Текст книги "MASH"

Автор книги: Ричард Хукер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Несмотря на суровую подготовку, обязательную для всех офицеров и младшего командного состава в Военном Женском Корпусе, лейтенант и ее команда были абсолютно неподготовлены к таким ситуациям, и при виде врага дезертировали.

– Наверно, перерыв – кофе пошли попить, – заметил Ястреб.

Через несколько минут разговоров ни-о-чем, Болотники заметили, что время проходит бесполезно. Ястреб извлек пару кубиков и началась игра в кости.

В 8:45 прибыл генерал Хаммонд. Когда он проходил из приемной святая святых в свои внутренние священные покои, он с неприятным удивлением обнаружил отсутствие своих секретарских войск, плюс натюрморт из трех растрепанных игроков в кости и трех бутылок Джонни Уокера Блэк Лэйбл, что не понравилось еще больше.

– Хайль, генерал, как делищи? – поинтересовался Ястреб.

Генерала просто пригвоздило к месту.

– Дюк пытается выкинуть четыре, – сообщил Ловец Джон генералу.

– Давай-же, Малышка Джо! ^[26] – умолял кубики Дюк.

– У Дюка четверки плохо получаются, – заверил Ястреб генерала. – Он вылетит через минуту и мы к вам присоединимся.

Дюк выкинул семь и встал.

– Рад вас видеть, генерал, – сказал он. – Я продул. Зато Вам везёт – три милашки из ВЖК вкалывают на вас, а вы-та сами на работу только к середине утра приползаете.

– А вот мы прибыли раньше, – объяснил Ловец Джон, – потому что провели ночь в борделе, и нам надо было свалить раньше дневной смены. Хотите рюмку чая?

Он предложил бутылку генералу. Генерал продолжал стоять как каменный.

– Входите, – наконец приказал он.

Генерал, а за ним и хирурги прошествовали в кабинет. Чувствуя себя лучше за родным столом, генерал недобро глянул на них.

– Я слыхал о вас, – сказал он, – но никогда не верил в это. Теперь верю.

– У вас в офисе работают симпатичные штучки, – заметил ему Ястреб.

– Заткнись! – рыкнул генерал.

– Генерал, – сказал Ловец. – Позвольте изменить тон разговора на серьезный. Мы были в каждом госпитале, что под вашим руководством. 4077 – самое лучшее, что у вас есть, и самая главная тому причина – полковник Генри Брэймор Блэйк. Да, это я довел ту глупую медсестру, даже зная, что нервы Генри на пределе. С нами – делай, что хошь. Но будешь чертовым глупцом, если избавишься от лучшего командующего МЭШ только из-за того, что Горячие Губки Халиган не переносит свое имя.

Генерал скрипнул зубами, нервно глотнул воды и зажег сигарету.

– Вы это серьезно, ребята?

– Генерал, – сказал Ястреб, – мы знаем, о чем говорим. Мы знаем изнанку таких госпиталей лучше тебя. Да и стали бы мы так стараться ради какого-то другого полковника Регулярной Армии Нехристей? Будь уверен – мы это серьезно. Прощу прощения, конечно, генерал. Я забыл с кем разговариваю.

– Это видно, – сказал генерал, задумавшись. – Предположим, я заменю Генри кем-то другим? Что тогда будет?

– Парень долго не выдержит, – сообщил ему Ловец Джон.

– Определенно, не задержится, – сказал Пирс.

– Точно, – встрял Дюк.

– Хорошо, – сказал генерал. – Ценю ваше старание и откровенность. За Генри не волнуйтесь.

Обитатели Болота толкаясь выскочили из двери как раз в тот момент, когда взволнованный, испуганный и растерянный Генри, торопившийся на собственную экзекуцию, внезапно ворвался сквозь другую.

– Рад тебя видеть, Генри, – приветствовал его генерал. – Наверно, мне не стоило приглашать тебя к себе за столько миль. На самом деле мне просто наскучила здешняя компания. Я просто хотел с кем-нибудь пропустить пару рюмочек и пообедать.

– А как же насчет майора Халиган? – сглотнул Генри.

– Ты про Горячие Губки? – спросил генерал. – Вставь ей.

– Нннет, ссспасссибо, генерал, – ответил Генри.

