Текст книги "Башня (Вздымающийся ад)"

Автор книги: Ричард Штерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Он уже видел в окнах лица, которые смотрели на вертолет, как на чудо.

Пилот взглянул на Кронски. В глазах его был вопрос.

Ближе, заорал Кронски, ближе, черт побери! Он молил Бога, чтобы ему удался первый же выстрел и он мог бы вернуться на твердую землю или хотя бы на твердую крышу Торгового центра.

Пилот кивнул. Шевельнул ручку управления, как будто она была такой хрупкой, что могла сломаться у него в руке.

Башня поплыла в их сторону. Лица внутри стали отчетливей. Качка и вибрация усилились.

Ближе нельзя, крикнул пилот. Стреляй отсюда.

Люди внутри зашевелились, отбежали в сторону. Какой-то огромный детина это был шеф пожарной охраны подгонял их, размахивая руками.

Кронски установил пушку и попытался прицелиться. В прицеле мелькали, то сверкающий шпиль башни, то ряды нетронутых окон ниже банкетного зала. Да, ну и в дерьмо же он влип!

Он напряг голос и заорал изо всех сил:

Какого хрена, ты что, не можешь не дергаться?

Из зала было видно напряженное лицо Кронски, наконец пушка выстрелила. В жутком реве моторов выстрел не был слышен, но тонкую стрелу гарпуна все увидели сразу. Он влетел в окно, ударился о противоположную стену и, сверкая, отлетел на пол.

Шеф пожарной охраны и несколько официантов бросились на него и крепко ухватили гарпун и линь.

Вертолет закачался и начал удаляться, на ходу распуская линь. Кто-то завизжал. Его пример оказался заразительным.

ГЛАВА XXIX

18. 41-19. 02

Постовой Шеннон с четырьмя швами под свежей повязкой на лице уже снова стоял с Барнсом у барьеров.

Мне доводилось читать про такое, сказал Шеннон, но мог бы ты поверить, что однажды увидишь это собственными глазами?

Он обвел широким жестом площадь, паутину шлангов, мечущихся пожарных, дым, валивший из разбитых окон на фасаде здания, столб дыма у вершины Башни и высоко в небе вертолет, казавшийся рядом с гигантским зданием невероятно крохотным.

Ах ты, ирландская гиена, сказал Варне, но в его голосе не было злобы.

Да, недурной костерок, сказал Шеннон, в самом деле. Он помолчал. Ну да, Френк, я знаю, что это звучит кровожадно, но это факт. Почему всегда сбегается столько людей? Потому, что этот огромный костер возбуждает, потому что тут попахивает адским пламенем.

А что ты ощущаешь на месте тяжелой аварии? спросил Варне. Когда всюду вокруг валяются трупы? И лужи крови?

Ну нет, это совсем иное. То всегда происходит из-за людского безумия. Но здесь здесь нечто великолепное. Ты только посмотри! Пламя уже достает до половины этого чудовищного домины! Видишь?

Вижу, ответил Варне. И, немного помолчав, добавил: Единственное, что приходит мне в голову, это "Готтердаммерунг".

Выражайся по-английски, ты, черная рожа.

Пожар Валгаллы, ответил Варне, царства богов, которое превратилось в пепел.

Шеннон промолчал и, не отрываясь, глядел вверх.

Это жутко, наконец сказал он, но великолепно.

* * *

Нат, прижимая телефонную трубку плечом и, держа в руках рацию, сказал, ни к кому в трейлере не обращаясь:

Пока все идет хорошо. Там, наверху, поймали линь и привязали его. Вертолет возвращается на крышу Торгового центра.

Тим Браун воскликнул:

Слава Богу! Вынул полупустую пачку сигарет, посмотрел на неё и, внезапно решившись, швырнул её всю в корзину для мусора. В жизни не будет лучшего повода бросить это к черту, сказал он.

Патти сидела, молчала и слушала. Теперь она радостно улыбнулась.

Гиддингс сказал:

Первая половина битвы выиграна. Теперь вторая...

Вы правы, подтвердил Нат и вдруг не выдержал: Но если бы мы не выиграли первую, черт вас всех подери, сейчас оставалось бы только сидеть сложа руки. И снова в трубку: Да, губернатор?

