Текст книги "Поезд смерти (Сборник)"

Автор книги: Роберт Бирн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 52 страниц)

Струя пара прорвалась сквозь стену, словно выпущенная из пушки, сбивая в кучу столы, стулья и обдавая все жаром, почти вдвое превышавшим температуру кипения воды. У охранников не осталось ни единого шанса. За считанные секунды пар достиг северного туннеля-коллектора. Напор был такой силы, что труба подпрыгнула и забилась между стен, как пожарный брандспойт, пока не разорвалась сразу в нескольких местах.

Коутс находился у пожарной двери в конце коридора, когда услышал этот взрыв. Он круто повернулся и увидел, как пуленепробиваемая стеклянная панель комнаты охраны разлетается вдребезги и падает на пол. Он инстинктивно поднял руки, защищаясь: клубы пара вырвались через образовавшуюся брешь. Пронзительный вой, сопровождавший взрыв, прекратился, смолкла и сирена. Опустив руки, Коутс увидел, что пар быстро исчезает. Он осторожно прошел по коридору, держась одной рукой за стену. Единственным звуком было слабое, раздражающее шипение. Когда он добрался до разбитого стекла, его окутал теплый воздух.

Четверо мужчин были как бы вмяты в кучу сбитой мебели и застыли там в позах ужаса, такие же оцепеневшие и безжизненные, как манекены в универмаге. Их руки и лица были красными от обнажившейся плоти, и кожа свисала с них, как полоски косметической бумаги. Коутс попятился и вдруг увидел, что кусок кожи оторвался от щеки Мэтта Бойла и мягко планирует вниз, как перышко.

Джерри Коутс почувствовал, что теряет сознание. Он попытался закричать, но из горла вырвался только странный скрежещущий звук, которого он никогда раньше не слыхал.

Глава 20

Митчелл припал к земле на краю уличного провала и старался не обращать внимания на жар и рев парового гейзера. На двадцать футов ниже он видел верхушки свай под северной стороной здания. Они сделаны из напряженного бетона, и, как он знал после изучения планов, каждая из них имела сорок пять сантиметров в диаметре и в разрезе представляла собой восьмиугольник. Каждые шесть свай были накрыты бетонным блоком, поддерживавшим одну из массивных стальных колонн. Сваи были залеплены грязью, но все же кое-где серая бетонная поверхность была видна. Его внимание привлекли светло-коричневые кружочки размером с монету. Может быть, в этих местах бетон отлетел, обнажив то, что было под ним? Как жаль, что он оставил в гостинице свой карманный телескоп. Слишком опасно спускаться вниз, чтобы рассмотреть их, поскольку куски скальной породы и мостовой продолжали откалываться.

Митчелл знал, что, когда здание раскачивается, нагрузка на основание последовательно переносится то на одну, то на другую сторону. Если бы нагрузка на колонны с западной стороны упала до нуля или если бы возросло напряжение на эти колонны, как показывали трещины в том низеньком помещении, то тогда колонны с восточной стороны подверглись бы удвоенной нагрузке, а возможно, даже и большей. Могли ли они выдержать столь мощную нагрузку? Стоя на коленях на краю провала, он изучал бетонные подпорки. Да, очевидно, что этот зверь ранен, но вот насколько серьезно? Могут ли несколько дюймов осадки привести к выпадению стекол? Если обнажившиеся сваи не выдержат нагрузки, смогут ли оставшиеся принять на себя дополнительную нагрузку? Был ли у этого здания вообще какой-нибудь шанс?..

Маленький кусочек бетона отлетел прочь, словно подброшенный большим пальцем какого-нибудь мальчишки. И на одной из свай появился белый кружок размером в пятидесятицентовую монетку. А на соседней свае оторвался кусок бетона размером с кулак. Сваи разрушались от сдавливания. У Митчелла похолодело в животе и встал комок в горле, когда он поднимался. Нет оснований для паники, сказал он Кэрол всего несколько минут назад, но основания были, и, если она еще не ушла, он должен сказать ей, чтобы она немедленно покинула здание.

