Текст книги "Сердце Моего Монстра (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 6

Саша

У меня трясутся ноги, когда я смотрю на ужасную сцену передо мной.

Я никогда не ожидала, что настанет день, когда Юрий – нет, Антон – будет пытать Максима.

Он его лучший друг.

Или, точнее, был его лучшим другом.

Если я правильно собираю все воедино, то, возможно, все, что связано с его дружбой с Максимом, тоже было фасадом.

Как и вся личность Юрия, Антон был погружен в течение многих лет.

Мой брат разворачивается, его мышцы напрягаются под рубашкой. Суровый взгляд превращает его глаза в зеленые, напоминающие гору с привидениями.

– Какого хрена ты здесь делаешь?

– Это я должна спросить тебя об этом, – я бросаюсь к ним, при этом пряча пистолет.

Большие глаза Максима расширяются, когда я приближаюсь к ним, даже когда он изо всех сил пытается удержать свое тело, хватаясь за цепи.

– Саша…?

Его невнятный вопрос ударяет меня в грудь. Я ожидала, что он будет шокирован моей сменой пола, тем более что он был против моего ухода из семьи Морозовых. Однако я не думала, что это задело его до такой степени.

Он выглядит таким преданным, таким… расстроенным.

Антон переводит свое внимание с него на меня, прежде чем сосредоточиться на том, кого можно смело считать его бывшим другом. Его челюсти сжимаются, а глаза сверкают так, как я никогда раньше не видела.

Нет.

На самом деле так было, когда он необъяснимо злился всякий раз, когда Максим вел себя фамильярно со мной или другими. Но это были лишь намеки на его сдерживаемые чувства – это, однако, чистая ярость.

– Ты девушка? – спрашивает Максим слабым, нехарактерным тоном.

Он всегда был громким, неукротимым, но сейчас он похож на побитого щенка с ранами по всему телу. Буквально и фигурально.

– Она девушка, – мой брат выплевывает это ему в лице. – Она все это время была женщиной, но ты, как гребаный дурак, верил, что она мужчина. Интеллект никогда не был твоим самым сильным навыком.

– Ты, блять, заткнись! – Максим вырывается из своих пут. – Это не твое дело…

Его слова прерываются, когда Антон сильно и быстро бьет его наотмашь. Удар плоти о плоть отдается эхом в тихом воздухе хуже, чем удар кнута. Это не удар, но ощущения намного хуже, судя по тому, как Максим замирает.

– Антон!! – я хватаю его за руку. – Что с тобой не так? Отпусти его!

– Отпустить его? – он повторяет медленно, даже угрожающе. – Он возглавлял людей, которые не так давно напали на нашу семью.

– Я уверена, что это еще не все. Кроме того, он не знал, что они были нашей семьей.

– Вот почему ты никогда не смогла бы победить Кирилла, – он смотрит мне в лицо. – Ты наивна и всегда пытаешься увидеть ситуацию под углом, которого не существует.

Мое горло наполняется тошнотой, а конечности дрожат, но я все еще смотрю на своего брата в его чертовски бесчувственные глаза.

– Человек, которого ты пытаешь до полусмерти, мой друг. Он также был твоим лучшим другом на протяжении многих лет, если только у тебя не раздвоение личности, которое заставило тебя забыть все, что произошло, когда ты был Юрием.

– Он охранник Кирилла.

– Он Макс, – я протягиваю ладонь. – Дай мне ключи.

– Знаешь, именно поэтому папа оберегал тебя. Он знал, что ты позволишь своим эмоциям руководить тобой во всем.

– Я бы предпочла иметь эти эмоции, чем жить как пустая оболочка. Так что, если ты не собираешься приковать меня цепью к потолку, дай мне чертовы ключи.

Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность, ни один из нас не хочет отступать. Наконец, Антон лезет в карман и достает ключи, но не отдает их. Вместо этого он рывком развязывает путы Максима самостоятельно.

В тот момент, когда ноги моего друга касаются земли, он теряет равновесие. Мой брат мог бы поймать его, но он уходит с дороги, позволяя ему упасть.

