Текст книги "Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей"

Автор книги: Роберт Альберт Блох

Соавторы: Август Дерлет,Лоуренс Блок,Генри Слизар,Уильям Фрэнсис Нолан,Чарльз Бернард Гилфорд,Джон Кольер,Флора Флетчер,Джек Ричи,Мэтью Гэнт,Уильям Линк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Джон Кольер
De mortuis… [12]12
  О мертвых (лат.).Начальные слова латинской поговорки «De Mortuis aut bene, aut nihil» – О мертвых или хорошо, или ничего (прим. ред.),


[Закрыть]

Доктор Рэнкин обладал такой фигурой, что любой, даже самый новый его костюм сразу же начинал выглядеть безнадежно старомодным, как на фотографии двадцатилетней давности. А все дело заключалось в том, что туловище доктора Рэнкина было почти квадратным и очень плоским, словно над ним изрядно потрудился мастер по производству упаковочных ящиков. Лицо доктора тоже казалось сделанным из дерева, причем довольно грубо обработанного, а волосы скорее походили на парик, никогда не знавший расчески. Ко всему прочему, у него были громадные, неуклюжие ладони, которые, впрочем, вполне могли принадлежать доктору в маленьком заштатном городишке, население которого продолжает сохранять провинциальное почтение ко всякого рода парадоксам и полагает, что чем больше рука похожа на обезьянью лапу, тем точнее будут ее движения в столь деликатном деле как удаление миндалин.

Подобное утверждение в полной мере относилось и к доктору Рэнкину. В данное же прекрасное утро он был поглощен весьма незатейливым занятием – цементировал пол подвала собственного дома, – однако и здесь его крупные и внешне неловкие руки действовали с безмятежной уверенностью, достойной хирурга, который никогда не оставит во внутренностях пациента ватный тампон и не сделает неосторожного надреза.

Доктор придирчиво обследовал результаты своих усилий. Пригладил тут, подровнял там и наконец полностью удовлетворился достигнутым уровнем профессионального мастерства. Потом подобрал последние крупицы земли и швырнул их в печь. Он не спешил отставлять в сторону кирку и лопату, находя им все новое и новое применение, подчищая и разравнивая цементную заплату на полу. Когда сосредоточенность его достигла предела, где-то вверху вдруг хлопнула входная дверь, издав при этом звук, сравнимый с выстрелом артиллерийского орудия малого калибра, отчего доктор Рэнкин – что вполне объяснимо – подскочил на, месте, словно его самого подстрелили.

Доктор нахмурился. Он явно различил тяжелый топот двух пар ног по гулко резонирующей поверхности крыльца, потом открылась дверь в холл, из которого в подвал вел короткий лестничный пролет. Наконец раздался свист и голоса Бака и Бада:

– Док! Привет, док! Клев сегодня – лучше не придумаешь!

То ли доктор в этот день не был расположен идти на рыбалку, то ли он, как и другие люди крупного и плотного телосложения, особенно остро и подчеркнуто неодобрительно реагировал на бесцеремонные вторжения в собственную жизнь, может, ему просто хотелось спокойно, не спеша закончить начатую работу и заняться более важными делами, и хозяин не стал торопиться с ответом на призывный вопль друзей. Вместо этого он продолжал прислушиваться к шагам, которые постепенно затихли, сменившись недоуменным и отчасти раздраженным диалогом.

– Похоже его нет дома.

– Я оставлю записку, что мы на реке и чтобы он приходил к нам.

– Может скажем Ирэн?

– Да ведь ее тоже нет. С чего это ты решил, что онабудет сидеть дома?

– Должна быть дома, если судить по обстановке.

– Ну ты и скажешь, Бад. Да ты на стол посмотри – на нем же пальцем писать можно.

– Ш-ш-ш, смотри-ка!

Последний из говоривших явно заметил приоткрытую дверь в подвал и вырывавшийся из него луч света. В следующую секунду друзья настежь распахнули дверь и заглянули внутрь.

– Привет, док! Вот ты где!

– Ты, что не слышал, как мы тебе орали?

Не чувствуя особого удовольствия от того, что ему пришлось услышать несколько секунд назад, доктор тем не менее изобразил на лице одну из своих деревянных улыбок, пока двое друзей спускались в подвал.

– Что-то такое я слышал…

– Да мы себе чуть глотки не надорвали, – сказал Бак. – Думали, что дома никого нет. А где Ирэн?