Машины, застрявшие в пробке, стояли, тесно прижавшись друг к другу, и полицейские, перекрикивая гудки и сирены, пытались распутать этот узел и контролировать движение. Завернув за угол, Митчелл увидел “скорую помощь” и полицейскую машину с красными огнями-мигалками на крыше, пробирающиеся сквозь толпу к центральному входу в здание Залияна. Машины остановились у входа в вестибюль. Медики в белых халатах вбежали в здание, неся с собой носилки, а тем временем сержант, выпрыгнувший из полицейской машины, принялся натягивать веревку вдоль 8-й авеню, пытаясь сдерживать напор толпы. Митчелл схватил за руку сержанта и стал объяснять ему, что на улицах не должно оставаться людей по меньшей мере в окружности квартала, а заодно и в соседних зданиях.

– Да кто вы такой?

– Я – инженер. Основание здания разрушается. В любую минуту на улицу могут посыпаться стекла, а возможно, и гранитные плиты. Посмотрите вон туда!

Митчелл показал вниз, на трещину в месте соприкосновения здания с тротуаром. Маленькие фонтанчики скальной и бетонной пыли поднимались из нее на всем протяжении от этого угла до входа в вестибюль.

– Здание проседает. Слышите этот скрежещущий звук? Это оно трется о мостовую, когда движется. – Митчелл показал рукой вверх. – Вот та сторона может обрушиться. Если гранит начнет отваливаться от верхушки, он может ободрать весь фасад.

Вслед за Митчеллом сержант посмотрел вверх.

– Господи, неужели такое может случиться?

– Да, может.

– Чтобы очистить улицы от людей, понадобятся две сотни человек.

– Так лучше бы найти их.

И еще об одном, в тысячу раз худшем, чем потеря облицовки, подумал Митчелл. Он попытался отогнать эту мысль как слишком кошмарную и невероятную, чтобы серьезно ее обдумать. Как это Берт Фабер назвал его? Склонным к мелодраматичности. Да, сама мысль, что такое высокое сооружение, как залияновское здание, может опрокинуться, была, конечно, из этого разряда. И если уж такое в принципе возможно, то предпосылки, безусловно, должны быть гораздо серьезнее. Осадка подрытого угла могла сделать здание небезопасным для эксплуатации, оно могло потерять половину своей облицовки, но полностью опрокинуться? Нет, конечно, не в Америке и, конечно, не в Нью-Йорке, где о проектировании небоскребов было известно больше, чем в любом другом городе, и где состояние фундаментов всегда было идеальным.

Если смотреть с тротуара, то здание Залияна с его вертикальными полосами гранита и стекла выглядело как десятирядная автострада, стремящаяся к какой-то отдаленной точке вверху. Вершина здания терялась в потоке разорванных черных туч. Небо прояснялось. Капли дождя висели в воздухе, переливаясь в проблесках солнечных лучей. На высоте примерно в две трети здания застыла платформа мойщиков окон. Митчелл отступил к бордюру и, сложив руки рупором, закричал что было силы:

– Эй там, наверху! Мойщики окон! Спускайтесь вниз! Спускайтесь!

Над ограждением платформы показались две головы. Митчелл закричал снова и замахал руками, но мойщики продолжали свою работу. Сержант встал на подножке у полицейской машины, пытаясь через окно дотянуться до своего радиомикрофона.

– Они вас не слышат из-за всего этого шума. Я сейчас обращусь к ним по громкоговорителю.

– Хорошо бы. Они же там, наверху, будут обречены, если... Сержант, это здание может опрокинуться.

Полицейский поднес микрофон к губам. Потом опустил его и озадаченно посмотрел на Митчелла. Инженер вновь и вновь обегал взглядом здание от основания до верхушки.

– Части основания на другой стороне здания напряжены, а с этой стороны они разрушаются от сдавливания. Этот провал и осадка... если оно начнет крениться слишком сильно, то ветер может завершить работу и здание повалится.

– Здание повалится? Вот это проклятое здание целиком? Как вы сказали, кто вы такой?

Митчелл повернулся и посмотрел на восток, вдоль 50-й улицы. Сопровождая свои слова резким движением руки, он сказал:

– Оно упадет вот в этом направлении. Какая там дальше улица, Бродвей, да? В этом здании восемьсот футов высоты, так что оно как минимум дотянется до начала Бродвея.

Полицейский нажал кнопку своего микрофона.

– Харвей? Это Сэм, я от здания Залияна говорю. У нас тут паршивая ситуация, в самом деле чертовски паршивая, и я имею в виду не только этот уличный провал. Лучше-ка дай мне шефа. У меня тут один инженер, который говорит, что здание Залияна может... ну, что оно может повалиться. Нет, да нет же, не сам Арам Залиян, а его здание! Здание Залияна! Этот провал подрыл фундамент, и оно проседает. Нужно очистить весь близлежащий квартал от жителей.

