Текст книги "Сердце Моего Монстра (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Разве ты не молодец? – говорит мой дядя с ноткой насмешки. – Ты должен был умереть вместе со своими родителями, но ты отказался, даже после того, как они всадили в твое тело три пули.

– Ты… – голос бабушки звучит хрипло, затравленно, когда она давится слезами и поднимает трость в его сторону. – Ты убил моих детей… и хотел убить моих внуков… Я разорву тебя на части, неблагодарный ублюдок…

Ее трость падает на пол первой, когда пуля попадает ей в лоб. Я кричу, когда она падает на пол, ее безжизненные глаза смотрят в никуда.

– Я сказал тебе заткнуться нахрен, – мой дядя вздыхает и качает головой. – Теперь ты будешь молчать вечно.

Антон бежит к бабушке, за ним следует Максим.

– Бабушка…

– Ты следующий, – мой дядя направляет на него пистолет. – А потом Саша и ее надоедливый муж. Таким образом, никто не будет стоять у меня на пути к трону.

Антон смотрит на него снизу-вверх и достает свой собственный пистолет.

– Опусти свое гребаное оружие. Это место окружено.

– Ерунда, – говорит Юлия. – Разве твои люди не убедились, что Кирилл пришел один, Альберт?

Мужчина, о котором идет речь, Кирилл, смотрит на парней, держащих его.

– Мы собираемся сделать это красиво или не очень красиво?

Они обмениваются взглядом, но нерешительно остаются на месте.

– Тогда не так красиво.

Он без особых усилий высвобождает плечо из захвата одного парня и начинает пинать другого, но Юля выхватывает пистолет у одного из охранников и направляет его на Кирилла.

– Больше ни шагу. Я не позволю тебе продолжать жить.

– Мама, остановись! – Константин бросается к ней.

– Даже не пытайся переубедить меня, Костя! Он запер тебя и пытал.

– Он этого не сделал. Он просто хотел кое-что проверить.

– Кое-что проверить? – повторяет она.

– Тот факт, что ты использовала Макара, чтобы попытаться убить мою жену, – говорит Кирилл с резкостью, которая пробирает меня до костей. – Ты заставила его сказать мне, что это был Константин, и даже подделала доказательства этого. Ты спровоцировала меня причинить ему боль, чтобы ты могла спасти его и доказать, что он мне безразличен. Ты хотела, чтобы он приполз обратно к тебе, потому что ты единственная, кто его любит. Но что же делать, мама? Я на шаг впереди тебя. Я притворился, что попался на твою уловку, и заставил всех в доме поверить в это, чтобы твой шпион передал тебе нужную информацию. Я заставил тебя раскрыть свое истинное лицо Константину.

– Ты не можешь верить этому дьяволу, Костя, – говорит она со спокойной решимостью. – Все, что я делала, было для тебя.

– Тогда прекрати это, мама, – умоляет он. – Просто прекрати это уже. Я никогда не хотел ничего из того, что ты мне давала. Я тоже никогда не просил об этом, так что перестань навязывать это мне.

– Как… как ты можешь так говорить? – она сердито смотрит в ответ на Кирилла. – Это все из-за тебя! Я знала, что ты будешь чертовым кошмаром с первого дня, гребаное дьявольское отродье. Просто умри!

– Нет! – я кричу, когда она делает выстрел.

Все происходит слишком быстро.

Дядя стреляет одновременно, а затем следует еще несколько выстрелов.

Льется кровь.

И еще больше крови.

Она брызжет на меня.

Нет, она льется изнутри меня.

У меня кружится голова, когда я смотрю вниз и обнаруживаю, что мои бедра пропитаны кровью.

Кто-то зовет меня по имени, но моя голова откидывается назад, и все погружается во тьму.

Глава 27

Саша

Я просыпаюсь из-за кошмара.

Я не знаю, в чем дело. Все, что я помню, – это барахтанье, удушье в луже крови.

– Саша?

Я смаргиваю влагу с век, а мое дыхание приходит в норму, когда я встречаюсь взглядом с налитыми кровью глазами Карины. Анна стоит рядом с ней, сострадательный взгляд скрывает ее обычно суровые черты.

