Текст книги "Король серых"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Оберон чуть опустил меч.

Рыцари в сверкающих доспехах двинулись на Джеремию.

Он попятился, зная, что бежать ему некуда. Оставалось одно – поступить так, как он до этого поступил – как оказалось, не слишком в этом преуспев, – с королевством Оберона.

Сверкающий ряд всадников исчез.

Затем они появились снова.

И снова растаяли в воздухе.

И снова материализовались на том же самом месте.

В отчаянии Джеремия решил сменить тактику. Если он не мог добиться того, чтобы они окончательно сгинули, может, у него получится какой-нибудь трюк с ландшафтом.

В самой гуще всадников откуда ни возьмись появилась гора. Кони ржали, шарахались и вставали на дыбы, сбрасывая седоков. Кое-кто попытался обогнуть гору, а двум это удалось.

Тогда Джеремия несколько изменил пейзаж, добавив к нему реку, один берег которой оказался прямо у его ног, а другой преграждал путь всадникам. Могучие животные, не имея времени остановиться, бросились в воду, увлекая за собой рыцарей.

К своему разочарованию, Джеремия обнаружил, что доспехи эльфов не тонут… или это сами эльфы так хорошо плавали. Но так или иначе атака их захлебнулась.

Однако… Джеремия совсем забыл об Обероне.

Изрыгая какие-то таинственные проклятия, властелин эльфов продолжал указывать мечом в сторону Джеремии. Джеремия приготовился к худшему, ожидая удара молнии или чего-нибудь в этом роде.

Но тут вода в реке закипела, вспучилась и начала стремительно прибывать…

Затем вода расступилась, и показалось огромное щупальце.

Над поверхностью воды восстал гигантский монстр – непонятно, каким образом этот исполин поместился в небольшой реке, тогда как место ему было разве что в океане. От него поползли сотни, как показалось Джеремии, щупальцев, и каждое норовило схватить его. Огромная, в виде клюва, алчная пасть открылась и захлопнулась, а единственный глаз взирал холодно и недобро. Монстр был кроваво-красный, в чем, видимо, нашла отражение жажда крови, коей был мучим Оберон.

Тот, кто изучает легенды и фольклор, непременно узнал бы в этом чудище знаменитого Кракена[17]17
  легендарное морское чудовище, обитающее у берегов Норвегии и служащее причиной гигантских водоворотов. – Примеч. пер.


[Закрыть], однако на непросвещенный взгляд Джеремии, перед ним был просто невероятных размеров, кальмар.

В глазах у него рябило; словно сама смерть тянула к нему свои щупальца. Джеремия лихорадочно соображал, как ему защититься от взбесившегося монстра… решительно ничего не приходило ему на ум…

Разве что прибегнуть к помощи… другого морского чудовища…

Занятый исключительно своей потенциальной добычей, Кракен не заметил, как сзади из воды появились смутные очертания нового персонажа. Лишь когда гигантская тварь, прибывшая на помощь Джеремии, набросилась на него, Кракен втянул щупальца. Однако он потерял слишком много времени. Вызванный воображением Джеремии монстр издал трубный глас; его разверстая пасть была у самого глаза Кракена.

Могучие щупальца обвивали длинную шею и могучий торс защитника Джеремии, но было уже поздно. Страшные челюсти сомкнулись, и клыки впились в кальмарий глаз. Во все стороны брызнул гнойный ихор[18]18
  Так в тексте. – прим. верстальщика.


[Закрыть], и щупальца задергались, точно в агонии, и обмякли. Вырвав у Кракена глаз, второй монстр не успокоился, но принялся буквально рвать того на куски.

Кракен все еще не сдавался, все еще сжимал щупальца на шее своего обидчика, но тот, все больше свирепея, снова впился в то место, где еще недавно был глаз.

Схватка закончилась так же внезапно, как и началась. Кракен потерял слишком много заменявшей ему кровь жидкости, чтобы продолжать борьбу. Кальмар безвольно съежился, и тогда монстр, которого в отчаянии призвал Джеремия, начал подминать его под себя. Через какое-то время от Кракена не осталось и следа, кроме разбросанных по берегу разрозненных останков плоти и черного пятна на поверхности волшебной реки.

