых артефактов? Сквозь сон до меня доносились звуки – суета, беготня по лестницам вниз-вверх, какие-то приглушенные крики. Вот это, скорее всего, было наяву. Но потом все утихло. Я попыталась встать с кровати, но поняла, что не то что встать – голову от подушки оторвать не могу.

Настало мгновение, когда я решила, что теперь я, пожалуй, точно не сплю, потому что ощутила, что руки мои и ноги свободны от браслетов и пластырь с глаз исчез. Открыв глаза, я почувствовала себя самым счастливым человеком на свете и тут же решила, что надо бежать.

Не двигаясь, я напрягла мышцы. Похоже, все было на месте, хотя кое-где ощущалась небольшая боль. Одежда? Бог с ней! До одежды ли, когда речь идет о спасении собственной жизни!

Теперь нужно было все быстренько продумать… Похоже, в комнате никого не было. А на этаже? Лежать. Тихо лежать и слушать. Только когда убедишься, что ты одна-одинешенька на этаже, тихо встань с кровати и поднимись по лестнице – тихо, как мышка… На третий этаж, потом на чердак и там спрячься. Дождись темноты. Потом – из чердачного окна на крышу, вниз по задней стене – и в лес. Если удастся добежать до леса за фермой, там им меня уже не поймать… Но пока буду бежать, я буду прекрасной мишенью.

Шансы? Один из девяти. Ну, может, один из семи, если я и вправду в порядке физически. Самым слабым пунктом в моем плане была весьма высокая вероятность того, что меня заметят еще до того, как я выберусь из дома. Если меня заметят, мне придется снова убить кого-нибудь и сделать это надо будет совершенно хладнокровно… но больше ничего не придумаешь. В противном случае оставалось только лежать и ждать, когда они меня прикончат… а случится это тогда, когда Шеф решит, что больше от меня ничего не добиться. Как бы они ни были тупы, эти гады, не настолько же они глупы, чтобы оставить в живых изнасилованную и избитую свидетельницу.

Я напрягла слух.

Ни одного звука. Ждать не имело смысла. Каждое мгновение только приближало момент, когда кто-то мог появиться. Я открыла глаза…

– Проснулась, похоже? Прекрасно.

– Босс?! Где я?

– Боже мой, как банально… Фрайди, а поновее что-нибудь придумать не могла? Ну-ка, попробуй еще разок.

Я огляделась по сторонам. Спальня. Похоже на больничную палату. Окон нет. Мягкое освещение. Характерная гробовая тишина, которую скорее подчеркивало, чем нарушало мягкое урчание кондиционера.

Я перевела взгляд на Босса. Как рада я была его видеть! Все та же черная повязка на глазу… Я всегда удивлялась – почему он не хочет регенерировать глаз? Костыли его были прислонены к столику. На Боссе был его всегдашний просторный мешковатый костюм из натурального шелка, который смахивал на плохо сшитую пижаму. Господи, как же я рада его видеть!

– Все равно – хочу знать, где я. И как? И почему? Где-то под землей, определенно, но где?

– Правильно, под землей, но не слишком глубоко – всего несколько метров. «Где» – узнаешь в свое время. По крайней мере, узнаешь, как войти и выйти. У нашей фермы был один большой недостаток – слишком много людей знало, где она находится. «Почему» – очевидно. А вот с «как» пока повременим. Докладывай.

– Босс, вы самый страшный зануда на свете!

– Что поделаешь, долгая практика. Докладывай.

– И… ваша мама познакомилась с вашим папой в кровати. И он даже шляпу не снял!

– Они познакомились на пикнике баптистской воскресной школы, и оба верили в добрых волшебниц. Докладывай.

– Черт бы вас побрал! Докладываю. Путь до Эль-Пятого был без происшествий. Нашла там мистера Мортенсона, передала ему содержимое моего «карманчика». Все было нормально, но вдруг в городе ни с того ни с сего разразилась эпидемия респираторной инфекции неясной этиологии, и я ухитрилась заразиться. Мистер Мортенсон был исключительно добр ко мне. Он держал меня у себя дома, и его жены заботливо выхаживали меня. Босс, мне бы хотелось, чтобы они были вознаграждены.

– Учту. Дальше.

– Болела я тяжело. Поэтому-то я на неделю выбилась из графика. Но как только я пришла в себя, мистер Мортенсон сообщил мне, что я могу лететь обратно и что капсулу с информацией он уже поместил в «карманчик». Точно я не знаю. А вы знаете, Босс? В «карманчик»?

