Текст книги " Я"

Автор книги: Рики Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Перед началом шоу я очень нервничал. Несмотря на то, что у меня было много живых выступлений перед сотнями тысяч людей на сцене и в театрах по всему миру, это был первый раз, когда я делал что-либо столь эпическое. И не важно, сколько у вас опыта, такая сцена, как Stade de France в ночь финала Кубка мира не может не напугать. Это было почти невозможно!

Кроме того, никто не знал – за исключением чиновников ФИФА и нескольких моих близких друзей – что моё выступление на церемонии могло и не состояться. В какой-то момент чиновники ФИФА сказали мне, что у меня есть шанс выступить в финале, но прежде чем они подтвердили это, я пошёл и сообщил об этом прессе. Плохая идея. ФИФА, естественно, должна была сделать объявление, а моя оплошность их разозлила. Очень разозлила. Вместо того, чтобы подтвердить или опровергнуть моё появление, они решили наказать меня, оставив этот вопрос нерешённым – за пять дней до игры, и всё это время они не сказали ни слова о моём выступлении ни мне, ни кому-либо ещё. Я, конечно, умирал. Я действительно хотел выступить, и я не хотел, чтобы дурацкое объявление прессе разрушило этот шанс! Они, наконец, дали мне зелёный свет, но с одним условием: во время выступления у меня не будет ни сцены, ни танцоров, ни света, ни спецэффектов. У меня не будет ни одной вещи, которые являются стандартными для концертов подобного уровня. Я должен был сделать глобальное выступление без глобальных средств, без каких-либо средств вообще.

Но я был так счастлив услышать, что они утвердили меня, что всё остальное меня совершенно не волновало. Важнее всего для меня было само выступление, и я знал, что найду способ превратить его в нечто захватывающее.

И это было именно то, что мы сделали. В последний момент мне пришло в голову собрать около двадцати музыкантов и одеть их всех в белые рубашки и чёрные брюки, так что зрители могли видеть их издалека. Всё мы вышли на футбольное поле, всё музыканты играли на своих инструментах, и я схватил микрофон и крикнул в толпу: «Давайте немного пошумим!»

Когда мы добрались до центра поля, вся нервозность исчезла, и волшебство события обрушилось на меня. Это были четыре минуты чистой эйфории. Стадион был заполнен людьми со всего мира, и их ноги танцевали под музыку. Услышав, что толпа хлопает и кричит, я почувствовал огромную волну радости и силы. Это выступление стало для меня особым опытом … даром, который мне послала жизнь. Ещё один момент, который я никогда не забуду. Абсолютно всё было на месте, и адреналин толпы заставил меня понять причину всех моих усилий и жертв. Мы работали, как сумасшедшие, чтобы добраться до этого момента, и теперь победа была в наших руках. Я ломал пальцы, взрывая стены, чтобы попасть в «Менудо», стать сольным артистом и получить поддержку латиноамериканской, азиатской и европейской аудитории. И аплодисменты и крики в ту ночь, на Кубке мира стали прекрасным признанием всей той трудной работы.

Но у меня не было времени почивать на лаврах. Подтверждение, полученное мной во Франции было необычным, но мы должны были продолжать двигаться вперёд. Мы просто не могли остановиться и принять славу, как данность. Если жизнь даёт тебе возможность, ты должен добавить к этому всего себя и много чего ещё. Ты должен бороться и сражаться, чтобы проложить свой собственный путь. Это именно то, что я должен был продолжить делать.

