Текст книги "Жить дальше (ЛП)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15

Как большинство астрономов, Сара с теплотой вспоминала фильм «Контакт», основанный на одноимённом романе Карла Сагана. По сути, она считала его одним из тех редких случаев, когда фильм получился лучше книги, по которой был снят. Она десятки лет его не пересматривала, но его упоминание в программе новостей о попытках расшифровать ответ с Сигмы Дракона пробудило воспоминания. Предвкушая удовольствие, вечером в среду они с Доном устроились на диване, чтобы снова его посмотреть. Медленно, но верно она привыкала к его новому помолодевшему виду, но одной из причин, по которой ей захотелось посмотреть фильм, было то, что этим можно заниматься вместе, сидя рядом, но не глядя при этом друг на друга.

Джоди Фостер проделала отличную работу, создавая образ увлечённой делом исследовательницы, но Сара обнаружила, что улыбается, когда Фостер на экране произнесла «Там четыреста миллиардов звёзд, в и это только в нашей галактике». Само по себе это было правдой, но потом она продолжила: «Если только у одной из миллиона звёзд есть планеты, и лишь на одной из миллиона планет есть жизнь, и только на одной из миллиона обитаемых планет есть разум, то даже тогда где-то там существуют миллионы инопланетных цивилизаций». Как бы не так – одна миллионная доля миллионной доли миллионной доли от четырёхсот миллиардов – это настолько близко к нулю, что практически ноль и есть.

Сара взглянула на Дона узнать, заметил ли он ошибку, но он не подал вида. Она знала, что он не любит, когда фильм прерывают досужими замечаниями – невозможно так эффективно запоминать незнакомые слова, если не умеешь концентрироваться – так что она оставила мелкий ляп сценариста без комментария. Кроме того, несмотря на неточность, слова Фостер звучаливерно. Десятки лет люди подставляли взятые с потолка цифры в уравнение Дрейка, которое якобы давало оценку количества цивилизаций разумных существ в галактике. Ни с чем не сообразный результат, озвученный Фостер, был на самом деле довольно типичен для подобных дискуссий.

Но веселье Сары вскоре превратилось в откровенную неловкость. Фостер заявилась в большую корпорацию в поисках финансирования для SETI, и когда они поначалу отвергли её предложение, она вышла из себя и стала кричать, что контакт с внеземной цивилизацией станет величайшим моментом в истории человечества, более важным, чем всё, что оно когда-либо совершило или даже задумывало совершить, моментом, который изменит весь человеческий род, и для достижения которого не жалко никаких затрат.

Саре стало неловко, потому что она вспомнила собственные выступления, полные подобной патентованной чуши. Да, обнаружение сигнала с Сигмы Дракона стало мировой новостью номер один. Однако перед тем, как пришло второе сообщение, прошло больше тридцати лет с тех пор, как упоминание инопланетян появлялось на первой странице газеты, у которой в названии не было слов «Нешнл» и «Энкуайер» [23]23
  National Enquirer – американское издание, специализирующееся на сенсациях и «жареных» новостях, в том числе об НЛО, экстрасенсах, «снежных людях» и прочем.


[Закрыть].

Не только участники SETI сильно преувеличивали значимость подобных вещей. Сара уже и забыла, что в «Контакте» появлялся тогдашний президент США Билл Клинтон, но вот он тут как тут, рассказывает, как этот прорыв изменит мир. В отличие от камео Джея Ленно и Лари Кинга, которые специально снимались для этого фильма, в эпизоде с Биллом Клинтоном сразу же узнавалась архивная съёмка – только на самом деле президент говорил не об обнаружении инопланетных радиосигналов, а об ALH84001, метеорите с Марса, якобы содержащем микроскопические окаменелости. Но вопреки президентской гиперболе тот кусок скалы не изменил мир, и когда сенсация через несколько лет была опровергнута, об этом почти не было сообщений в прессе: не потому что историю заметали под ковёр, а потому что она уже по сути никому не была интересна. Существование внеземной жизни для большинства людей было очередной диковиной, не более того. Оно не изменило их поведения по отношению к супругам или детям; не заставило акции расти или падать; оно ни на что не повлияло. Земля продолжала спокойно вращаться, а её обитателя продолжали любить и воевать с той же самой частотой.

