Текст книги "Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей"

Автор книги: Роберт Альберт Блох

Соавторы: Август Дерлет,Лоуренс Блок,Генри Слизар,Уильям Фрэнсис Нолан,Чарльз Бернард Гилфорд,Джон Кольер,Флора Флетчер,Джек Ричи,Мэтью Гэнт,Уильям Линк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Генри Слезар

Женщины в его жизни

Арнольд Бурдон страдал от прогрессирующего истощения мышц – заболевания, которое, будучи неприятным и изнурительным, не приносило ему ни болезненных ощущений, ни скорого конца. Арнольд страдал, и это было несомненно, но по-настоящему недуг принадлежал его жене Элизабет. Она надевала на себя свою болезнь с достоинством королевы и со своего очередного трона, которым попеременно были кровать и кресло-каталка, тиранила окружающих (Арнольда, трех слуг и врача) с такой же истинно королевской последовательностью и властностью, больно уязвляя чувствительную натуру мужа.

Арнольд был довольно видным мужчиной и выглядел моложе своих сорока трех лет, потому что не пренебрегал уходом за своей внешностью, физическими упражнениями и благотворными преимуществами легкой, обеспеченной жизни. Его мать, застигнутая неожиданным вдовством и бедностью, посвятила остаток своих дней воспитанию сына. Ради него и сестра пожертвовала своим счастьем, чтобы поддерживать его деньгами, пока он учился в одном из лучших колледжей в восточных штатах. Наконец он встретил Элизабет, которая была богата и неравнодушна к красивым чистопородным мужчинам.

Утонченность Арнольда распространялась буквально на каждую черту его лица – от нежно-голубых глаз, аристократического носа до красиво очерченных чувственных губ. Но особенно утонченными были его уши. Любая жалоба коробила его нежный, восприимчивый слух. Неуместные рыдания доводили его до настоящей зубной боли, а грохот каталки над головой заставлял бессильно скрежетать зубами. Но больше всего донимало Арнольда звяканье колокольчика жены, бесцеремонно требующего воздаяния инвалиду королевских почестей, и его ощущения в этот момент были сродни мучительной агонии.

Когда утром в один из понедельников на исходе февраля колокольчик зазвонил снова, он застал Арнольда на кухне за инспектированием двухминутного процесса приготовления яйца для Элизабет. Бледно-голубые глаза метнули сноп молний, тонкие губы нервно вздрогнули, а холеные пальцы с несвойственной им свирепостью сомкнулись на рукоятке предназначенного для масла ножа. Он взял поднос и понес его к лестнице на второй этаж, стараясь усмотреть в отведенных ему функциях сиделки непрерывное самоотвержение и каждодневный подвиг.

Когда он вошел в комнату, Элизабет сидела на кровати, подложив под спину обитый голубым атласом валик и подушку под голову. Жизнерадостные краски контрастировали с седеющими волосами Элизабет и ее пергаментной кожей. Она никогда не считалась красавицей, но сейчас ей было особенно сложно претендовать на это. Арнольд как тонкий ценитель и муж одновременно считал для себя затруднительным смотреть на нее.

– Ты, как всегда, не торопишься, – проворчала она, разглаживая салфетку на коленях. – Если эта женщина, которую ты выписал, будет так же нерасторопна, я могу умереть с голоду. Ладно, оставляй поднос.

Арнольд поставил поднос перед ней и посмотрел на часы.

– Уже почти девять часов. Ее поезд прибудет сюда через десять минут, и, может, я встречу ее на станции.

– Ты, кажется, придаешь ее приезду слишком много значения.

– Я всего лишь не хочу, чтобы мисс Грекко чувствовала себя одинокой. Ты же знаешь эту станцию в Хилфилде. Конечно, я могу отправить Ральфа, если ты хочешь, чтобы я остался с тобой.

– Поезжай сам, – сказала она раздраженно. – Я хочу увидеть твою мисс Грекко. Подозреваю, что она из тех ужасных миниатюрных блондинок с десятью указательными пальцами и плохим перманентом.