– В гостях. Уехала погостить.

– Эй, а что это такое? – спросил Бад. – Что ты делаешь? Закапываешь одного из своих пациентов?

– Э… здесь вода проступила через пол, – ответил доктор. – Наверное, подземные воды просочились или что-нибудь в этом роде.

– Ну ты даешь! – воскликнул Бад, мгновенно становясь в позу высоконравственного агента по торговле недвижимостью.

– Слушай, док, ведь я сам организовал тебе этот участок. Ты, кажется, намекаешь, что я всучил тебе какую-то помойку, да еще и с течью под землей?

– Но здесь действительно была вода, – заметил доктор.

– Так, хорошо, док, ты сам посмотришь геологическую карту, которая висит в «Кивани-клубе». Во всем городе нет участка лучше, чем у тебя.

– Похоже, надул он тебя, док, – с ухмылкой вставил Бак.

– Нет, повернулся к нему Бад… – Ты только подумай, когда док впервые приехал в наш город, он ни черта не петрил в этих делах. Ты согласен, что он ничего в них не соображал? В таких делах он был желторотым птенцом.

– Но он же не купил драндулет Тэда Веббера, – возразил Бак.

– Он и участок Джессапа купил бы, если бы я его не отговорил, – парировал Бад. – Только я никогда в жизни не давал ему плохих советов.

– Ну, в тебе всегда было что-то от пройдохи, – пробормотал Бак.

– Уж кое-кто обязательно надул бы его, – продолжал Бад. – А может, уже так и сделал. Но только не я. Именно я посоветовал ему купить это участок, и они с Ирэн въехали в дом сразу же после свадьбы. И я никогда не подсунул бы ему помойку, да еще с подземными водами под фундаментом.

– Да хватит тебе, – пробормотал доктор, несколько смущенный подобным приступом совестливости. – Наверное, просто дожди сильные прошли.

– Вот так-так! – воскликнул Бак, глядя на перепачканную рукоятку кирки. – Ничего себе, на какую глубину ты копнул! Наверное, до самой глины, дорыл, а?

– А глина в этих местах на глубине метр двадцать, – заметил Бад.

– Сорок пять сантиметров, – поправил доктор.

– А я говорю, метр двадцать, – повторил Бад. – Я тебе карту покажу.

– Ну, хватит. Не будем спорить, – прервал его Бак. – Как насчет того, чтобы посидеть пару часиков у речки, док? Клев отменный.

– Не могу, ребята, – ответил тот. – Надо еще пару клиентов навестить.

– О, живи и давай жить другим, – нараспев проговорил Бад.

– Оставь им хотя бы шанс поправиться. Или ты решил извести все население этого чертова городка?

Доктор опустил глаза и улыбнулся, что-то бормоча – как обычно, когда слышал подобные шутки.

– Извините, парни, не могу.

– Ну что ж, – разочарованно произнес Бад, – придется без тебя. А может; Ирэн пойдет?

– Ирэн? – переспросил доктор. – Ничего не получится. Она в гостях. В Олбэни. Уехала одиннадцатичасовым поездом.

– Одиннадцатичасовым? – удивился Бак. – В Олбэни?

– А я сказал, в Олбэни? Я хотел сказать в Уотертаун, – поправился доктор.

– У вас друзья в Уотертауне? – полюбопытствовал Бак.

– Да, миссис Слэйтер, – подтвердил доктор. – Мистер и миссис Слэйтер. Ирэн рассказывала, что в детстве жила с ними по-соседству на Сикамор-стрит.

– Слэйтеры? – переспросил Бад?. – По-соседству с Ирэн? Не может быть!

– Ну, конечно, – кивнул доктор. – Вчера вечером она мне все про них рассказала. Они прислали ей письмо. Кажется, одно время миссис Слэйтер присматривала за Ирэн, когда ее мать лежала в больнице.

– Нет, – отрезал Бад.

– Она сама мне так сказала, – пробормотал доктор. – Ну конечно, давно это было.

– Послушай, док, – вмешался Бак. – Мы с Бадом выросли в этом городе, всю родню Ирэн знали и часто бывали у них дома. Никогда у них не было соседей по фамилии Слэйтер.

– Ну что ж, – покачал головой доктор, – возможно, эта женщина снова вышла замуж. А может, я просто перепутал, как ее зовут.

Бад угрюмо уставился на него.

