Текст книги "Жить дальше (ЛП)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 21

Дон с Ленорой вышли на улицу. Солнце стояло высоко в белесом небе, влажность удушала. На юге сквозь дымку проглядывала Си-Эн Тауэр. В кампусе было пустынно – каникулы, но Фронт-стрит была запружена толпой, состоящей примерно напополам из местных служащих и туристов, плюс несколько роботов – и все куда-то сломя голову торопились. По дороге до ресторана Дон и Ленора болтали о Новой Зеландии.

– Это замечательное место, – говорил он, – но должен вас предупредить – у них есть раздражающая привычка класть в гамбургеры ломтик свёклы и… о, гляньте-ка! – У обочины была припаркована машина. Он указал на её бело-синий номерной знак: PQHO-294, со стилизованной короной вместо дефиса, как это принято в Онтарио. – Qoph.

Брови Ленор вспрыгнули на лоб.

– Название еврейской буквы! – радостно воскликнула она. – Вы играете в скрэббл? – Каждый серьёзный игрок в скрэббл помнит наизусть горстку полезных слов, в которых есть «Q», но отсутствует «U».

Он улыбнулся.

– О да!

– Я тоже, – сказала Ленора. – Всегда практикуюсь на номерных знаках. Пару недель назад видела две стоящие рядом машины с анаграммами «barf» и «crap» [34]34
  «Блевотина» и «дерьмо» (англ.).


[Закрыть]на номерах. Потом весь день ухохатывалась.

Они продолжили путь, снова заговорив о Новой Зеландии, и к тому времени, как добрались до ресторана, уже практически исчерпали тему – Дон рассказал всё, что знал. «Герцог Йоркский» оказался двухэтажным баром-рестораном на тихой улочке к северу от Блур-стрит. В других зданиях на этой улице – респектабельных отреставрированных особняках – похоже, размещались офисы дорогих адвокатов и финансовых консультантов. Их провели в кабинку у задней стены первого этажа и усадили там. Из колонок доносилась рок-музыка – или как там современные дети называют то, что слушают. К счастью, в ресторане был кондиционер.

Неподалёку от них был столик, за которым сидели трое мужчин. Официантка примерно Ленориных лет и почти такая же симпатичная, одетая в тесный топ с очень низким вырезом, принимала у них заказ – они просили к еде бутылку вина.

– Красное или белое? – спросил один из мужчин, глядя на остальных.

– Красное, – ответил тот, что сидел слева от него, и тот, что справа повторил: – Красное.

Первый вскинул голову к официантке и изрёк:

– Я услышал красное.

Ленора перегнулась через стол и прошептала Дону, указав в сторону этой троицы кивком головы:

– Вау! У него, должно быть, синестезия [35]35
  Нейрологическое расстройство, когда раздражение одного органа чувств вызывает ощущения, характерные для другого, например, запах воспринимается как звук.


[Закрыть].

Дон восхищённо рассмеялся.

Та же самая официантка подошла и к ним. Она была высокой и широкоплечей, с шоколадно-коричневой кожей и иссиня-чёрными волосами до пояса.

– Что будете за… о, Ленни! Я тебя и не узнала, дорогуша.

Ленора виновато улыбнулась Дону.

– Я тут подрабатываю два раза в неделю.

У него перед глазами вдруг возникла картина Леноры, одетой как официантка, у которой на бэджике на груди значилось «Гэбби». Гэбби, прижав руку к крутому бедру, секунду оценивающе осматривала его.

– И кто он? – спросила она с напускной серьёзностью, словно спутник Леноры обязан был пройти её проверку.

– Это мой знакомый, Дон.

– Здравствуйте, – сказал он. – Приятно познакомиться.

– Мне тоже, – ответила Гэбби и снова обратилась к Леноре. – Увидимся в субботу в банке?

– Обязательно.

Габби приняла у них заказ на напитки. Ленора заказала бокал белого вина; Дон – свою всегдашнюю диетическую колу. Он был рад, что компании «Пепсико» и «Кока-кола» наконец-то объединились; он терпеть не мог эту дурацкую игру в «Пепси подойдёт?» в заведениях, где кока-колу не подавали.

– Итак, – сказал он, когда Гэбби ушла, – вы помогаете грабить банки?

Ленора выглядела немного смущённой.

– На самом деле это продуктовый банк [36]36
  Благотворительная организация, принимающая от производителей и поставщиков пищевые товары с истекающим сроком годности и распределяющая их среди нуждающихся.


[Закрыть]. Гэбби там работает постоянно, а я – в основном по субботам. – Она помолчала, а потом добавила, немного неловко, будто считала, что должна объяснить это подробнее: – Когда работаешь в ресторане, то видишь, как много выбрасывается еды, а люди по-прежнему голодают.

