Текст книги "Тринадцатый апостол"

Автор книги: Ричард и Рейчел Хеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 53

День одиннадцатый, позднее утро

Хиллингдон, Лондон

В течение ближайшего получаса Гил выудил из банкомата нужную ему сумму, поймал такси и отправился к Сарками, мысленно представляя себе лишь одно: он постучит, Сарками ответит, Сабби, корпящая над переводом, оторвет взгляд от медных полос.

Правда, у мизансцены имелись две версии. В одной из них Сабби выражала бурное восхищение тем, что он сам, без чьей-либо помощи сумел добраться до них. В другой она вообще стояла у телефона, названивая ему в отель. Сердитая, но в то же самое время облегченно вздыхающая, увидев, как он входит в дверь дома Сарками. Оба сценария казались ему просто прекрасными.

Однако действительность не имела ничего общего с тем, что он себе навоображал. Маленькие, но глубокие выемки в зеленой краске и щепки, торчащие в дверном полотне тщательно запираемой мастерской Сарками, ни с чем не вязались. Два замка были наполовину выломаны, остальные исчезли. Гил заколебался, не очень уверенный, что он хочет войти в этот дом, но при этом и не представляющий, когда еще он получит такой шанс.

Он оглянулся на перекресток, где громыхали машины и грузовики, измерив взглядом кратчайшее расстояние до спасительного многолюдья. В случае надобности это могло пригодиться.

Набравшись храбрости, он осторожно повернул ручку, готовый захлопнуть дверь при малейшем движении внутри дома. Комната, в которую он вошел, выглядела точно так же, как и накануне. Никаких перевернутых столов, разбросанных книг, никаких следов чего-то, хотя бы отдаленно напоминающего борьбу. Гил медленно продвинулся в глубь мастерской, чтобы осмотреться получше, но из предосторожности оставил дверь открытой на случай внезапного отступления.

К рабочим столам никто не прикасался. Все было как прошлой ночью. На расчищенной части одного из столов лежали те же обрывки пергамента, свитки, полоски меди. Гил не знал, успокаиваться ему или, наоборот, начинать всерьез беспокоиться. Все было непонятно.

Если Сарками начал разрезать медный свиток, наверняка остались бы следы его работы. Алмазная пилка, какие-нибудь медные крошки, подстилка, на какой он работал, что-нибудь должно было остаться. Если Сарками и свиток забрали силой, то где же свидетельства состоявшейся схватки? Их нигде нет.

Гил обеспокоенно оглядел комнату в надежде увидеть магазинные пакеты Сабби, поскольку она оставила их здесь прошлой ночью. Ничего. Ни пакетов, ни свитка, ничего, что могло бы удостоверить, что они с Сабби вообще были здесь когда-либо.

Он молча направился к спальне. Он не заходил туда прошлой ночью. Может, лишь чуточку более опрятная, чем гостиная-тире-мастерская, она все же выглядела точно так же, как и всякая другая спальня. Только желтый свитер в цветах, свисавший со спинки кровати, дисгармонировал с относительной белизной покрывала. Сердце Гила забилось сильней, когда его накрыла и захлестнула волна осознания.

Это был свитер Сабби. Ярко-желтый свитер, который она ежедневно носила и который служил Гилу ориентиром во время вокзальной гонки, дурацкий желтый свитер, дававший ему нескончаемую возможность ее поддевать, тот самый, она натянула в отеле, когда отправилась в пустой номер, чтобы проверить, что делается на улице. То, что он принял за цветы, было совсем не цветами, а какими-то бурыми пятнами. Пятнами крови. Ее крови.

К горлу Гила подкатил комок ужаса. Кровь блестела.

«Она еще не подсохла?»

Его сердце заколотилось так сильно, что он с трудом мог дышать. Он медленно подошел и дотронулся до свитера. Самое большое пятно было все еще влажным и липким. Гил поднес свитер к лицу, чтобы по запаху убедиться, что его догадка верна. Пятно ничем не пахло.