11

Каждый полдень, день за днем, воздух прогревался до +35 +38 °C. Каждую полночь, ночь за ночью, градусник показывал + 32 +35 °C. Поскольку жар и темп войны тоже резко подскочил, раненных солдат все привозили и привозили, и скорыми, и вертолетами, а Двойной-Неразбавленный изнемогал и от жары, и от работы.

Хирургам было тяжко оперировать в парилке под волнистой жестяной крышей ангара, да и пациентам это не добавляло здоровья. Все страдали от потери жидкости и солей. Капитан Ужасный Джон Блэк, анестезиолог, заявил, что любой пациент, получивший положенную внутривенную жидкость, выглядел обычно здоровее любого хирурга. Сон для уставших сотрудников был необходим как вода, но поспать было абсолютно некогда, особенно обитателям Болота. Они работали в ночную смену, и пытались отоспаться днем. Хирурги давно отказались от идеи спать днем в своей палатке. Вместо этого троица топала к реке в сотне ярдов к северу, спускала в нее надувные матрасы и дремала, наполовину свесившись в воду, в тени железнодорожного моста, где мягкое течение укачивало их между свай.

Потом случились два события. Во-первых, бои на фронте (а потому и в операционной) затихли. Во-вторых, полковника Генри Блэйка отослали в Токио на временное дежурство в Токийском Армейском Госпитале. На три недели его заменил полковник Гораций ДеЛонг – врач Регулярных Войск, постоянно закрепленный за Токийским Армейским Госпиталем.

Жаркая работа и собственно жара раскалили нервы до предела. Около полуночи, вскоре после прибытия полковника ДеЛонга, привезли солдата, раненного осколками в грудь и живот. Ранение в грудь не было главным, но все же требовало введения дренажной трубки для расправления легкого. Брюшное ранение было экстренным, но было весьма заурядным делом. Такой случай предполагал наличия осмысленного плана предоперационной подготовки, тщательно контролируемой анестезии, разумной торопливости, технически точной хирургии, знания и дотошности. Капитан Пирс вынес этот урок из истории с капитаном Уильямом Логаном: как просто пропустить одну малюсенькую дырочку в кишечнике, когда их десять или двенадцать.

Ястреб Пирс снова был рулевым в этом путешествии в брюшину. Он посмотрел рентген, взглянул на пациента и принял решение, что нужно сделать и когда это нужно будет сделать лучше всего. Он и Ужасный Джон решили, что лучше всего приступить к делу около 3 ночи, после вливания в пациента крови; после того, как ограниченная торакотомия ^[27] возымеет действие; и после того, как пульс и давление раненного стабилизируются.

Около 1:30 появились признаки что пациент приходит в себя. Так что насчет 3:00 они угадали совершенно верно. В 1:30 Ястреб Пирс вошел в Стоматологическую и Покерную Клинику Доброго Поляка убить время, пока «точатся скальпели». В 1:45 в Клинику вошел полковник ДеЛонг и повел себя согласно своему рангу.

– Капитан Пирс, – заявил он, – у вас тяжело раненный пациент, за которого вы отвечаете. А я нахожу вас за игрой в покер.

Ястреб знал, что полковник превосходит его опытом и возрастом, а еще он знал, что не у всех вырабатываются полезные рефлексы в такой хирургии, как у него самого, занимавшегося ею изо дня в день уже продолжительное время.

– Клянусь Вашей жопой, Папаша.

– Что? – сказал полковник.

– Мне три, – сказал Ястреб капитану Вальдовски.

Добрый Поляк сдал ему три карты.

– Пирс, – завопил полковник ДеЛонг, – солдату требуется экстренная операция.

– Клянусь Вашей жопой, полковник.

– Ну так что, капитан, ты позаботишься о пациенте, или будешь в покер играть?

– Я буду играть в покер до 3 часов, или до тех пор, пока пациент не будет полностью готов к операции. Если тебе не нравится, можешь сам его оперировать прямо сейчас, полковник. От нашего стола – вашему, так сказать. Сверх получки мне все равно не заплатят – буду я сверх меры работать, или нет.

Полковник стоял как вкопанный. У Ястреба на руках была пара тузов, лучше ничего не пришло, и пока что он ждал своей очереди чтобы пасануть, зная, что Добрый Поляк собрал или стрит или флэш.

Полковник все еще стоял рядом. Ястреб прикурил, полностью игнорируя его. Полковник произнес:

– Пирс, мне надо с тобой побеседовать.