Дальше по ходу фильма Сара почувствовала, что начинает всё больше и больше злиться. Инопланетяне в фильме передавали на Землю чертежи, по которым люди смогли построить корабль, способный передвигаться по туннелям в гиперпространстве, и на этом корабле Джоди Фостер отправилась к инопланетянам на встречу лицом к лицу. Настоящая цель SETI – намекал фильм – это вовсе не разговоры по радио. Это промежуточный этап к тому, чему посвящены все дешёвые космические оперы, штампуемые Голливудом – к путешествию во плоти к иным мирам. От начала с бестолковой арифметикой Джоди Фостер, через середину с будоражащими пламенными речами о том, как SETI преобразит человечество, и к финалу с совершенно необоснованными обещаниями того, что SETI найдёт способы путешествовать по всей галактике и, может быть, даже в загробный мир, «Контакт» описывал выдумку, а не реальность. Если бы Фрэнк Капра [24]24
  Знаменитый американский режиссёр (1897–1991), в годы второй мировой войны снимавший военно-пропагандистские фильмы.


[Закрыть]делал пропагандистский сериал под названием «Зачем мы слушаем», он бы определённо взял «Контакт» в качестве первой части.

Когда по экрану поползли финальные титры, Сара взглянула на Дона.

– Ну, как тебе? – спросила она.

– Малость старовато, – ответил он. Но потом вскинул руки, будто предупреждая возможные возражения. – Не то чтобы это было плохо, но…

Но он был прав, подумала Сара. У всех вещей есть свое время; ты не можешь пересадить нечто, предназначенное для одной эпохи, в другую.

– Кстати, а что стало с Джоди Фостер? – спросила она. – В смысле, она ещё жива?

– Да, думаю, жива. Она примерно твоего… – Он оборвал себя, но было очевидно, что он хотел сказать. «Она примерно твоего возраста». Не « нашеговозраста». Хотя он по-прежнему смотрел на неё как на восьмидесятисемилетнюю, похоже, к себе очевидные хронологические факты он уже подсознательно не применял – и от этого Саре хотелось лезть на стену.

– Мне она всегда нравилась, – сказала она. Когда «Контакт» только вышел на экраны, американская пресса писала, что образ Элли Эрроуэй, персонажа Джоди Фостер, был списан с Джил Тартер, канадская же пыталась всех убедить, что не Джил, а Сара Галифакс стала её прообразом. Но хотя Сара и правда была тогда знакома с Саганом, сравнение было весьма натянутым. Почему пресса отказывается верить, что персонаж был полностью выдуман, она никогда не могла понять. Она помнила теории насчёт того, какие реальные люди стоят за образами палеонтологов «Парка юрского периода»; любая женщина, когда-либо прослушавшая курс палеонтологии, автоматически становилась прообразом персонажа Лоры Дерн.

– Знаешь, в каком фильме Джоди Фостер была реально хороша? – спросила Сара.

Дэн посмотрел на неё.

– Это… ты его знаешь. Один из моих любимых.

– Нужна ещё подсказка, – сказал он, немного резко.

– Нет, ты точно знаешь! Мы купили его на кассете, потом на DVD, а потом скачали его в HD. Почему я не могу вспомнить, как он называется? На языке вертится…

– Ну? Ну?

Сара содрогнулась. Дон становился всё более и более нетерпелив с ней. Когда он тоже туго соображал, он не возражал против этого в ней, но сейчас они потеряли синхронизацию, как близнецы в том фильме о релятивизме, который им показывали в студенческие годы. Она подумала, не огрызнуться ли, не сказать, что она ничего не может поделать с тем, что состарилась, но нет – в конце концов, он ведь тоже не мог перестать быть молодым. И всё-таки его нетерпение нервировало её, и от этого ей было ещё труднее выловить из памяти ускользающее название.

