Текст книги "Тринадцатый апостол"

Автор книги: Ричард и Рейчел Хеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 49

День одиннадцатый, раннее утро

Отель «Карлтон-Бей», Лондон

Это было весьма сексуальное сновидение. Их тела сливались в одно, избрав верный ритм. Она изгибалась, ловя его выпады. Ее возбуждение наполняло его предвкушением, превосходящим по силе все, что ему доводилось испытывать раньше, и они вместе достигли оргазма.

Гил проснулся и выругался. Луч рассветного солнца внезапно пронзил его, извлекая из сна. О, какая боль! Ну зачем же? С пробуждением можно было бы повременить. Чтобы еще раз вдохнуть ее запах, коснуться ее и поверить, что она настоящая. Затем вместе с теплой волной наслаждения реальность вернулась. Это не было сном. Он повернулся, неохотно проверил время. 8.45. Они не смыкали глаз до рассвета. Стоило ему смежить веки, и его начинали инструктировать, как половчей переправить свиток в Штаты, словно он должен был делать это один. Ему хотелось отвлечь ее от пессимистичных предчувствий, но все было бесполезно.

– Ты можешь положить свиток в рюкзак и взять его с собой в качестве ручной клади, – объясняла она. – Это кажется странным, знаю, но проблем с этим не будет. Даже когда его просветят, тебе не станут задавать лишних вопросов. Их работа искать то, что представляет угрозу. Ты же не собираешься с помощью рулончика меди взрывать самолет.

Гил не купился на это.

– Нельзя таскать с собой древний свиток, надеясь, что никто не спросит, откуда он у тебя взялся, – возразил он.

– Нет, можно. На таможне в Штатах, по всей вероятности, поинтересуются, есть ли у тебя что-нибудь, что ты не задекларировал. Ты скажешь «нет», потому что фактически у тебя нет ничего, что нужно вносить в декларацию. Все шансы за то, что они не станут тебя проверять.

– А если проверят?

– Если проверят, то тут же посмотрят, нет ли свитка в перечне объявленных в розыск вещей, а твоего имени в списке уголовных преступников. Если и там чисто, тебя пропустят, и все.

Все это достаточно спорно, пришел к выводу он, но ведь она будет рядом.

– Ах, я, – сказала Сабби. – Тогда все насмарку. Я-то как раз имею судимость.

Сабби велела ему немного отдохнуть, пока она сходит в соседний номер и проверит улицу. Всю ночь там никто не показывался. Хороший знак, кивнул Гил. Сабби не была столь оптимистично настроена.

– Пожалуйста, не говори мне, что ты из тех, кто считает, что отсутствие новостей – это хорошая новость, – сказала она. – У меня нет времени подобно страусу прятать голову в песок.

Гил мудро подавил порыв поправить ее представление о поведении этих птиц. Сейчас не время и не место, сказал он себе. Кроме того, его собственные представления о конспирации были весьма далеки от идеальных. Сабби гораздо лучше его разбиралась в таких вещах. Гораздо лучше, чем ему бы хотелось. И наверняка она гораздо меньше нуждалась во сне.

Гил поднялся на ноги и прислушался. Никаких звуков из душа. Возможно, она в туалете.

Он постучал в дверь, но ответа не получил. Может, она в соседней комнате, в тысячный раз проверяет улицу. Покачивая головой, Гил откинул занавеску и встал под горячие струи. Давненько ему не требовался столь обжигающий душ.

ГЛАВА 50

Спустя день после распятия, вечер

К северу от Иерусалима

Миха остановился, чтобы перевести дух. Он шел быстро, однако стараясь не привлекать к себе внимания, его душа была окутана страхом. Вот и лачуга. Он осторожно приблизился к ней.

Тусклый свет пробивался сквозь щели. Неужели это ловушка? Для кого? Для апостолов? Или для него? Нет, римляне не могли развернуться так быстро. Все, кроме апостолов и Иосифа, считают, что Иешуа лежит мертвый в гробнице. Миха украдкой подобрался поближе. Некоторые голоса были ему знакомы. Сжав в руках драгоценный мешок с ингредиентами для напитка, который был призван спасти жизнь Иешуа, Миха затаился и стал слушать.

