Текст книги "Журнал «Если», 1996 № 01"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

Соавторы: Святослав Логинов,Майкл Джон Муркок,Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф),Кирилл Королев,Джон Харрис,Дон Уэбб,Скотт Сигел,Барбара Сигел,Наталия Сафронова,Вячеслав Басков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Взбунтовавшийся экипаж толпится на фордеке, все они – от трюмного гнома до матроса-эльфа – до предела возмущены тем, что капитан, прокладывая курс, не уделил внимания их любимым произведениям. Один выкрикивает название «Фарфорового голубя» Делии Шерман. Другой – «Одержимости» А. С. Байатт. Третий – «Ждущего дракона» Джона М. Форда, четвертый – чего-нибудь (да, хоть чего-нибудь!) из написанного Тимом Пауэрсом. Мятежники требуют Джоя Чанта и Пола Андерсоне, Андре Нортон и Грегори Фроста, Сюзэн Купер и ЛиДреюсет, Флетчера Пратта и Мерседес Лэкки. И уж, конечно, каждый из них в ярости от того, что я и словом не упомянул о Л. Спрэге де Кампе.

Напрасно объяснять им, что «Фарфоровый голубь» – это историческая фэнтези, а историческая фэнтези – это развивающийся жанр, насчитывающий столь много произведений, что на их основе можно написать любое количество статей. Что книга Байатт на самом деле не фэнтези, как гласит подзаголовок, поставленный писательницей, а «женский роман» и потому имеет больше общего с книгами сестер Бронте, нежели с тетралогией о Земноморье Урсулы Ле Гуин. Что оригинальности и литературных достоинств совсем недостаточно, чтобы попасть в рамки моей статьи – требуется еще и немного слепой удачи. Что каталогизирование всех имеющихся островов – задача наитруднейшая и повелением вышестоящих богов бесконечная.

Но это никого не удовлетворяет. Один коренастый головорез требует знать, где на этой карте место для произведений Р. А. Лафферти. Однако требование его выполнить столь же не просто, как и другое – насчет «Будущей банды» Нила Барретта-младшего. Иная рыбка так мелка, что способна ускользнуть сквозь любую, сколь угодно мелкоячеистую сеть. Хороший пример – Говард Уолдроп. По-прежнему пи он «фантазер вне закона»? Да и существует пи до сих пор это направление – «фантазия вне закона»? Не нашлось еще Линнея, которому была бы по плечу задача составить таксономию жанра фэнтези: работа эта не просто трудна – сама мысль о ней подобна ночному кошмару.

Но экипаж не слушает меня. Страсти накаляются. Глаза блестят. Ножи сверкают. Мистические руны на клинках и рукоятях наливаются мертвенным светом.

Но жестокое слово, произнесенное скороговоркой, успокаивает всех. Голоса стихают. Корабль уменьшается, удаляется, становится всего лишь безвредной закорючкой на исписанном листе бумаги. Я собираю распечатанные страницы статьи в стопку, подравниваю ее по краям и протягиваю руку за конвертом.

Вне ограниченных горизонтов этих страниц, на предельных дистанциях, проплыли мимо нас сотни фантастических островов – как водяные смерчи, как странные поэтические образы, как экзотические цветы, распустившиеся из сотен далеких орудийных жерл. Никогда мои амбиции не простирались так далеко, чтобы нанести на карту весь архипелаг, приколоть все его острова к бумаге наподобие коллекции мертвых бабочек. Я пытался наметить лишь один из возможных маршрутов, не более.

Архипелаг свивается в клубок подобно спящему дракону. Нет человека, который знал бы облик и природу тех подводных геологических сил, которые определяют его бытие. Мы можем лишь предполагать, какие переменчивые морские течения омывают его непостоянные берега. Наш вояж привел нас к самой сути слов, стремящихся к той форме литературы, где содержимое каждого из них перемешивается с содержимым другого, а получившийся экстракт становится лишь средством для трансформации невыносимого «что есть» в недостижимое «если только».

