Текст книги "Страшные сказки Disney"

Автор книги: Ридли Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Ему совсем не хочется проверять.

– Покажи... им... меня! – настаивает голос.

Мальчик на бегу тянется к мешку. Единственный способ спастись – вытащить голову, а это ужасно противно. Наконец Тим останавливается, встаёт лицом к преследователям и вытягивает голову мёртвого кавалериста перед собой.

Она глядит прямо на мальчика.

Он быстро её поворачивает.

Призрачные лошади ржут и перебирают копытами, некоторые из них встают на дыбы.

– Остановитесь! – кричит мёртвая голова.

Тим чувствует, как голова в руке вибрирует. От отвращения он разжимает пальцы, и она шлёпается на землю. Мальчик осторожно поднимает голову и держит на вытянутых руках, словно тыкву.

– Солдаты роты фон Шлотта! Я – Тигель Поллниц! – кричит голова. – Ваш приказ – отступать, пока не будет сказано обратное. Капрал Хольфлиц, это вы?

Призрак без руки пытается отдать честь.

– К вашим услугам, сэр!

– Прикажите вашим людям остановиться. Вы будете сопровождать мальчика и меня. Оставайтесь позади и будьте бдительны. – Пока Тим укладывает голову обратно в мешок, мертвец тихо прибавляет: – В мешке есть дыра. Неси меня так, чтобы целый глаз видел дорогу.

– Но... – Больше всего на свете Тим хочет бросить свою ношу и бежать куда глаза глядят, но делает как ему сказали. В мешке голова кажется ещё тяжелее. Она пронзительно свистит, как это обычно делают спортивные тренеры. У Тима снова по спине бегут мурашки.

– Только не урони! – рычит голова.

Где-то слева раздаётся цокот копыт – кто-то едет по лесу.

– Это ты? – спрашивает Тим у головы. – Вторая часть тебя?

– Не глупи, парень! – возмущённо произносит голова. – Разве не слышно, что это старая кляча, а не лошадь военного?

– Икабод, – бормочет Тим.

– Что это значит? – удивляется мёртвая голова в мешке.

– Такое имя. У меня есть идея. Я верну тебе тело, но мне понадобится помощь. Твоя и остальных солдат.

* * *

Тим держит голову мёртвого кавалериста. Она вроде не возражает. Мальчик и его странные спутники стоят в тёмном тоннеле, который образовывают нависающие переплетённые ветки деревьев, растущие вдоль извилистой тропы. Над ними кружат летучие мыши.

Он достаточно хорошо помнит «Легенду о Сонной лощине», чтобы знать, что время Икабода практически вышло. Это единственный шанс изменить историю. Если всё получится.

Он может только попытаться.

Наконец Тим различает впереди силуэт высокого худого человека, сгорбившегося в седле.

Икабод? Наверное, он!

Тим мысленно ругает себя. Как он мог оказаться в такой кошмарной ситуации? С чего они с Билли решили, что это будет забавное приключение? Он должен найти её! Сейчас это самое важное!

Лошадь Икабода всё ближе. Из-за туч выходит полная луна. Теперь мальчику видно, что по пятам за уставшим учителем следуют призрачные солдаты – существа, состоящие из сероватого дыма, изуродованные недавней битвой. Если бы Тим их уже не встречал, то от страха бежал бы не разбирая дороги. На это он и рассчитывает.

Цок-цок. Ничего не подозревающий всадник уже совсем рядом. Его внимание занято летучими мышами, которые хлопают крыльями у самых его волос. Он дрожит от страха.

Теперь сомнений нет, это Икабод.

Старая лошадка вдруг останавливается и нервно ржёт. Икабод удивлённо оглядывается.

А повернув голову, видит, что прямо перед ним стоит юноша. Он держит человеческую голову.

Лошадь встаёт на дыбы. Икабод кричит, пытаясь удержаться в седле. Осадив свою кобылу, он резко разворачивает её, как и рассчитывал Тим. Теперь перепуганный насмерть учитель видит группу мёртвых солдат. Призраки медленно движутся к нему.