– Я уверен, что она лучше, чем ты думаешь. Бюро по найму лестно отзывается о ней, и ты видела похвальные отзывы. Тебе необходим женский уход, Элизабет, ты сама это говорила.

– Ах, перестань ныть и отправляйся. – Она постучала по яйцу черенком ложечки. – И пришли ее тотчас же. Я хочу взглянуть на это создание.

Поезд, как всегда, запоздал. Арнольд сидел в машине, подаренной ему Элизабет по случаю годовщины их бракосочетания, нетерпеливо постукивая пальцами по приборной доске. Когда в 9.15 поезд остановился у пригородной платформы, из него вышло только три пассажира. Двое были мужчинами; третьим оказалась хорошо сложенная молодая женщина в шляпке с перьями, которая прикрывала ее лицо. Проводник помог ей вынести три старых чемодана. Арнольду было трудно разобраться в ее внешности из-за расстояния, которое их разделяло, но он успел мгновенно отметить, что у мисс Грекко превосходные ноги. Арнольд погладил пальцем свои аккуратные, стального цвета усы.

Выйдя из машины, чтобы помочь ей, он увидел на ней под пальто строгий твидовый костюм, фасон которого Элизабет называла «Ранняя Гарбо». Контраст между почти мужским костюмом и изящной фигурой придавал женщине особую соблазнительность. Арнольд почувствовал, как в нем нарастает желание поскорее узнать, что скрывается под шляпкой.

– Добрый вечер! – приветливо улыбаясь, сказал он. – Меня зовут Арнольд Бурдон. И я подозреваю, что вы мисс Грекко. Приношу свои извинения за поезд, но наша железнодорожная служба никогда не отличалась пунктуальностью.

Мисс Грекко взглянула на него из-под украшенной перьями шляпки. Она совершенно не пользовалась косметикой. Если бы было наоборот, если бы на ее губах была малиновая краска, а на веках – голубая, это сделало бы невозможным ее пребывание в доме Бурдонов. Но и без этого мисс Грекко была достаточно прелестна, и Арнольд почувствовал, что не может ручаться за одобрение жены.

– Я надеюсь, вам у нас понравится, – сказал он, обворожительно улыбаясь. – Моей жене на некоторое время понадобилась внимательная женщина, которая способна заботиться о ней лучше, чем я. Я полагаю, что вы догадываетесь о характере ее недуга?

– Да, мне уже все объяснили, – тихо сказала мисс Грекко. – Раньше я работала медицинской сестрой, но, по всей видимости, ваша жена нуждается в большем – в подруге.

– Вы можете называть это так. Ей необходимы малейшие знаки внимания сверх обычного медицинского ухода. – Он быстро взглянул на нее. – Я хочу надеяться, что вы полюбите нас.

– Я уверена в этом, – прошептала она.

Разговор мисс Грекко и Элизабет доставил Арнольду столько же беспокойства, сколько может причинить рождение ребенка. Он мерял шагами гостиную, как нетерпеливый отец, дожидаясь, когда на втором этаже откроется дверь в спальню. Когда это произошло, мисс Грекко спустилась вниз, отметив каждую ступеньку прикосновением своих точеных ног, и на ее щеках горел натуральный румянец. Он коротко спросил ее, но она не ответила ничего, кроме того, что жена ждет его наверху.

Элизабет была грозовой тучей, когда он вошел. Она нервно теребила кружевной пеньюар.

– Где ты откопал это сокровище? – раздраженно спросила она. – В Фоли-Бержер?

– Элизабет, ты и в самом деле…

– Меня не проведешь таким нарядом. Судя по всему, ты очень горд своим выбором, не так ли?

– Ничего подобного, Элизабет. Ты сама выбрала ее из трех кандидатур, рекомендованных бюро по найму. До сегодняшнего вечера я никогда не видел ее.

