Текст книги "Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей"

Автор книги: Роберт Альберт Блох

Соавторы: Август Дерлет,Лоуренс Блок,Генри Слизар,Уильям Фрэнсис Нолан,Чарльз Бернард Гилфорд,Джон Кольер,Флора Флетчер,Джек Ричи,Мэтью Гэнт,Уильям Линк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Вам известно, сколько народу работает в подобных местах? Вы слишком многого хотите, мистер Моуди.

Слезы потекли по щекам Руфи, и она потянулась к сумочке, чтобы вынуть платок. Достала, приложила к глазам.

Что-то в сумочке привлекло ее внимание в тот момент, когда она уже почти закрыла ее.

Руфь извлекла предмет и в замешательстве смотрела на него, потом чуть повернула, продолжая внимательно разглядывать.

Ее глаза просияли, когда она подняла их, слезы высохли, словно по мановению волшебной палочки.

– Капитан!..

– Да, миссис Моуди?

– Вам нужно установить их личность? А вам может помочь имя проживавшего в том номере человека?

– Имя? – Капитан даже растерялся. – Вы что, шутите? Вы действительно можете назвать мне его имя?

– Могу! Могу! – воскликнула Руфь и неожиданно расхохоталась. Смех этот сначала напугал Ральфа, пока он не понял, что жене его в самом деле весело. Вот, – она протянула извлеченный из сумки предмет. – Не знаю, зачем я это сделала… но так уж вышло. Я взяла его вчера со стола в том номере отеля.

Капитан с любопытством рассматривал лежавший у него на ладони предмет. Это была довольно дорогая авторучка с золотым пером и черным колпачком. На корпусе было золотом же выгравировано: «Гаррисон В. Мойер».

Райт улыбнулся Руфи и направился к телефону. Номер он набирал кончиком ручки.

Перевод: Вяч. Акимов

Уильям Ф. Нолан
Странное дело мистера Пруйна

Она не успела закричать, – его ладони закрыли ей рот. Ухмыльнувшись, он пнул ее коленом в живот и быстро отступил назад, как будто для того, чтобы дать ей место, на которое она, извиваясь, рухнула ему под ноги. Потом он стоял и смотрел, как она ртом хватает воздух.

«Как рыба, – подумалось ему, как рыба, которую выкинули из воды».

Он снял синюю форменную кепку и вытер пот с кожаной прокладки под козырьком. Жарко. Чертовски жарко. Потом взглянул на женщину – та, натыкаясь на мебель, каталась по полу пытаясь сделать хотя бы один вздох. До тех пор, пока ее попытки не увенчаются успехом, ей не крикнуть, а уж потом…

Он прошел через маленькую гостиную к креслу и открыл стоявший на нем кожаный саквояж с инструментами. Потом, словно заколебавшись, снова посмотрел на нее.

– Это для вас, – со значением сказал он, улыбаясь через плечо. – Исключительно для вас.

И извлек из саквояжа охотничий нож с длинным лезвием.

Из ее груди вырвались короткие судорожные звуки; глаза округлились, шея напряглась, кожа покраснела.

«Сейчас ты уже не такая красивая, – подумал он, приближаясь к ней с ножом. – Миловидная, но не красивая. Красивые женщины умирать не должны. Их слишком мало. Жалко смотреть, как умирают красивые. Но ты…»

Он стоял над ней и смотрел. Лицо покрылось капельками пота, припухло. Сейчас уже даже и не миленькая. Без той нарядной упаковки – не то, что когда открывала дверь. Имей она более броскую внешность, он бы не задержался, пробормотал бы извиняющимся голосом, что ошибся адресом, и сунулся в другую квартиру. Но про нее такого не скажешь. Волосы в бигуди. Фартук. Ничего…

Он наклонился, схватил ее за руку, потянул к себе.

– Не волнуйтесь, – проговорил он. – Я не отниму у вас много времени.

И снова улыбнулся.

– К нам мистер Пруйн, сэр. Говорит, что по делу Слоан.

– Впусти его, – сказал лейтенант Норман Бендикс.

Вздохнув, он устало откинулся на спинку вращающегося кресла.

«Дьявол его возьми, – подумал он, – еще один. Мои четырехлетний сын и тот мог бы рассказать здесь более связную историю. „Папочка, я зарезал ее своей авторучкой“. Болваны!»