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ

ПОСЛЕ ЗАВОЕВАНИЯ АЗИИ, Европы и Латинской Америки, я обратил свой взор на Соединённые Штаты и на моё так называемое пересечение – мой переход на англоязычный рынок. А чтобы сохранить импульс, который мы получили, мы решили, что пока я буду заниматься раскруткой «Vuelve», дав сорок четыре концерта, я также должен буду вернуться в студию для записи своего первого англоязычного альбома. В этот раз мне было неважно, что я должен был сделать; моя цель в достижении всего была для меня поставлена. Это означало, что я должен полностью отдаться этому, и вот как это было. Месяцы, которые я провёл раскручивая «Vuelve» и одновременно записывая альбом в студии, были невероятно интенсивные. Конечно, я уже делал нечто подобное, когда записывал «Ricky Martin» одновременно снимаясь в «Достать до звёзд», и когда я записывал «Vuelve», раскручивая при этом «A medio vivir»…но на этот раз запись потребовала от меня гораздо больше. С успехом «La Copa de la Vida» появилось гораздо больше предложений интервью и автографов, и я всегда старался относиться к этому дружественно, позитивно, энергично. Я сразу же соглашался. Если им нужна была фотосессия для журнала, я с нетерпением говорил «да». Если они хотели, чтобы я подписал огромную кучу компакт-дисков, я охотно отвечал: «Конечно!» Если они хотели взять интервью, это было всегда, без сомнения, «да, да, да», но это было утомительно.

Я говорил «да» всему, потому что я хотел, чтобы весь мир – и больше чем что-либо я хотел, чтобы Соединённые Штаты – заметили меня. Этот переход на американский рынок значил для меня так много, что я готов был сделать что угодно, лишь бы это произошло. Но несмотря на весь энтузиазм, с которым я преследовал свою новую цель, я уже видел опасности, скрывающиеся за ней. С успехом «Марии» и «La Copa de la Vida» я уже видел проблеск славы сольного артиста, который мне очень нравился, но мне не нравилась одна вещь. Я помню, что даже упоминал об этом в интервью, которое я дал в то время «El Nuevo Herald»: «С каждым проходящим днём», сказал я, «Я всё больше и больше опасаюсь славы». Как это ни парадоксально, я объяснил; чем больше я узнаю славу, тем больше она меня пугает. И чем больше она пугает меня, тем больше она меня привлекает.

В глубине души я знал, что мне нужен перерыв, чтобы отдохнуть и обдумать всё, что со мной произошло, но казалось, что на это нет времени. В самом деле, в какой-то момент я даже хотел взять отпуск. У меня всё уже было организовано; план заключался в том, чтобы отключиться на некоторое время и отправиться в путешествие, но как раз в то время, когда мы были в Сингапуре, в одном из городов тура, мой агент позвонил мне и сообщил, что «Vuelve» номинирован на премию «Грэмми». И это было ещё не всё: организаторы хотели, чтобы я выступил на церемонии. Таким образом, несмотря на то, что мне, возможно, нужно было отдохнуть и расслабиться, как я мог сказать «нет»? Об этом не было и речи. Предложение выступить на церемонии награждения «Грэмми» было величайшей честью, которую многие артисты не получают на протяжении всей своей карьеры, и я просто не мог сказать: «Извините, господа. Спасибо, что подумали обо мне, но я собираюсь немного отдохнуть». Возможно, это было бы правильно с личной и эмоциональной точки зрения, но это был бы, конечно, конец моей карьеры. Так много людей поставили на меня – включая меня самого – так много людей работало без перерыва на протяжении многих лет, чтобы воплотить мои мечты в реальность, что я не мог сказать «нет».

Если Кубок мира стал моей платформой, чтобы завоевать весь остальной мир, то премия «Грэмми» будет моим вступлением на англоязычный рынок Соединённых Штатов. В то время меня не беспокоило, что шоу будет транслироваться миллионам зрителей в 187 странах; значение имело лишь то, что я смогу поделиться своей музыкой с народом Соединённых Штатов, которые никогда даже не слышали моё имя. Так же, как и Кубок мира, это был момент блеснуть, и у меня было всего несколько минут, чтобы совершить толчок: моё выступление должно было стать электрификацией.

