Текст книги "Легион Проклятых (ЛП)"

Автор книги: Роб Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Вы должны поесть, мой господин, чтобы сохранять свои силы, – произносит обтератель.

Она ставит таз рядом с кроватью. Я намереваюсь воспользоваться ее предложением, но девочка быстро кладет инжир мне в рот, прежде чем я успеваю что-то сделать. Она походит к тазу с водой и начинает выжимать тряпку. Инжир слаще и приятней, чем тот, который я ел раньше. Пережевав ягоду, я беру еще одну, чтобы заглушить дрожь в желудке. Пока Вефезда готовит мое тело к очищению, старый Енох и Орен готовят мой пениториум для «Облачения в мантию Дорна». В каюту также вошли два нескладный сервитора, они передвигались на гусеничной платформе, неся мои шлем и реликтовые подвески на броню. Мои глаза остановились на мечах, свободно свисавших с ремней. После «мантии Дорна» я облачаюсь в свою броню, каждая пластина керамита закрепляется моими сервами и сервиторами. Проверив и перезарядив свой болт-пистолет, я убираю его в кобуру, пока старый Енох и Орен прикрепляют гладиус к моему боку. Единственное дополнение к броне – цепной меч труп-капитана Тадеуса – наследие пятой роты. Модель «Риза», короткий клинок в форме палаша, превосходное оружие для боя в ограниченный пространствах, таких как туннели, а также в самой гуще битвы. Меч висит на другом боку. Орен передает мне мой шлем, и я покидаю свои апартаменты. Куда бы я не пошел, глаза проходящих мимо утыкаются в пол, а головы опускаются – вынужденный знак признания моего ранга, смешанный с чувством отвращения. Братья пятой роты не растеряли самообладание. Они – Адептус Астартес, гордые воины, связанные столетиями уз и ритуалов. Однако я замечаю, то, что скрыто за боевыми приготовлениями и ритуалами. Я вижу сжатые челюсти взгляды, пропитанные поражением и утратой. Они ощущают пустоту «Ангелики Мортис» и слышат голоса убитых братьев. Я слышу удары плетью, слишком усердные, чем того предписывает ритуал. Рота наказывает себя, выходя за пределы учений примарха. Палубы пенитории залиты кровью. Ангелы, разгневанные на самих себя, ненавидящие меня; пустые сосуды, в которых собралась ненависть и разочарование. Я проходил все это, и есть лишь одно лекарство. Стать мстителем чести и искупить грехи на поле боя, возмездие – единственная обязанность, для выполнения которой нас создавали. Эта рота – одна большая рана. Я ощущаю это в коридорах и холлах и даже вокруг стола тактического ораториума. Здесь собрались мои офицеры. Лучшие из пятой, в которых я вижу наиболее острое отражение этой боли. И снова я вижу броню, тела и лица, но не глаза. Все глаза опущены в стол. Они не будут смотреть на меня из-за страха, что я обнаружу их ненависть. Чувство, вызванное позором утраты нашего драгоценного Стигмученника и моего разума, когда Тьма завладела мной. Эта же ненависть сжирает их из-за собственных потерь и неудачи с возвращением реликвии Ордена. Все это написано на их лицах также ясно, как инструкции в Кодексе Астартес. Философ Жиллиман не оставил для меня совета в этой книге. Даже наш Деметрий Катафалк не оставил указаний на этот случай в своей «Архитектуре агонии», хотя, я уверен, это стало бы достойной темой его сочинений. Я сижу во главе стола, где половина стульев пуста. Отсутствие героев создает тон данному