Издав победный клич, Лохнесское чудовище вслед за своим поверженным соперником исчезло под обманчиво безмятежной водной гладью.

В бессильной злобе, изрыгая проклятия, Оберон занес меч над головой и метнул его в стоявшего перед ним человека. Он словно не замечал разделявшего их расстояния.

Джеремия машинально отошел назад, уже приготовившись защитить себя при помощи очередного колдовского действа, но меч, несмотря на все старания его обладателя, упал, не долетев. Он вонзился в воображаемую землю на расстоянии двух вытянутых рук от Джеремии.

Миг спустя Оберон уже стоял, коленопреклоненный, возле своего меча.

– Я покоряюсь, Ваше Величество, – потупив взор, произнес он.

Джеремия недоуменно посмотрел по сторонам, затем перевел взгляд на стоявшую перед ним на коленях фигуру короля эльфов.

– Что?

Оберон, видимо, не привык повторять дважды, но тут ему пришлось наступить на горло своей гордыне:

– Я покоряюсь тебе, Джеремия Тодтманн, король Серых.

– Так я победил? – Если это был очередной трюк, то весьма странный трюк. Но как еще можно было объяснить то, что произошло? Как он мог победить Оберона, короля эльфов? Едва ли это можно было назвать сказкой! Но даже и в сказке победа над злом не совершается так просто…

Однако факт оставался фактом: Оберон – сама покорность – стоял перед ним на коленях. Он вынужден был признать свое поражение.

– Ты выиграл, – произнес он, поднимая голову. – Пусть ты невежествен, как младенец, но ты выиграл, смертный. Посмотри вокруг – ты видишь мое королевство. Посмотри вокруг, и ты поймешь, что, если бы я продолжал сражаться и дальше, скоро у меня не осталось бы ничего. Я на пределе.

Впервые с начала этого странного и скоротечного сражения Джеремия спокойно осмотрелся. Поначалу его удивило заявление Оберона. Страна эльфов показалась ему точно такой, какой она была перед тем как быть поверженной в прах силой его воображения. Деревья, холмы, замок – все было на месте. Только вот по краям…

По краям все силуэты… были словно размыты?

Впервые это бросилось ему в глаза, когда он получше вгляделся во дворец Оберона. Края его расплывались. Но не так, как у Лохнесского чудовища. Нет, дворец словно растворялся, исчезал, и процесс разложения начинался по краям. Король Серых еще раз окинул взором пейзаж – теперь та же печать разложения явственно угадывалась на всем. Это было похоже на то, как угасают воспоминания.

– Все держится только моей волей, – пояснил Оберон, на чьем лице высокомерно-надменное выражение сменилось выражением глубокой тоски и страха. – Моя воля – это единственное, что не дает стране эльфов кануть в небытие. Сказочная страна таяла по мере того, как таяла вера в нее. Иссякнет моя воля – не будет и страны. Только моя воля, которую я приобрел, когда вера в мое королевство была еще сильна, – так вот, только моя воля позволяет удерживать состояние устойчивого равновесия. – Эльф сокрушенно покачал головой. – Ничего из того, что ты видишь, смертный, не существует, даже в призрачном мире. Банкет – это дым, придворные сотканы из тумана. Осталась лишь горстка тех, кто помнит дни былого могущества, лишь горстка тех, кто вместе со мной сохраняет живую память о славном прошлом.

Джеремия не мог не отметить про себя, что если все это и было одной только иллюзией, то иллюзией весьма основательной.

– Ты хочешь сказать, что ничего этого на самом деле нет? – спросил он.

Оберон медленно поднялся на ноги. Тодтманн невольно напрягся, но тот лишь печально покачал головой. От его воинственности не осталось и следа.

– Я покажу тебе, что осталось от славного королевства эльфов.

Пейзаж снова стал другим.

