Текст книги "Т. 12 Фрайди"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

ГЛАВА 9

Кончилось свободное падение, и я испытала любимое, ни с чем не сравнимое чувство сверхзвукового скольжения. Компьютер трудился вовсю, смягчая перегрузку, но все равно было слышно, как дробно постукивают зубы у пассажиров. А про меня и говорить нечего – было впечатление, что я вся дрожу после такой ночки.

Трансзвуковой барьер мы преодолели довольно резко, а потом летели со сверхзвуковой скоростью. Кое-где в салоне время от времени кто-то вскрикивал. Наконец движение прекратилось, все пассажиры по инерции качнулись вперед – мы приземлились. Я облегченно вздохнула. Хоть я и обожаю полубаллистические полеты, все равно чувствую себя в напряжении от старта до приземления.

Мы взлетели с Северного острова в полдень в четверг, а в Виннипеге приземлились через сорок минут, но в девятнадцать сорок предыдущего дня – в среду. (Нет, я ничего не напутала. Не верите – посмотрите на карту временных поясов.)

Я снова осталась в салоне, как в день нашего знакомства, и подождала, пока вышли остальные пассажиры. Капитан снова взял мою сумку. На сей раз он сопровождал меня как старый приятель – это было просто замечательно! Он вывел меня через служебный выход, и мы вместе подошли к таможенникам. Свою сумку он поставил на стойку. Офицер-таможенник и не прикоснулся к ней.

– А, капитан, – осклабился он. – Ну, что провозишь на этот раз?

– Как всегда. Краденые алмазы. Военные тайны. Оружие. Контрабандные лекарства.

– И все? Ну тогда и смотреть нечего. Только мел зря тратить.

Он нацарапал мелом какой-то значок на сумке Яна.

– Дама с тобой?

– Эта? Первый раз в жизни вижу.

– Я честный индейский женщина, – подыграла я. – Белый босс обещать мне много-много огненная вода. Белый босс обманывать меня!

– Лучше бы меня попросила. Долго тут пробудешь?

– Я проездом, в Империю, – серьезно ответила я. – Может быть, на ночь задержусь. Я здесь уже была по пути в Новую Зеландию в прошлом месяце. Вот паспорт.

Он заглянул в паспорт, поставил штамп и нацарапал значок на моей сумке, не открывая ее.

– Если решишь задержаться тут подольше, я куплю тебе огненной воды. А капитану Торми не верь, красотка.

Мы прошли за барьер.

А сразу за барьером Ян бросил на пол обе наши сумки и подхватил под локти какую-то женщину. Да, силища у него была отменная – она была всего лишь сантиметров на десять ниже его ростом. Ян закружил ее, поставил на пол и крепко поцеловал.

– Джен, это Мардж, – представил он меня.

(Интересно, а когда он дома вот так же целовал меня, зачем он возносил хвалы моим скромным прелестям? Потому что там была я, а тут была она. «Ах, добрая госпожа, не найдется ли у вас какой-нибудь книжки почитать?»)

Жанет поцеловала меня, и мне стало немного легче. Потом, отстранив меня и придерживая за талию, она, улыбаясь, спросила:

– Что-то не разгляжу. Ты что, оставила его в корабле?

– Что оставила? У меня с собой только эта сумка – весь мой багаж в камере хранения.

– Нет, дорогая, я про твой нимб. Бетти сказала, что у тебя нимб.

Я призадумалась.

– Что, прямо так и сказала – «нимб»?

– Ну она сказала, что ты – просто ангел. Вот я и решила…

– Может быть. Но не думаю, что он был на мне прошлой ночью. Я вообще предпочитаю его не носить, когда путешествую.

– Не знаю, как там насчет нимба, – сказал Ян, – а вот нагрузочка у нее ночью была тяжелая. Дорогая, знаешь, мне неприятно говорить об этом, но все-таки Бетти оказывает дурное влияние. Очень дурное.

– Боже праведный! Может, нам лучше сразу отправиться на проповедь? Пойдем, Марджори? Там подают чай с сухими бисквитами и мерзкий обед. Но вся община будет молиться за тебя.

– Как скажешь, Жанет…

(Надо было согласиться? В религиозных обрядах я ничего не понимаю.)

