Текст книги "Запретный город Готхэн (ЛП)"

Автор книги: Роберт Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

переговоров, один из капитанов согласился выйти в море за тройную оплату.

Когда от Шахпура их отделял лишь один день пути, ночью начался жестокий и

мощный шторм. На четвертый день, когда шторм утих, глазам моряков явился

дикий и чужой ландшафт. Высадившись на берег, Конан решил заночевать на

берегу, перед обратной дорогой на юг. Утром же северянин увидел, что корабль

уплыл в ночь с его вещами и, конечно же, с золотом.

Конан поклялся отомстить капитану Шараху, но ему не оставалось ничего

другого, как пойти пешком, и варвар отправился в путь немедленно. Через

несколько дней воин добрался до сказочного города, в котором исполнялись какие-

то странные обряды.

1

Сквозь ослепительно цветовую гамму улиц Шантариона следовала

чужеземная фигура, совершенно неуместная в этом месте. В самом богатом городе

74

мира, куда галеоны с фиолетовыми парусами свозили богатство многочисленных

морей и земель, было изобилие чужестранцев; посреди местных купцов, их рабов

и охранников скользили воры с ловкими пальцами, шествовали темнокожие

кушиты, толпились группы сухощавых кочевников с юга. Номады из великой

пустыни смешивались с королевской свитой увешанной золотом.

Пришелец, которого обратились все глаза, все же был совершенно чуждым и

не похожим на жителей города.

– Это аквилонец, – прошептал царедворец в пурпурных одеждах своему

спутнику, чьи одежды и раскачивающаяся походка на широко расставленных

ногах выдавала в нем человека с моря.

– Похож, но не совсем. Он должен быть из какого-то связанного с ними, но

дикого племени. Вероятно, варвар с севера.

Обсуждаемый человек являл собой некоторое сходство с аквилонцами, у

него были длинные черные волосы, голубые глаза и светлая кожа, несмотря на

загар, контрастирующая с более темной кожей местных жителей.

Тем не менее, на этом и заканчивалось все общее. Его сильная и

львиноподобная, гигантская фигура делала человека более похожим на варвара с

севера, чем на аквилонца, горца, что провел свою жизнь не в стенах, или

плодородных сельскохозяйственных долинах, а в постоянной схватке с дикой

природой.

Ритм такой жизни отражался в чертах его строгого лица и на крепком

сложении, мощных руках, широких плечах и узкой талии. На голове у него был

рогатый, ничем не украшенный шлем, грудь была скрыта под чешуйчатым

панцирем. С широкого, отделанного золотом пояса свисал длинный,

обоюдоострый меч и кинжал с двусторонним изогнутой лезвием в длину около

фута, у рукоятки бывший шириной с ладонь – жуткое оружие в руках опытного

владельца.

За ним наблюдали тысячи пар глаз, пришелец же не скрывал своего

любопытства, внимательно разглядывая город и его жителей. Восхищение и

очарование рисовалось на его лице так явно, что оно казалось совершенно

детским, если бы не таившаяся во взгляде угроза. Варвар имел в себе нечто

опасное, чего не скрывало даже его восхищение новым окружением.

Это окружение было ему совершенно чуждым. Никогда не видел он такого

богатства, такой азартно разбросанной роскоши. Мощеные улицы не были для

него новинкой, но северянин с удивлением оглядывал здания из камня и кедра,

украшенные золотом, серебром, слоновой костью и драгоценными камнями.

Человек сощурился от блеска, исходящего от сияющего кортежа богача, или

заморского князя, которые проходили мимо него по улице. Гордый господин

вальяжно и беспечно лежал, развалившись посреди подушек, в инкрустированном

драгоценностями и отделанном шелком паланкине, который несли невольники в

шелковых набедренных повязках.

За ними шла стража, покачивая страусиными перьями, вставленными в

золотые, украшенные драгоценными камнями рукоятки сабель. Отряд

сопровождали солдаты разных рас: стигийцы, жители Турана, Косалы, гирканцы,

а рядом шли богатые торговцы с архипелага Зурази.

