Текст книги "Сердце Моего Монстра (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 10
Саша
Я не хочу этого, но все мое тело погружается в состояние шока.
Знаю, потому что дыхание превращается в рутинную работу, о которой мне приходится напоминать себе, и даже тогда оно становится прерывистым и сбивчивым.
Я знаю, потому что на моей коже появляются мурашки, которые воспламеняются от близости его тепла. Неважно, что с момента нашей последней встречи прошло более двух месяцев.
Единственная встреча.
Несколько слов.
Его присутствие.
И словно мы и дня не провели порознь.
Мое глупое мертвое сердце колотится, словно пытаясь восстать из пепла.
Я неделями ждала этого момента, момента, когда мне придется столкнуться с единственным мужчиной, которого я когда-либо любила. С мужчиной, которому я отдала свое сердце на серебряном блюдечке, а он лишь раздавил его в своей ладони.
Но я никогда не думала, что меня будет трясти от эмоций, как это происходит сейчас.
Гнев.
Предательство.
Ненависть.
Но больше всего – гребаное разочарование, застрявшее у меня в горле.
Мне кажется, что в последнее время со мной творится что-то неладное, поскольку я испытываю все эти сильные чувства, которые больше не дают мне спокойно спать.
И все это из-за него.
Мужчины, который непринужденно стоит позади меня и имеет гребаную наглость называть меня своей женой.
Его гребаная жена – Кристина, не я.
Я разворачиваюсь и одновременно отскакиваю назад, поднимая винтовку и целясь в него.
Я ожидаю, что он в ответ выставит свой пистолет. В конце концов, даже если это засада, Максим уже сказал ему, что я приду за его жизнью.
Такие, как Кирилл, не думают, что смерть распространяется на него. Он прожил всю свою жизнь, обманывая ее и манипулируя ею в своих интересах.
Питая Мрачного Жнеца множеством жизней, он снова и снова умудряется вырваться из его лап.
Поэтому, когда я вижу, как он просто стоит на месте, засунув одну руку в карман, а другая беззаботно болтается на боку, я ошеломлена.
Нет ни оружия, ни намека на то, что он собирается его использовать.
Так же, как только что его голос вторгся в мое ухо, его присутствие делает что-то намного хуже.
Теперь мне кажется, что я не видела его целую вечность.
В полумраке его лицо выглядит более суровым, а челюсть – более заостренной. В его обычно безэмоциональных глазах, поблескивающих из-под очков, заметен едва уловимый блеск, но рот остается в нейтральной линии.
Щетина покрывает его щеки, и это добавляет слой таинственной опасности к его и без того ужасающему образу. Пиджак натянут на его плечи, но похоже, что он немного похудел.
Его взгляд изучает меня от ног до лица, не обращая внимания на оружие, которое я направляю на него. Я не отвожу взгляд, даже когда на его губах появляется улыбка.
Кирилл не из тех, кто улыбается – по крайней мере, не искренне – поэтому быть свидетелем этой его версии заставляет желчь подниматься к моему горлу.
– Это действительно ты, – в его голосе звучит то, что можно описать только как… благоговение. Неверие, может быть.
Нет. Облегчение.
– Ты думал, что избавился от меня? – огрызаюсь я, не в силах контролировать всепоглощающую ярость, наполняющую мои вены.
Как он смеет выглядеть нормально после того, как разнес мой мир вдребезги?
Как он смеет смотреть на меня так, когда я вышла за него замуж после того, как он стоял у алтаря с другой?
Я не ожидала, что он будет испытывать эмоциональный беспорядок, как я каждую гребаную ночь, но я, по крайней мере, надеялась, что он будет немного потрясен.
Поубавит гордость.
Что-нибудь.
Что угодно.
Я не получаю абсолютно ничего.
– Тебе не повезло, что я не умерла в тот день, когда ты послал людей взорвать коттедж.
Он хмурит брови.
– О чем ты, блять, говоришь? Зачем мне посылать кого-то убить мою жену?
– Чтобы у тебя могла быть вторая жена.
Он смеется, звук в лучшем случае смутно веселый.