Как если бы кто-то взялся нарисовать фантастическую страну, но потом ему это надоело и он бросил это занятие на полдороге. Были намечены силуэты деревьев и гор, обозначено их место в общем пейзаже. Дворец Оберона являл собой полустертое изображение неопределенной формы и размера. Джеремия почувствовал себя персонажем комикса, который существует пока лишь в набросках. Не было ни отчетливой формы, ни глубокой перспективы. Единственными предметами, обладавшими объемом, были: он сам, король Оберон да шесть или семь стоящих у него за спиной мрачноватых личностей в плащах с надвинутыми на глаза капюшонами. Джеремия узнал одного из них – он видел его раньше у своего дома. Но той фигуры, которую Джеремия ожидал увидеть, здесь не было.

Глаза Оберона вспыхнули; он понял, кого высматривает Джеремия в группе его приближенных.

– Туман, смертный. Все, что у нас осталось, – это воспоминания и туман.

Только теперь Джеремия понял, что никакая серьезная опасность ему не угрожала. Сила Оберона была так же иллюзорна, как и его королевство. Лишь постольку, поскольку он, Джеремия, верил в его могущество, Оберон мог воздействовать на него. Стоило ему усомниться, и сила Оберона растаяла, как утренний сон.

Повелитель эльфов приложил руку к тому месту, где полагается быть сердцу, и опустился на одно колено; остальные поспешно последовали его примеру. Не осталось ни гнева, ни надменности. Голос Оберона, стоило ему произнести слово, начинал дрожать.

– Наше существование в твоих руках, Джеремия Тодтманн. Не жизнь, нет. Этого даже ты не в состоянии нам даровать. В твоей власти делать вещи такими, какими ты хочешь их видеть. Ты можешь по собственному усмотрению придать нам зримые очертания.

– Я просто хочу вернуться домой, – прошептал король поневоле. – Я хочу домой!

Оберон кивнул; Джеремии на мгновение показалось, что ему понятно его желание.

– Здесь я бессилен помочь, Ваше Величество. Если кому-то и известен обратный путь, то только ворону или Аросу.

Джеремия получил именно тот ответ, услышать который более всего боялся. У него не было выбора. Только долговязый теперь мог помочь ему найти Каллистру, Гектора, обойти ловушки ворона, и так далее, и так далее.

– Но как мне найти Ароса? Подскажи.

– Джеремия Тодтманн, я могу указать тебе путь к пограничной сфере между двумя мирами.

Больше ничего. Где искать Ароса Агвилану, о том ведомо одному Аросу.

Джеремия желал большего, однако рассчитывал на меньшее.

– Ну так покажи. Для начала мне нужно разыскать своих друзей.

Оберон не спешил вставать на ноги.

– Но сперва я прошу тебя о благодеянии.

– О благодеянии? – Джеремия смешался. – Ты хочешь сказать, об услуге? Я правильно понял?

– Да. – Оберон оглянулся на своих подданных, затем снова перевел взгляд на Джеремию. – Я прошу, чтобы ты постарался поверить.

– Поверить во что?

– В эльфов, фей, драконов, единорогов… хотя бы чуть-чуть.

Джеремия окинул взором жалкое сборище. Так вот что осталось от детских снов и сказок. Возможно, эльфы и не заслуживали его жалости, но то, вот что они превратились, не могло не вызвать у него сочувствия. Нет, Оберон здесь ни при чем. Просто должна сохраниться вера в сказочную страну.

– Я постараюсь.

Облаченная в доспехи фигура поднялась, и в тот же самый миг их иллюзорное царство вновь заиграло живыми красками, хотя по-прежнему трудно было различить силуэты, словно не хватало памяти, которая могла бы еще больше поддержать иллюзорное существование страны эльфов.

– Тогда идем. Я покажу тебе, как выйти отсюда. – Доспехи исчезли; теперь Оберон был облачен в дорожное платье, какое было на нем, когда он стоял у дома Джеремии. – Но прежде чем мы попрощаемся, ты должен понять одну вещь, Джеремия Тодтманн.

– Что же это?

Краски вокруг поблекли, и царство эльфов постепенно исчезло. Последние живые картины растаяли в воздухе, сменившись затянутой туманом пустотой, так хорошо знакомой Джеремии..

– Победить меня – это пустяковое дело. Я не более чем воспоминание. С каждым минувшим в реальном мире днем я все больше превращаюсь в иллюзию – даже по здешним меркам. Но когда ты столкнешься с вороном… тогда тебя ждет настоящее испытание. Потому что он почти такая же реальность, как и ты сам.

