Текст книги "Запретный город Готхэн (ЛП)"

Автор книги: Роберт Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

не замерзнем в горах. Можем и поголодать некоторое время, если будет надо.

Пойдем!

– Я привел этих людей в Готхэн, чтобы сделать вместе кое-какие дела,

Ясмина, – сказал он. – Даже ради тебя я не могу отказаться от них.

Она кивнула своей прекрасной головой.

– Я ожидала этого от тебя, Конан.

Лук Вормонда лежал рядом, но к нему не было стрел. Киммериец выбросил

его в бездну, и, схватив Ясмину за руку, варвар направился к уступу, на котором

лежал бедолага Клонтар. Конан поднял его пинком и указал на ущелье.

– Есть ли способ, чтобы попасть в ущелье, не спускаясь в долину? Твоя

жизнь зависит от этого.

– Почти половина из этих ущелий имеет скрытые выходы, – ответил

Клонтар, дрожа. – И это тоже. Но я не могу показывать вам путь связанными

руками.

Конан развязал ему руки, но обвязал ремень вокруг пояса жреца и схватил

его другой конец.

65

– Веди, – приказал он.

Клонтар привел их назад к уступу, тому же самому, что они недавно

миновали, прямо до того места, где его пересекал скальный гребень с бегущей по

нему узкой дорожкой. Они направились по ней, окруженные по бокам

головокружительными обрывами, пока не достигли широкого выступа, который

проходил вдоль края глубокого каньона. Путники окружили огромный утес, а

через мгновение Клонтар проскользнул в пещеру, открывавшуюся над узкой

тропинкой.

Они шли в темноте, рассеиваемой светом, что просачивается из зазубренных

трещин в потолке. Пещера сильно извивалась и стремительно вела вниз,

пересекаемая скальными разломами. Через целый час пути они добрались до

треугольной щели посреди возносящихся высоких стен. В одной из них

открывался небольшой зазор, который является выходом из пещеры. С внешней

стороны её маскировал скальный отрог, который выглядел, как фрагмент твердой

монолитной породы. Конан заглядывал в эту пропасть предыдущим днем, но не

смог разглядеть пещеры.

Когда они шли по извилистой пещере, отзвуки битвы усиливались. Теперь

они заполняли все пространство гулким эхом. Путники находились в ущелье

уркманов. Конан увидел жилистых воинов укрывающихся между камнями

навскидку стреляющих в возникающие между скал на склонах головы в меховых

шапках.

Северянин прокричал им, привлекая внимание, но прежде чем киммерийца

узнали, уркманские воины едва не выстрелили в него. Он направился к ним, таща

за собой Клонтара, а воины в немом изумлении, глядели на дрожащего жреца и

девушку в разорванном платье. Она же почти не обращала на них никакого

внимания. Девушка не боялась этих волков. Все её внимание было сосредоточено

на Конане. Она не вздрогнула, даже когда рядом с ней просвистела стрела.

Люди, стоя на коленях, стреляли на тропу у выхода из горной расщелины. Из

узкого прохода сыпался град стрел.

– Они подобрались к нам в темноте, – пробормотал Снорин, заматывая

повязкой сочившуюся кровью рану на его предплечье. – Они окружили выход из

ущелья, прежде чем их заметила наша стража. А после перерезали горло

охранникам, которых мы оставили у выхода из расщелины и начали

подкрадываться к нам. Если бы другие воины в ущелье не разглядели их и не

подняли тревогу, нас бы всех вырезали во сне. Что будем делать, Конан? Мы в

ловушке. Мы не можем подняться по этим склонам. Здесь у нас есть вода и трава

для лошадей, и мы хорошо отдохнули, но уже на исходе пища, и запасы не

являются неисчерпаемыми.

Конан взял у одного из мужчин меч и передал его Ясмине.

– Охраняй Клонтара, – приказал он. – Заколешь его, если попытается

сбежать.

По вспышке в ее глазах варвар понял, что она признала важность этого

совета, и без каких-либо колебаний выполнит его приказ. Клонтар выглядел, как

разъяренная змея, но боялся Ясмины не меньше, чем самого Конана.

