Текст книги "Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей"

Автор книги: Роберт Альберт Блох

Соавторы: Август Дерлет,Лоуренс Блок,Генри Слизар,Уильям Фрэнсис Нолан,Чарльз Бернард Гилфорд,Джон Кольер,Флора Флетчер,Джек Ричи,Мэтью Гэнт,Уильям Линк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Грант молча кивнул и удалился, чуть волоча ногу.

– Мой слуга, – пояснил Байрон.

– Мне всегда казалось, что ты предпочитаешь обходиться без слуг.

Байрон покачал головой.

– Не люблю лакеев. Как слуга, Грант никуда не годится, но он не лакей. Когда-то работал на корнуоллских оловянных копях и хлебнул там лиха по самую завязку. Стал инвалидом. А нанял я его потому, что он едва не побил меня.

– Что?

– Ты забыл нашу игру?

Байрон поставил локоть на стол, развернул ладонь, расправил пальцы и сделал колебательное движение слева направо. Везерби кивнул.

– Ну да, конечно, помню.

– Мы как-то потягались с тобой.

– Да, и ты победил.

– Но не сразу. Мне понадобилось семь минут, чтобы уложить тебя, и я тогда проникся к тебе, Джон, настоящим уважением. Кстати, Гранта я доканал через пять минут. А ты как сейчас, в форме?

Байрон снова поставил локоть на стол; вид у него был выжидающий, полный надежды. Однако Везерби лишь рассмеялся и покачал головой. Байрон вздохнул.

– На вид ты довольно крепок.

– Со мной все в порядке.

– Вот только жаль, что ты перестал жить.

– Я просто переселился в другую жизнь.

– Ну, это одно и то же.

– Не всем же разделять твои идеи.

– Ладно, не будем об этом. Так что там насчет убийцы? Ты что-нибудь надумал?

– Даже и не знаю. Ты слышал, прошлой ночью он опять убил человека.

– Слышал.

– Мы с Беллом приехали сразу же, как получили известие об этом.

– Ты видел следы?

– Да, и они показались мне очень знакомыми.

Байрон откинулся на спинку кресла.

– И ты определил, кому они принадлежат?

– Пока нет. Мне сдается, что я их уже где-то видел, но не могу вспомнить, где именно.

– А надо бы, Джон. Десять лет назад тебе это не составило бы труда.

Везерби не понравился его тон.

– Белл сказал мне, что ты тоже не опознал их по слепкам.

Байрон улыбнулся, хотел было что-то сказать, но лишь пожал плечами.

– А что, разве не так?

– Ты же знаешь, Джон, что слепки – совсем другое дело. Сами следы я бы опознал.

– Но решил не утруждать себя.

– Именно.

Везерби тоже хотел сказать что-то еще, но вместо этого стал набивать трубку. Он никак не мог решить, в какой степени может быть откровенным с Байроном.

Вернулся Грант с кофейником на серебряном подносе. Везерби удивило, что он ловко переступал с увечной ноги на здоровую. Грант с шумом опустил поднос на стол; да так неумело, что кофе из чашек выплеснулся на блюдца. Очевидно, его руки, привыкшие ворочать глыбы земли, плохо годились для работы слуги. Затем Грант повернулся и заковылял из комнаты.

– И все же я уверен, Джон, что тебе удастся выследить этого зверя. Не мог ты растерять все свои навыки.

– Сегодня утром мне этого не удалось.

– Ну, будут и другие возможности.

Везерби пристально посмотрел на него.

– Коль скоро животное уже убило двоих, можно предположить, что оно не остановится и перед третьим убийством. Мне представляется это вполне логичным.

– Ты все-таки считаешь, что это зверь?

– Несомненно.

– Я тоже склоняюсь к такой мысли. Но какое животное способно оторвать человеку голову?

– Интересно было бы выяснить это.

– Интересно? Бог мой, Байрон, что ты говоришь? Ведь уже два человека погибли. Разве это увеселительная прогулка?

Байрон невозмутимо отхлебнул кофе.

– Охота, Джон, всегда должна приносить удовольствие, и ты знаешь это не хуже меня. А если она к тому же превращается в необходимость, то человек получает от нее вдвое больше радости. Ну, а от опасной охоты – тем более.