Новоприбывший восхищался их одеждами из знаменитого туранского

пурпура. Благодаря пурпурным одеяниям, племя простых торговцев,

обманывающее соседей на продаже овощей, вскоре превратилось в общество

дворян и купцов, князей, ищущих славы и богатств, равных богам. Их одежды

развевались и пламенели на солнце, красные, как вино, темно-пурпурные как ночи

в колхийских горах, алые, как кровь убитых королей.

75

Темноволосый варвар шел через вращающуюся радугу цветов и оттенков, с

глазами, холодными, как полярная ночь, не обращая внимания на любопытные и

дерзкие взгляды гуляющих в модных сандалиях, или несомых в паланкинах с

навесами, светловолосых женщин.

На улице появилась процессия, стоны и крики которой заглушили

повседневный шум. Сотни обнаженных до пояса женщин с волосами,

рассыпанными по плечам, бежали, ударяя себя по обнаженным грудям, вырывая

волосы из головы и плача, как будто их горе было слишком велико, чтобы

выразить его тишиной.

Следом шагали мужчины, неся носилки, в которых лежала неподвижная

фигура покрытая гирляндами цветов. Все торговцы, прохожие, даже воры и их

помощники оставили свои занятия, чтобы посмотреть на это странное шествие. В

конце концов, варвар понял, повторяющийся бесконечный боевой клич: – Тармуз

мертв!

Пришелец повернулся в сторону стоящего рядом бродяги, который прервал

свой спор с лоточником о цене одежды. – Кто этот великий вождь, которого несут

на место вечного покоя? – спросил пришелец. Опрашиваемый посмотрел на

кортеж, и, оставив вопрос без ответа, открыл как можно шире рот и заорал:

–Тармуз мертв!!!

По всей улице мужчины и женщины подхватили этот боевой клич, повторяя

его до предела истерии, разрывая на себе одежды и истязая свои тела.

В замешательстве, высокий пришелец дернул бродягу за руку и повторил

вопрос:

– Кто этот Тармуз? Какой-то великий король?

Его собеседник с яростью на лице посмотрел на незваного гостя и яростно

воскликнул:

– Тармуз мертв, глупец, Тармуз мертв!!! Кто ты такой, чтобы прерывать мои

молитвы?!

– Я киммериец, и меня зовут Конан, – ответил разгневанный незнакомец.

– А что касается твоих молитв, то ты просто стоишь здесь и ничего не делаешь,

кроме того, что рычишь, как зловонный буйвол: Тармуз мертв!

Бродяга посмотрел бессознательным взглядом на Конана, и разразился

пронзительным криком:

– Он оскорбляет Тармуза, оскорбляет всевышнего бога!

Носилки, проходящие мимо споривших, остановилась. Внимание кричащей

тысячеголосой толпы было привлечено одиноким голосом их единоверца. Сотни

невидящих глаз, с диким выражением уставились на киммерийца. Толпа

сгрудилась в манере, типичной для людей, одержимых последователей какого-то

культа; повторяемый крик был подхвачен и другими голосами.

Процессия вздымалась, раскачиваясь взад и вперед, заходилась пеной из уст

в траурном вое. Бичи секли спины и плечи в слепом экстазе.

Жители города, купцы, люди мудрые и очень рациональные в своих

действиях, тем не менее, также не были свободны от сумасшедших взрывов

эмоций, характерных для обрядов чествования богов среди всех диких и

варварских народов.

Руки их сомкнулись на ручках кинжалов, а глаза, посмотревшие на

черноволосого гиганта, загорелись демоническим блеском. Пьяный от безумия

бродяга по-прежнему бросал свои обвинения:

– Очернитель имени Тармуза! – вырвалось из его рта вместе с брызгами

пены. Над толпой пронесся громовой гул. Переносимые носилки закачались, как

лодка в бурном море, Киммериец положил руку на рукоять меча, а в его глазах

засверкали ледяные вспышки.

76

– Идите своей дорогой, – сказал он, – я ничего не сказал против ни

одного вашего бога. Идите с миром. Проклятое племя. Но его речь была плохо

понята в общей суматохе. И сразу же возникла суматоха:

– Он проклинал Тармуза! Убить богохульника!