собранию. И самое худшее – я вижу, как мой фантом уже занял одно из этих мест в дальней части стола. Он наблюдает за мной с хладнокровным спокойствием. Остальные воины не видят его. Я уже привык к этим гротескным очертаниям и стараюсь не замечать его. В воздухе воцарилась тишина. Эзраки также присутствует на собрании. Апотекарий удовлетворен своим новым домом и персоналом, но он также ощущает холод со стороны братьев пятой. Перед ним – специалисты роты: Мелмох, библиарий, приписанный к пятой роте, и одновременно являющийся старшим офицером по астротелепатической связи, он все также улыбается, технодесантник Данкред с непроницаемым лицом, капеллан Шадрат со злой миной на лице, как впрочем, и всегда, скрывая свое лицо под маской своего шлема. Напротив меня сидят труп-командор «Ангелики Мортис» Бартемий, жесткий, как и его манера пустотного маневрирования. Позади него сидят оставшиеся плети отделений: Ишмаил, Йоахим и главная плеть, Юрия Скейс. Скейс – ветеран, о чем свидетельствует его шрамы на лице. Оно – словно уродливая, ухмыляющаяся маска, скрепленная швами и декоративными кольцами. Я ни секунды не сомневаюсь, что его остальная часть тела изрезана вдоль и поперек. Эзраки уже предупредил меня, что Скейс – одна большая проблема. Даже больше чем капеллан Шадрат. Он – легенда роты. Плеть штурмового отделения, его совокупный опыт превышает опыт всего его отделения. Он выживал, получив тяжелейшие ранения на поле боя, и всегда был в гуще битвы, в том числе при попытке отбить Стигмученник у Альфа Легиона на Вейглехэване. Его уважают и видят в нем нерушимую силу. Эзраки слышал истории о его неубиваемости, когда при битве на сумеречных равнинах Менга-Дардра, лэндрейдер Черного Легиона врезался в него, проехал по Скейсу гусеницами, после чего плеть, как ни в чем не бывало, вскочил на ноги и ринулся обратно в сердце битвы. Хуже всего, он был правой рукой труп-капитана Тадеуса и, вместе с Шадратом, смог сплотить роту на полях Вейгельхэвана. Все Сдиратели пятой ожидали продвижения Юрии Скейса до труп-капитана. До вмешательства магистра Ордена и моего нежданного прибытия на «Ангелику Мортис». Выжившие боевые братья пятой были реорганизованы Скейсом в три полных отделения. Он взял под крыло первое, отделение Цикатрикс. Второе, отделение Кастигир, возглавлял правая рука Скейса, плеть отделения Ишмаил, Сдиратель, выкованный из того же металла, что и главная плеть. Брат Йоахим лишь недавно был повышен до плети отделения Ценсура. Йоахим – самый молодой офицер пятой, но его приверженность Скейсу и идеалы – незыблемы, учитывая факт поклонения герою роты. Вместе, трое плетей представляли собой боевое братство пятой роты и общее мнение по поводу моего пребывания на корабле. Единственные боевые братья, оказавшиеся вне влияния Скейса, были скауты десятой роты под командованием ветерана-плети Кетураха. К счастью, Силас Кетурах не позволял скаутам следовать чужому мнению, кроме него самого. Он не ощущал радости от того, что его неофитам придется пополнить ряды роты под моим командованием. О чем бы мы не говорили, я всегда чувствовал его взгляд, поднятую бровь и огонь в бионических линзах снайпера, буравящих меня. Наконец я заговорил. Уверен, что мои братья восприняли мое молчание, как высокомерие, и их ненависть разгорелась еще сильнее.