– Саша… Саша… Твоя проблема в том, что ты всегда воспринимаешь все слишком серьезно и за чистую монету, – он достает руку из кармана, и я напрягаюсь, думая, что это оружие, но он поднимает ее, чтобы я могла видеть.
Что-то сверкает в воздухе, и мои губы раздвигаются, когда я вижу кольцо, которое я надела ему на палец во время нашей фиктивной свадьбы.
Почему оно у него?
Нет. Это еще одна его тактика, чтобы дестабилизировать меня. Свести меня с ума больше, нежели я думала, что это возможно.
– Ты моя жена.
Я фыркаю, чувствуя, как мое выражение лица закрывается, пока оно не становится слишком напряженным, чтобы говорить, но я заставляю себя произнести слова.
– Если ты думаешь, что я поведусь на это, то ты действительно переоценил свои возможности, Кирилл. Какой позор. Похоже, твоя новая должность и жизнь лишили тебя критического мышления.
– Что-нибудь да произошло, верно, но это не моя новая должность и не моя новая жизнь, – он делает паузу и смотрит на меня так, как будто именно он, тот кто обижен. – Это была твоя фальшивая смерть. Ты довела меня до этого, но впредь такого не повторится.
– Ничего уже не повторится. Как я уже сказала, я убью тебя сегодня. За все, что ты сделал не только со мной, но и с моей семьей, я намерена отомстить.
– Неужели ты это сейчас сделаешь? – его тон звучит спокойно, задорно, в то время как он делает шаг вперед.
Я приподнимаю винтовку, мои руки тверды.
– Ни шагу, или я тебя пристрелю.
– Сделай это, – он постукивает себя по груди. – Прямо сюда, чтобы на этот раз это было смертельно.
Мой подбородок дрожит. Что, черт возьми, он делает?
Это другая тактика? Попаду ли я в засаду Виктора или кого-то другого, кто прячется в кустах?
Попытается ли он обезоружить меня или застрелить из спрятанного пистолета?
Я крепче сжимаю винтовку, палец нависает над спусковым крючком.
– Я на это не куплюсь.
– На что? Ты сказала, что застрелишь меня, а я говорю тебе сделать это.
– Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание?
– Я не знал, что здесь есть возможность оправдываться.
– Не издевайся надо мной, Кирилл! – я тяжело вдыхаю и выдыхаю в безнадежной попытке привести дыхание в норму. – Что ты можешь сказать в оправдание своих действий? Я тебе не поверю, но давай послушаем. Давай послушаем причины, по которым тебе казалось забавным играть со мной все это время.
– Ты уже сказала, что не поверишь ничему, что я скажу, так почему я должен утруждаться? Поскольку ты, очевидно, пришла сюда с единственной целью – убить меня. Почему бы тебе не заняться этим?
– Ты засранец… – мой голос срывается, прежде чем я успеваю его успокоить. – Ты даже не попытаешься?
– Ты моя единственная жена. Я хотел договориться с твоей семьей исключительно из-за этого факта. Я действовал за твоей спиной, потому что знал, что ты никогда не допустишь такой встречи. Я не пытался убить тебя и никогда не стану. Последние пару месяцев я сходил с ума, пока Максим не сказал, что ты жива. И я верил ему лишь наполовину, пока не увидел тебя. Вот. Я попытался. Ты мне веришь?
Он произносит эти слова с легкостью, которую трудно воспринимать всерьез, не говоря уже о том, чтобы поверить.
Он говорит мне то, что я хочу услышать, просто чтобы снова поиграть со мной.
Одурачить меня снова.
В этот раз убить меня по-настоящему.
Он делает еще один шаг вперед.
– Я сказала тебе остановиться! – кричу я, мой голос сухой, как будто я кричала несколько дней.
– Я не остановлюсь. Ни сейчас, ни когда-либо. Ты моя жена, и твое место рядом со мной.
– Пошел ты, Кирилл. Если ты думаешь, что я когда-нибудь вернусь к тебе, или что чувствую к тебе хоть малейшую привязанность, то ты, должно быть, действительно потерял рассудок.
– Если ты не чувствуешь ко мне никакой привязанности, тогда пристрели меня. Это единственный способ остановить меня от обладания тобой, – он делает еще один шаг, медленно, намеренно, как будто не видит ни винтовки в моей руке, ни моего дрожащего пальца на спусковом крючке.