Придурок.

Я бросаюсь к Максиму и пытаюсь помочь ему. Он отталкивает меня и мучительно принимает сидячее положение, так что его спина прижимается к стене.

Максим может быть добродушным, но у него есть глубокое чувство гордости. Например, ему никогда не нравилось навязываться людям или быть слабым. Он всегда гордился тем, что сумел выйти невредимым из всех операций, которые у нас были.

Его боевые навыки сравнимы только с навыками Кирилла и Виктора, и он постоянно бросает это всем в лицо, особенно Юрию/Антону. Поэтому оказаться в таком положении, должно быть, унизительно.

Мой брат стоит в стороне, прямо между Максимом и дверью. Если мой друг попытается сбежать, я уверена, что это плохо закончится.

– Ты в порядке? – я спрашиваю медленно, может быть, слишком, потому что он выглядит дерьмово. Его губы сухие и окровавленные. Один его глаз заплыл, а на груди – карта уничтожения Антона.

– Кто он для тебя? – Максим спрашивает вместо ответа на мой вопрос и выставляет подбородок в сторону.

– Он… мой брат.

– Брат, – повторяет он, как будто убеждаясь, что правильно расслышал. – Означает ли это, что вы вместе проникли в Организацию?

– Нет. Я только недавно узнала, что он мой брат. Я думала, что он мертв и… ну, он выглядел по-другому.

– Он убил Юрия.

– И я бы сделал это снова, если бы мне пришлось, – хладнокровно объявляет Антон с достаточной апатией, чтобы вывести меня из себя.

Максим рычит на него, хотя сам почти падает в обморок.

Я поспешно хватаю контейнер, который Антон поставил на стол, и сажусь рядом с Максимом, затем открываю его и даю ему бутылку воды.

– Ты выглядишь обезвоженным. Тебе нужно поесть и попить.

Все еще глядя на моего брата, Максим хватает бутылку и выпивает все залпом. У меня болит грудь при виде синяков и порезов от наручников, оставшихся на его запястьях.

Должно быть, он долгое время висел под потолком.

Мне действительно следовало пойти за Антоном раньше.

Максим выхватывает контейнер из моих рук и останавливается, когда видит стейк средней прожарки и овощи – без моркови, потому что он ее не любит. Его челюсти сжимаются, но он опустошает контейнер в рекордно короткие сроки.

Закончив, он смотрит на меня.

– Ты тоже в этом замешана?

– В этом?

– В моих пытках.

– Нет. Конечно, нет. Я только сегодня узнала, и только потому, что я последовала за ним.

– Значит ли это, что ты меня отпустишь?

– В твоих мечтах, – говорит Антон. – Ты не выйдешь отсюда ни на шаг, пока не скажешь мне, для чего тебя послал Кирилл. И даже тогда ты не уйдешь из моего поля зрения.

– Убей меня, ублюдок. Если ты этого не сделаешь, я буду тем, кто убьет тебя.

Антон протягивает руку, вероятно, чтобы дать ему пощечину или врезать еще раз, но я вскакиваю и встаю между ними.

– Прекратите это, вы оба, просто остановитесь. Вы были лучшими друзьями. Вы не можете об этом подумать?

– Он напал на нашу семью!

– Он убил моего настоящего друга! – Максим говорит в то же время.

Я выдыхаю и сажусь между ними.

– Это никуда не приведет.

– Уходи, – приказывает мой брат. – Я разберусь с ним по-своему.

– И позволить тебе пытать, а затем, возможно, убить его? Нет, – я смотрю в лицо своему другу. – Я не хочу верить, что ты напал на безоружных людей, Макс. Эти люди – единственные выжившие после семейной резни, и так случилось, что ими оказались моя пожилая бабушка, мой дядя и мой шестилетний двоюродный брат. Но я узнала твое лицо на записи с камер видеонаблюдения. Если ты не скажешь мне, что на самом деле произошло, версия Антона логична.