Оставался единственный способ проверки: попробовать на язык.

Он не мог. Это было бы слишком.

Гил так и не успел провести свой анализ. Тонкий железный прут ударил его прямо в основание шеи. Желтый свитер с бурыми пятнами упал на пол, а следом за ним и Гил.

ГЛАВА 54

На третий день после распятия, утро

Пещеры Кумрана, Иудея

На фоне безоблачного неба показалась фигура Иосифа Аримафейского. Миха бросился к нему в надежде увидеть рядом с ним Иешуа. Иосиф ехал один.

– Все свершилось. Кончено. Они сделали все так, как ты и сказал, – сообщил Иосиф.

Он закрыл лицо руками и зарыдал.

– Он мертв? – вскричал Миха. – Петр, Иаков и другие… они…

Иосиф поднял свое залитое слезами лицо.

– Они пришли, как только заснули стражники. Они, наверное, ждали и следили. Как только я вошел в гробницу, они пришли с какими-то людьми, которых я не узнал. Одни из них схватили меня и удерживали до тех пор, пока остальные не вынесли тело. Я умолял их позволить мне пойти с ним, – горестно произнес Иосиф. – Они засмеялись и вылили содержимое фляги, которую ты оставил им, в грязь. А затем они забрали его. Оставшиеся окружили вход в гробницу, и, когда к ним приблизились те, что явились на шум, эти лжецы принялись бесноваться и выкрикивать сказки о том, что Иешуа вознесся на небеса.

Миха засомневался в услышанном.

– Люди поверили им? – недоверчиво спросил он.

– Люди верят в то, во что хотят верить. Так же как тебе или мне, многим хотелось, чтобы он от нас не ушел.

– А что же стражники?

– Шум вывел их из спячки, и, увидев, что Иешуа исчез, они испугались. Такое страшное преступление легко могло кончиться для них смертью, поэтому они примкнули к очевидцам вознесения.

На лице Михи отразились все его сердечные муки.

– Нет! – воскликнул он. – Они неспособны так лгать! Только не о мертвом!

– Я тоже так думал, – согласился Иосиф. – Это обыкновенные стражники, ты же знаешь. Но страх сделал их сообразительными. Сейчас они уже заявляют, что Иешуа предвидел свою кончину на кресте и предсказал свое воскресение.

Все еще не веря, Миха покачал головой и спросил:

– Но что же они с ним сделали?

Иосиф снова зарыдал.

– Я не знаю, что с ним произошло. Я даже не знаю, был ли он еще жив, когда они забрали его.

– Они не оставят его в живых, – прошептал Миха. – Это было бы неразумно. Иначе зачем бы им понадобилось выливать то, что они считали противоядием? Нет, они убили его. И это так же верно, как если бы они задушили его собственными руками.

– Я ничего не мог поделать, – рыдал Иосиф. – Если бы только я мог, я дал бы ему противоядие, но я не мог.

– Я знаю, дорогой друг, – мягко сказал Миха, обняв сотрясающееся от рыданий тело Иосифа. – Я знаю.

Миха отступил на шаг и обретшим твердость голосом принялся инструктировать своего друга. Хотя, сам не зная почему, он сказал ему только о фальшивом свитке.

– Есть свиток, Иосиф, который я спрятал в одной из пещер ессеев. Там, на холме. Он внутри, за камнями. Мы с Иосифом Флавием бродили здесь, когда оба были учениками. Это было наше место для игр в искателей приключений. Он вспомнит.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил Иосиф.

– Теперь ничего. Просто передай Флавию мои слова и предложи ему взять тебя в ту пещеру, но не позволяй никому и сам не пытайся искать свиток. Просто запомни местоположение пещеры и держи в голове, что свиток существует. Тайна, где он находится, пусть принадлежит вам двоим, тогда она не исчезнет. Затем наблюдай и сделай запись, если свиток обнаружат другие.