Конан взял лук и горсть стрел, направляясь к заваленному камнями выходу

из оврага. Три уркмана уже лежали мертвыми, еще несколько человек получили

ранения. Иргизы поднимались вверх по склону пешком, прячась между камнями,

пытаясь подобраться достаточно близко, чтобы в рукопашной схватке сокрушить

противника своим подавляющим числом, но, не жертвуя, однако, понапрасну

своими жизнями. Со стороны города двигалась неровная цепочка людей.

– Мы должны вырваться из этой ловушки, пока сюда не доберутся жрецы из

Готхэна, которые проведут иргизов пещерами через горы, – пробормотал Конан.

66

Северянин видел, как те восходят на первую горную гряду, дико вопя и

обращаясь к соплеменникам. В большой спешке варвар отрядил полдюжины

людей на лучших лошадях, посадив также Клонтара и Ясмину на запасных

скакунов, приказывая жрецу проводить уркманов через пещеру. Снорину было

поручено выполнять команды Ясмины, причем уркман доверял ему настолько, что

не стал протестовать против того, чтобы подчиняться женщине.

Троих из оставшихся воинов Конан оставил у расщелины, а сам с другими

тремя занял выход из ущелья. Они начали стрелять, в то время как погоня погнала

лошадей вниз по ущелью. Нападавшие на склонах заметили, что обстрел затих и

начал напирать на холм, скрываясь, каждый раз, как их осыпало градом стрел,

необычная точность которых с лихвой компенсировала меньшую численность

оборонявшихся. Отвага и меткость Конана заразила его людей так, что они

вложили всю душу в стрельбу из луков.

Когда последний из всадников исчез в пещере, Конан подождал, пока не

пришел к выводу о том, что у беглецов было достаточно времени, чтобы пройти

по извилистой пещере, а затем поспешно отступил сам, забирая людей, что

охраняли расщелину и быстро побежал к скрытому проходу. Нападавшие

внезапно не встретив сопротивления, заподозрили в этом ловушку, и

соответственно напрасно потратили те долгие минуты, в течение которых Конан и

его люди уносили ноги посреди оглушительного грохота копыт, скача по

извилистой пещере.

Основной отряд ждал их у выступа скалы, проходящей вдоль каньона, и

тогда Конан приказал поторопиться. Он выругался от того, что не может быть в

двух местах одновременно: в передней части колонны, заставляя Клонтара быть

покорным, и в хвосте, глядя на первые признаки преследования. Тем не менее,

Ясмина, держа в руках меч у горла жреца, была защищена от сюрпризов с его

стороны. Девушка пообещала ему утопить лезвие в горле, если только иргизы

окажутся на расстоянии полета стрелы, так что Клонтар, дрожа от страха и

ярости, быстро вел группу вперед.

Они обошли изгиб скалы, и теперь они шли вдоль хребта, по узкой, как

лезвия тропинке, по бокам которой гладкие отвесные скалы, круто падали на

многие сотни футов вниз.

Конан ждал один в разломе скал. Когда его группа начала двигаться, словно

насекомые вдоль хребта, на уступе появились первые иргизы. Киммериец

остановился на лошади прямо за выступающим скальным отрогом, натянул лук,

тщательно прицелился и выстрелил. Расстояние было очень велико даже для него.

Стрела прошла мимо первого всадника и попала в лошадь. Заржав, раненое

животное встало на дыбы, рванулось назад и, потеряв равновесие, рухнуло вместе

с наездником в пропасть. Ржание перепуганного скакуна испугало и других

лошадей. Еще трое коней потеряли контроль над собой и упали со скалы, увлекая

за собой всадников. Остальные иргизы вернулись в пещеру. Через мгновение они

попробовали атаковать еще раз, но летящие стрелы заставили их вернуться.

Конан посмотрел через плечо и заметил, что его группа уже начала

спускаться с хребта на противоположной стороне горы. Он повернул коня и

поскакал по каменистой тропе. Если бы киммериец задержался, иргизы

осмелились бы напасть снова, а не встретив сопротивления, достичь поворота

достаточно рано, чтобы выстрелить в него на узком выступе скалы.