– Я был здесь не для того, чтобы на кого-то нападать. Я должен найти последних членов Организации Бельского и попытаться наладить их связь с Кириллом.

– Лжец, – рычит Антон. – Если бы это было так просто, ты бы сказал мне это вместо того, чтобы выдерживать пытки.

– Я предпочитаю подвергаться пыткам, чем разговаривать с твоей уродливой гребаной рожей.

Кулак Антона сжимается, и я прочищаю горло, прежде чем он начнет действовать.

– Ты уверен, что Кирилл не хотел, чтобы ты убил последних членов Организации Бельского?

– Если бы он хотел, то послал бы армию и Виктора. Я пришел всего с четырьмя другими мужчинами, и они были убиты вашими людьми.

Мое сердце, которое безостановочно истекало кровью, воспрянуло духом. Разве не печально, что простого проблеска надежды – такого минимального и умозрительного – достаточно, чтобы оживить мое глупое сердце?

Я внутренне качаю головой.

– Ты знаешь, почему он пытается наладить связь?

Максим качает головой.

– Он не из тех, кто раскрывает свои карты.

Разве это не правда, черт возьми?

Он всегда держал свои планы так близко к сердцу, что даже мы с Виктором не были посвящены в них до финальных стадий. Вот как я была ошеломлена его помолвкой, его браком и его проклятым предательством.

Заметка для себя: позже убить другие цели.

– Что ты собираешься со мной сделать, Саша? – Максим говорит с явным напряжением. – Фальшивый мудак вон там будет рад пустить пулю мне в голову, как он сделал с Юрием, но я сомневаюсь, что это твоя позиция.

– Думаю, если бы я попросила тебя перейти на другую сторону, ты бы не стал, верно?

– Зачем спрашивать о том, на что ты уже знаешь ответ?

Я понимаю это. Кирилл и его семья – покровители Максима. Они дали ему цель и привилегированное воспитание, о котором он не смог бы даже мечтал нигде в другом месте.

Не говоря уже о том, что он искренне уважает Кирилла и даже Виктора. Последний лично тренировал его с юных лет и был причиной, по которой он развил превосходные боевые навыки.

С моей стороны было глупо надеяться, что он будет на стороне двух людей, которые лгали ему. Один из них пытал его в течение чертовых недель и убил его настоящего друга.

– Если ты вернешься к Кириллу… – мой голос срывается, как бывает каждый раз, когда я говорю или думаю о нем. – Мы встретимся снова как враги.

– Разве мы уже не враги?

– Я не хочу причинять тебе боль, Макс. Ты первый друг, которого я обрела после потери семьи. Ты помог мне легко войти в жизнь военных и мафии. Ты всегда прикрывал мою спину и подбадривал меня, когда мне было плохо, не прося ничего взамен. Ты легко стал моим лучшим другом, даже не пытаясь. Я никогда не забуду эти моменты.

Он бросает на Антона косой взгляд.

– Это делает тебя одной из нас.

– Какого хрена ты только что сказал? – огрызается мой брат пугающим тоном.

– Я сказал, что один из вас не неблагодарный ублюдок. Хочешь услышать это снова, ты, хрен?

– Ты, должно быть, устал от жизни, – Антон пытается схватить его, но я отталкиваю его руку.

– Прекратите это, черт возьми. Что за взрыв тестостерона между вами двумя? Смотреть на это утомительно.

Максим рычит, и Антон смотрит на него так, как будто хочет свернуть ему шею. Если бы меня здесь не было, я уверена, что это именно то, что он бы сделал.

– Но мы больше не можем быть друзьями, – говорю я сдавленным голосом. – Ты охраняешь человека, чью кончину я планирую. Человека, которому я была верна, но он решил предать меня. Мы по разные стороны баррикад, Макс. Если мы встретимся как враги, мы можем убить друг друга.

– Мы могли бы легко обойти это, если бы ты была честна в том, кем была с самого начала.

– Если бы я сказала правду, то не смогла бы отомстить.