– Труп-командор Бартемий, когда, по вашему мнению, мы достигнем Святого Эталберга? – спросил Керш.

Когда Бартимий не ответил, Керш не стал церемониться:

– Я непонятно выразился, брат?

Кнут мгновенно пожалел о своем поступке. Сарказм был проявлением высокомерия, и подобное поведение не было достойно ангела Императора, тем более труп-капитана. Эзраки предупреждал его, что вступать в конфронтацию с ротой – не самая лучшая тактика. Он советовал Кнуту поступать, как подобает офицеру и относиться к людям соответственно. Керш никогда не отличался спокойствием и сдержанностью, а негативное отношение к нему со стороны офицеров лишь подливало масло в огонь. Все это было топливом для рака, пожирающего пятую роту.

– Мы удачно преодолели путь в варп-пространстве, – пробормотал командор Сдирателей с нескрываемым призрением.

– Говорите громче, сэр! – рявкнул Керш. – Это – тактический ораториум, а не ваша палуба, а я – не один из ваших дронов, труп-командор.

Бартимий уставился на Кнута. Повысив голос, он повторил:

– Мы двигаемся с полусветовой скоростью.

– Почему так медленно? Разве я не приказывал двигаться к кардинальскому миру на самой высокой скорости?

– Это – самая высокая скорость, – рявкнул в ответ Бартемий. – Система наводнена судами Адептус Министорум и им подобными.

– Принято, – ответил Керш. – А что с турбулентностью?

– Сэр?

– Я чувствовал каждый толчок и поворот внутренностями своего живота. Мы столкнулись с какими-то препятствиями во время прыжка?

– «Ангелика Морти» – первоклассный крейсер, ветеран своего класса... – начал Бартемий.

– Я не сомневаюсь, труп-командор, – ответил Кнут. – У меня нет претензий к кораблю, только к путешествию.

Черты лица Бартемия немного расслабились.

– Вопли в имматериуме и штормы – характерны для мест, близких к Оку. Возможно, мы пролетали рядом с конвоем или флотилией, как раз рядом с точкой их входа в пространство.

– Возможно, труп-командор?

– Да.

– Возможно, что это флот или армада, или конвой?

– Я не могу сказать наверняка...

– Мы должны быть уверены, не так ли? Работайте вместе с эпистолярием, чтобы передавать ваши наблюдения на Кадию и Ципра Мунди. Эти сведения можно будет добавить к уже собранной информации. Это может быть Черный Поход, который постоянно пытается напасть из Ока.

– Я думаю, это вряд ли... – парировал Бартимий.

– А я думаю, что мы не должны утверждать, что знаем, что творится в голове у Осквернителя.

– Это не Осквернитель, – вмешался капеллан Шадрат.

– Духовное провидение, капеллан? – Керш повернулся к Сдирателю. – Позвольте напомнить о жертвах прошлых походов, которые думали также до того, как их настигла смерть.

– Это комета Киилер, – прошипел Шадрат сквозь решетку шлема.

– Может еще звездный гейзер, капеллан? – съязвил Керш. – Спектр твоих талантов не имеет границ. Не скажешь, как этот объект мог вызвать колебания в варпе?

– Это тело сверхъестественной природы, мой господин, – вмешался Мелмох.

Библиарий перевел взгляд на капеллана, а затем снова взглянул на Керша.

– Записи говорят о том, что это тело возвращается через долгий период времени, последний раз она появлялась в сегментуме десять тысяч лет назад. По возвращении в систему оно прошло через Око Ужаса. Кроваво-красная комета с хвостом и непредсказуемым курсом.

– Как у кометы может быть непредсказуемый курс? – удивленно спросил Керш. – У нее есть орбита, и она подчиняется законам гравитации.

– Не Киилер, сэр, – настаивал эпистолярий. – Похоже, у нее есть разум.

– Откуда ты знаешь об этом?

– «Древний Путешественник», сэр. Пикт первоначального тела, с древних времен, снятый летописцем Ефвратией Киилер.

– Евфратия Киилер?

– Да, труп-капитан. Святая Евфратия – пророк Бога-Императора.

– Бог-Император? – переспросил Керш. – Я смотрю, ты отличаешься от обычных Адептус Астартес, раз веришь в эти выдумки смертных. Не находишь, что это слегка заносчиво?

– Прошу прощения, сэр, – ответил Мелмох. – Мои собратья полагают, что тот дар, которым мы обладаем, является именно выражением Его божественности.

– Кое-кто из моих «собратьев», как ты выражаешься, библиарий, считает также, но мы имеем то, что мы имеем, вне зависимости от чьей-либо воли.

– Я не первый Адептус Астартес, разделяющий эти взгляды, – улыбаясь, произнес Мелмох.

– Что ж, – произнес Керш, поднося перчатку ко лбу. – Все мы узнаем что-то новое сегодня. Наверное, мне стоило проводить больше времени в библиариуме, а не в тренировочных клетках.

– Ваши достижения привели вас в сегментум, господин. Появление кометы – весьма редкое явление.

Труп-капитан кивнул. Из библиария выйдет неплохой дипломат. Керш действительно выбыл из строя на время, но псайкер лишь коснулся его достижений на «Пире Мечей», и Керш был благодарен ему за это. Библиарий ничего не сказал о том времени, когда он был потерян во Тьме. Керш стал ковырять металлический шар в месте, где раньше был его глаз. Это стало привычкой в моменты размышлений. Потеряв глаз на «Пире», он часто чесал пальцем вставленный металлический протез.