– Жанет, – вмешался Ян, – давай-ка лучше отвезем Мардж домой и помолимся за нее там. Что-то я не уверен, что Мардж привыкла к публичной исповеди.

– Марджори, это тебе больше подойдет?

– Пожалуй. Да.

– Значит, так и сделаем. Ян, поищи Джорджа.

Джордж оказался Джорджем Перро. Больше я ничего о нем пока узнать не успела, кроме того, что он правил парой черных как смоль жеребцов «морганов», запряженных в экипаж фирмы «Хонда» – такой могут себе позволить только очень богатые люди. Интересно, сколько платят капитану полубаллистического корабля? Фрайди, а вот это не твое дело. Но экипаж действительно был просто превосходный. А Джордж вполне ему соответствовал. То есть был очень хорош собой, я хочу сказать. Он был высокий, темноволосый, в черном костюме, на голове кепи – просто потрясающий кучер. Но Жанет не сказала, что он их слуга, а он склонился к моей руке и поцеловал ее. Кучеры разве целуют руки дамам? Что-то тут было такое, чего я не знала о людях. Век живи – век учись.

Ян сел спереди, рядом с Джорджем. Жанет усадила меня рядом с собой и подняла большой кожаный задник экипажа.

– У тебя явно нет теплой одежды, раз ты из Окленда, – сказала она. – Так что забирайся в уголок, так будет теплее.

Я не стала возражать – не говорить же ей, что я никогда не мерзну, – и спряталась в уголок вместе с ней. Джордж вывел экипаж на шоссе, щелкнул кнутом, и лошади пустились вперед резвым галопом. Ян вытащил из-под сиденья рожок и изо всех сил дунул в него. Смысла в этом никакого не было – думаю, ему просто хотелось пошуметь.

Мы объехали Виннипег стороной. Они, как оказалось, жили не в самом городе, а в пригороде – маленьком городке под названием Стоунволл – к северу от Виннипега, ближе к порту. Когда мы добрались до места, было уже темно, но я сумела разглядеть дом – я ведь отлично вижу даже в кромешной темноте. Это был загородный особняк, построенный так, что с успехом мог выдержать массированную атаку. Мы проехали через трое ворот, причем первые и вторые представляли собой закрытый тамбур. Никаких фотоэлементов и оружия видно не было, но я была уверена, что они там, только умело спрятаны. Крыша дома и верх забора были снабжены сигнальными белыми и красными огнями для предупреждения авиации.

Мне удалось только мельком взглянуть на то, чем были окружены ворота. Я заметила высокую стену и два забора, но как они были укреплены и защищены, я не разглядела, а спросить постеснялась. Но вряд ли люди стали бы ставить такие ворота и заборы, чтобы потом рассчитывать только на пассивную защиту. Мне хотелось узнать о том, как налажено энергетическое обеспечение дома – ведь именно обрыв «Шипстоуна» стал причиной того, что так успешно враги напали на нашу ферму (не без помощи дядюшки Джима). Но это опять-таки был вопрос, которого гостья не имела права задавать.

Но еще больше меня занимал вопрос о том, что бы случилось, если бы на нас напали еще до того, как мы въехали в ворота крепости-дома. Торговля оружием здесь запрещена, и не похоже, чтобы мои хозяева были вооружены – и опять не спросишь…

(Что касается меня, то я предпочитаю рассчитывать на собственные силы, а не зависеть от оружия. Во-первых, его могут отобрать на первом же таможенном пункте, во-вторых, его можно потерять, и, в-третьих, оно просто-напросто может выйти из строя: кончится газ, истощится источник энергии, причем в самый нужный момент. Я не выгляжу вооруженной, и это дает мне преимущество. Но другие люди – другие проблемы. Со мной – случай особый.)

Мы проехали по наклонному пандусу под навесом и остановились. Ян снова дунул в свой дурацкий рожок. Но как оказалось, на этот раз не без цели – открылись парадные двери. Ян сказал:

– Веди Мардж в дом, дорогая, а я помогу Джорджу распрячь лошадей.

– Сам справлюсь.

– Ладно, заткнись.