Они были везде вокруг него и бросились на Конана так быстро, что варвар не

успел даже вытащить меч. Одержимый фанатичной лихорадкой толпа опрокинула

киммерийца силой атаки. Но ему удалось нанести страшный удар виновнику всей

суматохи, и шея бродяги сломалась, как сухая щепка.

Ноги ошалелой толпы пинали пришельца, руки ногтями пытались разорвать

его на куски, заблестела холодная сталь. Количество нападавших мешало им;

лезвия, направленные на богохульника ранили самих нападающих, раздались

голоса, отличные от безумного воя. Конан, придавленный их массой, вытащил

свой большой кинжал, и крик агонии прорезал воздух, ознаменовав то, что его

лезвие достигло цели.

Давление толпы вдруг ослабело, как будто свет, отраженный от лезвия

отпихнул толпу. Киммериец поднялся, расшвыривая людей направо и налево.

Отступая назад, нападающие открыли на мгновение, лежащие в уличной пыли

носилки. Ее содержимое вызвало отвращение и удивление Конана.

Обезумевшие последователи снова двинулись в его сторону. Поднятые

лезвия заблестели, как грива морской волны, разбивающаяся о берег. Самый

первый нападающий нанес рубящий удар киммерийцу, но тот быстро увернулся и

ответил так, что его уклонение и секущий удар слились в одно движение.

Злоумышленник глухо застонал и упал разрубленный почти надвое.

Конан отскочил от стены кинжалов, ударившись спиной о дверь,

расположенную за ним. Дерево поддалось силе толчка, не давая великану

возможности опереться. Сила собственного удара швырнула его на пол в

небольшую комнату. Мгновенно, с кошачьей ловкостью северянин поднялся после

своего злополучного падения.

2

Сжимая в руке кинжал, варвар огляделся, двигаясь по комнате. Двери, сквозь

которые он сюда попал, были уже закрыты, а какой-то мужчина запирал их на

деревянный засов. Видя удивление киммерийца, человек улыбнулся. Он двинулся

в сторону двери в противоположной стене, жестом призывая варвара направиться

за ним.

Конан осторожно, как волк, шагнул за незнакомцем. Снаружи было слышно

бурление взбешенной толпы, дверь опасно скрипела под её натиском. Спаситель

повел путника по темной, извилистой улочке. Через некоторое время кричащие

голоса смолкли в дали. Незнакомец свернул в открытые двери, а следующий за

ним киммериец признал в новом помещении таверну. Несколько туранцев,

погруженных в какой-то свой философской спор, сидели вокруг низкого столика.

– Ну, друг мой, – сказал таинственный спаситель, – я думаю, что мы

оторвались от погони. Конан не очень уверенно кивнул, глядя на своего

собеседника. Только сейчас он заметил, что тот не был туранцем. Его фигура

дышала силой, человек был невысок, но крепко сложен и мало уступал в мощи

огромному киммерийцу. У него черные как смоль волосы и серые глаза. Хотя одет

спаситель был в туранские одежды, говорил он с ярко выраженным западным

акцентом, и Конан признал в нем что-то от аквилонца.

– Кто ты? – спросил варвар не очень вежливо.

– Меня зовут Гормракс из Аквилонии. А как звать тебя и откуда ты родом?

– Конан. Я киммериец.

77

– Сядем здесь и выпьем вина. Этот побег очень усилил мою жажду.

Они уселись на плохо отесанной скамейке, и слуга принес им вино.

Мужчины молча, выпили. Конан подумал о последних событиях, и, наконец,

заговорил:

– Я должен поблагодарить тебя за то, что ты закрыл эту дверь и проводил

меня в безопасное место. Клянусь Кромом, эти люди были сумасшедшими. Я

спросил только, что за короля они несут в усыпальницу, а они набросились на

меня, как дикие звери. К тому же, в этих носилках не оказалось никакого тела,

лишь только деревянная кукла, увешанная золотыми драгоценностями,

намазанная прогорклым жиром и покрытая цветами. Что за...?

Северянин поднялся с обнаженным мечом и подошел к двери, за которой

раздался знакомый шум.

– Они уже давно забыли про тебя, – засмеялся Гормракс. – Не волнуйся.