Альгис Будрис заметил однажды, что твердая научная фантастика является не поджанром, но, скорее, неким привкусом, определяющим «крепость» напитка. Если твердая фэнтези и имеет какой-либо привкус, то привкус этот наверняка должен называться «сожалением». И если я о чем-то и сожалею, то лишь о том, что нет у меня более ни времени, ни пространства, ни даже познаний, дабы развертывать перед вами все новые и новые земли и чудеса, которые можно найти на этом архипелаге. Я обманул вас. И все же если найдется хотя бы одна книга, упомянутая здесь, которую вы до сих пор не читали, то я оставляю вас в несколько лучшем положении, чем то, в котором вы пребывали до нашей встречи.

Что ж, благородные милорды и прекрасные дамы, я должен покинуть вас, потому что мы прибыли в пункт, где и должны были оказаться в итоге: там, откуда началось наше увлекательное путешествие. Время пошло – перед вами интригующее и восхитительное вступление новой книги.

Итак, мы поднимаем паруса.

Перевел с английского Андрей ЧЕРТКОВ

ДИСПЛЕЙ-КРИТИКА

Мария Семенова.

Волкодав.

СПб.: Терра-Азбука, 1995. – 576 с. – 15000 экз. (п.)

=============================================================================================

Вопреки рекламным «воплям» на обложке, обещающим знакомство с «долгожданным русским Конаном», эта книга вполне достойна серьезного разговора.

В том, что это не коммерчески-сериальная поделка, меня убедили не главный герой Волкодав (хотя образ действительно цельный и достоверный) и не мир, описанный в романе (хотя и он обладает теми же достоинствами), а песни, предпосланные каждой главе.

Обычно в романах песни (стихи) играют подчиненную роль. Поэзия во «Властелине Колец» меня временами просто раздражала. Она была искусственна, это было наследие написанного для детей «Хоббита», наследие, от которого Толкин так и не смог отказаться. У Семеновой же поэзия удивительно органична. Ее песни не опираются на реалии романа, они свободны от его условностей, и я воспринял их так, будто они написаны о моем мире и обо мне.

Что же касается сюжета, то, как и всякая «героическая фэнтези», роман этот довольно прост, хотя совсем не примитивен. Постоянно чувствуется, что это женский роман. Герой – мужчина в квадрате. Но это именно женское представление о мужественности, воплощение женского представления об идеальном мужчине. Волкодав не сентиментален, хотя поступки его могут быть восприняты зачастую именно как сентиментальные (щенка спас, летучих мышек спас…). Для него женщина выше мужчины (в его роду царил принципиальный матриархат) – это, конечно, льет бальзам на душу феминисток, но лично мне кажется натяжкой. И все как один женские образы в романе – положительные. Герои же мужчины вполне обыкновенно расположились в диапазоне от садиста до ученого. Волкодав в этом ряду – точка отсчета, центр. Он сознательно ненавидит насилие. И в то же время прекрасно осознает, что сам он может защитить справедливость только одним способом – кулаком. Да, есть и другой способ, но этот способ для него закрыт. Это путь прощения. Путь обращения грешных. Женский путь.

Сергей Бережной

Книга Небытия: Сборник.

Днепропетровск: Сатня Юга;

Харьков: Око, 1995. – 448 с. – (Сер. «Перекресток»). – 10000 экз. (п.)

=============================================================================================

Новый (третий по счету) сборник серии «Перекресток» удался не менее предыдущего, приобретшего немалую популярность прежде всего благодаря роману ГЛ.Олди (псевдоним Дмитрия Громова и Олега Ладыженского) «Сумерки мира». В «Книге Небытия» также помещен новый роман Олди «Ожидающий на Перекрестках».

Новый роман, с моей точки зрения, может произвести на любителей не меньшее впечатление, чем «Сумерки мира» – он динамичен, ярок, метафоричен, а литературно даже более совершенен. С выходом «Ожидающего на Перекрестках» стало понятно, что фэнтези Олди тяготеет скорее к постмодернизму, нежели к просто умной приключенческой фантастике: авторы все более склоняются к описанию психологически достоверных персонажей в символических и метафорических ситуациях, которые и разрешаться могут только символически и метафорически – то есть, как правило, психологически недостоверно. Что-то подобное – да и то в применении не к фэнтези, а к science fiction – мне попадалось только у Эллисона и Балларда.