Я всегда думал, что это абсолютно нормально, немного волноваться перед шоу. На самом деле, я думал, что это даже здорово, ведь если я не волнуюсь, значит то, что я делаю перестаёт быть сложной задачей. И насколько интересной может быть жизнь на самом деле, если мы не усложняем её и выпрыгиваем из своей зоны комфорта? Но в случае с премией «Грэмми», когда 24 февраля 1999 года приближалось, я понял, что чувствую беспокойство и даже панику. Я сомневался, смогу ли я произвести впечатление на аудиторию, если им понравится моя музыка… пока я, наконец, не положил конец всем этим смешанным чувствам, сказав себе: «Спокойно! Ты занимаешься этим на протяжении пятнадцати лет. Поэтому просто делай то, что ты умеешь – и сделай это хорошо!» Я позволил себе вспомнить то, как я нашёл в себе силы нужные мне для моего выступления со своей обычной уверенностью. Шоу прошло хорошо. Вообще-то, великолепно. Я должен сказать, то, что произошло, никогда раньше не случалось в истории «Грэмми». Я решил петь слегка изменённую версию «La Copa de la Vida», к которой я добавил несколько новых линий на английском языке. И на этот раз – в отличие от Кубка мира – у нас были великолепная сцена и все сопутствующие этому разборчивые колокольчики и свистки: музыканты, танцоры, свет и спецэффекты. Это было захватывающее зрелище, какое только можно представить, и я отдал этому всю свою энергию, харизму и все эмоции, которые я должен был отдать… и много чего ещё! У нас были музыканты, идущие к сцене через проходы зрительного зала, которые непосредственно связывали аудиторию с музыкой, и они начали аплодировать и танцевать на своих местах. Когда мы играли последний аккорд, эта толпа – состоящая из профессиональных музыкантов, композиторов, певцов, артистов и продюсеров – встала и устроила мне овацию, и болела за меня так, как я никогда в жизни не видел. Я был совершено потрясён их интенсивностью – это было как получение благословения от аудитории, которую я безмерно уважал. Был ещё один момент, который я запомнил на всю жизнь.

Когда, наконец, аплодисменты стихли, камеры показали Рози O’Доннелл – хозяйку шоу – которая казалась ошеломлённой. Она помолчала мгновенье, а затем, выдохнув, сказала: «Что это был за милашка?»

Несколько мгновений спустя я вернулся на сцену, чтобы получить свой первый «Грэмми» в номинации «Лучший латинский поп-альбом» за «Vuelve». Первое, что я сделал, рассмеялся, вероятно, потому что тоже всё ещё был немного ошеломлён, а затем я сказал: «Я получил «Грэмми!» Снова публика отреагировала очень позитивно, а я находился где-то между восторгом и шоком. Они, вероятно, задавались вопросом: «Кто этот парень?» Это был первый раз, когда большинство членов аудитории просто видело меня, а я стоял на сцене и получал самую престижную награду с индустрии звукозаписи!

Хотя награды это ещё не всё, стоять перед моими коллегами и всем миром с «Грэмми» в руках и иметь возможность поблагодарить всех, кто принимал участие в записи альбома за их напряжённую работу и преданность делу, было очень волнительно. Так много людей приложили свои усилия, время и талант для создания этого альбома, что публично поблагодарить их, когда получаешь награду, всегда прекрасный способ выразить им благодарность, которую они по праву заслуживают.

И это было ещё не всё, что произошло тем вечером. После шоу, пока я отвечал на вопросы прессы за кулисами, подошла Мадонна и встала позади меня. Она закрыла мои глаза руками и поцеловала меня. «Я пришла сюда просто, чтобы поздравить тебя!» – сказала она. А потом она исчезла также быстро, как и появилась. Вау! Мадонна! Я никогда не мог себе этого даже представить.

Но опять же у меня не было времени, чтобы осознать всё это, отдохнуть или даже отпраздновать. Вместо того, чтобы полностью окунуться в «момент «Грэмми», в ту ночь я прыгнул в самолёт и полетел в Италию, потому что у меня были прежние обязательства – прекрасный пример того, насколько хаотична была моя жизнь в то время.