– Остановись!
– Заставь меня остановиться.
– Ты стоишь за смертью моей семьи. Я убью тебя!
– Настоящий человек, стоящий за смертью твоей семьи, может быть предателем, но ты не готова к этому разговору.
– Если ты сделаешь еще один шаг, я убью тебя. Клянусь, я это сделаю.
– Почему? Потому что ты боишься, что если мы соприкоснемся, ты вспомнишь, что всегда принадлежала только мне? Не твоей семье, не твоему долгу, а, блять, мне.
– Это мое последнее предупреждение…
Пот покрывает мои виски и верхнюю губу. Я чувствую вкус желчи на языке, а мой палец дрожит.
– Ты даешь ужасно много шансов тому, к кому, по твоим словам, не испытываешь никакой привязанности, – он протягивает руку к моему лицу, игнорируя винтовку, которая теперь прижата к его груди.
К его сердцу.
Сердцу, в котором мне никогда не было места, как бы я ни старалась.
Сердцу, которое никогда не принимало меня, хотя мое полно им.
Прежде чем этот дурацкий орган размякнет, прежде чем он сможет коснуться меня, я поднимаю винтовку выше и нажимаю на курок.
Моя грудь опадает, когда он пятится в сторону, и кровь струится по его правой руке из раны на коже. Она стекает по его вялой руке – руке, которой он пытался дотронуться до меня.
Мое сердце, которое я считала давно мертвым, кровоточит при виде этого.
Дерьмо.
Блять.
Твою мать!
Как я могу убить его, если чувствую себя так, будто только что сама себя застрелила, просто задев его руку?
Кирилл стонет, его лицо искажается, но он не пытается остановить кровотечение. Я постаралась не задеть крупную артерию, но, должно быть, задела мелкую, потому что кровь все еще течет из раны.
Вместо того чтобы позвать на помощь или даже выстрелить в ответ, он делает несколько шагов назад и протягивает левую руку к моему лицу.
– Что, блять, с тобой не так? – я направляю винтовку на его левое плечо, удерживая его на расстоянии вытянутой руки.
– Ты.
– Держись от меня подальше!
– Я не могу. Ты моя жена. Пока смерть не разлучит нас, помнишь?
– Ты сошел с ума?
– Скорее всего.
– Кирилл, не подходи, я серьезно.
– Я не стану. Я серьезно. Ты можешь прострелить мне вторую руку, и я дойду до тебя. Если ты прострелишь мне ноги, я поползу к тебе.
– Ты спятил?
– Когда дело касается тебя? Возможно, – он давит на винтовку с невозможной силой, учитывая, что его правая рука повреждена. – Так что пока ты меня не убьешь, ты не сможешь меня остановить.
Я вижу это.
В глубине его арктических глаз, которые могут заморозить кого угодно до смерти.
Он имеет в виду каждое слово. Если я не пущу пулю в его сердце или голову, он будет преследовать меня без устали.
До тех пор, пока либо я не убью его, либо он не овладеет мной.
И это пугает, потому что на данный момент я не знаю, какой вариант более вероятен.
Я буду ненавидеть себя в обоих случаях.
Я поднимаю винтовку и выстреливаю в небо, и точно так же из моих легких вырывается длинный, истошный крик.
Пока я почти не теряю голос.
Пока мое сердце метафорически не выплескивается на землю.
Когда я снова смотрю на Кирилла, он наблюдает за мной с большим интересом. Его правая рука обмякла, кровь стекает на землю, но его полное, непоколебимое внимание не покидает меня.
Я опускаю винтовку, чтобы она повисла у моей груди, и смотрю на него.
– Ты не можешь меня убить, – произносит он как заявление.
Нет. Утверждение.
– Тебе лучше тщательно обдумать свои следующие слова, потому что они могут стать последними, которые ты произнесешь, засранец.
Он предлагает мне свою левую ладонь.
– Пойдем домой, и поговорим об этом.
Дерзость этого ублюдка.
Почему я не могу снова выстрелить в него?
– Это не обдуманно, Кирилл. У тебя есть желание умереть?