– Гмм, – сказала она, – там ещё этот играл…

– «Мэверик»? – предложил Дон. – «Молчание ягнят»?

– Нет, нет. Ну, знаешь, который про… – Ну почему она не может вспомнить это слово? – …про… про чудо-ребёнка.

– «Маленький человек Тейт», – тут же выпалил Дон.

– Точно, – очень тихо сказала Сара, глядя в сторону.

Глава 16

После того, как Сара заснула, Дон переместился в «Сибарит» и сидел в нём в мрачных раздумьях.

Он знал, что вёл себя неправильно сегодня, когда она пыталась вспомнить название того фильм, и ненавидел себя за это. Почему он был терпелив, когда дни его были сочтены, но вдруг стал таким нетерпеливым сейчас, когда у него так много времени? Он старался не злиться на Сару, правда старался. Но у него просто не получалось. Она была такстара, и…

Зазвонил телефон. Он взглянул на дисплей и ощутил, как брови полезли на лоб: «Тренхольм, Рэнделл». Это было имя, которое он не вспоминал лет тридцать или больше – они работали вместе на «Си-би-си» в 2010-х. С того самого времени, как роллбэк Сары закончился провалом, Дон избегал видеться с людьми, которых раньше знал – и в очередной раз порадовался, что у его квартирного телефона нет функции передачи видео.

Рэнди был на пару лет старше Дона, и, беря трубку, он думал, что звонит его жена. В последние несколько лет он частенько принимал звонки от старых знакомых, которые оказывались звонками от их жён с сообщениями об их кончине.

– Алло? – сказал Дон.

– Дон Галифакс, старый негодник!

– Рэнди Тренхольм! Как у тебя там дела?

– Да как могут быть дела в восемьдесят девять? – ответил Рэнди. – Пока жив.

– Рад это слышать, – сказал Дон. Он хотел спросить Рэнди о его жене, но не смог вспомнить, как её зовут. – Что случилось?

– Про тебя было в новостях, – сказал Рэнди.

– Ты хочешь сказать, про Сару?

– Нет, нет. Не про Сару. По крайней мере, не в тех группах, что я читаю.

– Э-э… а какие группы ты читаешь?

– «Улучшение человека». «Бессмертие». «Я Буду Жить».

Он знал, что слухи о том, что с ним произошло, расползлись существенно дальше пределов квартала, в котором он жил. Но всё равно кроме «А, ясно» не нашёл, что сказать.

– Так что же, Дон Галифакс теперь вхож в круги с воротил и магнатов? – сказал Рэнди. – Коди Мак-Гэвин. Весьма впечатляет.

– Я видел его всего раз.

– Он выписал тебе нехилый чек, – сказал Рэнди.

Дон чувствовал себя всё более и более неуютно.

– Нет, – сказал он. – Я ни разу не видел счёта за эту процедуру.

– Не знал, что ты интересуешься продлением жизни, – сказал Рэнди.

– Я и не интересуюсь.

– Но ты его получил.

– Рэнди, послушай, уже поздно. Если я могу тебе чем-то помочь…

– Ну, просто, ты ведь знаешь Коди Мак-Гэвина…

– Фактически не знаю.

– И я подумал, что, может быть, ты мог бы замолвить перед ним словечко, ну, за меня.

– Рэнди, я не…

– Я многое могу предложить, Дон. И многое мог бы ещё сделать, но…

– Рэнди, честное слово, я…

– Да ладно, Дон. Ты ведь тоже не какой-то особенный. Но он оплатил тебе роллбэк.

– Он хотел сделать его Саре, а не мне, и…

– Да, я знаю, но с ней у него не получилось, верно? Так, по крайней мере, говорят. И послушай, Дон, мне действительно очень жаль её. Сара мне всегда нравилась.