Рассказы Е. Мановой и А. Печенежского, помещенные в этом томе, сами по себе неплохи, но, сильно проигрывая рядом с крупными произведениями, словно выполняют вспомогательную роль.

Роман Андрея Валентинова «Преступившие», завершающий книгу, поначалу производит впечатление политической однодневки – сюжет первых глав разворачивается вокруг вполне узнаваемых (хотя и явно «альтернативных») московских событий августа 1991-го. Однако автор довольно быстро отвлекается от политики и переходит к описанию событий магических и мистических. Причем в романе вполне на равных уживаются христианская философия, языческая и восточная магии, действуют оборотни, вампиры, а также межпространственные и межвременные каналы связи. Так что, вчитавшись в роман, оторваться от него довольно трудно. Судя по этому опыту, Валентинов – вполне перспективный автор, из которого, не исключено, может получиться отечественный Дин Кунц.

В общем и целом, «Книга Небытия» заслуживает самого пристального внимания читателей.

Сергей Бережной

Дэн Симмонс.

Гиперион.

Пер. с англ. – М.: ACT, 1995.

– 664 с. —

(Сер. «Координаты чудес»). – 22000 экз. (п.)

=============================================================================================

Наконец-то это удивительное произведение, одно из основополагающих в американской фантастике конца 80-х, увидело свет и в русском переводе! Редко можно встретить автора, умеющего писать так по-разному, так всякий раз непохоже на себя, как Дэн Симмонс. Композиционно роман задуман как рассказы шести паломников, выбранных для похода к страшноватому святилищу Шрайка – Гробницам Времени, движущимся навстречу временному потоку из будущего в прошлое. И каждая из этих шести исповедей совершенно самобытна, имеет свое, неповторимое звучание. Более того, складывается впечатление, что каждое повествование было задумано автором как выразительная иллюстрация к одному из ярко выраженных направлений, через которые прошла западная фантастика в XX веке. 20-е годы, период Лавкрафта и Гернсбека, жутковатые рассказы о необъяснимом и первые робкие мечтания об иных мирах – и «История священника». Субсветовые корабли и колонизация ближайших звездных систем на страницах журнала Джона Кэмпбелла 30-х и 40-х годов – и «История консула». Эпоха Хайнлайновских «звездных рейнджеров», «настоящих мужчин» 50-х – и «История солдата». Словесные эксперименты «новой волны» 60-х – и «История поэта». Период 70-х, когда время в фантастике, казалось бы, повернуло вспять, – и «История ученого». «Революционные» 80-е, виртуальная реальность киберпанка – и «История детектива», где как культовые герои поминаются «ковбои Гибсона». А все вместе, пронизанное незримыми связующими нитями поэзии Джона Китса, образует нечто совершенно новое, необычайно странное и необычайно привлекательное. Каждый отдельный рассказ позволяет взглянуть на конструируемую Симмонсом Вселенную под несколько иным углом, а все вместе они открывают нам поистине головокружительную панораму. И все же первый роман дилогии оставляет «белые пятна» в судьбах героев и в облике мира, в котором они живут. Смертельные опасности, одновременно надвигающиеся на человечество в «Гиперионе», вполне способны как похоронить его, так и аннигилировать друг друга. Чем закончится судьбоносное паломничество и какой смысл скрыт за каждым из шести пророчеств (а рассказы паломников, несомненно, нужно понимать именно так) – все это остается загадкой для читателей первого романа.

Есть, однако, надежда, что второй, завершающий, том дилогии, «Падение Гипериона», обещанный издательством «АСТ», в самом скором времени даст ответы на все вопросы заинтригованных читателей.

Василий Владимирский

Дэйв Волвертон.

На пути в рай. / Пер. с англ. – М.: Александр Корженевский;

Смоленск: Русич, 1995. – 620 с. —

(Сер. «Сокровищница боевой фантастики и приключений»). 50000 экз. (п.)