– Два квартала должны быть эвакуированы, – перебил его Митчелл, показывая рукой. – Все люди в любом из этих зданий находятся в опасности.

– Какие два квартала? Какие?

Митчелл снова показал рукой.

– Харвей, этот инженер говорит, что из всех зданий в двух кварталах на восток отсюда люди должны быть эвакуированы. Сколько у нас времена на это? – спросил он у Митчелла.

– Невозможно точно сказать. Оно может стабилизироваться само собой, а может и рухнуть через двадцать минут. Извините, мне нужно удостовериться, что мой друг ушел оттуда.

– Двадцать минут? Мы не успеем.

* * *

С сорокаэтажной высоты Преподобный Ральф всматривался через ограждение платформы в транспортную пробку и в собравшуюся толпу.

– Там, внизу, какой-то человек вроде бы нам что-то кричит.

– А чего это ради кто-то должен нам кричать? – иронически захихикал Билл Слатер. – Там внизу есть вещи и поинтереснее, чтобы на них поглазеть. Посмотри-ка вон на ту пробку! Затор протянулся настолько, что я и не вижу, где он кончается.

– А мне кажется, что я слышал, как кто-то кричал: “Мойщики окон”...

Они работали на восточной стороне здания и не могли видеть провала рядом с северной стороной, но они слышали звук, произведенный вырвавшимся столбом пара, и видели его отражение в окнах ближайших зданий.

– Похоже, что они там перекрывают пар, – сказал Слатер, показывая на это отражение. – Столб уже вдвое ниже, чем был минуту назад. Я смекаю, что они в конце концов отыскали тот вентиль, который надо повернуть.

– Там вон внизу какой-то парень машет руками, – сказал Бун, глядя на тротуар. – И, думаю, машет-то он нам. Видишь его?

Слатер пристроился рядом со своим партнером у ограждения и посмотрел вниз.

– Да, я вижу его. Ну и что с того? Почему ты решил, что он машет нам? Уж не из тех ли ты людей, которые оборачиваются на каждый автомобильный гудок, потому что думают, это, мол, мне гудят? Я вот лично не из таких. У меня насчет этого знаешь какая философия? Вроде как из Ветхого завета. То ли из Ветхого завета, то ли из Нового, то ли из Шекспира. В общем, откуда-то оттуда. А может, и из нашей конституции. “Не тревожься, мол, спрашивать, по ком звонит колокол, потому что это, черт подери, ясно, что звонит он уж никак не по тебе”.

Платформа вздрогнула. Мужчины выпрямились и посмотрели друг на друга.

– Что это было? – шепотом спросил Бун. Слатер встревожился и быстро прошел к концу платформы и проверил электрический рычаг.

– Соскальзывает эта штука, что ли? А как там рычаг на твоей стороне?

– Да на вид все в порядке. Билл, давай-ка спустимся на улицу.

Слатер посмотрел вверх, его взгляд пробежался по поддерживающим тросам, закрепленным на крыше в двадцати пяти этажах над ними.

– Господи, ты посмотри на эти тросы... они трясутся, как струны у пианино.

– Посмотри-ка, насколько далеко мы теперь от окон, – сказал Бун, показывая на край платформы. – Должно быть, дюймов на пять. Знаешь, мне кажется, что здание наклоняется. Очень скоро мы с тобой даже не сможем дотянуться до окон.

– Как человек верующий, – вздохнул Слатер, – ты, конечно, сильно беспокоишься. Возьми вот меня: я в Бога не верю, потому-то и не боюсь ничего.

Он часто поддразнивал своего компаньона подобным образом, но на сей раз в его тоне не было иронии.

– Ты должен согласиться, что что-то не в порядке.

– Ну, я... мне, конечно, чертовски не хочется соглашаться, но возможно, ты и прав.

Бун положил руку на стопор лебедки.

– Опускаем ее вниз, а?

– Мы ближе к верхушке. Будет быстрее, если мы поднимемся вверх и сядем в лифт. Кролю того, я оставил на крыше обед.

– Тогда поднимаемся вверх.

Электрические моторы взвыли. Пока платформа медленно поднималась по фасаду здания, мужчины молча смотрели друг на друга.