Рэнди, по-видимому, ожидал ответа, словно сделанный им реверанс требовал реакции со стороны Дона. Но Дон молчал. Когда пауза слишком затянулась, Рэнди заговорил снова:

– В общем, он сделал это для тебя, и…

– И ты думаешь, что он сделает это и для тебя? Рэнди, я честно не знаю, сколько стоило то, что со мной сделали, однако…

– На «Улучшении людей» оценивают в восемь миллиардов. На «Я буду жить» большинство склоняется к десяти.

–  Однако, – твёрдым голосом продолжил Дон, – я об этом не просил, и я этого не хотел.

– А для таких, как Коди Мак-Гэвин, это такая мелочь…

– Я не думаю, что это мелочь для кого бы то ни было, – сказал Дон, – но это неважно. Он может тратить свои деньги так, как считает нужным.

– Конечно, но теперь, когда он раздаёт их на роллбэк для тех, кто сам не может его себе позволить, я подумал, что, возможно, ты…

– Я ничего не могу для тебя сделать, Рэнди. Мне жаль, но…

В голосе в трубке прорезалось отчаяние.

– Пожалуйста, Дон. Я всё ещё способен на многое. Я роллбэком я мог бы…

– Что? – резко спросил Дон. – Излечить рак? Это уже сделано. Изобрести лучшую мышеловку? Биохакеры просто сделают лучшую мышь.

– Нет, важные вещи. Я… ты ведь не знаешь, чем я занимался последние двадцать лет. Я… я делал такие дела… Но ещё больше я хотел бы сделать. Мне просто нужно больше времени, вот и всё.

– Прости, Рэнди. Правда, мне жаль, но…

– Если бы ты просто позвонил Мак-Гэвину, Дон. Это всё, о чём я прошу. Просто сделать один звонок.

Он подумал, не рассказать ли ему, сколько понадобилось времени, чтобы добраться до Мак-Гэвина в прошлый раз, но решил, что Рэнди это совершенно не касается.

– Прости, Рэнди, – снова сказал он.

– Проклятье, что ты такое сделал, чтобы это заслужить? Ты не какой-то так особенный. Ты не настолько умён, не настолько талантлив. Ты просто выиграл в грёбаную лотерею, вот и всё, и теперь даже не хочешь помочь мне купить билет.

– Господи боже мой, Рэнди…

– Это нечестно. Ты сам это сказал. Ты даже не интересовался трансгуманизмом, продлением жизни. Но я – я всю жизнь к этому стремился. «Прожить достаточно, чтобы жить вечно» – так Курцвейл говорил. Просто продержитесь ещё несколько десятилетий, появятся технологии омоложения, и у нас будет практическое бессмертие. И вот я продержался, и они уже есть, эти технологии. Только они мне не по карману.

– Они упадут в…

– Не говори мне, что они упадут в их грёбаной цене. Я знаю, что они упадут в цене. Но недостаточно быстро, чёрт их дери. Мне восемьдесят девять! Если ты просто позвонишь Мак-Гэвину, просто потянешь за пару ниточек. Это всё, о чём я прошу – ради старых дней.

– Прости, – сказал Дон. – Мне правда очень жаль.

– Будь ты проклят, Галифакс! Ты должен это сделать. Я… я умираю. Я уми…

Дон со стуком положил трубку и, трясясь, сел в кресло. Он подумал было пойти наверх, к Саре, но она поняла бы, через что он сейчас проходит, не лучше Рэнди Тренхольма. Ему так хотелось с кем-нибудь поговорить. Конечно, были другие люди, прошедшие роллбэк, но они все были из совершенно другой лиги – финансовая пропасть разделяла их больше, чем общий опыт омоложения объединял.

В конце концов он всё же поднялся наверх, выполнил обычный ритуал отхода ко сну, улёгся рядом с Сарой, которая уже спала, и уставился в потолок – в последнее время он делал это чаще и чаще.

Некоторым образом Рэнди Тренхольм был прав. Некоторых людей стоило сохранить.