Лошадь вне себя от ужаса. Тим осторожно приближается и, когда её передние копыта снова поднимаются в воздух, выдёргивает всадника из седла.

Икабод падает в грязь. Тим просовывает ботинок в стремя и, крепко держа голову, забирается на лошадь.

– Поскорее доберись до моста, там безопасно, – говорит Тим, хотя не думает, что Икабоду захочется возвращаться в лес через призрачных солдат.

Тим разворачивает лошадь. Голова лежит у него на коленях, одной рукой он крепко держит мешок.

Темнота леса больше не пугает мальчика. Как и летучие мыши, и бог знает что ещё, наблюдающее за ним из-за деревьев.

– Помнишь, что нужно сделать? – спрашивает Тим голову.

– Я солдат, юноша, и умею выполнять приказы.

– Тим. Меня зовут Тим.

– А я и не спрашивал. Гражданские в лучшем случае кажутся мне утомительными. Дисциплина и боевая задача – всё, что интересует настоящего солдата.

В ответ Тим может только фыркнуть. Он знает, что должно случиться, но от этого не легче. Ведь он знает и с кем ему предстоит встретиться. Мальчик убеждает себя не бояться. Не кричать. Не убегать. Это его шанс всё исправить. Изменить историю. Нельзя его упустить!

* * *

Когда в поле зрения появляется мост, Тиму становится не по себе. Сначала он слышит топот копыт. Потом шелест листьев и свист ветра. Голубоватый лунный свет освещает тропу. Он крепко держит поводья, надеясь, что лошадь не взбрыкнёт.

И вот появляется Всадник без головы. Он на огромной скорости скачет на чёрном жеребце. Тим едва успевает увернуться от лезвия меча, когда он проносится совсем рядом. Мальчик резко разворачивает свою лошадь и оказывается лицом к безголовому солдату, который готовится к новой атаке.

Весь его план сводится к этому моменту. У Тима нет меча. И щита нет. Но он знает то, чего не знает его соперник: согласно легенде, на противоположном берегу реки проклятие Всадника теряет силу. Он опасен только здесь.

Тело без головы выглядит пугающе. Тим ждёт. Он должен идеально рассчитать время.

Десять метров... Пять... Тим крепче сжимает волосы, за которые держит голову.

Всадник вскидывает меч для удара.

Тим поднимает голову.

– Не это ищешь? – кричит мальчик.

К несказанному счастью Тима, чёрный конь, увидев мёртвую голову, испуганно пятится назад.

– Попробуй забери! – кричит Тим, заметив, что к ним бежит фигура человека, преследуемого призрачными всадниками.

Мальчик подводит лошадь к мосту. Всадник следует за ним. Цок-цок, цок-цок. Каждый шаг чуть-чуть приближает Тима к другому берегу, а его преследователя к проигрышу. На полпути Тим натягивает поводья, выпрыгивает из седла и бросается на чёрного коня. И снова глаза животного вспыхивают от ужаса при виде головы без туловища, он встаёт на дыбы. Всадник держится в седле, пока Тим, изловчившись, не дёргает его стремя вверх.

Безголовый солдат падает.

Наступает время самой неприятной части плана. Тим хватает Всадника за руку и подтаскивает к себе. Его тело ледяное. В нём совсем нет жизни. Словно держишься за металлическую трубу, оставленную на снегу. Взявшись за кожаный ремень, по диагонали проходящий через грудь солдата, мальчик поднимает безголовое тело на колени. Другой рукой он держит оторванную голову, которую теперь надо как-то приладить к месту между плечами.

Мерзость! Хоть одно лишнее движение, и содержимое его желудка окажется прямо на мёртвом солдате.

– Будь осторожен, – предупреждает голова. – У тебя всего один шанс, парень.

Тим поворачивает голову лицом к себе и опускает её в тёмное пространство между плечами. Тим не хочет этого видеть, но не в силах отвести взгляда.

Вскоре Всадник медленно поворачивает голову сначала в одну, потом в другую сторону. Единственный глаз довольно щурится.