– А если этого не произойдет? – спросил Иосиф.

– Тогда вы оба перед кончиной передайте свое знание двоим другим, достойным этого знания. Таким же праведным и таким же честным, как ты и Флавий. Добрым людям, не снедаемым алчностью и не ищущим выгоды. Пусть те двое тоже передадут эту тайну еще двум достойным, а те, в свою очередь, следующим двоим, пока она не дойдет до тех потомков, которые придут, когда наступит время пролить свет на послание, какое несет в себе свиток. Может пройти много времени, прежде чем его обнаружат. Но к этому времени люди, возможно, будут нуждаться в истине, особенно если они продолжат поклоняться и почитать тех, кто подобен этим двенадцати.

– Ты думаешь, они станут почитать его, те, что прочтут свиток в будущем? – спросил Иосиф.

На какой-то миг в голову Михи закралось сомнение. Он не разрешал себе думать об этом до тех пор, пока слова друга не поразили его в самое сердце. Что, если никто ничего не разглядит в первом свитке за уловкой с сокровищами? Что, если никто никогда не отыщет второй свиток? Что, если правда никогда не будет открыта? Даже хуже, что, если та правда, которая будет открыта, не возымеет никакого значения для будущих поколений? Тогда человечество обречено.

Нет! Он не позволит сомнениям поколебать свою веру. Когда-нибудь праведный человек отыщет след, оставленный им. И отыщет подлинное послание и явленную им истину, и воспользуется ею для того, чтобы уничтожить ложь, которую апостолы творят сейчас для будущих поколений. И когда это произойдет, та душа, появления коей дожидается свиток, провозгласит слова, от которых зависит судьба человечества.

Нежный ветерок коснулся щеки Михи. Он вдохнул его и успокоился. Все произойдет так, как должно, в свой срок. Теперь он видел это столь же ясно, как солнце, облака и деревья, которые высились перед ним, столь же ясно, как озабоченность и усталость на лице друга.

– Ты должен сейчас уехать, Иосиф, – приказал Миха. – Ты должен уехать немедленно. Они скоро будут здесь. Я оставил им карту.

– Но у тебя тоже есть время уехать. У тебя ведь есть лошадь, – возразил Иосиф.

Лицо Михи озарила слабая улыбка.

– Теперь я ничего больше не боюсь.

Миха проводил Иосифа до лошади и развернул ее в сторону Аримафеи.

– Узнай же, дорогой друг, прежде чем ты отправишься в путь, – произнес Миха, – те, что хотят опозорить его память ложью, не добьются успеха. Иешуа жив. Он живет теперь и точно так же будет жить вечно. Не только в нашей памяти, но и в сердцах тех, кто никогда не видел его.

Миха помолчал и убежденно продолжил:

– Иешуа однажды сказал, что лучше сомневаться в истине, чем верить в ложь. Благодаря твоей помощи будущие поколения узнают, каким он был на самом деле. Его правда будет жить, и она, несомненно, освободит их.

Двое мужчин обнялись. Миха проводил взглядом уехавшего Иосифа. Солнце скоро скроется за горизонтом, сказал он себе.

«Почему ты не поведал Иосифу о втором свитке?»

Миха улыбнулся. Человек должен бороться за то, что он считает для себя дорогим. Жертвуя, душа очищается.

Он ждал. Знакомый стук копыт скоро возвестит о приезде двенадцати человек, которые завершат то, что еще осталось незавершенным.

Он не испытывал страха.

ГЛАВА 55

День тринадцатый, ближе к вечеру

Видеостудия «Мусульмане во имя истины», Лондон

Гил пришел в себя. Запах пота был таким сильным, что он задыхался. Инстинктивно он отвернул голову, но тут же понял, что потом несет от него самого, и опять провалился в благословенный глубокий сон.

Ему снова двенадцать, он жарится за городом на солнцепеке и с трепетом, самостоятельно, исследует окружающий мир. Школьные занятия закончены, и он совершенно свободен. Неожиданно яркий день его грез обрел черты душной каморки с грязным матрасом, на каком он лежал. Он был кем угодно, но только не свободным.