За пятнадцать лет в полиции десятки людей исповедовались ему в совершении нераскрытых убийств, прочитав о них в каких-нибудь вшивых газетенках. Впрочем, одно исключение все же было. Сознался именно убийца. Все факты подтвердились. Обычно за убийцами не водится склонность набиваться на интервью в полиции. Чаще заявляются недоумки с разыгравшейся фантазией, перед этим пропустив для храбрости пару стаканов. Лучший тому пример – нынешнее дело Слоан. Уже пять «признаний», и все – сплошная туфта.

Марша Слоан. Двадцать семь лет. Домохозяйка. Убита у себя в квартире. Среди бела дня. Перерезано горло. Ни мотивов, ни улик. Муж был на работе. Никто ничего не видел. Полиции нечем похвастать.

Бендикс выругался. Чертовы писаки! Размахнули огромные заголовки на первой полосе, ни одной кровавой, подробности не упустили. «Впрочем, – подумал Бендикс, – за исключениемнекоторых, вроде бы незначительных, но достаточно важных. Как бы там ни было, но упомянули не все… Например, упустили, что жертве чуть ниже горла была нанесена двадцать одна колотая рана, что на животе у женщины обнаружили большой – синяк. Перед смертью ее ударили, и ударили сильно. Маленькие такие штрихи, но знать о них может только убийца. Так что же происходит? Полдюжины безмозглых тупиц лезут наперебой признаваться, а мне всех их выслушивать? Ну да, „Мистер Уши“. Что поделаешь, малыш Норман, кому-то и это приходится делать. Составная часть повседневной служебной ноши».

Лейтенант Норман Бендикс щелчком извлек сигарету из пачки, закурил и стал смотреть на открывающуюся дверь кабинета.

– Вот он, лейтенант.

Бендикс наклонился над столом, сцепил руки.

– Входите, мистер Пруйн, входите.

Посетитель оказался маленьким, лысым человеком. Он нервно улыбался, теребил в руках серую фетровую шляпу.

«Тридцать – тридцать один год, – про себя предположил Бендикс. – Вероятно, затворник. Живет один в крохотной квартирке. Никаких увлечений. Любит помечтать. Ему даже не надо ничего говорить – я таких за версту чувствую».

– Вы тот самый человек, к которому я хотел обратиться насчет убийства? – Голос вошедшего был высокий, неуверенный, глаза быстро моргали за толстыми стеклами очков в массивной оправе.

– Он самый, мистер Пруйн. Меня зовут Бендикс. Лейтенант Бендикс. Не хотите присесть?

Бендикс указал на кожаное кресло.

– Пруйн, – поправил вошедший. – Как пишется, так и читается. Многие неверно произносят мою фамилию. Впрочем, легко ошибиться. Пруйн. Эмери Т. Пруйн, – он сел.

– Итак, мистер Пруйн, – Бендикс постарался правильно выговорить имя. – Решили во всем признаться?

– Гм… Надеюсь,вы действительно тот человек, который мне нужен. Мне бы не хотелось потом повторять все кому-то еще. Ненавижу повторений, знаете ли, – прищурившись, он посмотрел на Бендикса.

– Поверьте, я именно тот, кто вам нужен.

«Ну, давай, – подумал Бендикс, – неси свой бред. Здесь явно не хватает одной важной детали меблировки – кожаной кушетки, как у психоаналитика». Он предложил гостю сигарету.

– О нет, спасибо, лейтенант. Курить – это не для меня.

«И убивать – тоже, – добавил про себя Бендикс. – И от нечего делать ты читаешь газеты».

– Скажите, лейтенант, правда, что у полиции нет никаких улик?

– Так написано в газетах. У них есть все факты, мистер Пруйн.

– Да. Видите ли… меня самого заинтересовала та работа, которую я проделал, – гость помолчал и поправил очки. – Уверяю вас, именно я являюсь настоящим виновником происшедшего. Это убийство – дело моих рук.

Бендикс кивнул. «Ну, давай, давай, я сгораю от нетерпения».

– Я… гм… может, вам стоит записать мой рассказ на пленку или как-то… э… зафиксировать его, иначе вы…

Бендикс улыбнулся.

– Полицейский Бенрхард запротоколирует ваш рассказ. Он изучал стенографию на полицейских курсах, так ведь, Пит?

Бернхард в дальнем углу комнаты улыбнулся.

Эмери Пруйн нервно оглянулся на сидевшего у дверей полицейского.