ЛАВИНА

Я РАБОТАЛ пятнадцать лет ради этих четырёх минут на сцене церемонии «Грэмми», которые позволили мне достичь своей цели – встряхнуть американский мир музыки и открыть разум англоговорящих людей на ритмы латиноамериканской музыки. Примерно в то же время газета «Нью-Йорк Таймс» заявила, что я «зажёг огонь поп-музыки», и что моё выступление на «Грэмми» сделало меня «символом нового статуса латинской культуры имеющей место в обычной Америке». Видите ли, за это время количество латиноамериканцев в Соединённых Штатах росло впечатляющими темпами, и мой музыкальный успех в определённой степени отражал – и восполнял потребности – этих больших изменений. Латинская культура начала соблазнять Соединённые Штаты и изменять музыкальные предпочтения их жителей.

Только спустя пару месяцев после церемонии «Грэмми» я выпустил свой первый альбом на английском языке, озаглавленный «Рики Мартин», также как и мой первый альбом в качестве сольного исполнителя. Он дебютировал под номером один и был продан тиражом свыше 660 тысяч копий в Соединённых Штатах за первую неделю, поставив рекорд. Он стал не только лучшим продаваемым альбомом той недели, но и одним из лучшим альбомов, разошедшихся таким тиражом всего за одну неделю всего года. Я не мог даже ожидать, что тираж альбома будет так велик; и хотя я готовился к этому моменту всю свою жизнь, когда этот момент, наконец, пришёл, он застал меня врасплох. С профессиональной точки зрения я был готов пойти ещё гораздо дальше, но на личном уровне это потрясло меня до глубины души. Всё произошло так быстро. Жизнь обрушилась на меня, как лавина.

Сначала это была церемония премии «Грэмми» с захватывающим шоу и моей первой наградой «Грэмми». Затем выход моего первого альбома на английском языке, а затем почти сразу же сингл “Livin’ La Vida Loca” дебютировал под номером один в чартах двадцати стран. В том же году песня стала хитом номер один в списке национальных продаж журнала Billboard, номером один в национальных радиочартах, номером один в Латиноамериканских радиочартах, номером один в латинских чартах продаж и так далее. Позднее, промо-тур начался с серьёзного толчка: это был вихрь автографов, интервью с прессой, фотосессий…. Взрыв! И, наконец, пришло время начать концертный тур. Реакция была невероятной. Билеты на двадцать пять концертов в Соединённых Штатах поступили в продажу в тот же день, и все они были проданы всего за восемь минут, так быстро, как только позволяет билетная система. В результате нам пришлось добавить выступления во многих городах, и тур был продлён не только в Соединённых Штатах. Около четырёх миллионов человек пришло посмотреть моё живое выступление в том туре, и в общей сложности альбом был продан тиражом около 17 миллионов копий по всему миру.

И лавина продолжилась. Не имело значения, устал я, или был голоден или просто хотел вздремнуть. Всякий раз, когда я говорил: «Мне нужен отдых», мой менеджер отвечал: «Ещё одна маленькая вещь. Ещё одна, и всё». Это не означало, что он плохой человек, но проблема в том, что всегда была пара маленьких дел, которые нужно сделать! И так как каждая мелочь, которую мы делали приносила такие потрясающие результаты, я всегда хотел сделать больше. Например, в один прекрасный день они приходят ко мне и говорят: «Рики, звонит Паваротти. Он хочет спеть с тобой дуэтом». Кто же откажется от чести спеть дуэтом с Паваротти? Поэтому ответ был «да». Это была такая честь! Я всегда соглашаюсь. Вскоре после этого поступил другой звонок: «Рики, звонит Джорджио Армани – он хочет пообедать с тобой». Мистер Армани – конечно, я просто не мог сказать «нет». Я всегда отвечал: «Хорошо, я сделаю это на этот раз, но, пожалуйста, не приноси мне больше предложений». Мой менеджер обещал больше никогда этого не делать, но потом он приходил и говорил: «Рики, мне очень жаль. Я знаю, что обещал тебе больше этого не делать, но дело в том, что звонит Стинг, и он хочет, чтобы ты выступил на благотворительном концерте….» Что я мог сделать? Кто в здравом уме откажется от подобного рода приглашений? В разгар этого безумия, “Livin’ La Vida Loca” оказалась всем, на что надеялись в Sony Music и даже больше. В то время у компании были финансовые проблемы и им нужно было больше, чем хороший хит – им нужно было попасть в цель. От той рекламы, что они дали “Livin’ La Vida Loca”, они ожидали чего-то взрывного, и результат был более ядерным. Видя, что их спасение находится в пределах досягаемости вытянутой руки, они хотели зайти так далеко, насколько это возможно, поэтому они создали агрессивную и глобальную рекламную кампанию. Единственной проблемой было то, что человеком, который вернёт их в жизни, должен был стать я. И хотя это было утомительно, я могу честно сказать, что я никогда не жаловался. Я поставил перед собой задачу и жил этой целью, как мечтой.