Допустим, что все получится, говорил губернатор, что будем делать дальше? Мне, к счастью, ещё никогда не приходилось пользоваться спасательным поясом, так что не имею никакого понятия. Знаете, ветер и все такое. Безопасно ли это для женщин?

Нужно просунуть ноги в два отверстия, сказал Нат, Человек оказывается как будто в мешке. Достаточно закрыть глаза и крепко держаться. Он умолк. Потом произнес торжественно и серьезно: Но вам придется кое-что предусмотреть; кто и в каком порядке поедет и тому подобное...

Первыми дамы. Это мы уже решили.

Мистер губернатор, каждый рейс с крыши Торгового центра и обратно займет какое-то время. Скажем, минуту. У вас около ста человек, возможно, половина из них женщины. Все это займет в лучшем случае около часа, это только переправа женщин, и ещё час, пока сможем спасти всех мужчин. Ждать придется долго, и будет лучше, если вы установите очередность...

Тут в канцелярии раздался чей-то голос, и Нат запнулся.

Губернатор сказал:

Отлично, Джейк. И потом Нату: Сенатор Петере предвидел, что вы скажете. Я боялся, что он принялся вырезать из бумаги фигурки, но он, оказывается, приготовил бумажки с номерами для жеребьевки.

Нат кивнул и улыбнулся.

Хорошо. И потом: Там найдется кому следить за порядком?

И над этим мы уже работаем. Губернатор помолчал. Два часа? Так вы считаете?

Возможно, и меньше, ответил Нат, но ведь все должно идти потихоньку-полегоньку, иначе... Рация затрещала.

Оливер вызывает трейлер, раздался голос. Мы уже привязали к линю прочный трос. Как только они начнут тянуть, мы будем потравливать, но скажите им, чтобы не спешили. Когда трос развернется полностью, им придется тянуть приличную тяжесть. И к тому же этот чертов ветер!

Будет сделано, сказал Нат. Оставайтесь на связи, сержант.

Он снова заговорил в трубку:

Все готово, губернатор. Скажите своим людям, пусть начинают тянуть и приготовятся как следует попотеть, пока не кончат. Желаю удачи.

Спасибо вам, голос губернатора дрогнул. Вы останетесь у телефона?

Останусь. И на рации тоже.

Помоги вам Бог, сказал губернатор. Нат положил трубку на стол и откинулся на спинку. Перехватил взгляд Патти. Она улыбалась. Тим Браун спросил:

А конструкция-то выдержит? Если вдруг начнет рушиться, наделает таких бед, каких этот город ещё не видел.

Я думаю, выдержит. Даже если огонь полностью выйдет из-под контроля.

Ну, дорогой мой, сказал один из пожарных, он уже давно вышел. Все, что мы делаем, так же бесполезно, как ведром бороться с приливом. И при этом к тому же теряем людей.

Значит, вылетят новые окна. И алюминиевая обшивка тоже не выдержит. Но сам каркас не рухнет.

Вы в этом уверены? Нат покачал головой.

Могу только гадать, сказал он, и все. Его мысли ушли в другую сторону. Когда горит лес, то человек молится, чтобы пошел дождь.

У нас в Бостоне говорили, сказал Гиддингс, "Господь с нами, поможет дождями". Насколько бы нам это помогло? он повернулся к троим пожарным.

Один из командиров пожал плечами:

Ну, как-нибудь бы помогло. Там, наверху, он поднял голову и взглянул на банкетный зал это дало бы чуть больше времени. Он помолчал. Но если туда уже пошел дым... Два часа это очень долго.

"Время, как всегда, решает все, подумала Патти. Время всеобщая мера всего, его длина, ширина и глубина решает, будут жить те, кто ждет наверху, или погибнут. А мы, бессильные, стоим вне этого времени", и ей снова вспомнилось ожидание в больнице возле реанимации.

Подумала, что чувствует сейчас её мать, но вспомнила, что Мери Макгроу в эту минуту в церкви, где стоит на коленях и молится за душу Берта Макгроу, и верит, что её молитвы будут хотя бы услышаны, если не выслушаны. Может ли вера передвинуть горы? Возможно, да, возможно, нет. Безусловно, может успокоить и утешить.

"Только я все равно не верю, подумала Патти, возможно, впервые с истинным сожалением. Мы отвернулись от старых обычаев, многие из нас, но что мы обрели вместо них?"