– Но ты находишь ее прелестной?

– Мисс Грекко привлекательна, не спорю. Но не прелестна, нет.

Элизабет издала короткий смешок. Потом сняла свои очки.

– Хорошо, я позволю ей остаться. Мне будет интересно понаблюдать за вами обоими. Только не заходи слишком далеко, Арнольд. Я буду следить за тобой.

– Ты говоришь сущий вздор, Элизабет.

– Я знаю тебя, Арнольд, я вижу тебя насквозь. Я слышу, как бьется твое маленькое романтическое сердце, Арнольд.

– Элизабет, пожалуйста…

– Ладно, ты можешь идти и сказать мисс Грекко, что она принята. Нет, не надо, я скажу ей сама.

Она взяла колокольчик и энергично затрясла им. Нетерпеливый звонок заставил Арнольда скорчить гримасу, но она не переставала звонить, пока мисс Грекко не поняла, что звонок адресован ей.

– Да, мисс Бурдон, – сказала мисс Грекко, появляясь и дверях.

– Сегодня утром я хочу побыть на свежем воздухе, – сказала Элизабет. – Мне потребуется ваша помощь. Кроме того, я хотела бы, чтобы вы проследили за завтраком для Арнольда: наш повар имеет обыкновение пережаривать все, а у Арнольда чрезвычайно деликатный желудок. Теперь вы видите, – съязвила она, – что я не единственный человек в доме, который нуждается в присмотре.

– Хорошо, миссис Бурдон, – сказала мисс Грекко, и смятение отразилось в ее прекрасных фиолетовых глазах, обращенных к нему.

Прошло целых два месяца, прежде чем он поцеловал ее. Два месяца колокольчик Элизабет безостановочно трезвонил по всему дому, и он означал не столько ее потребность в мисс Грекко, сколько предупреждение. Она была ревнива и в удовлетворении своей ревности находила странное извращенное удовольствие. Она постоянно намекала на их развивающийся роман, чем вызывала розовую краску на алебастровых щеках мисс Грекко, и заходилась от смеха. По мнению Арнольда, она позволяла себе гораздо больше, чем простые намеки, – она скорее обвиняла их. Вероятно, устав от беспрестанных обвинений в преступлении, которого он не совершал, Арнольд и поцеловал мисс Грекко.

Это произошло на кухне Бурдонов в полночь. Мисс Грекко спустилась вниз, чтобы выпить в уединении чашечку горячего шоколада. Когда вошел Арнольд, она ничего не сказала. В своем домашнем халате она выглядела особенно женственной. Ее золотисто-каштановые волосы, обычно туго стянутые и заколотые, были распущены.

– Не хотите ли чашечку горячего шоколада? – прошептала она.

– Да, спасибо, – сказал Арнольд и обнял ее.

Через полчаса мисс Грекко положила свою голову на его плечо и сказала:

– Я люблю тебя, Арнольд.

– Я тоже люблю тебя.

Она вздохнула.

– Но ведь это безнадежно?

– Все зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в это слово.

– Я говорю о женитьбе, разумеется.

– О!

– Это то, что и ты имеешь в виду, правда?

– Так должно быть в большинстве случаев, – без энтузиазма сказал Арнольд. – Но как ты знаешь, я уже женат.

– Есть еще суды по разводам.

– И дома для бедных тоже.

Мисс Грекко отстранилась от него.

– Я полагаю, это не должно мешать нам.

– Мы не можем допустить, чтобы…

– А что еще можно придумать? Мне не улыбается быть твоей тайной женой, Арнольд.

– Это ужасное выражение, вычитанное из плохих романов. Мне больше нравится – любовница.

– А мне больше нравится – муж.

Теперь вздохнул Арнольд.

Они сидели за кухонным столом в трех футах друг от друга, держа в руках пустые чашки из-под шоколада, дожидаясь, когда кому-нибудь в голову придет спасительная идея. То, до чего они в конце концов додумались, не было неожиданным для них, особенно для Арнольда.