Ян сошел с повозки, подал нам руку, отдал мою сумку Жанет – а Джордж отъехал. Ян шел за ним пешком, а мы вошли в дом – и я ахнула!

В холле журчал цветомузыкальный фонтан. Струи воды вздымались на разную высоту, падали и снова взлетали, послушные звукам чарующей музыки – видимо, сила звука управляла движением воды.

– Жанет, кто ваш архитектор?

– Что, нравится?

– Конечно!

– Ну что ж, придется признаться. Архитектор – я, Ян – инженер, а Джордж – специалист по интерьеру. Он художник, и здесь у него есть своя мастерская. Честно говоря, Бетти мне посоветовала сразу спрятать твою одежду, чтобы Джордж хотя бы разок нарисовал тебя обнаженной.

– Бетти так сказала? Но я никогда не позировала, и потом… мне надо возвращаться на работу.

– Ну, мы попробуем уговорить тебя не так торопиться. Только… может, ты стесняешься? Бетти сказала, что ты, пожалуй, будешь стесняться. Для начала Джорджа можно уговорить порисовать тебя одетой.

– Нет, я не стесняюсь. То есть, пожалуй, я стесняюсь позировать. Просто это для меня как-то непривычно. Знаешь, давай пока подождем. Меня сейчас больше интересует, как насчет помыться. Я под душем не была с тех пор, как уехала от Бетти, – надо было бы в порту сходить, но я не успела.

– Ой, действительно, что же это я на самом деле – рассуждаю тут с тобой о живописи… Много лет назад мама меня учила: самое первое, что надо сделать для гостя, – это показать, где находится ванная и туалет.

– И меня мама тому же учила, – соврала я.

– Вот сюда.

Слева от фонтана был широкий коридор. Мы прошли по нему.

– Вот твоя комната, – объявила она, ставя мою сумку на кровать. – А здесь – ванная. Она у нас будет общая, из нее есть выход в мою комнату.

Да… Такую ванную можно было поделить не только на двоих. Три кабинки, в каждой – унитаз, биде и раковина, и душ, под которым можно было бы вымыть слона. Там было такое количество всевозможных рукояток и рычажков, что я уже собралась спросить, как ими пользоваться. Кроме того, тут стояли столы – массажный и для принятия ультрафиолета, огромная ванна размером с бассейн, в которую могла залезть целая компания, две кабинки для переодевания, где стояли столики с вазами, холодильник, книжный шкаф, в котором на одной из полок стояли кассеты…

– Ручного леопарда нет? – спросила я.

– А что?

– Просто когда в кино показывают такие ванные, у героини непременно есть ручной леопард.

– Ясно. Чего нет – того нет. Может, котенок сойдет?

– Конечно! Вы с Яном кошатники?

– Я бы просто жить не смогла, если бы у нас не было кошки. А сейчас у нас целый выводок котят. Хочешь – подарю одного?

– Я бы с радостью, но взять не могу.

– Ну ладно, это потом. Давай мойся, делай все, что тебе нужно. Хочешь вымыться перед обедом? Я-то обязательно залезу под душ. Я так усиленно чистила Черную Красавицу и Демона перед поездкой в порт, что мы чуть было не опоздали. Я ведь прямо из конюшни – и туда.

Так и вышло, что минут через десять Джордж совершенно запросто намыливал мне спину, а Ян – живот, а хозяйка мылась рядом и давала мужчинам советы, на которые они не обращали внимания. И поверьте мне, все было вполне прилично, и эти нежные сибариты меня нисколько не оскорбляли. Не было с их стороны никаких попыток соблазнить меня, и никак нельзя было догадаться, что прошлой ночью мы были близки с Яном.

А потом мы замечательно обедали в столовой (или гостиной, или парадном зале, как вам будет угодно) перед камином, который явно был изобретением Яна. На мне был один из пеньюаров Жанет. Кстати, за представления о том, как следует одеваться к обеду, в Крайстчерче ее арестовали бы.