Тут она вдруг поняла, что Нат озабоченно смотрит на нее, и повторила свою мысль вслух. Задумалась, поймет ли её Нат.

По-моему, не обрели ничего, ответил Нат. Мы заменили веру тем, что называем наукой, и выяснили, что знаем слишком мало, чтобы эта замена пошла нам на пользу. Возможно, что никогда не будем знать достаточно для этого.

Патти подумала, что в его глазах, не отрывавшихся от её лица, сквозит немой вопрос; она соскользнула со стула, подошла и села на угол его стола.

Не бойтесь за меня. Правда. Мама сказала, что пойдет домой, выпьет чашку крепкого чая и как следует выплачется. Я поступлю так же, но потом.

После чая? Нат попытался пошутить.

Я вообще очень старомодна, ответила Патти. Затрещал телефон. Нат взял трубку.

Да, губернатор?

Сегодня уже был один инфаркт, сказал губернатор, и это подтолкнуло меня кое-что сделать. Я приказал составить список фамилий и адресов всех, кто здесь. Когда будет готов, я его продиктую, чтобы кто-нибудь мог записать... На всякий случай.

Да, губернатор. Нат закрыл рукой трубку. Найдите кого-нибудь, кто умеет стенографировать, сказал он Брауну.

Патти вскочила с края стола.

Я могу это сделать.

"Наконец что-то, что я могу сделать, подумала она, хоть чем-то помочь". Нат взглянул на неё и одобрительно кивнул.

У меня хороший почерк, добавила она. Нат ответил в трубку:

Мы готовы принять ваш список в любой момент, губернатор. Он снова откинулся на спинку и улыбнулся Патти.

Вы справились, спокойно сказала Патти. Вы обещали им что-нибудь придумать и придумали. Я горжусь вами.

Еще все впереди. Все-все.

И все равно я горжусь вами. Сколько бы их ни спаслось...

Рация прохрипела:

Оливер вызывает трейлер. Трос уже там. Я хотел быть Уверен, что кто-нибудь сумеет завязать узел; лучше всего двойной морской. Если конец отвяжется, когда кт то будет в пути... он не договорил. Нат ответил:

Там двое пожарных и, вероятно, найдется какой-нибудь бывший скаут. Он не сумел скрыть охватившее eго чувство победы. Я позабочусь об этом, сержант. Оста вайтесь на связи.

Он ещё раз связался по телефону с губернатором, слег ка улыбаясь мысли, что человек, привыкший решать проблемы восемнадцати миллионов человек, теперь пытает найти умельца, чтобы завязать трос нормальным узлом. Выслушал ответ.

Спасибо, мистер губернатор, сказал он и взял цию. Они справились с двойным морским. Можете быть спокойны, сержант.

Тогда скажите им, что пора подтягивать спасатель ный пояс. Мы здесь наготове.

Его голос звучал поистине триумфально.

* * *

Ядро здания, превратившееся в огромную печную трубу, было уже раскалено, как пламя паяльной лампы. Труба неустанно засасывала снизу свежий воздух, который ураганной скоростью мчался вверх, стремительно расширяясь и превращаясь в адскую печь.

Стальная конструкция каркаса начала раскаляться Менее стойкие материалы расплавились или испарились Там, где раскаленный воздух проникал из ядра здания в коридоры, как уже случилось на многих этажах, моментально вспыхивало, окна из толстого закаленног стекла выдерживали всего несколько мгновений, потом грохотом рассыпались и обломки летели вниз, обрушиваясь на площадь смертельным дождем.

Алюминиевые панели коробились, обшивка здания палась и обнажала перекрытия и каркас, который был пс ней.

Казалось, что огромное здание дрожит и корчится муках, как гигантское животное, умирающее на глаз у всех.

Тем на земле, чьи глаза были достаточно остры, трепетавший между двумя небоскребами, казался невероятно тонким и утлым, как паутинка. А когда спасательный пояс с первой ношей вынырнул из окна и отправился в головокружительное путешествие к крыше Торгового центра, расположенной гораздо ниже, казалось, что матерчатый мешок и женщина в нем просто висят в воздухе, удерживаемые только верой, что в своей фантастической попытке спасения из геенны огненной он смог противостоять земному притяжению.