Глубоко в паху его поднялась боль. Она отдалась в позвоночнике, пошла шире. Он застонал.

– Туалет там, – произнес маленький человечек, показывая на серую дверь в дальнем углу комнаты.

Гил вскочил с кровати и стрелой помчался в ванную, там его вывернуло в грязный унитаз, затем он с минуту, не меньше, мочился в него. Боль прошла.

«Господи. Похоже, я год не мочился».

Какое-то смутное воспоминание об огромном мужчине мелькнуло у него в голове и исчезло.

В затылке заработал отбойный молоток, и он прижался лбом к прохладному кафелю ванной комнаты. Это было приятно. Ему захотелось остаться тут навсегда. Щетина на щеках была мягкой, исходя из чего Гил рассудил, что прошло больше двух дней с того момента, как он брился в последний раз, а это означало, что его держат здесь по крайней мере двадцать четыре часа, а может, и все тридцать шесть. Он ощущал слабость, желудок сводило от голода. Должно быть, он столь же долго не ел.

Голос из соседней комнаты прервал его размышления:

– Питье и еда ждут вас, когда вы закончите.

Гил напрягся, пытаясь определить акцент. Он был британским. Точней даже, среднеанглийским, плюс к тому, что дал быстрый взгляд, брошенный по пути в туалет.

«Весьма приличное образование. Нефтяной магнат? Тогда что он делает в этой дыре?»

Голодный спазм скрутил ему желудок. Пообещав себе ничего никому не рассказывать независимо от последствий, Гил вернулся к своему похитителю и к ожидающим его еде и питью.

Его план, не беря в расчет неуступчивость, был весьма прост. Он, конечно, поест, для того чтобы вернуть себе силы, соберет всю информацию, которую сможет, потом дождется подходящего момента и попытается вырваться на свободу. Он не обманывал себя, зная, что никакой это не план, однако его наличие унимало в нем панические позывы и, более того, несколько приглушало внутренний голос, долдонивший, что он готов продаться врагу за еду.

Вернувшись к грязной постели, Гил попытался сфокусировать зрение на лице своего похитителя. Шрам в виде полумесяца глубоко уходил в его смуглую щеку. Он был одет в полуспортивного вида костюм из верблюжьей шерсти, сшитый словно для того, чтобы обтекать хорошо развитое мускулистое тело. Похититель любезно улыбнулся. Его улыбка не вязалась с образом безжалостного убийцы.

В голове Гила промелькнуло видение. Свитер Сабби в пятнах крови. Этот человек захватил Сарками, дождался Сабби и сотворил с ней бог ведает что. Затем ненадолго притих, дождался Гила и похитил его. Он явно был одним из тех, кого Сабби заметила у квартиры Ладлоу. Тот самый новый игрок, который так ее беспокоил.

Гил знал это с той непреложной уверенностью, которая причиняла ему гораздо большую боль, чем пустой желудок. Куда бы ни шел этот человек, за ним повсюду следовала смерть. Теперь прекрасно одетый маленький убийца держал в своих руках его жизнь.

Гил вперил суровый взгляд в глаза похитителя. Тот посмотрел на него с очевидным изумлением и представился как Абдул Малука, затем предложил Гилу бутылку холодной «перье» и тарелку с крекерами.

– Это немного облегчит рези в желудке. Когда вы сможете позволить себе больше, вам все принесут, – сказал Малука. – Мы заботимся о своих гостях.

«Гость, вот задница! Я твой узник!»

Потом в голове Гила мелькнуло: «Он сказал «о гостях». Во множественном числе. Кого же еще они удерживают? Может, Сабби? Или Сарками?»

Гил жадно приступил к скудной трапезе, изо всех сил стараясь не показывать, какое отчаяние терзает его. Отвернувшись от похитителя, он в процессе поглощения крекеров даже позволил себе осмотреть помещение.