– Да, пожалуй, меня это дело действительно задело за живое, – признал Везерби.

– Но оно может быть весьма опасным.

– Как бы то ни было, этот зверь способен убить человека.

– Какое у тебя оружие?

– Мой старый винчестер.

– Не многовато ли? – усомнился Байрон. Он вздохнул и снова пригубил кофе. – Ты же видел следы – они принадлежат не слишком крупному зверю. Впрочем, тебе всегда нравилось ходить с настоящими пушками. А от этого человек просто хуже целится, вот и все.

– Но им можно остановить зверя, – заметил Везерби.

– Да, тебе трудно возразить. Если это – главная твоя цель, то конечно. Но сначала надо попасть в него.

– Попаду. Меткость я пока еще не потерял.

– Ну что ж, хорошо. И как ты намерен отыскать его?

Казалось, Байрон действительно заинтересовался, и Везерби всем телом подался вперед, надеясь увлечь старого приятеля, заставить его переменить решение и присоединиться к охоте.

– Пожалуй, здесь не обойтись без наших старых приемов. Как на настоящей охоте. Попытаюсь пройти по свежему следу – в том случае, конечно, если он снова кого-нибудь убьет. Или выманить его на себя… дождаться, когда он сам меня отыщет.

– Ночью? На болоте? – глаза Байрона заблестели. – И правда, совсем как в старое доброе время. Помнишь того людоеда в Сунде?

Байрон кивнул в сторону стены. Везерби обернулся: на них смотрела оскалившаяся морда тигра. Да, Везерби хорошо помнил ту охоту. Они тогда оставили полуобглоданный труп крестьянина-индуса и стали поджидать, когда тигр вернется к своей добыче. Вдова несчастного выплакала все слезы от столь неподобающего обращения с телом ее покойного супруга, тогда как деревенский староста проявил больше благоразумия – или меньше эмоциональности, что, впрочем, в данном случае было одно и то же.

– Ты, Джон, тогда сидел на дереве, – заметил Байрон.

– А ты спрятался на земле рядом с телом. Я помню. Ты был совсем близко от него.

– А знаешь, Джон, ты никогда не ощущал подобной прелести… Мне, чтобы пойти на риск, надо всегда быть уверенным, что-в нем имеется какой-то заряд позитивных эмоций. В конце концов, тот тигр должен был иметь одинаковые шансы спастись или умереть – в равной степени, как и я.

Везерби снова покосился на тигра. Он вспомнил неожиданно метнувшееся перед глазами оранжево-черное пятно, то молниеносное приближение смерти, которое олицетворял собой прыжок громадной кошки на своего палача. Байрон выстрелил с колена и тут же откинулся в сторону, тогда как тигр, уже смертельно раненый продолжал лететь вперед и рухнул у корней дерева, на котором прятался Везерби. Джон тогда не успел даже прицелиться.

– К тому времени зверь убил уже более двухсот человек, Байрон. И там не шла, попросту не могла идти речь о каком-то возбуждении. Все, чего мы добивались, это убить его, а уж как, значения не имело.

Байрон тоже взглянул на трофей.

– Ты в самом деле считаешь, что жизни двух сотен невежественных и безмозглых созданий, настоящих варваров, могут сравниться с жизнью этого великолепного убийцы? Что ж, пожалуй, так. Но разве ты не понимаешь, что жизнь убийцы ярче жизни жертвы?

Везерби смотрел на него и никак не мог понять, шутит Байрон или нет. Даже в те давно прошедшие времена их молодости он в своих парадоксах не заходил столь далеко.

– Джон, ты обладал всеми теми качествами, о которых только может мечтать настоящий мужчина. Но тебе всегда недоставало философского взгляда на окружающую действительность. Ты бы мог добиться не меньше результатов, чем я. Ты не уступал мне в скорости, так же метко стрелял, да и реакция твоя была ничуть не хуже. Но ты сидел на дереве, Джон… – В этой фразе слышалось едва скрываемое презрение. Возможно, сделано это было без особого умысла, просто Байрон не смог скрыть интонаций своего голоса. – Я же попросту не мог дожидаться его в полной безопасности, не мог и сжимать в руках слишком мощное ружье, даже самый никудышный выстрел из которого наверняка свалил бы его наповал. В этом, Джон, суть наших с тобой расхождений во взглядах, и именно здесь гнездится причина твоего поражения.