– Ты слышала о пентаталимине? – спросил он.

– Это то лекарство, которое я даю ей каждый вечер?

– Да.

– Я знаю, что это сильнодействующее снотворное. Она часто не находит себе места ночью; и оно очень помогает ей.

– Что ты знаешь о дозировке и о том, что с этим связано?

– Мне известно, что оно очень опасно и что чрезмерная доза способна привести к поражению сосудов головного мозга, в отдельных случаях вызывая повышение давления.

– Значит, ты не можешь ошибиться в дозировке?

– Конечно, нет.

– Впрочем, это было бы неразумно, – задумчиво сказал Арнольд.

– Да, ты прав, – сказала мисс Грекко. – И очень легко обнаружимо.

– Однако это не значит, что чрезмерная доза будет замечена, если она лишь немного превышала нормальную. Один лишний кубик на ночь произведет такое же действие, только не сразу.

– Мне кажется, это похоже на правду.

– Она будет слабеть с каждым днем.

– Ее должно тошнить. Это верный признак.

– Да, и причем не тот, который можно приписать действию лекарства. В пузырьке разница будет совсем незаметна. Сколько, по-твоему, она протянет, пока…

– Я точно не знаю.

– Хотя бы предположительно.

– Я думаю, пару месяцев, не больше, – сказала мисс Грекко.

– Значит, это будет в июне, – сказал Арнольд Бурдон, мечтательно улыбаясь.

Когда через две недели к Элизабет вызвали доктора Иви, он провел целый час за закрытыми дверями в ее спальне и вышел оттуда смущенным и озабоченным. Он попросил Арнольда о беседе с глазу на глаз и, будучи человеком прямым, признался, что затрудняется определить причину ухудшения здоровья Элизабет.

– Меня смущают приступы тошноты, – сказал он. – Они нехарактерны для подобных случаев, и я, кажется, до сих пор не могу установить точный диагноз. Она чрезвычайно слаба, и это понятно, но ее давление гораздо выше, чем должно быть.

– Вы в силах сделать что-нибудь для нее? – сочувственно спросил Арнольд.

– Я попросил ее не вставать с постели эту неделю, возможно, она несколько переутомилась за последнее время. И еще…

Он остановился в смущении.

– Кроме того, ее душевное состояние оставляет желать лучшего. Кажется, она питает странное предубеждение против этой вашей мисс Грекко.

– Какое предубеждение?

– Ваша жена – женщина с богатым воображением. Ум ее ничем не занят, и она легко может предположить крайности. Вы понимаете, что я имею в виду…

– Мисс Грекко здесь совершенно не при чем, – сказал Арнольд. – Я уверен, что Элизабет сама убедится в этом. Откровенно говоря, я не представляю, как мы управлялись до сих пор без нее.

– Да? Что ж, во всяком случае вам следует знать об этом. Если я понадоблюсь вам раньше, чем в следующем месяце, в мой очередной визит, не стесняйтесь позвонить.

Арнольд последовал его совету через четыре дня. Во время прогулки по саду на каталке Элизабет стало плохо. К счастью для него, мисс Грекко не растерялась. Она расстегнула пуговицы на одежде Элизабет, зажала ее голову между своими коленями и довольно скоро привела ее в чувство. Доктор Иви, приехавший через час, сделал комплимент ее самообладанию и заявил, что она могла бы пройти курс подготовки дипломированной медицинской сестры. Мисс Грекко пришлось возразить, сказав, что у нее другие планы на будущее.

Спустя неделю Элизабет сама потребовала присутствия доктора. Она угрожала ему вызовом в суд, если не почувствует себя лучше, и постепенно привела себя в такое состояние, что ее стошнило на лучший восточный ковер в гостиной.

– Нервы, – сказал доктор Арнольду. – Эта женшина – настоящий клубок нервов. Вы должны беречь ее, мистер Бурдон; если к концу недели ее состояние не улучшится, я думаю, нам придется положить ее в госпиталь для обследования.