Ястреб ответил:

– Слушай, ДеЛонг. Мое настроение и пребывание в должности в этой шарашке сводятся к тому, что я не хочу говорить с тобой. По мне, так ты – очередной нытик Регулярной Армии. А от всех вас, кроме может быть Генри Блэйка, у меня сыпь на заднице. Почему бы тебе или самому напрячься, или присоединиться ко мне в 3 часа?

Игнорируемый игроками, заинтересованными покером больше, чем разыгравшейся интерлюдией, полковник ДеЛонг удалился. В 2:45 Ястреб вышел из-за стола. Пациента перенесли в операционную. Ужасный Джон стал усыплять его.

– Пошлите за полковником ДеЛонгом, – сказал Ястреб санитару.

Полковник пришел и присоединился к Ястребу, вымыв руки. Ястреб вдруг чувствовал угрызения совести за наезд на полковника.

– Полковник, – примирительно сказал он, – в 1:30 в этом парне было меньше пинты крови, он потерял две или три пинты. Пульс был 120, а кровяное давление около 90. Сейчас, в три часа, в нем три пинты крови. Пульс 80 и давление 120. Сдавленное легкое расправилось. Ему внутривенно вкололи грамм террамизина. Теперь мы спокойно можем его оперировать. Сделать надо все быстро, но нельзя делать это безрассудно и неосторожно.

Операция вошла в свой обычный ритм. Несколько дыр заштопали и удалили маленький кусок кишечника. Через час все видимые повреждения устранили.

– Теперь, полковник, – сказал Ястреб, – я огорошу тебя. Ты считаешь, что уже можно выбираться из этого брюха?

– Видимо, ты так не считаешь, хоть я не понимаю, почему, – заметил полковник ДеЛонг.

– Ну, папуля, мы не нашли ран в толстой кишке. Все дырки были в тонком кишечнике, но запах-то другой. Я уловил душок толстого кишечника, но нам ничего не бросилось в глаза, так?

– Так, – подтвердил полковник.

– Так что, если она не бросается в глаза, значит она где-то за брюшиной, – сказал Ястреб, имея в виду, что разрыв должен быть где-то в толстой кишке, спрятанной в брюшной полости. – Исходя из этого, я считаю, что дыра в сигмовидной ободочной кишке, и мы не обнаружим ее, пока не станем искать.

Они поискали и нашли. Полковник был впечатлен. Они зашили разрыв, сделали колостомию ^[28] и зашили живот.

Несколько позже, сидя за чашечкой кофе, полковник сказал:

– Хорошо, Пирс, прекрасная работа, но и ты меня пойми. Я не могу позволить тебе такую грубость и несоблюдение субординации, которые ты проявил в разговоре со мной за игрой в покер.

– Ну, так и не позволяй, – согласился Ястреб.

– Пирс, ты меня невзлюбил, так ведь?

– Бога ради, полковник, – взорвался Ястреб, – шел бы ты поспать, а? Сейчас я сам себе противен, и, чтобы лопнуть, мне как раз не хватает упреков военврача регулярной армии.

Полковник отправился спать. Больше ему ничего не оставалось.

Два дня спустя делать стало абсолютно нечего. Жара усиливалась. Было слишком жарко даже, чтобы пить. Слишком жарко, чтобы спать. Слишком жарко для игры в бейсбол. Слишком жарко для покера. Обитатели Болота несмело попытались восстановить силы. Они начитались историй Соммерсета Моэма о малайских каучуковых плантациях. В 9 утра они взяли контейнеры со льдом из холодильника в лаборатории. Вскоре все трое восседали в креслах перед Болотом со стаканами пунша Пиммз ^[29] в руках и воображали себя надзирателями на малайских каучуковых плантациях. Если в поле их зрения попадал корейченок-домовод, они орали на него, чтобы тот взялся за работу и шел делать каучук. Так скромно они и развлекались, когда мимо решил прогуляться полковник ДеЛонг.

– Доброе утро, джентльмены, – поприветствовал он их.

– Только что из дома? – поинтересовался Ловец Джон.

– Нет, я в Токио уже давно.

– Вы… эт-та, женаты? – спросил Дюк.

– Да.

– Вы с женой приехали? – спросил Ястреб.

– Нет, конечно.

– Послушайте, как вам это удалось? – сказал Ловец. – Мы все трое взяли супруг с собой, и это грустно. Они не выносят ужасный климат, но в то же время они не позволяют нам водиться с местными девушками. Даже не представляете, как вам повезло!