– Во сколько Ирэн пошла на станцию? – спросил Бак.

– Минут пятнадцать назад, – ответил доктор.

– Ты ее не подвозил?

– Нет, она отправилась пешком.

– Мы тоже двигались по Мэйн стрит, но не встретили ее.

– Значит, она пошла полем, – предположил доктор.

– Это с чемоданом-то? – удивился Бак.

– Да у нее всего-то в чемоданчике пара платьев, – ответил доктор.

Бад кивнул.

Бак посмотрел на Бада, потом перевел взгляд на кирку и на новый, еще сырой слой цемента на полу и воскликнул:

– Боже праведный!

– О, Иисус Христос, – вторил ему Бад. – Ну надо же, какой человек пропадает!

– Да что это вы такое подумали? – спросил доктор. – Отвечайте, безмозглые придурки! Что вы хотите сказать?

– Течь! – проговорил Бад. – Мне бы сразу догадаться, что никакая это не течь.

Доктор покосился на широкое цементное пятно, на кирку, потом взглянул на встревоженные лица своих друзей. Его собственное лицо приобрело очень сердитое выражение.

– Кто из нас сошел с ума? – требовательным тоном заявил он. – Я или вы? Вы подозреваете, что я… что Ирэн… свою собственную жену? Тогда убирайтесь! Убирайтесь отсюда! Да-да, идите и позовите сюда шерифа. Скажите ему, пусть придет и сам раскопает все это. А сейчас – убирайтесь!

Бад и Бак переглянулись, постояли, переминаясь с ноги на ногу, а потом снова замерли на месте.

– Ну, уходите же! – сказал доктор.

– Даже и не знаю, что теперь делать, – пробормотал Бад.

– Нельзя сказать, чтобы его не провоцировали на это, – заметил Бак.

– Бог его знает, добавил Бад.

– Да, именно, Бог его знает, – согласился Бак. – Ты знаешь, я знаю, весь город знает. Но попробуй доказать что-либо присяжным.

Доктор потер ладонью лоб.

– Что такое? – спросил он. – О чем это вы? Что вы такое несете?

– Да, если бы мы не поймали его с поличным! – сказал Бак. – Док, ты сам-то понимаешь, как все складывается? Все это требуется хорошенько обдумать. Мы же всегда были друзьями, с того самого момента, когда познакомились.

– Надо хорошенько все обмозговать, – сказал Бад. – Дело-то серьезное. Провокация там или нет, а закон на этой территории пока еще никто не отменял. И никто не упразднял такого понятия как пособничество.

– Вы говорили что-то про то, что меня спровоцировали? – напомнил им доктор.

– Ты прав, – кивнул Бак. – Но ты наш друг. И если когда-нибудь тебя оправдают…

– Надо все это как-то устроить, – пробормотал Бад.

– Оправдают? – переспросил доктор.

– Рано или поздно ты бы и сам обо всем узнал, – сказал Бак.

– Да мы бы сами тебе обо всем рассказали, – заметил Бад. – Но только… о, черт, будь оно неладно!

– Наверняка бы раскололись, – согласился Бак. – Да и так почти уже раскололись. Еще лет пять назад. Перед вашей свадьбой. Ты здесь еще и года не прожил, а мы с тобой уже крепко подружились. И все время хотели как-то подсказать тебе, намекнуть, что ли. Помнишь, Бад?

Бад кивнул.

– Смешно как-то получается, – проговорил он. – Я ведь не зря заговорил об участке Джессапа. И ни за что не позволил бы тебе купить его, док. Но женитьба – это другое дело. Хотя и тогда могли бы как-то предупредить.

– Да, это мы во всем виноваты, – горестно произнес Бак.

– Мне уже пятьдесят – сказал доктор, – и для Ирэн это, наверное, слишком много.

– Да будь ты хоть двадцатилетним Джонни Вайсмюллером, [13]13
  Двукратный олимпийский чемпион по плаванию, популярный киноактер, снявшийся во многих фильмах про Тарзана.


[Закрыть]все равно никакой разницы не было бы, – покачал головой Бак.

– Я знаю, – кивнул доктор, – многие считают ее далекой от образа идеальной жены. Возможно, так оно и есть. Она молода, полна жизни.

– Да брось ты, – резко прервал его Бак, глядя на сырой цемент. – Ради Бога, док, не надо.

Доктор снова потер ладонью лицо.