Везерби больно укололи его слова, он напряженно застыл, сидя на краешке кресла.

– Я что, так уж сильно уступал тебе в чем-то? – спросил он.

– Почему же? Отнюдь. По-своему ты был вполне на уровне. Но говорю я сейчас не об этом. Не о способностях, не о достижениях. Я говорю о понимании. О стиле жизни. Я не говорил тебе, что пишу книгу? – Он встал и прошел через комнату. В углу на столе стояла старомодная пишущая машинка, заваленная ворохом бумаг. Байрон взял несколько листов, просмотрел их, потом положил обратно. – Это будет книга о моей философии, и я бы хотел, чтобы ты когда-нибудь ее прочитал. Возможно, тогда все поймешь. Сейчас она не вполне готова.

Он повернулся и посмотрел в окно. Земля как бы волнами убегала от дома, туман вдали, казалось, сливался с облаками.

– Или там, на болотах, – произнес Байрон.

– Что?

– Ночью на болотах. Может, там поймешь.

– Но ты со мной не пойдешь? – спросил Везерби.

– Видишь ли… Видишь ли, Джон, в принципе я не против. Как только ты почувствуешь перед собой добычу, то сразу начнешь совершать правильные поступки. Мне это нравится. Если бы я знал, что ты и сейчас тот же самый человек, которого я когда-то знал, я бы пошел с тобой – я добыл бы для тебя этого зверя. Но ты размяк, Джон. Теперь ты мне не пара.

– Я не размяк, – возразил Везерби.

– Правда? Возможно, это так. Допускаю, что недооценил тебя, хотя вообще-то я редко ошибаюсь в людях. И в зверях.

Везерби посмотрел на часы.

– Ну ладно, мне пора.

– Можешь заночевать у меня.

– Я уже снял номер в гостинице.

Пожав плечами, Байрон вернулся к своему креслу.

– Ты рассердился, Джон?

Везерби покачал головой.

– Возможно, я действительно ошибся. Если так, я пойду с тобой на охоту. Ну, докажи мне, что я неправ.

– Я ничего не могу тебе доказать.

– Можешь, и сам знаешь, что это так.

Байрон снова уселся в кресло, уперся локтем в край стола и улыбнулся.

– Когда-то ты продержался семь минут. А сколько выдержишь сейчас? Пять? Если выстоишь хотя бы одну минуту, я пойду с тобой.

– Несерьезно все это.

– Несерьезно? Что ж, возможно, ты прав. Но как же еще нам выбирать себе напарников? Ну, давай.

На сей раз Везерби не столько обиделся, сколько действительно рассердился. Он уселся напротив Байрона и, немного помассировав ладонь, поставил свой локоть на одной линии с локтем Байрона. Оба сцепили ладони. Везерби очень хотелось выиграть у Байрона. Сейчас это уже не казалось ему несерьезным, он весь напрягся от охватившего его неистового желания. Улыбка не сходила с лица его противника. Ладонь Байрона была сухой и жесткой, хотя садо он выглядел вполне расслабленным. Они посмотрели в глаза друг друга.

– Готов, Джон?

Везерби кивнул.

Байрон положил левую руку на стол и посмотрел на часы.

– Ну, поехали.

Везерби глубоко вздохнул и резко напрягся, изо всех сил стараясь добиться первоначального преимущества. И тут же понял, что пытается завалить бетонный столб. Рука Байрона не двинулась с места, она даже не шевельнулась. Казалось, что его длинный бицепс даже не напрягся тогда как предплечье походило на несгибаемую стальную палку. На губах играла все та же улыбка.

– Десять секунд. Я жду, Джон.

Везерби жал как только мог. Его рука чуть подпрыгивала от натуги, грудь выгнулась вперед от вздымавших ее мышц. Он почувствовал, что лицо налилось кровью, а рука между тем стала слабеть. Байрон же, казалось, вообще не замечал воздействия противостоявшей ему силы. Он снова взглянул на часы и лишь после этого решил перейти в контрнаступление. Рука Везерби медленно поплыла по дуге в сторону от незримой вертикали. У него практически не оставалось сил для сопротивления. Предплечье приблизилось к поверхности стола, запястье изогнулось наружу – ему казалось, так гнутся сами кости, но дальше выгибаться руке уже не дал стол.