– Не особенно, но единственный вариант на столе сейчас – это пойти со мной.
– Ты сошел с ума, если думаешь, что я куда-то с тобой пойду.
– Как еще ты позволишь мне изменить твое мнение?
– Ничто из того, что ты сделаешь, не заставит меня передумать.
– Ну, согласимся не соглашаться.
– Ты можешь перестать так спокойно к этому относиться? Почему… просто почему ты такой, когда я схожу с ума?
– Если я не заставлю себя сохранять спокойствие, то трахну тебя как дикарь посреди леса и накажу тебя за все то время, которое я провел без тебя. Но поскольку я предполагаю, что это весьма маловероятно, я должен быть вежливым.
Мои зубы крепко стиснуты.
– Ты называешь это вежливостью?
– Ты знаешь, как я веду себя, когда не получаю того, чего хочу, так что да, это чертовски вежливо. Пока что.
– Что, черт возьми, это значит?
– Пойдем домой со мной, solnyshko.
– Не смей меня так блять называть! – огрызнулась я.
– Ладно, ты идешь?
– Нет.
– Ты моя жена, Саша. Твое место со мной.
– Мое место где угодно, только не с тобой.
Даже если я не знаю, где это, черт возьми, находится.
Терпение моей семьи имеет предел. Если я вернусь после того, как не смогла убить Кирилла, это сделает Антон, и они меня выгонят.
Я останусь ни с чем.
– Последняя попытка быть вежливым, – он показывает на свою ладонь. – Бери.
– Я сказала «нет».
– Очень хорошо. Не говори, что я тебя не предупреждал, – он сует руку в карман, достает телефон и неловко набирает одной рукой, затем показывает мне фотографию Антона, связанного и с кляпом во рту, кровь струйкой стекает по его виску.
– Нет… – я направляю на него свою винтовку. – Я убью тебя прямо сейчас, если ты не освободишь его.
– Убей меня, и он умрет.
– Ты гребаное чудовище!
– Я не против быть таким, – он убирает телефон в карман. – Я привел сюда целую армию, Саша. Ни ты, ни твой брат не уйдете.
– Это должны были быть только я и ты.
– Это только я и ты. Всегда были и всегда будем. Я просто позаботился о том, чтобы не было никаких осложнений, говоря иначе.
– То есть, ты заманил нас в ловушку.
– Я предпочитаю «вернул вас». Единственный способ сохранить жизнь твоему брату – это быть со мной.
– Как ты смеешь…
– Как, блять, ты смеешь? – его голос понижается до пугающего уровня. – Как ты посмела инсценировать свою смерть, бросить меня, устроить заговор против меня и явиться, чтобы объявить, что убьешь меня? Неужели ты думала, что я оставлю это без внимания?
– Не говори как жертва, когда ты вонзил нож мне в спину!
– Я никогда этого не делал. Ты сама придумала себе драму, основанную на твоей гребаной неуверенности в себе, – он испустил вздох. – Но сейчас это не имеет значения. Мы возвращаемся домой.
– Отпусти Антона.
– Нет, если ты не пойдешь со мной и не останешься рядом.
– Как надолго?
– У брака нет срока, Саша.
– Нет, есть. Это называется развод, и я хочу его.
Его челюсть сжимается, а глаза темнеют до чудовищного цвета.
– Нет.
– Тогда я не пойду с тобой.
– Я убью твоего брата.
– Тогда я убью тебя и буду ненавидеть тебя вечно.
– Не доводи меня, Саша.
– Три месяца.
– Что?
– Через три месяца ты дашь мне развод, и мы исчезнем из жизни друг друга.
Он начинает давать свой раздражающий коленопреклоненный ответ «нет», но я поднимаю руку.
– Или так, или ты даешь мне развод прямо сейчас. Выбирай.
– Очень хорошо сыграно, – он говорит это с напряжением, даже когда улыбается и снова протягивает руку. – Бери, жена.
Я отбиваю ее с дороги и говорю, проходя мимо него.
– Я не твоя жена, Кирилл. Я твоя будущая бывшая жена.
Глава 11
Кирилл
Саша жива.
Моя жена не покоится под землей в холодной могиле.