Джеремия поежился, однако виду не подал.

– Я не собираюсь сражаться с ним.

Его провожатый скептически посмотрел на него и коротко кивнул.

– Ради мира Серых надеюсь, что не собираешься. – Он оглянулся, словно что-то привлекло его внимание. – Разумеется, тебе все равно придется каким-то образом убедить ворона, ты согласен?

Место, в котором они находились, напоминало чистилище. И не рай, и не ад. Джеремия не обращал внимания на окружающее; он вдруг вспомнил нечто, что слышал то ли от Ароса, то ли от кого-то другого.

– Оберон, это ты создал чары, носителем которых я стал? Ты был среди Серых, произнесших заклинание?

Внезапно они остановились как вкопанные. Джеремия понял, что их путешествие подошло к концу, хотя никаких явных признаков этого не было видно.

Лицо Оберона потемнело.

– Нет, смертный. Меня не было среди тех, кто сделал это. Мне повезло. Те, прибегая к чарам, испытали слишком большое напряжение… они забыли самих себя… Ничего страшнее для нас невозможно придумать. – При этих словах король эльфов даже вздрогнул. – Они имели облик, были почти личностями и лишились всего этого. Мы были бессильны им помочь. Я ничего не мог сделать для них, как и для многих других, которых Постигла та же участь в результате того, что люди постепенно утрачивали веру в нас.

«Так вот что значит смерть для Серых…»

Арос рассказывал, какие изменения претерпевают призраки, когда меняются людские сны, но он впервые слышал о том, что их может подстерегать и такая судьба. Он вспомнил о Каллистре, но отбросил прочь тревожные мысли. Джеремия даже подумать не мог о том, чтобы лишиться ее.

– Прости, – сказал он. – Ты можешь ответить еще на пару вопросов? Важных вопросов.

Эльф невесело улыбнулся:

– Мне больше нечего от тебя скрывать.

– Какова была истинная цель заклинания? Было в этом нечто большее, чем желание выбрать человека, который бы надзирал за порядком вещей? – Джеремия секунду колебался; его все еще не отпускали сомнения – не захочет ли его бывший противник что-то скрыть от него. – И зачем наделять таким могуществом чужака? Смертного? Неужто вы хотели, чтобы вами управляли?

Оберон – к немалому изумлению Джеремии – кивнул, и в этом его жесте сквозило явное одобрение.

– Справедливый вопрос. Разумеется, мы не хотели, чтобы нами управляли, Джеремия Тодтманн. Никогда. В действительности чары были созданы так, чтобы выбрать наиболее податливого человека и управлять его волей, как захотим мы.

Итак, король призван был служить простым инструментом их воли и не более того. По сути, ему была уготована участь послушного, хоть и могущественного, раба. Этого Джеремия услышать не ожидал.

– Но произошла осечка?..

– Не сразу. Первые двое или трое оправдали наши ожидания, но каждый последующий все больше и больше отклонялся от эталона. Когда мы наконец осознали масштаб отклонения, было уже поздно. Чары вышли из-под нашего контроля.

Примерно то же Джеремия уже когда-то слышал.

– И еще одно, если не возражаешь, – сказал он. – Понимаю, я просил ответить лишь на пару вопросов, но…

– Смертный, если это поможет тебе победить ворона, я с радостью тебе отвечу.

– Вот-вот, я как раз о нем. Какое место в вашем мире занимает ворон? Откуда он взялся? Тебе это известно?

Оберон на минуту задумался, потом покачал головой и произнес:

– Пожалуй, нет ничего сложнее, чем ответить на вопрос, где и когда возникает Серый. Чаще всего мы просто есть. Однако что касается проклятой птицы, она уже существует почти так же долго, как и заклинание. Можно даже сказать, что чары притягивают его, точно так же, как цветок притягивает пчелу. Где заклинание, там он кружит поблизости.

– И никто за это время не остановил его?

– Никто не знал и не знает, как.

После этого ответа у Джеремии больше не было вопросов.