Большинство членов его группы на гребне слезли с лошадей и вели

животных пешком. Конан же мчался по этой узкой тропе галопом, не обращая

внимания на то, что на смерть таилась по обе стороны хребта, если лошадь

внезапно поскользнется или неправильно поставит ногу. Но животное неслось по

скалам и камням уверенно, как серна.

67

Конан от недостатка сна испытывал головокружение, когда смотрел на

покрытую голубой дымкой пропасть. Однако он справился. Когда же северянин,

наконец, спустился вниз по склону к подножью, где стояла Ясмина с белым

лицом, впиваясь ногтями в ладони, иргизов пока еще не было видно.

Конан подгонял всадников так споро, насколько осмеливался, приказывая им

пересаживаться каждый час на запасных коней, чтобы лучше сохранить силы

животных. Он оставался рядом с десятком из них; у большинства из которых

кружилась голова от огромной высоты, на которой они находились. Варвар и сам

был сейчас как спящий, удерживая себя в сознании высочайшим усилием воли,

когда горы вращались перед его усталыми глазами.

Они следовали по пути, обозначенному Клонтаром, вдоль скальных

выступов, нависающих над обрывами, дно которых тонуло во тьме. Воины

протискивались сквозь узкие овраги, словно бы прорезанные ножом, с крутыми

каменными стенами, вырастающими с обеих сторон. Позади, время от времени

слышались приглушенные крики, а однажды, поднявшись на

головокружительную высоту горы, на дороге, где лошади должны были бороться

за каждый шаг, уркманы увидели позади себя далеко внизу погоню. Иргизы и

жрецы не выбирали такой смертельно опасный путь; ненависть обычно не такое

отчаянное чувство, как воля к жизни.

Заснеженный пик горы Эрлика поднимался перед ними все выше и выше, а

поставленный под сомнение Клонтар поклялся, что самый безопасный путь

проходит через эту вершину. Больше он ничего не мог сказать. Жрец был зеленым

со страха, и владела им только одна мысль – держаться дороги, которая спасет

ему жизнь. Он боялся своих похитителей не меньше, того факта, что подданные

Готхэна могли бы догнать его и узнать об участии жреца в похищении богини.

Беглецы непрерывно шли вперед, начиная шататься от истощения.

Полумертвые лошади спотыкались на каждом шагу. Ветер пронизывал всех

насквозь, словно острыми иглами. Стемнело, когда они достигли подножия

огромного горного хребта, который вел прямо к крутому спуску с горы Эрлика.

Гигантский пик поднимался над ними, могучее скопление изломанных скал,

взлетая вертикальными стенами над бездонной пропастью, над которой

доминировал заснеженный блистающий шпиль, словно стараясь сокрушить своим

величием окружающие горы.

Грань заканчивалась высоким выступом на каменной стене, где в отвесной

скале виднелись бронзовые двери, все покрытые письменами, которых Конан так

не смог прочитать. Врата были достаточно массивными, чтобы выдержать удар

тарана.

– Это место посвящено Эрлику, – сказал Клонтар, но в его голосе, однако,

не слышалось никакого уважения. – Толкни эту дверь. Не бойся, я клянусь

жизнью, что тут нет никакой ловушки.

– Конечно же, есть, – издевательски пробурчал Конан хмуро, едва не упав,

слезая с лошади, и лично уперся плечом в дверь.

10

Тяжелые двери распахнулась с легкостью, указывая на то, что древние петли

были недавно смазаны. Зажженный факел осветил вход в туннель, вырезанный в

твердой породе. В нескольких футах от входа в туннель расширился, а

мерцающий факел на входе давал некоторое слабое представление о размерах

помещения.

– Этот туннель проходит прямо сквозь гору, – сказал Клонтар.

68

– До рассвета мы должны быть вне досягаемости от погони, потому что

даже если они поднимались и шли по кратчайшему пути через пик, то должны

были двигаться пешком, что займет у них всю ночь и весь следующий день. Если

же они решат обогнуть гору и пойти по близлежащему горному проходу, то это

займет у них еще больше времени. Их лошади также устали. Тем путем я

собирался вести Вормонда. Я не желал показывать ему туннель через гору. Но для

вас это единственный путь побега. Здесь есть еда. В определенное время года

здесь работают жрецы. В этих кельях имеются лампы.