Последний из двенадцати человек, ходивших по Луне, умер в 2028. Величайшее свершение человечества за всю его историю случилось при жизни Дона, но никого из тех, кто лично ступал на лунную поверхность, уже не было в живых. Всё, что осталось – фотографии, видеозаписи, лунные камни и несколько поэтических описаний, включая «величественное запустение» Олдрина. Люди продолжали говорить, что человечество рано или поздно неизбежно вернётся на Луну. Может быть, думал Дон, теперь он до этого доживёт, но до тех пор непосредственный опыт тех маленьких шагов, тех гигантских прыжков изгладился из памяти живущих.

И, что ещё более трагично, последний узник нацистских концлагерей – последний свидетель их злодеяний – умер в 2037. Худшее из деяний человечества также изгладилось из живой человеческой памяти.

И у высадки на Луну, и у Холокоста были свои отрицатели: люди, которые утверждали, что такое чудо и такой ужас не могли произойти, что люди неспособны на такиой технологический триумф или такое бесстыдное злодейство. И теперь все, кто мог подтвердить то или другое на основании собственного личного опыта, уже в могиле.

Но Дональд Галифакс будет жить дальше, хотя ему не о чем свидетельствовать, у него нет никакого важного опыта, которому он мог быть живым свидетелем, ничего, чем бы стоило поделиться с будущими поколениями. Он простой, обычный человек.

Сара пошевелилась во сне рядом с ним, перевернулась на бок. Он посмотрел в темноте на неё – женщину, которая сделала то, что не удалось никому: догадалась, что означает послание инопланетян. И, если Коди Мак-Гэвин был прав, имела наилучшие шансы сделать это снова. Но она уйдёт очень скоро, тогда как он останется. Если роллбэк должен был сработать только для одного из них, то это должна была быть она, Дон это знал. Её жизнь была важна; его – нет.

Он качнул головой; волосы зашуршали по подушке. Логически он знал, что он не отнял омоложение у Сары, что успех роллбэка с ним никак не был связан с его фиаско с Сарой. И всё же вина давила на него, словно вес шести футов земли, насыпанных на грудь.

– Прости, – прошептал он в темноту, снова уставясь в потолок.

– За что?

Голос Сары перепугал его. Он не знал, что она не спит, но сейчас, повернув к ней голову, он заметил крошечные отражения проникающего с улицы тусклого света в её открытых глазах.

Он придвинулся к жене и нежно привлёк её к себе. Он подумал о том, чтобы сказать, что его слова относятся лишь к тому, что произошло сегодня вечером, но это было больше – неизмеримо больше.

– Прости, – сказал он, наконец, – что роллбэк сработал для меня, но не для тебя.

Он почувствовал, как она делает под его рукой глубокий вдох, а потом снова сжимается, выдыхая.

– Если он мог сработать только для одного из нас, – сказала Сара, – то я рада, что им оказался ты.

Такого он не ожидал совсем.

– Почему?

– Потому что, – сказала она, – ты очень хороший человек.

Он не нашёл, что ответить, и поэтому просто продолжал обнимать её. Скоро её дыхание стало размеренным и шумным. Он лежал так несколько часов, прислушиваясь к нему.

Глава 17

Дон знал, что пришло время найти работу. Не то чтобы они с Сарой отчаянно нуждались в деньгах; они получали пенсии от своих работодателей и от федерального правительства. Но он должен был что-то делать с энергией, которая у него теперь появилась, и, кроме того, работа могла бы помочь ему выйти из всё углубляющейся депрессии. Несмотря на радость от возврата физической молодости всё это висело на нём тяжёлым бременем – трудности в общении с Сарой, ревность старых знакомых, бесконечные часы созерцания бесконечности и размышлений над тем, как бы ему хотелось, чтобы всё обернулось иначе.

Так что он дошёл до станции метро Норт-Йорк-Центр, всего в паре кварталов от дома, и сел на поезд под башней библиотеки. Был жаркий августовский день, и он не мог не заметить скудно одетых молодых женщин в вагоне метро – здоровых на вид, загорелых и приятных глазу. В разглядывании их поездка пролетела незаметно, хотя он был поражён и немного смущён тем, что девушка, которая вышла на «Уэллесли», в ответ поглядывала на него с чем-то очень похожим на восхищение.