– Неплохо, – произносит солдат. – Отличная работа, парнишка.

Всадник хватает себя за макушку и резко дёргает голову в сторону. Адамово яблоко мужчины двигается, он делает глубокий вдох.

И тут прямо на глазах Тима гессенский солдат начинает исчезать. Это самое странное, что за день видел мальчик, а он многое успел повидать! Мундир мужчины вдруг становится похож на полотенце, брошенное надолго под палящим солнцем. Его цвет тускнеет. Он становится... серым, как дым.

Всадник, теперь уже с головой, превращается в призрака.

– Ну, – пожимает он плечами, – нельзя получить сразу всё.

Солдат протягивает Тиму руку. Мальчик пытается её пожать, но пальцы проходят насквозь.

У моста стоит дрожащий Икабод Крейн, за его спиной рота погибших солдат. Всадник запрыгивает на чёрного жеребца и скачет к ним. Испуганный Икабод бросается в сторону, чтобы пропустить лошадь.

Уже сойдя с моста, Всадник останавливается и оглядывается на Тима.

– Ты очень храбрый юноша, – говорит он, – этого у тебя не отнять.

Всадник кивает на прощание головой и исчезает в лесу. Его призрачный отряд едет следом.

Тем временем к Тиму подбегает Икабод.

– Боже правый, – говорит он, недоумённо качая головой,. – кто это был?

– Скорее уходим, – говорит Тим. – Нужно перебраться на другой берег.

Они спешат на противоположный берег, Икабод ведёт свою лошадь за поводья.

– У меня ощущение, будто на этом мосту случилось нечто ужасное, – говорит учитель. – Но я не вполне понимаю, что именно.

– Едва не случилось, – поправляет его мальчик. – Но, к счастью, на этот раз всё закончилось благополучно.

– Значит, я в долгу перед тобой? – спрашивает мужчина.

– Нет, – качает головой Тим. – Я сделал то, что должен был. Это на руку нам обоим.

– Долги надо выплачивать. – Икабод достаёт карманные часы и протягивает Тиму. – Я настаиваю.

– Спасибо, – пожимает плечами Тим.

– Советую открыть, – произносит Икабод тихо и очень серьёзно. – Загляни внутрь.

Крышка должна откидываться, как створка раковины, но у Тима так дрожат руки, что ему никак не удаётся её подцепить. Он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Часы наконец открываются. Перед ним старинный циферблат.

– В знак моей благодарности, – улыбается учитель. – Присмотрись как следует.

На внутренней стороне крышки оказывается зеркало! В отражении Тим видит, как Икабод и его лошадь уходят в темноту. Мальчик хочет окликнуть его, но почему-то этого не делает.

Теперь в зеркале только Тим, точнее, один его глаз – это всё, что может уместиться в отражении.

– Билли, – твёрдо произносит он.

И тут же он оказывается на тротуаре, заполненном людьми. На дороге истошно сигналят жёлтые такси.

«Вот сейчас я знаю, где я», – думает Тим.

7
Суд над ведьмой

Имя этим застенкам – Гроб, покои печали, немощи и смерти. Смрадные потёки на стенах собираются в бурые отложения на полу. С потолка свисает какая-то серая кисея, которая колышется при малейшем движении воздуха. Подойдя на пару шагов, Билли понимает, что это не ткань, а тысячи сплетённых паутинок. Кое-какие из пауков размером с ладонь, иные не больше клещей.

Билли прижимает ладони к ушам, чтобы не слышать человеческих страданий.

Здесь узники стареют и умирают – это если, конечно, повезёт избежать костра.

– Вниз и налево, – бурчит Билли мясистый привратник, от которого несёт гнилью.

У одной из камер Билли наклоняется. На каменном полу за решёткой сидит узница, прижав руками колени к груди. За недели, что она провела в этом каменном мешке в ожидании суда, её лиловое платье засалилось, покрылось пятнами под мышками и на груди: первые, очевидно, от пота, а вторые –от той бурды, которую здесь называют пищей. Кожа обтягивает торчащие скулы, глаза до того впали, что вот-вот про-падут где-то внутри. Прежде, может, она была принцессой, а может, невестой. Ныне красота её спала, как змеиная кожа. А то, что обнажилось, остаётся только пожалеть.