Но все воспринимали это как должное. Когда мы добрались до кофе и бренди, у меня уже слегка кружилась голова от выпитого до обеда и во время него. По просьбе хозяев я сняла с себя пеньюар, и Джордж сфотографировал меня в пяти-шести позах, сделав стерео– и голографические снимки. При этом он обсуждал достоинства моей фигуры так, как будто я была куском говядины на прилавке. Я пыталась внушить хозяевам, что мне рано утром нужно улетать, но протесты мои становились все слабее и формальнее. Джордж, по крайней мере, на них никакого внимания не обращал. Он сказал, что у меня «хорошие формы» – вряд ли это комплимент, но уж во всяком случае не оскорбление.

А фотографии получились просто великолепные – особенно та, где я лежала на кушетке, а по мне ползали сразу пятеро котят. Я попросила одну такую для себя, и Джордж сказал, что сделает мне копию.

Потом Джордж сделал наброски – нарисовал сначала меня, а потом нас с Жанет. Этот рисунок мне тоже хотелось получить – мы с Жанет были так не похожи. А Джордж постарался, чтобы мы выглядели как можно лучше. А потом я начала зевать, и Жанет попросила Джорджа заканчивать с рисунками. Я извинилась, сказав, что странно, что я зеваю, – ведь там, откуда я прилетела, еще не так уж поздно.

Жанет заявила, что это ерунда; если человек хочет спать, это не имеет никакого отношения к временным поясам и вообще ко времени.

– Джентльмены! – объявила она. – Мы ложимся спать! – И увела меня.

Когда мы добрались до восхитительной ванной, она обняла меня:

– Марджи, тебе нужна компания или ты хочешь спать одна? Я знаю от Бетти, что вчера у тебя была трудная ночь. Ты, наверное, предпочтешь спокойно выспаться. Или нет? Скажи честно.

Я сказала, что вообще-то не любительница спать одна.

– Я тоже, – улыбнулась она. – Приятно слышать правду, а то, знаешь, другая бы принялась глазки опускать, притворяться. Ну, кого же ты хочешь себе в постель?

(Милая хозяйка, ну, конечно, ты будешь спать со своим мужем, раз он вернулся домой!)

– А может, лучше наоборот? Кто хочет ко мне в постель?

– Ну, знаешь, я думаю, все хотят. Или двое. Или один. Скажи сама.

Я заморгала и попыталась вспомнить, сколько я выпила.

– Что, четверо в одной постели?

– А тебе так не нравится?

– Не знаю, никогда не пробовала. Звучит забавно, но, наверное, в кровати будет тесновато.

– А, ты просто еще не была у меня в комнате. Там большая кровать. Оба моих мужа частенько спят со мной. А там еще достаточно места, чтобы принять еще кого-нибудь.

Да, пила я много – две ночи подряд, и гораздо больше, чем обычно.

– «Оба мужа»? Я не знала, что Британская Канада приняла новозеландский закон.

– Британская Канада – нет, а жители ее – да. Ну, многие, по крайней мере. И вообще – ворота закрыты, и нам ни до кого нет дела. Ну так что – хочешь в большую кровать? Захочешь спать – перейдешь в свою комнату через ванную: у меня не зря так придумано. Ну, идет?

– Что? Хорошо, ладно.

– Да не бойся ты. Знаешь что…

Ее прервал громкий звонок терминала.

– Черт подери! – проговорила сквозь зубы Жанет. – Наверняка это Яна вызывают в порт. А он только вернулся из полета.

Она подошла к терминалу и нажала рычажок приема. Загорелся экран, и мы услышали голос диктора: «…причиной тревоги. Наша граница с Чикагской Империей закрыта. Возле нее сгруппировались беженцы. Атака, предпринятая Квебеком, опасна, но не исключено, что это ошибка местного командования. В настоящее время действует чрезвычайное положение. Оставайтесь дома, сохраняйте спокойствие и слушайте на этом канале официальные сообщения и приказы».

Так начался «Красный четверг».

ГЛАВА 10

Наверное, все помнят, что творилось в «Красный четверг» и позднее, но я хочу рассказать о том, что я видела собственными глазами.

Так получилось, что в большой кровати Жанет мы собрались вовсе не для плотских утех, а просто чтобы быть рядом. Мы во все уши слушали новости, все глаза были устремлены на экран терминала. Снова и снова передавались более или менее одинаковые новости. «Отражена атака из Квебека». «Президент Чикагской Империи убит в своей постели». «Граница с Империей закрыта». «Неподтвержденные сообщения о саботаже». «Оставайтесь дома, сохраняйте спокойствие». Но сколько бы раз это ни повторялось, мы молчали и слушали, ожидая, что появится хоть какое-нибудь новое сообщение и поможет понять предыдущие.