В моей голове вспыхивают сигналы тревоги, и я начинаю садиться. Трубка капельницы впивается в мою руку, и Анна помогает мне выпрямиться.

Я смотрю на больничный халат и вспоминаю кровь у себя между ног.

Воспоминания нападают на меня все сразу. Будучи беспомощно привязанной к стулу, когда Кирилл получил…

– Где Кирилл? – выпаливаю я.

– С Костей, – отвечает Карина. – Он сказал, что Юля пыталась убить его, поэтому Костя оттолкнул ее, в то время как Кирилл сделал выстрел. Она в отделении интенсивной терапии. Чувство облегчения охватывает меня, и я делаю долгий вдох. Я была так уверена, что на этот раз в него точно стреляли.

Дверь открывается, и Кристина заходит внутрь. Она улыбается, увидев меня, хотя ее лицо бледное и усталое.

– Саша, ты проснулась. Слава богу.

– Мой… – я изучаю их лица. – С моим малышом все в порядке?

– Да, да, – Кристина сжимает мою руку. – У тебя было небольшое осложнение, но ты защитила его. Доктор сказал, что тебе нужно много отдыхать.

Моя грудь опускается, а слезы наполняют мои глаза, когда я кладу ладонь на живот. Когда я увидела кровь, то подумала, что точно потеряла его.

Их. Моего мужа и нашего сына.

– А… Кирилл знает?

– Про беременность? – спрашивает Карина. – Конечно. Это он привез тебя сюда и угрожал убить всех в больнице, если тебя не спасут.

– Как он воспринял это? – я чувствую себя ужасно из-за того, что не успела сказать ему сама. Хуже того, меня даже не было там, чтобы увидеть его реакцию.

Теперь все мои причины скрывать это от него исчезли. Ну и что, если он использует это, чтобы удержать меня рядом с собой? Это именно то, чего я хочу.

– Это было непонятно, – говорит Анна материнским тоном. – Он казался более обеспокоенным твоей безопасностью.

– Ох.

Сомнение начинает терзать меня изнутри. Может быть, я просчиталась в этом. С чего я взяла, что Кирилл хочет ребенка? Зная своих родителей, он мог испытывать отвращение к тому, чтобы иметь детей.

Мы никогда раньше не говорили о детях, и он, казалось, не заинтересовался, когда Карина упомянула об этом в тот день, когда он запер своего брата.

– Ты в порядке? – спросила я, сжимая руку Карины. – По поводу Юлии.

Она приподнимает плечо.

– Мне всё равно на эту женщину. Я просто рада, что ты, Виктор, и мои братья в безопасности.

Я тоже.

Я надеюсь, что Константин думает так же и не держит зла на Кирилла.

Мой муж может притворяться одиноким волком, но он нуждается в поддержке, которую может оказать ему только Константин.

У меня сводит живот при мысли о том, чтобы увидеть его и поговорить с ним о беременности. Что я должна сказать? Должна ли я вообще что-то говорить?

Сейчас все мутно, и я, кажется, не могу слишком долго концентрироваться на одной мысли.

В то же время я не могу перестать думать о Кирилле. Разочарована ли я тем, что его нет рядом со мной? Да.

Но я также знаю, почему ему нужно быть с Константином после того, как он выстрелил в свою мать.

В любом случае, мне нужно его найти. Но прежде, чем я успеваю это сделать, приходит врач, чтобы проверить меня, и говорит, что и я, и ребенок в безопасности. Однако мне нужно отдохнуть несколько недель, чтобы не усугублять свое состояние.

Никаких физических нагрузок, кроме ходьбы. Никакого грубого секса – это немного меня расстроило. Никаких поездок, которые длятся более часа. И летать тоже нельзя.

После того, как он уходит, я встаю и надеваю пушистый халат, который принесла для меня Карина. Пока Анна помогает мне завязать пояс, я спрашиваю:

– О, кстати, кто-нибудь из вас видел моего брата?

Лицо Карины бледнеет.

Мое сердце едва не падает к ногам. Кажется, я помню, как дядя Альберт стрелял, но у Антона тоже был пистолет. Он не мог причинить ему вреда, верно?

– Что такое? – спросила я. Мой голос дрожит. – С ним все в порядке?