– О, а я даже не заметил, что офицер остался здесь. Мне показалось, что он… ушел.

– Он старается не мешать вам, – сказал Бендикс, пуская сизое облако дыма. – Продолжайте рассказ, мистер Пруйн.

– Да, конечно, Так вот, лейтенант Бендикс, я знаю, что не похож на убийцу, но в конце концов, – он мягко хохотнул, – мы вообще редко похожи на тех, кем являемся на самом деле. Убийцы тем более могут походить на кого угодно.

Бендикс с трудом подавил зевоту. «И какого дьявола этих шутников разбирает словоохотливость после обеда? Боже праведный, я уже опять проголодался. Если позволить этому чудаку болтать сколько он хочет, до ночи домой не попадешь. Элен мне кастрюлю на голову выльет, если я к ужину опоздаю. Нет, надо его как-то подстегнуть. Вопрос какой наводящий задать, что ли?»

– Как вы проникли в квартиру миссис Слоан?

– Прикинулся другим, – с застенчивой улыбкой проговорил мистер Пруйн. Он выпрямился в кресле. – Выдал себя за человека с телевидения.

– Вы имеете в виду за мастера?

– О нет. Так бы меня могли и не впустить – я ведь не знал наверняка, вызвала она мастера или нет. Нет, я представился работником кабельного телевидения. Сказал миссис Слоан, что ее выбрали наугад для бесплатной проводки кабеля. В целях рекламы.

– Понимаю. И она впустила вас?

– Да. Она ничуть не сомневалась и очень обрадовалась, что выбрали именно ее. Была так возбуждена, все время о чем-то болтала. Ну, вы же знаете женщин.

Бендикс кивнул.

– Она сразу же пригласила меня внутрь и заявила, что муж придет в восторг, вернувшись домой, что для него это будет самым лучшим сюрпризом, – мистер Пруйн снисходительно улыбнулся. – Я вошел. В руках у меня был саквояж, на голове служебная кепка, которую я специально купил накануне. Одет я был в синий халат. О, может, дать вам адрес магазина, где я приобрел кепку и халат, на тот случай, если вам захочется проверить…

– Пока в этом нет необходимости, – прервал его Бендикс. – Сначала расскажите нам о самом преступлении. Мелкие подробности сможем уточнить потом.

– Ну что ж, прекрасно. Я просто подумал… ну, я поставил саквояж и…

– Саквояж?

– Да, я держу в нем гаечный ключ и другие вещи.

– Зачем?

– Это как орудия убийства, – снова улыбнулся Пруйн. – Я всегда ношу их с собой и использую в каждом случае именно то, что подходит больше всего.

– В каком смысле подходит?

– В зависимости от личности человека. Я выбираю такое орудие, которое наилучшим образом соответствует ей. Ведь каждый человек – это неповторимая личность.

– Так вы что, – теперь Бендикс наблюдал за глазами маленького человечка, – вы и раньше убивали?

– Ну конечно же, лейтенант. Пять раз, не считая миссис Слоан. Пять женщин.

– И чего же вы медлили прийти в полицию? Почему сразу не признались?

– Решил пока подождать. Ведь я еще не достиг своей цели.

– Какой же?

– Четного числа – шести. Я с самого начала поставил себе убить шестерых, а уж потом сдаться. Что я и сделал. У каждого человека в жизни должна быть цель. Моя заключалась в шести убийствах.

– Понятно. Итак, вернемся к миссис Слоан. Что произошло после того, как она впустила вас?

– Я поставил свой саквояж и подошел к ней.

– Где она находилась?

– Прямо посередине комнаты. Она смотрела на меня. Улыбалась. Очень дружелюбно. Стала расспрашивать про программы кабельного телевидения. Она ничего не заподозрила, пока…

– Пока что, мистер Пруйн?

– Пока я не перестал отвечать. Я просто стоял перед ней, улыбался и ничего не говорил.

– И как она отнеслась к этому?

– Занервничала. Перестала улыбаться. Спросила, почему я не занимаюсь кабелем. Но я ничего не отвечал. Просто наблюдал за тем, как в ее глазах сгущается страх. – Он сделал паузу, и Бендикс заметил, что мистер Пруйн вспотел, дыхание его стало прерывистым. – Нет большего удовольствия, чем наблюдать зарождающийся в женских глазах страх. Да, лейтенант, это поистине восхитительное зрелище.

– Продолжайте.