Он указал на небольшую камеру, высеченную в скале сразу же позади входа.

Конан зажег несколько масляных ламп и передал их уркманам. Он не стал

поступать так, как требовала этого осторожность: самому пойти вперед и

исследовать туннель, прежде чем по нему пройдут его люди. Их погоня была

слишком близко. Варвар должен был поверить в то, что жрец также просто хочет

спасти свою собственную шкуру.

Когда все собрались внутри, Клонтар сказал запереть дверь большими

засовами из бронзы, толщиной с бедро человека. Полдюжины ослабевших

уркманов с трудом подняли каждый из них, но, когда они были на месте, Конан

был уверен, что никакое оружие легче, чем осадные тараны не сможет одолеть

многотонный вес двери, массивные бронзовые пороги и косяки которых

находились глубоко в твердой породе.

Киммериец подозвал Клонтара, чтобы тот ехал между ним и Снорином.

Уркман держал факел. У них не было никаких оснований доверять Клонтару,

несмотря на то, что жрец, казалось, был доволен тем фактом, что наконец-то

избавляется от богини, которую он боялся и ненавидел, хотя это означало для него

в то же время и отказ от мести.

Хотя все существо вело отчаянную борьбу, чтобы не упасть без сознания от

истощения, Конан был поражен тем, что увидел при свете факела. Киммериец

даже не мечтал, что такое место может существовать где-нибудь на свете.

Тридцать человек могло ехать рядом, плечом к плечу по проходу, подобному

пещере, свод которой в некоторых местах находился вне поля зрения. В других

местах сталактиты отражались тысячами сверкающих цветов.

Основание прохода и стены были гладкими, словно вручную

отполированный мрамор, и Конан задался вопросом, как много веков его должны

были быть вырубать в скале и оглаживать. Нерегулярно по обеим сторонам

прохода нерегулярно появлялись выдолбленные в скале кельи. Затем северянин

заметил и желтые проблески на стенах пещеры.

Свет факела показал невероятную правду. Все рассказы о горе Эрлика, как

оказалось, были правдой! Стены туннеля были плотно оплетены жилами золота,

которое удавалось выковырять из стены даже обычным ножом!

Уркманы увидев такую добычу, казалось, внезапно забыли об усталости и

начали проявлять к ней почти нездоровый интерес.

– Это место, откуда жрецы добывают золото, Конан, – сказал Снорин,

глаза которого интенсивно сверкали. – Позволь мне только вывернуть этому

старику пальцы, чтобы он сказал нам, где они скрывают то, что добывается из

стен.

Однако старый жрец не нуждался в помощи подобного рода. Он указал на

вырезанную в скале квадратную комнату, в которой стояли штабеля предметов,

имевших определенную форму; все они оказались слитками чистого золота. В

другом помещении они увидели примитивные печи, используемые для выплавки

руды и отливки драгоценного металла.

69

– Возьмите все, что вы хотите, – безучастно сказал Клонтар. – Даже

тысячи лошадей будет не достаточно, чтобы забрать все золото, что собрано здесь,

хотя мы едва углубились в золотоносную жилу.

Тонкие губы уркманов сжались от жадности, и в Конана вонзились

вопросительные взгляды горящих ястребиных глаз.

– У вас есть запасные лошади, – сказал северянин.

Этого было достаточно. Теперь никакая сила не смогла бы убедить уркманов,

что все это не было запланировано Конаном с самого начала, чтобы привести их к

обещанному им золоту. Они грузили свободных лошадей золотыми слитками,

пока киммериец не приказал им остановиться, для того, чтобы сохранить силы

животных. Затем они начали кромсать на куски мягкой металл и распихивать его

по карманам, засовывать за пояса, но штабеля из драгоценного металла, казалось,

оставались нетронутыми. Некоторые уркманы ругались в голос и плакали от

ярости, видя, сколько еще богатств они должны будут оставить.