– Да, не волнуйся, – Кристина похлопывает меня по плечу. – Он в безопасности.

– Почему я чувствую, что здесь есть «но»?

– Макс спас его, и получил пулю вместо него. Он тоже в отделении интенсивной терапии, – выпаливает Карина, ее веки наполняются слезами.

О, боже.

Нет.

Я не знаю, откуда у меня берутся силы, но я уже беру капельницу и выбегаю из палаты.

Я не слушаю их, как они зовут меня по имени или просят быть осторожной.

Все мое тело словно горит, когда я поднимаюсь на лифте в отделение интенсивной терапии. Затем все мои хаотичные эмоции прекращаются, когда я подхожу к зоне ожидания.

Массивная масса мышц сидит на одном из стульев, кровь пропитывает его шею, руки и рубашку, когда он держит голову в ладонях.

Я медленно подхожу к своему брату, мое сердце колотится так громко, что я боюсь, что оно вырвется наружу. Оказавшись перед ним, я осторожно касаюсь его плеча.

Антон поднимает голову, и впервые в нашей жизни я вижу слезы, подступающие к его глазам.

– Malyshka… – тихо шепчет он, а я просто прижимаю его к груди.

Его руки обхватывают меня за талию, и все его тело сотрясается рядом со мной.

– Мне так жаль, Тоша.

– Я мог бы убить дядю Альберта в тот момент, но заколебался и убил его только тогда, когда было слишком поздно. Я – причина, по которой Макс бросился передо мной. Он не колебался, Саша… Он просто предложил свою жизнь за мою, даже не задумываясь.

– Это потому, что он любит тебя, Тоша. И я знаю, что ты тоже его любишь.

– Что, если… что, если я потеряю его, Саша…? Что мне тогда делать? – я чувствую тоску и боль, волнами исходящие от моего брата.

Я должна остановить себя, чтобы не поддаться обреченным мыслям, но не могу контролировать это, когда мы оба дрожим.

– Ты не потеряешь его, – я отстраняюсь и глажу его по волосам. – Макс – боец и просто так не умрет.

– Он…потерял много крови.

– Это все равно его не убьет. Он Макс, помнишь?

– Он Макс, – повторяет он менее уверенным тоном.

Я снова обнимаю его, и мы остаемся так, кажется, целый час, прежде чем приходит доктор.

Мой брат, шатаясь, поднимается на ноги и почти ударяется о стену, когда врач говорит, что состояние Макса стабильно.

Я сжимаю его руку, улыбаясь сквозь непролитые слезы.

– Я же тебе говорила.

Он улыбается в ответ, выражение его лица смягчается, прежде чем становится трезвым.

– Помнишь, ты сказала, что мне нужно стать счастливым?

Я киваю.

– Я это сделаю.

– Да?

– Да. Ты была права, Саша. Макс важнее долга.

Я ухмыляюсь, как идиотка. Что? Я их сторонник номер один.

– Что ты собираешься делать?

– Как только с ним все будет в порядке, я покину эту жизнь и начну все заново. Теперь, когда бабушки и дяди Альберта больше нет, я буду растить Майка и расхлебывать кашу, которую наша семья заварила в России.

– Ты знаешь, где они оставили Майка?

– Он в Санкт-Петербурге с няней. Я сказал ей, чтобы она пока привезла его сюда, так что они уже в пути.

– Я могу воспитать его, Тоша. Я до смерти люблю Мишку, а ты никогда не умел обращаться с детьми.

– Нет, я сделаю это. Мы с Майком нуждаемся друг в друге. Кроме того, тебе нужно беспокоиться о собственном сыне.

– Мишка – не обуза. Мы можем разделить его опеку, пока я не решу, что ты сможешь заботиться о нем должным образом, – я делаю паузу. – Как вы с Максом вообще там оказались?

– Кирилл отпустил меня. Он пришел раньше в тот день и сказал, что у него есть доказательства, которые он хотел бы, чтобы я увидел лично.

Верно.

Все является частью тщательно разработанного плана для Кирилла. Он заставил нас с Антоном увидеть истинное лицо нашего дяди и сделал то же самое с Константином и Юлией.

Хотя я сомневаюсь, что он просчитал все перестрелки, которые произошли. По крайней мере, я надеюсь, что он этого не сделал.