– Вы оба продолжаете это говорить. Посмотрите на свои гребаные лица! Вы взрослые люди, живущие прошлым. Ну и что, если ты отомстишь? Думаешь, ты будешь счастливее? Свободнее? Лучше? Что ж, вот вам новость – вы просто почувствуете себя чертовски опустошенными.

– Мы, по крайней мере, закончим с этим, – говорю я невозмутимо.

– Убивая людей, которые когда-то были твоими товарищами и защищали тебя в ответ? Дело не только в Боссе. Это о жизнях всех других людей. Были ли они ответственны за смерть вашей семьи? Нет. Но вы все равно убьете их, потому что они будут защищать Босса ценой своей жизни. Чем вы отличаетесь от террористов?

– Я клянусь Богом, Максим. Если ты не заткнешь свой гребаный рот, я отправлю тебя к твоему дорогому Боссу в гроб.

– Сделай это, черт возьми! – Максим, пошатываясь, поднимается на ноги, используя стену для равновесия, и хватает Антона за воротник рубашки. – Убей меня. Смерть лучше, чем видеть твое истинное гребаное лицо.

У меня болит грудь при воспоминании о чувствах, которые разрывали ее, когда я обнаружила предательство Кирилла. Максим, должно быть, испытывает похожие чувства.

Ему искренне нравился Юрий, но он узнал, что все это время это был Антон.

И хотя Юрий и Антон имеют одну и ту же молчаливую личность, они совершенно разные во всем остальном.

Мой брат всегда был наследником империи Ивановых, и это превратило его в бесчувственного человека в молодом возрасте.

Нападение усугубило его негативные черты.

Даже сейчас он смотрит на Максима холодными глазами, как будто не чувствует ни капли ярости, направленной на него. Но он хватает Максима за волосы, его пальцы тянут их назад, пока это не выглядит болезненным.

Я встаю и осторожно, но твердо разнимаю их. Максим прислоняется к стене, и мой брат ненадолго закрывает глаза и глубоко дышит, прежде чем снова их открыть.

– Я думаю, нам всем не помешал бы перерыв, – тихо говорю я.

– Ты собираешься меня отпустить? – Максим спрашивает не подлежащим обсуждению тоном.

– Я сказала тебе, что не хочу сражаться с тобой, Макс, – я похлопываю его по плечу. – Я думаю, тебе лучше остаться здесь. По крайней мере, на данный момент.

– Чтобы этот садистский мудак мог еще немного помучить меня?

– Я собираюсь выбить твои гребаные зубы, – рычит Антон, медленно, но верно теряя терпение.

– Пыток не будет, – объявляю я.

– И как ты в этом убедишься? В тот момент, когда ты отвернешься, твой дорогой гребаный брат вернется к своему любимому хобби – помечать мою кожу.

– Я останусь здесь.

– Ты не сделаешь ничего подобного, – говорит Антон.

– Макс прав. Я также не могу верить тому, что ты не будешь пытать его только потому, что можешь.

– Ты не останешься с ним наедине, – Антон четко произносит каждое слово.

Максим криво усмехается.

– Что? Боишься, что я нравлюсь Саше больше, чем ты?

– Ты, блять…

– Ты тоже можешь остаться, Антон. Но если мы уйдем, мы сделаем это вместе. Таким образом, ни один из нас не остается с ним наедине в любой момент времени.

Я могу сказать, что Антону не нравится этот план, однако у него нет выбора, кроме как принять его. Во-первых, я не уйду. Во-вторых, он тоже не уйдет.

Это осложнение, которое я никогда не рассматривала, но по какой-то причине я рада любому событию, которому удается отвлечь меня от кровавого месива в моей груди.

Даже если временно.

Глава 7

Саша

Сказать, что атмосфера была напряженной, было бы преуменьшением.

Прошло две недели с тех пор, как я последовала за своим братом и обнаружила, что он мучает Максима после странной покупки его любимой еды.

Это была деталь, которая заставила меня подумать, что позиция Антона по этому поводу может быть искажена. Я думала, что он бесчувственный и ему наплевать на то, что случилось с Максимом. Он, безусловно, мог бы выиграть Оскар за представление, которое он устроил в армии и в Нью-Йорке.