– Что скажите по поводу тех ведений, которые случались у братьев, капеллан Шадрат? – продолжил Керш. – Апотекарий проинформировал меня, что он проверил воду, провизию и системы жизнеобеспечения, но ничего там не обнаружил. Я полагаю, есть другое объяснение, может эффект от этой кометы, о которой говорит Мелмох.

– Я считаю, что здесь не обошлось без влияния кометы, – ответил капеллан, – но я не выявил следы разложения и иных признаков ереси. На данный момент у меня нет полной информации.

– Я начинаю понимать, что ты чувствуешь, капеллан, – произнес Керш. – Что ж, пока ты выясняешь причину, мы будем беспокоиться о наших бессмертных душах.

Прежде чем Шадрат успел ответить, Кнут резко сменил тему, обращаясь к технодесантнику Данкреду.

– Брат Данкред, в каком состоянии находятся «Громовые ястребы» роты?

Две силовые серво руки на ранце технодесантника пришли в движение, потрескивая от искрящейся энергии. Лицо Данкреда ожило, шестерни и зубцы заработали в унисон.

– Два «Громовых ястреба» потеряны для нас, труп-капитан, – произнес Данкред. – Во время атаки на Игнис Прайм, «Инвитиан» был уничтожен на взлетной площадке гарнизона Ордена. «Бичующийся» вернулся на базу, но получил серьезные повреждения, восстановлению не подлежит. Я провел соответствующие ритуалы и упокоил дух павшей машины. Однако машина сослужит Ордену своими запчастями для «Деметрия Катафалка III» и почтенной «Рукавицы». «Импунитас» не принимал участие ни в первоначальной операции, ни в операции на Игнис Прайм.

– Импунитас – наш единственный полностью функционируемый корабль?

– Так точно, труп-капитан.

– Так не пойдет, брат Данкред, – произнес Керш. – Пятой роте понадобится все доступное вооружение.

– «Рукавица» – наш старейший «Громовой Ястреб». Его мощь будет в вашем распоряжении в кротчайшее время, господин.

– Удостоверься в этом, брат, – произнес Кнут, и уже более мягким тоном добавил, – и знай, что твои усилия оценены.

Сдиратель повернулся к Эзраки.

– У тебя была возможность оценить состояние гено-семени?

– Апотекарий Филемон собрал прогеноиды павших и умирающих еще в гарнизоне Ордена, как того требовала его священная обязанность, – отчитался Эзраки. – Он погиб во время второй засады Альфа Легиона вместе с труп-капитаном Тадеусом. Отделение Цикатрикс отбило атаку предателей и забрало тела погибших.

Апотекарий кивнул угрюмому Скейсу в знак благодарности. Плеть не ожидал подобного дипломатического шага и слегка кивнул в ответ.

– Старшая плеть Скейс и его люди спасли собранное гено-семя и рота у них в долгу.

Но Керши не проняли слова апотекария.

– Что с семенем?

– В целости и сохранности и сейчас находится в контейнерах апотекариона...

– А что насчет братьев, кому оно принадлежало? – взорвался Скейс.

Он встал и обрушил перчатки на поверхность стола.

– Кто знает об их цене?

– Сядь, брат, – приказал Керш.

– Не буду.

– Что ты еще можешь для них сделать, плеть? – прервал Эзраки. – Разве ты не провел соответствующие ритуалы?

– Он говорит не о ритуале, – прошипел Шадрат.

– Он говорит о возмездии, – произнес Керш. – Он говорит о даре боевого брата своим боевым товарищам: месть.

– У тебя есть информация от Ангелов Эрадикант о том, что Альфа Легион обнаружен в ульях Мира Роршаха, и ты ничего не делаешь, – стал обвинять Керша Скейс.

– Ты считаешь, что я скрываюсь за броней крейсера, боясь встретить врага лицом к лицу? – сквозь зубы проскрежетал Керш. – Мрази, из-за которой мы потеряли дорогих для нас людей?

Скейс обдумал слова труп-капитана.

– Ты – Кнут. Победитель «Пира Мечей». В тебе нет трусости... и все же слабина нашлась.