– В таких делах каждый ищет что-то свое, – сказал он. – Я вообще по натуре сухарь. Не люблю раскрываться перед людьми. А Ирэн – вы считаете ее ветреной?

– Это ты сам сказал, – заметил Бак.

– Да, она не домохозяйка, – продолжал доктор. – Я это знаю. Но ведь мужчине нужно не только это. Она живет как хочет и радуется жизни.

– Да уж, – вздохнул Бак, – изрядно порадовалась.

– Именно это я и люблю в ней, – кивнул доктор. – Потому что сам совсем другой. И в умственном отношении она не особенно развита, это так. Можно даже сказать, что глупа – возражать не стану. Ленивая, бестолковая. Что ж, хватит с меня и того, что сам слишком уж толковый. А она действительно радуется жизни. Красиво и невинно. Как у детей.

– Если бы только так, – заметил Бак.

– А вы, похоже, знаете еще что-то, – произнес доктор, в упор глядя на него.

– Все это знают, – сказал Бак.

– Приличный, честный парень приезжает в наше захолустье и женится на городской потаскушке, – с горечью проговорил Бад. – И никто его не предупреждает, ничего не скажет. Все только наблюдают.

– И смеются, – добавил Бак. – Ты, Бад, я и все остальные.

– Мы советовали ей одуматься, – сказал Бад. – Предупреждали ее.

– Ее все предупреждали, – напомнил Бак. – А потом всем надоело. Но когда она стала подкладываться под водителей грузовиков…

– Ты только не подумай, док, что мы тоже… – честно проговорил Бад. – Во всяком случае, после того, как ты приехал, мы никогда…

– Город будет на твоей стороне, – сказал Бак.

– Не особенно-то ему это поможет, – когда дело дойдет до окружного суда, – заметил Бад.

– О, Бог ты мой, – неожиданно воскликнул доктор. – Что же делать-то? Что мне делать?

– Давай ты, Бад, – предложил Бак. – Я не могу повлиять на него.

– Не бери в голову, – сказал Бад. – Успокойся. Кстати, Бак, когда мы шли сюда, на улице ведь никого не было?

– Вроде так, – кивнул Бак. – Во всяком случае, никто не видел, как мы спускались в подвал.

– А мы и не были в подвале, – добавил Бад, внимательно глядя на доктора. – Уловил, док? Мы покричали тебе сверху, поболтались здесь пару минут, а потом слиняли. А в подвал даже не совались.

– Да, хотел бы я, чтобы так и было, – устало проговорил доктор.

– Все, что от тебя требуется, – просто сказать, что Ирэн пошла погулять и так и не вернулась, – предложил Бак. – А мы с Бадом можем поклясться, что видели, как она уезжала из города с каким-то загорелым парнем на грузовике. Все этому поверят, не сомневайся. Мы уже постараемся. Но чуть позже. А сейчас нам лучше всего смыться.

– И запомни: мы сюда даже не заглядывали, – сказал Бад. – Ну, пока.

Бак и Бад стали подниматься по лестнице, двигаясь с какой-то непонятной, нелепой предосторожностью.

– А ты пока пораскинь мозгами, док, – добавил Бак через плечо. – Вникни в эту легенду.

Оставшись один, доктор присел на пустой ящик и уронил голову на ладони. Он так и сидел, когда дверь у крыльца снова хлопнула, но на сей раз он уже вздрогнул. Просто прислушался. Открылась и закрылась дверь в холл, раздался женский голос:

– Эге-гей! Я вернулась!

Доктор медленно поднялся на ноги.

– Ирэн, я здесь, внизу, – позвал он.

Дверь в подвал распахнулась – на верхней ступеньке стояла молодая женщина.

– Ну что ты опять скажешь! – воскликнула она. – Опоздала на этот чертов поезд.

– А… – вздохнул доктор. – И что, полем возвращалась?

– Ага, как последняя дура, – ответила она. – Могла, конечно, остановить какой-нибудь грузовик и на нем перехватить поезд у разъезда, да только вовремя не сообразила. Если подбросишь меня до станции, я еще успею на следующий.

– Почему бы и нет, – пробормотал доктор. – Ты сейчас по пути никого не повстречала?

– Ни душа, – ответила жена. – А ты все заделываешь течь?

– Боюсь, придется все снова раскапывать, – проговорил доктор. – Спускайся сюда, дорогая, я тебе сейчас все покажу.