– С какого-то момента я уже знал, что она вот-вот закричит. Поэтому я постарался упредить: прикрыл ей рот одной рукой, а другой нанес удар.

У Бендикса перехватило дыхание.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что ударил ее – в живот, да так, что она чуть не задохнулась. После этого ей было уже не до крика.

Резким движением Бендикс затушил сигарету. «Возможно, – думал он, – возможно…»

– И что же дальше, мистер Пруйн?

– Потом я прошел к своему саквояжу и выбрал нож. С длинным лезвием. Хорошая сталь. Потом шагнул к миссис Слоан и перерезал ей горло. Такое удовлетворение получил. Цель достигнута.

– И это все? – спросил Бендикс.

«Если он упомянет про двадцать один удар ножом, – думал Бендикс, – значит, это тот человек, который нам нужен. Удар в живот мог… да, мог оказаться следствием его собственной догадки. Но если он обмолвится об этих порезах…»

– Нет, не все. Я перевернул ее и оставил свой личный знак.

– Какой именно личный знак?

Маленький человечек смущенно улыбнулся, глаза его победно блеснули за толстыми стеклами очков.

– Ну, вроде Святого Знака или Отметины Зорро, – проговорил он. – Мои инициалы. У нее на спине. Э. Т. П. Эмери. Т. Пруйн. Бендикс откинулся на спинку кресла, вздохнул и закурил новую сигарету.

– Потом я отрезал ей уши, – видно было, что мистер Пруйн очень гордился собой. – Для моей коллекции. Сейчас у меня шесть прелестных пар.

– Но, как я полагаю, с собой вы их не принесли?

– О нет, лейтенант. Я храню их дома – в коробочке, в металлической коробочке в старинном шкафу из розового дерева.

– Ах, вот как!

– Да, да, именно так. Отрезав ей уши, я отправился домой. Это было три дня назад. Устроив свои дела, я привел в порядок вещи, и собрался к вам. Я готов проследовать в камеру.

– Не будет никакой камеры, мистер Пруйн.

– Что вы имеете в виду, лейтенант? – нижняя губа Эмери Пруйна начала подрагивать. Он встал. – Я… я не понимаю.

– Я хочу сказать, что вы можете возвращаться домой. Приходите завтра утром. К восьми. К тому времени мы проверим все детали – название магазина одежды и все такое. А потом посмотрим.

– Но я… я…

– Спокойной ночи, мистер Пруйн. Бернхард проводит вас.

Через стеклянную дверь кабинета Норман Бендикс видел, как Пруйн побрел по узкому холлу.

«Странный тип, – подумал он, – в самом деле странный».

Мистер Пруйн вывел свой «форд» с полицейской стоянки и влился в вечерний поток машин.

Все так просто! Так мило, прелестно и так просто. А каков был удар в живот! Опасно, конечно, но все равно восхитительно! Он вспомнил взгляд лейтенанта, когда упомянул про удар. Пальчики оближешь!

Эмери Пруйн вел машину и улыбался.

Перевод: Вяч. Акимов

Уильям Линк, Ричард Левинсон
Человек в вестибюле

Ну вот, подумал Вольфсон, утро потеряно. Капитан направил его в гостиницу «Золотые ворота» разобраться с групповой жалобой постояльцев на какой-то шум или что-то в этом роде, однако после беглого выяснения обстоятельств, Вольфсон пришел к выводу, что тревога оказалась ложной – несколько коммивояжеров пропьянствовали всю ночь, а потом завалились по ошибке в чужой номер.

Он вышел из лифта и стал разглядывать публику, заходившую в Пауэл-стрит. Еще не наступил полдень, однако бар гостиницы был переполнен сотрудниками рекламных контор, располагавшихся в нескольких кварталах от гостиницы. Как он понял, все они веселились на представительские денежки. Интересно, подумалось ему, что может заставить их оторваться от своих мартини и виски с содовой? Разве что крах фондовой биржи или землетрясение.

Как бы то ни было, полагалось отчитаться о проделанной работе. Двинувшись по гудевшему от голосов гостиничному вестибюлю, он заметил человека, стоявшего у стойки администратора, на какое-то мгновение задержал на его лице свой взгляд, но затем отвел в сторону. Однако, подойдя к дверям, снова остановился и оглянулся. Человеку у стойки на вид было за пятьдесят, лицо кроткое, слегка помятое, с чуть смущенным выражением, которое встречается у людей, всю свою жизнь простоявших у классной доски или просидевших за арифмометром. Одет он был в дешевый летний костюм и потертую голубую рубашку.