– Конечно же, – обещали они друг другу, – мы вернемся сюда с

повозками и многочисленными лошадьми, и забрать все до последней крупицы.

– Собаки! – выругался Конан. – У каждого из вас уже есть состояние, о

котором вы даже никогда не могли мечтать. Вы шакалы, что объедаются падалью,

пока их не разрывает от переедания? Неужели мы задержимся здесь до тех пор,

как иргизы перейдут через горы и перережут нам глотки? Что вам тогда будет от

этого золота, дураки?

Киммерийца больше заинтересовала келья, где в кожаных мешках хранилось

зерно. Он приказал воинам навьючить на несколько лошадей продовольствием

вместо золота. Они немного поворчали, но послушались. Воины послушали бы

варвара теперь, даже если бы он приказал им пойти с ним в Амазон или Атлаю.

Каждый дюйм его тела мечтал о еде и сне. Однако северянин лишь пожевал

немного сырых зерен и восстановил ослабленные силы, держась лишь своей

несломленной волей. Ясмина полулежа, откинулась в седле, но ее глаза резко

блестели в свете факелов, чем вызвала у Конана все больше и больше уважения,

бывшее даже сильнее, чем предыдущее восхищение.

Они ехали через сказочную пещеру. Уркманы жевали зерно и взволнованно

разговаривали об удовольствиях, которые они обретут, потратив захваченное

золото, когда, наконец, путники не достигли бронзовых ворот, которые были

подобны двери, через которую они вошли. Двери не были заперты, хотя Клонтар и

предупреждал, что никто, кроме жрецов на протяжении многих веков не посещал

горы Эрлика. Когда они с усилием открыли дверь, их ослепил белый свет

утренней зари.

Они смотрели на небольшой выступ, от которого дальше вела узкая дорожка,

проходя по краю огромного скального вала. С одной стороны скала круто уходила

вниз на многие сотни футов вглубь, туда, где на дне пропасти извивался поток,

который выглядел сверху, как серебряная нить. На другой стороне крутая скала

возносилась вверх на добрые пятьсот футов. Пик заслонял полностью вид слева, и

только с правой стороны Конан разглядел несколько гор, окружающих пик

Эрлика, а далеко за их пределами долину, идущую от южного прохода, что

выглядела с расстояния, как разрыв в плоти мрачных, горных хребтов.

– Там лежит ваша свобода, Конан, – сказал Клонтар, указывая на проход.

– Примерно в пяти милях от того места, где мы находимся, тропа спускается в

долину, в которой есть вода, живность и трава для лошадей. Когда вы пройдете

через проход, то будете идти еще в течение трех дней, прежде чем попадете на

земли, которые ты знаешь. На этих землях обитают дикие племена, но не нападут

на такую большую группу, как ваша. Ты пройдешь через проход еще до того, как

70

иргизы обогнут гору. Они не будут преследовать тебя там. Здесь границы их

страны. А теперь позволь мне уйти.

– Не сейчас; я отпущу тебя на перевале. Ты вернешься назад с легкостью,

чтобы ожидать иргизов; и ты будешь в состоянии рассказать им любую ложь,

наплести всё, что только придет тебе в голову. О том, что случилось с их богиней.

Клонтар окинул Конана ненавидящим взглядом. Глаза киммерийца также

налились кровью, а под напряженной кожей лица выступили скулы. Он казался

человеком, которого истязали в преисподней, да и чувствовал себя подобным

образом. У Клонтара же не было оснований для решительного протеста, за

исключением того, что он хотел как можно скорее убраться из этой ненавистной

ему компании.

По состоянию, в котором находился Конан, можно было сказать, что им

руководили самые примитивные инстинкты. Киммериец едва сдерживал нервную

дрожь, чтобы не приложить голову жреца лезвием.

В тот момент, когда жрец крикливо протестовал, а Конан думал, следует ли

ему спорить с ним или сбить его с ног, нетерпеливые уркманы начали толпиться у

входа. Полдюжины воинов вышли на выступ, прежде чем Конан заметил это. Он

приказал Снорину охранять Клонтара, а сам прошел мимо стоящих на выступе

бандитов, желая, как обычно, проехать первым. Но один из людей северянина уже

стоял на узкой дорожке, будучи не в состоянии, ни развернуться, ни отступить,

или же прижаться поближе к стене, чтобы пропустить Конана. В конечном итоге

киммериец поручил ему возглавить продвижение их отряда. Но именно в тот

момент, когда его лошадь вступила на тропу, как с горы с грохотом посыпался

град камней.