Но, к сожалению, за ночь положение становилось все хуже и хуже. К четырем утра мы узнали, что убийства и саботаж происходят по всему земному шару. К рассвету поступили сообщения о том, что начались беспорядки на Эль-Четвертом, на лунной базе в Тихо, на стационарной станции. Сообщение о событиях на Церере было прервано. Было непонятно, распространилась ли волна беспорядков до альфы Центавра или тау Кита, но диктор сказал, что гадать не собирается и телезрителям тоже не советует.

После четырех утра Жанет с моей неуклюжей помощью приготовила сэндвичи и подала кофе.

Проснулась я около девяти: Джордж пошевелился. Я обнаружила, что заснула у него на груди, обняв его одной рукой. Ян сидел посередине кровати, опершись на подушки, лицом к экрану, но глаза у него были закрыты. Жанет в комнате не было – наверное, она ушла в «мою» комнату и заснула там.

Я решила осторожно выбраться из постели, чтобы не разбудить Джорджа. Так я и сделала и прошмыгнула в ванную, где меня вырвало выпитым кофе. Мне сразу стало легче. Я заглянула в соседнюю комнату и действительно нашла там пропавшую хозяйку. Жанет не спала. Приложив палец к губам, другой рукой она поманила меня к себе. Я забралась в постель рядом с ней. Жанет поцеловала меня и спросила:

– Как там мальчики?

– Оба еще спят. То есть спали три минуты назад.

– Хорошо. Им надо поспать. Они оба – паникеры, в отличие от меня. Я решила – нет смысла с пьяных глаз решать, что настал Армагеддон, и ушла сюда. А ты, похоже, вздремнула немного?

– Наверное. Я не поняла, когда заснула. Похоже, я слышала одни и те же новости тысячу раз. А потом проснулась.

– Ты ничего не пропустила. Я убрала звук, но оставила изображение – то есть бегущую строку. Все то же самое. Марджори, мальчики думают, что вот-вот посыплются бомбы. Я думаю, что до этого не дойдет.

– Хотелось бы верить. Но почему ты так думаешь?

– Ну посуди сама, кто и на кого станет кидать водородные бомбы? Кто враг? Все главные ядерные державы в беде, насколько я поняла из новостей. Но вооруженные силы нигде не втянуты в конфликт, за исключением одного-единственного идиотского инцидента, который мне кажется ошибкой какого-то квебекского генерала. Терроризм, поджоги, подрывы, всевозможный саботаж, мятежи – но нет цельной картины. Не то чтобы Восток против Запада, или марксисты против фашистов, или белые против черных. Марджори, если кто-то выпустит ракеты, это будет означать, что весь мир сошел с ума.

– А разве сейчас не похоже?

– Я так не думаю. Система происходящего в том, что никакой системы нет. Под прицелом каждый. Похоже, все правительства – в одинаковой опасности.

– Анархисты? – спросила я.

– Скорее нигилисты.

Тут в дверях появился Ян – небритый, в старой пижаме, которая была ему явно мала, с темными кругами под глазами. Он плоховато держался на ногах.

– Жанет, я не могу дозвониться до Бетти и Фредди.

– Они собирались вернуться в Сидней?

– Не в этом дело. Я не могу пробиться ни в Сидней, ни в Окленд. Все время этот противный компьютерный голос: «В настоящее-время-линия-занята-пожалуйста-позвоните-позднее-благодарим-за-терпение». Ну ты знаешь.

– Ох… Там, наверное, тоже саботаж.

– Может, и так, а может, и что похуже. Выслушав раза четыре это карканье, я позвонил в порт и спросил, что за чертовщина происходит со спутниковой связью между Виннипегом и Оклендом. Пользуясь своим званием, мне удалось в конце концов связаться с диспетчером. Он посоветовал мне забыть о связи: она, по его словам, нарушена потому, что там у них большие неприятности. Все полу-баллистические корабли посажены, полеты прекращены, поскольку имели место случаи саботажа в воздухе. Два рейса: Виннипег – Буэнос-Айрес, взлет в двадцать один ноль-ноль, и Ванкувер – Лондон, взлет в час ноль-одну.