Часто люди спрашивают меня что я думаю об успехе “Livin’ La Vida Loca.” И хотя отчасти это произошло, потому что люди были готовы к чему-то новому больше, чем к чему-либо, я думаю, что все части были на своём месте. У меня был замечательный агент, отличный звукозаписывающий лейбл, и фантастическая команда, и все мы были на одной волне и верили в победу. И ко всему прочему, у меня в руках был потрясающий альбом; когда я слушаю его сегодня, я понимаю какой это на самом деле удивительный продукт, и, в конце концов, что по-настоящему важно: это музыка. Музыка может преодолеть границы и сломать барьеры между людьми и культурами. В данном случае, это говорит само за себя.

Я зашёл так далеко, чтобы сказать, что в процессе записи песни мы вообще-то делали магию. Во время записи “Livin’ La Vida Loca” я имел счастье снова поработать с Драко Росой и Десмондом Чаилдом. Я сделал несколько записей, я быстро понял, что работа с Десмондом Чаилдом – это работа на совершенно новом уровне. Десмонд музыкальный гигант: он продал 300 миллионов записей; он работал с «Аэросмит», Бон Джови, Шер, со всеми великими. Когда дело касается записи, у Десмонда есть определённое динамическое и уникальное чувство фокуса: он как-то делает процесс записи чем-то структурным и систематическим, что даёт нам огромное спокойствие, потому что таким образом мы не устаём и позволяем творческому процессу течь самому. Мы могли начать день с вокальной разминки. Затем мы могли съесть что-то. Затем мы могли записать что-то. Затем мы выходили на прогулку. А затем мы возвращались за чашечкой кофе. Каждый день я знал, чего ожидать, и это очень помогло мне, потому что я мог сосредоточиться на мысли о своём творчестве, а не тратить их на неопределённость того, что произойдёт завтра или послезавтра. Кроме того, впервые Драко работал с Десмондом, и в этом сотрудничестве между нами тремя было что-то такое – космос, момент, риски, которые были приняты – что-то, что принесло выдающиеся результаты. И даже сегодня “Livin’ La Vida Loca” является песней, которой я больше всего горжусь.

Когда я вспоминаю о месяцах после выхода альбомы, всё что я помню это работа, работа и ещё раз работа. Волны, которые начали расти с «Марией» и «La Copa de la Vida» превратились в нечто гигантское. Мне пришлось собрать все мои силы, чтобы снять видео, поехать в промо-тур, поставить шоу и посвящать себя день и ночь раскрутке этого. У нас было три месяца шоу и событий в Японии, Тайланде, Австралии, Франции, Англии, Испании, Пуэрто-Рико, Соединённых Штатах, Канаде и, конечно же, в Мексике. Так как мои фанаты были по всей планете, мы, в конечном итоге, сделали мировое турне, которое продлилось больше года. Оно включило в себя 250 шоу в 80 городах и тридцати пяти странах.