В мгновение ока Керш был на ногах, отшвырнув стул, на котором сидел. Оба Сдирателя положили перчатки на эфесы своего оружия. Керш сжал рукоять цепного меча, Скейс – силовой секиры, висящей прямо под коротким мечом.

– Надавил на больной нерв, Кнут? Собираешься разрубить меня мечом моего труп-капитана?

Губы Керша скривились.

– Я прочувствовал твою боль, – честно ответил Кнут. – Никто не хочет встретиться с Альфа Легионом больше, чем я. У них Стигмученник, и я не смогу восстановить свою честь без него. Я поклялся на мече примарха, что найду его, и кровь людей, пытавшихся вернуть его – на моих руках.

Керш отпустил рукоять и протянул ладони вперед.

– Знай, что потеря Стигмученника – самое страшное наказание для меня. Поэтому будь уверен, верная плеть, сегодня не прольется ничья кровь. Как труп-капитан я не позволю этому случиться.

– Этого мало...

– Что ж, пока этого достаточно, старшая плеть Скейс.

Скейс оглядел присутствующих, застывших в ожидании развязки. Отпустив рукоять секиры, плеть медленно сел на место.

– Я у меня есть приказ, – произнес Керш, обращаясь ко всем присутствующим, но не сводя глаз со Скейса, – как и у вас. Причина, по которой мы не летим на мир Роршах – распоряжение магистра Ишабольда. Его приказ – прибыть на Святой Этальберг. И мы выполним его.

Присутствующие кивнули в знак подчинения.

Вошел серв. Поклонившись Кершу, он что-то прошептал на ухо командору Бартимию.

– Мы входим в систему кардинальского мира, – передал присутствующим Бартимий.

– Приготовьтесь к варп-перемещению, – приказал Керш, кивком разрешив командору покинуть ораториум.

Когда молодой Йоахим и Ишмаил поднялись со своих мест, Кнут повернулся к ним.

– Стоять! – рявкнул он, заставив плетей вернуться на свои места.

– Чертово неповиновение, – произнес Керш. – Вы уйдете только тогда, когда я отпущу вас, не раньше.

Он повернулся к Скейсу.

– Вы забылись, но я прощаю вас, так как вы последовали плохому примеру старшины Скейса. Я применю к нему меру наказания в виде прекращения участия в ритуале на три дня. За это время он должен считать себя недостойным облачаться в «мантию Дорна».

Капеллан Шадрат резко развернулся. Ишмаил и Йоахим застыли, не веря своим ушам. Скейс был взбешен, но молчал.

– Бичевание плоти – право любого Сдирателя, – гаркнул плеть Ишмаил.

– Нет, брат, – парировал Керш, – ты не прав. Единение с примархом – привилегия, которая не доступна тем, кто не следует его идеалам. Я уверен, капеллан Шадрат согласится со мной.

Шадрат молчал.

– Тогда я присоединяюсь, – произнес Ишмаил.

– И я, – отозвался Йоахим.

– Как пожелаете, – произнес Керш. – Я принял к сведению признание вашей некомпетентности. Капеллан проследит за выполнением наказания.

В ораториуме повисла гробовая тишина.

– Разойтись.

Когда в ораториуме остался только Эзраки, апотекарий обратился к Кершу.

– Совещание должно было пройти... мягче, – произнес апотекарий.

Однако Керш был не в настроении обсуждать эту тему.

– Почему бы тебе не применить свои таланты к раненой чести моих офицеров? – огрызнулся Керш.

– Боюсь, твои раны – за гранью моих талантов, – признал Эзраки.

Керш кивнул Эзраки. Апотекарий двинулся к выходу.

– Я хочу, чтобы ты сопровождал меня, – произнес Керш, когда тот дошел до дверей ораториума.

– Как скажешь, труп-капитан, – ответил Эзраки.

– Мне нужен человек, который даст мне дельный совет по поводу политики Экклезиархии, – признался Керш. – Я не знаком с кухней Адептус Министорум. Я – плохой политик.

– Думаю, вы уже доказали это сегодня, – произнес Эзраки, позволив себе небольшой смешок.

Керш отыскал своего призрака, сидевшего, словно статуя, и неподвижно взиравшего на труп-капитана.

– На что уставился? – раздраженно огрызнулся Керш.