– Ян!

– Оба корабля, Джен! Никто не уцелел! Спад давления, несомненно, потому, что оба взорвались, покинув атмосферу. Джен, когда в следующий раз мне надо будет взлетать, я все лично сам проверю. Клянусь, сумею остановить отсчет по самой тривиальной причине. Правда, – добавил он, – сказать, когда это будет, трудновато. Нельзя же взлететь на полубаллистическом, если связь с портом прибытия прервана. А диспетчер сказал, что прерваны все линии связи.

Жанет встала, подошла к нему, обняла и поцеловала.

– А теперь – хватит нюни распускать! Прекрати. Немедленно. Конечно, ты прав – да, будешь сам все проверять, пока не поймают всех саботажников. А сейчас выброси это из головы: никто не вызовет тебя на полеты, пока не наладят связь. Так что считай, что ты в отпуске. Что касается Бетти и Фредди, то, конечно, жутко жаль, что мы не можем с ними поговорить, но они взрослые люди и могут о себе позаботиться. Не сомневаюсь, они тоже о нас беспокоятся, но им не стоит волноваться. Я просто рада, что это произошло, когда ты дома, а не в полете через полЗемли. Ты здесь, мы в безопасности, а остальное меня не волнует. Мы просто отсидимся тут – довольные и веселые, пока кончится вся эта ерунда.

– Я должен съездить в Ванкувер.

– Муж мой, ты никому ничего не должен, кроме налогосборщиков и господа бога. Никто не станет сажать живые артефакты в корабли, раз они не летают.

– Артефакты! – вырвалось у меня.

Я тут же об этом пожалела. Ян наконец заметил меня.

– А, Мардж, доброе утро. Не пугайся зря. Мне очень жаль, что это случилось, когда ты у нас в гостях. Артефакты, о которых сказала Жанет, – не роботы, они живые. Просто, понимаешь, у нашего руководства – идиотское убеждение, что живой артефакт, разработанный специально для пилотирования, сможет выполнять работу лучше обычного пилота. Я депутат от Виннипегского порта и собираюсь выступить против этой затеи. Заседание руководства совместно с представителями Гильдии пилотов – завтра в Ванкувере.

– Ян, – твердо сказала Жанет, – позвони генеральному секретарю. Глупо лететь в Ванкувер, не узнав, как там дела.

– О’кей, о’кей.

– Но ты не просто спроси. Убеди генерального секретаря уговорить руководство отложить заседание, пока не отменят чрезвычайное положение. Я хочу, чтобы ты пока оставался дома, чтобы защитить меня в случае чего.

– Или наоборот, – улыбнулся он.

– Или наоборот, – согласилась она. – Но уж лучше я упаду в обморок в твои объятия, чем на пол. Что хочешь на завтрак? Только что-нибудь не слишком изысканное, а то придется напомнить тебе твою клятву.

Я уже не слушала: в ушах у меня звенело одно слово – «артефакт». Я считала Яна и всех здесь и в Австралии цивилизованными, просвещенными людьми, и мне так хотелось верить, что они могут счесть меня таким же человеком, как они. И что же я услышала? Ян собирается представлять интересы своей Гильдии в борьбе с руководством, чтобы таким, как я, не дали соревноваться с людьми!

(Чего же ты хочешь от нас? Чтобы нам глотки перерезали? Мы точно так же не просили, чтобы нас производили, как ты не просил, чтобы тебя рожали! Может, мы и не люди, но мы разделили вековую судьбу человечества – мы тоже чужие в мире, который не мы создали!)

– Ты что, Мардж?

– О прости, я задумалась. Ты что-то спросила, Жанет?

– Я спросила, что ты хочешь на завтрак, дорогая.

– Ой, неважно – я ем все, что стоит на месте, и даже то, что медленно движется. Хочешь, я помогу тебе?

– Конечно, если хочешь. От Яна на кухне никакого толку, несмотря на его клятву.

– Я очень хорошо готовлю! – возмутился Ян.