Легче всего было узнать глубокий голос Петра.

– Мы должны позаботиться и о себе. Только по милости Господа мы не были тоже арестованы и повешены на крестах рядом с ним. Его действия разгневали слишком многих. Он всех нас подверг опасности.

– Согласен, – пришел к тому же выводу Варфоломей. – И кто же спасет нас? Он слишком далеко зашел на этот раз, бросив вызов жрецам и фарисеям. Говорил я вам, надо идти праздновать в Галилею. Тамошние власти не оскорбились бы.

Миха пришел в ярость. Он продолжал прижимать ухо к щели, когда заговорил Иаков:

– Покуда он жив, мы пребудем в опасности. Вы все знаете, что это правда. Я скажу то, что никто из вас не отваживается сказать. Для всех нас лучше, чтобы он никогда не ожил.

Фома поднялся и по привычке широко развел руками, чтобы придать значительности своим словам.

– Мы с самого начала последовали за ним, поскольку он обещал, что сделается царем иудеев, а мы станем благоденствовать, окружая его. Это обещание теперь подобно дыму костра, каковой поднимается и исчезает. Я верю только в то, что справедливо. И по-моему, справедливо, что мы хотим избавиться от того зла, в которое он нас ввергнет, если останется жить. Он больше не служит ни нашим целям, ни своим.

– Ни целям его Господа, – добавил кто-то.

Холодная злость перехватила горло Михи. Предатели! Как много Иешуа сделал для них, и как же ему теперь за это платят! Принадлежат ли эти слова раздосадованным обывателям, пережевывающим жвачку собственного недовольства, или же они и впрямь обдумывают, как навредить тому, кто принял их и одарил святостью?

Мгновение назад что-то подобное казалось немыслимым. Теперь же он сам слышал слова настолько темные и настолько страшные, что произнести их мог только сам Сатана.

Если учесть все произошедшее в последние несколько дней, могло ли статься, что только они с Иосифом воздвигали барьер между Иешуа и смертью? Еще более мрачная мысль мелькнула у него в голове. Можно ли все еще доверять Иосифу или же он тоже является частью гнусного заговора?

Нет, только не Иосиф, Миха был в этом уверен. Они вместе принесли окровавленное и изломанное тело Иешуа с холма, и при каждом шаге добрый человек из Аримафеи молча заливался слезами от горя. Из всех прочих ему одному можно теперь доверять. Лицо Михи побагровело от стыда за мысли о его вероломстве, какими бы мимолетными ни были эти мысли.

Итак, происходит то, что происходит.

Ночь стояла тихая и прохладная. Миха заставил себя продолжить подслушивание у щели. Следующим заговорил Фаддей:

– Разве нельзя просто оживить его где-то подальше, так, чтобы потом нас оставили в покое?

По крайней мере, хоть кто-то вступился за Иешуа! Последовало осуждающее молчание. Потом взял слово Матфей:

– О жрецах с фарисеями нам известны три вещи. Они ненавидят Иешуа, они держат бразды власти в своих руках, и среди них есть те, кто доносит Понтию Пилату. Если Иешуа оживет, римляне станут охотиться на него до скончания времен, его имя бросит тень и на нас, на нас тоже объявят охоту. Я должен согласиться с Иоанном и сказать со всей прямотой то, что все мы уже знаем. Иешуа лучше послужит нам, оставаясь мертвым.

С еще большей уверенностью Матфей продолжил:

– Смерть Иешуа может сделать его в глазах людей мучеником, что сплотит их против жрецов, римлян и фарисеев. Нас, апостолов, возвеличат, если только Иешуа не войдет в историю как подстрекатель и бунтовщик. Все зависит теперь от решения, трудного решения, которое мы принимаем сегодня. Смело могу сказать, один из нас все еще может быть почитаем как царь иудеев.

– Все в воле Господа, – произнес другой голос, и все рассмеялись.