– Ты… знаешь, где он? – я спрашиваю своего брата.

– Вероятно, в следующем отделении.

– Я вернусь, хорошо?

– В этом нет необходимости. Я собираюсь навестить Макса.

– Я вернусь, – повторяю я, затем быстро обнимаю его.

Убедившись, что он может стоять прямо, я перевожу капельницу в другое отделение интенсивной терапии.

Конечно же, Кирилл сидит напротив торгового автомата. Ноги расставлены, пиджак перекинут через спинку сиденья, лицо замкнуто.

В ярком свете ламп холодно, и я не знаю, почему это заставляет меня спрятаться за углом.

Он поправляет очки средним пальцем, пока Константин берет две чашки растворимого кофе и присоединяется к нему.

Братья сидят плечом к плечу, молча потягивая кофе.

– Эта гадость на вкус как переработанная моча, – ворчит Кирилл, делая еще глоток.

– У меня слишком много вопросов, но самые важные из них: первый: откуда ты знаешь, какова на вкус переработанная моча? Во-вторых, моча вообще пригодна для вторичной переработки?

– Догадка для первого. Да, пригодна, – Кирилл сжимает чашку обеими руками и украдкой бросает взгляд на брата. – Разве мы не собираемся говорить о слоне в комнате?

– Ты пьешь растворимый кофе?

– Юля в коме из-за меня.

Константин глубоко вздыхает, но ничего не говорит.

– Я не буду извиняться за то, что сделал это, но знаю, что твои чувства к ней отличаются от моих.

Его брат делает паузу, и я задерживаю дыхание, пока он не вздыхает.

– Ты знаешь, я долго и упорно думал об этом, но всегда прихожу к одному и тому же выводу. Если бы ты не выстрелил в нее, она бы выстрелила в тебя, – он пристально смотрит на Кирилла. – Я предпочитаю такой исход гораздо больше, чем альтернативный. Я рад, что именно ты сейчас сидишь рядом со мной.

Константин, вероятно, не заметил этого, но грудь Кирилла только что расширилась от облегчения. Даже если его лицо все еще выглядит как та же невозмутимая холодная сущность.

Через долю секунды этот бесстрастный взгляд останавливается на мне. Хотя я наполовину прячусь за стеной, он сразу же видит меня.

Я не знаю, почему чувствую необходимость бежать.

Однако мои ноги не двигаются.

Кирилл встает, а затем сжимает плечо Константина.

– Я вернусь.

Он выбрасывает чашку кофе в ближайший мусорный бак и шагает ко мне.

Как только он останавливается передо мной, мне кажется, что он прибавил в росте на несколько дюймов. Темные татуировки, выглядывающие из-под воротника его рубашки, кажутся чудовищными в сочетании с его замкнутым выражением лица.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он. Его голос резкий и авторитетный, как в наши армейские времена. – Тебе следует отдохнуть.

– Я… в порядке. Доктор сказал, что я могу ходить.

– Доктор также сказал не подвергать опасности твое здоровье.

Я сглатываю.

– Это потому, что я беременна? Ты беспокоишься о жизни нашего сына?

– Я беспокоюсь о твоей жизни, черт возьми, – его глаза сверкают огнем. – Почему ты не сказала мне, что беременна? Почему ты решила вести себя подозрительно и вместо этого отстраниться от меня?

Эмоции застревают у меня в горле, и я ненавижу это чувство уязвимости. Такое… чертовски неполноценное.

– Я… не хотела, чтобы ты заставлял меня оставаться из-за ребенка. Я хотела, что мы все решили.

– Нас больше нет, так как мы разводимся через несколько недель.

Я вздрагиваю, как будто кто-то ударил меня в живот. Мое тело дрожит, а глаза щиплет.

– Ты… разводишься со мной?

– Разве ты не этого хотела, когда вернулась? Ты явно требовала развода через три месяца.

Но это было до того, как я узнала обо всем. Развод – последнее, чего я хочу прямо сейчас.

Кроме того, я искренне думала, что этого не произойдет, учитывая, как часто он напоминал, что не позволит мне уйти от него.