Падающие валуны ударили бедного уркмана и смели его вместе с лошадью с

тропы, как метла сметает паука со стены. Один из камней, отскочив от скалы,

ударил лошадь Конана, ломая той ногу, и животное с истошным ржанием упало в

пропасть, разделив судьбу своего предшественника.

Конану удалось освободиться от своей лошади, и варвар смог повиснуть на

краю обрыва. В его ушах звучал крик Ясмины и вопли уркманов. Вокруг в поле

зрения не было каких-либо целей, но многие из них принялись стрелять из луков

вслепую. С вершины горы, с самой высшей её точки раздался издевательский

смех.

Конан, не смущаясь того факта, что сам чудом едва избежал смерти,

отправил людей обратно в пещеру. Они были как волки, запертые в ловушке,

готовые кусать всех без разбора налево и направо. Над головой Клонтара

засверкали десятки кинжалов и ножей.

– Убейте его! Он завел нас в ловушку! Клянемся богами!

Лицо Клонтара позеленело и конвульсивно задергалось от страха. Он

закричал так, как будто с него живьем сдирают кожу.

– Нет! Я вел вас быстрой и безопасной дорогой. Иргизы не могли появиться

здесь так быстро!

– В этих пещерах были жрецы? – спросил Конан. – Они могли атаковать

нас, когда увидели, что мы приближаемся. Является ли этот человек на вершине

жрецом?

– Нет, Эрлик мне свидетель. Мы добываем здесь золото три месяца в год; в

другое время подходить близко к горе Эрлика, это неминуемая смерть. Я не знаю,

кто это может быть.

Конан осмелился снова выйти на тропу, и был встречен новым градом

камней. С вершины донесся окрик.

– Эй ты, киммерийская собака, как тебе это нравится?! Наконец-то я тебя

достал! Ты думал, что я подох, когда упал в пропасть?! Там был скальный выступ,

71

в десятке футов ниже, куда я и приземлился. Ты не увидел его, потому что солнце

было уже слишком низким, чтобы хорошо освещать скалы. Я поднялся обратно

вверх, когда вы ушли.

– Вормонд! – прорычал Конан.

– А ты думал, что я не вытянул каких-либо сведений из того жреца?! —

крикнул туранец. – Он рассказал мне все о горных перевалах и о горе Эрлика,

когда я выбил ему несколько зубов. Когда я увидел подле тебя старого Клонтара,

то сразу понял, что он приведет тебя к горе Эрлика. И я добрался сюда первым. Я

хотел в начале запереть двери, чтобы вы не смогли попасть внутрь, а иргизы

вырезали бы вас под корень. Но я не был в состоянии один поднять решетку. Но

это не важно. Вы в ловушке. Вы не выйдете на тропу, потому что я забью вас

камнями, как жуков. Вы не можете видеть меня, а я вас вижу. Я останусь здесь,

пока сюда не доберутся иргизы. У меня также есть и звезда Ясмины. Они будут

подчиняться мне, когда я скажу им, что это Клонтар помог вам похитить ее. Они

убьют вас всех кроме Ясмины. Её они заберут его обратно в Готхэн, но это уже не

имеет значения для меня. Мне не нужно никаких денег за Ясмину от визиря. Я

знаю секрет горы Эрлика!

Конан отступил назад в коридор и повторил слова, сказанные туранцем.

Клонтар позеленел еще больше, а все остальные без слов посмотрели на Конана.

Его налитые кровью глаза блуждали от одного к другому. Все люди были

истощены и растрепаны, они подслеповато щурились в утреннем свете, и

выглядели, удивительно похожими на призраков, вышедших наружу из под земли.

Конан же не достиг еще пределов своей жизненной силы; у него всегда имелись

какие-то скрытые резервы жизнеспособности.