– Не кипятись, дорогой. Мардж, дело в том, что в свое время Ян дал мне письменное обещание, что в любое время приготовит любое блюдо, какое я попрошу. Но у меня есть большое подозрение, что я скорее умру от голода, чем он что-нибудь сварганит.

– Мардж, не слушай ее!

Я до сих пор не знаю, умеет ли Ян готовить, но Жанет готовила отлично. (Как я узнала позднее, неплохо готовил и Джордж.) С моей весьма символической помощью Жанет приготовила потрясающий омлет – пышный и румяный, приправленный чеддером. Он был водружен на блюдо, вокруг него были положены тоненькие нежные блинчики, свернутые в трубочки. Внутри они были смазаны джемом и посыпаны сахаром или начинены беконом. Мы приготовили натуральный апельсиновый сок – апельсины были выжаты вручную, а не в соковыжималке. Жанет сварила кофе из свежих, только что поджаренных зерен.

(Новозеландская пища прекрасна, спору нет, но кухня в Новой Зеландии – это вообще не кухня.)

Джордж появился на кухне в сопровождении кошки-мамы. Подняв хвост трубой, она бежала впереди Джорджа. А вот котят Жанет в кухню не пустила – она боялась, что в суматохе кто-нибудь наступит на них. Жанет объявила, что за едой всякие разговоры о новостях запрещаются и что терминал она включать не собирается. Меня это очень устраивало, поскольку все, что происходило, сводило меня с ума даже во сне. Как объяснила Жанет, в нашей крепости нас могла потревожить только водородная бомба, а поскольку, как она сказала, взрыв водородной бомбы мы вряд ли услышим, можно было расслабиться и завтракать в свое удовольствие.

Я завтракала с большим аппетитом, так же как и мама-кошка, которая обходила нас всех против часовой стрелки, давая каждому понять, что сейчас его очередь дать ей кусочек бекона, – так что в конце концов она и съела большую его часть.

После того как я вымыла посуду (посуду в этом доме мыли, а не выбрасывали, в этом плане Жанет была консервативна) и Жанет подала еще один кофейник, она снова включила терминал, и мы снова стали смотреть и обсуждать новости – прямо на кухне, а не в гостиной. Я так поняла, что настоящей гостиной в этом доме была кухня. Кухня Жанет была обставлена в деревенском стиле, но, конечно, ни одной деревенской хозяйке такая и не снилась. Камин, большой круглый стол для семейных трапез, вокруг стояли так называемые капитанские стулья, большие удобные кресла-качалки, много свободного пространства – и никаких проблем с передвижением, поскольку плита и кухонные столы со всеми принадлежностями находились у противоположной стены. Котята наконец были допущены в кухню и тут же перестали мяукать. Я подхватила на руки одного из них – белого пушистого толстяка с черными пятнышками. Мурлыкал он, как взрослый большущий кот. Все котята были разные – живые свидетельства любовных похождений мамы-кошки.

Большей частью новости были те же самые, но в Империи появилось кое-что новенькое. Начали хватать демократов. Их судили военно-полевые суды (их называли трибуналами совести) и расстреливали на месте из лазерных винтовок. Некоторых вешали. Я напряженно смотрела на экран. Приговаривали к смерти начиная с четырнадцатилетнего возраста – мы видели одну семью, где родители, сами приговоренные к смерти, пытались доказать, что их сыну только двенадцать.

Председатель суда – капрал имперской полиции – прекратил препирательство взмахом руки и сам застрелил ребенка, а потом приказал своим подчиненным покончить с родителями и старшей сестрой мальчика.

Ян убрал с экрана изображение и выключил звук, оставив только бегущую строку.

– Хватит, насмотрелся, – буркнул он. – Похоже, что теперь, когда старый президент убит, там ликвидируют всех подряд по списку.

Он кусал губы и выглядел очень удрученным.

– Ну что, Мардж, ты все еще настаиваешь на том, чтобы немедленно отправиться домой?

– Я – не демократка, Ян. Я вообще вне политики.

– А ты думаешь, этот парнишка имел какое-то отношение к политике? Да эти «казачки» пристрелят любого просто так, чтобы попрактиковаться в меткости. Да и вообще все равно – граница-то закрыта.