– И да и нет.

– Ничего себе ответик!

– «Карманчик» под пупком был использован.

– Так я и думала. Знаете, хотя считается, что там нет нервных окончаний, я всегда чувствую, когда там полная капсула, – что-то вроде небольшой тяжести, что ли.

Я нажала на кожу около пупка и напрягла мышцы брюшной стенки.

– Э, да тут пусто! Вы вынули?

– Нет, не я. Враги.

– Значит, я провалилась? О боже, Босс, какой кошмар!

– Нет, – мягко возразил он. – Ты не провалилась. Все хорошо. И вела ты себя перед лицом смертельной опасности просто молодцом.

– Правда?

(Вас никогда не награждали орденом королевы Виктории?)

– Босс, перестаньте говорить загадками и объясните толком, в чем дело?

– Постараюсь.

Но лучше для начала в общих чертах кое-что объясню я. Дело в том, что с помощью пластической операции у меня под пупком создана небольшая полость – «карманчик». Небольшая, но размеров ее вполне достаточно, чтобы наполнить микропленкой. Снаружи ничего не заметно, поскольку клапан сфинктера, закрывающего полость, держит закрытым и шов на пупке. Пупок как пупок – не придерешься. Беспристрастные судьи говорили мне, что у меня исключительно красивый живот и очень аккуратненький пупочек – а это в некоторых случаях, поверьте мне, будет поважнее смазливой мордашки, которой я как раз не обладаю.

Сфинктер изготовлен из эластичного силиконового полимера, который держит пупок в закрытом состоянии всегда, даже когда я сплю. Это необходимо, поскольку в области пупка нет нервных окончаний, с помощью которых можно было бы регулировать произвольное напряжение и расслабление, как это происходит со сфинктерами прямой кишки и влагалища, а у некоторых людей – с мышцами гортани. Для того чтобы раскрыть «карманчик», нужно смазать пупок каким-нибудь мягким смазочным средством – главное, не забывайте стричь ногти! – а потом нажать на пупок большим пальцем. Я, чтобы разгрузить «карманчик», растягиваю искусственный сфинктер двумя большими пальцами и резко напрягаю мышцы живота. Капсула вылетает из меня, как пробка из бутылки шампанского.

К слову сказать, искусство прятать предметы в теле человека имеет давнюю историю. «Классические» места для этого – рот, нос, желудок, кишечник, прямая кишка, влагалище, мочевой пузырь, глазница отсутствующего глаза, ухо. Иногда прибегают к помощи татуировок, которые порой приходится покрывать волосами – жутко неэстетичный способ, на мой взгляд.

Но каждый из этих классических способов отлично известен каждому таможеннику и сыщику – как государственному, так и частному: на Земле, на Луне, на космических станциях типа Эль-Пятого, на других планетах – словом, везде, где только живут люди. Поэтому забудьте о них. Единственный метод, которым может продолжать пользоваться профессионал в наше время, – это имплантированная информация. Но это – большое искусство, и имплантировать капсулу можно только человеку, который либо ничего не знает о ней, либо не проболтается даже под наркотиками.

Но вернемся к нашим пупкам. Может, я зря про это распространяюсь? Стоит ведь об этом только слуху пройти, что тогда начнется… Таможенники начнут всем без разбору лезть в пупки грязными лапами и нажимать, нажимать… Можно себе представить, какую бурю недовольства это вызовет – пупки так чувствительны!

– Фрайди, видишь ли, с твоим «карманчиком» – дело тонкое. Под пытками ты могла проговориться о его существовании.

– Тоже мне пытки!

– Или под наркотиками могла сболтнуть что-нибудь.

– Разве только когда они мне вогнали «нектар болтливости»… Но все равно не припомню, чтобы я хоть словом о нем обмолвилась.

– Может, и так. А может, они разузнали о нем по своим каналам – почему бы и нет? Ведь знают об этом довольно многие – ты, я, три медсестры, два хирурга, один анестезиолог, а может, и еще кое-кто. Слишком многие. Но неважно, каким образом враги узнали об этом – капсулу с информацией они вынули. Но ты не огорчайся. То, что они получили, представляет собой длиннющий список ресторанов из телефонной книги города Нью-Йорка, изданной в 1928 году. Не сомневаюсь, что сейчас какой-нибудь несчастный компьютер вовсю пыхтит над этим списком, пытаясь расшифровать его, найти код… Пыхтеть ему придется долгонько, потому что никакого кода там нет. Это фальшивка. Так что будь спокойна.