Я похоронил ее кости собственными руками и заставил себя смотреть на ее изуродованное лицо, потому что думал, что вижу ее в последний раз.
Даже если она больше не была похожа на мою Сашу, я должен был запечатлеть ее последний образ в своей памяти.
Но оказалось, что все это было спектаклем, чтобы обмануть меня.
Она так сильно хотела покинуть меня, что инсценировала свою смерть и, как следствие, вогнала острое копье в мою грудь.
Рана зияет и кровоточит сильнее, чем пуля, которую она буквально выпустила в мою руку.
Да, она выстрелила в меня, но это было не столько потому, что она хотела убить меня, сколько потому, что она боялась, что я прикоснусь к ней.
Одна только мысль о том, что моя кожа может прикоснуться к ее коже, напугала ее настолько, что это запустило ее защитный механизм. Ее нога была буквально согнута на случай, если она решит бежать.
Интересно, была ли у нее такая же реакция, когда она решила оставить мне тот фальшивый труп?
Точнее, она, вероятно, думала, что покинула меня навсегда.
Что она все еще может оставить меня.
В ее гребаных мечтах.
Я согласился на ее абсурдное трехмесячное условие только потому, что это был единственный способ заставить ее пойти со мной.
Планирую ли я выполнить свою часть сделки? Ни хрена подобного.
Но ей не обязательно об этом знать.
Я настигаю ее стремительные шаги, но отстаю на шаг, чтобы полюбоваться тем, как ее боевое обмундирование обтягивает изгиб ее талии и бедер.
Впервые – возможно, за все время – на ней женская боевая экипировка, а не нелестная мужская.
Она перекрасила волосы обратно в блонд. Теперь они убраны в низкий хвост, который заканчивается у плеч. Я знал, что ее волосы растут быстро, но не думал, что настолько.
Я часто пытался представить ее с природным цветом волос, но ни один из образов, которые я создавал в своем мозгу, не оправдал ожиданий.
Она сияет в образе блондинки.
И такая же свирепая.
И чертовски злая.
И это заставляет мой член подрагивать от желания вытрахать эту злость из нас обоих.
Да, я мог бы не усугублять ситуацию и не забирать Юрия – простите, я имею в виду Антона – но другого способа заставить ее остаться практически не было.
Может, она и не убила бы меня, но она бы пытала меня другим очень эффективным способом – исчезнув от меня.
Запретив мне видеться с ней когда-либо еще.
Она бы исчезла в таком месте, где я не смог бы ее найти, и наказывала бы нас обоих до конца наших дней.
А мы не можем этого допустить, не так ли?
Я делаю шаг к ней, направляя нас к месту, где была припаркована машина. Саша не смотрит на меня, все ее внимание сосредоточено на далеком горизонте или на деревьях, неразличимых в темноте.
Она либо сбежала в свои мысли, либо наказывает меня молчанием, а может, и то, и другое.
Не то чтобы я возражал. Я не ожидал, что она так быстро придет в себя, но пока она здесь, я могу придумать множество методов, чтобы вернуть ее.
Когда мы подходим к машине, я открываю водительскую дверь своей здоровой рукой. Однако моя рана пульсирует болью, которая проникает до самой груди. Я глубоко стону и на короткую секунду закрываю глаза, чтобы справиться с дискомфортом.
Кровотечение не такое сильное, как раньше, но оно все еще продолжается, и, возможно, я потерял больше крови, чем может позволить себе мое тело.
Я все еще не хочу лечить это, пока не верну Сашу домой. Что, если она снова сбежит от меня?
В особняке у меня достаточно сил, чтобы не позволить ей уйти.
Она встает между мной и дверью водителя. Ее лицо все еще замкнуто, губы сжаты, а брови нахмурены.
– Я поведу.
Я улыбаюсь.
– Волнуешься за меня?
– Скорее, я не хочу попасть в аварию, если ты замертво свалишься на руль.
– Ты ранила меня в мое маленькое черное сердце, solnyshko.
Она стискивает зубы и смотрит на меня своими неземными глазами. Сейчас они карие, темные и пропитаны нездоровой дозой ненависти.
Ее лицо мягкое и нежное, но немного бледное. Она потеряла вес и часть своего естественного сияния. Темные круги очерчивают контуры ее усталых глаз.