– Я была на суде, – говорит ей Билли. – Вас несправедливо обвинили?

Узница сидит не шелохнувшись. Неясно даже, услышала ли.

– Все трое судей были мужчины. И присяжные тоже все мужчины. – На глазах у Билли несчастная слегка поворачивает голову в её сторону. На измождённом лице смесь отвращения и смирения. Понизив голос, Билли добавляет: – Вас оболгали. Эти судьи, они придумали ложные доводы, лишь бы вынести приговор! Вас обвиняют в сделке с морским дьяволом. И после этого вы и ведьма. Но вы знаете, там, где я живу, у нас все знают, что ведьм не бывает. Когда женщину обзывают ведьмой, от неё просто хотят избавиться! Такое уже было в городе Салем, это, правда, не здесь и не в нашем времени...

– Да у тебя у самой речи, как у ведьмы! – раздаётся над ухом скрипучий хрип стражника.

– Никакая я не ведьма, – отвечает Билли. – Я просто обычная девочка, которой не всё равно, когда с людьми плохо обращаются. Суд был целиком сфабрикован. Они изначально задались целью приговорить обвиняемую. Так что всё это был сплошной фарс. Показуха, ничего больше.

– Ну и что с того? – рычит стражник. – Кто тебя, дитя малое, послушает? Что бы ты там себе ни думала.

Из-за спины узницы, где она облокотилась о стену, выскальзывает тонюсенькая змейка. Змейка тут же мельтешит по полу, изгибаясь всем телом. Билли отскакивает. «Она что, из этой женщины выпрыгнула? – проносится у Билли в голове. – Может, всё-таки и вправду ведьма...» Змейка тем временем пробирается к дохлым букашкам, аккуратно разложенным поодаль. Горки трупиков образуют как бы водяные круги, в центре лежит дохлая летучая мышь; мышь давно ссохлась и скукожилась, глазки остекленели.

– Не бойся, детка, – говорит вдруг узница и наклоняется отогнать змею. – Она просто летучую мышь почуяла, вот и всё. Не мы одни здесь голодаем...

Змея исчезает в стене меж камней. Билли пробирает холодок.

– Я хочу вам помочь, – говорит Билли, стуча зубами. – То, как с вами поступили, – полнейшая несправедливость! – Больше Билли что-то не кажется, что спускаться сюда было хорошей идеей.

– Ценю твоё участие, милая, да только чем же ты мне поможешь, – отвечает узница и тут же задумывается. Наклонив голову набок, она смотрит на Билли, в голове явно какая-то мысль.

– О чём думаете? – машинально спрашивает Билли.

– Ты вправду хочешь помочь?

– Вправду. Очень.

– Тогда вот что. Нам с тобой надо договориться, и тогда выгадаем обе. Услуга за услугу, а? – В глазах узницы мелькает красный огонёк. У Билли по спине пробегают мурашки. Поскорей бы выбраться отсюда!

– Э-э, ну ла-адно, – неуверенно протягивает Билли.

– Видишь вон там, за тобой, ведро воды?

– Ага.

– Принеси-ка мне его сюда, будь добра, – говорит ей узница. – Только смотри не разлей ни капли. А я взамен покажу тебе пару трюков.

– Это что же, колдовать будете?.. – торопеет Билли.

– Не задавай лишних вопросов! – резко одёргивает узница, и Билли сразу стихает.

Стражник отвернулся. Билли быстро подтаскивает тяже-ленное ведро к железным прутьям решётки. Узница торопливо подползает на четвереньках, и девочка в смятении отступает назад. Та тянется через решётку за деревянным ковшом, и тут бедной Билли видится кое-что неожиданное. Кое-что неестественное, пугающее. Кое-что невероятное, нереальное.