Серые стены высотой в двадцать футов, ширина вдвое больше. Никаких окон и всего две двери, одна из которых ведет в ванную комнату. Единственное освещение – верхние лампы дневного света. Короче, его тюрьма походила на любую другую из миллиона каморок. Он мог быть где угодно.

– Вы немного заторможены, – сказал Малука. – Вы испытываете кое-что неприятное, включая спазмы и тошноту, но со временем они пройдут.

«Со временем! Отлично, значит, ты не собираешься убивать меня прямо сейчас».

– Головная боль и боль в шее – это от удара, который нанес вам Айжаз, – продолжал Малука.

Он показал на огромного малого, стоявшего на пороге каморки. Малука кивнул, и Айжаз исчез.

Гил повернулся к Малуке.

– Что вы сделали с Сабби?

Малука прищурился и одобрительно кивнул головой.

– Очень умно, мистер Пирсон, но такие штучки на меня не действуют.

Гил попытался вникнуть в сказанное.

– Во время нашего поспешного отступления из дома Сарками прибыла полиция. Даже она оказалась недостаточно глупой, – продолжил Малука. – Криминальный спектакль, знаете ли, не произвел впечатления. Очевидная и неумелая постановка.

– Какой криминальный спектакль? – спросил Гил.

Тонкая улыбка мелькнула на губах Малуки.

– Тот самый, какой поставили Сарками и Сабби, чтобы все выглядело так, словно она была ранена и схвачена, разумеется. Но у нас есть более важные вещи для обсуждения.

– Какого черта Сабби и Сарками понадобилось что-то разыгрывать?

– Я вынужден сделать вывод, что вас они исключили из своих планов, иначе вы были бы с ними. Однако я не могу заставить себя поверить, что, несмотря на всю очевидность этого факта, вы еще не пришли к выводу, что вас обманули, – заключил Малука.

– Она так бы не поступила, – спокойно ответил Гил, надеясь, что в его словах проявится больше уверенности, чем в его внутренних ощущениях. – Послушайте, я знаю, что вы взяли ее. Почему бы вам просто не сказать мне правду? Я же ничего не могу вам сделать.

– Точно. Как и она, так зачем же нам убивать ее?

Образ шпиона Малуки, недвижно лежащего на монастырском дворе, промелькнул в голове Гила. Если Сабби убила его, то нет сомнений, что и Малука без колебаний отплатит ей тем же. Если уже не отплатил.

– Смерть Хасана была несчастным случаем, – сказал Малука, словно прочитав мысли Гила. – У него было больное сердце, недуг, о котором я узнал только после его недавней кончины. Кроме того, я не убиваю из мести.

«Но все-таки убиваешь. Да-а, это, конечно же, утешает».

Однако все это не имело смысла. Малука, очевидно, не знал, где находится Сабби. Зачем бы ему еще вести эти разговоры? И потом, захватив Сабби, он захватил бы и свиток. А если бы свиток был теперь у Малуки, то он, Гил, здесь сейчас не сидел бы. Итак, Малуке что-то нужно от него. Вопрос лишь в том, что?

– Ладлоу? – спросил Гил.

Лучший способ узнать что-нибудь, это спрашивать об уже известных тебе вещах.

– В смерти Ладлоу я неповинен. Думаю, что в этом вопросе больше сведущ доктор де Вриз.

Де Вриз!

Гил ожидал, что Малука обвинит в смерти Ладлоу Маккалума. Это подтвердило бы то, что Сабби сообщила Сарками. Но де Вриз!

Вывод напрашивался один: Малука ничего не знает об участии БАСХ в этом деле. Ведь, не держа в уме эту организацию, с его стороны логичней всего было предположить, что Ладлоу устранил не кто иной, как де Вриз. Вполне разумное заключение. И кстати, указывающее на то, где Малука дает слабину.