– Есть здесь какой-нибудь другой путь? – спросил он.

Клонтар покачал головой, дрожа от страха.

– Не такой, чтобы по нему смогли пройти люди и лошади.

– Что ты имеешь в виду?

Верховный жрец отступил в темноту и приблизил факел к стене туннеля в

месте, где тот сужался у выхода. Из скалы торчали проржавелые куски металла.

– Здесь когда-то была лестница, – сказал он. – Она вела к высокой

расщелине в скале, где раньше сидел стражник, наблюдая возможными незваными

гостями в южном проходе. Но никто не поднимался, таким образом, уже в течение

многих лет, и её ручки проржавели. Расщелина открывается на внешнюю кромку

пика и даже если кто-то туда заберется, едва ли он сможет спуститься другим

путем вниз.

– Ну что же может быть, я смогу из расщелины подстрелить Вормонда, —

проворчал Конан, голова, которого кружилась от потока мыслей.

Молчание делало его борьбу с сонливостью значительно тяжелее. Шум

голосов уркманов доносился до него, как бессмысленный поток слов, а черные,

полные страха глаза Ясмины, казалось, смотрели на него с очень большого

расстояния. Ему показалось, что руки девушки прикоснулись к нему ненадолго, но

киммериец не был уверен. Проблески света начали вращаться перед его глазами в

густом тумане...

Конан пришел в себя, ударив открытой ладонью в лицо, а затем начал

подниматься по остаткам лестницы, с луком, перекинутым за спину. Снорин начал

хватать его, умоляя, чтобы это ему дали попробовать вместо варвара, но Конан

отверг это. В запутанном мозгу северянина царило убеждение, что это лишь его

ответственность. Горец лез наверх, как сомнамбула, медленно, сконцентрировав

на этой задаче все свои чувства. После пятидесяти перекладин лестницы свет

масляных ламп перестал помогать ему, и теперь воин поднимался на ощупь в

темноте, чувствуя лишь прикосновение к вделанным в стену ржавым скобам. Они

72

были такими проржавевшими, что он не решился доверить ни одной из них все

бремя своего веса. Во многих местах их не было вообще, и тогда горец вбивал

пальцы в отверстия, в которых они когда-то были вставлены. Только благодаря

небольшому наклону скалы лезть по ней было вообще возможно, но этот подъем

казался бесконечным, словно какая-то адская пытка.

Масляные лампы, далеко внизу, выглядели как светлячки, а увешенные

сталактитами своды были расположены в нескольких метрах над головой.

Северянин увидел вспышку света, и мгновение спустя застревая, пролез в

расщелину, что выводила наружу. Она была всего лишь фута три в ширину и

слишком низкой, чтобы стоять выпрямившись.

Киммериец прополз еще около тридцати футов, и, наконец, выглянул через

изорванный край утеса, который нависал над скалой в сотне футов ниже. Он не

мог видеть отсюда ни ворот, ни тропы, ведущей от них, но увидел фигуру, что

ютились между камнями на краю скалы. Варвар снял с плеча лук.

Как правило, киммериец не промазал бы на таком расстоянии. Теперь,

однако, его воспаленные, красные от крови глаза отказывались подчиняться.

Сонливость и усталость сильнее всего атакуют именно на рассвете. Фигура между

скалами, казалось, сливалась с окружающим фоном и превращалась в

бесформенное пятно. Стиснув зубы, Конан отпустил тетиву. Стрела ударила в

скалу в нескольких дюймах от головы Вормонда. Туранец подскочил и исчез из

поля зрения между камнями. Разочарованный Конан забросил лук на спину и

свесил ноги за край уступа. Он был уверен, что у Вормонда нет оружия. Далеко

внизу уркманы завывали, как волчья стая, но северянин не обратил на это

внимания, полностью занятый спуском вниз по склону скалы. Он споткнулся

несколько раз и чуть не упал, а в какой-то момент поскользнулся и начал сползать

вниз, скатываться вниз по склону, пока его лук не зацепился за выступ, а Конан

удержался, повиснув на его тетиве.