* * *

Митчеллу с трудом удалось пробиться в вестибюль. Половину из двенадцати дверей заклинило намертво, а через остальные выливались потоки людей. Едва оказавшись внутри, он увидел, что структурные повреждения, которые, как он знал, были неизбежны, уже начались. На полу валялся расколотый квадратик мрамора с верхней части левой стены. А алюминиевое “З”, упавшее с правой стены, лежало снизу этакой кучкой исковерканного хлама. Группа людей из охранников Залияна, полицейских и врачей занималась ранеными. Молодая женщина с ошеломленным выражением лица сидела на полу, прижимая к груди какие-то подарочные коробки. На нее никто не обращал внимания. Митчелл помог ей подняться на ноги и мягко подтолкнул к выходу. Откуда-то послышался плач ребенка.

Митчелл отыскал полицейского и сказал ему, что вестибюль необходимо очистить и что зданию угрожает опасность полного крушения. Кори Хейл сидела за своим столом и что-то кричала в телефонную трубку. Увидев Митчелла, она сказала ему, что Бойл и еще трое человек убиты взрывом пара. Джерри Коутс ушел оттуда за какие-то секунды до взрыва, – она показала на охранника, который сгорбился на скамейке, закрыв лицо руками, – а теперь вот еще и телефоны замолчали.

– Телефоны замолчали? – испуганно переспросил он и выхватил у нее трубку. – Я должен позвонить на шестьдесят шестой этаж. Там еще люди наверху... – Не услышав гудка, он отшвырнул трубку и схватился за другой аппарат.

– Если они сами до сих пор не вышли, то поступают очень уж глупо. Это место стремглав летит прямо в ад. Да, все без толку, наш телефон молчит, и платные телефоны тоже.

– Они, возможно, не понимают, насколько плохо обстоят дела. Здесь есть какая-нибудь линия связи для экстремальных ситуаций, или селектор, или еще что-нибудь? Господи, да ведь не можем же мы быть совершенно отрезаны! Почему молчит сигнал тревоги?

– Взрыв пара нарушил всю систему коммуникаций. Все это мертво. И мы тоже будем мертвы, если не уберемся отсюда. – Она схватила свою сумочку и зонтик. – Я не получаю дополнительной платы за риск и не обязана находиться здесь в подобной ситуации. Я ухожу! Я ушла!

– Как быстрее всего можно добраться до верхних этажей? Она оглянулась, и ее глаза округлились от ужаса.

– Джерри! Что это с тобой!

Митчелл повернулся и увидел пистолет, нацеленный ему в грудь. Глаза Джерри Коутса были красными, по щекам катились слезы.

– Мэтт сказал мне, чтобы я не дал тебе уйти, – сказал он едва слышно. – Он велел мне применить оружие, если придется.

– Убери-ка пистолет, – сказал Митчелл как можно спокойнее. – Я никуда не ухожу. Мэтт дал тебе такой приказ, потому что не хотел, чтобы я эвакуировал людей из здания. Он думал, что оно в безопасности. Ну и кто же, по-твоему, оказался прав?

– Мэтт был моим боссом, – сказал Коутс, захлебываясь от рыданий, – а теперь он мертв.

Пистолет дрожал в его руках. Кори Хейл обошла вокруг стола.

– Это верно, сладенький мой, – сказала она безразличным тоном. – Мэтт уже мертв. А это означает, что он больше тебе не босс. Теперь это я. – И она сжала рукой дуло пистолета, потянув его в сторону. – И ты просто отдай пистолет своей тетушке Кори. Вот так, хороший мальчик.

Пальцы Коутса ослабли. Он позволил Кори вытащить оружие из своей ладони и бессильно уронил руку. Он опустился на скамейку и прислонился головой к стене. Его глаза невидяще смотрели куда-то вдаль. Митчелл с восхищением посмотрел на Кори.

– Да, пришлось понервничать, – сказал он.

– Вы просто не знаете Джерри. Он как щенок. Вы в самом деле хотите добраться до верхних этажей? Тогда не садитесь в пассажирский лифт: они застревают даже в обычные дни. Садитесь в главный грузовой лифт. У него отдельный источник энергии. Медленно, но зато наверняка.

– Покажите мне, где он.