* * *

Звали её Хильда Кук, она играла на Бродвее главную роль в мюзикле "Прыгай от радости!".

Ей было двадцать девять, на ней были сапоги, бикини и платье до середины бедер. Теперь оно задралось до подмышек. Длинные красивые ноги, просунутые в штанины спасательного пояса, торчали наружу. Она истерически впилась в матерчатые лямки.

Когда из пустой чаши для пунша ей подали маленький клочок бумаги, она, не веря себе, вытаращила глаза и взвизгнула:

Это невозможно! ... У меня первый номер! Жеребьевкой руководил генеральный секретарь.

Кому-то он должен был достаться, заметил он. Поздравляю вас!

Тяжелый трос, по которому двигался спасательный пояс, они протянули в окно и подняли к потолку, где один из пожарных пробил багром дыру до самой стальной балки, к которой и привязали трос.

Это была идея Бена Колдуэлла, руководившего всей операцией.

Мы должны прикрепить его к потолку, сказал он, как будто объясняя задачу аудитории не слишком сообразительных молодых архитекторов, иначе трос ляжет на оконную раму и мы не сможем втащить спасательный пояс внутрь. Если говорить обо мне, то я предпочитаю лезть в него здесь, а не вылезать для этого из окна.

На буксирном тросе, который тоже был привязан к поясу, были трое мужчин. Хильда Кук, покачиваясь в воздухе посреди комнаты, сказала им:

Только, ради Бога, не спешите! Я готова от crpas проглотить язык!

Когда она выехала в окно и оказалась вне здания, вете заревел в ушах, толстый трос начал раскачиваться и Xильде, разумеется, показалось, что она падает.

Она завизжала, закрыла глаза, потом завизжала снова.

Ив этот момент, дорогие мои, рассказывала ов позднее, я и обмочилась. Серьезно. И нисколько этог не стыжусь.

Ветер холодил её ноги, свистел в ушах и трепал её, ка" куклу. Раскачивание и рывки продолжались и, чем ближе она была к середине пути, тем размах качки был сильнее!

Я уже думала, что умру, точно умру. И все равно боялась! Я вопила, чтобы они остановились! Знаете, в спектакле "Остановите мир, я хочу сойти!" Это было невыносимо. Я с детства терпеть не могла качели и кие аттракционы!

Возможно, она была в обмороке. Не помнила.

Следующее, что я подумала, это что я в раю. Вся эта болтанка и завывание ветра прекратились и самый большой и самый сильный мужчина, какого я видела в жизни, мои дор гие, просто вынул меня из мешка, как пакет из сумки. Пс ставил меня на ноги и держал, чтобы я не рухнула плашмя. Пауза. Плакала ли я? Милые мои, я ревела, как ребенок, и смеялась одновременно. Снова пауза. И сказал мне тот парень только одно: "Ну ладно, дама, все уже позади"! Он и не знает, что мне это до сих пор снится, и просыпал потому, что мне хочется кричать!

* * *

Нат следил с порога трейлера, как спасательный пояс возвращается к Башне и снова выныривает наружу с грузом.

По-моему, это занимает больше минуты, сказа он. С такими темпами... Молча покачал головой пошел внутрь к рации. Трейлер вызывает Оливера!

Оливер слушает.

У вас хорошо получается, сержант.

Спасибо, неплохо. Ну и что? спросил Оливер. "Этот гигант проницателен, замечает и такие нюансы", подумал Нат.

Пройдет много времени, пока все переберутся к вам, сказал он. Что если протянуть ещё один трос, чтобы использовать два пояса одновременно?

Гигант оказался ещё и обидчив.

Выбросьте это из головы. Под тем углом, с которого приходится стрелять, в эти окна не завести два троса так, чтобы они были достаточно далеки друг от друга. А иначе на таком ветру они бы просто перепутались, и готово. Голос его звучал спокойно, но в нем прорывалась и злость. Я об этом тоже думал. Но ничего не выйдет. Придется действовать как умеем.

Нат медленно кивнул.

Я знаю, вы сможете. Спасибо, сержант. Он отложил рацию.

"Для каждой проблемы не обязательно должно существовать удовлетворительное решение, это правда или нет? К несчастью, это правда. Час сорок минут, подумал он. Больше не понадобится. Не понадобится? Не больше? Это и так целая вечность!"