Миха не мог больше слушать. Он переборол свой гнев и вошел в лачугу. С кажущимся дружелюбием он поведал о том, как они с Иосифом перехитрили римского стражника, и о том, что удачно совлеченный с креста Иешуа помещен в приготовленную Иосифом гробницу.

Все выслушали сообщение Михи, что Пилат повелел римским стражникам охранять вход в гробницу. Если бы Миха не проведал о злобных планах апостолов, он мог бы решить, что те встревожились, беспокоясь о безопасности Иешуа, но теперь, зная об их намерениях, Миха знал и другое. Апостолы просто боялись, что Иешуа еще может воскреснуть и тем самым навлечет на них новые беды.

Явно ликуя от облегчения, они радостно восприняли весть, что Иосиф Аримафейский собирается доставить Иешуа к ним ближе к субботе. Сдерживая слезы, Миха понял, почему это вызвало такую радость. Они с Иосифом через какое-то время сами отдадут жизнь Иешуа прямо в их руки.

Миха продолжил игру, которую начали другие. Объяснив, что должен покинуть их, чтобы приготовить противоядие, способное воскресить Иешуа, он предложил им как следует отдохнуть и сказал, что разбудит Петра, когда все будет готово.

Перебравшись в пристройку к лачуге, Миха подумал, что и сам он может разделить участь Иешуа. Скорее всего, так и будет, сказал он себе, но страха при этом не испытал.

Готовя противоядие, Миха раздумывал о способе, при помощи которого он мог бы надеяться вырвать Иешуа из рук тех, кто собирался лишить его жизни.

По мере того как шел час за часом, Миха все самоотверженнее боролся с усталостью, словно считая ее одним из врагов, стремящихся погубить Иешуа. Веки Михи отяжелели, тело молило о сне, поскольку ночь была на исходе. Когда процесс изготовления противоядия завершился, ему в голову пришел план, который обещал быть успешным, и он взмолился о том, чтобы так все и вышло.

Миха смешал несколько капель сильно пахнущего противоядия с остатками вина от ужина и перелил полученный состав в маленькую фляжку. Он был убежден, что это фальшивое зелье никогда не коснется губ Иешуа. Если Иешуа и удастся спасти, это произойдет лишь в том случае, если Миха сбережет настоящее противоядие.

Миха положил флягу с фальшивым зельем на самодельный стол, где все еще спавшие апостолы рассчитывали обнаружить его, затем стал готовиться к собственному отъезду. Аккуратно перелив остатки противоядия в маленький глиняный сосуд, он заткнул его пробкой и уложил в походную суму, позаботившись о том, чтобы не пролилось ни капли.

Спрятав сосуд, он разбудил Петра и сообщил ему, что противоядие готово и лежит на столе. С трудом проснувшийся Петр выслушал наставления, как и когда надо дать поддельное зелье.

Покончив с наставлениями, Миха добавил, что он отправляется в свою пещеру, где они все условились встретиться, после чего позволил Петру опять уснуть.

При свете луны Миха еще раз бросил взгляд на спящих людей, которые называли себя апостолами Иешуа. Затем он покинул лачугу, сел на мула и, поскольку луна была еще видна, направился к дому Иосифа Аримафейского.

ГЛАВА 51

День одиннадцатый, позднее утро

Отель «Карлтон Бей», Лондон

Пробило десять, а Сабби все не появлялась.

«Она бы не ушла, не прочитав мне одну из своих лекций на тему: “Если мы с тобой не увидимся”».

Гил какое-то время колебался. Внезапно все намеки Сабби на свою возможную кончину перестали казаться ему глупыми. Нет, это нелепо. Она ушла за завтраком или за газетой. Возможно, планируя вернуться до того, как он проснется, но что-то произошло. Может, она решила сама отправиться к Сарками и забрать свиток.

Гил выкинул из головы мысль об утреннем сексе.

Он теперь просто жаждал увидеть ее на пороге. Он, разумеется, наорет на нее за то, что она не оставила хотя бы записки, они поцапаются, а затем посмеются над его склонностью попусту себя взвинчивать. Минуты шли. Она не появлялась и не звонила.