Тем не менее, Конан подошел к двери и осторожно заглянул в щель. В

отдалении он увидел другую, более широкую дорогу, вдоль который теперь

следовала процессия. Однако настроение людей теперь полностью изменилось.

Украшенную резьбой скульптуру несли на плечах несколько поклонников, а

другие люди пели и танцевали в радостном ликовании, позабыв обо всем в своей

радости, как и ранее, в горе. Киммериец с отвращением фыркнул.

– Теперь они воют «Каматет, да здравствует Каматет!», как несколько минут

назад кричал «Тармуз мертв», разрывая на себе одежду и калеча тела кинжалами.

Клянусь Кромом, я говорю тебе Гормракс, это город безумцев.

Аквилонец рассмеялся, поднимая кувшин.

– Все они теряют свой разум и чувства во время своих религиозных

праздников. Они празднуют воскресение бога жизни Тармуза, который был убит в

середине лета Шанхаром. Вначале они несут статую мертвого бога, а затем

возвращают его к жизни и отдают ему требы, как ты уже видел. Это ничто по

сравнению с празднованием в Негале, городе святого Каматета. Там

последователи в религиозном экстазе режут себя на куски и бросаются под ноги

толпы, которая топчет их.

Киммериец мгновение раздумывал над услышанным сообщением, а затем

покачал головой в недоумении и поднял свой кубок. Ему пришло в голову задать

вопрос спасителю:

– Почему ты рисковал своей жизнью, чтобы помочь мне?

– Я видел, как ты сражаешься с толпой. Это был не честный бой, один

против сотни. К тому же, мы соседи, и, не смотря на хорошие или плохие

отношения, бывшие в прежние времена между нашими народами, ты ближе мне,

чем обитатели со всего мира. – Я – боссонец.

– Я слышал о вас, – сказал Конан. – Вы живете на севере Аквилонии, не

так ли? На границе с Киммерией, рядом с Гандерландом?

– Да, между землями Пиктов и водами реки Ширки, – подхватил Гормракс.

– Аквилонцы прибывали с юга, год за годом, занимая плодородные долины.

Боссонцы небольшими группами рассеялись по всему миру в качестве наемных

солдат. А те, кто остался, служат в аквилонской армии. Это бродяжничество

продолжалось в течение трех, а может быть, четырех поколений.

– Так значит, ты приехал сюда оттуда? – задал вопрос киммериец.

– Нет. Я родился в одной из долин Гандерланда. Затем я отправился на юг,

как охотник и наемник, временно поселившись на границе Камона.

Конан молчал. О Камоне он знал столько же, сколько и об Атлантиде. Кое-

что он, однако, вспомнил.

– Скажи, а во время своих путешествий по этим землям, не встречал ли ты,

или хотя бы, не слышал ли о человеке по имени Шара?

78

Гормракс покачал головой.

– Это гиперборейское имя, так они называют одного из своих богов. Люди

носят их объединенными вместе с другими именами, такими например, как Горм-

Шара. А ты знаешь, хотя бы, как он выглядит?

– Высокий, немного ниже, чем я, но очень крепко сложен. У него темные

глаза и черные волосы. Он ведет себя гордо и высокомерно. У него есть что-то и

от шантарионцев, но они избегают боя – а он всегда ищет его. А вот не очень

сильно похож на них, хотя у него крючковатый нос и такой же цвет лица.

– Действительно, ты описал гиперборейца, – смеясь, сказал Гормракс.

– Если бы я знал, что этот пес был гиперборейцем, он потерял бы свою

голову ещё на галере, а не оставил бы меня на побережье, тайно сбежав ночью с

моим золотом. Пусть мне только встретится хоть один гипербореец, он не увидит

утро следующего дня.

– На западе ты найдешь тысячи людей, подходящих под это описание. Но

тебе не нужно идти так далеко. Война висит на волоске. Шаламах, правитель

Гипербореи уже готовит свои колесницы против вольных князей, или, по крайней

мере, так говорят на рынке.