Он отвёл взгляд, задумавшись над тем, сколько людей – да что там, сколько миллионовлюдей можно было накормить на те деньги, что были потрачены на его омоложение.

Ленора и правда оказалась, как отмечал раньше его автоответчик, весьма разговорчивой, и он удовлетворился ролью слушателя её болтовни; это было безопаснее, чем говорить что-либо самому. У неё было такое живое лицо и такой выразительный голос, что он, казалось, мог слушать её часами. Но иногда он всё же делал попытки поддержать разговор.

– Значит, вам нравится «Onderdonk»? – спросил он ёё, указывая на надпись на футболке.

– О, это полный отвал башки, – ответила она. Он понятия не имел, хорошо это или плохо, и поэтому постарался сделать нейтральное лицо. – А вам? – продолжала Ленора. – Какие группы вам нравятся?

Вот чёрт, подумал Дон. Как он подставился. Коллективы его юности – «Electric Light Orchestra», «Wings», «Supertramp», «April Wine» – для неё пустой звук, а названия какого-нибудь из современных он не смог бы вспомнить под страхом расстрела.

– Я… э-э… – И тут на него снизошло озарение и он ткнул в настенный динамик, имея в виду группу, которая сейчас играла – хоть и не знал ни её названия, ни названия песни.

Но она кивнула.

– «Гиперцвет», – сказала она. – Небоверх.

Дон постарался не изменяться в лице. Одно из этих слов было, вероятно, названием группы; второе выражало положительную реакцию. Если бы это она указала на динамик, в котором играла бы, скажем, «Call Me» – популярный шлягер его студенческих лет, он бы сначала идентифицировал исполнителя, а потом бы добавил: «Блонди. Круто». Поэтому он предположил, что «Гиперцвет» – название коллектива, а «небоверх» – одобрительное высказывание. Словно инопланетный язык расшифровываю, подумал он. Сара гордилась бы.

– Кто-нибудь ещё? – спросила Ленора.

– Гмм… – Через секунду лихорадочных раздумий он сказал: – «Битлз».

– Да ладно! – воскликнула она. – Я их обожаю! А какая у вас любимая песня?

– «Yesterday».

Она пробормотала что-то восхищённое.

– В наши дни, – сказал он, – «Битлз» – довольно необычное увлечение. – Он тут же пожалел о сказанном; в конце концов, «ливерпульская шестёрка» как раз сейчас могла переживать период возрождения интереса. Когда он учился, среди студентов был невероятно популярен Хамфри Богарт, а его великим фильмам уже тогда было почти полвека.

Но она энергично закивала.

– Это точно. Среди моих знакомых практически никто о них не слышал.

– А вы как на них набрели?

Она странно на него посмотрела; он что, употребил какое-то устаревшее выражение? Но она, должно быть, всё же поняла, о чём он спрашивает, потому что ответила:

– У моего дедушки была их целая коллекция.

Ох.

– Он их ставил всякий раз, как я к нему приезжала в детстве, – продолжала она. – У него была древняя стереосистема – это было его хобби – и целая стопка этих нейлоновых штук.

Ему понадобилась секунда, чтобы сообразить: она имеет в виду винил. Но поправлять людей по пустякам невежливо – егодедушка так ему говорил.

И всё же, думал Дон, должно же быть что-то, что они могли бы обсуждать, не ставя его в невыгодное положение. Конечно, они могли бы поговорить о том, кого они оба знают: о Саре. Разве не об этом обычно разговаривают незнакомцы? Но он не смог бы вынести ещё одного упоминания его «бабушки».

Гэбби вернулась с напитками и приняла заказ на еду. Дон заказал салат под названием «голубой стейк» – нарезанный ломтиками стейк с зеленью, посыпанный тёртым голубым сыром. Ленора, которая даже не заглянула в меню – работая здесь, она, должно быть, выучила его наизусть – взяла фиш-энд-чипс.

Дон обожал обсуждать политику, но воздерживался от неё в разговорах с людьми, с которыми только что познакомился. Однако приближались провинциальные выборы, а поскольку она из Британской Колумбии, то вряд ли у неё успели сформироваться политические предпочтения о том, что делается здесь, в Онтарио; вероятно, эта тема вполне безопасна.

– Кто, по-вашему, победит в эту пятницу? – спросил Дон.

– Я всегда голосую за НДП, – сказала она.

Это вызвало у него улыбку. Он вспомнил собственные социалистические симпатии студенческих лет. Однако его впечатлило то, что Ленора разбирается в текущей политической ситуации. А если копнуть историю?