– Господа, я надумал спуститься к бассейну и искупнуться, – важно сказал Ястреб.

Он вытащил из палатки надувной матрас и направился к реке. Остальные последовали его примеру, оставив полковника стоять с отвисшей челюстью.

– О, да, полковник, – кинул ему Ловец через плечо, – быть может, соизволите присоединиться к нам потом? Сыграем сет или два парами, когда жара спадет?

Итак, они направились к реке, немного поплавали и немного вздремнули. В 3 часа пополудни Ястреб проснулся, печальный и усталый. Он растянулся на матрасе голым животом вниз, уставившись в мутную воду.

– Эй, Дюк, – спросил он, – ты что-нибудь знаешь о русалках?

– Ни черта, – заверил его Дюк.

Ловец Джон, признанный авторитет во многих вопросах, присоединился к беседе.

– Мне кажется, в этой реке водятся русалки.

– Будем объективны в этом вопросе, – сказал Ястреб. – Если считать что в этой реке есть русалки, то мы просто будем дураками, если не сцапаем нескольких.

– А как ты собирался ловить русалку? – спросил Дюк.

– В ловушку для русалок, понятное дело, – ответил Ястреб.

– А как делают ловушку для русалок?

– Также как для омаров, только больше.

– Ну, так давайте сделаем.

– Давайте.

Они подгребли к берегу, оделись, отправились в палатку снабженца, где сотрудник сержант вручил им материалы и инструменты. Ястреб Пирс в детстве сплел множество ловушек для омаров. Для человека с его опытом и прошлым сооружение ловушки для русалок не составляло большой проблемы, и на следующее утро полковник ДеЛонг застал обитателей Болота за работой над своим проектом.

– Чем занимаетесь, джентльмены? – спросил он.

– Строим ловушку для русалок, – сообщил ему Дюк. – Вы… эт-та, хотите помочь?

Полковник, как хамелеон, попытался слиться с окружением.

– Ясненько, – сказал он. – А где собираетесь ловить русалок?

– Река кишит ими, – ответил Ловец.

– Понятно, – сказал полковник. – Допустим, вы способны поймать одно из этих существ, и что вы тогда собираетесь с ней делать?

Ястреб нетерпеливо и презрительно посмотрел на полковника.

– Вставим ей в зад, – заявил он.

Полковник отчаянно старался не уступать.

– У вас есть основания полагать, что русалки подходят для этих целей?

– О да, лучше всех в мире, – заверил его Ястреб.

– Нумеро уно, – сказал Ловец Джон.

– Агааа, – протянул Дюк.

Полковник ДеЛонг ретировался к себе подумать. Полковник Блэйк перед отъездом в Токио намеренно, а может и злонамеренно, не написал ему о нраве обитателей Болота.

Тем временем Ястреб беседовал с Дюком и Ловцом вот о чем:

– Я несколько лет не плел ловушки для омаров и потерял сноровку. Эта ловушка для русалок уже получается больше меня самого. Предлагаю изменить правила игры и разыграть полковника ДеЛонга. Давайте убедим его, что мы чокнулись, и, может быть, он вышлет нас отсюда ненадолго, пока Генри не вернется и не разберется, в чем дело. В Сеуле же есть психиатры, так что мы будем недалеко, если снова появится работа.

Ловец понял намек. Он сходил в соседнюю палатку и переговорил с Рафаэлем Родригесом, лейтенантом корпуса медицинского обслуживания.

– Раф, – сказал он, – подсоби нам. Мог бы ты пойти к полковнику ДеЛонгу и сказать, что мы спятили и нам нужна срочная психиатрическая помощь?

Рафаэль Родригес несколько месяцев был записан у хирургов в число хороших друзейнехирургов, и теперь ему выпал шанс оправдать высокое доверие. Он пошел в палатку полковника ДеЛонга, вежливо постучал и получил приглашение войти.

– Садись. Угощайся пивом, лейтенант, – предложил полковник.

– Спасибо, сэр. Сэр, вы выглядите озабоченным. Может, я могу чем помочь? Я тут уже давно. Ну, вы понимаете…

– Может, ты и сможешь, – сказал полковник. – Я тут новичок, и эта ситуация мне кажется необычной и странной. Меня очень беспокоит состояние трех наших хирургов: Пирса, Макинтайра и Форреста. Хоть я тут и недавно, но согласен – их мастерство впечатлит кого угодно, но в последние два-три дня их поведение ставит меня в тупик.