* * *

А снаружи гранитная плита размером три на шесть футов оторвалась от 25-го этажа и топориком вошла в мостовую. От удара она даже не разбилась, а каким-то чудом рассеклась на два аккуратных ломтика и застряла, похожая на сбитый набок могильный камень.

* * *

На 168-й улице на Вашингтонских холмах Мануэль Роза взглянул на свои золотые карманные часы, переводя дроссель на первую скорость. Было шестнадцать минут двенадцатого. Десятивагонный состав городского метро, протестующе скрипнув, медленно двинулся вперед. Роза защелкнул крышку часов. Если все пойдет гладко, то через тридцать две минуты он доберется до конечной станции на Гудзоне. 8-я авеню и 50-я улица были в девятнадцати минутах пути. Он почувствовал, как моторы реагируют на два дополнительных источника мощности. Состав набирал скорость. Роза поудобнее устроился на сиденье, его мысли потекли по привычному кругу. Эти сдвоенные стальные ленты бесконечно приближались и исчезали где-то под его ногами. Сигнальные огни были зелеными.

* * *

Эудженио Лузетти стоял у стола, заставленного телефонными аппаратами, в Шератоновском центре на углу 7-й авеню и 53-й улицы, дожидаясь, когда телефонистка гостиницы соединит его с нужным номером.

– Я слышал, что он занимает целый этаж, – сказал Лузетти Джону Дж. Торнтону, который, насупясь, стоял рядом с ним.

– Этот человек может жить только в больших помещениях, – язвительно заметил Торнтон.

– Потому что так легче обеспечить свою безопасность. Если можешь себе это позволить, то почему бы и нет?

На первый же звонок ответил какой-то мужчина с резким, пронзительным голосом:

– Алло, алло, алло?

– Да-да, я хотел бы поговорить с шейком аль-Халилом Саудом.

– С шейком, это с таким греческим танцем, что ли? Он не поймет, что вы имеете в виду, если вы будете произносить это подобным образом. Надо говорить “шейх”. Там буква “ха”, “ха”!

– Прошу прощения. Попросите шейха Халила Сауда.

– Он у телефона!

– Это шейх Сауд? – Лузетти округлил глаза. – Говорит Эудженио Лузетти. Мы с мистером Торнтоном находимся в вестибюле. Нас тут ждет лимузин, и как только вам будет удобно, мы отвезем вас на встречу с мистером Залияном и покажем вам здание.

– Отлично! Идет! Ха-ха-ха! Но никаких лимузинов! Мы пойдем пешком. Это же всего в пяти кварталах отсюда, разве нет? Да? Прогулка пойдет нам на пользу!

– Если вы так хотите, то конечно, только вот погода...

– Погода великолепная! Этот ветер бодрит.

– Все, что вы пожелаете. Правда, там еще и дождь.

– Прекрасно! Это удовольствие мы не часто получаем в нашей стране! Ха-ха-ха! Я сейчас спускаюсь к вам. Мы прогуляемся и побеседуем под ветром и дождем, вот вдевятером и пойдем.

Глава 21

На 66-м этаже сирена все еще гудела, когда в 11.25 тяжелая дверь кабинета распахнулась. Кэрол Оуэнс оказалась лицом к лицу с Арамом Залияном. Она его с трудом узнала. Человек, возникший в освещенном дверном проеме, как в раме, не производил привычного властного впечатления. Напротив, он выглядел усталым, физически измотанным, плечи сгорблены, голова опущена. Его лицо было в тени, и Кэрол едва различала его глубоко посаженные глаза.

– Митчелл только что звонил мне из вестибюля, – сказала она, повышая голос, чтобы ее можно было расслышать сквозь вой сирены. – Он распорядился об эвакуации людей из здания. Слишком сильное раскачивание.

Залиян пристально смотрел на нее и не двигался. А когда он заговорил, голос его был каким-то вялым, механическим.

– Я удивлен, что Мэтт позволил ему сделать это. Я поговорю с Мэттом. Ему не следует слушать людей со слабыми нервами.

– Минуту назад у меня самой едва не закружилась голова, когда я следила за горизонтом. Мне пришлось закрыть жалюзи. Мистер Залиян, в основании открылись трещины, и могут опять вылететь окна. Лучше уж нам сделать так, как говорит Митчелл.