– Что это за Шаранах? – спросил киммериец, безжалостно коверкая имя

короля. – Один из величайших королей сегодняшнего мира. Его предки правили

половиной мира, а он выстроил королевскую цитадель Каладан – город дворцов,

таких красивых и многочисленных, словно драгоценные камни на рукояти

королевского меча, и который борется с Шантарионом за звание величайшего

города на севере страны.

Конан посмотрел с сомнением на своего компаньона, его чрезмерно

изобилующая эпитетами речь, была больше речью торговца, нежели воина, но

киммериец догадался, что боссонец провел много времени среди людей, которые

знают, как использовать свой язык лучше, чем меч, и многому научился у них.

– А вожди суверенных городов, – сказал варвар, – они уже точат свои

топоры и готовятся к отражению атаки?

– Так говорят люди, – осторожно ответил боссонец.

– У меня как раз нет золота... – пробормотал Конан, – а какой же из

вольных городов заплатит за мой меч?

Глаза Гормракса заблестели, как будто он ждал именно этого вопроса. Он

наклонился и открыл рот, но не успел ничего сказать, когда его прервал голос со

стороны. Человек вскочил с места, как пружина, и встал лицом к выходу,

вытаскивая меч.

В дверях показалась группа солдат в блестящих доспехах. Их сопровождал

дворянин в красной мантии и оборванный бродяга, который незадолго

выскользнул из корчмы, когда ранее сюда вошли оба чужеземца. Бродяга указал

пальцем на боссонца и крикнул:

– Это он! Это Танар! Шпион Турана!

– Быстрее, через вторые двери, – прошептал боссонец, однако они не

успели даже пошевелиться, когда задние двери с треском раскрылись, и в комнату

ввалился еще один отряд солдат. Гормракс отскочил, пригнувшись, как кошка. По

приказу дворянина солдаты бросились в атаку.

Гормракс разрубил череп самого резвого, парировал удар копья, и бросился

на знатного человека, который выбежал из корчмы, отчаянно крича о помощи.

Охранники вскоре обезоружили боссонского воина, и один из них приступил к

связыванию рук Гормракса. Меч Конана лишил его головы, и, когда охранники

отпрянули, новоявленные товарищи встали спиной друг к другу.

Таверна была полна солдат. Вокруг были слышны стоны умирающих, крики

ярости и звон стали. В конце концов, охранники навалились на гигантов всей

79

своей массой. Конан едва не упал, споткнувшись о перевернутую скамейку, слыша

свист дюжины лезвий в дюйме от своего тела. Обливаясь кровью, варвар взревел

и ударил снизу кинжалом, распоров живот солдата, в то же время получая

сокрушительный удар по голове.

Ослепленный и ошеломленный северянин еще пытался бороться, но

железная булава снова и снова падала на его шлем, наконец, свалив киммерийца

на пол с грохотом падающего дуба. Горец потерял сознание.

3

Конан медленно приходил в себя. У него болела и пульсировала голова, все

тело было жестким и онемевшим. Перед своими глазами варвар увидел сияние,

похожее на пламя факела. Он находился в маленькой камере с каменными

стенами, – по-видимому, в клетке – лежа на кровати. Человек, склонявшийся

над ним, перевязал киммерийцу раны.

«Они не хотят, чтобы я умер слишком быстро» – подумал северянин:

«спасти меня, чтобы позже пытать». Он схватил человека за горло, став сжимать

руку с ужасающей силой, прежде чем тот понял, что раненый пришел в сознание.

В комнате находилось несколько других мужчин, но, ни один удар не коснулся

Конана, как тот и подозревал. Он почувствовал только прикосновение руки на

своем плече и услышал тихий голос:

– Подожди! Перестань, это друг. Ты среди друзей.

Киммериец не почувствовал в этих словах вероломства, и ослабил хватку.

Его жертва осталась жива только благодаря тому факту, что варвар до сих пор не

смог восстановить свою полную силу. Кашляя и хватая ртом воздух, человек упал

на пол. Другие принялись стучать его по спине и вливать вино в горло, пока тот не

сел, укоризненно посмотрев на гиганта.

Человек, который разговаривал с варваром, задумчиво смотрел на него,

подергивая свою черную бороду, Он был типичным туранцем среднего роста, со

смуглой кожей. Пурпурные одеяния выдавали в нем благородного или богатого

купца.