– Сэр, я не виню вас. По правде, именно поэтому я и пришел к вам. Я знаю их с тех пор как они прибыли. Они были хорошими ребятами, но должен сказать, что тоже беспокоюсь за них. Сэр, я очень хорошо их знаю. Что-то случилось. Сэр, я думаю, им нужна психиатрическая помощь.

– Это все, что я хотел узнать, – сказал полковник ДеЛонг. – Я тоже так думал, но мне нужно было подтверждение надежного свидетеля, давно наблюдавшего за ними. Я возьму на себя ответственность сказать им об этом.

– Спасибо, сэр, – сказал Рафаэль Родригес. – У меня самого не хватило бы духу.

– Понимаю, лейтенант, – сказал полковник ДеЛонг.

Раф вернулся в Болото, набулькал виски и радостно сообщил обитателям, что им светит психиатрический осмотр. После виски он ушел, пока полковник не застукал его в палатке. Полчаса спустя в Болото вошел полковник ДеЛонг.

– Джентльмены, – произнес он, – я вот по какому делу. Я в курсе, что ваша работа здесь свыше всяких похвал. Но исходя из моих наблюдений, правильность которых подтверждена и другими, вам нужна помощь. Совершенно очевидно что затянувшаяся ответственность в такой напряженной ситуации, плюс жара и одиночество сделали свое дело. Я договорился, завтра утром вас отправят в 325 эвакуационный на пару дней, отдохнете, вас осмотрит психиатр. Там они сами решат, как быть дальше.

Ястреб посмотрел на Ловца Джона:

– А я всегда знал, что ты недоумок, – сказал он.

Дюк Форрест заныл:

– Я не поеду в госпиталь. Я хочу поймать русалку!

Ловец встал с койки:

– Полковник, если я сегодня вечером поймаю русалку, вы разрешите мне взять ее с собой в госпиталь? Пожалуйста?

– Конечно, – сказал полковник.

–

Полковник, – сказал Ястреб, – я соглашусь с тобой лишь по одной причине. Пребывание там даст мне шанс попользовать шлюху-эпилептичку, что давно стало одной из моих жизненных целей. В данной географической плоскости, пожалуй, это единственное что интересует меня больше, чем русалка.

Полковник ДеЛонг вдруг страстно захотел расспросить спросить насчет шлюхи с эпилепсией, но одернул себя.

– Машина заказана, – сказал он им. – Вас заберут в 8:00 часов.

– Отличненько, – согласился Ястреб, когда ушел полковник. Дюк и Ловец повернулись к нему.

– Что ты там болтал насчет шлюхи с эпилепсией? – поинтересовались они.

– Да просто пришло что-то в голову. У меня дома есть друг, психиатр. У него есть пациентка с эпилепсией, и каждый раз, когда к ней подкатывает муж, у нее случается припадок. Как только он в нее втыкался, начинался прям-таки конец света. Мне всегда это казалось забавным. Кто знает, может у них в Сеуле есть шлюха с эпилепсией. По-любому, мы как-нибудь сможем раскрутить такую историю. А вот как мы разберемся с психиатром?

Ловец настолько напрягся с мыслями, что это почувствовали и его коллеги. Так что на несколько минут установилась полная тишина. Наконец он заговорил.

– Мы не скажем этому мозгоправу ничего, кроме имени, звания и личного номера. И что хотим шлюху с эпилепсией.

Снова наступила тишина, пока Дюк и Ястреб обдумывали предложение.

– Ну, как думаете? – спросил Ловец.

– Я думаю, что Генри вернется ровно через четыре дня, – сказал Дюк, – это значит что ровно через четыре дня нас выведут на чистую воду.

– А я думаю, все будет О’кей, – сказал Ястреб. – Давайте скажем мозгоправу о бабах у миссис Ли. Лично я не намереваюсь провести четыре свободных дня без психо-сексо-физиологического отдыха.

– Думаю, – сказал Ловец Джон, – все присутствующие согласны.

Ловец смешал всем еще по напитку. Через несколько минут заговорил Ястреб.