Однако, после того, как мы втроем отсиживались здесь, я начинаю менять свою точку зрения.

Во-первых, Антон поймал Макса, когда тот скрывался после того, как дядя Альберт послал за ним наемников, но он не сказал моему дяде об этом.

Он держал его здесь, чтобы тот был вне досягаемости дяди и бабушки. Он сказал, что это потому, что хотел получить от него ответы, но я думаю, что он хотел защитить его.

Во-вторых, он поместил его в очень хорошо отапливаемое место, подходящее для борьбы с сибирским холодом и снегом в конце октября.

Тем не менее, я не могу доверять ему, так как он действительно пытал его.

Первые несколько дней я проводила здесь большую часть дня, потому что Максим был болен. У него была лихорадка, и он нуждался в постоянном внимании.

Однако всякий раз, когда я пыталась протереть его тело холодной тряпкой от лихорадки, Антон отталкивал меня в сторону и делал это сам. Он сказал, что я все еще его сестра, и ему не нравится, что я прикасаюсь к мужчинам.

Я пыталась объяснить, что Макс – мой друг, и я так о нем не думаю, но Антон заставил меня замолчать, сказав:

– Нет. Я все еще не хочу думать о том, что вы делали с Кириллом каждый раз, когда он выгонял нас.

Если бы мое сердце не было уже слишком разбито, чтобы чувствовать, я бы смутилась от перспективы, что мой брат все это время знал о нас с Кириллом.

Он, вероятно, не вмешивался, потому что: А) он выглядел бы подозрительно, и Б) он думал, что все это было частью моего тщательно продуманного плана.

План, результат которого, возможно, будет разбит на куски. Но у меня не было никакого чертова плана, и это самое печальное во всем этом.

Несмотря на мои попытки, Антон не позволил мне прикоснуться к Максиму и был единственным, кто в одиночку заботился о нем, пока я делала ремонт наверху.

Но мне пришлось вернуться, чтобы проверить, не убил ли он его, пока меня не было.

Затем он помог мне с ремонтом, или, скорее, сделал все, что я ему сказала. Антон на удивление хорош в ручной работе, чего я раньше не знала. Может быть, это потому, что мы выросли богатыми, поэтому нам никогда не приходилось работать самостоятельно.

Но опять же, Антону пришлось завербоваться в армию и работать в мафии. Несмотря на то, что он проделал отличную работу, притворяясь слабаком в бою, на самом деле это не так.

В течение двух недель мы приходим сюда утром и уезжаем на закате. Дядя, бабушка и Майк думают, что мы проводим специальную подготовку, поэтому ничего не подозревают.

Поначалу Максим вел себя с нами тихо, поэтому я принесла карты и настольные игры и попыталась разговорить его.

Учитывая, что он безнадежный экстраверт, ему не потребовалось много времени, чтобы заговорить со мной. Антон, однако – это совсем другая история. Они разговаривают друг с другом только тогда, когда готовы вырвать друг другу сердца.

С тех пор, как Максиму стало лучше, все стало только хуже. Мы часто видим, как он расхаживает по подвалу, как зверь в клетке.

Он, должно быть, действительно чувствует себя таковым.

Максим – человек, который с детства сталкивался с насилием. Он завербовался в армию в возрасте девятнадцати лет. Провел там четыре года, прожив свою лучшую жизнь, а затем отправился в мир мафии, где ему поручали в основном наземные операции.

Итак, теперь, когда он заперт, мы как будто отрезали ему крылья. Но я действительно не вижу другого способа избежать конфликта. Если мы его отпустим, он вернется к Кириллу, и это будет катастрофа.

Или, может быть, я просто пытаюсь отсрочить неизбежное.

Дядя Альберт уже приводит все в движение, и мы в конечном итоге отправимся в Нью-Йорк, чтобы убить Кирилла.

Нам просто нужно подождать, пока его шпионы в преступных организациях расставят все по местам. Это должно произойти во время мероприятия в его доме, потому что мы с Антоном знаем это место как свои пять пальцев.