Патти сидела у стола с ручкой и блокнотом, прижимая трубку к уху плечом.

А-б-е-ль. Абель, повторяла она в трубку. Норт Фьеста-роуд, триста двадцать семь, Беверли Хиллс. Следующий, мистер губернатор?..

Нат послушал, как Патти записывает имена, повторяя:

Сэр Оливер Брук в конце "к", Итон-сквер, девяносто три, Лондон, Истсайд, один.

Это, видимо, британский посол, который только сегодня прилетел из Вашингтона.

Генри Тиммс, с двумя "м" Клуб-роуд, Риверсайд, Коннектикут.

Глава одной из крупнейших радио – и телевизионных компаний?

Говард Джонс, Ю. С. Стил... Мануэль Лопес и Гарсия, мексиканский посол... Хуберт ван Донк, Шелл Ойл Компа-ни, Амстердам... Уолтер Гордон, министр торговли Соединенных Штатов...

Одно имя примерно пятнадцать секунд. С такой скоростью пройдет полчаса, пока она запишет всех. Нат взял рацию.

Называйте нам имена тех, кто прибывает к вам, ceржант. Нам надо знать, кто там ещё остался. Он подоше к дверям и взглянул на площадь. Пожарные, полиция толпы зевак. Организованный хаос шлангов и звуки рабе тающих насосов. Тут и там гнусавые голоса мегафонов Вся площадь уже была залита водой, превратилась в од" грязное искусственное озеро. Башня, корчась в муках, р; зумеется, ещё стояла, но дым уже пробивался в сотнях ме и застилал алюминиевую обшивку, которая уже не сверкал

Что, красиво? раздался за спиной Ната тихий, яростный голос Гиддингса. Как же, цирк приехал. Koгда я был мальчишкой, четвертое июля всегда было великим праздником. Вечером над озером устраивали фейерверк. Люди съезжались за многие километры посмотреть на не го. Он показал на толпу. Прямо как эти. Помолчал. Но их даже нельзя за это упрекать.

Нат обернулся и посмотрел на Гиддингса.

Они в жизни не видели ничего подобного, продолжал Гиддингс, как и никто на свете. Он вдруг отча янно взмахнул рукой. Проклятый Саймон!

Не он один.

Вы что, защищаете этого мерзавца?

Нет, ответил Нат, хотя у меня для этого болы причин, чем вы думаете. Но точно так же я не собираю снимать вину с нас остальных, добавил он.

Хотите сказать, что это было неизбежно? Гиддингс кивнул. Пожалуй. С этим мы уж согласились. Но что xуже: наделать свинство или его прозевать? Ответьте мне.

"Это увертки", подумал Нат. По его мнению, отв чать просто не стоило. Хотя понимал, что Гиддингс не м не задать этот вопрос. Человек должен сохранить хоть каплю самоуважения, не так ли? Разве не то же делают все вокруг сегодня и ежедневно, как пишут в книге "Люди, торые играют в игры"?

Голос Патти в трейлере произнес:

Уиллард Джонс, Питер Купер Виллэдж.

Кто такой Уиллард Джонс? Разве не все равно, кто Это имя человека, который ещё жив, но, возможно, скс будет мертв. Ты уже смирился с этим, Нат Вильсон?

"Ты только взгляни, дружок, что происходит, говорил он себе, ты же с самого начала знаешь, чем все кончится", и он снова подумал о тех девятнадцати трупах в выжженной горной лощине.

Только за тех он не нес никакой ответственности.

Какая разница? Этот вопрос все не выходил у него из головы.

Никто не мог предвидеть, что полностью откажет электричество; каждый, понимающий что к чему, сказал бы, что это исключено. Но точно так же был исключен и тот случай, когда несколько лет назад отключился весь северо-запад. Точно так же было исключено, чтобы утонул "Титаник", или взорвался "Гинденбург", или нахлынула волна убийств, начиная с президента Кеннеди, или волна насилий в гетто больших городов несколько лет назад. Все это было исключено, но все-таки произошло.

Логика здесь ни при чем, решил он. Логика это для юристов, для обширных рассуждений о неких фактах, для объективно беспристрастного суда. Логика не для нас.

Он, Нат Вильсон, человек, одержимый своими чувствами, человек предвзятый, а не человек с калькулятором вместо головы. И теперь он чувствует вину, от которой ему никогда не избавиться.