Хотя Залиян и смотрел ей прямо в глаза, у Кэрол было ощущение, что он ее не слушает. Он подошел ближе к ней, выйдя из тени, и она увидела, что волосы его растрепаны, а галстук съехал набок. Она слышала шутки по поводу того, что Залиян никогда не снимает пиджака своего делового костюма, даже если купается или занимается любовью, но сейчас на нем не было пиджака, а его белая парадная рубашка – в темных пятнах, похожих на кровь.

– Я уверен, что дела не так уж плохи, как он думает, – сказал Залиян. Он перевел взгляд вниз, на чемоданчик-дипломат в ее руке. – За последний год эта сирена гудела уже дважды. И оба раза – оказалась ложная тревога. Очень уж она громкая, вам не кажется? Вполне достаточно, чтобы свести человека с ума. – Легкая улыбка смягчила линию его рта. – Мисс Оуэнс, у вас находятся кое-какие мои личные бумаги.

Кэрол почувствовала, что здание сотрясается, как авиалайнер, проходящий сквозь грозовой фронт. Короткое ощущение какого-то бокового движения заставило ее глаза расшириться.

– Вы эго почувствовали? На этот раз никакой ложной тревоги. А где Эйлин? Скажите ей, что мы должны уходить прямо сейчас. Она поднялась на носки, пытаясь заглянуть через плечо Залияна.

– Отдайте мне бумаги.

Кэрол сделала шаг назад.

– Мне бы хотелось обсудить их содержание с мистером Розеном. Нам надо найти какой-либо способ свести к минимуму ущерб, который адвокаты противной стороны...

Кэрол замолчала, вдруг почувствовав опасность, которая исходила от медленно двигавшегося к ней мужчины. Выражение его лица было странным, будто он накачался наркотиками. Конечно же, он не станет применять силу...

– Мы можем обсудить их прямо сейчас в моем кабинете, – а когда она покачала головой, он добавил: – Эти документы – моя собственность. Если вы не отдадите их мне, я вынужден буду обвинить вас в воровстве.

И он протянул к ней руку. Кэрол увидела, что пятна на его рукаве были красными. Это что же, кровь? Что случилось с Эйлин? Она быстро взглянула на лестницу, соображая, как бы прорваться туда. Бегала она быстро, но и тощий, жилистый Залиян вполне мог оказаться ей под стать, несмотря на свой возраст. Кэрол увидела, что пустующее кресло секретарши в приемной отъехало от стола и почему-то стояло возле стены. Верхний ящик ближнего шкафчика с документацией медленно выскальзывал наружу и в конце концов свалился на пол. Сирена продолжала завывать.

– Эйлин! – закричала Кэрол, поворачиваясь спиной к Залияну. – Эйлин! Нам надо немедленно уходить!

Но ответа не последовало. А Залиян незаметно подошел еще ближе. На его лице появилось почти маниакальное выражение. Она разглядела, что его сгорбленные плечи и опущенная голова вовсе не свидетельствовали о слабости, но скорее говорили о противоположном. Он был похож на хищника, пожирающего глазами свою добычу, напрягшегося и изготовившегося к атаке. Она снова позвала Эйлин, отчаянно надеясь, что та появится. Эйлин пресекла бы этот приступ, если это было приступом, и вернула бы Залияна в нормальное состояние. А может быть, пятна на рубашке – это действительно кровь, и это кровь Эйлин? Страх узлом стянул горло Кэрол, когда она сообразила, что находится один на один с мужчиной, который, кажется, спятил. Похоже, что он прочитал ее мысли.

– Кричите сколько угодно. Никто вас не услышит. Двадцать верхних этажей пусты, вы сами это знаете. А сейчас, возможно, и все здание опустело благодаря вашему мистеру Митчеллу. Нашему общему другу. Отдайте мне чемоданчик.

– Я... я этого не сделаю. Вы можете уничтожить улики, очень серьезные для...

– Мне придется сломать вам шею. Отдайте его мне! Не заставляйте меня причинять вам боль.

– Эйлин! Эйлин!

Вой сирены внезапно резко оборвался, и внезапно наступившая тишина была почти такой же пугающей, как первые мгновения тревоги. Шкафчик с документацией, потерявший устойчивость, когда наружу заскользил третий ящик, наклонился вперед и опрокинулся на пол. Это отвлекло ее внимание на доли секунды, что только и нужно было Залияну. Он прыгнул с быстротой кошки, и прежде чем Кэрол успела отреагировать, его пальцы как стальные наручники резко сжали ее левое запястье.