Сквозь красный туман он увидел, как Вормонд выходит из укрытия, держа

меч, вероятно найденный в пещере. Конану стало не по себе от того, что туранец

мог подняться вверх и убить его, беспомощно висевшего на скале. Северянин

оттолкнулся изо всех сил от скалы и яростно дернул, срывая тетиву. Киммериец

полетел вниз, как камень, ударился о склон и, наконец, хватаясь за камни и

выступы, остановился примерно в десяти футах от обрыва. Катившиеся за ним

камни перелетели через его край и исчезли.

Падение вырвало Конана из его ступора. Вормонд был всего в семи футах от

него, когда варвар вскочил, поднимая меч. Туранец выглядел таким же диким и

взбешенным, как и Конан, а в его глазах блестела искра безумия.

– Сталь на сталь, Конан! – прохрипел он. – Посмотрим, такой ли ты воин,

как все говорят!

Вормонд подбежал и Конан столкнулся с ним, несмотря на истощение, пылая

ненавистью и гневом. Они сражались, двигаясь взад и вперед вдоль края обрыва.

Иногда не более одного шага отделяло их от вечности. Звон мечей разбудил орлов,

которые, летая, стали истерично клекотать.

Вормонд бился как сумасшедший, используя все приемы, которые он изучил

в родном Туране. Конан же боролся так, как научили его беспощадные стычки в

этих диких горах, равнинах и пустыни. Он сражался, как атлант, а ненависть и

жажда мести умножали его силу.

Стуча своим лезвие, как кузнец молотком по наковальне, Конан теснил

ошеломленного туранца, пока тот не остановился прямо на краю обрыва.

– Свинья! – выдохнул Вормонд с остатками сил, и, плюнув в лицо

противника, нанес ужасный удар мечом.

73

– Это тебе за Унгарфа! – взревел Конан и его меч, пролетев мимо лезвия

Вормонда, поразил цель.

Туранец склонился над краем, с лицом, залитым кровью, и молча, упал вниз.

Конан сел на камне, внезапно осознав, что он весь дрожит. Северянин сидел

неподвижно, со страшным лезвием, лежащим на коленях, подперев голову руками

и без единой мысли, пока доносящиеся снизу крики, не привели его в сознание.

– Эй, Конан! Человек с разрубленной головой упал прямо рядом с нами

вниз! С тобой все в порядке? Мы ожидаем твоих приказов!

Киммериец поднял голову и посмотрел на солнце, которое поднималась над

восточными пиками, заливая снег на вершине горы Эрлика пурпурным пламенем.

Он отдал бы все золото готхэнских жрецов за то, чтобы иметь возможность

прилечь и поспать хотя бы час. Носить на неверных и дрожащих от напряжения

ногах свой собственный вес, казалось, казалось ему трудом превыше всех его сил.

Но задача еще не была выполнена до конца; пока они оставались на этой стороне

прохода ему не суждено поспать.

Собрав остатки сил, варвар крикнул в сторону всадников:

– По коням, сукины дети! Поезжайте по тропе, а я буду следовать вдоль

обрыва. Я вижу место за следующим поворотом, где я мог бы спуститься вниз на

дорогу. Возьмите Клонтара, он будет свободен, но не сейчас.

– Скорее, Конан! – добежал до него серебристый голосок Ясмины. – До

Вендии далеко, и много еще гор лежит на нашем пути!

Конан засмеялся и вложил меч в ножны. Его смех прозвучал устрашающе,

как рев зверя. Внизу уркманы уже выбрались на дорогу и запели однообразную,

сложенную в его честь песню.

Называлась она «Повелитель Меча», и повествовала о человеке, который

шел, шатаясь высоко над ними, вдоль обрыва, с лицом, что было подобно

ухмыляющемуся черепу, оставляя при каждом шаге пятна крови на скале.

Двое против города

После побега из Готхэна, Конан вместе с группой уркманов добрался до

Гори. Здесь он расстался с Ясминой и уркманами, которые пообещали, что

будут сопровождать девушку до самого Ширхама.

Конан же отправился в залив Ксапур, где намеревался сесть на корабль и

доплыть до Шахпура, чтобы затем добраться до Киммерии. После длительных