Надеюсь, она страдала так же сильно, как и я.
Надеюсь, она не могла спать по ночам, и я проникал в ее кошмары так же жестоко, как она вторгалась в мои.
Она впивается пальцами в мою рану, а затем погружает их внутрь с намерением причинить боль.
– Я сказала тебе перестать называть меня так.
Я стону, когда моя рука начинает пылать и пульсировать. Да, это больно, но мне плевать.
– Мне приятно, когда ты ко мне прикасаешься.
Саша резко отпускает меня, ее рука вся в моей крови. Если добавить к этому уравнению мою сперму, это будет выглядеть как шедевр.
Но эта мысль для другого случая.
– У тебя, должно быть, действительно не все в порядке с головой, – она щелкает языком. – Почему ты не угрожаешь мне телесными повреждениями в ответ?
– Ты единственная в списке людей, которым я воздерживаюсь угрожать.
– Забавно, потому что ты держишь жизнь моего брата в качестве залога.
– Это другое.
– Как это отличается? Знаешь что? Забудь об этом. Ты просто перекрутишь слова так, чтобы ситуация сыграла в твою пользу, и это только больше разозлит меня. Давай покончим с этим.
Я улыбаюсь.
Она действительно умеет читать меня лучше, чем кто-либо другой. Даже Виктор со своими навыками слежки не может сравниться с ней.
Саша пытается сделать чистый разрыв, но у нее ничего не получается. Чем больше я ее слушаю, тем глубже она втягивается в ситуацию, от которой убегает.
Я никогда – я имею в виду никогда – не отпущу ее.
Даже если мне придется задушить ее в процессе.
Она кладет свою винтовку на заднее сиденье и садится на водительское сиденье, пока я пытаюсь забраться внутрь.
Саша тянется к бардачку, ее рука касается моего бедра, и от этого легкого движения мой член дергается, не выдерживая напряжения.
Прошло слишком много времени с тех пор, как я пробовал ее на вкус, и, скажем так, у моего члена был напряженный роман с моей рукой, который он готов прекратить.
Моя жена достает аптечку и разворачивает меня так, чтобы я оказался лицом к ней. Она не смотрит на меня, пока обматывает бинтом мой бицепс и рану, которую подарила в честь воссоединения. Первые несколько бинтов сразу же пропитываются кровью, но она продолжает, оказывая давление.
Ее брови нахмурены, но я не могу сдержать улыбку, которая поднимает мои губы.
Неважно, как долго мы были в разлуке; она всегда будет беспокоиться обо мне и следить, чтобы мне не было больно.
– Твоя забота трогательна.
– Спустись на землю. Если ты умрешь, Виктор убьет Антона. Это только ради моего брата.
– Хмм. Похоже, мы согласимся, что у нас разные определения для этого согл…блять.
Саша мило улыбается после того, как затягивает повязку на моей ране, а затем практически отбрасывает мою руку в сторону.
Она хочет доказать, что может и хочет причинить мне боль? Отлично. Я позволю ей делать это сколько ее душе угодно.
– Ой, прости, – она притворяется невинной. – Это больно?
– Все что угодно для моей прекрасной жены, – я улыбаюсь, хотя боль разливается по руке и распространяется на все остальное тело.
Ее юмор испаряется, и она нажимает на кнопку зажигания, а затем мчится вниз по грунтовой дороге.
Она выбита из колеи.
Хорошо.
Пока я все еще влияю на нее, я уверен в том, что добьюсь ее расположения. Сегодня, завтра или через месяц. Мне плевать.
Однажды она устанет от этого кинка3 молчания и вернется к другим увлекательным кинкам.
Я облокотился на подголовник и уставился на нее, пока она ведет машину с поджатыми губами и сосредоточенностью, как у ястреба.
Чем дольше я смотрю, тем крепче она сжимает руль. Поначалу это незаметно, но через некоторое время костяшки ее пальцев побелели.
– Перестань так на меня смотреть, – выдавливает она из себя, не глядя на меня.
– Как?
Она бросает мимолетный взгляд в мою сторону и машет рукой в неопределенном жесте.
– Например, так.