XIV

Арос Агвилана сидел на заднем сиденье «роллс-ройса» и курил свою вечную сигарету. До сих пор ни одна из его приманок не сработала. Блудный смертный так и не попался в его сети, и он уже начал всерьез тревожиться – не попал ли тот в когти ворона. Однако нет надежды без огня, или что-то в этом роде. То, что он не может даже распутать поговорку, означало только одно – ворон окончательно загнал его в угол.

– Арос.

Он нисколько не удивился, увидев того, кто вдруг посмел материализоваться рядом. По правде говоря, эта тень ему порядком надоела.

– A-а, так это то самое лицо, у которого тысяча двойников, – сквозь зубы процедил он, не вынимая сигареты изо рта. – А я-то грешным делом думал, что ты исчезла навек, Каллистра.

Женщина-призрак нахмурилась:

– Нет. Благодаря тебе, Арос.

– Ведь это ты сбежала с нашим королем… которого я почему-то не вижу рядом с тобой. Какая жалость!

– Пуская дым воспоминания, ты его не вернешь. – Каллистра, едва сдерживая гнев, вся подалась вперед. – Арос, он имел полное право уйти, и я имела полное право помочь ему в этом!

Арос не привык к такому бурному проявлению чувств, однако сделал вид, что ничего не заметил.

– Так ему удалось бежать?

– Нет. – Каллистра откинулась на спинку сиденья и постаралась несколько умерить свой пыл. – Но мы знаем, где он находится… или находился…

– Мы?

Каллистра подозрительно покосилась по сторонам:

– Мне сказал об этом Отто.

– Вот оно что. – Арос вскинул брови, изображая удивление. – Видимо, мне пора побеседовать с нашим обезьяноподобным другом. У меня такое чувство, что он от нас что-то утаивает.

Каллистра была того же мнения, но сейчас Отто занимал ее мысли меньше всего. Она думала только о Джеремии.

– Ты поможешь мне найти его?

– Если я правильно понял, говоря «его», ты имеешь в виду некоего Джеремию Тодтманна, смертного, блудного короля, якорь Серых. Или ты говоришь об Отто? – Арос, верный привычке, выкинул сигарету, которая тотчас же растаяла в воздухе, и улыбнулся Каллистре: – Только не надо эмоций. Я знаю, о ком ты говоришь. Разумеется, я помогу тебе. С моей стороны было бы глупо поступить иначе, не так ли? Пусть уж лучше Джеремия нежится в моих объятиях, чем корчится в когтях черной птицы, или я не прав?

Каллистра кивнула, теша себя надеждой, что ей не придется пожалеть об этом. Она подумала, что было бы лучше, если бы Отто остался с ней. Куда же он сгинул? Впрочем, это не важно.

– Арос, он у эльфов.

– Вот как? – Арос на мгновение обнажил свой истинный лик, на котором лежала печать гнева, но тут же опомнился и надел маску нарочитого равнодушия. Эльфы были его союзниками, и Каллистра об этом знала. Не слишком преданными ему, но все же союзниками. Арос не любил предателей, особенно когда предавали его. Усилием воли взяв себя в руки, Арос промолвил: – Думаю, нам надо переговорить с Обероном. И немедленно.

Автомобиль-призрак бесшумно завернул за угол. Темные улицы Чикаго исчезли, и их место заняло мощеное шоссе, отливающее золотом. «Роллс-ройс» несся по нему также бесшумно и плавно, как если бы это был асфальт.

– Теперь уже скоро, – сказал Арос и, обращаясь непосредственно к «роллс-ройсу», добавил: – Немного помедленнее. Оберон такой обидчивый тип.

Автомобиль, за рулем которого не было водителя, послушно сбавил ход. Затем, к изумлению Каллистры, он и вовсе остановился.

Арос Агвилана нетерпеливо подался вперед:

– Я сказал «помедленнее», а не «остановиться».

Каллистра выглянула в окно. То, что она увидела, ей совсем не понравилось.

– Арос… посмотри.

Тот, хоть и неохотно, последовал ее совету.

– Так, и что же мы здесь имеем?

Проще было сказать, что они не имеют. А не имели они ландшафта, поскольку даже дорога перед ними и подступавший к ней с обеих сторон лес бесследно исчезли. «Роллс-ройс» застрял в пустоте, в небытии.