Вольфсон прошел к стойке и повнимательнее пригляделся к посетителю.

– Есть что-нибудь на двенадцатом этаже? – спросил мужчина.

– Свободен номер 1205, – ответил администратор. – Прекрасный, просторный номер. – Он положил регистрационный бланк на кожаную подложку и протянул ее посетителю. – Оттуда открывается прекрасный вид на пагоды Грэнт-стрит.

Мужчина что-то пробормотал себе под нос, затем поставил подпись и направился к лифтам. Вольфсон решил не тянуть с выяснением деталей. Из заднего кармана брюк он извлек бумажник и, нагнав мужчину, легонько похлопал его по плечу.

– Полиция Сан-Франциско, – сказал он, показывая служебный значок. – Прошу извинить за беспокойство, но мне хотелось бы узнать ваше имя.

Невысокий мужчина поднял на него свои бесцветные глаза. – Миллер, – проговорил он глухим голосом школьного учителя. – Чарльз Миллер.

– Мистер Миллер, не могли бы вы чуть задержаться?

Вольфсон снова вернулся к стойке и вновь протянул удостоверение – на этот раз администратору.

– Мне бы хотелось взглянуть на регистрационный бланк вон того постояльца.

Служащий снабдил его необходимой информацией.

– Чарльз Миллер, Сан-Франциско, Ломбард стрит, дом 10337.

Вольфсон переписал адрес в блокнот и вернул бланк. После этого поспешно вернулся к посетителю, рассеянно смотревшему на гостиничные часы и лениво покручивавшему в руке брелок с ключом от номера.

– Вы живете в Сан-Франциско, мистер Миллер?

– Да, – казалось, более тихого голоса не существовало в природе.

– Зачем же вы остановились в гостинице?

Миллер пожал плечами.

– Дела.

– Какие дела?

Миллер снова посмотрел на часы – вид у него был как у школьника, который с нетерпением ждет перемены.

– Так какие же у вас дела, мистер Миллер?

– Надо кое с кем встретиться. В основном с коммерсантами.

Вольфсон посмотрел на ковер.

– Вы совсем без багажа?

– Я только на одну ночь.

Вольфсон внимательно пригляделся к его лицу. Мог ли он ошибиться? Могло ли это быть чисто внешнее сходство, столь поразительно точное? Прямо под левым глазом Миллера виднелся белесый шрам, совсем крохотный и лишь подчеркивавший его безликость. Уже через несколько часов можно было перепроверить по телетайпу информацию об этом шраме, и его обладателе в целом.

– Прошу меня извинить, но нельзя ли попросить вас предъявить документы?

После небольшой паузы мужчина похлопал себя по карманам и наконец извлек старый бумажник, протянув его полицейскому.

– Нет-нет, вы сами. Карточку социального страхования или водительское удостоверение. Что угодно.

Мужчина перебрал несколько бумажек и выбрал свое водительское удостоверение. Оно было выдано в штате Калифорния на имя Чарльза Миллера.

Пока Вольфсон изучал документ вокруг стала собираться небольшая кучка зевак.

– Прошу извинить за беспокойство, мистер Миллер, но мне хотелось бы, чтобы вы прошли со мной. Думаю, это отнимет у вас не более получаса.

Коротышка с тоской глянул в сторону лифтов.

– Но я хотел… – голос его, казалось, вот-вот растворится в окружающем гуле. – Это действительно так важно? – спросил он.

– У меня снаружи машина. Я постараюсь закончить все побыстрее.

– Ну… что ж, надеюсь, так оно и будет, – мужчина посмотрел на ключ, зажатый в бледной, чуть пухлой руке. – Что от меня потребуется?

Вольфсону даже стало немного жаль его.

– Вы ведь уже зарегистрировались, так что они сохранят за вами этот номер, – он указал рукой в сторону входной двери. – Мы вас не задержим, так что вы сможете не откладывать ни одну из ваших встреч.

Выйдя на яркую, почти по-праздничному нарядную улицу, Миллер, казалось, стал особенно подавленным и каким-то потерянным. Мимо пронесся громыхающий трамвай, звук которого заставил его напряженно поджаться. Вольфсон взял его под локоть и повел вверх по холму, одновременно внимательно разглядывая. Миллер щурился на ярком солнечном свету, но производил впечатление не столько испуганного, сколько смущенного человека.