В ту секунду, когда узница поднимается с колен и тянется за ковшом, на чёрной водной глади в ведре мелькает отражение. Но в отражении видна отнюдь не протянутая рука и не лицо узницы, каким оно видится Билли. Вместо этого в зеркальной глади мелькает морское чудовище! Узница погружает ковш, вода колышется, и отражение пропадает, а Билли остаётся только гадать, что же она на самом деле видела.

«Она ведьма! Она наслала ветра!» – звенят в голове у Билли крики генерального прокурора, обращённые к трём судьям и двенадцати присяжным.

Только теперь она начинает вспоминать, с чего всё началось.

За несколько часов до этого...

Билли выходит из «Алисы в Стране чудес» через чёрную дверь и словно пробуждается ото сна. Примерно то же ощущение, что и в начале «Красавицы и Чудовища».

«Опять то же самое?» – задумывается Билли.

Она находится в одном месте – хоп! и вот она уже в другом. Теперь она стоит на площади старого города, окружённой двухэтажными деревянными домами. Кругом теснится густая толпа. Тима нигде не видно. Зеркала тоже. Что тут творится?

Горожане на площади толпятся вокруг деревянных подмостков, на которых стоят какие-то мужчины в чёрных мантиях и колпаках. Там же за высоким столом восседают трое судей; присяжные заседатели из простолюдин, все мужского пола, устроились на деревянных стульях по правую руку от судей. Двое юристов переговариваются о чём-то. А напротив всей этой группы стоит стул, к которому привязана женщина в лиловом платье.

Над женщиной идёт суд. Не проходит и минуты, как Билли без труда догадывается, что женщине предъявляют обвинение в колдовстве. Якобы это она посадила корабли на мель, а затем призвала морских чудовищ, которые затопили всю флотилию. Когда-то эта нестарая ещё женщина была красива. Теперь её каштановые волосы превратились в солому, лицо чумазое. На шее болтается кулон в виде изогнутого моллюска наутилуса. Много разговоров о доказательствах, но ни один из юристов что-то никаких не предоставляет. И, что поражает Билли больше всего, никто из участников процесса, включая адвоката подсудимой, не пытается сказать что-либо в её оправдание. Наученная не терпеть издевательств над людьми, Билли готова выкрикнуть из чувства протеста: «Это несправедливо!» – но слишком пугают все эти непонятные обстоятельства.

Куда она попала, Билли удаётся раскусить за пару минут. В этом она уже поднаторела. Пробегает в голове по списку. Явно Дания, но машин нигде нет. Нет и электрических проводов. Никакого шума моторов. Из труб на крышах – чёрный дым. Век семнадцатый, а может, и раньше. Теперь одежда. На женщинах простецкие коричневые платья; на мужчинах мешковатые штаны и рубашки ручного пошива. У людей плохие зубы, угри, сальные волосы. А ещё – от них пахнет. От них просто воняет! Тем временем судьи и обвинители продолжают говорить; по-датски Билли не знает ни слова, однако всё сказанное понимает без усилий.

Генеральный прокурор, главный обвинитель на процессе, демонстрирует суду большое зеркало в деревянной оправе. «Зеркало!» – подмечает Билли. Это последнее – и единственное – доказательство стороны обвинения. Прокурору помогают водрузить зеркало напротив стула, к которому привязана женщина, и повернуть таким образом, чтобы присяжным было видно её отражение. Когда приготовления окончены, присяжные заглядывают в зеркало и – приходят в ужас. Билли, как и остальным в толпе, не видно, что же там такого ужасного. Но не проходит и минуты, как присяжные хором, а за ними и судьи озвучивают приговор. «Виновна!»

Как жаль, что Тима нет рядом, думает Билли. Где же он застрял? До сих пор спорит с дверной ручкой в глубинах кроличьей норы? Эх, вот бы он сейчас пригодился. Может, подсказал бы, куда двигаться дальше или как вернуться в «Алису».

«Ну и потом, с ним не так одиноко», – добавляет про себя Билли.

Подсудимая кричит, что невиновна. Кричит, что обвинения против неё – ложь. С приговором она не согласна. Заявляет, что её осудили за злодеяния, к которым она не имеет никакого отношения.