ГЛАВА 5

СУСПЕРИАНА ОБЛИГАТИО

Громовой ястреб «Импунитас» разорвал небеса. Как только боевая машина проникла в верхние слои атмосферы, она попала в вихрь мелких частиц щелочных снегопадов. Сверху мир казался усеянным колокольнями, башнями и шпилями монастырей. Темный мир поклонения, переживающий химические метели. Захария Керш вошел в кабину пилота. Пилот и его команда собрались целовать поднятые кулаки, но труп-капитан остановил их.

– Продолжайте работу.

Керш уставился на картину за бортом. Впереди виднелось их место назначения. Вырезанная в заснеженных пиках Ватикских высот, административный центр и столица Святого Эталберга. Здесь огромные шпили дворца «Эфорика» уходили в небеса. Сам дворец, словно бегемот, развалился среди темных соборов. Именно с вершин дворца Экклезиархия несла духовное просвещение миллиардам эталбергцев и триллионам других верующих за пределами кардинальского мира, раскиданных по всему субсектору. Башня «Кафедра» считалась самой высокой, в ней располагались трон кардинала и община Адептус Сороритас.

– Мой господин, – позвал второй пилот.

По правому и левому бору возникли боевые корабли класса «Вендетта», встав в сопровождающее построение.

– Индентифицировать.

– «Шторма Эталберга», четвертый резервный.

– Планетарная оборона?

– Так точно, господин.

– Подтверди наши коды и заходи на посадку, – приказал Керш.

Сопровождаемый местными военными кораблями, «Импунитас» стал приземляться на возникшую на вершине башни посадочную площадку. Громовой Ястреб благополучно приземлился, и десантники стали высаживаться под бдительным присмотром зависших над ними боевых машин Экклезиархии. Превозмогая ураган и метель, Керш наблюдал за отделением скаутов «Контритус», выстраивающихся в боевое построение с седовласым командиром во главе. Силас Кетурах и его неофиты были облачены в церемониальную броню скаутов и черные накидки, развивавшиеся на ветру. Юнцы крепко прижимали снайперские ружья к груди. У каждого виднелись связки кабелей, частично скрывавшихся за накидками, большие магнокулярные очки и лазерные прицелы, стволы ружей были достаточно длинными с прикрепленным небольшим флажком в цветах Ордена. Отделение скаутов перестроилось для эскорта и, вместе с остальными Сдирателями, выдвинулось к кардинальскому дворцу. Рядом с Кершем шли Эзраки, эпистолярий Мелмох и капеллан Шадрат. Среди готической архитектуры «Кафедры» Керш обнаружил боевые турели с прикрученными стабберами и авто-пушками. Это не удивляло Кнута. Дворец «Эфорика» был не только резиденцией кардинала, но и штаб-квартирой планетарного руководителя. На Святом Эталберге эти должности занимал один человек. Местные силы самообороны обязаны были охранять дворец по периметру, однако лишь небольшое количество охраны присутствовало на своих постах. Керш бросил взгляд на «Эталбергских Штормов», дрожащих на холоде и закрывавших лица полами воротников.