Наконец, они дошли до машины, и Вольфсон, отперев дверцу и усадив Миллера, стал устраиваться за рулем, не сводя с соседа оценивающего взгляда. Мужчина продолжал смотреть на свои ладони, в которых был зажат ключ от номера.

– Мистер Миллер, – проговорил Вольфсон, направляя машину в сторону рынка, – меня тревожит одно обстоятельство. Вы так и не спросили меня, почему я вас задержал.

Миллер чуть пожал плечами. Они проезжали Юнион-сквер, и прямо перед их лобовым стеклом пронесся испуганный серый голубь.

– Вас это не интересует?

– Я подумал, что скоро все узнаю.

– Пожалуй, вы правы, – времени на проверку Вольфсону потребуется немного. А кроме того, он был почти уверен, что в гостиницу Миллер больше не вернется.

Он припарковал машину в одном квартале от рынка и повел коротышку вверх по ступеням полицейского участка. В приемной не было ни одного оперативника – лишь несколько скучающих репортеров, вдыхавших запахи свежей краски. Он оставил Миллера в комнате для допросов, а сам направился по коридору к кабинету Сая Пэгано.

Тот сидел на подоконнике и с тоской смотрел на небо.

– Целыми неделями не вижу чаек, – проговорил он. – Кажется, дождь собирается, ты не находишь?

Вольфсон оставил дверь приоткрытой.

– Кажется, я кого-то прихватил, Сай.

– А? – переспросил тот.

– Взял одного парня – зовут Чарльз Миллер. Полагаю, что это вымышленное имя.

Пэгано снова уставился на него.

– А настоящее?

– Фредерик Лернер. Учитель из Санта-Барбары, на прошлой неделе убивший двух женщин.

Пэгано резко отвернулся от окна.

– Ты уверен, что это он?

– По описанию похож. Из Лос-Анджелеса вчера прислали фото. Там упоминалось, что он может двинуть в Сан-Франциско.

– И где ты его подцепил?

– Гостиница «Золотые ворота». Прописывался без багажа.

Пэгано снял телефонную трубку и нажал какую-то кнопку.

– Надо позвонить в Лос-Анджелес – попросить дополнительных сведений. Где ты его оставил?

– В комнате для допросов, – Вольфсон вышел и направился к соседнему кабинету. Миллер сидел на стуле и смотрел на стену. Глаза его чуть сощурились от яркого солнца, светившего в окно. Вольфсон опустил жалюзи и сел рядом: он явно тянул время, раскуривая сигарету.

– Извините, закурить не хотите?

– Я не курю.

– Как давно вы живете в Сан-Франциско, мистер Миллер?

Миллер потер глаза.

Всего несколько недель.

– А откуда приехали?

– Из Нью-Йорка. Меня сюда направила моя компания.

Вольфсон встал, вернулся к окну. Церковные часы пробили один удар и он сверил с ними свои часы.

– А чем конкретно занимается ваша компания, мистер Миллер?

– Маклерские услуги по торговле крупногабаритными грузами.

– Вы женаты?

Возникла пауза, которую заполняли отзвуки церковных колоколов, расходившиеся подобно кругам на воде.

– Да, женат.

– У вас случайно нет с собой фотографии жены?

– Это так важно?

Вольфсон подошел поближе. Лицо Миллера оставалось в тени, однако полицейский заметил, как вздрогнули его веки.

– Важно, мистер Миллер. Так как насчет фотографии?

Снова появился потрепанный бумажник. Миллер перебрал пальцами несколько обернутых в целлофан фотокарточек, затем вытянул одну из них. Вольфсон поднес ее к свету. Это была новая фотография молодой блондинки, весьма привлекательной и заметно более молодой, чем ее супруг. Она кокетливо надула губки.

– Давно вы женаты?

– Несколько недель.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Пэгано с досье в руках.

– Это мой напарник, мистер Миллер – лейтенант Пэгано. Ну как, связался, Сай?

– Попытался. Линия занята.

Вольфсон протянул ему фотоснимок.

– Это жена мистера Миллера.

Пэгано с бесстрастным видом стал рассматривать карточку. Потом открыл папку и извлек из нее два фотоснимка, держа их так, чтобы было видно только его коллеге. – Жертвы, – тихо проговорил он.