Перевод: Вяч. Акимов

Джек Ричи

Пробей чужой номер

Внутри магазинчика бакалейной торговли никого не было, кроме ею хозяина и меня. Я купил две пачки сигарет, надорвал уголок одной из них и закурил.

Он зарегистрировал покупку в книге, бросил монетки в ящик и спросил:

– Здешний?

– Нет, проездом.

Он чуть заметно улыбнулся.

– Хотите попытать счастья?

– Смотря в чем.

Он опустил руки под прилавок и достал оттуда подставку для игры в панч.

– Десять центов за удачу, мистер.

Нехитрое устройство обошлось хозяину в пять долларов. Он почти вернул назад свои деньги, потому что около сорока лунок на подставке были уже пробиты. В ранце из полупрозрачного пластика, прикрепленном к подставке с одной стороны, лежали два карманных электрических фонарика, несколько оловянных зажигалок и складных ножей с деревянными ручками.

Я сделал несколько затяжек, изучая расположение лунок на подставке.

– Недавно один парень выиграл фонарик, – сказал он поощрительно. – Хороший фонарик с зеленым светом.

И наверняка потерял на нем не меньше доллара, подумал я. Фонарики выглядели в лучшем случае на тридцать пять центов.

– Я согласен. На мне вы потеряете сразу нож и зажигалку.

Он наклонился над прилавком.

– В одной из этих лунок лежит жетончик с номером двадцать. Если вы найдете ее, я выплачу вам двадцать долларов.

Я не казался убежденным.

– Вы недовольны, что никто не пробил эту лунку до меня? И не подсовываете мне уже использованный пульт?

Мои слова немного задели его.

– Что вы, мистер. Приз на месте. Мы ведем честную игру.

Десять шансов против одного из девятисот шестидесяти. Я положил десятицентовую монетку на прилавок, взял в руки ключ и пробил лунку. Я достал из нее туго скатанный комочек плотной бумаги и развернул его.

На бумажке ничего не было.

Я порылся в карманах в поисках десятицентовиков.

– Как жареные орешки. Стоит только начать, и потом уже не остановишься.

Я потерял еще тридцать центов и только потом набрал на центральной панели восемь вниз и семь вправо. Еще через несколько секунд я протягивал ему узкую полоску бумаги, при взгляде на которую у него отвис подбородок.

– Первый раз в жизни выигрываю что-нибудь, – сказал я скромно.

Моя скромность стоила ему огорченного покачивания головой, записи в графе убытков и двух бумажек по десять долларов, которые он отдал мне с заметным сожалением.

Еще один панч был в «Шведской таверне», кварталом выше по главной улице.

Я выиграл двадцать долларов и там.

Других подставок для панча в городе не было.

Следующим по списку шел Итон-сити.

* * *

Эта история началась вчера, когда Ирэн Роджерс пришла в бюро и рассказала мне о своем деле.

– Как долго отсутствует ваш муж? – спросил я.

– Сэм обещал мне позвонить в понедельник или, самое позднее, в среду, но не позвонил.

Сегодня была пятница.

– Не вижу поводов для расстройства. Наверняка он просто немного перебрал где-нибудь в дороге.

– Сэм почти не пьет. Маленький стаканчик пива – его предел. И то когда заставляют.

– Я не отказываюсь от работы, миссис Роджерс, поймите меня правильно, но почему бы вам не обратиться в полицию? Их все-таки гораздо больше, чем нас. Кроме того, у них есть специальный отдел по розыску пропавших лиц.

На первый взгляд, Ирэн Роджерс можно было дать не больше двадцати пяти – двадцати шести лет, но ее зеленые глаза уже научились тщательно и бесстрастно оценивать все окружающее.

– Если с Сэмом все в порядке, я не хотела бы причинять ему лишние хлопоты.

– Что, по-вашему, могло произойти?

Она задумчиво изучала меня.

– Могу я надеяться, что то, что я собираюсь сказать вам…

– Оно умрет во мне.

Она удовлетворенно кивнула.

– У Сэма есть напарник. – Пит Кейбл. Пит разъезжает по городам и продает подставки для панча везде, где это возможно, – в тавернах, бакалейных лавках, на заправочных станциях. Подставки идут по пяти долларов за штуку и, кроме обычной прибыли, могут принести другую, более крупную выгоду – двадцать долларов. Тот, кто покупает подставку у Пита, должен выплачивать их из своего кармана, если кто-нибудь из играющих пробьет выигрышный номер, но Даже и в этом случае ее новый хозяин чаще всего не остается в накладе.