Стражники утаскивают её в застенок.

* * *

Билли моргает. Она снова здесь, в тюрьме. Снова в настоящем.

Пока узница тащит к себе в камеру ковш воды, Билли даёт дёру. Образ морского чудища в ведре пошатнул её убеждения. Узница и в самом деле ведьма!

Билли врезается в кирпичную стену – ан нет, это широченная грудь стражника. Стражник сгребает её в охапку.

– Подсобляете, значит, преступникам, фрёкен. За энто наказание положено. Сожжение на костре.

– Я ничем никому не помогала! Я ей только воды дала!

– А она ж у нас кто? Морская ведьма!

Стражник отводит Билли в первую открытую камеру и запирает там.

По стенам ползают, исчезая и появляясь, с десяток змей. Билли начинает кричать. Тут же по всей тюрьме поднимаются стоны, вопли, бубнёж, будто арестанты соревнуются, кто кого перешумит. Стражник орёт на всех, чтобы замолчали, но тщетно. Крики из камер становятся только громче. Билли зажимает уши ладонями. В углу камеры валяется солома – вероятно, подстилка для сна. М-да. Рядом ведро для испражнений. Фу-у! Вонь в тюрьме, как из отхожей ямы. Единственное крохотное окошко в камере Билли перекрыто четырьмя железными прутьями. Выходит окошко на ту самую площадь, где вершился суд. На судейских подмостках крепкий мужчина отрабатывает удары меча, разрубая арбузы. Палач? Люди в форме складывают сучья и хворост в груду вокруг деревянного столба в центре площади.

Они готовят костёр. Большой костёр.

Дело плохо.

* * *

Пока стражник отвлёкся на Билли, узница в лиловом подносит ковш воды к кругам из дохлых жуков с летучей мышью в центре. Оправив платье, женщина становится на колени, медленно поливает водой ссохшиеся трупики и бормочет:

 
Стоит огням заиграть,
небо кровавой зарей объять,
настанет деве час умирать.
 

 
Жертву дым сокроет,
двери к побегу откроет,
буря в ушах завоет –
унеси, волна, унеси!
 

От пола камеры валит густой пар, как будто женщина плеснула воду на горячую сковородку. В пар вплетается струйка дыма. Женщина разражается хохотом.

Пар и дым вьются и скручиваются, пока не обретают форму волны. Волна растёт, разбивается о невидимый берег и покрывает пространство сверкающей простынёй из миллиона искринок.

На полу, на месте дохлых жуков видно только выжженное пятно.

Ни летучей мыши, ни козявок там больше нет.

* * *

Несколько часов спустя Билли просыпается на соломе. Первое, что она чувствует, – это клубок змей, которые для тепла примостились у неё на груди. Билли визжит и вскакивает; змеи скрываются меж камней. Не в силах сдержать слёзы, девочка плачет. Но всё-таки старается, чтобы её рыдания никто не услышал. Ни в коем случае нельзя проявлять слабость. Слабому в тюрьме не выжить.

Она поднимается на ноги, выглядывает за решётку. Утро красит облачное небо в пепельный цвет. Тюремный смрад ненадолго сменяется сладковатым ароматом морской воды.

Из коридора доносится шум потасовки. Это стражники вытаскивают кого-то из камеры. Через пару минут мимо Билли проводят морскую ведьму со связанными руками.

Спустя какое-то время за оконцем поднимается возня. Билли припадает к прутьям решётки. На площади привязывают к столбу осуждённую. Губы её шевелятся – она явно что-то говорит, но Билли не слышит ни слова. Привязывают её прямо поверх груды сучьев и хвороста; руки скручены сзади, за столбом. Без всяких церемоний горящий факел приставляют к груде древесины. Наваленные сучья занимаются огнём. Поначалу горит тихо, но дерево сухое, и совсем скоро огонь разгорается. Вот он уже лижет ноги осуждённой. Чёрный дым неумолимо охватывает женщину.

Билли начинает молиться.