Голубые глаза Арнольда угрожающе расширились.

– Вы не сделаете этого, – запинаясь, пробормотал он. – Я хочу сказать, что Элизабет никогда не согласится на это.

– Ей придется уступить, – жестко сказал доктор Иви. – Если она не согласится, я снимаю с себя всякую ответственность за последствия.

Вечером Арнольд сообщил мисс Грекко о грозящей опасности. Им предстояло принять серьезное решение во время полуночного приема горячего шоколада. Если Элизабет подвергнется обстоятельному клиническому обследованию, добавочная доза лекарства в ее организме будет немедленно обнаружена.

– Мы можем избежать этого двумя способами, – задумчиво сказал он. – Если уменьшить дозу, которую мы даем ей…

– Я уже думала об этом, – сказала мисс Грекко.

– Или…

– Я думала и об этом, – сказала мисс Грекко.

Они раскрыли друг другу объятия с естественным автоматизмом давних любовников. Они оставались в этом положении около пяти минут, и Арнольд в паузах между поцелуями нашептывал ей что-то на ухо. Все было точно так же, как и в другие ночи их связи, подслащенной желанием, приправленной опасностью. И только одна деталь в этот раз не совпадала. Арнольд первый почувствовал это; его спина напряглась, он втянул ноздрями воздух. Глаза мисс Грекко округлились, когда она бросила взгляд поверх его плеча в направлении двери. Она издала сдавленный возглас, и Арнольд отстранился от нее, чтобы своими глазами увидеть привидение, которое бесцеремонно нарушило их близость.

Привидением была Элизабет в своем кружевном пеньюаре, с белым лицом, скелетоподобными руками на притолоке двери и глазами, тлеющими в темноте, как древесный уголь.

– Не стоит прерываться, – чуть Слышно, но с ядом в голосе произнесла она. – Продолжайте же, Арнольд.

– Элизабет, тебе не следовало спускаться сюда…

– Я не могла найти колокольчик. Этот проклятый доктор куда-то задевал его. Мне пришлось спуститься… – Она заставила себя улыбнуться; ее зубы при этом походили на крошечные копии надгробных камней. – Но я довольна, что сделала это. Мне нельзя было пропустить ни за что на свете эту очаровательную картину. Арнольд…

– О, миссис Бурдон! – всхлипнула мисс Грекко. – Вы не должны думать, что…

– Заткнись, ты! Ты мне уже осточертела! Ты все понял, Арнольд? Осточертела!

– Ты ошибаешься, Элизабет, и сама знаешь это, – решительно сказал Арнольд. – Просто мисс Грекко что-то попало в глаз…

– Я знаю, – сказала Элизабет. – Но она единственная женщина, к которой тебе больше не удастся наклониться. Я хочу, чтобы ноги ее не было в моем доме. Завтра же!

Мисс Грекко принялась умолять ее.

– Это ничего не изменит! – сказала Элизабет. – Вы уволены, мисс Грекко. Если бы Арнольд был моим слугой, а не мужем, я бы уволила и его. Но он мой муж. Вам понятно? Мой муж.

Мисс Грекко повернулась и выбежала из комнаты. Арнольд стоял, беспомощно зажав уши, не в силах слышать звук удаляющихся шагов на устланной коврами лестнице.

– Теперь ты можешь заняться мной, – сказала Элизабет устало, но торжествующе. – Ты можешь отвести меня наверх, Арнольд. А завтра ты позвонишь в бюро по найму и наведешь справки относительно замены мисс Грекко. Только в этот раз я поговорю с каждым кандидатом лично.

– Хорошо, Элизабет, – сказал Арнольд.