Она достала из плоского металлического портсигара сигарету.

– На каждой подставке тысяча лунок по десять центов. Покупателю важно не только вернуть первоначальные пять долларов, но и получить сверх этого как можно больше, прежде чем будет пробита лунка с главным призом. Даже выплачивая выигрыш, он почти наверняка остается с прибылью, которая может составить долларов пятьдесят – как повезет.

Я дал ей прикурить.

– Но ведь вычислить, где выигрыш, невозможно.

– Нет, конечно. Но это специальные подставки, и Пит знает, в какой лунке выигрыш. Он составляет список мест, где продал подставки, и звонит мне в отель. Мой муж дня через три-четыре едет вслед за Питом и, покупая для отвода глаз пару галлонов бензина или стакан пива, – набивается на приглашение сыграть в панч. Разумеется, он выигрывает двадцать долларов.

Я захотел прикинуть в уме, какой доход мог приносить им панч.

– Сколько подставок Питу обычно удавалось продать в поездке?

– От десяти до пятнадцати за день.

Я принял за среднее двенадцать. Получилось, что Сэм Роджерс, следуя маршрутом Пита, собирал посеянный им урожай в двести сорок долларов, который они, по всей вероятности, делили пополам.

Ирэн Роджерс продолжала:

– Пит предпочитал продавать подставки в маленьких городах. Мы полагали, что в крупных городах больше опасность нарваться на неприятности.

– Вы сказали, что ваш муж обычно звонил вам. А вы сами ездили с ним?

– Нет. Чаще всего я останавливалась в отеле на месяц-другой, если мы задерживались в одном месте. Сейчас я снимаю номер в отеле «Вашингтон». Пит звонит мне и перечисляет все места, где он продал подставки, а я передаю список Сэму. Обычно Сэм звонил мне на третий или четвертый день.

– Как давно вы занимаетесь этим?

– Около трех лет.

Доля Сэма составляла около тридцати пяти тысяч долларов в год, и я не поручусь, что он делился ими с дядей Сэмом. Но я подумал о другом. Тридцать пять тысяч в год и отель «Вашингтон» с дешевыми четырехдолларовыми номерами плохо сочетались друг с другом. Кроме того, междугородные автобусы никогда не ходили после семи часов.

– Пит знает об исчезновении вашего мужа?

Она ответила не сразу:

– Нет.

– Почему вы не поставили его в известность?

– Я не уверена, что он одобрительно отнесется к моему намерению пойти к вам.

Она стряхнула пепел на поднос.

– В прошлую среду, когда Сэм позвонил, я передала ему последний список Пита. Он должен был закончить с ним в понедельник или, самое позднее, в среду и снова позвонить мне. Но я так и не дождалась от него звонка.

– А не могло так получиться, что он еще не все закончил?

Она покачала головой:

– Вряд ли. Но даже если бы дело обстояло именно так, он все равно должен был позвонить. По крайней мере до сегодняшнего дня.

– Вы знаете, где сейчас может быть Пит Кэйбл?

– Нет Знаю только, что он предпочитает отели «Медфорд» любым другим и вообще находит удовольствие в постоянстве привычек. Но я не хотела бы, чтобы вы сейчас встречались с ним Во всяком случае, чтобы это произошло по вашей инициативе.

– У вас сохранилась копия списка, который вы передали мужу в последний раз?

Она порылась в своей сумочке и достала из нее листок бумаги. Я пробежал глазами первые несколько строк.

«Рокфорд:

„Гараж Джека“ – Л – 18–2.

„Таверна Ви и Дика“ – С —9–11.

„Пивная Гарольда“ – Л – 6–14.

Нью-Оборн:

Продовольственный магазин „Красная звезда“ – П – 12–16.

„Таверна Кловера“ – С – 17–1».

– Здесь отмечено сорок семь мест, – объясняла Ирэн – Буквы «Л», «С» и «П» означают левую, среднюю и правую панели, а цифры – направление вниз и направо.

Она протянула мне фотографию своего мужа. У Сэма Роджерса были некрупные, но чрезвычайно четкие и энергичные черты лица, однако что-то неуловимое в них сообщало взгляду выражение некоторой озабоченности и даже беспокойства.

– Какая машина была у Сэма?