– Пятьдесят секунд, – сказал Байрон.

Везерби помахал рукой. Она показалась ему вялой, совершено безжизненной. Вся его энергия словно куда-то улетучилась даже гнев прошел без следа.

– Ну вот видишь, я редко ошибаюсь в людях. Но тем не менее, Джон, я желаю тебе успеха в поисках.

Возвращался Джон по поросшей травой тропе. Рука болела. Неподалеку от «Королевского торса» стояла знакомая полицейская машина, но он прошел мимо, почти не обратив на нее внимания. Его угнетал стыд поражения, сомнения в самом себе, но вместе с тем где-то в уголке сознания блуждала мысль о том, что Байрон оказался прав.

8

Ветер колыхался над неровной поверхностью болот, каждым новым порывом пробивая бреши в пелене тумана. Везерби шагал, рассекая сероватые мглистые полосы, резко выделявшиеся на фоне чернеющей ночи. Он даже не пытался прятаться. Трубка едва попыхивала под носом, оставляя за собой нежную и более легкую, нежели окружавший Везерби туман, дымку – то был единственный его теплый спутник в холодном мраке. Везерби был одет в тяжелый плащ, к поясу плаща крепились фляжка с бренди и электрический фонарь, который он, однако, пока ни разу не зажигал. Рука сжимала ружье – палец словно застыл на спусковом крючке.

Путь его пролегал вдоль ручья, в западном направлении от шоссе и чуть южнее горного кряжа. Черные скалы казались еще темнее окружавшего их неба, а журчание воды создавало постоянный шумовой фон, дополняемый поквакиванием лягушек. Резиновые сапоги хлюпали по жидкой грязи, изредка цепляясь за мягкую растительность. Везерби наслаждался этой прогулкой в одиночестве; он даже не подозревал, насколько истосковался по щекочущему чувству опасности, острому ощущению риска. Что же по крайней мере тут Байрон оказался прав.

Из отеля Везерби вышел затемно. В баре еще горел свет, по шоссе сновали грузовики, к стоянке то и дело подъезжали и отъезжали машины. Однако, едва сойдя с дороги, он словно выпал из мира. И дело было отнюдь не в расстоянии – он прошел вдоль ручья не больше мили – но эта отъединенность от мира подавляла его. С таким же успехом он мог бы оказаться в гуще леса. И все же именно этого чувства он и ждал, его настойчиво искал.

Везерби собирался пройти вдоль ручья до того места, где был убит Рэндел, а затем на обратном пути пересечь кряж, простиравшуюся позади него болотистую равнину, и, миновав тропу, которая вела к дому Байрона, выйти на грунтовку неподалеку от того места, где погиб Хэммонд. Потом Везерби снова подойдет по грунтовке к шоссе и уже по нему вернется в отель. В принципе расстояние было небольшим, тем более что впереди у него была целая ночь. Как ему казалось, это был лучший способ отыскать убийцу. С учетом того, что он как бы предлагал в качестве приманки себя и за ним, возможно, охотились так же, как и он сам, неподвижно сидеть в засаде представлялось ему лишенной смысла затеей. Укрытие лишило бы его возможности достичь своей цели, и он едва ли увидел бы кого-то, разве что зверь сам вышел бы на него.

Везерби передвигался осторожным шагом, обходя крупные валуны и редкие деревья, которые могли служить укрытием для обеих сторон – и его самого подставить, и помешать противнику внезапно напасть. Он шел зигзагами, то поднимаясь по склонам кряжа, то затем вновь спускаясь к протоке. Выкурив трубку до основания чубука, Везерби несколько секунд постоял, беззаботно посвистывая себе под нос, что свойственно человеку, не подозревающему ни о какой опасности. Наконец он принялся снова набивать трубку, после чего тотчас же прикурил ее, тщательно заслоняя ладонью пламя спички, чтобы оно не слепило глаза.