– Немедленно назад, – скомандовал Арос.

«Роллс-ройс» не подчинился.

Тощий как жердь призрак тяжело вздохнул.

– Боюсь, нам придется обойтись без удобств. – Арос взял ее за руку. – Ты не возражаешь, дорогая?

– Можно подумать, у меня есть выбор.

– Разумеется, нет. – Арос улыбнулся. – Что ж, думаю, нам пора исчезнуть.

Но ничего не произошло. Они удивленно уставились друг на друга.

Затем Арос Агвилана откинулся на сиденье, извлек из пустоты сигарету и затянулся.

– Каллистра, в данной ситуации я готов выслушать твои предложения.

Каллистра не слышала его. Как только она поняла, что они попали в западню, ее осенило. Она знала, чьи это проделки. Нет, не ворона – другого.

Но почему она была так уверена, что за этим стоит именно Отто? Больше того, она готова была дать голову на отсечение – будь это возможно, – что сделал он это не для того, чтобы причинить им вред, но для того, чтобы не дать им найти Джеремию.

Что такое он ей говорил? Что-то насчет того, что помнит эльфов…

Джеремия вступил в иллюзорный мир Чикаго, отметив, что, несмотря на его длительное пребывание в стране эльфов, здесь все еще стояла ночь. Оберон, перед тем как расстаться, заверил его, что она будет той самой ночью, которой Джеремия покинул Чикаго, – никакой другой. Как сказал бы Арос, в мире теней время – вещь относительная, однако Джеремию все это лишь сбивало с толку.

Призрачный свет пограничного мира едва теплился, однако обычная городская иллюминация позволяла как следует разглядеть здание старой водонапорной башни. Последний раз, когда Джеремия ее видел, ему было не до того. Некоторые находили башню отвратительной, но Тодтманн думал, что она ему даже нравится. Он чувствовал странное родство с этой древней башней и с насосной станцией, что стояла напротив. Они трое были беженцами из времени и пространства, никак не связанными с окружающим миром.

Джеремия вздохнул и огляделся вокруг. Он думал найти здесь Гектора, хотя и понимал, что надежды на это практически нет. Оберон не мог помочь ему в этом; он не знал Гектора, а следовательно, был не в силах и указать его местонахождение. Король эльфов премного сожалел, но предложить ничего не мог.

Сначала он должен найти Гектора. Их было только двое простых смертных в мире Серых. Все казалось просто. Только вот Джеремия не имел ни малейшего представления, с чего начать. Тот же Оберон считал, что Джеремия сможет обнаружить присутствие своего друга, но не знал, как.

Тодтманн был даже рад, что наконец отделался от короля эльфов – его занудство могло лишить присутствия духа кого угодно. Джеремию уже не вдохновляла победа над сказочной страной, он чувствовал, что силы его на исходе.

Гектора не было, но не было и ворона с его цепными псами, а это уже утешало. Не было и ходячих теней, но эти могли появиться в любой момент – когда дело касалось присутствия смертного, у них появлялось шестое чувство.

– Здесь околачиваться бесполезно, – себе под нос пробормотал Джеремия.

Раз Гектора нет, стало быть, он где-то в другом месте, а значит, надо отсюда двигаться.

Что он и сделал.

Джеремия материализовался на автостоянке возле дома Гектора, затем, ничего не обнаружив, перенесся в его квартиру. Сначала он ничего не заметил. Квартира была такой же, какой он видел ее в последний раз. Он осмотрел гостиную, но не нашел никаких признаков, которые указывали бы, Что его друг здесь появлялся. Джеремия уже собирался исчезнуть, как вдруг краем глаза заметил какое-то движение. Он направился в сторону кухни.

– Гектор?

Мелькнула чья-то тень.

– Джеремия?

Чернокожий так внезапно выскочил из-за угла, что они чуть не столкнулись лбами. В последний момент Джеремия успел отпрянуть. Он уже хотел заключить своего друга в объятия, но раздумал, вспомнив, что тот не поощряет фамильярности.

– Старина, а я-то уже решил, что ты сгинул навеки! – Гектор похлопал его по спине, но это была единственная вольность, которую он себе позволил.