– Я… – я замолкаю, не зная, что сказать. – Мы можем… продлить брак до тех пор, пока я не рожу. Ты знаешь, что это будет означать, что он не незаконнорожденный.

– Нет.

Я снова молчу. Какого черта он сегодня бьет меня резкими словами?

– Я тоже не хочу, чтобы ты оставалась со мной только из-за ребенка, – говорит он.

О.

– Но… ты хочешь, чтобы я осталась?

– Только если ты любишь меня, – он берет мои руки в свои. – Если ты этого не сделаешь, я буду преследовать тебя снова и столько, сколько потребуется, пока ты не влюбишься в меня по уши.

– Тогда, развод…

– Я проверял тебя. Слова «развод» не существует в нашем с тобой словаре. В тот день, когда я женился на тебе, я пообещал быть твоим мужем, пока смерть не разлучит нас, и я намерен сдержать это обещание. Я уже потерял тебя однажды, будь я проклят, если потеряю тебя снова.

Мое горло сжимается.

– Означает ли это, что ты любишь меня?

Он нежно гладит мои волосы.

– Я не просто люблю тебя. Я ничто без тебя. Я не знаю, когда это началось или когда переросло в этот огненный взрыв, но точно знаю, что ты стала неотъемлемой частью меня. Ты – утешение, в котором я нуждаюсь каждую ночь, и свет, которого я с нетерпением жду каждое утро. Я мог бы стремиться к власти и престижу, но мне потребовалось потерять тебя, чтобы понять, что моя вселенная вращается вокруг тебя.

Дрожь во всем теле охватывает меня, и я едва сдерживаюсь, чтобы не выплакать глаза.

Я всегда хотела, чтобы Кирилл сказал мне, что я для него особенная. Он много раз показывал это действиями, и я думала, что меня это устраивает, но глубоко внутри я хотела это услышать.

Слова, которые он только что сказал, – больше, чем я когда-либо могла себе представить.

Больше, чем я когда-либо желала.

Я кладу дрожащую ладонь ему на грудь.

– Значит ли это, что если я попрошу тебя отказаться от должности, ты сделаешь это ради меня?

Он берет меня за руку и целует мою ладонь.

– Сегодня, если ты этого хочешь.

– Правда?

– Все что угодно для моей прекрасной жены.

– Но ты так усердно работал ради этого.

– Это положение ничего не значит без тебя.

– О, Кирилл, – я бросаюсь в его объятия. – Конечно, я не буду просить тебя отказаться от твоей с трудом заработанной силы. Я буду рядом с тобой на каждом шагу этого пути.

– Значит ли это, что ты все еще любишь меня?

Я отстраняюсь и глажу его по щеке.

– Я никогда и не переставала, идиот. Трудно жить без тебя и невозможно забыть, но я всегда любила тебя.

– Хорошо. Потому что я не намерен когда-либо отпускать тебя.

– Даже если я иногда ненавижу тебя?

– Особенно тогда.

– Даже если со мной трудно?

– Со мной тоже трудно.

– Даже если я тебе надоем?

– Я бы устал от мира, но никогда от тебя, жена.

– Тебе лучше этого не делать, – я обвиваю руками его шею. – Потому что я тоже никогда не отпущу тебя, муж.

Я принадлежу ему.

Он мой.

И никто из нас не имеет права голоса в этом.

Эпилог 1

Саша

Пять месяцев спустя

Несмотря на все сумасшествие, жизнь продолжается.

Кажется, что с того дня прошла целая вечность, упало много тел и были приняты важные решения. Вероятно, потому, что с тех пор многое произошло.

Юлия умерла примерно через две недели после того, как впала в кому. В то время как Константин выглядел грустным, а у Карины было противоречивое выражение лица, Кирилл стоял на ее похоронах как холодная статуя.

Для него она уже была мертва, вероятно, с тех пор, как он был молод. Я рада, что он, по крайней мере, успокоился, когда она рассказала ему, почему страстно ненавидела его. Именно тогда он точно узнал, что она никогда не полюбит его и даже не будет терпеть.

Кирилл олицетворял все, что она ненавидела, – темперамент Романа и постоянное напоминание о жестоком обращении, которому она подвергалась. Но что еще хуже, так это то, что он также унаследовал ее ум и умение манипулировать.