– «Форд», модель «седан» выпуска 1956 года. Окрашена в темно-голубой цвет.

Я записал номер водительского удостоверения Сэма.

– «Седан» пятьдесят шестого года?

– Да. Сэм боялся лишних подозрений. Он говорил, что в маленьких городах никто не будет доверять чужаку с новой машиной.

У меня уже сложилась одна версия, но я не считал ее серьезной.

– Вам не приходила в голову мысль, что он собирался сбежать от вас?

Ее лицо стало непроницаемо холодным.

– Если так, я хочу знать об этом.

Я мог начать с первых строчек на листке, переданном мне Ирэн Роджерс, но потом решил, что не будет большого вреда, если я начну с другого конца. В конце концов я не против двадцатидолларовых экспериментов.

* * *

Я приехал в Итон-сити в начале восьмого и остановился у «Закусочной Харрисона». Потом купил еще две пачки сигарет, и, пока я курил, хозяин все время вертелся около панч-пульта.

С четвертой попытки я протянул ему узкую полоску бумаги и снова разыграл удивление.

– Первый раз в жизни выигрываю что-нибудь.

Отдавая мне двадцать долларов, он вздохнул и с досадой посмотрел на часы.

– Мне следовало бы закрыться в семь, как всегда.

В списке против Итон-сити значилась еще одна строчка – «Станция обслуживания и гараж Торка».

Мой бак был полон до отказа, с маслом все в порядке, и шины содержали ровно столько воздуха, сколько им требовалось. Я отсоединил проводок звукового сигнала и поехал вниз по главной улице, пока не добрался до цели.

Парень лет девятнадцати-двадцати вышел мне навстречу из приземистого здания «Станции».

– Что-то случилось с рожком, – сказал я.

Он кивнул и поднял капот.

Я вылез из машины.

– Вы Торк?

Он улыбнулся.

– Нет, просто работаю у него. Торк там.

Я посмотрел через открытую дверь «Станции». Тучный коренастый мужчина пытался доказать себе, что под автомобилем для него достаточно места. Он производил впечатление человека, которого мало волнует, как он зарабатывает деньги.

Парень отыскал неисправность через несколько секунд.

– Всего-навсего соскользнул проводок, мистер.

Он проверил уровень масла и воды, потом опустил капот.

– Бензин?

– Не стоит. Я заправился в дорогу туда и обратно. Сколько я вам должен?

Он пожал плечами.

– Нисколько. Я работал меньше минуты.

Он собрался уходить. До панча дело не доходило. Я положил руку на дверцу своего автомобиля.

– Остановился у закусочной ниже по улице. Сыграл в панч и потерял полдоллара.

Парень вытер руки тряпкой.

– Совсем недавно Торк тоже купил подставку для панча. Но дня через четыре заявился один шустрый малый и нагрел Торка на двадцать долларов.

Это мог быть либо Сэм Роджерс, либо кто-нибудь еще, кому случайно улыбнулась удача. Я завистливо поцокал языком.

– С таким везением надо на «кадиллакам» разъезжать.

Он отрицательно мотнул головой.

– Нет. На «форде» пятьдесят шестого года. Да и сам водитель не очень похож на счастливчика – чем-то расстроенный или усталый. Я даже подумал, что ему нездоровится. К нам приехал около половины восьмого вечера.

Теперь я мог считать, что правильно представляю себе, как все происходило. Сэм приехал к Торку и выиграл у него двадцать долларов. С Харрисоном Роджерсу не повезло: тот закрылся в семь или чуть позже.

Многое говорило за то, что Сэму пришлось заночевать в городе. Было слишком поздно, чтобы снова садиться за руль. Утром он Должен был явиться к Харрисону за оставшейся двадцаткой и только потом покинуть город. Но к Харрисону он так и не попал.

Вслух я сказал:

– Целый день в дороге. Где я могу остановиться на ночь?

– В «Листон-хаусе». Единственое, что могу вам посоветовать. Маленькая гостиница, но кровати там вполне приличные. Один квартал назад по главной улице.

Я остановил машину около «Листон-хауса» и достал свой дорожный чемодан.

«Листон-хаус» размещался в старом, видавшем виды доме с просторным и пустынным вестибюлем. Человек за столиком дежурного отложил в сторону газету и привстал мне навстречу. Ему было явно за сорок. Вписывая в книгу регистрации сведения о себе, я чувствовал его любопытный взгляд из-под очков без оправы.