И поскольку правосудие поэтично, он умрет на глазах у своей семьи.

Я буду той, кто убьет его. Не Антон. Не дядя Альберт. Я.

Я выбрала это. Это достаточное наказание за то, что ты влюбился в монстра.

Я, вероятно, не выживу после того, как убью его, но кого, блять, это волнует?

Какое у меня будущее, кроме мести, в любом случае? Это просто несбыточная мечта. Я не помню, кем я хотела быть, когда была маленькой девочкой. Все, на что я когда-либо надеялась, это вырасти со своими двоюродными братьями, избегая маминых выговоров и бабушкиной трости.

Теперь моей единственной целью, похоже, стала месть.

– Доброе утро, Макс, – приветствую я, заходя внутрь.

Он ворчит себе под нос, его взгляд тверд, а мышцы под рубашкой напряжены. Я могу сказать, что он на грани, без единого слова.

– Нам нужно что-то сделать, – говорит он. – Если я проведу еще один день в этом месте, я пробью стену.

Судя по его ушибленным костяшкам пальцев, я думаю, что он, возможно, уже сделал это.

– И никаких гребаных настольных игр, – огрызается он, прежде чем я успеваю заговорить.

– Следи за своим гребаным ртом, – предупреждает Антон рядом со мной.

Максим прищуривается, глядя на него.

– Ты. Сразись со мной.

Я успокаивающе улыбаюсь.

– Я уверена, что мы можем придумать что-нибудь получше… Антон!

Мой брат уже снимает пальто и выходит на середину подвала. Антон соорудил ему новую кровать, и мы привезли несколько гирь и телевизор, но, видимо, этого недостаточно, чтобы развлечь Максима.

– Что вы, ребята, делаете? – я пытаюсь встать между ними.

– Не вмешивайся в это, Саша, – Максим разговаривает со мной, но его ястребиное внимание сосредоточено на моем брате. – Это между мной и этим фальшивым ублюдком.

– Да. Держись подальше. Я собираюсь поставить этого наглого засранца на место…

Его предложение не закончено, а Максим уже заехал кулаком ему по лицу.

– Не так весело, когда я не связан и беспомощен, не так ли, мудак?

Антон наносит ответный удар своим. Затем они прямо-таки швыряют друг друга об стену, на диван и на пол, обмениваясь ударами.

Я оставляю попытки прекратить драку через несколько минут после ее начала. Это вполне может быть тем, что им нужно, чтобы избавиться от враждебности, которая скрывается в их системах.

Со вздохом я сажусь и перекладываю карты.

Вот и все, что нужно для того, чтобы сделать подвал немного домашним. Теперь это похоже на зону боевых действий.

Если бы мы были в Нью-Йорке или даже в армии, у Антона не было бы шансов против Максима, но это было только потому, что он скрывал свои реальные способности. Однако теперь он не сдерживается и загоняет Максима в угол.

Мой друг валит его на землю и бьет по лицу. Нет, он бьет его наотмашь. Как Антон поступил с ним раньше.

Антон рычит и удерживает Максима, но это длится всего секунду, прежде чем они катаются по полу, ударяя друг друга повсюду. Адреналин, должно быть, сильнее, чем любые травмы, которые они наносят друг другу, потому что продолжают. Нет никаких признаков того, что кто-то из них сдастся.

Я поднимаюсь наверх, чтобы взять бутылку водки и пару стаканов. Когда я возвращаюсь, они все такие же энергичные, как и до этого. Я наливаю себе стакан и сажусь за маленький столик, чтобы с большим интересом наблюдать за их дракой. Я ожидаю, что это закончится в любой момент, но этого не происходит. На самом деле это длится более получаса, прежде чем они, наконец, падают на пол после разрушений, которые устроили.

Их тяжелое дыхание, пот и запах крови витают в воздухе, прерываемые только моими случайными глотками.

– Вы, ребята, получаете пятерку с плюсом за выносливость.