Доехав до своей остановки – Юнион-стэйшн – он вышел и после небольшой пешей прогулки оказался перед зданием вещательной корпорации «Си-би-эс», напоминающим на гигантский Куб Борга. [25]25
  Базовый корабль упоминавшейся ранее расы Борг из сериала «Звёздный путь».


[Закрыть]

Он знал это место, как… ну, не совсем как свою ладонь – он всё ещё привыкал к её новому, гладкому состоянию без старческих пятен. Но у него не было карточки сотрудника, так что пришлось ждать, пока кто-нибудь придёт за ним и заберёт на посту охраны у выхода на Фронт-стрит. Пока он ждал, он разглядывал ростовые голограммы нынешних ведущих программ радио «Си-би-эс». В его время они были вырезаны из картона. Он не узнал ни одного лица, хотя их имена были ему знакомы

– Дональд Галифакс? – Дон повернулся и увидел стройного мужчину лет тридцати с азиатскими чертами лица и со странной причёской персикового цвета. – Меня зовут Бен Чоу.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – сказал Дон, когда Бен вёл его через ворота.

– Не за что, не за что, – ответил Бен. – Вы тут что-то вроде легенды.

Он ощутил, как его брови взмыли вверх.

– Правда?

Они вошли в лифт.

– Единственный звукоинженер, с которым соглашался работать Джон Пеллат [26]26
  Один из сценаристов канадско-германского мультсериала «Нэд и Ньютон».


[Закрыть]? Безусловно.

Они вышли из лифта, и Бен ввёл его в тесный кабинет.

– Так или иначе, – сказал он, – я рад, что вы зашли. Очень рад знакомству. Но я не понимаю, почему вы ищете у нас работу. Ведь если вы смогли позволить себе роллбэк, вам вряд ли есть необходимость работать.

Дон оглядел кабинет – окон в нём не было. Он располагался на пятом этаже, и из окна было бы видно озеро, но в этом здании где вы ни находитесь, ощущение такое, словно вы под землёй.

– Я не смог позволить себе роллбэк, – сказал он, садясь на стул, на который указал Бен.

– О, конечно же, это ваша жена…

Он сузил глаза.

– Вы о чём?

Лицо Бена стало растерянным.

– Гмм… разве она не богата? Ведь это она расшифровала то первое сообщение.

– Нет, она тоже не богата. – Вероятно, она могла бы разбогатеть, подумал он, если бы заключила правильные контракты с издателями в правильное время, или назначила бы хорошую цену за публичные лекции, которые читала в первые месяцы после получения оригинального сообщения. Но что было, то прошло: нельзя иметь второй шанс для всего.

– О, значит, я…

– Так что мне нужна работа, – сказал Дон. Прерывать своего потенциального босса – это не то действие, которое одобрил бы консультант по карьерной стратегии, но он не мог этого выносить…

– Да, – сказал Бен. – Он взглянул на лежащий перед ним на столе электронный планшет. – Итак, вы закончили факультет радио и телевидения в Райерсоне. Это хорошо; я тоже. – Бен чуть-чуть прищурился. – Выпуск 1982-го. – Он покачал головой. – Я закончил в 2035-м.

Намёк был очевиден, и Дон попытался отразить его, превратив в шутку.

– У нас не было общих преподавателей?

Бен, надо отдать ему должное, добродушно усмехнулся.

– И как долго вы проработали здесь, на «Си-би-си»?

– Тридцать шесть лет, – ответил Дон. – Я был инженером-продюсером звукозаписи, когда…

Он не стал произносить последние слова, но Бен произнёс их за него, подчеркнув коротким кивком головы:

– Вышли на пенсию.

– Но, – продолжил Дон, – как вы можете видеть, я снова молод и хочу снова начать работать.

– В каком году вы вышли на пенсию?

Эта информация была прямо перед ним, Дон это знал, в его резюме, но засранец вознамерился заставить его сказать это вслух.