Скрытая дымом жертва не кричит, не плачет. Она хохочет. Знакомый хохот, Билли его уже слышала. И как она может не кричать, когда пламя охватывает подол её платья? Неужели ни капли страха?

То, что происходит дальше, у Билли просто не укладывается в голове. Она прижимается лицом к решётке, глядя, как небо разражается мощнейшим ливнем. Льёт совершенно как из ведра, вода обрушивается на город сплошным потоком. На глазах у Билли в узком боковом переулке ветер взбивает бурные потоки в морскую пену. Вздымается и нарастает прибой, зелёные воды выплёскиваются на городскую площадь, и метровая волна захлёстывает толпу. Площадь наполняется водой, точно ванна для купания. Запертая в тесном пространстве, вода только прибывает: вот уже два метра высотой, три...

Влага добирается до костра под осуждённой, тушит пламя, а волны разносят хворост в разные стороны, сметают стражу. Столб, к которому привязана осуждённая, падает, сама она исчезает в волнах.

А наводнение всё растёт. Вот уже вода достигла оконца в камере Билли, сочится внутрь, наконец, хлещет вовсю. Пробивается изо всех щелей. Узники вопят о помощи, запертые в казематах, которые наполняет вода. Билли отрывает от пола, она плавает под потолком затопленной камеры. Ещё немного выше, и она совсем захлебнётся.

Крики арестантов леденят душу. Билли хватается за прутья оконной решётки. Вода покрывает её голову.

«Кто-нибудь, скорее, вызволите меня отсюда!» – стучит у неё в голове.

В ярости и отчаянии Билли трясёт решётку. Ведь всего-то и сделала, что дала этой ведьме ковш воды. И теперь вот умирать за один сочувственный поступок.

Но происходит что-то неожиданное: вода растворяет извёстку, скрепляющую камни тюремной стены. Чем сильнее Билли дёргает за прутья, тем больше они шатаются и разрушают кладку.

Билли отпускает прутья, даёт воде поднять её на самый верх камеры, где ещё осталась полуметровая полоска воздуха, и делает жадный вдох. Затем громко кричит остальным арестантам, чтобы трясли как следует решётки на окнах. После чего ныряет обратно и неистово трясёт свою. Один из камней заметно шатается. За ним другой. Билли упирается ногой в стену и тянет прутья на себя изо всех сил, так что каждый мускул в спине напрягается до предела.

И решётка поддаётся. Выпадает один камень, другой. Стена крошится на куски. Камни отваливаются в водяную толщу и со стуком опускаются на дно.

Билли выплывает через окно и жадно глотает воздух. Как раз в этот момент её подхватывает поток воды, отступающей обратно, в ту сторону, откуда начался морской прибой. Билли задерживает воздух в груди и отдаётся волне, которая уносит её вместе со всякими вёдрами, палками, мётлами, стульями, столами и прочим разнообразным хламом. Волна нарастает до невообразимых масштабов. Она крутит, вертит, швыряет девочку, будто куклу. При всяком удобном случае Билли, захлебываясь, заглатывая морскую воду, старается втянуть побольше воздуха в лёгкие.

Прочь, прочь отсюда – к морю. На глазах у Билли берег удаляется и в конце концов исчезает.

* * *

Билли приходит в себя, лёжа на широченной деревянной доске. Море и небо до того сливаются, что не сразу понятно, где верх, а где низ. Берега не видно. Ни единого облачка. Билли утопает в бирюзовой прохладе, как шарик мятного мороженого в вафельном рожке.

– Ну вот видишь? Договорились – и всё сработало.

Билли оборачивается и видит ту самую узницу. Она подгребает к Билли, переворачивается на спину, а затем принимает вертикальное положение и без всяких усилий застывает на месте, голова над водой, тело внизу.

– Эй, не приближайся ко мне! – вскрикивает Билли. – Ничего не сработало! Ты меня обманула!

– Я наколдовала ровно то, что обещала. Наслала потоп и вызволила тебя же из тюрьмы.

– Ты не говорила, что если я дам тебе воды, то нарушу закон!

– Ну уж за чужое неведение отвечать не могу. Ты помогла мне, я – тебе.