То, что он не обнаружил дефектов на строительстве, это можно понять, объяснить, простить, оправдать но он простить себя не сможет. В суматохе сегодняшнего дня есть и его вина, от этого не откажешься, она стала частью событий, хотя и кажется, что с некоторыми он не имеет ничего общего.

Он никогда в жизни не видел тех двух пожарных, которые с пронзительными криками погибли на лестнице. И двух других, которые теперь наверху в банкетном зале, что ничем не лучше. Это он настоял, чтобы их послали по бесконечным лестницам, и хотя это было сделано с согласия Брауна и в его, Брауна, компетенции было отменить его предложение, Нат не мог избавиться от чувства ответственности и вины. Со смертью Берта Макгроу он тоже не имел ничего общего. Это правда или нет? Логика утверждала одно, чувства другое. Поскольку он не состоялся как муж Зиб, она начала жить с Полем да, она начала. А это способствовало инфаркту Берта Макгроу, если Патти не ошибается.

Так как тогда выглядит твоя роль?

Я рад, что ты задаешь мне этот вопрос, Господи.

Черта с два, рад.

Может, ты человек, приносящий несчастье?

Если вдуматься, это абсурдно. Меня это касается, да. за что-то отвечаю, да. Но разве эти два слова неотделимы друг от друга? Если это все касается меня, если за это не ответственность я, то нужно в эту цепочку включить и Бе на Колдуэлла. Он неотделим от нее. Сегодня утром он признал. А Гровер Фрэзи? Тоже. А Берт Макгроу? Безусловно.

Список начал расти со скоростью компьютера, и его возможности были почти неограниченны.

Кого же тогда это не касается и кто не несет ответственности? Невероятный вопрос, на который нет ответа.

Он с радостью включил в список виновников и чернокс жего постового Барнса. И потом сказал сам себе: "Перехс ди тогда уже к целому поколению, приятель. Может быть, ты начинаешь понимать, в чем тут дело. Может..."

Нат, раздался вопросительно нежный голос Патти. Он встретил её грустную улыбку.

Список готов, сказала она. Все фамилии до од-ч ной. Все адреса. Когда я всех переписала, почувствовала! что я уже как-то принадлежу к ним. Понимаете? Я, вер ятно, не знакома ни с одним из них, но теперь знаю всех. Как будто, она покачала головой, я сознаю, что...

Как будто это коснулось и вас? ласково спрос" Нат. Как будто вы за них тоже отвечаете?

Перемена в её глазах, её лице была просто невероятной!

Вы это понимаете, да? Спасибо вам, Нат.

Видимо, начинаю понимать, ответил Нат.

ГЛАВА XXX

19. 02-19. 23

Лейтенант полиции Джим Поттер сидел с капитаном и инспектором в большом уютном кабинете. На коленях По-ттера лежал блокнот. Он говорил умышленно безучастным тоном:

Джон Коннорс, цвет кожи белый, пол мужской, тридцать четыре года. Он помолчал. Вдовец. Бездетный. Профессия, хотя работал в последнее время нечасто, жестянщик. Снова пауза. Три года назад у него было нервное расстройство. Он выжидательно смолк.

Капитан спросил:

Что случилось?

У него умерла жена. Лицо Поттера напоминало игрока в покер при большой ставке. Совершенно непроницаемое. Умерла в камере. Пауза. От приступа. Он снова умолк.

Инспектор спросил:

Пьяница?

Вообще не пила.

Употребляла наркотики?

Только одно лекарство. Поттер подождал. Инсулин. Она страдала диабетом. Ее забрали, потому что она упала и осталась лежать на тротуаре, и они подумали, что она пьяна. Он аккуратно закрыл блокнот. Итак, её сунули в камеру, и поскольку она не получила врачебной помощи, то умерла.

Капитан тихо спросил:

Разве она не носила с собой никакой бумаги? Где бы стояло, что у неё диабет?

Видимо, носила. В голосе Поттера наконец появился призвук терпкой горечи. Но, возможно, никто не потрудился её поискать. Расследование было не слишком подробным. Единственный, кому это было нужно, Кон-норе, а он как раз тронулся.

В большом кабинете стояла тишина. Инспектор громко вздохнул.