– Надо бы придумать что-нибудь поправдоподобней, – сказал он. – Психиатры не отличаются сообразительностью, но даже самый из них тупица почует подвох, если мы все вместе придем и заявим одно и то же. А я жажду хлеба и зрелищ. Почему бы вам, ребята, не сказать мозгоправу, что вы в порядке, а ввязались в это, чтобы защитить меня, и еще что мне, к сожалению, стало хуже. Мне кажется, что я смогу душу вытрясти из того глупенького сукина сына, который нам попадется.

– Думаю, ты прав, Ястреб, – согласился Ловец. – Играем с твоей подачи.

– А как ты думаешь его провести? – спросил Дюк.

– Легко, – ответил Ястреб. – Я буду нести ему чушь. Все, что вам надо делать, ребята, это нацепить серьезные мины, произвести на него впечатление своей «положительностью» и особо подчеркнуть, что до сих пор я был вменяем, ну и ценная личность вообще, и что вы меня очень любите. После беседы с ним встретимся у миссис Ли.

Как и обещал полковник ДеЛонг, карета прибыла в 8 утра, и чокнутых отвезли в психиатрическое отделение 325 эвакуационного госпиталя в Йонг-Донг-По. Дюк и Ловец заботливо ввели Ястреба. Они вошли к майору Хаскеллу, главному психиатру. К счастью он был в Корее всего две недели, и новости из 4077 МЭШ еще не дошли до него.

Ловец и Дюк попросились к нему первыми, объяснили, что согласились с фишкой про русалку в надеже помочь Пирсу, и, что они подверглись этому суровому испытанию надеясь что он выйдет из этого состояния в последний момент. Но из его поведения в течение последних 12 часов стало ясно, что психика Пирса сильно пошатнулась. Они конечно же верили что майор сделает все возможное, и проследит, чтобы ему оказали должное внимание незамедлительно.

– Мы с ним были близки, майор, – всхлипнул Дюк. – Он был образованным хирургом. Он был оплотом силы для нас. Теперь ему нужна помощь. Мы уверены, вы-этта, сделаете все возможное.

– Ценю вашу заботу, джентльмены, – заверил их майор Хаскелл, – и я примерно даже знаю степень вашей близости с пациентом. Я понимаю смятение чувств, которым делятся друг с другом в таких трудных ситуациях. Из вашего рассказа я понял, что вы в принципе ухватили суть проблемы. Думаю так же что вы понимаете, а если нет – должен вас предупредить: проблема весьма серьезная. Мне это кажется одной из форм шизофрении, и в таких случаях, с описанными вами резкими ухудшениями, прогноз обычно неблагоприятен.

– Ну да?.. – огорчился Дюк.

– Кстати, – продолжал майор, – у меня тут рапорт полковника ДеЛонга. Он тут что упоминал про шлюху-эпилептичку. О чем это он?

– Есть тут одна у миссис Ли, – сказал ему Ловец. – Я слыхал, дикая штучка. Мы благодарим вас за все, что сможете сделать для капитана Пирса.

Дюк и Ловец ушли, а Ястреба ввели. Майор пригласил его присесть и предложил сигарету.

– Как вы чувствуете себя сегодня, капитан?

– Я протрубил в рожок который

никогда не сыграет «отбой»,

Я сердца вынимаю людские.^[30]

Эй, у тебя есть записи Гарри Джеймса?

Майор Хаскел глубоко вздохнул и сделал вид, что не заметил вопроса Пирса.

– Расскажите о себе, капитан. Кто вы?

– Ястреб Пирс.

– Я знаю, а кроме этого, кто вы?

– Я лучший в мире по паттингу на коротких дистанциях, не говоря уже о том, что потомок Роберта Форда.

– А кто это?

– Грязный маленький трусишка, застреливший мистера Ховарда.

– А зачем же вы прибыли ко мне сегодня?

– А я не к тебе прибыл. Я прибыл по делу.

– Вы имеете ввиду шлюху-эпилептичку?

– Клянусь Вашей жопой, майор.

– Капитан, мы уходим от темы разговора. Видимо, кое-что случилось с тех пор, как полковник стал во главе твоего госпиталя.

– Точно, сэр. Он настроен против меня.

– Почему ты так думаешь?

– Этот грязный оборотень собирался стащить мою русалку.

– Чем-нибудь еще полковник ДеЛонг вас беспокоит?

– Ага. Он напоминает мне моего старика.