Ведьма отталкивает от себя обломки, которые болтаются кругом на поверхности, и гребёт к Билли.

– Я сказала, не приближайся! – кричит Билли.

– Я бы и не стала, но твоя доска совершенно очевидно предназначена для двоих. Надо делиться!

– Вот ещё! Двоих она не выдержит. Найди себе другую.

– Что-то не очень-то ты дружелюбная, – замечает ведьма.

– Я не в дружелюбном настроении, – отрезает Билли.

Ведьма делает пару гребков и тянется к доске Билли. Но внезапно хватает девочку за ногу и пытается стянуть с доски. Билли отбрыкивается. Доску начинает качать, и Билли съезжает на самый край, но удерживается. Волны норовят перевернуть доску, уже приподнялся край – и вдруг на поверхности воды заиграли искры отражённого света. Доска – не просто доска; это задняя сторона зеркала. Того самого зеркала, что было на суде, – понимает Билли. Она по-прежнему не выпускает край из пальцев, и зеркало накреняется до почти вертикального положения; зеркальная гладь оказывается обращена прямиком на женщину в лиловом.

Только она совсем не женщина. У неё ярко-красные губы, у неё огромные глаза, синие веки, сероватая кожа. Есть даже две руки. Но вот нижняя половина тела – это...

Клубок щупалец.

Билли встречается взглядом с отражением.

– Урсула?.. – выдыхает Билли.

– Ну ты только посмотри, – откликается женщина-спрут, – что ты натворила.

Перед Билли совершенно определённо непримиримая противница русалочки Ариэль. И прежде чем Билли успевает сообразить, что происходит, щупальца Урсулы обхватывают её лодыжки, запястья и шею. Морская ведьма утягивает Билли на дно, а та вцепилась в зеркало и не выпускает.

Вот Билли уже на дне океана, и у неё такое чувство, что лёгкие сейчас разорвутся.

Зеркало плавно приземляется на песок и застывает вертикально.

Урсула не выпускает Билли из щупалец, пока изо рта девочки не выскочат последние пузырьки и место воздуха не заполнит морская вода.

Билли хлопает глазами, в голове странная лёгкость. В груди непреодолимое желание сделать вдох.

Вдох воды.

Билли заглядывает в зеркало и видит себя, Урсулу и, главное, её кулон в виде наутилуса.

Билли живо вспоминается момент в кладовой Архива: она замечает в отражении у себя за спиной несуществующий в реальности предмет – прямо как сейчас! – и берёт его в руки, не оборачиваясь. В тот самый момент всё изменилось, весь мир вокруг.

«Вот оно!» – мелькает у Билли в голове.

Она резко бьёт по щупальцам, явно неожиданно для Урсулы. Один щупалец разжимается, за ним другой. Отлично, рука свободна.

Билли тянется к кулону-моллюску и крепко сжимает его ладонью.

«Тот же самый, что лежал там на полке, в Архиве!» – отчётливо вспоминает Билли.

Тим рассказывал ей о том, как впервые прошёл через зеркало. Кажется, он что-то при этом произнёс. Только что? Билли отчаянно пытается вспомнить.

– Верни меня домой! – пытается выкрикнуть она; изо рта вываливает туча пузырей.

Ничего не происходит.

«Не то! Он как-то по-другому сказал...»

Щупальца собираются для новой атаки. Уродливые серые кончики целятся прямо в Билли. Присоски как будто дышат, попеременно открываясь и закрываясь. В едином порыве щупальца устремляются к лицу Билли.

– Верни меня назад! – Цепочка пузырей жемчужными бусами устремляется вверх.

Ничего.

Точнее, не то чтобы совсем ничего. Шею Билли обхватывают мерзкие щупальца.

Больше терпеть нету сил. Но на этот раз Билли знает, что надо сказать. Она сжимает моллюска в кулаке покрепче, открывает рот и вопит, выпуская последние остатки драгоценного воздуха.

Здесь и сейчас – или здесь навсегда.

– ВЕРНИ. МЕНЯ. ОБРАТНО. К Тиму!