Он почти приблизился к тому месту, где было обнаружено тело Рэндела, остановился и отхлебнул бренди из фляжки. Место показалось ему вполне мирным, рядом журчал ручей, луна над головой пыталась пробиться сквозь заслон облаков. Трудно было представить, что именно здесь произошла трагедия. Однако Везерби не мог позволить себе предаваться опасным иллюзиям. Сворачивая к горному кряжу, Везерби снова вспомнил истерзанное тело. Поднимаясь по склону, он все чаще натыкался на валуны, самые крупные из которых по-прежнему обходил стороной – какая бы тварь ни пряталась за ними, она намеревалась убить его, а потому, если ему удастся вовремя заметить ее, он спасет себе жизнь. Все, что ему требовалось, это лишь несколько метров дистанции, чтобы успеть вскинуть ружье.

Везерби поднялся на грань кряжа и остановился, отчетливо вырисовываясь со всех сторон на фоне почти темного неба. Ему были видны огоньки фар проносившихся по шоссе машин, простиравшееся впереди пространство болот. Где-то на этой безбрежной равнине онождало его – во всяком случае Везерби искренне надеялся на это. Он пошел дальше.

Но так и не нашел его.

Или, может, ононе нашло его.

* * *

«Королевский торс» принадлежал отставному моряку, которого звали Брюс Ньютон. Это был всегда с иголочки одетый человек с подстриженными усами, и его не особенно интересовало количество посещавших заведение клиентов. Именно поэтому он и обосновался в этой маленькой пивной на малолюдной тропе, которая связывала дом Байрона с грунтовой дорогой.

Одним из редких посетителей «Королевского торса» был молодой человек по имени Рональд Лейк, живший со своей женой в довольно милом коттедже, который располагался в районе болот в десяти минутах быстрой ходьбы к северу от тропы. Лейк всегда ходил пешком. Машины у него не было, а кроме того к его дому вообще не вела никакая дорога, так что у Лейка не было выбора – хотелось ему совершать подобные прогулки или нет.

Между тем ходить пешком Лейк любил. После нескольких лет жизни в Лондоне он возненавидел стесненные удобства современного мира и, к своему счастью, нашел жену, которая полностью разделила с ним его привычки. Одним словом, он был вполне доволен своей лишенной изысканности жизнью. Оба супруга проявляли неподдельную склонность к ленивому времяпровождению. У Лейка оставался небольшой доход от частного бизнеса, позволявший им вести скромный, но достаточно благополучный образ жизни, обеспечивавший – что было гораздо важнее – массу свободного времени. Сам Лейк увлекался живописью. Рисовать по-настоящему он, впрочем, не умел, знал об этом, однако относился к такому положению вещей с полнейшим спокойствием. Разумеется, при определенных обстоятельствах, если бы таковые сложились, он не возражал бы против того, чтобы рисовать лучше, однако даже не подумывал предпринять хоть какие-то усилия в этом направлении. В общем, ему просто нравилось рисовать, и он не обременял себя мечтами о славе или высотах искусства. Супруга проводила часы за чтением журнала «Вокруг света». В общем, это были довольно приятные люди, как говорится, без претензий. Лейк нравился Брюсу. Именно такой тип клиента всегда был у него перед глазами – еще тогда, когда он только открывал свое заведение, – а Лейк имел обыкновение четыре или пять раз в неделю заглянуть к нему выпить пару кружек пива. По первому кругу он всегда угощал Брюса, а тот отвечал ему взаимностью на следующем. Когда Лейк оставался на третью кружку, то вопрос о том, кому платить, решал жребий. Довольно часто Лейк оказывался единственным посетителем «Королевского торса», что доставляло обоим немалую радость.

Лейк встал и потянулся. Последние несколько дней он работал над натюрмортом «Цветы с баклажаном» и его блуза была вся в ярко-красных и желтых пятнах. Откинув со лба прядь волос, Лейк оставил и на брови след краски. Впрочем, подобные пустяки обычно его не волновали. Жена сидела у камина и читала – это была вполне миловидная молодая женщина, в которой уже сейчас угадывалась явная склонность к полноте.

– Ну ладно, на сегодня хватит, – проговорил Лейк.

– Гм-м-м…

– Вот думаю, может, пройтись на полчасика к Брюсу?..

– Гм-м-м…

– Пойдешь со мной?