=============================================================================================

Дебютный роман Дейва Волвертона, написанный на основе одноименного рассказа, удостоенного в 1966 году первой премии конкурса «Писатели будущего» в 1990 году занял второе место на соискание Мемориального приза Филипа Дика, уступив первое место роману Ричарда Пола Руссо «Подземная галерея», а также попал в список финалистов премии «Локуса» по категории «дебютный роман». Успех заслуженный. Не так уж часто даже увенчанному лаврами мэтру удается создать произведение, в котором столь органично сочетаются лучшие качества социальной, психологической, лирической и приключенческой фантастики. Кроме того, Волвертону удалось соединить пиротехническую стилистику современного киберпанка с традиционными приемами латиноамериканского магического реализма. Сам автор считает, что роман можно прочитать по-разному – и как занимательный, динамичный космический боевик, и как серьезную и горькую книгу размышлений о Пути, о Времени и о Месте в Жизни, которое, в конечном счете, приходится выбирать каждому из нас. Разумеется, автор не стремился дать универсальный ответ на все жгучие вопросы, поднятые в романе, однако главный его герой – дон Анджело, морфогенетик, солдат и простой человек Земли, – свой ответ на эти вопросы находит. Центральный среди них – общество и личность. И как быть, если ты – искусственно выведенный человек-химера, генетически запрограммированный солдат с гипертрофированным инстинктом территориализма. Эту теорию с труднопроизносимым названием автор использует для того, чтобы объяснить, почему бесплодна любая попытка создания «царства Божьего на земле», особенно если основана она на централизованном распоряжении любой территорией, принадлежащей гражданину, включая самую интимную из них – территорию его собственного тела. Как считает Волвертон, только сам человек, повинуясь собственному внутреннему голосу, может поделиться своей территорией с другими, не причинив ущербе себе.

Василий Владимирский

Джордж Мартин.

Умирающий свет. / Пер. с англ. – М.: Александр Корженевский;

Смоленск: Русич, 1995. – 442 с. – (Сер. «Спектр»). 30000 экз. (п.)

=============================================================================================

Джордж Мартин.

Путешествия Тафа. / Пер с англ.

М.: ACT, 1995. – 672 с. – (Сер. «Координаты чудес»). 22000 экз. (п.)

=============================================================================================

Роман Джорджа Мартина «Умирающий свет» – одна из тех немногих постконвенционных книг, выпущенных в России за последний год-полтора, которые действительно заслуживают благосклонного внимания русского читателя. Этот роман – срез полудюжины культур, принадлежащих народам, чьи фестивальные города были построены на поверхности планеты-бродяги Урлорн, неприкаянно странствующей по населенному людьми Космосу. Автор четкими, беспощадно-холодными мазками набрасывает картину медленно пустеющей планеты, где сталкиваются люди, принадлежащие разным культурам, сталкиваются, чтобы полюбить или возненавидеть друг друга, сласти или погубить. Пожалуй, поведение героев Мартина слишком жестко детерминировано, а потому почти не способно изменяться под воздействием новых факторов. Однако это лишь один из элементов того специфического стиля Джорджа Мартина, который и придает его произведениям особое, одному ему свойственное очарование – очарование психологического этюда, мгновенной и точной зарисовки в холодных тонах. В «Умирающем свете» автор несколько отстраненно изучает порой непонятные, порой дикие и неожиданные поступки людей, чей характер раз и навсегда задан, а поступки предопределены окружением. Да, эти люди полностью являются продуктом своего общества, но тем интереснее изучать то, что происходит при столкновении двух или более людей из резных социумов. И хотя автор рационален, холоден и предельно логичен в своих построениях, его тексту свойственна некая мрачноватая поэзия, поэзия застывшего кристалле льда, сверкающего сотнями своих граней. Прев был Роджер Желязны, сравнивший произведения Мартина с прекрасно отшлифованными бриллиантами – искрящимися и совершенными в своей неподвижности.