– Надолго к нам?

– Еще не знаю. Думаю на пару дней.

Я посмотрел все записи перед своей и увидел, что был единственным, кто зарегистрировался сегодня.

– Мертвый сезон?

– Что-то вроде этого.

Я перевернул страницу. Теперь в его голосе зазвучали резкие нотки:

– Что вы делаете?

– Всего-навсего смотрю, не останавливался ли здесь мой приятель Сэм Сэм Роджерс.

Наконец я нашел его имя в книге. Он зарегистрировался неделю назад.

– В какой комнате он живет?

Дежурный спрятал книгу регистрации в ящик стола.

– Его здесь нет. Он пробыл у нас всего одну ночь.

Я удивленно поднял брови.

– Вот это номер! А мне сказал, что пробудет здесь не меньше недели.

– Видимо, что-то изменилось в его планах. Он уехал на следующее утро.

Я сделал вид, что задумался.

– Он звонил кому-нибудь?

– Нет.

– Может быть, давал телеграмму?

– Нет. Вы сказали, что вы его друг?

– Мы были как родные братья. У него не было секретов от меня.

Он снял с гвоздика ключ.

– Ваш номер – двести четвертый. Вас проводить?

– Не стоит беспокоиться. – Я взял свой чемодан. – Вы и коридорный тоже?

– Я здесь все сразу, – ответил он скорее угрюмо, чем охотно. – Коридорный, посыльный, дежурный на коммутаторе. С семи вечера до семи утра.

Я оставил багаж в номере и вышел в город поужинать.

Сэм Роджерс провел ночь в «Листон-хаусе» или по крайней мере зарегистрировался там. Он мог внезапно переменить намерения и уехать. В любом случае мне не оставалось ничего другого, как ждать утра, чтобы узнать то, что я хотел знать о Сэме Роджерсе.

После ужина я пошел в бар, главным образом, чтобы просто убить время. Трудно придумать что-нибудь более свежее и оригинальное для провинциального городка в пятницу вечером.

В «Листон-хаус» я вернулся около половины одиннадцатого.

Через несколько минут ко мне в дверь осторожно постучали.

Первое, что я увидел, когда открыл дверь, был «кольт» сорок пятого калибра в руках моего гостя. Он втолкнул меня в комнату и закрыл за собой дверь.

– Мы неплохо путешествуем, не так ли, приятель? Двадцатка там и двадцатка здесь, а?

Я ничего не ответил.

Улыбка сошла с его лица.

– Где Сэм, черт побери? Или мне надо спрашивать, что вы сделали с ним?

– Вас, вероятно, неправильно информировали. У меня нет знакомых по имени Сэм.

Он досадливо тряхнул головой.

– Не надо делать большие глаза. Мы оба знаем, о ком и о чем идет речь.

Я пожал плечами.

– Ну хорошо. Одного Сэма я знаю. По-вашему, я что-то сделал с ним?

– Это только предположение. Но как иначе вы могли достать список? Только не говорите мне, что вам дьявольски везет в панч. Кто вы такой, черт вас возьми?

Сорокапятимиллиметровый «кольт» в его руках был для меня достаточно веским аргументом, чтобы перестать валять дурака.

– Майк Риган.

– Это имя мне ничего не говорит. Для большей определенности кинь-ка мне свой бумажник.

Он открыл бумажник – легким щелчком и достал оттуда мое удостоверение. После того как он заглянул в него, в его глазах появилось недоумение.

– Миссис Роджерс поручила мне вести розыск ее мужа, – сказал я. – Он исчез загадочным образом.

Он переваривал мои слова несколько секунд, потом все-таки вернул мне бумажник.

– Почему она ничего не сказала мне?

– А почему вас это интересует?

– Меня зовут Пит Кейбл. Ирэн говорила вам обо мне?

Я кивнул.

– Если вы ничего не знали об исчезновении Сэма, что привело вас сюда?

Он посмотрел на «кольт», потом спрятал его в карман.

– В последнее время Сэм часто повторял, что настали плохие времена. Раньше примерно в одном случае из двадцати номер был выбит до Сэма. Я справедливый человек и готов допустить одну накладку, но не три или четыре, как говорил мне Сэм весь последний месяц. Я не люблю, когда меня водят за нос, поэтому решил сам проверить его статистику. Как я и предполагал, он врал мне.