«Но почему же Малука ничего не знает о таком сильном сопернике, как Маккалум? Или же он просто притворяется, чтобы посмотреть, не начну ли я лгать?»

Жизнь Гила могла зависеть от ответа на этот вопрос. С одной стороны, если Малука лишь притворяется, что и слыхом не слыхивал о Маккалуме, тогда сокрытие этой информации может убедить его, что Гилу нельзя доверять. И следовательно, с ним можно покончить.

С другой стороны, если Малука и в самом деле не знает ничего о Маккалуме, полученная информация может дать ему то, что требуется. И с Гилом опять-таки можно будет покончить.

«Что там сказала Сабби этому Сарками? Маккалум перестал пользоваться e-mail, и потому она не смогла его выявить. Маккалум, должно быть, остался невидимым и для Хасана.

Именно поэтому у Малуки и не было улик относительно участия в этом деле Маккалума».

Малука заговорил. Чуть потверже, чем раньше.

– Итак, думаю, я с вами более чем терпелив. Я мог бы воспользоваться наркотиками, чтобы развязать вам язык, но полагаю, что ваш интеллект способен противостоять им. Кроме того, я предпочитаю умных противников. В любом случае, я надеюсь на ваше сотрудничество, так что помощь Айжаза нам вряд ли понадобится. Прямо сейчас он смотрит телевизор и может здорово разозлиться, если побеспокоить его.

Требования Малуки были очень просты: полный отчет обо всем, что происходило между Сарками и Сабби.

– Если случалось, что они совещались без вас, мне хотелось бы знать и об этом.

Он по-прежнему полагает, что Сабби и Сарками не посвящали Гила в свои замыслы, но у него сложилось мнение, что Гилу известно больше, чем он осознает это сам.

– Что бы вы ни видели, что бы ни слышали, что бы ни мелькало у вас в голове, все это может быть для меня очень полезным, – сказал Малука. – Ваша задача рассказать мне об этом. Моя – все это истолковать.

Гилу не хватало времени, чтобы все обдумать, элементарного времени, чтобы просчитать, что, к дьяволу, происходит. Возможно ли, что Сабби и Сарками что-то там инсценировали? Неужели окровавленный свитер – не более чем коварный прием, чтобы сбить его со следа?

«И почему вообще Сабби отправилась с Сарками в соседнюю комнату? О чем там они толковали с глазу на глаз?»

Все говорило за то, что из него делали идиота. Ее замкнутость, ее равнодушие, ее панибратские отношения с Сарками. Последняя мысль резанула, словно кинжал. Она бросила его в отеле и убралась вместе с Сарками и со свитком.

«Оставила мне лишь рюкзак!»

Глубоко в мозгу его шевельнулась еще одна мысль.

«Молодчики Маккалума!»

Предположим, молодчики Маккалума захватили ее, Сарками и свиток. Обе версии, как бегства, так и захвата, собственно говоря, не подтверждались ничем. Однако каждая из них диктовала свой вариант отношений Гила с Малукой.

Если Сабби ушла с Сарками по своей воле, то она, должно быть, рассчитывает продать свиток тому, кто больше за него даст. А поскольку люди обычно склонны больше платить за сведения, которые следует утаить, а не обнародовать, то свиток, скорее всего, в дальнейшем нигде никогда не всплывет. В этом случае Гил ничего не потеряет, если расскажет Малуке все, что тому хочется знать. По крайней мере, с Малукой у послания имеется шанс быть преданным широкой огласке в зависимости от того, что содержится в нем.

С другой стороны, если Сабби схватили молодчики Маккалума, то, будучи откровенным с Малукой, можно разом все потерять. Даже простое упоминание о Маккалуме способно подвигнуть Малуку на радикальные действия что, несомненно, подвергнет опасности жизни Сабби с Сарками и грозит полным уничтожением свитку. Патовая ситуация, когда ничего нельзя сделать. Все поставлено на кон, и есть лишь мгновения, чтобы принять хоть какое-нибудь решение.