Сдиратели промаршировали под огромными арками, и боковыми нефами соборов дворца. Их встретил сгорбленный клерик, в чью обязанность входило встречать гостей у арки на северо-западе дворца. Из-за положения дворца и, как следствие, проблем с поступлением кислорода в легкие, на клерике была надета маска, как и на других служащих дворца. В пути стражник бормотал какую-то бессмыслицу, его маска выпускала белые пары с каждым разом, когда он выдыхал воздух из легких. Внутри огромного дворца «Эфорика» кучковались группы древних священников и совсем молодых инициатов, которые двигались по полу, словно птицы, пока остальные вылезали из своих келий и исповедальных комнат. Мускулистые церковники в одеждах фанатиков с безмолвием взирали на Адептус Астартес с нескрываемым подозрением. Керш разделял это чувство, глядя на зелотов, к тому же ему не нравились церковники с авто-пушками за спинами. Галерея, по которой шли десантники, была заставлена кафедрами и алтарями, статуи забытых всеми святых и экклезиархов словно следили за Сдирателями своими пустыми глазницами. Позади них Керш заметил пластины брони своего призрака, дьявольское отродье само было похоже на статую. Сдиратели находились на достаточном расстоянии от церковников, но этот факт не разряжал сложившуюся атмосферу. Пройдя череду похожих на пещеры палат, космические десантники оказались в огромном тронном зале дворца. Керш скривился. В ноздри проник запах плесени, мерзкий, словно смрад от испортившегося мяса. Сам трон охраняли стражи в силовой броне: Адепта Сороритас, держащие болтеры наготове. Броня бардового цвета и черные накидки выдавали в них «Дочерей Императора», принадлежащих Ордену Кровавой Розы. Он уважительно кивнул целестинке, но боевая дева не шелохнулась. Хотя зала была огромной, она казалась полностью забитой, как и подобает центру епископальной и административной власти. Унылый хор создавал не менее унылую атмосферу в помещении, как и небольшой легион монахов-писцов, делающих заметки обо всех официальных событиях, проходящих в палате. Вооруженные Несущие Возмездие рассредоточились среди толпы молящихся. Церковнослужители держали в руках свечи и размахивали кадилами с пахучим ладаном. Трон стоял в самом эпицентре активности, на высокой каменной колонне. Вокруг трона выстроились сестры битвы в полном боевом облачении. Рядом с конструкцией возвышались подмостки, позволяющие подойти к своду колонн, сам подход был заполнен сестрами из различных Орденов госпитальеров. Трон освещался калейдоскопическим лампами, висевшими на стеклянном потолке. Иссохшее тело, восседавшее на троне, было похоронено под митрой и тяжелыми стихарями. Иногда рот древнего кардинала Бонифация Понтиана раскрывался, чтобы прохрипеть декламации или молитвы для собравшихся. Сначала Керш подумал, что Понтиан и есть причина смрадного запаха, царящего в зале. Но запах исходил не от него. Подняв взгляд вверх, Кнут, наконец, смог лучше разглядеть тела, которые он, по началу, принял за статуи и гаргулии. Вниз стекала вода из водостоков, попадая прямо в купели. Вода собиралась на шпиле башни, после выпадения щелочных осадков. После более пристального рассмотрения Керш понял, что эти статуи – несчастные, прикованные к стене цепью. Еретики, ведьмы и мутанты и другие неверующие. Их лица были черными, со следами обморожения, части тела агонизировали под воздействием химической заморозки.

– Сэр, – произнес Эзраки, привлекая внимание к церковникам, семенящим к Сдирателям.

Сопровождавший десантников клерик отскочил в сторону, словно побитая собака. Четверо экклезиархов представляли собой жилистых стариков, обремененных возрастом и болезнями. Первый был окружен сестрами из Ордена Вечной Свечи, которые разошлись в стороны по первому его требованию. Он поднял голову и уставился на Адептус Астартес, опираясь на искусно украшенную трость, к нему присоединился церковник более низкого ранга. Второй экклезиарх вел диалог с офицером Гвардии и его лейтенантом, третьего экклезиарха, плотного телосложения, сопровождали два огромных Несущих Возмездие. Оставив свой эскорт позади, четверка приблизилась к маршировавшим Сдирателям.

– Труп-капитан Керш, – произнес первый, изобразив болезненную улыбку. – Я – Назимир, Понтифик-Урба дворца Эфорики. Добро пожаловать в святой Эталберг.

Керш перевел взгляд с понтифика на еретиков, висящих на стенах.

– Благодарю, понтифик, но я могу представить лишь несколько мест в галактике, менее гостеприимных, чем это, – произнес он.

Назимир издал саркастический смешок, восприняв ответ Керша, как шутку.

– Позвольте представить вам соборника Клеменца-Крайцека, проповедника Тютчева и архи-дьякона Шедонски.

– Вы можете это сделать, – ответил Керш, – но я заинтересован в них еще меньше, чем в вас.

Улыбка Назимира исчезла.

– Мы пригласили вас в наши...

– Нет, сэр, – поправил его Керш. – Вы просили об аудиенции у Ангелов Императора. Вы получили такую возможность. Вы использовали неизвестные мне методы воздействия, через ваши каналы, после чего магистр Ордена Сдирателей, Кезия Ишабольд, настоял, чтобы я обменялся парой слов с кардиналом Святого Эталберга Потнианом. Я здесь, чтобы исполнить его волю. Не больше, не меньше.