Я все еще ненавижу эту женщину всем своим существом. Она разрушила жизни всех своих детей, в том числе и Константина. Она не только фигурально задушила его своей любовью, но и приложила руку к смерти его биологического отца.

Если бы у Кирилла была другая мать, он не подвергся бы эмоциональному или физическому насилию. По крайней мере, я рада, что у него была Анна в подростковом возрасте, поскольку он считает ее единственной матерью в своей жизни.

Кирилл также убил Якова – своего дядю по материнской линии. По-видимому, это он помог Юле с делом Макара. Мой муж устранил его до того, как он смог отомстить или угрожать нашей семьи.

С другой стороны, Максим не торопился с восстановлением. Мы с Антоном были рядом с ним – хотя в основном это был мой брат. Я перестала быть настолько вовлеченной.

Во-первых, потому что Кирилл узнал, что Макс был увлечен мной, когда я притворялась мужчиной, и угрожал убить его.

И да, именно Антон рассказал ему эту информацию, потому что он все еще необъяснимо ревнует.

Во-вторых, оказывается, Максиму так нравилось быть в центре внимания Антона, что он, возможно, специально затянул процесс выздоровления.

После того, как он вернулся в форму, он ушел из команды Кирилла, что мой муж приветствовал, потому что он мудак, которому даже не нравится идея безобидной влюбленности.

Сейчас мой брат и мой друг находятся в России с Майком. Вначале Майк был рядом со мной, и, хотя ему здесь нравилось, он был сбит с толку всеми англичанами. Кроме того, после того, как мы поехали в Россию и увидели, как он беззаботен в компании моего брата, я неохотно позволила ему остаться.

Мой двоюродный брат обожает Макса до смерти – что Антона раздражало, так как все, кажется, любят Макса с первой встречи.

Я рада, что Мишка провел несколько месяцев со мной, потому что Антон столкнулся с трудностями, как только вернулся в Россию. Он должен был передать незаконное оружие семьи правительству и заключить сделку с высшими чинами. Сейчас уже лучше, но он все еще расхлебывает кашу, которую устроил дядя Альберт, и пытается направить ресурсы семьи в более безопасное и прибыльное русло.

Мое сердце было разбито, когда нам пришлось расстаться, но это было не надолго. Я общаюсь с ними по FaceTime каждый день, в основном с Максом и Мишкой, потому что у Антона все еще аллергия на проявление эмоций, и он присоединяется только, когда его заставляют.

Кроме того, я уверена, что у них троих все будет просто отлично. Каждый раз, когда я их вижу, они все больше становятся семьей.

Что так полезно, учитывая, через что прошел каждый из них. Это прекрасно, когда самые поврежденные души могут найти утешение друг в друге.

Я думаю, это относится и к нам с Кириллом.

Я смотрю на него с другого конца комнаты, пока он разговаривает с лидерами других организаций. Вечеринка, устроенная в честь очередной победы Кирилла, в самом разгаре, но все, на чем я могу сосредоточиться, – это мой муж.

Его рука лежит в кармане, а в другой он держит бокал шампанского.

Авторитет выглядит на нем сексуально. Он всегда должен был быть на вершине, независимо от того, какие методы использовал. Дело не только в позиции с Кириллом. У него действительно есть талант управлять людьми и извлекать из них максимум пользы.

Кроме того, он никогда не бывает полностью доволен тем, чего достигает, и продолжает заключать новые союзы и прекращать войны – к ужасу Дэмиена.

Я не могу не ощущать присутствия моего мужа, даже на расстоянии. Сшитый на заказ смокинг облегает его плечи и выставляет напоказ его впечатляющее подвижное телосложение.

Беспечная, кажущаяся расслабленной аура, которую он излучает, – всего лишь фасад. Этот человек может превратиться в смертоносное оружие за долю секунды.

И я не знаю, почему нахожу это таким волнующим.

Наверное, это из-за гормонов. Они не уменьшились ни во втором триместре, ни в этом последнем.

Примерно через неделю я должна родить нашего мальчика, но мой живот так и не вырос по-настоящему. Кристина, которую Константин кормит разнообразными закусками, выглядит по-настоящему беременной с огромным животом и изогнутой осанкой.