Когда его вконец извели все эти «ну, еще пять минут», он стал разрабатывать план. Возникала необходимость сделать три вещи. Первое: убедиться, что Сабби отправилась к Сарками, и, если это не так, предупредить Сарками, что она пропала. Второе: попробовать с его помощью ее отыскать. Третье: забрать свиток. Как ни крути, а ему надлежало отправиться к Сарками.

Гил ухитрился рассмотреть кое-что, когда они уезжали от Сарками прошлой ночью. Такси остановилось на хорошо освещенном углу перекрестка, и Гил запомнил название улицы, тогда еще не совсем понимая зачем. Теперь эти два слова были самыми важными в его словаре. Третьим шло «деньги».

Гил порылся в карманах брюк и отыскал кредитную карту, которую не забрала Сабби. Теперь, если добраться до банкомата, есть шанс получить необходимую сумму, да еще в нужной валюте. Затем все, что ему потребуется, это взять курс к перекрестку, соседствующему с мастерской Сарками.

Неожиданное воспоминание вызвало у него радостную улыбку. Гил, не мешкая, полез в задний карман брюк и извлек оттуда свой карманный компьютер. Он не брал его в руки с того момента, как покинул родимый «Кибернет». Сладостная дрожь пронизала его. Он потерял работу, дом, жизнь. Он потерял даже Джорджа. Ну, скажем, почти.

Гил послал запрос относительно местного банкомата, и система поиска пришла в действие. Деньги дожидались его за дверью гостиницы в двух кварталах налево. Он сделал запрос относительно перекрестка и оттуда стал двигаться к дому Сарками. Поблуждал, разумеется, по задним дворикам, но все-таки подошел к зеленой двери с четырьмя замками. Поисковая система предложила на выбор либо карту, либо коррекцию направления, шаг за шагом.

Настроение Гила улучшилось. Он отыщет Сабби у Сарками, тут нет сомнений. Шансы верные, она запросто могла счесть, что ей безопасней выйти одной, чтобы затем удивить его, все еще дрыхнущего без задних ног в номере, демонстрацией свитка. Полностью разрезанного на полосы и готового к транспортировке. Она, конечно, скажет, что ей некогда было ждать весь день, пока он проспится, и что она безусловно намеревалась позвонить ему, как только подвернется момент. В любом случае, он будет дьявольски рад ее видеть.

Гил на скорую руку оделся и ринулся к двери. Он почувствовал, как к нему снова возвращается прежнее чувство уверенности в себе. Столь сильное, что он даже не дал себе труда глянуть в окно, прежде чем покинуть номер.

ГЛАВА 52

Второй день после распятия

Утро в доме Иосифа Аримафейского

Иосиф с застывшим лицом сидел недвижно.

– Мне нет нужды спрашивать тебя, уверен ли ты в том, что услышал, – сказал он.

– Хотелось бы мне, чтобы это было неправдой, но клянусь тебе, Иосиф, все так, как я описал. Я не знаю, кому еще можно теперь доверять.

– Но тот фальшивый напиток, который ты им оставил… что будет, если они дадут его Иешуа?

– Он не причинит ему вреда, но я уверен, что это питье его губ не коснется, – печально сказал Миха. – Ты должен пойти и отнести Иешуа в безопасное место, пока его не затронуло тление. Я больше ничего не могу для него сделать.

– Тогда сделаю я, – кивнул Иосиф. – Я думал отнести к ним Иешуа задолго до рассвета. Но знакомые мне стражники заступят в караул только в полночь. Однако теперь мне боязно ждать…

– Петр вместе с остальными крепко спит и до утра не проснется, – заверил Миха.

– Как будто они могут позволить себе наслаждаться сном, – горько промолвил Иосиф, затем он подождал, пока Миха даст ему указания.

Все было расписано по минутам. Иосиф настоял, чтобы Миха взял его лошадь вместо своего осла, доказывая, что кобыла донесет Миху до пещеры гораздо быстрей, чтобы он успел все подготовить.