– Э… Нет, пожалуй. Почитаю еще немножко, дорогой. Я подожду тебя, – она улыбнулась и снова уткнулась в журнал. Лейк в очередной раз с восхищением посмотрел на безукоризненную линию ее шеи. Он очень любил жену и считал себя по-настоящему счастливым, человеком; ему всегда хотелось как-то по особому выразить свою любовь, но он понимал, что особой необходимости в этом нет. Так что он лишь наклонился, поцеловал супругу в столь любимую им шею, на что она, не повернувшись, улыбнулась.

– Я скоро, – проговорил Лейк.

Он надел вельветовый пиджак, повязал шею шерстяным шарфом и вышел наружу. Притворив за собой дверь, он услышал, как щелкнула задвижка. Замка как такового не существовало – к чему иметь его при такой-то мирной жизни? В конце концов, врагов у них не было, да красть в доме особо нечего, так что зачем обременять себя замками?

Шаг у Лейка был довольно проворным для человека столь вяловато-мечтательной натуры, к тому же он энергично размахивал руками. Невдалеке перед собой Лейк увидел огни пивной, вдали справа мелькнули освещенные окна большого дома Байрона, и ему почему-то подумалось – впрочем, без всякой зависти, – что неплохо было бы жить в таком великолепном доме. Затем он выбрался на тропу и зашагал в сторону пивной.

Посетителей в заведении Брюса не было. Сам хозяин, облокотившись о стойку, лениво ковырял в зубах; за его спиной слабо мерцал огонь камина.

– Вот уж не ждал тебя сегодня, – сказал Брюс.

– Правда?

Брюс тем временем наполнил ему кружку.

– Подумал, что ты не осмелишься выйти на ночь глядя, когда где-то рядом бродит этот убийца.

– Убийца? – переспросил Лейк, почесывая затылок.

– Ты что, газет не читал?

– Я вообще не читаю газет. Отойдя от светской жизни, я потерял всякий интерес к мировой политике.

– Да причем здесь мировые проблемы? Все это приключилось под боком у нас. За последние дни погибли два человека. Ты знавал старого Рэндела?

– Рэндела? Это такой чудаковатый старик? Да, пару раз он попадался мне на глаза.

– Ну вот, он и оказался первой жертвой.

– Боже праведный…

– А прошлой ночью убили одного коммивояжера. Совсем рядом с дорогой.

– Маньяк какой-нибудь?

Брюс пожал плечами.

– Поговаривают, что их загрыз какой-то зверь. Наверное, из зоопарка сбежал. Сегодня ко мне заходил полицейский, от него я все и узнал. Сказал еще, что привез к нам какого-то маститого охотника, которого специально вызвали из Лондона. Так, что похоже, это действительно какой-то зверюга.

Лейк посмотрел в окно.

– Я бы на твоем месте не стал с наступлением темноты расхаживать по лесу, – заметил Брюс.

– Все будет в порядке.

Оба выпили.

– А вот Хэйзел действительно не стоило бы оставлять дома одну. Она ничего не слышала об этих событиях, и если снаружи раздастся какой-нибудь звук или там шум, обязательно выглянет и посмотрит, что к чему.

– Да, этого бы делать не стоило, – согласился Брюс.

– А ты не знаешь, что это за зверь?

– Тот полицейский, что был здесь, ничего толком не сказал. Вроде и сам не знает. Но я думаю, все-то они знают, просто привыкли наводить тень на плетень. Сдается мне, что раз уж они привезли из Лондона этого стрелка, то не могут не знать, на кого ему придется охотиться. Разве не так, а?

Лейк неуверенно кивнул. Он явно встревожился, причем не столько в связи с возможностью самой смерти, сколько от мысли о том, что столь грустное событие может потревожить его покой. Он допил свою кружку.

– Давай еще по одной, – предложил Брюс. – За мой счет.

– Э… знаешь, я лучше пойду домой. Так, на всякий случай. Не хочу, чтобы Хэйзел испугалась.

– Ну да. Только поосторожнее там… На твоем месте я бы постарался побыстрее пройти через болота. Говорят, старину Рэндела разорвали на куски, – Брюс кивнул в подтверждение своих слов, потом словно вспомнил что-то еще, но не столь важное. – Да и коммивояжера этого тоже.

Лейк поднял на него встревоженный взгляд.