Вольфсон прикоснулся к снимкам, чтобы на них лучше падал свет. На обоих были изображены женщины средних лет с самыми заурядными, доверчивыми лицами. Ни одна из них ничем не походила на блондинку.

– Ваша жена сейчас дома, мистер Миллер? – неожиданно спросил Пэгано. До этого он словно не замечал присутствия постороннего.

– Да.

Вольфсон снял телефонную трубку.

– Назовите номер.

Миллер резко повернулся на стуле.

– Нет… ее сейчас нет дома. Я ошибся.

Вольфсон перехватил взгляд Пэгано.

– Вот как? И где же она?

– Она… сегодня утром она уехала в Неваду. Решила погостить у друзей.

– Понимаю. А позвонить ей туда можно?

– Нет.

Пэгано обошел стол.

– Встаньте, мистер Миллер.

Миллер неловко поднялся на ноги.

– Видите ту доску у дальней стены? Подойдите, пожалуйста, к ней и возьмите мел.

Миллер сделал, как ему было сказано.

– Прекрасно, – проговорил Пэгано, снова глядя на Вольфсона. – А теперь напишите что-нибудь на доске.

У Миллера лицо стало таким, словно он готов был расплакаться.

– Что написать?

– Что хотите. Неважно.

Несколько мгновений Миллер стоял неподвижно, затем его рука заскользила вдоль доски, и он ровным, даже изящным почерком вывел: «Чарльз Миллер». Задержанный уже начал было поворачиваться, когда Пэгано произнес:

– Нет-нет, стойте на месте. Напишите еще раз ваше имя и фамилию.

Пока Миллер писал, Пэгано взял со стола его бумажник и сравнил надпись на доске с подписью на водительских правах. «Отлично», – подумал Вольфсон. – «Высокий класс». Глядя через плечо Пэгано, он сравнил обе подписи – они совпадали.

– Как уверенно вы держитесь у классной доски, – заметил Пэгано. – А у некоторых мел в руке скрипит, словно железом по стеклу водят. А вот у вас нет. Вы, часом, не школьный учитель или что-нибудь в этом роде?

– Ну, я имел некоторый опыт общения с классными досками, – проговорил тот, все так же стоя спиной к ним.

– В самом деле?

– Да, перед тем как компания направила меня сюда, я некоторое время занимался преподавательской работой. Обучал молодых коммерсантов.

– А в школе вы никогда не работали?

– Нет.

Вольфсон подошел к доске.

– А если другое имя? Пожалуйста, напишите: «Фредерик Лернер». Окажите мне такую услугу.

На сей раз рука без малейшего колебания заскользила по доске. И снова надпись получилась ровная, очень красивая.

– Ага, – проговорил Вольфсон. Подойдя к Пэгано, он указал пальцем на папку. Пэгано открыл ее, и Вольфсон вынул другое фото, после чего положил его на стол изображением вверх, но настольную лампу пока не зажигал. – Подойдите, пожалуйста, сюда, мистер Миллер. Присаживайтесь.

Миллер вернулся к столу, смущенно подрагивая веками, осторожно опустился на стул.

– Пожалуйста, включите лампу, – сказал Вольфсон. – Я хочу вам кое-что показать.

Миллер щелкнул выключателем и уставился перед собой, сжав ладонями края стула. Он смотрел на фотографию и его лицо стало медленно краснеть.

– Откуда это у вас? – спросил он.

– Из наших досье, – произнес Вольфсон. Он и Пэгано приблизились к столу. – Это фотография человека по имени Фредерик Лернер. На прошлой неделе он убил в Санта-Барбаре двух женщин.

– Но ведь… ведь это я на снимке, – протестующе проговорил Миллер Он взял снимок в руки, уставился на него. Это же я.

Пэгано взял карточку у него из рук.

– Лос-анджелесская полиция раздобыла этот снимок в архивах одной частной школы, где вы одно время преподавали.

Миллер покачал головой.

– Это невозможно. Я никогда не бывал в Санта-Барбаре. Любой вам скажет об этом, кого угодно спросите!

– В самом деле? – хмыкнул Пэгано. – В том числе и ваша новая жена? Она тоже так скажет?

Миллер побледнел, лицо его еще больше стало похоже на изображенное на фотоснимке. Он опустил голову, прикоснулся чуть сложенной ладонью ко лбу.

– Это какая-то ошибка, – пробормотал он. – Вы меня с кем-то путаете.