Антон, шатаясь, поднимается на ноги и пинает Максима в ребра.

– Я победил.

Максим хватает его за лодыжку и заставляет рухнуть обратно – на него сверху.

– Как, черт возьми, ты это сделал?

Антон сжимает в кулаке свою рубашку.

– Признай, что ты, в конце концов, не Бог.

– Для тебя я Бог, хрен, – Максим сбрасывает его с себя и встает, затем идет в мою сторону, хватает бутылку водки и пьет прямо из нее. – Ты смотрела, Саша. Я победил, верно?

– Чушь, – Антон берет бутылку и пьет прямо из нее, хотя несколько стаканов стоят рядом. – Любой, у кого есть глаза, мог видеть, что у меня больше очков, чем у тебя.

– В твоих гребаных снах, – Максим забирает бутылку обратно и вливает себе в горло еще алкоголя.

– Честно говоря, я не уверена, – я наклоняю голову в сторону, пока они продолжают сражаться за водку до тех пор, как не допивают всю бутылку.

Их лица – сплошные синяки, порезы и кровоточащие губы.

Максим наваливается всем весом на сиденье рядом со мной, делая деревянный стул карликовым.

– У тебя, очевидно, проблемы с непотизмом.

Антон садится на стул с другой стороны от меня, заставляя его скрипеть под его весом.

– Следи за своим гребаным ртом, когда разговариваешь с ней.

– Что ты собираешься с ним делать, ублюдок?

– Ты…

Я стучу своим стаканом по столу.

– Серьезно, прекратите это. У меня от вас болит голова. Вы как дети.

– Единственный мужчина-ребенок в этом уравнении – твой брат, у которого энергия маленького члена.

– Ты говоришь так, как будто твой член более впечатляющий.

– Ты знаешь, что это так.

– Хорошо, – я поднимаю руку. – На мой вкус, слишком много разговоров о члене, и серьезно, Тоша – мой брат, и мне не нужны эти образы.

Последний закрывает глаза, как будто он только что понял, что говорил о членах перед своей сестрой. Что удивительно, учитывая, что он собран до предела.

Максим пугает его – или его гнев по отношению к нему.

Интересно.

Максим ударяет меня по плечу своим.

– Ты два года жила с мужчинами, и, хотя никогда не участвовала в соревнованиях по измерению члена, ты никогда не уклонялась от этого.

– Ну, это было до того, как я узнала, что Юрий на самом деле мой брат.

– Думаю, я должен чувствовать, что нахожусь в хорошей компании, если ему также удалось обмануть свою собственную сестру.

– Перестань говорить обо мне так, как будто меня здесь нет, – говорит мой брат.

Максим не смотрит на него и вместо этого улыбается мне.

– В какую игру будем играть?

– Не игнорируй меня, блять, – Антон говорит так тихо, что у меня по коже бегут мурашки.

– В карты? – Максим проделывает великолепную работу по его полному уничтожению. – Я предпочитаю их настольным играм.

– Ты привлекающая внимание шлюха? – голос Антона возвращается к норме.

Максим медленно поднимает голову, сжимая карты в кулаке.

– Какого хрена ты только что сказал?

Губы моего брата кривятся в ухмылке.

– Уже понял намек. Она женщина и никогда не интересовалась тобой.

– Заткнись нахуй.

– Что? Ты смущен тем, что твоя любовь оказалась женщиной?

Максим делает выпад, и Антон тоже. Я поднимаюсь вовремя, чтобы остановить оба их удара.

– Ребята, вы можете просто расслабиться на минутку?

– У тебя не было гребаного права раскрывать это, – процедил Максим сквозь зубы.

– Мне похуй, – Антон смотрит на меня сверху вниз. – Максим гей, и поскольку он думал, что ты мужчина, он был влюблен в тебя. Теперь все его надежды разрушены. Вот так.

– Ты, блять…

– Убирайся, Антон, – я толкаю его.

– Нет.

– Я сказала убирайся, – я смягчаю свой голос. – Пожалуйста.

Он скрежещет зубами, но направляется к выходу.