– Понятно, – сказал майор Хаскелл. – Ну теперь-то мы, наверное, кой-чего добьемся. Чем именно он напоминает вам отца?

– Он не играет в теннис.

– А почему ваш отец не играет в теннис? – спросил майор Хаскелл автоматически, и пожалел о вопросе еще до того, как услышал ответ.

– Поскольку гарпии прибрежные желают морского орла ощипать^[31], – объяснил Ястреб. – Он больше не может взять мяч на подаче^[32], и вот они положили бедного Джесси в могилу^[33].

– Понятно, – ответил майор. – Капитан Пирс, расскажите о себе. Говорите все, что захотите. Я хочу помочь вам. Может вам расслабиться и открыться и дать словам волю, вам станет легче, и я смогу помочь вам.

– Папуля, мне и так хорошо.

– Поговорите со мной, капитан. Просто говорите все, что придет вам в голову.

– Смерть – это слон со светящимися глазами, жуткий, с пенными боками и ужасный, – прокомментировал Ястреб.

Майор Хаскелл зажег сигарету.

– Вы нервничаете или что? – спросил Ястреб.

– Совсем нет, – ответил майор нервно.

– Эй, папуля, предлагаю скидки на слона. Осинь систая. Принимал пенициллин. Лучший в мире.

– Капитан Пирс, чего вы добиваетесь? По правде говоря, я не могу сказать, что вы сумасшедший или придуриваетесь.

– Ну, почему бы тебе не помозговать над этим подольше. Так на что будем меняться?

– Вы про что?

– Я про чистую сделку с чистым слоном, или ты хочешь всучить мне бэушного слона в обмен на моего лучшего слона?

– Послушайте, капитан Пирс?

– Ты ненавидишь меня, так ведь? – сказал Ястреб. – Также, как Дюк и Ловец ненавидят меня.

– Я уверен, никто не ненавидит Вас, капитан.

– Они-то точно ненавидят.

– Почему?

– Потому что я великий погонщик слонов. Я – слонбой. Я всегда хотел стать пастухом слонов, потому что слоны меня так любят, а люди ненавидят меня.

– Капитан Пирс, думаю, я пошлю вас в Штаты на лечение.

– Лучше не бывает, – сказал Пирс вставая, и добавил: – Моя душа, ответь Ему быстрей, ликуйте, мои ноги, – и удалился на быстрых ликующих ногах в направлении заведения мистера Ли, где за предшествующими ланчу мартини нашел Дюка и Ловца. Они выглядели необычайно довольно.

– А вот и чокнутый, – сказал Ловец. – Как они оценивают твою сегодняшнюю безнадежно прогрессирующую шизофрению?

– Мозголом сказал, что собирается послать меня в Штаты, – сообщил им Ястреб. – Может, мне не стоит разубеждать его в этом. С другой стороны, я не знаю как они это лечат, и узнать не хочу. А теперь вы скажите, отчего такие счастливые.

– Ты ни за что не поверишь, Ястреб, – ввел его в курс Ловец, – но у миссис Ли на самом деле есть девочка с эпилепсией, или, по крайней мере, девочка, у которой случаются конвульсии каждый раз когда она обслуживает клиента. Ее пугаются глупые посетители, но с правильно проведенной рекламной акцией у нее от клиентов отбоя не будет.

Дюк и Ловец уже сообщили миссис Ли о возможной ценности ее конвульсирующей служащей. Они заметили, что ей вскорости могут позвонить и спросить, есть ли такая и доступна ли она? Когда зазвонил телефон, миссис Ли ответила, на ее круглом ангельском личике расползлась широкая улыбка и она быстро закивала головой.

– Деваська с эпилепсии есть-есть, да-да, – заверила она собеседника на другом конце телефона. – Осеня систая, скольная усительниса.

Миссис Ли всех девочек описывала как «осеня систая». Кроме того, все они делились на три суб-категории: киноактрисы, девственницы и школьные учительницы. Статус девочки миссис Ли меняла в зависимости от нужд клиента.

На главном входе возник шум и вошел майор Хаскелл с двумя военными полисменами. Ястреба отвели в уединенную комнатку миссис Ли перед тем как Хаскелл и сотоварищи вошли в столовую.

– Был здесь капитан Пирс? – потребовал он ответа у Ловца и Дюка.

– Черта с два, – сказал Дюк. – мы думали, он под вашей опекой. Как он смылся?