– Мне же не нужна лошадь, – объяснил Иосиф. – Если все пройдет успешно, я повезу Иешуа к тебе, и для нас будет безопасней ехать каждому на своем осле. Сидя вдвоем на одной лошади, мы привлечем больше внимания. Если же Господь воспрепятствует, и я не смогу вынести Иешуа из гробницы, мне не будет нужды торопиться, и лошадь опять-таки не понадобится.

– С другой стороны, тебе, – продолжил Иосиф, – больше подойдет лошадь даже в том случае, если придется быстро покинуть пещеру.

Они обнялись и сжимали друг друга в объятиях чуть дольше, чем при других расставаниях, не произнося прощальных слов, но желая друг другу только хорошего.

Миха добрался до соседствующей с Кумраном пещеры быстро и без каких-либо происшествий, однако он был настолько переполнен другими страхами и печалью, что не получил от поездки ни малейшего удовольствия.

Он вошел внутрь прибежища своей юности. Влажная земля встретила его знакомым резким, но таким чудесным запахом. Все было точно так, как и в прошлом. За много лет, которые протекли с того момента, когда Миха был здесь в последний раз, скалы не сдвинулись и, насколько он мог заметить, никто не входил в его тайный приют. В этих благословенных прохладных пределах все инструменты, все драгоценные запасы серебра и меди дожидались его возвращения.

Он снова был дома, овеваемый приятными воспоминаниями об ощущении защищенности, всегда охватывавшем его в стенах единственного святилища, какое у него когда-либо было. В юности Миха провел здесь несчетное число часов, постигая таинства гравировки и ремесла, которое позже кормило его. Здесь он впервые понял, что у человека могут быть цели превыше финансового благополучия. Здесь начиналась его жизнь, и, как это ни смешно, он вдруг почувствовал, что здесь она может и закончиться.

В лучшем случае у него имелся лишь день, чтобы свершить то, что должно. Миха подавил в себе растущую панику и попытался сосредоточиться. Если он не уложится в срок, все будет потеряно. Нет смысла начинать работу, подумал вдруг он. Он не сможет ее выполнить, даже имея в запасе еще один день. Ведь и в том случае, если бы текст свитка уже был составлен, а этого нет, только для того, чтобы подготовить лист меди и искусно выдавить на нем буквы, складывающиеся в слова, а слова в предложения, потребовалось бы больше времени, чем то, каким он ограничен. А есть также и другие заботы. Тоже связанные с важнейшей миссией, возложенной на него. И если он не справится со всем этим, то и жизнь Иешуа, и его жизнь, и, возможно, жизни всех тех, кто живет на земле, потеряют значение.

Новая тошнотворная волна страха охватила Миху, но вместе с ней пришло и осознание, что тошноту скорей вызывает вовсе не страх, а голод. Он не спал и не ел уже дня полтора и, видимо, совсем обессилел.

Он принялся рыться в своей суме и извлек оттуда небольшой мешочек с едой, о которой совсем забыл в последнее время. Сильный запах прогорклого сыра вызвал слезы на глазах Михи. Это его не спасет. Он достал мех с вином и большой ломоть черствого хлеба из второго мешочка. Он ел хлеб, пил вино и работал.

Первая часть текста, история о бедах в жизни Иешуа, должна быть подробной. Будущим поколениям необходимо знать и о непростительном предательстве, и о бесподобном мужестве того, кого предали. И слова для всего этого следует подобрать весомые, передающие смысл.

Однако больше беспокоила Миху вторая часть текста. Именно она, упрятанная внутри свитка, каждой своей буквой, выдавленной в мягкой меди, должна была быть предельно точной. Единственная ошибка могла сделать послание бесполезным. Послание Иешуа, от которого зависело будущее всего человечества.

И все же, хотя единственная ошибка могла повлечь за собой самые пагубные последствия, слишком большое тщание, в свою очередь, могло не позволить Михе завершить свою миссию в срок. Слишком быстро, но неточно, и все будет потеряно. Слишком медленно, хотя и точно, и все будет потеряно тоже.

Миха задавил в душе страх. Нельзя позволять себе думать о том, что все зависит от твоей сиюминутной неловкости. Его умение, его решимость и более всего любовь Иешуа, живущая в нем, не позволят, чтобы все пропало втуне.