– В две тысячи двадцать втором.

Бен слегка качнул головой.

– Вау! Кто тогда был премьером?

– Тем не менее, – проигнорировал его замечание Дон, – мне нужна работа, и поскольку мать-корпорация уже у меня в крови…

Бен кивнул.

– Когда-нибудь работали с «Менненгой-9600»?

Дон покачал головой.

– А с «Эвотеррой С-49»? Это то, с чем мы работаем сейчас.

Он покачал головой снова.

– Редактировали?

– Конечно. Тысячи часов. – По крайней мере половина из которых – резка магнитофонной ленты бритвенным лезвием.

– На какой аппаратуре?

– «Стадер». «Нив Каприкорн». «Юфоникс». – Он намеренно опустил номера моделей и не стал упоминать «Кадозуру», которой уже лет двадцать не было на рынке.

– Оборудование всё время меняется, – казал Бен.

– Я это понимаю. Но принципы…

– Принципы меняются тоже. Вы это знаете. Мы не редактируем теми же методами, что и десять лет назад, не говоря уж о пятидесяти. Стиль и темп изменились, и звуктеперь другой. – Он покачал головой. – Я хотел бы вам помочь, Дон. Для собрата по Райерсону – что угодно, вы это знаете. Но… – Он развёл руками. – Даже парнишка сразу после школы знает матчасть лучше вас. Черт возьми, он её знает лучше меня.

– Но мне не обязательно работать практически, – сказал Дон. – То есть, в прошлый раз под конец я занимался в основном всяким менеджментом, а он-то не меняется.

– Вы совершенно правы, – сказал Бен. – Он не меняется. Что означает, что парень, который выглядит на двадцать пять, не будет способен внушать уважение мужчинам и женщинам под пятьдесят. Плюс, мне нужны менеджеры, которые знают, когда инженеры вешают им лапшу о возможностях и ограничениях своего оборудования.

– Так у вас есть хоть что-нибудь? – спросил Дон.

– Вы не пробовали внизу?

Дон насупил брови.

– В вестибюле? – В вестибюле – или атриуме Барбары Фрам [27]27
  Радиожурналистка «Си-би-си», ведущая передачи «As it Happens», известная своими интервью с политическими деятелями.


[Закрыть], как он официально назывался, а Дон был достаточно старым, чтобы работать с самой Барбарой – не было ничего, кроме пары ресторанов, трёх постов охраны и большого количества пустого места.

Бен кивнул.

– В вестибюле! – вспыхнул Дон. – Я не собираюсь работать охранником.

Бен всплеснул руками.

– Нет, нет. Я не то имел в виду. Я говорил – только поймите меня правильно – о музее.

Дон ощутил, что у него отвисает челюсть; Бен словно ударил его под дых. Он практически забыл о нём, но да, в вестибюле также был и маленький музей, посвящённый истории «Си-би-си».

– Я не какой-то там чёртов экспонат, – сказал Дон.

– Нет-нет – нет! Я совсем не это имел в виду. Я хотел сказать, что, может быть, вы бы стали одним из хранителей? Вы ведь всё это знаете из первых рук. Не только Пеллата, но и Питера Гзовски, Сук-Джин Ли, Боба Макдональда, всех этих людей. Вы знали их и работали вместе с ними. Здесь сказано, что вы работали в «As It Happens» и «Faster Than Light».

Бен пытался помочь, и Дон это понимал, но ему уже хватило.

– Я не хочу жить прошлым, – сказал он. – Я хочу быть частью настоящего.

Бен посмотрел на настенные часы – с красными светодиодными цифрами в круге из шестидесяти огоньков, загорающихся в такт уходящим секундам.

– Послушайте, – сказал он, – меня ждёт работа. Спасибо, что зашли. – И он поднялся и протянул руку. Всегда ли у Бена такое слабое и вялое рукопожатие, или он специально сдерживался, чтобы не сделать больно восьмидесятисемилетнему старику, Дон не мог сказать.