– Принесите еду и вино, – велел туранец, и один из рабов принес поднос с

мясом и жаренного гуся.

Конан осознавая, как сильно он проголодался, съел более половины подноса,

после чего взял огромную кость в обе руки. Северянин глодал мясо, как волк,

отрывая большие куски сильными, как у хищника, челюстями. Он не задавал

вопросов. Годы воинской жизни научили его пользоваться любой возможностью

перекусить, без лишних колебаний.

– Ты друг Танара? – спросил мужчина в пурпурных одеяниях.

– Если ты имеешь в виду Гормракса, – бросил киммериец, не переставая

жевать, – то я увидел его сегодня первый раз в жизни, когда он спас меня от

бешеной толпы. Что ты с ним сделал?

Его собеседник покачал головой.

– Это не я его поймал, хотя и хотел бы, чтобы было так. Это были солдаты

короля Шантариона. Они утащили его в подземелье. Тебя я нашел лежавшего без

чувств в переулке за трактиром.

Они бросили тебя там, думая, наверное, что ты мертв. Ты лежал на мостовой,

сжимая свой меч в руке. Я велел слугам отнести тебя в мой дом.

– Зачем?

Мужчина не ответил прямо.

– Танар спас тебе жизнь. Разве ты не хочешь ему помочь?

80

– Жизнь за жизнь, – сказал киммериец, наслаждаясь вкусом вина. – Он

помог мне, поэтому я помогу ему, и только смерть остановит меня.

Это были не пустые слова. Вне досягаемости цивилизации люди всегда

придерживались данных обязательств. Все помогали друг другу по

необходимости, пока совокупность таких долгов не стала среди варваров

своеобразным кодексом чести.

Человек в пурпуре, много путешествуя и сталкиваясь с культурой

темноволосых народов севера, знал об этом прекрасно.

– Ты пробыл без сознания несколько часов, – сказал он, – сможешь ли ты

бежать и сражаться?

Киммериец встал и распрямил свои мускулистые руки, возвышаясь своим

ростом над остальными людьми, собравшимися в комнате.

– Я отдохнул, поел, немного выпил, – буркнул он. – Я ведь не

заморийская девчонка, чтобы умереть от легкого удара по голове.

– Принесите его меч, – приказал незнакомец, и через мгновение его

повеление выполнили.

Конан сунул клинок в ножны с чувством удовлетворения, одновременно

неосознанно проверяя, висит ли его большой кинжал на месте у пояса. А потом

посмотрел вопросительно на мужчину в пурпуре

– Я друг Танара, – сказал тот. – Меня зовут Акуриос. Теперь слушай меня

внимательно. Сейчас уже почти полночь. Я знаю, куда Танара заключили в

тюрьму. Его держат в подземелье, рядом с набережной. Там часовые, и внутри, и

снаружи. Я разберусь с охраной вокруг здания, отправив человека, чтобы он их

подкупил. Они все заморийцы и за плату ненадолго покинут свой пост. Но внутри

тюрьмы караулят ваниры. Их нельзя подкупить, но их всего трое, так что если

повезет, ты справишься с ними.

– Оставь это мне, – бросил киммериец. – Только покажи мне место и

скажи, что делать, когда я освобожу пленника.

– Мой человек отведет тебя в темницу, – ответил Акуриос. – Если ты

освободишь Танара, он подождет и отвезет вас на пирс, где вы найдете судно. Как

ты знаешь, город Шантарион выстроен на мысе, и вам никогда не выбраться

отсюда ночью, через ворота в стене, отрезающие город от материка. Я не могу

открыто помочь Танару, так как являюсь официальным представителем короля

Турана, но сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить ему побег.

Вскоре Конан вместе с другим человеком от Акуриоса в маске шел за едва

видимым в темноте проводником по темной, извилистой улице. Иногда только

свет звезд, что пробивался между высокими стенами, достигал улицы, отражаясь

от чешуек на его доспехах, шлеме или мече. В конце концов, они остановились в

тени рядом с квадратным, каменным зданием.

Провожатый показал киммерийцу тюрьму, где были отчетливо видны

несколько вооруженных силуэтов в свете факелов, размещенных в нишах стен.