– Не знаю, – сказал Хаскелл, – но у него с мозгами сосвем плохо, мне надо его найти во что бы то ни стало.

– На вашем месте я проверил бы причалы в порту, – предположил Ловец. – Он может искать русалок.

– А как насчет помочь, ребята? Вы сказали, что он для вас – все. Вас же должно волновать, как мне кажется, где он, не навредил ли себе, или еще чего похуже.

– Если он и правда псих, то и черт с ним, – сказал Ловец.

– Ага, – протянул Дюк. – У нас все равно свидание с девочкой с эпилепсией.

– Я устал слушать про шлюху-эпилептичку, – заявил майор. – О чем это вы все?

– Есть-есть деваська с эпилепсии, да, майора, – улабнулась миссис Ли. – Осеня систая, скольная усительниса. Первакласная.

Майор Хаскелл вздернул уши на макушку при последних словах, но прежде чем он успел сделать выводы, начал говорить Ловец.

– Майор, – сказал он, – парень твоей профессии просто обязан попробовать эту штучку из чисто профессионального интереса. Это же шанс, которого может быть больше не будет. Ты можешь сделать себе имя, написав о ней диссертацию.

Майор сел, заказал выпить и извинился перед военными полисменами.

– А в этом что-то есть, джентльмены. Можете меня выручить? Это должен быть чертовски интересный случай.

– Самая быстрая скачка на всем дальневосточном фронте, – поддержал его Ловец.

– Вы… эт-та, можете пользоваться моей бронью, – сказал ему Дюк. – Я был записан на 3 часа, но вижу, что для вас это значит куда больше.

– Очень мило с вашей стороны, капитан, – ответил майор Хаскелл.

Они выпили еще, доели затянувшийся ланч, и в 3 часа майор Хаскелл отправился на свидание.

– Удачи, – пожелал Ловец. – не сломайте свой ствол.

– Вы… эт-та, главное не упустите, когда рыбка задергается, – предупредил Дюк.

Через пятнадцать минут майор, бледный и выпотрошенный, снова появился и нервно заказал двойной скотч.

– Быстро вы, – сказал Дюк. – Майор, вы должно быть из тех скорострельных спринтеров.

Майор не ответил.

– Да брось, майор, – приставал Ловец, – как это было?

– Не думаю, что это эпилепсия. Думаю, это просто истерические конвульсии, – ответил майор.

– Ага, а как прошло-то все? – настаивал Дюк.

– Потрясающе, – сказал майор и ушел.

В последующие два дня бизнес у миссис Ли процветал. Шлюха с эпилепсией пользовалась бешенным спросом. Обитатели Болота околачивались поблизости, с интересом наблюдали, болтали со многими выжившими, но сами не пользовались ее услугами.

На второй день Ястреб спросил:

– А когда вы-то ее попробуете?

– Может, завтра, – ответил Ловец.

– К чему спешить? – спросил Дюк. – А ты сам-то когда ее отведаешь?

– Никогда, – сказал Ястреб. – Я человек скромных запросов, которые уже вдоволь успел удовлетворить.

На третий день полковник Генри Блэйк, вернувшись к своим обязанностям командующего МЭШ 4077, остановился в 325 эвакуационном, позвонил в свою часть и запросил машину. Он побеседовал с полковником ДеЛонгом, который и сообщил ему, что обитателей Болота отправили проходить психиатрический осмотр в 325 эвакуационном.

Генри с удовольствием поржал, но про себя. Он отыскал майора Хаскелла, и тот сообщил, что Макинтаер и Форрест у миссис Ли, а Пирс скрылся.

– Не волнуйся, майор, они все у миссис Ли. Я схожу туда. Когда мой водитель подъедет, будь так любезен, пошли его туда за нами.

– Прости, полковник, но даже если Пирс отыщется, я не смогу позволить ему вернуться к делам. Вот увидишь его и сам со мной согласишься.

– Пирс теперь не более сумасшедший, чем был всегда, – успокоил его Генри. – Не беспокойся за него.

– С удовольствием согласился бы, – сказал Хаскелл.

Они нашли хирургов в баре заведения миссис Ли.

– Приветик, Генри. Как делишки? – спросил Ястреб. – Спорю, тебе в Токио много перепало, так ведь?

– Заткнись, Пирс. Что тут происходит?

– Я сошел с ума, – сказал Ястреб, кивая на майора. – Спроси у него.