– Мы говорим за кардинала, – произнес Назимир, облокотившись на трость.

– Кардинал не может говорить сам?

– Уже много лет.

– Значит, кардинал и я закончили обсуждение всех вопросов, – произнес Керш и развернулся спиной к церковникам.

Маршируя вдоль огромного коридора, Кнут активировал вокс-связь:

– "Импунитас", это Керш, готовьтесь...

– Труп-капитан!

– Сдиратель!

– Керш!

Что-то врезалось в наплечник Кнута. С нечеловеческой скоростью труп-капитан развернулся и схватил предмет своей кованной перчаткой, черты его лица были искажены гневом. Это был свиток, вторая часть которого оставалась в руках ошарашенного Шедонски. – Это было опрометчиво, смертный, – предупредил Эзраки.

– Это – Суспириана Облигатио, – продолжил Шедонски. – В нем описаны «неизвестные вам методы воздействия», Сдиратель. Этот священный документ объединяет нас единой целью.

Выхватив свиток из трясущихся рук священника, Керш передал его Мелмоху. Библиарий пробежался глазами по манускрипту. Эпистолярий остановился на соглашениях Адептус Астартес. Десантник расправил плечи.

– Ну? – произнес Керш, его яростный взгляд все еще буравил Шедонски.

– Это небольшой пакт, мой господин, но, все же, он действует. Кардинальскому миру дарован особый статус за изгнание демона Хорозрамодея. Эти права гарантированы конклавом Суспирия и декретом Винкулум, клятва произнесена на костях Константина Аламарского. Эти обязанности были переданы магистром обесчещенного Ордена Реликторов Бардейном магистру Абадию, а после Абадия обязанности перешли магистру Ишабольду. Также декрет предписывает взять под охраны границы субсекторов Аквинас и Птолемий. Этот документ подкреплен одним из пунктов Мифос Ангелика Мортис.

– Колдун говорит правду, – сплюнул Шедонски, на его лице отражалась явная неприязнь к псайкеру.

– Керш, – фыркнул Назимир, когда Шедонски забирал свиток у десантника. – У тебя есть обязанности, труп-капитан. Бремя истории лежит на твоих широких плечах. Твой Орден будет покрыт позором, если обязанности, перешедшие от Реликторов к вам, будут переданы другому Ордену.

– Именно поэтому твой магистр Ордена послал тебя сюда, – заключил проповедник Тютчев. – Он уважает важность данного пакта. Следуй его примеру, Сдиратель.

– И пусть тебя ведет воля самого Бога-Императора, ангел, – нараспев произнес соборник Клеменц-Крайцек.

Керш пропустил мимо ушей все издевки церковников. Он обменялся взглядами с Эзраки. Кнут искал поддержки у своего верного советника.

– У тебя есть что сказать? – спросил его Керш.

Лицо Эзраки было напряжено. Слова церковников раздражали его, как и всех остальных присутствующих Сдирателей.

– Мы – Адептус Астартес, – ответил он. – Наши действия говорят о нас громче, чем слова.

Керш кивнул.

– Отделение Контритус, вы на позиции? – спокойно произнес Кнут.

В его воксе раздался треск, означавший подтверждение. Глаза Назимира расширились. Церковники обвели глазами тронную залу. Эскорт из скаутов Сдирателей словно растворился в воздухе. Остались только Керш и его облаченные в силовую броню братья.

– Захватить цели, – приказал Керш, его взгляд остановился на Назимире.

На капюшонах Несущих Возмездие возникли красные точки, вызвав панику в рядах клериков и писцов.

– Ты проводишь боевую операцию в дворце Эфорика! – истерично закричал понтифик.

– Огонь, – скомандовал Керш.

Помещение заполнилось звуками хлопков. Обезглавленные тела в унисон попадали на пол. Реакция последовала незамедлительно. Сестры битвы в багровой силовой броне моментально направили оружие на десантников. Штормовые Резервы схватились за свое оружие, также как и монастырские братья, они стали сканировать залу в поисках невидимых стрелков. Плеть отделения Кетурах и его скауты уже давно замаскировались под рельеф дворца. Они закрепили на винтовках глушители, чтобы не было видно вспышки при стрельбе.