– Смотря на тебя, я получаю удовольствие после того, как два месяца считал тебя мертвой.
Ее внимание по-прежнему приковано к дороге, но ее губы раздвигаются, прежде чем она снова смыкает их.
– Как ты на это купился? Только потому, что я оставила кольцо и браслет?
– Тест ДНК совпал идеально. Полагаю, ты сфальсифицировала его, чтобы твой тщательно продуманный план довел меня до белого каления.
Тот факт, что я не перепроверил результаты ДНК, заставляет меня хотеть задушить того меня двухмесячной давности.
– Я… ничего не подделывала.
– Может, это сделал твой гребаный брат.
Не могу поверить, что я не предвидел Юрия.
По словам Максима, Антон Иванов поменялся местами с моим охранником после «несчастного случая». Юрий не хотел присоединяться ко мне и остальным, когда я решил пойти в армию, поэтому мне показалось странным, что он догнал нас позже. Впрочем, это было не настолько странно, чтобы подозревать, поскольку несколько других мужчин поступили так же.
Раньше я его почти не замечал. Он был некомпетентным и медлительным. Но после того, как он последовал за нами после аварии, прежний Юрий исчез.
Как выяснилось, именно так и было.
Он обманул меня в плане своей преданности, но по какой-то причине я всегда держал его на расстоянии вытянутой руки, по сравнению, скажем, с Виктором или Максимом. Мне нравились его планы, но я всегда вносил свои коррективы, прежде чем воплотить их в жизнь.
Я также никогда не посылал его на одиночные задания и не посвящал в расследования Организации Бельского, которые поручал Виктору.
Может быть, я не подозревал его, но что-то внутри меня настороженно относилось к нему. По всем правильным причинам.
Хотя он хорош. Ему удалось обмануть не только меня, но и свою сестру и лучшего друга.
Теперь мне нужно решить, как поступить с этим ублюдком.
Самое сложное то, что он связан с Сашей, и я не могу убить его и при этом не потерять ее.
– Нет, он не делал этого, – говорит она в ответ на мое предыдущее заявление. – У нас едва хватило времени, чтобы подбросить труп. Как мы могли подделать ДНК, когда мы были в России?
Хмм.
Интересно.
Раз у нее нет причин лгать, значит, это сделал кто-то другой.
А именно, тот, кто подговорил албанцев организовать ее смерть. Если тот, кто это сделал, смог так эффективно подложить тест ДНК, значит, они могут быть гораздо ближе, чем я думал.
Теперь мне придется вырвать их сердца и смотреть, как жизнь покидает их несчастные глаза.
Какая наглость – заставить меня поверить, что она умерла.
Чертова дерзость.
К тому времени, как мы подъезжаем к дому, я киплю от ярости.
В адрес Саши за то, что она посмела уйти.
На тех ублюдков, которые, должно быть, наблюдали из тени, как я медленно канул в бездну небытия.
Они, должно быть, смеялись, глядя, как их план воплощается в жизнь.
Надеюсь, сейчас они также наблюдают за тем, как я возвращаю Сашу. Я не буду их разыскивать. Рано или поздно они предстанут во всей красе.
Саша открывает дверь с большей силой, чем нужно, и выскакивает наружу, как будто не может больше ни секунды находиться со мной в одном пространстве.
К черту.
Я отказываюсь верить, что она забыла нас за два месяца.
Если только она никогда не любила тебя по-настоящему, и у нее действительно был любовник, к которому она вернулась.
Я заглушаю этот садистский голос и выхожу из машины. Как только я встаю, меня охватывает головокружение, и я приваливаюсь к борту машины.
Переоценил ли я свою способность не истечь кровью? Возможно.
Саша бросается в мою сторону, но в последнюю секунду останавливается и сжимает кулаки, словно вспоминая, что больше не должна заботиться о моем благополучии.
– Не можешь собраться? – она вкладывает в свои слова как можно больше яда, но это звучит натянуто, фальшиво.
– Я могу умереть, – говорю я с фальшивым стоном.
– Хорошо. Меньше зла в мире.
– Ты будешь плакать по мне, если я умру?
– Нет, – она вздергивает подбородок. – На самом деле, я даже могу отпраздновать.