Вторая книга Джорджа Мартина, увидевшая свет в последнее время, помимо заглавного квазиромана «Путешествия Тафа», состоящего из семи повестей, содержит также ранее публиковавшуюся повесть «Летящие сквозь ночь» (правда, в новом переводе) и пять рассказов. И повести, и рассказам (за исключением футбольного «Рывка к звездному свету») в полной мере свойственны все достоинства и недостатки «Умирающего света»: отсутствие динамики развития характеров, холодная отстраненность повествователя, мрачноватая поэтика образов и беспощадность портретов. В произведениях малой формы достоинстве Мартина явно перевешивают недостатки – наверное, именно поэтому на его счету так мало крупных вещей. Что касается «Путешествий Тафа», то почти все повести, входящие в этот цикл, укладываются в ту же схему «истории будущего», по которой построен «Умирающий свет»: множество заселенных планет, несколько крупных торговых и военных центров, огромное количество человеческих культур, развивавшихся независимо друг от друга в период разрыва всех и всяческих связей, последовавший после войны с чужим разумом. В отличие от рассказов и повести, «Путешествия Тафа» куда более функциональны – отвлеченным размышлениям о судьбах людей и целых культур здесь противопоставлена конкретная демонстрация разнообразных способов, какими эти культуры могут загнать себя в экологическую катастрофу, в также многочисленных способов разрешения сложившейся кризисной ситуации – именно на этом и специализируется Хэвиленд Таф, любитель кошек, вегетарианец и – волею случая – владелец единственного корабля Общества Экологической Генетики, чудом сохранившегося с довоенной поры…

Василий Владимирский

«ХЬЮГО»-95

В августе 1995 года во время «Уорлдкона», Всемирного конгресса любителей фантастики, который на сей раз проходил в шотландском городе Гпазго, состоялась церемония вручения премий «Хьюго».

По категории «лучший роман» премию (в который уж раз) получила ЛОИС МАК-МАСТЕР БУДЖОЛД – за роман «Mirror Dance» («Танец отражений»), который за месяц до этого уже был удостоен премии журнала «Локус». Роман Буджолд – очередная книга из ее многотомного фантастико-приключенческого сериала о Майлсе Форкосигане с планеты Барраяр. Прошедшей осенью стараниями московского издательства «ACT» с четырьмя романами из этого цикла («Осколки чести», «Ученик воина», «Ифы форов» и «Границы бесконечности») смогли ознакомиться и русские читатели; издательство обещает в скором времени издать и другие книги Буджолд, в том числе и вышеупомянутый «Танец отражений». Похоже, наступает время, когда российские читатели смогут знакомиться с премированными романами западных фантастов спустя год-два после их выхода. Назову и другие романы, включенные в номинационный список премии «Хьюго-95». Это Джон Барнс «Mother of Storms» («Мать штормов»); Майкл Бишоп «Brittle Innings» («Хрупкие дамбы»); Нэнси Кресс «Beggars and Choosers» («Попрошайки и выборщики»); Джеймс Морроу «Towing Jehovah» («Иегова с бечевой»).

1995 год оказался удивительно щедр на «золотые дубли» или даже «тройники», что подтвердили итоги голосования и по категориям малой прозы. Так, в номинации «лучшая повесть» премию «Хьюго» получил МАЙК РЕЗНИК за повесть «Seven Views of Olduvai Gorge» («Семь видов Олдувайского ущелья», премия «Небьюла»); в номинации «лучшая короткая повесть» – ДЭВИД ДЖЕРРОЛЬД за рассказ «Тhe Martian Child» («Марсианский ребенок», премии «Небьюла» и «Локус»); в номинации «лучший рассказ» – ДЖО ХОЛДЕМАН за рассказ «None So Blind» («Совсем не так слеп», премия «Локус»). При этом не стоит думать, что свои премии лауреаты получили так легко: среди номинировавшихся произведений были весьма достойные конкуренты – например, три повести Урсулы Ле Гуин («Forgiveness Day», «Solitude» и «The Matter of Seggri»), а также новые интересные вещи других прежних лауреатов «Хьюго» и «Небьюлы», таких, как Майкл Бишоп, Джоффри Лэндис, Терри Биссон и Кейт Уайлхелм.