В том же году “Livin’ La Vida Loca” была номинирована на четыре премии «Грэмми», поместив меня в центр явления, окрещённого «латинским бумом». Это было не просто улучшение моей собственной карьеры; теперь это было новое и неожиданное появление латинской музыки на мировой арене. И моя жизнь больше никогда уже не будет прежней.

ЛАТИНСКИЙ МАЛЬЧИК С ПОСТЕРА

ПОСЛЕ «ГРЭММИ» казалось, что все в Соединённых Штатах проснулись и услышали имя Рики Мартина впервые, хотя это было немного странным, особенно если принять во внимание, что «Vuelve» получил статус платиновой записи в Соединённых Штатах, разошёлся тиражом более 1 миллиона копий и продавался лучше, чем записи некоторых самых известных имён в американском роке. Но это было доказательством того, что в то время большая часть американцев, говорящих на английском, понятия не имела, что происходит в мире испаноязычной музыки.

Только спустя две недели после выхода альбома, я появился на обложке журнала «Тайм» под заголовком «Латиносы приходят в поп-музыку», и в соответствии с этой статьёй я был впереди нового поколения латинских артистов, которые выражают свою культуру на английском. В статье говорилось – и не без оснований – что большая часть нашего успеха была связана с тем, что мы появились в нужное время. Иными словами, число выходцев из Латинской Америки росло огромными темпами в Соединённых Штатах, и этот рост привёл к появлению испаноязычных радиостанций, телевизионных каналов и газет. Латинская культура проникла в американскую культуру на всех уровнях, и даже сама основа американского общества начала меняться. Это проявлялось в тех деталях, которые я начал воспринимать как предсказание своей жизни: если бы я родился в любое другое время, десятью годами ранее или десятью годами позднее, вполне возможно, что я не добился бы такого успеха, и моя жизнь могла бы сложиться совсем по-другому. Но в моей жизни так было всегда – события всегда происходят в тот момент, когда они должны происходить, включая, по-видимому, и момент моего рождения.

Через месяц я появился на обложке «People», одного из самых популярных и влиятельных развлекательных журналов в Соединённых Штатах, со статьёй, в которой говорилось о моём «мгновении славы». Конечно, в глазах американской прессы я был кем-то совершенно неизвестным, кто только вступил на американскую музыкальную сцену. Они не знали, что у меня за плечами было пятнадцать лет работы и что мировое признание, которого я добился – эта слава, о которой они говорили, это боязнь новых вершин, где я теперь нашёл себя – было результатом просчитанной стратегии. Продвижение альбома было спланировано звукозаписывающим лейблом, чтобы дать максимально возможный толчок тому, что они видели как продукт: альбому «Рики Мартин». Как однажды сказал Десмонд Чаилд: «Рики принц, который готовится стать королём».

Меня никогда не беспокоило, что моя карьера была очень чётко спланированной стратегией в голове. Единственное, что беспокоило меня в то время, это осознание того, что пресса назначила меня представителем всех латиноамериканцев. Я был очень горд тем, что я латиноамериканец, но это вовсе не означает, что все латиноамериканцы должны быть похожи на меня, и не обязательно отождествлять их с моей музыкой или чувством эстетики. Так что с самого начала, когда моя слава начала расти, я чувствовал какую-то ответственность за то, что ломал стереотипы и объяснял миру, что хотя мы все вышли с одного континента, не все латиноамериканцы одинаковы.