– Ты выглядишь очаровательно, когда говоришь то, что не имеешь в виду, – я касаюсь ее щеки тыльной стороной двух пальцев, и она замирает. Я тоже замираю, когда прилив хаотичных эмоций ударяет мне в грудь.
Это простое прикосновение, но его достаточно, чтобы убить все мрачные мысли, которые возникли у меня после того, как я увидел ее фальшивый труп.
Впервые за несколько месяцев я дышу свежим воздухом.
Впервые за многие месяцы я чувствую все.
Она здесь.
Она снова моя – даже если будет утверждать обратное.
Ее широкие глаза наполняются огнем, и она отбивает мою руку. Этот жест ранит сильнее, чем сам удар.
Будь это в любое другое время, я бы схватил ее за горло, связал и оттрахал за дерзость.
Но, учитывая обстоятельства, я оставил все как есть.
Пока что.
– Не трогай меня, – в ее голосе чувствуется напряжение.
– Ты ужасно боишься моих прикосновений. Ты это заметила?
Она бросает на меня еще один взгляд, который, похоже, сегодня является ее modus operandi4, а затем устремляется в дом.
Я собираюсь последовать за ней, когда мой телефон начинает вибрировать. Это Виктор.
Мне требуется больше усилий, чем нужно, чтобы ответить.
– Статус.
– Все чисто. Мы держим Антона – ака фальшивого Юрия – под наблюдением. Должны ли мы пытать его, чтобы получить ответы?
– Нет. Скорее всего, он не захочет говорить.
А я не хочу терять свои баллы с Сашей, если она узнает, что я избивал ее брата.
– Максим хочет охранять его лично.
Хмм.
С тех пор, как он вернулся из России, в нем что-то изменилось. Как будто его душа была раздавлена, и он изо всех сил пытался собрать себя заново.
Он не шутил с остальными и проводил больше времени в одиночестве или со мной и Виктором – что для него не свойственно. И самое главное, он снова погрузился в свою работу, как будто ничего не произошло. Вначале я думал, что это из-за пыток, но теперь я пришел к выводу, что это может быть нечто большим.
Например, предательство со стороны того, кого он считал своим лучшим другом.
И кто я такой, если не вершу поэтическое правосудие? Таким образом, я не пытаю Антона и не отдаю приказ подвергнуть его пыткам.
Максим будет нести за него полную ответственность.
– Пусть Максим полностью возьмет на себя ответственность за него, – отвечаю я Виктору.
После того как он положил трубку, я направляюсь к входу в особняк, мои шаги тяжелые, как черт.
Когда я догоняю Сашу, в воздухе раздается громкий вздох, а потом по лестнице сбегает Карина. Эта маленькая дрянь спотыкается о свою ночную рубашку и оступается на нескольких ступеньках, но она спохватывается и продолжает бежать дальше.
– Саша! Боже мой, Саша! – она бросается в объятия моей жены. – Пожалуйста, скажи мне, что это ты и что на самом деле я не вызвала тебя с помощью вуду, которое использовала, чтобы вызвать твой дух.
Она сделала что?
– Это я.
Саша погладила ее по голове своей чистой рукой.
Моя сестра, кажется, не замечает меня или моего почти бессознательного состояния, когда отстраняется. Слезы застилают ей глаза, она широко улыбается, даже когда ее голос дрожит.
– Это действительно ты.
– Как ты поживаешь, Кара?
– Не нужно мне этого! – она ударяет ее по плечу. – Как ты могла заставить нас поверить, что ты умерла? Разве ты не знаешь, как много ты для меня значишь?
Мало-помалу эмоции проскальзывают во взгляде Саши. Острое чувство вины придает ее глазам глубокий желтый оттенок, который вступает в борьбу с карими.
Это не я. Это Карина.
Она ничего ей не сделала, но Саша причинила боль ей и другим, инсценировав свою смерть. Моя жена медленно, но верно осознает свою ошибку.
– Мне жаль, – шепчет она. – Я не делала этого специально, и действительно думала, что вы обнаружите, что тело – не мое.
– Просто не повторяй этого снова, хорошо? – Карина обнимает ее еще раз, и хотя Саша старается не подавать виду, ее плечи опускаются.