– А я боялся, что ворон тебя сцапал!

– После того как ты удрал, на меня никто не обращал внимания. Я был вроде пятого колеса, которое никому не нужно. Так где же ты был? Что случилось?

Вздохнув, Джеремия принялся рассказывать о том, как пытался бежать, и о своей встрече с Обероном и Титанией.

– «Мой царь здесь ночью будет веселиться, – неожиданно начал декламировать Гектор, – Смотри, чтоб с ним не встретилась царица! Он на нее взбешен, разгневан – страх…»

– Что это?

– Шекспир, темнота! «Сон в летнюю ночь». Оберон и Титания – это король и королева эльфов.

Лицо Джеремии исказила гримаса.

– Так я и думал. Как я сразу не догадался? – Он пригладил ладонью волосы. – Ну вот и все, что произошло – со мной, по крайней мере. А у тебя что?

Гектор прислонился к стене и пожал плечами:

– Как я уже и сказал, ничего. Когда ты исчез, я вернулся сюда и стал ждать. Решил, что когда-нибудь ты должен объявиться. Если бы через некоторое время ты не пришел, отправился бы тебя искать.

– Рад, что тебе не пришлось этого делать.

Гектор скрестил руки на груди:

– Слушай, я понимаю – я уже задавал тебе этот вопрос. И все же. Что дальше?

– Что дальше? – растерянно повторил Джеремия и сокрушенно вздохнул. – Пора заканчивать с этой чертовщиной. Но сначала я должен сделать две вещи. Первое, это найти Каллистру.

– Отлично. С удовольствием познакомлюсь с этой женщиной. Просто сгораю от нетерпения посмотреть, такова ли она на самом деле, какой ты ее изобразил.

Тодтманн смущенно улыбнулся:

– Она именно такая. Второе, что мне надо сделать, – это найти способ, как избавиться от королевской мантии… от этого якоря, к которому они липнут.

Гектор задумчиво прищурился.

– Интересно, как ты надеешься это сделать? Я понял, что ты должен кого-то предложить вместо себя.

– Я думал, что могу просто отказаться от этой роли. Каллистра, кажется, считает, что такое возможно. Чары – или как это у них называется? – будут самостоятельно искать очередного кандидата. Черт, возможно, у них уже кто-то и есть на примете. – Поймав на себе настороженный взгляд Гектора, Джеремия невольно потупился. Чем больше он рассуждал о том, чтобы пустить все на самотек, тем больше чувствовал себя отъявленным трусом.

– Звучит рискованно, – заметил Гектор. – Может, тебе найти какого-нибудь сумасшедшего.

– А у меня есть какой-то выбор? – Джеремия с вызовом посмотрел на своего друга, теперь настал черед Гектора отвести взгляд. Однако Тодтманн не чувствовал себя победителем. Он по-прежнему чувствовал себя трусом и подлецом. Какое он имеет право перекладывать свои проблемы на плечи Гектора? Это только его, Джеремии, трудности – и больше ничьи.

– Это может и подождать, – наконец произнес он. – Пока я должен разыскать Каллистру.

– Это верно. Только хорошо бы на этот раз нам повезло больше.

– Да-да. Только вот все дело в том, что я совсем не уверен, что она у ворона. Ты видел, какие… – Джеремия вдруг замер. Он почувствовал, что что-то назревает. Он уже понял, что.

– В чем дело? – Гектор беспокойно огляделся по сторонам.

– Нападение!

Квартира вся была окутана тенью, одной черной, алчной тенью.

– Берегись! – крикнул Гектор и толкнул Джеремию в грудь. В тот же самый миг черное щупальце скользнуло между ними.

– Гектор, руку!

Чернокожий колебался лишь мгновение. Увидев, что над ними взметнулось еще одно черное, как эбеновое дерево, щупальце, он вцепился в протянутую к нему руку Джеремии.

Действие перенеслось в другое место: теперь перед ними маячила громадина Сирс-тауэр. Осмотревшись, Джеремия мгновенно пожалел о своем решении. Тени были повсюду, и ближайшая уже ползла к нему.