– Ну, спасибо за предупреждение, – сказал он и двинулся к двери, но на пороге неожиданно заколебался. Ночь была темной, а перспектива выпить еще кружку пива – весьма соблазнительной. Однако нельзя было и оставлять Хэйзел одну. Наконец он махнул рукой Брюсу, вышел из пивной и, чуть сгорбившись, зашагал по тропе, неожиданно для себя убыстряя шаг. Холодило основательно, и Лейк с таской подумал, что ошибся, не одев плащ. Сойдя через знакомую прогалину в кустах с тропы, он вышел на узкую дорожку, которая вела прямо к дому, ориентируясь при этом не столько по ее границам, сколько по общим очертаниям местности.

Прищурившись, Лейк взглянул на наручные часы. Вся прогулка заняла не больше получаса. Потом подумал, что беспокоиться не о чем, и даже улыбнулся, бросив косой взгляд через плечо. Ему подумалось, Что Брюс вздумал разыграть его. Сама мысль о том, что в этих местах бродит пожирающий людей зверь, показалась ему нелепой… вроде того дурацкого чувства, будто и сейчас его кто-то незримо преследует. Между тем он прибавил шаг и, завидев огни родного дома, внезапно почувствовал, как сильно запыхался. Напряжение немного спало, он сбавил шаг, но потом нахмурился. Перед ним сиял квадрат освещенного окна, но рядом с ним Лейк заметил еще один прямоугольный луч – узкий сноп света, который мог вырваться только из дверей…

Дверь действительно была незаперта.

Он оглянулся и, весь похолодев, бросился вперед.

Зазор в двери был не больше, чем на десять сантиметров, и Лейк, дрожа, ступил на ярко освещенный прямоугольник перед дверью. Толкнув створку двери, он вошел внутрь дома и улыбнулся. Страхи его оказались напрасными – просто сказалась темная ночь. Все оставалось точно таким же, как и перед его уходом. Он даже разглядел руку жены на подлокотнике кресла.

– Я пришел, дорогая! – позвал он.

Ответа не было. Лейк двинулся в сторону мольберта: в глаза бросилась смесь красных и желтых красок. Слишком уж много пурпура, подумалось ему. Лейк заметил, что небрежнее обычного обошелся с красками, поскольку повсюду, даже на ковре, виднелись алые потеки, а кое-где брызги достигли книжных полок. Лицо его нахмурилось. Могло создаться впечатление, будто он нарочно надавил на тюбик и размахивал им из стороны в сторону. Даже на спинке кресла, в котором сидела Хэйзел, остался длинный, широкий мазок. Наверное, он случайно коснулся кресла, когда наклонялся, чтобы поцеловать ее в шею. Лейк помнил, что стоял на этом самом месте, глядя на изящный изгиб шеи жены, и думая о том, какой он счастливый человек. Вот и сейчас он смотрел на нее, но шеи не видел… Только красный мазок… Только бы она не откинулась назад, подумал Лейк, а то волосы обязательно испачкает.

– Ты не спишь дорогая?

Ответа не было.

– Брюс рассказал мне такую страшную историю…

Жена хранила молчание.

Заснула наверное, подумал Лейк и двинулся к креслу. Ему хотелось вытереть краску, пока жена не проснулась и не запачкала волосы. Внезапно он заметил, что алый цвет был не совсем тот – темнее, чем краска, которой он пользовался. Лейк повернулся, бросил взгляд на холст и наклонился, намереваясь прикоснуться к плечу супруги. Наконец опустил ладонь на ее левое плечо, не отрывая взгляда от мольберта. Действительно, краска там была заметно светлее. Его рука – сдвинулась в сторону, чтобы погладить волосы Хейзел, но вдруг оказалась на ее правом плече. И как много кругом налипло этой вязкой жидкости!

Лейк повернулся и очень медленно опустил взгляд на кресло…

* * *

Везерби обладал инстинктом настоящего охотника.

Не успел еще его мозг как следует отреагировать на посторонний звук, как он мгновенно присел и выставил перед собой ружье. Палец нежно прикоснулся к спусковому крючку, нервы вибрировали под воздействием адреналина, в груди надрывно, словно песня, зазвенел призыв к действию. Столь же неожиданно эта магия готовности улетучилась в небытие, и он тихонько выругался.

– Везерби! – позвал Турлоу.