Ну ладно, сказал он. Слова его ничего не означали. Так что он был зол на весь мир, но почему выбрал "Башню мира"?

Он не был сумасшедшим, сказал Поттер. Но "Башня мира" последняя стройка, где он работал. Его уволили. Определенная связь здесь есть, но, возможно, человек должен быть не в своем уме, чтобы её увидеть. Я не знаю. Я знаю только факты.

Какой странный смысл здесь имела логика, которую чувствовали все трое! Власти убили жену Коннорса? Здание "Башни мира" было новейшим символом этой власти, да? Или нет?

Они сидели молча, размышляя об этом.

Потом инспектор произнес:

Иногда мне кажется, что весь мир сошел с ума.

Аминь! ответил капитан.

* * *

Медленно, мучительно медленно женщины одна за одной влезали в матерчатую петлю. Некоторых приходилось буквально всовывать в мешок. Их ноги через отверстия торчали наружу. У всех без исключения глаза были расширены от испуга. Некоторые плакали. Некоторые молились.

Паоле Рамсей выпал номер двадцать два.

Я не хочу ехать, сказала она мэру, когда они вместе ожидали её очереди. Хочу остаться с тобой.

Мэр, ласково улыбаясь, покачал головой. Это не была его широко известная предвыборная улыбка; эта улыбка! приоткрывала его истинное "я".

Я хочу, чтобы ты уехала, по чисто эгоистическим со-а ображениям.

Эгоизм, у тебя?

Я хочу, чтобы ты уехала, повторил мэр, потому! что больше всего на свете хочу видеть тебя в безопасности. Казалось, за улыбкой мэр старался скрыть иронию над самим собой. Я хочу этого больше, чем попасть в Белый дом. Ты нужна Джилл.

Джилл уже взрослая девушка. Ты это прекрасно знаешь. Паола осмотрелась по сторонам. Где Бет?

В канцелярии с Бентом. Они уединились на минутку.

Я думала, она впереди меня.

Мэр и не помнил, когда в последний раз солгал своей жене.

Я не знаю, ответил он и посмотрел в окно. Спасательный пояс уже поднимался от крыши Торгового центра.

Генеральный секретарь выкрикнул:

Номер двадцать один, пожалуйста! Никто не отозвался. Он вызвал снова.

Эй, сказал кто-то, это ведь вы! Это ваш номер!

Девица в бикини, танцевавшая в углу зала, прервала свой машинальный ритуал. Потрясла головой, как будто хотела очухаться.

Я думала, у меня сорок девять, она рассмеялась. Это отлично. Она помахала всем рукой и помчалась на посадку. Голые груди её подпрыгивали. Вот и я, хоть и не в форме.

Господи, не выдержал мэр, и эта раньше всех? Почему?

Обычно ты бываешь сдержаннее, Боб, нежно улыбнулась Паола. Она просто пьяна. И перепугана. Единственная разница между нами в том, что я не пьяна.

И не раздета.

Какое это сейчас имеет значение? Мэр сердито взмахнул рукой.

Я не настолько узколоб и не настолько старомоден, чтобы верить, что некоторые качества... он неожиданно запнулся. Нет, закончил с каким-то удивлением, это и в самом деле не имеет значения? Есть вещи поважнее.

А для меня самое важное, сказала Паола остаться с тобой.

Нет, поезжай, ответил мэр. Голос его звучал решительно и безапелляционно.

Они видели, как усаживают в петлю полуголую девицу.

Кто-то бросил ей платье. Она удивленно вытаращила глаза и вдруг, как будто только теперь осознав свою наготу, закрыла грудь руками и заплакала.

Что я наделала, рыдала она, я же не могу так...,

Поехали! скомандовал шеф пожарной охраны, который руководил операцией. Держись, девка, потом, оденешься, целее будет.

Вопли девушки заглушил свист ветра.

Мэр взял жену за руку и подошел к окну, ставшему местом отправления.

Как на аэродроме или на причале, сказал он, просто не знаешь, что сказать, правда?

Они стояли молча, держась за руки, и наблюдали, как спасательный пояс приближался к крыше Торгового центра и завис над ней. Видели, как сержант вынул девушку из петли, как будто она вообще ничего не весила. Платье отлетело в сторону. Сержант одной рукой придерживал её, чтобы она не упала, другой поднял платье. Потом махнул рукой в сторону Башни, и пояс двинулся в обратный путь.