По пути от Иосифа он беспокоился, что ему не хватит меди на то, чтобы увековечить и историю, и послание. Когда же он прибыл на место, то обнаружил, что еще в юности заготовил изрядный запас медных листов. Они ждали его, и он понял, что у него более чем достаточно материала для одного свитка. Даже для двух.

При этой мысли все встало на свои места. Он сделает не один, он сделает два свитка. Первый станет свидетельством мудрости Иешуа, истинности его учения, а также возвестит о коварном предательстве тех, кому он доверял больше всего. В этот свиток Миха включит и то, что станет гарантией жизни будущих поколений, тайну, которую Иешуа счел возможным раскрыть ему.

В тексте второго свитка, фальшивого, он скроет знак, что существует подлинный свиток.

Он спрячет подлинный свиток в маленьком закоулке пещеры, куда можно пробраться только ползком через лабиринт разветвляющихся ходов. Это место он обнаружил, когда уже стал почти юношей. Улыбаясь, Миха напомнил себе, что больше таковым не является. Однако он был уверен, что сможет пролезть по проходу.

Он поместит медный свиток, что несет в себе истинное послание, в просмоленный ящичек, в котором хранились его самые ценные инструменты. Смолу можно будет расплавить на пламени старой масляной лампы, для того чтобы наглухо запечатать укладку. В камере, в конце самого узенького прохода, этот ларец останется дожидаться появления достойной души, которая, возможно, обнаружит его и доставит тем, кому предназначалось послание.

Фальшивый свиток он спрячет в одной из соседних пещер, где ессеи хранят свои самые важные документы. Поле его Миха заполнит перечнем не существующих на деле сокровищ и мест, где они якобы спрятаны, чтобы сбить со следа тех, что недостоин знать истину.

Миха улыбнулся при мысли, как хорошо все складывается. Фальшивый свиток благодаря подложному перечню несметных богатств станет гарантией того, что после его обнаружения с ним станут хорошо обращаться и извлекут на свет как можно быстрей. Тот, кто недостоин знать истину, увидит в нем только отражение своей алчности. Праведник же или достойный разглядит за словами еще одно послание, послание, которое приведет его к настоящему документу.

На самом деле Миха совершенно не представлял себе, как он сумеет со всем этим управиться. Теперь свитков стало два, тогда как у него не было времени даже и на один. А ведь еще требовалось поломать голову, как написать тайное сообщение, чтобы оно не бросалось в глаза недостойным, и в то же самое время, чтобы его мог обнаружить праведный человек.

Я не смогу это сделать.

Сердце его упало. Неужели история предательства никогда не будет поведана? Хуже того, неужели тайна, которую передал ему Иешуа, навсегда останется тайной и неужели же все человечество обречено?

Миха закрыл глаза и вызвал в своем сердце и в мыслях образ своего друга.

«Иешуа, – мысленно произнес он, – все потеряно, боюсь, я подвел тебя».

Черты его дорогого друга, казалось, выступили из тени дальнего угла пещеры.

– Ты не подведешь, – мягко прошептал Иешуа, а затем исчез так же быстро, как и появился.

Как только видение пропало, от меди, на которой он делал оттиски, казалось, стало исходить тепло, какого Миха никогда раньше не ощущал.

Мгновение назад его руки были слабы, теперь в них пульсировала энергия, а смешанное со страхом смятение сердца и разума заменились непреклонным стремлением.

Миха работал размеренно и умело. Ни над чем не задумываясь, словно его вел кто-то иной, и в те часы, что прошли от заката и до рассвета, он, не делая перерывов, легко завершил свою миссию.

К тому времени, когда вдали послышался стук копыт, все было готово. Фальшивый свиток лежал за нагромождением камней в одной из пещер ессеев, а подлинный был укрыт в глубине пещеры Михи. Оба свитка были освящены молитвой. Убедившись, что детище его трудов и любви как следует спрятано, Миха двинулся к выходу из пещеры и стал дожидаться, что еще уготовано ему Господом.