Я? Я выгляжу так, словно нахожусь на пятом или шестом месяце.

Выпуклость есть, но поскольку на мне свободное платье, она не так заметна.

Врач сказал, что разница между Кристиной и мной может быть в том, что все переносят по-разному. Хорошей новостью является то, что оба наших ребенка здоровы и, надеюсь, вырастут лучшими друзьями.

Они также станут наследниками состояния своих отцов, поскольку Константин был назначен на предыдущую должность Кирилла. Мой муж оставил эту должность пустой после того, как стал паханом, но я думаю, что он всегда хотел, чтобы его брат занял ее. Единственная причина, по которой он не сделал этого раньше, заключалась в том, что он не хотел, чтобы Юлия пыталась повлиять на Константина или получить в свои руки внутреннюю информацию.

Теперь мы превращаемся в большую семью. Я почувствовала это в тот день, когда снова праздновала Рождество после почти семи лет избегания этого праздника, но теперь я счастлива, потому что у меня появилась эта новая семья.

Это лучше всего, о чем я могла бы мечтать.

У меня есть две сестры, которые не связаны со мной кровными узами. Изворотливая Карина, которая спорит с Виктором в углу, в то время как он игнорирует ее. Она проходит курс терапии с тех пор, как умерла Юлия, и добилась большого прогресса.

Другая неожиданная сестра – Кристина. Мы вместе проходили все сложности беременности. Она оказала мне огромную помощь, и я не смогла бы сделать это без нее.

Есть также поддержка Анны, сострадание Константина и даже угрюмое существование Виктора. Не говоря уже об остальных охранниках, которые приносят мне всевозможные экзотические фрукты и вкусные десерты на случай, если мне чего-нибудь захочется.

Эти люди были и всегда будут моими товарищами, несмотря на прищуренные глаза Кирилла и молчаливые угрозы устранить их.

Но самый важный член моей семьи – это мой муж. Иногда меня пугает то, как сильно я его люблю.

Так же, как боюсь за его благополучие и защиту.

Если он когда-нибудь окажется в опасности, я не сомневаюсь, что сделаю прием «Максим» и использую свое тело как живой щит. И что самое приятное? Я знаю, что он бы сделал то же самое без колебаний.

Мы потратили так много времени, либо подозревая, либо опасаясь друг друга, так что этот этап взаимопонимания и доверия был подобен небесам.

– Извините меня, – говорю я Лии и Рай, затем быстро покидаю маленький круг.

Я даже больше не виню в этом гормоны, я просто хочу своего мужа.

Он говорит, что был травмирован двумя месяцами, когда думал, что я мертва, но я также тосковала по нему до безумия – в том числе, когда думала, что ненавижу его.

Кирилл поднимает голову, чувствуя, что я приближаюсь к нему, даже когда я все еще далеко. Его глаза вспыхивают ярко-синим цветом, и он покидает людей, с которыми находится, в одно мгновение. Оставив свой бокал шампанского на столе, он идет мне навстречу и обнимает меня за талию.

Все мое тело оживает, когда я в его объятиях. Я кладу руку ему на плечо, нуждаясь в том, чтобы почувствовать его тепло рядом.

– Тебе следует отдохнуть, Саша, – он гладит мои волосы за ухом. Теперь они доходят мне до поясницы, и, хотя мать и укладывать их довольно хлопотно, меня это устраивает, пока он всегда прикасается к ним, будь то вот так или когда дергает меня за них во время секса.

Мы раскачиваемся в такт музыке, обнимая друг друга.

– Я устала отдыхать.

– Сегодня утром твои ноги были более опухшими, чем обычно.

– Это нормально. Я могу это вынести.

– Ну, а я не могу. Мне не нравится, когда тебе больно.

– На самом деле это не так.

Он приподнимает бровь.

– Вчера ты плакала, потому что хотела стакан воды.

– Да, ну, такое случается.

– Позавчера ты плакала, потому что, цитирую: «Ты не трахаешь меня как следует, гребаный ублюдок».

– Ты был слишком нежен.

Я действительно ненавижу то, как он в последнее время психует из-за того, что причинил боль нашему сыну или мне. Через несколько недель после этого случая врач сказал, что секс разрешен, даже грубый, но он все равно слишком нежен.