Паола следила за тем, как он приближается.

Боб.

Да?

Она обернулась и взглянула мэру в глаза. Медленно, очень медленно покачала головой.

Ты прав. Я не знаю, что сказать. Разве можно тридцать пять лет выразить словами?

Она закрыла глаза, потому что спасательный пояс уже проскользнул в окно и остановился, тихонько покачиваясь.

Прошу номер двадцать два, сказал генеральный секретарь.

Паола открыла глаза.

Прощай, Боб.

До свидания, ответил мэр и ласково улыбнулся. Не забудь сказать Джилл, что я её очень люблю.

* * *

Сенатор, постучав, вошел в канцелярию. Губернатор сидел в кресле у стола. Бет присела на край стола и чуть покачивалась, скрестив стройные ноги.

Заходи, Джейк, позвал губернатор. Из зала к ним долетала смесь музыки и пения, образовывавших вместе какофонический контрапункт. Со стороны бара раздался взрыв смеха.

Садитесь, сказал губернатор, мне эта вакханалия что-то не нравится

Я не хочу мешать.

Глупости. Губернатор помолчал. Вы ведь не просто так пришли?

"Он всегда был проницателен, этот Бент Армитейдж, подумал сенатор, что хоть частично объясняет его успех в общественной деятельности. Человек не достигнет таких высот, как он, если не знает ближних своих".

Сенатор сел и утомленно вытянул ноги.

Это был долгий, одинокий путь, сказал он и улыбнулся, где они, силы молодости? Он показал на телефон. Что-нибудь новенькое?

Я передал им список, ответил губернатор. И теперь, он запнулся, потом улыбнулся, я позволил себе позвонить в Денвер своей дочери Джейн. Он снова улыбнулся. Я заказал разговор за счет администрации здания. При расследовании у них будет лишний повод поломать голову. Вы не хотите кому-нибудь позвонить, Джейк? Чтобы контролеры прищучили и вас?

Сенатор покачал головой.

Нет, ответил он и встал. Вы когда-нибудь сомневаетесь в себе, Бент? Признаете когда-нибудь чье-нибудь превосходство? И в чем?

Губернатор усмехнулся:

Очень часто.

Я серьезно, сказал сенатор. Но не спешил продолжать.

Когда человек ещё молод и все только начинается, У меня это было в тридцать шестом, когда меня впервые избрали в Конгресс, так он всегда смотрит на тех, кто наверху, на того, кто в Белом доме, на членов правительства, на тех, чьи имена видит в газетах, они общеизвестны.

Он поперхнулся и снова упал на стул. Махнул рукой.

Сегодня в моде такие штуки, как поиски своей индивидуальности. Из этого должно бы следовать, что каждый человек уже имеет свое "я" и ему достаточно просто быть! самим собой.

Он покачал головой:

Но, в действительности, он гонится за ролью, которую собирается играть до конца своей жизни, а это совсем другое дело.

"Я в себе всегда сомневалась, подумала вдруг Бет, но была убеждена, что это все из-за моих недостатков".

Она с уважением взглянула на сенатора.

И вот, продолжал сенатор, человек найдет роль, которая его устраивает, и выучит её до последнего слова. И после паузы: И вот все в порядке. Роль убедительна.: Вначале он способный молодой человек. После сорока перспективный мужчина, уже успевший набить себе шишек. Потом ему пятьдесят, шестьдесят, и он многого достиг, но не того, чего хотел. Понимаете, что я имею в виду, Бент?

Губернатор грустно улыбнулся.

Это недостижимо, ответил он. Всегда за вершиной встает новая вершина. И когда человек доберется до нее, все успевает измениться.

Он развел руками, как бы пытаясь подчеркнуть тщетность всего сущего.

То, что казалось издали таким ясным и сверкающим, вблизи всего только дом, озаренный солнцем.

И он задумывается, продолжал сенатор, когда же будет тот последний шаг, что приведет его к долгожданной цели, чтобы он мог отдохнуть, радоваться, сознавая, что боролся за справедливость, что хорошо делал свое дело, что заслужил свой отдых и свое место под солнцем, что жил правильно пусть это "правильно" заключается в любой избитой фразе. Он покачал головой. Ответ никогда.