Другие категории премии «Хьюго» особыми сенсациями не отличались, за исключением одной, но о ней чуть ниже. Итак, по номинации «критика/ публицистика» премии была удостоена посмертно изданная книга воспоминаний АЙЗЕКА АЗИМОВА «I. Asimov: A Memoir» («А. Азимов: Мемуары»); по номинации «редактор» премию получил ГАРДНЕР ДОЗУА; по номинации «художник» – ДЖИМ БЕРНС; по номинации «оригинальная художественная работа» – БРАЙАН ФРОУД автор иллюстраций к книге Брайана Фроуда и Терри Джонса «Lady Cottington’s Pressed Fairy Book»; no номинации «фэнзин» – журнал «ANSIBLE», редактор Дейв Лэнгфорд; сам же ДЕЙВ ЛЭНГФОРД был премирован по категории «писатель-любитель»; лучшим же «художником-любителем» в очередной раз был назван ТЕДДИ ХАРВИЯ, автор огромного количества карикатур на темы фантастики и фэндома, появляющихся регулярно чуть ли не во всех основных американских фэнзинах. По номинации «драматическая постановка» премию получила одна из серий телевизионного НФ-сериала «Star Trek: The Next Generation» («Звездный путь: Новое поколение»), однако ничего удивительного в этом нет: во-первых, 1994 год был для фантастического кинематографа далеко не самым удачным – среди кинофильмов, вошедших в номинационный список («Интервью с вампиром», «Маска», «Звездные врата», «Звездный путь: Поколения») явный лидер не определился; во-вторых, указанная серия, которая называется «All Good Things» (что можно перевести примерно как «Всего хорошего!») стала финальной – этот сериал, который шел с 1987 года и был очень популярен среди американских фэнов, летом 1994-го закончил свое существование, уступив свое место сразу двум новым сериалам из того же цикла – «Глубокий Космос Девять» и «Вояджер».

А теперь обещанная сенсация. Ею стали итоги голосования по категории «полулрозин» – то есть «полупрофессиональный журнал фантастики». По правилам оргкомитета премии «Хьюго», в эту категорию попадают журналы, имеющие тираж менее 10 тысяч экземпляров и не входящие в общенациональную систему подписки. Почти два десятка лет премию по этой категории ежегодно получал «Локус» Чарльза Брауна, однако последние два года пальму первенства перехватил другой критико-информационный журнал, «Science Fiction Chronicle». На мой взгляд, этот журнал менее интересен, чем «Локус», но, видимо, фэны решили таким образом отметить энтузиазм редактора «Хроник» Эндрю Портера, который в отличие от Брауна с его многочисленной редакцией уже много лет выпускает свое детище практически в одиночку. А вот в 1995 году – впервые за много-много лет – премию получил не критико-информационный, а литературный журнал, да к тому же еще и не американский. Итак, новым лауреатом «Хьюго» в этой номинации стал английский журнал «INTERZONE» («Интерзона»). Любопытно, что главный редактор этого издания ДЭВИД ПРИНГЛ вот уже много лет шел на всевозможные ухищрения, дабы «Интерзона» ни в коем случае не вышла за рамки «полупрозина» – при том, что журнал в последние два-три года увеличился в объеме, стал ежемесячником, улучшил дизайн и полиграфию, повысил гонорарные ставки и потому в нем ныне помимо молодых авторов печатаются самые что ни на есть именитые англо-американские фантасты – а все для того, чтобы сорвать лавры лучшего «любительского» журнала. Что ж, мечта Прингла наконец осуществилась и теперь он может с чистой совестью добиваться новых достижений.

Последняя премия, врученная в Глазго, – это Премия Джона Кэмпбелла, которая присуждается самому лучшему «новому автору» последних двух лет. В 1995 году им стал англичанин ДЖЕФФ НУН, наиболее яркий (если не единственный) представитель такого своеобразного направления в фантастике, как «британский юмористический киберпанк».

Подготовил Николай ВИКТОРОВ