Она боролось с ним молча, держа тяжелый, окантованный металлом дипломат так, чтобы Залиян не мог до него дотянуться. Снова и снова она дергала свое взятое в плен запястье в тщетном усилии вырваться. Единственным ее оружием был этот дипломат. Охваченная внезапным приливом гнева и страха, она размахнулась и опустила чемоданчик на голову Залияна, сильно оцарапав ему щеку. Он пошатнулся, но не настолько, чтобы она смогла ослабить его захват. Она попыталась ударить его второй раз, но он перехватил ее правое запястье и захихикал. Она дергалась из стороны в сторону, изгибала руки, кричала от боли, вызванной на удивление мощными тисками его рук. Залиян беспощадно вцепился в нее, его губы разъехались, и напряженное дыхание с шипением вырывалось сквозь стиснутые зубы. Он попятился, волоча ее к двери своего кабинета. Господи, Боже милостивый, молилась Кэрол, сделай меня мужчиной, ну хоть на несколько секунд! Дай мне сил, чтобы освободиться!

Она согнула колено и попыталась ударить Залияна по ноге каблуком. Эта попытка привела его в бешенство, он еще сильнее сжал ее руки, и она с ужасом поняла, что не сможет с ним справиться. Он с силой метнулся назад, в дверной проем. Кэрол пришлось сделать несколько шагов вперед, чтобы не упасть, но, приняв горизонтальное положение, она резко опустила голову и ринулась прямо на Залияна. Этот переход от обороны к нападению застал его врасплох, и теперь уже ему пришлось изо всех сил удерживать равновесие. Чтобы не опрокинуться на спину, он буквально повис на ее запястьях, но споткнулся, зацепившись каблуками за край ковра перед письменным столом. Почувствовав, что он падает, Кэрол бросила дипломат и, упав на него сверху, стала колотить его затылком об пол со всей силой, с какой только могла.

При падении ей удалось вырвать свои запястья из рук Залияна, но она не успела подняться на ноги, он схватил ее за лодыжку, и она снова оказалась на полу. Кэрол перекатилась на спину и ударила его каблуком по руке. Крик боли – она попала точно в цель. Следующий удар ногой она направила ему в лицо. Чтобы избежать удара, ему пришлось выпустить ее и откатиться на бок. Они оказались на ногах почти одновременно. Кэрол снова схватила свой дипломат, а Залиян преградил ей путь к двери. Они напряженно стояли лицом друг к другу, судорожно глотая воздух. Кровь медленно сочилась из оцарапанной щеки Залияна, и он тряс своей раненой рукой.

– Я тебя, сука, все равно убью! – сказал Залиян, дотронувшись до своей щеки и увидев кровь на кончиках пальцев.

– Вы собираетесь убить меня за пачку каких-то паршивых документов? – спросила Кэрол звенящим голосом, приподнимая дипломат. – Но почему? Ведь должны же быть десятки копий! Вы что, совсем с ума сошли? Вы хоть понимаете, что делаете?

– Нет никаких копий.

Кэрол заняла позицию за массивным письменным столом, где она чувствовала себя в относительной безопасности. Он может гоняться за ней вокруг стола хоть неделю и никогда не поймает, а при первой же возможности она прорвется к двери.

– Эйлин сказала мне, что опустила копии в почтовый ящик, чтобы весь свет знал о ваших деяниях. Залиян шагнул к ней.

– Мне она тоже это говорила. Блеф – только и всего.

– Где Эйлин? Что с ней случилось?

Кэрол быстро взглянула вниз, на центральный ящик письменного стола. Подняв глаза на своего противника, который теперь стоял прямо напротив нее, она опустила руку и выдвинула ящик, надеясь найти там нож для разрезания бумаг.

– Я не врач, – спокойно сказал Залиян, пристально глядя на нее, – но думаю, что она умерла. Она в моей квартире, в ванной, можете взглянуть.

– Чтобы вы меня там заперли?

– С ней произошел несчастный случай, – чуть помедлив, сказал Залиян. – Она споткнулась и ударилась головой о край вот этого стола. – Он коснулся стеклянной поверхности стола. – Вот прямо здесь. Я думаю, что какая-то лицевая кость сломалась и вонзилась ей в мозг. Это мое предположение. Курьезный несчастный случай. Я не убивал ее. Я хотел бы, чтобы после моего отъезда все поняли, что я не убивал ее.