– И ради этого вы меня гоняли на Эль-Пятый? Ради этого я там питалась какими-то консервированными гадостями, а потом меня выворачивало наизнанку на канатке, а потом меня тут избили до полусмерти и изнасиловали эти ублюдки?!

– Насчет последнего прими мои соболезнования, Фрайди. Но неужели ты думаешь, что я стал бы попусту рисковать жизнью одного из лучших своих курьеров?

(Понимаете, почему я работаю на этого зануду, а? Умеет польстить, умеет, собака…)

– Прошу прощения, сэр.

– Посмотри на свой шовчик после аппендэктомии.

– Что? – удивленно воскликнула я и, сунув руку под простыню, нащупала шов. – Какого черта?

– Надрез был крошечный – не больше двух сантиметров, и сделан он был прямо по линии шва, не задевая мышц брюшной стенки. Капсула была удалена примерно сутки назад путем раскрытия этого самого надреза. Как мне сказали доктора, благодаря применению методов ускоренной регенерации еще через два дня ты не сможешь обнаружить нового шва на месте старого. Я очень рад, что Мортенсоны так заботливо выхаживали тебя, – могу представить, что симптомы болезни, вызванной у тебя искусственно, были не слишком приятны. Кстати, там действительно была эпидемия – счастливое совпадение!

Босс замолчал. Не было смысла спрашивать у него, что я доставила на этот раз, – он бы все равно не сказал. Наконец он проговорил:

– Ты рассказывала мне о дороге домой.

– На Землю я вернулась без происшествий. Босс, только знаете, когда вы меня в следующий раз отправите на спутник, я хочу полететь по первому разряду, на антигравитационном корабле. Что угодно, только не эта идиотская индейская веревочка!

– Техническая экспертиза доказала, что космическая канатка гораздо более безопасна, чем любой корабль. Кстати, трос в Кито был порван из-за саботажа – это не катастрофа.

– Какая мерзость!

– Ну вот, а мало ли чего болтают. Но если тебе так хочется, летай на антигравах, ради бога, если время и обстоятельства позволяют. Но на этот раз была нужна кенийская канатка. На то были причины.

– Может быть. Но кто-то сел мне на хвост как раз тогда, когда я вышла из капсулы канатки. Как только мы остались один на один, я убила его.

Я умолкла. Господи, ну когда же мне наконец удастся сказать хоть что-нибудь такое, чтобы на этом лице возникло хоть что-то отдаленно напоминающее удивление! Я решила сменить тему.

– Босс, видимо, мне нужно отдохнуть и пройти курс переориентации.

– Да? Что тебя беспокоит?

– У меня слишком развит инстинкт убийства. Я даже не задумываюсь. Ведь этот олух мне ничего такого не сделал, за что его можно было бы убить. Да, он за мной шпионил. Но ведь можно было его просто… ну, поколотить как следует – либо на станции, либо в Найроби – пусть бы, так сказать, передохнул, подумал о жизни, а я бы тем временем отправилась дальше.

– Поговорим об этом позже. Продолжай.

Я рассказала ему про телеглаз, про «Белсена» в четырех лицах, про то, как отослала их всех на все четыре стороны, про свою дорогу из Кении домой.

– Ты упустила взрыв отеля в Найроби.

– А? Но, Босс, это ко мне никакого отношения не имеет! Я тогда была на полпути в Бомбасу.

– Милая моя Фрайди, ты скромничаешь. Чтобы помешать тебе выполнить задание, на ветер были пущены огромные деньги и дикое количество народа пострадало. События на ферме – из этой же области. Так что считай, что подрыв «Хилтона» – залп в твою честь.

– Да… Дела… Босс, а вы, похоже, знали, что все так получится. Почему же вы меня не предупредили?

– Предупреди я тебя, разве ты действовала бы настолько смело и открыто? Ведь тогда твое сознание просто рвалось бы на части от мыслей о возможной опасности. Девочка моя, ты не сделала ни одной ошибки.

– Ну да! До черта я их наделала! Дядюшка Джим встретил мой экспресс – ему-то откуда было знать, когда я приеду? Одно это должно было включить всю сигнализацию в моей глупой голове! Да в тот самый миг, когда я его увидела, нужно было нырять обратно в экспресс и лететь куда глаза глядят!