– Любимый премьер? Думаю, что Малруни.

Дона не на шутку бесил ревизионистский вариант истории, ставший популярным в последнее время.

– Послушайте, – сказал он, – я помню времена, когда Брайан Малруни был премьером, и он…

Он оборвал себя, увидев, как удивлённо она уставилась на него.

– То есть, – поправился он, – я помню, как читал о временах, когда Брайан Малруни был премьером, и он был ещё беспомощнее Кретьена…

И всё же, почему он скрывает свой истинный возраст? Он ведь всё равно не сможет держать это в тайне вечно. Люди рано или поздно узнают – в том числе люди с факультета астрономии, а он с ними не заключал никаких договоров о неразглашении. Кроме того, Леноре, наверное, будет страшно интересно услышать рассказ о его встрече с Коди Мак-Гэвином, который, вообще-то, является практически святым-покровителем программы SETI. Но как только он вспоминал частичный успех терапии, чувство вины начинало терзать его изнутри, словно проглоченное стекло, и…

– Ладно, – сказала Ленора, – давайте посмотрим, из какого вы теста.

Он в полнейшем недоумении уставился на неё; она рылась в сумочке. Через секунду он выудила из неё свой датакомм и положила его на стол между ними. Потом нажала несколько кнопок, и над деревянной столешницей возникла голографическая доска для игры в скрэббл.

– Вау! – восхищённо сказал Дон. Хотя у него собралась приличная коллекция досок для скрэббла – складные, магнитные, на липучках, специализированные электронные устройства, даже миниатюрные в виде брелока для ключей – он в жизни не видел такого… такого небоверха.

– Ну ладно, мистер Qoph, – сказала Ленора. – Сыграем.

Глава 22

Летний вечер, 2009 год.

– Дорогой, я дома! – крикнула Сара от дверей.

Дон вышел из кухни, пересёк гостиную и встал над спуском к входной двери из шести ступенек.

– Как всё продвигается? – спросил он.

Всё – это Первая сессия международного сотрудничества по Ответу на послание с Сигмы Дракона, трёхдневный марафон, устроенный Университетом Торонто под председательством самой Сары, на который слетелись специалисты по SETI со всего мира.

– Изнурительно, – сказала Сара, отодвигая в сторону зеркальную дверцу шкафа и вешая в него плащ; апрель в Торонто – самый дождливый месяц. – Много спорных вопросов. Но оно того стоит.

– Рад слышать, – сказал он. – Кстати, я поставил жаркое в духовку. Будет готово минут через двадцать.

Входная дверь снова открылась, и вошёл Карл, промокший и заляпанный грязью.

– Привет, мам, – сказал он. – Как конференция?

– Нормально. Я как раз папе рассказывала.

– Ужин через двадцать минут, Карл, – сказал Дон.

– Здорово. Пойду умоюсь. – Карл стянул с ног мокрые башмаки, не нагибаясь и не развязывая шнурков. Не снимая промокшего пиджака, он стремглав кинулся вверх по ступеням, протиснувшись мимо Дона.

– Так что там сегодня было-то? – спросил Дон.

Сара поднялась в гостиную, и они поцеловались.

– Мы начали с составления списка известных неавторизованных ответов, уже отосланных на Сигму Дракона.

– Например?

– Ну, есть группа, которая утверждает, что ей удалось перевести начало Книги Бытия на символический язык драконианцев.

– Господи Иисусе! – сказал Дон.

– Нет, – ответила она, – он появляется только в сиквелах. А другая группа послала библиотеку оцифрованных произведений исламского искусства. Кто-то ещё говорил, что послал список личных номеров всех американских солдат, погибших в Ираке. Другой послал вступительную анкету «Менсы» [37]37
  Всемирная организация людей с высоким IQ (коэффициентом умственных способностей).


[Закрыть]. Писал, что, мол, вместо того, чтобы нам беспокоиться, пройдём ли мы тест инопланетян, пусть лучше они беспокоятся, пройдут ли они наш; может, они недостаточно хороши для нашегоклуба.

– Ха, – сказал Дон.

– И ещё множество музыкальных передач. – Сара опустилась на диван и вытянулась на нём. Он жестом попросил её поджать ноги, чтобы он мог присесть. Потом она положила ноги ему на колени, и он начал их массировать.

–  Ммммммм, – сказала она. – Как же здорово. Кстати, был Фрэйзер Ганн – помнишь его? Доказывал, что посылка музыки – большая ошибка.

– Почему? – спросил Дон. – Боится, что правообладатели засудят?