Над его плечом мелькнул луч фонарика.

Везерби поставил ружье на предохранитель и вышел из своего укрытия. Турлоу чуть не подпрыгнул на месте, уставился на Джона, и тот увидел, как полицейский сжимает в дрожащей руке револьвер.

– Все в порядке, – отозвался он и приблизился к сержанту. Турлоу молча ждал.

– Никак не ожидал встретить вас здесь, – сказал Турлоу, отводя дуло револьвера в сторону.

– Черт побери! Если убийца был где-то поблизости, вы его наверняка спугнули. Я же сказал Беллу, что мне не нужны помощники.

– Белл прислал меня за вами, сэр.

– А кричать зачем?

– Извините, что напугал вас, – проговорил Турлоу, хотя тон у него был отнюдь не виноватый.

– Не говоря уже о том, что я мог подстрелить вас, вы начисто лишили меня возможности выследить зверя.

– Сегодня его уже поздно выслеживать.

Везерби хотел было что-то ответить, но тут же осекся. Взглянув в глаза Турлоу, он увидел в них отблеск затаенной истины.

– Новое убийство… – почти утвердительно проговорил Везерби, и Турлоу молча кивнул.

– Да, там, по ту сторону от тропы.

Возвращались они вместе.

* * *

Все пространство небольшой комнаты было залито ярким светом, лучи которого обесцветили и без того бледные лица экспертов, занятых отпечатками пальцев, и придали особую контрастность тонам кровавых брызг. Лейк сидел в углу и широко раскрытыми от ужаса глазами взирал на свои окровавленные руки. Представшая перед ним реальность не успела еще окончательно сокрушить защитные барьеры его рассудка. Белл хранил молчание. Он указал на кресло, и Везерби пошел к нему, медленно опуская взгляд. Его лицо исказила гримаса отвращения. Он никак не ожидал, что жертвой может стать женщина. На ее коленях лежал иллюстрированный журнал с наполовину оторванной страницей, безжизненная рука сжимала подлокотник кресла, ноги вытянулись в сторону угасающего камина. Плечи были сплошь покрыты следами багряных потоков. Само кресло было изодрано в клочья, везде остались следы окровавленных когтей.

– Ну? – буркнул Белл.

Везерби показалось, что голосовые связки отказываются подчиниться ему. Он закрыл глаза, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

– Животное? – спросил Белл.

– Похоже на то. Или же посланец из самого ада.

– Но как оно проникло внутрь?

Лейк застонал.

– Я же закрыл дверь… – пробормотал он.

– Уведите его отсюда, – распорядился Белл.

Турлоу подошел к Лейку – тот не пошевельнулся. Он был весь напряжен и, казалось, даже оцепенел.

– Дверь была закрыта, – повторил он.

Везерби посмотрел на Белла – тот поморщился. Они встали позади кресла, но продолжали видеть на подлокотнике ладонь, тяжелую каплю крови на среднем пальце, на какое-то мгновение зависшую в воздухе, перед тем, как с характерным хлюпающим звуком упасть на уже залитый кровью ковер. Турлоу и еще один полицейский попытались поднять Лейка с кресла.

– Что бы это не было, оно смогло открыть дверь, – проговорил Белл.

– Запертую?

– Да нет, замка как такового не было. Только защелка, которую можно поднять снаружи. – Они прошли к двери. Один из экспертов принялся внимательно осматривать запор, и они терпеливо ждали, пока он не закончит. Фотограф щелкнул вспышкой. На самой двери следов крови не было. Везерби прищурился, оценивая расстояние между полом и защелкой.

– Какое животное, оставившее подобные следы, способно отпереть дверь? – спросил Белл. Вопрос прозвучал явно риторически. Они отступили в сторону, пропуская Турлоу, который вел под руку Лейка. Тот не открывал взгляда от своих ладоней.

– Я думал, это краска, – бормотал он.

И внезапно рассмеялся, прямо-таки зашелся в приступе хохота, перешедшего потом в истерическое хихиканье и сдавленные рыдания. Турлоу проводил его к полицейскому автобусу, притулившемуся у края болот, – Лейк сам забрался внутрь и, присев, застыл в напряженной позе. Рядом с ним уселся констебль, и Турлоу вернулся назад.