В мире так много невежества по отношению к культуре Латинской Америки. Я встречал людей, которые услышав, что я пуэрториканец, говорили: «Да, конечно, Коста-Рика!» или они могли смотреть на меня и думать, что я итальянец. Когда моя музыка стала хитом в Европе, я дал множество интервью, в которых я рассказывал о своей культуре и о том, как она проявляется в моей музыке. Я также воспользовался этой возможностью, чтобы рассказать о и различиях. Например, в некоторых частях света люди были потрясены, увидев меня без шляпы мариачи. Они считали, что все латиноамериканцы, от Мексики до Патагонии, одинаковы и что мы все едим тако и поём «ранчерас» (типичные мексиканские песни). Поэтому я приложил все усилия, чтобы объяснить им, что Латинская Америка многогранна, с множеством различных культур; и даже на одном и том же острове вы можете найти несколько совершенно разных культур, акцентов, музыкальных стилей и ритмов. Я не могу сказать, что моя музыка на 100% латиноамериканская, потому что это будет оскорблением для всех остальных латиноамериканских музыкантов по всему миру. В Латинской Америке есть сальса, меренга, танго, рок, валенато (стиль музыки, распространённый в северной Колумбии), камбия (колумбийский стиль музыки), сон (направление кубинской музыки) и множество других жанров, которые были созданы на всём континенте, и моя музыка представляет собой смесь, сплав различных стилей, так как я не тот артист, который придерживается какого-то одного стиля. Конечно, моя музыка имеет латинское влияние, но в ней также есть и англо-саксонское и «европоп» влияние. Можно сказать, что я хороший латиноамериканский певец. Но неправильно ставить на мою музыку всеохватывающее клеймо латиноамериканской музыки, или представлять, что все латиноамериканцы или их музыка похожи на меня.

Когда моя музыка стала популярной в Соединённых Штатах, всё произошло сразу. Благодаря всем моим гастролям и промо-турам, я был уже известен во всём мире, как международный артист из Пуэрто-Рико. До приезда в Соединённые Штаты, у меня было шестьдесят концертов, включая Нью-Дели, Бангкок, Сеул, Тайпей, Сингапур, Малайзию и Австралию. У меня были концерты по всей Европе. И куда бы я ни приехал, я был известен, как «международный исполнитель». Но когда я приехал в Соединённые Штаты, я был «латиноамериканским феноменом». Я всегда схожу со своего пути, чтобы сказать, что хотя я латиноамериканец – чем я очень горжусь – я не представляю всех испаноязычных людей в своём лице. Некоторые люди не знают, что хотя я латиноамериканец, во мне течёт французская, туземная и африканская кровь…. По правде говоря, я метис, как и большинство из нас на американском континенте. То, что меня считают латиноамериканцем, является счастливым совпадением. Одна часть моей семьи приехала из Европы и обосновалась на американском северо-востоке, и сегодня они считаются кавказцами. Но другая часть моей семьи поселилась на моём острове, в Пуэрто-Рико, и из-за этого меня считают «латиноамериканским феноменом».

На самом деле, многие американцы, возможно большинство, очень мало знают о латиноамериканской культуре и их знания часто основаны на ряде предрассудков и предубеждений, являющихся совершенно неверными. И хотя моя первая обложка в «Time» была потрясающей, через некоторое время я перестану олицетворять всех «латиносов, пришедших в поп-музыку». Но и по сей день, я продолжаю упорно трудиться, чтобы создать положительный имидж латинской культуры и показать, что мы гораздо больше, чем просто ярлык.

РАЗВАЛИВАЮЩИЙСЯ

МОЯ СЛАВА ПРОДОЛЖАЛА расти. Десятки тысяч человек пришли посмотреть мой концерт под открытым небом в Рокфеллер Центре в Нью-Йорке в рамках утреннего шоу «Today» на канале NBC. Пришло так много людей, что они даже остановили движение в центре Манхэттена. Там были и бесчисленные обложки журналов и бесконечное внимание. Я появился на обложке «Rolling Stone» плавая в бассейне в окружении обнажённых женщин; мечта всех рок и поп-музыкантов – это было окончательным признаком моего успеха.

В том же году “Livin’ La Vida Loca” получила шесть номинаций на MTV Video Music Awards, и к тому же песня была номинирована на три международные награды на том же мероприятии. В общем, я выиграл пять из девяти наград, в которых был номинирован, и снова публика удостоила меня овацией, когда я вживую пел песню на церемонии награждения.