– Нет, нет. Но, по его словам, единственное, чем мы можем торговать с инопланетянами – это наша культура, единственное, что кому-либо может быть интересно получить от чужой цивилизации. И если мы отдадим за просто так лучшее, что у нас есть – Баха, Бетховена, Битлов – то не сможем предложить ничего стоящего, когда они скажут: эй, а что у вас есть в обмен на наши шедевры?

Дон знал всё подметании дна культурных закромов. Он был фанатом DVD – больше коллекционером, чем потребителем. Он был в восторге от того, что все великие телешоу его детства теперь доступны на DVD, и он скупал их все в подарочных изданиях: «Thunderbirds», «All in the Family», «M*A*S*H», «Roots», «Kolchak», «The Night Stalker», и, конечно же, оригинальный «Звёздный путь». Но когда он в последний раз заходил во «Фьючер-шоп», то в отделе новинок нашёл лишь старое барахло типа «Sugar Time!», ситкома семидесятых годов с Барби Бентон в главной роли, и «The Ropers», спин-оффа «Three’s Company», единственное достоинство которого состояло в том, что рядом с ним прототип уже не казался худшим телешоу всех времён. Студии исчерпали свои запасники с ужасающей скоростью, и теперь отчаянно искали хоть что-нибудь ещё, что можно бы было пустить в продажу.

– Дельная мысль, – сказал он. – Потому что ведь SETI, по сути, годится лишь на то, чтобы передавать информацию того или иного сорта, верно?

– О, я уверена, что он совершенно прав, – сказала Сара. – Просто мы ничего с этим не можем сделать. Люди всё равно будут передавать всё, что захотят. И это переворачивает старое изречение Карла Сагана с ног на уши. Он всё спрашивал: «Кто говорит от имени Земли?» А вопрос на самом деле в том, кто неговорит.

– Главный продукт нашей эпохи, правда? – сказал Дон. – Спам.

Она уныло кивнула. SETI, как он часто слышал от Сары, была идеей середины двадцатого столетия, родившейся из нашумевшей работы Моррисона и Коккони, и как таковая, тянула за собой солидный багаж. Представление о том, как правительства, предпочтительно, в сотрудничестве между собой, контролируют приём и посылку сигналов межзвёздной связи было реликтом прежней эпохи, сформировавшимся до появления дешёвых общедоступных спутниковых тарелок, позволивших каждому смотреть и «плейбой», и футбол, где бы он ни находился.

В наши дни любой, кто захочет, сможет собрать из готовых деталей из магазина свой собственный радиотелескоп. Под управлением домашнего компьютера с установленной на нём астрономической программой обычная спутниковая тарелка будет непрерывно отслеживать Сигму Дракона. Несколько таких тарелок, расположенных на большом расстоянии, можно соединить через интернет, и с помощью программ автокоррекции и шумоподавления превратить их в инструмент, эквивалентный радиотелескопу со значительно бо́льшей чашей.

Фраза «SETI@home» [38]38
  Читается как «SETI at home» – «SETI дома».


[Закрыть]приобретает совершенно новый смысл.

Конечно, американская Федеральная Комиссия по Связи и подобные организации в других странах имеют полномочия ограничивать частный радиообмен. По просьбе сообщества SETI ФКС пыталась преследовать организации и отдельных граждан, передающих на Сигму Дракона свои неофициальные ответы. Но все эти дела почти наверняка будут проиграны в судах, поскольку затрагивают Первую поправку. Какова бы ни была их мощность, узконаправленные передачи, нацеленные на единственный крошечный участок неба, никак не могут помешать нормальной работе средств радиосвязи, и поэтому попытка запрета таких передач будет расценена как неоправданное ограничение свободы слова.

Дон знал, что некоторые религиозные организации, включая несколько новых, только что появившихся культов, уже построили собственные большие антенны с единственной целью вести вещание на Сигму Дракона. Некоторые делали это круглые сутки; Сигма Дракона никогда не заходит за горизонт к северу от двадцатого градуса северной широты.

А для тех, кому хочется послать всего одно или два сообщения – безумную теорию, скверные стихи, политический трактат – существовали частные фирмы, которые построили радиотелескопы и предлагали различные тарифные планы их использования. Одной из наиболее известных была «Дракон-экспресс», чьим рекламным слоганом было «Когда нужно доставить ровно через 18,8 лет».

Из подвала появилась десятилетняя Эмили.

– Привет, дорогая, – сказал Дон. – Ужин через пару минут. Накрой на стол, хорошо?

Эмили сделала недовольное лицо.

– Это обязательно?

– Да, малышка, обязательно, – сказал он.

Она испустила театральный вздох.

– Я всёдолжна делать!