Охранники немного поговорили с человеком в маске, который передал им

большой и звонкий мешочек. Затем замаскированный человек Акуриоса,

завернувшись в свой плащ, исчез в тени, а солдаты быстро и тихо удалились в

другую сторону.

– Они не возвратятся, – прошептал проводник, повернувшись к Конану. —

Господин Акуриос дал им столько золота, что им уже не страшно наказание за

дезертирство. Они будут пить в течение нескольких недель. Идите быстро,

господин, внутри тоже есть стража.

Киммериец пересек улицу и вошел в здание, через приоткрытые тюремные

двери. В мерцающем свете факелов северянин увидел пустой коридор, из-за

81

поворота которого доносились голоса и бил сильный свет. Варвар на цыпочках

подобрался к развилке. Несколько каменных ступеней вели вниз.

В конце этого коридора, Конан заметил три мощные фигуры в шлемах и

доспехах. В жестоких, надменных фигурах воин признал извечных врагов своего

народа. При виде их, волосы на шее горца встали дыбом как у пса, почуявшего

волков. Охранники сидели за каменной столешницей, играя в кости и бросая

реплики на своем странном языке. Когда варвар остановился, к ним из тени

приблизилась приземистая фигура, заговорившая по-гиперборейски.

– Через час за узником придут люди короля.

– Вы уже допросили его? – спросил один из солдат на том же языке.

– Он упрям, как и любой боссонец, – сказал прибывший. – Но это не

имеет значения, Шаламаху будет приятно, если он заполучит его. Как вы думаете,

что сделает наш господин, дабы почтить Танара?

– Он сдерет с пленника кожу живьем, – сказал один из ваниров после

минутного раздумья.

– Ладно, стерегите его хорошо. Он скован по рукам и ногам, но этот хитрый

лев пустыни. Я иду к королю.

Охранники вернулись к игре, а придворный пошаркал в сторону ступеней.

Конан отпрыгнул от поворота и прижался к скрытый тенью стене. Сановник шел

по коридору.

В тот момент, когда он прошел мимо киммерийца на расстоянии вытянутой

руки, некий импульс велел ему остановиться. Может быть, ему почудилось, что в

тени, куда не достигал тусклый свет, он увидел духа, или же вид темноволосого

гиганта заставил его замереть на месте. Момент колебаний стоил ему жизни.

Перед тем как сановник издал хоть какой-либо звук, меч киммерийца рассек

пополам его череп, и тело гиперборейца безвольно осунулось на камни.

Конан снова спрятался в тени. Он услышал стук падающих костей, когда

ваниры вскочили, встревоженные странным звуком. Варвар не посмел посмотреть

за угол, но услышал приглушенные звуки спешки, а затем и шаги трех мужчин на

лестнице. Отчаянно глядя по сторонам, северянин увидел железное кольцо над

своей головой, прикрепленное там, несомненно, для подъема пытаемых

заключенных.

Киммериец вскочил, схватился за кольцо и полез наверх, найдя опору для ног

в месте, из которого выпал кусок камня. Крепко вцепившись пальцами, он повис

неподвижно. Ваниры уже преодолели ступени лестницы, и горец смог услышать

их оживленные голоса, когда они наткнулись на тело, лежащее в луже крови.

Стражники внимательно осмотрели все вокруг с копьями, готовыми нанести

удар, но не подумали, глянуть вверх. Один из них двинулся к выходу, чтобы

проверить охранников снаружи. И в тот момент, выступ, о который упирался

ногами киммериец, не выдержал.

В такие моменты разум Конана работал как молния. Когда его нога

скользнула, он отпустил кольцо и спрыгнул вниз, уже точно зная, что делать.

Он упал коленом плечи полностью оцепеневшего охранника, почти вдавив

его череп в пол, а затем, подскочил как кот, чтобы избежать неуклюжего удара

второго воина. Его меч запел, вгрызаясь в щели доспеха, разрезая плоть и металл.

Сила удара чуть не лишила варвара равновесия. Третий ванир, вновь обретя

способность думать, бросился на киммерийца, с копьем готовым к броску.