– Тогда нам трудно было бы с тобой встретиться и твоя миссия уж точно провалилась бы окончательно. Дитя мое, если бы все шло как надо, Джим встретил бы тебя по моему распоряжению. Ты просто недооцениваешь мою разведывательную службу, а также все наши старания, которые мы прилагаем, следя за твоими передвижениями. Но я не посылал Джима встречать тебя, потому что в то время я спасался бегством. Точнее, попросту говоря – драпал во все лопатки. Видимо, Джим получил сообщение о твоем прибытии сам – либо от нашего человека, либо от врагов, а может, и от обоих.

– Босс, знай я об этом, я бы скормила Джима его жеребцам! Он мне так нравился. Но придет час, и я сама его прикончу – вот этими руками!

– Фрайди, наша профессия не допускает мести.

– Это не месть, Босс. С дядюшкой Джимом – случай особый. Есть, правда, еще кое-что, что мне хотелось бы сделать своими руками. Но об этом – потом. Вы мне вот что скажите: это правда, что дядюшка Джим был когда-то католическим священником?

Ага, было похоже, что Босс немного удивлен!

– Где ты об этом слышала?

– Не помню точно. Так, болтали.

– О люди, люди… Сплетничать грешно, но и слушать сплетни – тоже. Пруфит – мошенник. Я познакомился с ним в тюрьме, где он оказал мне важную услугу – достаточно важную для того, чтобы я взял его на работу в нашу организацию. Но я ошибся. Непростительно ошибся, потому что, видно, горбатого могила исправит. Но мне так хотелось верить, что я выбил из него прежние наклонности. Как видишь, ошибся. Ну, продолжай.

Я рассказала Боссу, как меня схватили.

– Похоже, их было пятеро. А может, и четверо.

– Думаю, шестеро. Опиши, как запомнила.

– Да никак не запомнила. Мне было не до того, чтобы их разглядывать. Ну, первый… Я на него только взглянула – и тут же убила. Ростом… где-то метр семьдесят пять. Блондин, гладко выбрит. Лицо славянского типа. Но вот только его я и запомнила. И то потому, что он не двигался – я ему шею сломала.

– А второй убитый был блондин или брюнет?

– «Белсен»? Брюнет.

– Нет, не «Белсен». На ферме. Только не расстраивайся. Ты там убила двоих и серьезно ранила троих, прежде чем они сумели повалить тебя всем скопом. Хвала твоему инструктору, кстати говоря. Убегая, мы не могли прикончить столько врагов, чтобы они не сумели схватить тебя, но последнее сражение выиграла ты – когда мы освобождали тебя, нам было намного легче, ведь ты успела вывести из строя столько врагов. Да-да, ты была в буквальном смысле слова прикована к постели, без сознания, но именно ты выиграла последний бой. Продолжай, пожалуйста.

– Да, собственно, это почти все. Потом – групповое изнасилование, потом допрос обычный, потом с наркотиками, потом с пытками.

– Бедная девочка… Я сочувствую тебе всей душой. Ты получишь премию, большую премию, поскольку я расцениваю обстоятельства как сверхзатруднительные.

– Да нет, Босс, вы преувеличиваете. Я же не кисейная барышня. Бывало кое-что со мной и не менее мерзкое. Но вот был там один подонок… В лицо его не видела, но я его узнаю, все равно узнаю! Нужен он мне – он и дядюшка Джим. Ох, только бы мне найти его – уж я его помучаю всласть, прежде чем убить…

– Могу только повторить то, что уже говорил тебе. Личная месть для нас – ошибка. При этом мы рискуем собственной жизнью.

– Ради того чтобы отправить на тот свет этого ублюдка, я готова рискнуть жизнью. Босс, не думайте только, что я хочу мстить их же оружием. Да, им приказано было изнасиловать меня: они думали, что от этого я стану более разговорчивой на допросе. Но этой сволочи следовало принять ванну, вылечить зубы и чистить их каждый день и рот полоскать после еды. А еще было бы неплохо, чтобы ему кто-нибудь объяснил, что давать пощечину женщине, с которой ты только что… Я не знаю его в лицо, но отлично помню его мерзкий запах, его противный голос и его кличку – Рокс. Или Роки.

– Джереми Рокфорд.

– Что? Вы его знаете? Где он?

– Я знавал его когда-то, а не так давно видел его совсем близко и, думаю, не ошибся. Он покоится в мире.

– Вот как? Надеюсь, он умер не своей смертью?

– Не своей. И не легкой. Фрайди, я сказал тебе не все, что знаю…

Можно подумать, вы когда-нибудь это делали.