– Конечно, – ответил Дон. – После ужина ты должна пойти и пару часов попахать поле. А когда закончишь, то нужно подмести все улицы отсюда и до Финч-авеню.

– Ой, папа! – Но она уже улыбалась, направляясь на кухню. Он снова повернулся к жене, которая изо всех сил пыталась не вздрагивать каждый раз, когда Эмили на кухне особенно громко гремела тарелками.

– И что же, – сказал он, – ваша группа догадалась, с какой целью инопланетяне интересуются нашей моралью?

Она покачала головой.

– Некоторые параноики считают, что нас испытывают, и если найдут недостойными, то последуют санкции. Кто-то из Франции пошёл ещё дальше и предположил, что нас исследует драконианский эквивалент общества защиты животных с целью установить, можно ли нас есть: соответствуем мы высоким моральным и интеллектуальным стандартам разумных существ, или же мы просто тупые скоты.

– Я считал, что в кругах SETI считается аксиомой, что инопланетяне только посылают сигналы, но никогда не являются во плоти.

– Похоже, в Париже той методички не получали, – сказала Сара. – А кто-то ещё предположил, что мы – лишь одна точка в обширном исследовании, которое потом будет представлено в виде цветастых круговых диаграмм в драконианском эквиваленте «USA Today».

На кухне пропиликал таймер. Дон похлопал по её ногам, прося, чтобы она их приподняла. Потом прошёл на кухню, сполоснул руки и открыл духовку, выпустив наружу клуб пара.

– А что насчёт фабрикации ответов? – крикнул он в гостиную. – Что вы там решили по этому поводу?

– Погоди, я схожу умоюсь, – крикнула Сара в ответ.

Он надел кухонные рукавицы и вытащил чугунок из духовки, поставив его на плиту.

– Где салфетки? – спросила Эмили.

– В буфете, – сказал он, мотнув головой в его сторону. – И вчера там были. И позавчера.

– Стэйси сказала, что видела маму по телевизору, – сообщила Эмили.

– Круто, правда? – ответил он, открывая чугунок и перемешивая овощи и мясо.

– Ага, – отозвалась Эмили.

В дверях появилась Сара.

– Пахнет очень вкусно.

– Спасибо, – сказал Дон, потом крикнул: – Карл! Ужинать!

Потребовалось ещё несколько минут, чтобы все собрались за столом и разложили еду, после чего Дон спросил:

– Так что же вы решили ответить драконианцам?

– Мы решили сделать ровно то, о чём они нас просят. Мы сделаем в университете веб-сайт и позволим людям со всего мира отвечать на вопросы, которые задли инопланетяне. Потом мы случайно выберем тысячу заполненных анкет и отошлём их.

Карл потянулся к корзинку с хлебом.

– Эй, – остановил его Дон. – Не тянись через весь стол. Попроси сестру передать.

Карл вздохнул.

– Передай хлеб.

– Скажи «пожалуйста», – ответила Эмили.

– Папа!

– Эмили, – устало сказал Дон, – передай брату хлеб.

Скривившись, Эмили подчинилась.

– Как ты думаешь, почему они просят тысячу ответов? – спросил Дон Сару. – Почему не резюме, типа: X процентов выбрали ответ A, Y процентов – ответ B и так далее.

– Это тебе не «Сто к одному», – сказала Сара.

Дон усмехнулся.

– А если серьёзно, – продолжила Сара, – я подозреваю, что если ты всё просуммируешь, что не сможешь увидеть всяких противоречивых вещей. Ну, к примеру, из того, что X процент против абортов и Y процентов за смертную казнь, никак не узнать, что очень часто «за жизнь» и «за казнь» выступают одни и те же люди. Да даже мои собственные убеждения инопланетянам могут показаться противоречивыми. Комбинацию «за выбор» и «против казни» можно интерпретировать как поддержку убийства невинных младенцев и в то же время протест против убийства тех, кто, в принципе, этого заслуживает. Я, конечно, никогда бы так не сказала, но комбинации такого типа интересны, и, я думаю, они не хотят, чтобы они затерялись в сводных данных.

– Звучит как план, – сказал Дон, накладывая Карлу ещё одну порцию жаркого. – Ну а что с твоими собственными ответами?

– То есть?

– Это ты догадалась про анкету, – сказал он. – Разумеется, твои ответы должны быть среди той тысячи, что уйдёт на Сигму.

– Ну, я не знаю… – сказала Сара.

– И думать нечего, мам, – сказал Карл. – Ты должна включить свои ответы. Это твоё право.

– Посмотрим, посмотрим, – сказала Сара. – Эмили, передай мне горошек, пожалуйста.