Кэрол снова ощутила, что пол как-то странно качнулся под ее ногами и остановился, так было всего несколько секунд. Создавалось впечатление, что здание наклоняется на восток сильней, чем раньше, но не возвращается обратно на запад, а останавливается. Писанная маслом картина на стене, позади стола для совещаний, рухнула на пол. Но на этот раз Кэрол не вздрогнула. Она снова взглянула вниз, в ящик, и увидела кое-что получше ножа для разрезания бумаг – ножницы!

– Я скажу всем, что, по вашим словам, вы ее не убивали, – сказала она. – Итак, не думаете ли вы, что нам следует выбираться отсюда? Пол прогибается. Оглянитесь и вы увидите, что несколько стульев у стола для совещаний откатились к стене.

Но он не сводил с нее глаз и заговорил таким мягким, вкрадчивым голосом, словно пытался выговорить наиболее выгодные условия сделки у коллеги по бизнесу.

– Я не намереваюсь запирать вас в ванной, мисс Оуэнс, – вы ведь мисс Оуэнс, не так ли? – но я собираюсь запереть вас вот в этом кабинете. Я отправляюсь в небольшое путешествие, видите ли, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то попытался остановить меня. Через несколько часов я позвоню на пульт охраны и скажу Мэтту, что вы сидите здесь. У него есть ключ.

Опустив руку в ящик стола, она нащупала ножницы и продела в них пальцы.

– Прежде чем я уйду, – продолжал Залиян, – эти бумаги должны быть уничтожены. Слева от вас камин. Опрокиньте туда содержимое дипломата и подожгите.

Кэрол вытащила ножницы и торжествующе помахала ими прямо у него перед носом.

– Вы не сможете заставить меня сделать это, у меня есть вот такая штучка! Женщины хорошо умеют управляться с ножницами, вы это

знаете. Мы еще в детстве натренировались. А ну, прочь с дороги! Вы можете оставаться здесь и идти ко дну вместе со своим кораблем, если вам угодно, но я ухожу. – Она наклонилась и ткнула ножницами в край стола. – Я же сказала: прочь с моей дороги!

Залиян опустил руку в карман и вытащил автоматический пистолет.

– Еще раз говорю: не заставляйте меня причинять вам боль. Я воспользуюсь вот этим, если понадобится.

И чтобы доказать свое преимущество, он выстрелил, пуля попала в стену прямо над ее плечом. Какая-то дрожь прошла по всему зданию, словно оно содрогнулось от этого выстрела, дрожь настолько резкая, что им обоим пришлось раздвинуть ноги, чтобы сохранить равновесие. Слезы хлынули из глаз Кэрол, и ножницы со стуком упали на пол.

Залиян навел пистолет ей в спину, когда она опустилась на колени перед камином, бросая бумаги в огонь. Он посмотрел на свою вытянутую руку, рукав рубашки был запачкан кровью Эйлин и порван во время драки с этой сукой, стоящей сейчас на коленях у его ног. Он должен убить ее, подумал Залиян, целясь ей в голову, надо разом покончить с этим. Она была очаровательной молодой женщиной, причем даже сейчас, с выражением страха на лице и размазанным макияжем. Всю жизнь он окружал себя красотой, а не разрушал ее. Допустим, он ее застрелит, это только все усложнит, даже если он сумеет найти в себе силы сделать это. Он опустил пистолет, и его мысли вновь завертелись вокруг проблем, которые ему предстояло решить, если уж приходится удирать отсюда. Кровь все еще капала из раны на щеке, значит, надо промыть рану и залепить пластырем. Потом переодеться: не может же он ехать в аэропорт в таком виде, словно только что зарезал свинью! Разумеется, Оуэнс не станет сидеть спокойно, пока он будет мыться и надевать другой костюм. Может ли он рискнуть и попытаться связать ее? Она оказалась очень сильной и могла снова начать драться. Он едва слышно выругался. Необходимо как-то обезопасить ее, по меньшей мере на несколько минут. Он прикинул пистолет на вес, потом перевернул его рукояткой вверх и крепко сжал, держа в нескольких футах над ее головой. Только не стукни ее слишком сильно, предостерег он себя, не пробей ей череп, легкий удар, чтобы она отключилась, – вот все, что тебе нужно сделать.