Я не стала говорить ему, что для меня никогда не было проблемой перебраться через любую границу.

– Я так поняла, что она закрыта для тех, кто хочет перебраться на север. Разве гражданам Империи не разрешают вернуться домой?

Он вздохнул:

– Мардж, ты ведь умнее, чем котенок, что у тебя на руках. Неужели ты не понимаешь, что хорошеньких девочек могут побить, если они станут водиться с плохими мальчиками? Если бы ты была дома, твой отец не отпустил бы тебя. Но ты – у нас дома, и мы с Джорджем обязаны позаботиться о твоей безопасности. А, Джордж?

– Ну, конечно, о господи! О чем тут говорить!

– А я, кроме того, беру на себя защиту тебя от Джорджа. Джен, можешь ты подтвердить, что Мардж может оставаться здесь сколько угодно? А то, похоже, она самостоятельная дама, которая привыкла сама платить по счету.

– Да нет…

Жанет погладила мою руку и сказала:

– Мардж, Бетти велела мне заботиться о тебе как следует. Если тебе кажется, что ты нас обременяешь, можешь сделать пожертвование в Красный Крест Британской Канады. Или в приют для бездомных кошек. Понимаешь, дело в том, что мы втроем зарабатываем кучу денег и нам их просто некуда девать. Детей у нас нет. Для нас твое присутствие – все равно что завести лишнего котенка. Ну так что – остаешься? Или мне придется спрятать твою одежду и выпороть тебя?

– Нет, как-то не горю желанием.

– Жалко, а то я уже собиралась. Итак, благородные господа, решено – она остается. Мардж, мы взяли тебя в плен. Похитили, так сказать. Джордж теперь наверняка заставит тебя подолгу позировать – в этом смысле он сущий тиран. И получит тебя практически бесплатно, вместо того чтобы платить бешеные деньги за натурщиц. Сэкономит, так сказать.

– Нет, – возразил Джордж. – Я не просто сэкономлю. Я заработаю. Представлю тебе счет, дорогая Жанет. Она стоит больше обычной натурщицы – гораздо больше. Полторы цены?

– Как минимум. Я бы сказала – две. Но будь благороднее – ведь тебе все равно не придется платить. А может, ты хочешь с ней поработать в лаборатории?

– Ценная мысль! Я и сам об этом подумывал! Спасибо, дорогая, что выразила ее за меня.

Джордж обратился ко мне:

– Марджори, милочка, не одолжишь ли мне одно яичко?

Вопрос был, прямо скажем, неожиданный. Я притворилась, будто не поняла, о чем речь.

– Но… у меня нет никаких яичек!

– А вот и есть! У тебя их несколько дюжин – гораздо больше, чем нужно тебе самой. Я имею в виду яйцеклетку. Лаборатории платят за яйцеклетки гораздо больше, чем за сперму – простая арифметика. Ты шокирована, детка?

– Нет. Удивлена. Я думала, ты – художник.

Тут вмешалась Жанет:

– Мардж, милая, я же тебе говорила, что Джордж – разноплановый художник. Так оно и есть. С одной стороны, он действительно неплохо управляется с холстом и кистью. Но с другой – он профессор тератологии в Манитобском университете, а также главный инженер университетской лаборатории генной инженерии, а это, поверь мне, высокое искусство.

– Это правда, – подтвердил Ян. – Джордж – художник во всем, к чему он ни прикоснется. Но все-таки, братцы, не стоило вам обоим обрушивать столько информации на бедную Мардж: она как-никак наша гостья. Есть люди, которых бросает в дрожь от одной мысли о генных манипуляциях – в особенности если речь идет об их собственных генах.

– Мардж, я напугала тебя? Прости, пожалуйста.

– Нет, Джен, не переживай. Я как раз не из тех, кто содрогается при упоминании о живых артефактах, искусственных людях и тому подобном. Кстати, многие из моих лучших друзей – искусственники.

– Вот как? – усмехнулся Джордж. – Позволь усомниться.

– Почему ты не веришь? – спросила я как можно более мягко.

– Это я могу так сказать, потому что работаю в такой области, и с гордостью могу заявить, что среди моих друзей есть искусственники. Но…