Конан дико рванул свой меч, но просто не смог извлечь его из груди убитого.

Атакующий охранник подходил все ближе. Отпустив рукоять, северянин встал с

голыми руками, повернувшись навстречу атакующему. Копье переломилось,

столкнувшись с броней Конана, выбивая из его легких дыхание. Сила атаки

82

бросила охранника под его ноги. Варвар зашатался; он сделал шаг назад и

почувствовал пустоту под ногами.

Охранник столкнул его вниз по лестнице, и они покатились вместе с

нападающим вниз, переворачиваясь через голову. В момент падения не было

времени, для нанесения и отражения ударов. Через некоторое время

вынужденного полета Конан осознал, что он достиг низа, и что его противник

лежит неподвижно.

Киммериец поспешно встал и инстинктивно потянулся за шлемом, все еще

катившемуся по полу. Ванир не двигался, у него была сломана шея.

Надевая свой шлем, Конан внимательно огляделся. Все камеры, находящиеся в

коридоре были пусты, и только из под одной двери выбивалась полоска света.

Через некоторое время поисков северянин отыскал на одном из солдат связку

тяжелых железных ключей. Один из них подошел к замку в двери камеры Танара.

Когда киммериец вошел, то увидел пленника, лежащего на каменном полу и

скованного тяжелыми цепями. Боссонец не спал, звук падения мощных

охранников в стальных доспехах разбудил бы и мертвого.

Он улыбнулся входящему, но не сказал, ни слова. Через некоторое время

Конан нашел ключ, открывающий оковы и Танар встал, потягиваясь онемевшими

конечностями. Вопросительно он посмотрел на своего спасителя, который

призвал его жестом к молчанию и повел к выходу.

Наверху киммериец нашел свой меч. Пыхтя и проклиная себе под нос, воин

освободил клинок из тела. Танар же поднял копье одного из убитых. Оглядываясь,

они покинули тюрьму, направляясь в переулок, где находился провожатый Конана.

Конан и Танар двинулись за ним, совершенно потеряв ориентацию в темном

лабиринте улочек, пока не вышли на открытую местность. Вскоре беглецы

услышали плеск воды, и заметили свет звезд, отраженный от поверхности воды.

Они остановились на небольшом причале, увидев, пришвартованную лодку с

гребцами, сидящими вдоль бортов. Когда все трое оказались на борту, судно

отчалило от берега, а экипаж налег на весла.

4

За кормой зарево огней Шантариона смешалось на небе с целым морем

звезд. Ночной бриз вздымал хребты волн, придавая воздуху свежесть в

наступающем утре. На суше перед носом лодки появился небольшой светлячок, в

эту сторону и направлялась посудина. Когда они подплыли поближе, то увидели

освещенную факелом кучку мужчин, стоявших на пляже. Город остался далеко

позади, и берег был совершенно пуст.

Когда лодка пристала к берегу, Конан последовал вместе с Танаром в сторону

стоящей группы. В одном из ожидающих варвар узнал Акуриоса, а его слуги

держали поводья лошадей.

– Государь, – сказал туранец, обращаюсь к Танару, – мой план сработал

даже лучше, чем я думал.

– Да, спасибо нашему киммерийцу, – рассмеялся боссонец. – Он

отличный боец.

– О каком плане ты говоришь, Акуриос? – спросил Конан.

– Я говорю о плане внедрения шпиона при дворе Гипербореи.

– И как же это связано с событиями, которые недавно произошли?

– Тот факт, что Танар и есть этот шпион, – сказал Акуриос.

– Но он боссонец, как, же он мог быть шпионом Турана? И, к тому же, при дворе

этих собак гиперборейцев?

83

– Много лет назад, когда я был ещё капитаном туранской армии и

участвовал в секретной миссии в Заморе, я встретил Танара. Он подвергся

нападению одной банды головорезов. Боссонец сражался, как загнанный в угол

медведь. Множество мертвых бандитов лежало вокруг. Но нападавших было так

много, что этот бой должен был закончиться его смертью. В момент, когда я

прибыл, его конец был близок. Без лишних вопросов я атаковал их. А так как я не

был утомлен боем и действовал неожиданно, то сразу же убил трех бандитов.