На следующее утро Ральф отвез мисс Грекко на станцию. Она покидала дом в том же костюме из твида, в котором приехала; украшенная перьями шляпка была низко надвинута на покрасневшие, воспаленные глаза. Она даже не оглянулась на Арнольда, который из окна гостиной наблюдал за ее отъездом с выражением отчаяния и бессилия. От него уходило нечто большее, чем просто любовница, от него уходило его спасение. Когда он увидел, как мисс Грекко уселась на переднее сиденье, он уже знал, что ее притягательность только отчасти была романтичной; что ее поддержка и понимание, умелое обхождение со снотворным, которое однажды избавило бы его от Элизабет, были более важными достоинствами, чем обворожительные ноги и прелестное лицо. Вздохнув, он отвернулся от окна и увидел Элизабет на каталке, которая наблюдала за ним.

– Бедняжка Арнольд, – сказала она, злобно улыбаясь. – Тебе ни за что не обойтись без женской помощи, не так ли? Только теперь она ушла, и тебе остается рассчитывать только на меня. Бедняжка, поплачь немного. – Она подтолкнула каталку поближе. – Ты сделал то, что я говорила тебе? Позвонил в бюро по найму?

– Да, – сказал он утомленно. – Сегодня днем ты сможешь выбрать любую из трех кандидатур. Им назначено разное время начиная с двух часов.

– Ты делаешь успехи, Арнольд.

– Наверное, мне стоит сходить в кино, – сказал Арнольд. – Если ты не думаешь, что я тебе понадоблюсь.

– Иди, – хихикнула Элизабет. – Посмотри какой-нибудь старый романтический вздор, бушующие страсти и смазливых девочек. А потом выбрось их из головы, выбрось для своей же пользы.

Он вернулся домой в пять часов. С того момента, когда входная дверь закрылась за ним, наверху начал звонить колокольчик. Он бросил свое пальто на софу и, с трудом передвигая ноги, пошел наверх. Элизабет была в кровати, уже успев накрутить волосы на папильотки. Она была почти любезна.

– Я все устроила, Арнольд. Я подыскала для тебя воплощение женской добродетели.

– Я рад, Элизабет. Они все пришли вовремя?

– Первые две были просто невозможны, – хитро сказала она. – Они чересчур молоды. Ты же знаешь, как на тебя действуют молоденькие женщины, Арнольд. Но я больше чем уверена, что ты найдешь ту, которую я выбрала, самой привлекательной. И самой зрелой.

Она глупо хихикнула.

– Похоже, ты находишь все это занимательным.

– Занимательным? А почему бы и нет? Спустись вниз и посмотри на нее сам. Не исключено, что она понравится тебе. Может быть, даже больше, чем мисс Грекко. Иди же!

Арнольд нахмурился и вышел из комнаты.

На кухне возле плиты топталось что-то низкорослое и невообразимо толстое. Она обернулась, когда вошел Арнольд. Ей было далеко за шестьдесят, и спутанные седые волосы были хорошим дополнением к тройному подбородку и красным щекам.

– Она зовет меня? – шепотом спросила она. – Твоя благоверная? Я только начала готовить кофе.

Звяк! Звяк! – раздался звонок наверху. Арнольд с лицом, белым от бешенства, вышел к лестнице и поднял голову вверх. В дверях своей спальни стояла его жена.

– Как она тебе понравилась? – прокричала Элизабет. – Ты и мечтать о такой не мог, не так ли, Арнольд?

Она дико захохотала и с силой захлопнула дверь.

Разъяренный, Арнольд вернулся на кухню.

– Жена принимает снотворное в девять часов, – решительно сказал он. – Ты не забудешь?

– Нет, что ты, – сказала женщина. – Ты очень бледен. Ты еще никогда не выглядел так плохо.

– Ты все поняла насчет дозы?

– Да. Всего один кубик сверх нормы.

– Хорошо. Теперь ей осталось не так много. Одному богу ведомо, на чем она держится. – Он нежно потрепал-рукой красную щеку. – Я никогда не забуду тебе этого, мама.

Она жеманно улыбнулась и пошла на второй этаж – ее уже звала к себе Элизабет.

Перевод: С. Белостоцких