Ошибаюсь ли я, желая получить версию до того, как он узнал, что я беременна?

– Похоже, я создал монстра, – он хихикает. – Со всей серьезностью, я действительно не хочу, чтобы тебе было больно или даже некомфортно, solnysko.

– Мне не будет больно. Действительно. Доктор же сказал, что все в порядке, – я встаю на цыпочки и целую его небритую челюсть. – Ты же знаешь, я люблю, когда ты не сдерживаешься.

Он стонет, когда я трусь животом о его растущую эрекцию.

– Саша…

– Что? – невинно спрашиваю я.

– Прекрати это, если ты не в настроении быть трахнутой.

– Ты знаешь, что это не так.

Он ругается себе под нос и едва выдерживает несколько секунд, прежде чем хватает меня за запястье и тащит в свободную комнату на втором этаже.

Это больше похоже на гостиную с несколькими диванами, журнальным столиком и камином.

Как только он закрывает дверь, он прижимает меня к ней, и его рот сталкивается с моим. Кирилл всегда целует меня с жаром и безграничным желанием, но прямо сейчас он более дикий и грубый, но в то же время нежный.

С тех пор, как я попала в больницу, он целует меня с любовью. Как будто благодарен за то, что у него есть я.

Кто-то вроде Кирилла всегда будет монстром с искаженными взглядами на мир, но он заставляет меня чувствовать себя центром его мира.

Единственным человеком, которого он ищет каждое утро и обнимает перед сном каждую ночь.

Единственным человеком, которому он рассказывает все, будь то дела Братвы или его семейный бизнес.

Он сделал меня своей женой и партнером не только словами, но и действиями.

Он также предложил мне официальную должность своего советника, если это то, чего я хочу.

Не отрываясь от моих губ, он тащит меня к дивану и укладывает сверху, его большие руки ощупывают меня повсюду. Я настолько сверхчувствительна, что стону от каждого прикосновения. Он отстраняется, и я поражена страстным, животным выражением его глаз.

– Я пытался, – он расстегивает ремень и вытаскивает свой твердый член. – Я действительно пытался быть с тобой помягче, но ты делаешь это невозможным, solnyshko.

Я приподнимаю платье и спускаю трусики, затем отбрасываю их и раздвигаю ноги как можно шире. Моя влажная киска пульсирует, когда я провожу ладонью по его щеке.

– Я никогда не просила тебя быть со мной помягче.

– Это так?

Я прикусываю его нижнюю губу, а затем отпускаю ее с хлопком.

– Трахни меня, luchik.

Это приглашение, в котором он нуждается, когда он проникает внутрь на одном дыхании. Я напряжена, и трение такое приятное.

– Ты хочешь, чтобы все было именно так, жена? – спрашивает он у моего горла, затем прикусывает. – Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, как животное?

– Да, да… – я держусь за него и дергаю бедрами.

– Ты сводишь меня с ума, блять, – он обхватывает рукой мое горло и входит глубже, жестче, давая мне стимуляцию, о которой я умоляла.

Да, он доставляет мне оргазмы, но в основном, поедая меня или стимулируя. Обычно он не хочет заходить так далеко.

Если бы я знала, что все, что мне нужно было сделать, это спровоцировать его, я бы сделал это давным-давно.

Мои ноги напрягаются, и я кусаю его за шею, когда кончаю с приглушенным криком. Кирилл продолжает, врываясь в меня с восхитительной интенсивностью, пока не кончает.

– Я люблю тебя, luchik, – шепчу я ему в шею, пока мы нежимся в лучах заката.

Он проводит пальцем по татуировке со своим именем, затем целует мой живот.

– Я люблю тебя больше, solnyshko.

– Ни за что на свете.

Он вырывается, устраивается поудобнее и меняет позу, так что я сижу у него на коленях. Его не волнует тот факт, что я пачкаю его штаны доказательством нашего удовольствия, которое стекает у меня между бедер.

– На мне татуировка с твоим именем, – говорю я.

– Как ты думаешь, почему у меня на коже вытатуировано слишком много солнц? Кроме того… – он расстегивает рубашку и проводит пальцами по татуировкам, которые он сделал поверх огнестрельной раны.