– …потому что хотел, чтобы сначала ты рассказала мне все. Их нападение на ферму удалось потому, что Джим Пруфит отключил энергетическое обеспечение – главный «Шипстоун». Поэтому у нас для защиты не осталось ничего, кроме ручного оружия, – у тех немногих, у кого оно было, а у большинства – только голые руки. Я отдал приказ об эвакуации, и большинство наших покинуло ферму через туннель, который был тайно вырыт, когда перестраивали ферму. Мне и больно, и горько об этом говорить, но я горд, что трое наших, которые были вооружены, решили остаться и прикрыть остальных. Я знаю, что они погибли, потому что держал туннель открытым до тех пор, пока мы не услышали, что в дом вошли враги. Тогда я взорвал туннель.

За несколько часов мы собрали людей и организовали контрнападение. Особые трудности, как всегда, возникли с автомобилями, как ты понимаешь. Мы-то могли и пешком, но вот для тебя была нужна как минимум одна карета «Скорой помощи».

– А откуда вы узнали, что я жива?

– Оттуда же откуда я узнал, что в дом вошли враги. Прослушивание на расстоянии, Фрайди, девочка моя; все, что было сказано тобой и тебе, все, что было сделано с тобой, все это мы слышали и записывали. Сам я слушать не мог, потому что был занят организацией контрнападения, но главные моменты мне давали прослушивать в записи, как только у меня появлялась минутка-другая. Я горжусь тобой, Фрайди.

Зная о том, где находится тот или иной «жучок», мы могли определить, где они держат тебя, знали о том, что они приковали тебя к кровати, знали, сколько их в доме, где они находятся, когда улеглись спать, кто остался дежурить. Короче, вся обстановка в доме к моменту начала контрнападения была нам отлично известна. Мы напали. То есть они, наши люди. Я же не могу, как ты понимаешь, вести отряд, хромая на костылях. Я командовал на расстоянии.

Наши люди ударили по дому, проникли внутрь. Те четверо, кому это было приказано, освободили тебя. Один из них, к слову сказать, был вооружен только ножовкой. Все было сделано за три минуты одиннадцать секунд. Потом мы подожгли дом.

– Босс! Вашу прекрасную ферму!

– Фрайди, когда корабль идет ко дну, нет смысла спасать скатерти в кают-компании. Ферма нам больше не понадобится. Да, при пожаре в доме погибло множество секретных отчетов и уйма ценнейшего оборудования. Но самое главное – поджог помог нам быстро избавиться от тех, кто узнал все наши тайны. До того как мы подожгли дом, мы выставили со всех сторон охрану, и всех, кто пытался выбраться из дома, пристреливали на месте.

Вот тогда-то я и заметил твоего знакомого – Джереми Рокфорда. Ему попали в ногу, когда он пытался удрать через восточный выход. Он опять убрался в дом, потом решил попытаться выбраться через другой выход, но и это ему не удалось – выйти он не смог. Он так орал, что, уверяю тебя, ты можешь быть спокойна – смерть его была нелегкой.

– О Босс, поверьте, когда я говорила, что хочу отомстить ему, я вовсе не собиралась сжигать его заживо!

– Если бы он не уподобился лошади, бегущей от страха обратно в горящую конюшню, он умер бы так, как умерли остальные – быстро, от выстрела лазерной винтовки. Мы убивали их на месте, пленных не брали.

– Даже для допроса?

– Наверное, это было неправильно, так я думаю, по крайней мере. Но, дорогая моя Фрайди, ты бы видела, что там творилось! Ведь все наши слушали записи – по крайней мере, изнасилования и последнего допроса с пытками. Да наши парни не стали бы брать пленных, отдай я даже такой приказ. А я приказа не пытался отдавать. Я хочу, чтобы ты знала, как высоко ценят тебя твои товарищи. Многие из них тебе знакомы, но есть и такие, которых ты никогда не видела и вряд ли когда-нибудь увидишь.

Босс потянулся за костылями, оперся на них, встал на ноги.

– Я уже лишних семь минут с тобой говорю. Тебе нужно отдохнуть. Завтра я снова зайду. Сейчас придет сестра и даст тебе снотворного. Спи и поправляйся.

Несколько минут я пробыла в одиночестве. Мне было так хорошо. Слова-то какие… «Как высоко тебя ценят твои товарищи!» Знаете, когда вы одиноки, такие слова означают все. Они так согрели меня, что я даже забыла, что я – не человек.