– Старина, бежать нам некуда – спрятаться тоже негде! Используй свою чертовщину, покажи им где раки зимуют! Пусть подожмут хвосты!

Как раз этого Джеремии делать не хотелось. Он не хотел сражаться с полчищем ворона. Однако, похоже, другого выбора у него не было. Укрыться было решительно негде. Оставалось либо сражаться, либо сразу признать себя побежденным.

Загнанный в угол, он все же отказывался даже думать о том, чтобы сдаться.

– Я помню, каким должно быть это место, – пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Здесь не было теней, здесь была жизнь. – Джеремия не спускал глаз с надвигавшейся на него тени. – Ты не из этой жизни!

Тень не растаяла, однако чуть сдала назад.

– Я же сказал, что ты не из этой жизни! Ты и тебе подобные! Вы не более чем игра больного воображения! Дурные сны!

Теперь попятились и остальные тени. Когда их не стало, взору Джеремии Тодтманна предстал город – таким, каким он помнил его. И все же в нем было нечто новое. Свет – почти живой – заливал те пространства, которые еще несколько мгновений назад заполняли черные тени. Джеремия все еще смотрел на мир глазами Серого, но теперь этот мир был таким, каким должен был быть, а не таким, каким рисовало его воображение ворона.

– Поднажми, Джеремия! Они уже обратились в бегство!

Воодушевленный, Джеремия бросился за отступавшими тварями. Теперь он видел, что бояться их нечего. Без ворона, своего предводителя, лишенные питательной среды, которой служил для них страх их жертв, тени были такими же бессильными, каким на поверку оказался Оберон. Это были трусливые создания, даже более трусливые, чем еще недавно он сам. Джеремия не хотел быть излишне самоуверенным, однако в предвосхищении неминуемой победы сердце его ликовало. Ему было приятно ощущать себя победителем, человеком, диктующим условия.

По дороге Джеремия продолжал представлять город таким, каким хотел его видеть. Присные черной птицы не осмеливались попадаться ему на пути и в панике отступали. Джеремия знал, что отступают они не только перед ним. Они в страхе разбегались перед живыми картинами Чикаго – Чикаго его мечты, – которые наваливались со всех сторон, заставляя тени искать убежище в самых укромных углах.

«Однако где же ворон?» – спрашивал себя Джеремия. Этот вопрос не давал ему покоя. Ворон непременно должен был дать о себе знать.

– Дружище, победа у нас в руках! – крикнул Гектор, и его слова развеяли последние сомнения Джеремии, который уверенно продолжал свою миссию, изгоняя тени, осмелившиеся наводнить город – его город. Тени корчились, превращаясь в жалкую пародию.

Чернильные пятна пятились все дальше и дальше. Еще немного, и они оказались бы в ловушке, и Чикаго был бы освобожден. И тут он увидел ее.

Каллистра стояла посреди сгущавшейся тьмы, в немой мольбе простирая к нему руки. Затем тени подхватили ее и поволокли прочь, а ночную тишину прорезал знакомый смех. Джеремия обернулся, но никого не увидел.

– Кнопка, кнопка! У кого кнопка? – услышал он глумливый голос.

– Где он? – Птицы нигде не было, хотя голос ее, казалось, несется отовсюду.

– Спокойно, дружище! – сказал Гектор, тревожно озираясь по сторонам. – Мы найдем его. Только не поддавайся на его провокации.

В который раз Гектор с его самообладанием наставлял Джеремию на истинный путь. Завидев Каллистру в столь отчаянном положении, Джеремия уже был готов броситься в самую гущу поджидавших его монстров. Но не таков был Гектор. Он-то понимал, что победить крылатую бестию можно, лишь имея холодную голову. В противном случае победителем выйдет черная птица: Каллистра будет потеряна безвозвратно, а самого Джеремию, скорее всего, ждет смерть.

«А я бы ударил, как обезумевший носорог!» – Даже теперь Джеремия не переставал удивляться: о чем думал пресловутый Томас О’Райан, когда остановил свой выбор на нем? Чувство юмора – это одно, но вручать бразды правления в столь неумелые руки… Джеремия недоумевал. О’Райан, видно, был еще большим глупцом, чем тот, кого он выбрал себе в преемники.