Пэгано резко опустился на стоявший рядом стул.

– Откуда у вас этот бумажник, Лернер? И кто такой Чарльз Миллер?

– Я и есть Чарльз Миллер! – Маленький человечек снова готов был разрыдаться. – Можете спросить моих друзей, моих сослуживцев. Они вам скажут.

Пэгано нагнулся поближе к нему.

– Мне кажется, вы лжете. Вы убили этих двух женщин, а сюда приехали, чтобы отсидеться. Посмотрите на меня!

– Это какая-то ошибка! Вы что, сами не видите?

Пэгано повысил голос, заговорил более требовательным тоном.

– Пожалуй, вам пора признаваться. Пора рассказать нам про тех двух женщин.

– Я не понимаю, о чем вы говорите!

– Подожди пока, Сай, – вмешался Вольфсон. – Его ведь действительно пока никто не опознал.

– Этот парень – Фредерик Лернер. Не забывай про фотографию, и потом он солгал нам насчет жены, а классную доску использовал как доказательство. Оформляй протокол.

Вольфсон задумался. На какое-то мгновение он даже пожалел, что задержал этого человека, а не прошел мимо.

– Ну так что будем делать? – настаивал Пэгано. – Посадим в камеру или позволим скрыться? Ну, давай, парень, принимай решение.

Вольфсон посмотрел вниз на сидящего человека. Снова взял фотографию Лернера, глядя на нее с каким-то туповатым непониманием.

– О’кей, протокол мы составим. Правда, я не настолько уверен, как ты, но рисковать, конечно, нельзя.

– Попомни мои слова, – заявил Пэгано. – Все сходится.

– Пойдемте, мистер Миллер, – Вольфсон мягко коснулся его плеча пальцем. – Сначала надо снять отпечатки пальцев.

Миллер кивнул. Он встал и неловко двинулся в сторону двери.

Пэгано повернулся спиной к подоконнику и принялся раздраженно стучать по нему корешком досье.

– Как закончишь, – проговорил он, – приведи его сюда. Я пока попытаюсь еще раз связаться с Лос-Анджелесом.

Не успел Вольфсон прикрыть за собой дверь, как Пэгано уже стал накручивать диск телефона.

Оказавшись в лаборатории, Миллер с бесстрастным видом взирал на то, как эксперт смазывал его руки контрастным веществом. Вольфсон тем временем сидел на стуле в углу, курил и размышлял. Что-то здесь было не так: Чарльз Миллер или как его там был слишком уж спокоен, чересчур безразличен для убийцы.

Примерно через минуту в дверь мягко постучали, и в комнату заглянул Пэгано.

– Вольфсон, можно тебя на минутку?

Вольфсон вышел в коридор, походя растаптывая окурок о замызганный пол.

– Ну как, дозвонился до Лос-Анджелеса?

– Ага, – Пэгано странно отводил взгляд. – Вчера ночью они взяли Фредерика Лернера.

– Что?!

– Да, на квартире у дружка неподалеку от Калифорнийского университета. Это был он, ошибка исключена.

Вольфсон попытался не показать своего облегчения.

– Ну, как тебе это нравится? – воскликнул он. – А как похожи-то! Близнецы, что ли?

Пэгано вздохнул и поднял руки.

– Да, накололись мы. Впрочем, такое было и раньше, будет и потом. Послушай, тебе не хотелось бы извиниться перед нашим парнем? У меня туговато по части подобных слов. Скажи ему – мы сожалеем, что допущена ошибка, ну, одним словом, что это работа. – Он кисло ухмыльнулся. – Ты всегда был у нас дипломатом. И подбрось его назад в гостиницу, а то у него такой вид, словно вот-вот грохнется в обморок.

В «Золотые ворота» они ехали молча. Миллер сидел с отрешенным видом, казалось, ничего не замечая вокруг себя. Он равнодушно воспринял извинения Вольфсона, разве что пару раз поднес к глазам испачканные дактилоскопической краской пальцы.

– А знаете, что, – проговорил Вольфсон, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу. – Давайте хлопнем по стаканчику в баре, а? Само собой, за мой счет.

Миллер покачал головой.

– Спасибо, не надо. Не стоит.

– Ну ладно. Но только вы ни о чем не беспокойтесь. Никто ничего не узнает о случившемся. Мы еще не успели поставить вас на учет, так что никакой утечки информации быть не может.