Мой друг все еще хочет пойти за ним, но я встаю у него на пути. Он впечатывается в меня, и поскольку он чертов бык, я не могу удержать его на месте.

– Макс! – я толкаю его в грудь. – Не обращай на него внимания. Антон был мудаком, но оно того не стоит. Кроме того, мне все равно, гей ты, натурал или инопланетянин. Ты всегда будешь моим другом.

Он глубоко дышит и перестает толкать меня, на его губах появляется горькая улыбка.

– Спасибо за тысячный переход во френдзону.

– Я женщина, поэтому что-либо между нами было бы практически невозможно.

– Ты говоришь так, как будто это было бы возможно, будь ты мужчиной.

– Я имею это в виду, никогда нельзя знать наверняка.

– Не морочь мне голову, Саша. Ты смотрела на босса так, словно он был твоим Богом.

– Это не… правда.

– Да, это правда, – он вздыхает. – Наверное, я хотел, чтобы кто-то так же смотрел на меня.

Я похлопываю его по руке.

– Прости, что солгала тебе. Я не хотела причинить тебе боль.

– По крайней мере, ты не хотела причинить мне боль.

– Антон – это… – я делаю паузу, подыскивая подходящее слово. – Не такой уж плохой. Он просто слишком упрямый.

– Если ты продолжишь держать меня здесь взаперти, один из нас в конечном итоге убьет другого. Ты это знаешь, он это знает, и я это знаю. Поступи правильно, Саша.

– Я… подумаю об этом.

– Думай быстрее, – он делает паузу. – Кроме того, я не верю, что Босс когда-либо организовал бы смерть детей. Он не настолько монстр.

– Брось это, Макс.

– Я серьезно. Он посвятил всю свою юность защите своих брата и сестры, в том числе заставил их поверить, что ему на них наплевать. Такой человек, как он, не стал бы убивать детей.

Глупая часть меня хочет верить его словам, но Кирилл убил эту часть в том коттедже, где я ждала его, не зная, что он приготовил для меня.

Мы с Максимом играем в карты. Но затем Антон отправляет мне экстренное сообщение, и мне приходится оставить ворчащего Максима, предварительно обняв его.

Я нахожу Антона, ожидающего у снегохода снаружи, и запрыгиваю за ним.

– Просто чтобы ты знал, это был идиотский поступок. Ты не просто разоблачил чью-то сексуальную ориентацию, пока этот человек сам не раскрылся.

– Мне похуй.

– Иногда ты действительно ублюдок, – я качаю головой. – Что за чрезвычайная ситуация?

– Возможно, нам придется перенести дату нападения.

Мое сердце трепещет.

– У нас есть зацепка?

– Да. Дядя прорабатывает детали, – он делает паузу. – Бабушка хочет, чтобы мы убили семью Кирилла на его глазах.

Я спрыгиваю со снегохода и смотрю на него.

– О чем ты говоришь? Мы договорились, что убьем только Кирилла.

– Бабушка думает иначе.

– Бабушка – это старая женщина, которая большую часть времени не знает, о чем, черт возьми, говорит.

– Осторожней, Саша. Что, черт возьми, с тобой не так?

– Ну, разве это не правда? Все это время она скрывалась, и это повлияло на ее разум. Мы с тобой отправились в ад и обратно и договорились, что платить будет только Кирилл. Карина и Константин не имеют к этому никакого отношения. И, на самом деле, Юлия тоже.

– Мы также не имели никакого отношения к решению, которое приняли папа и наши дяди, но мы потеряли всю нашу семью из-за этого.

– Ты… согласен с этим?

– Было бы несправедливо, если бы он был единственным, кто умрет.

– Нет, Антон! Мы не собираемся их убивать. Карина – мой друг, и Константин тоже, если уж на то пошло.

Он прищуривает глаза.

– Ты уехала из Нью-Йорка, но, по-видимому, твое сердце все еще там.

– Мы не убьем их, и это окончательно.

Если бабушка и дядя проголосуют против меня, я возьму все в свои руки.