С профессиональной точки зрения это был один из лучших годов в моей жизни. И завершился он, когда на мой день рождения Entertainment Weekly назвал меня артистом года. Я достиг таких невиданных высот, что даже начал сомневаться, как я пойду дальше. Как я уже говорил в интервью в то время что я могу делать дальше после этого? Покорить Эверест?

Ну, у меня было не слишком много времени, чтобы сидеть и размышлять над этим вопросом, потому что звукозаписывающий лейбл вскоре сообщил мне, что они хотят записать ещё один альбом как можно скорее. Сейчас, когда я думаю об этом, я понимаю, что должен был сказать «нет». Определённо «нет»! Было слишком рано, и я не был готов в полной мере погрузиться в интенсивную творческую работу, необходимую для записи нового альбома. Но я был так занят работой и прилагал столько усилий, чтобы сделать всё, что надо для того, чтобы колёса продолжали двигаться, возможно, у меня не было времени или возможности, чтобы по-настоящему оценить то, что меня просили сделать. Лейбл сказал, что им нужен новый альбом, поэтому я просто пошёл на это.

Это было одно из худших решений в моей жизни.

Это было абсолютным безумием и очень серьёзной ошибкой. Но это было моё решение, и я решил пройти через это. Некоторый говорят, что я должен винить своих советников или звукозаписывающий лейбл, который слишком давил на меня, но на самом деле это была полностью моя вина. Это было больше не «Menudo», и я был уже не ребёнок, который делает то, что ему говорят. Я был взрослым человеком, работающим в музыкальной индустрии много лет, но я согласился сделать то, чего я не хотел делать. Единственный способ что-то узнать в жизни, это совершать собственные ошибки, и это была одна из тех ошибок, от которой я много узнал.

Итак, мы начали готовить мой следующий альбом на английском, названный «Sound Loaded». Каждую неделю у меня было подряд четыре или пять концертов в туре “Livin’ La Vida Loca”, а после последнего концерта я садился в самолёт и возвращался в Майами, где запирался в студии и записывал новые песни. Мы работали до рассвета, а затем я ложился немного вздремнуть. Проснувшись, я возвращался в аэропорт, чтобы добраться до следующего города турне, как раз к тому времени, когда надо было делать саунд-чек для шоу. Многие мои друзья в мире музыки говорили, что это безумие и что так быть не должно.

«Когда ты записываешь альбом», – говорили они, «ты должен делать только это».

«Ха!» – отвечал я. «Кто это сказал?» Я делал это несколько раз, и я сделаю это снова.

Как только концертный тур закончился, мы начали промо-тур для «Sound Loaded». Обычный день начинался с пробуждения, когда мой самолёт из Австралии, например, приземлялся в Лос-Анджелесе, где я должен был записать приветствие для радиостанций в Орландо, Детройте, Майами и других крупных городах. Затем я давал серию интервью для прессы, прежде чем мы делали фотосессию для журналов. Это был сумасшедший график, которому не было конца. Каждый день начинался с рассветом и заканчивался поздно ночью. У меня практически никогда не было свободного вечера или утра, чтобы просто отдохнуть. Я едва мог дышать.

В каком-то смысле я ощущал себя королём мира, и это чувство, хотя и с определённой степенью насыщения, было опьяняющим. Мне нравилось чувствовать силу, которую я держал в своих руках, и больше всего мне нравилось пожинать плоды нашего труда за последние пятнадцать лет. Но в то же время были моменты, когда я боялся того, что мой новый образ жизни может принести мне. Иногда во мне возникало желание сбежать обратно на мой маленький остров и жить в домике на пляже с гамаком и видом на океан, а иногда мне хотелось сбежать и устроить вечеринку, снять весь ночной клуб, пригласить друзей потанцевать и пофлиртовать с папарацци. Каждый день я метался между двумя этими крайностями: между желанием сбежать от всего, что происходило вокруг меня и желанием полностью уступить этому. С одной стороны, я чувствовал себя прекрасно; но, с другой стороны, мне было больно и ощущение постоянных перемен сводило меня с ума.