Текст книги "Король серых"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– А ты изменился, старина. Ты об этом знаешь?

– Слишком много и слишком мало. – Не успели эти слова слететь с его уст, незадачливый монарх досадливо выругался: – Черт побери! Я до сих пор говорю, как они. – Джеремия замолчал, осененный неприятной догадкой, и стал оглядываться в поисках чего-нибудь для проверки этой теории. Взгляд его остановился на диване. – Интересно… – пробормотал он и покачал головой. Диван был внушительных размеров и, должно быть, довольно тяжелый. Джеремия стал осматриваться дальше и почти сразу заметил журнальный столик, на котором лежала открытая книга. Не желая тратить времени на пустые подозрения, он направился туда.

– Что ты собираешься делать?

– Проверю одну идею. Надеюсь, что я не прав…

Достигнув стола, Джеремия взял книгу.

– Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

Гектор не двигался с места.

– Но ты ведь взял ее. В чем же дело? Это же доказывает, что ты настоящий.

– Посмотри на книгу. – Джеремия повернул книгу так, чтобы Гектору было видно обложку. Она была в безукоризненном состоянии и сияла девственным глянцем.

– Ну и что? Красивая книга.

– А теперь подойди сюда и взгляни на стол.

Гектор перегнулся через диван и посмотрел на журнальный столик. Там по-прежнему лежала книга. В отличие от той, которую держал в руках Джеремия, края у нее были слегка потрепаны, а сверху торчала закладка.

– Уверен, Арос сказал бы – не судите о книге по обложке… а потом непременно скорчил бы гримасу. – Джеремия, которому горечь лишь придала сил, яростно отшвырнул книгу в сторону. Она растаяла в воздухе только после того, как пролетела несколько футов. – Это всего-навсего воспоминание о том, какой была эта книга, когда она еще пахла типографской краской. Это я теперь знаю, хотя толку в этом знании…

Внезапно боковым зрением Джеремия увидел, как к нему приближается нечто. Забыв о постигшем его несчастье, Джеремия отпрянул прочь от этого, что бы это ни было. Гектор, отреагировав на его движение, распластался на входной двери.

По комнате – на первый взгляд, без цели – медленно блуждала призрачная тень. В ее скованных движениях угадывались нерешительность и страх. Пока Джеремия видел лишь одного, однако он понимал, что другие не заставят себя ждать. Стараясь держаться подальше от незваного визитера, Джеремия стал лихорадочно соображать, что ему предпринять теперь, когда его конспиративная квартира провалилась и его надежды в очередной раз рассыпались в прах.

Тут он заметил, что Гектор по-прежнему стоит, распластавшись у двери, и опасливо косится на тень. Поймав на себе взгляд Джеремии, его чернокожий друг как-то сразу потупился.

– Ты… ты это видел?

Гектор молчал.

Тодтманн направился к нему. Его внезапное резкое движение заставило тень рассеяться. Но в тот момент Джеремии не было до нее дела.

– Ты ведь все видел, признайся.

Гектор по-прежнему избегал смотреть ему в глаза.

До Джеремии начинал доходить чудовищный смысл происходящего. Иного объяснения он не находил. Причина, несомненно, крылась в этом.

– Гектор, ты видел эту сомнамбулу. Я это знаю и ты тоже знаешь, только ты, возможно, не понимаешь, что это значит.

Наконец Джеремии удалось привлечь его внимание. Гектор часто заморгал и выдавил из себя:

– Что?

– Боюсь, тебе это не понравится. Мы вывернули все наизнанку. Гектор, дело вовсе не в том, что я становлюсь реальнее и возвращаюсь в наш мир. Книга это достаточно подтвердила, но еще и этот Серый, которого ты только что видел, – один из самых примитивных и безобидных, просто чтобы ты знал, – так вот его ты не должен был видеть. Вот так, непосредственно. Вот почему ты и смог коснуться меня. Это не я снова становлюсь человеком, Гектор… – Джеремия судорожно сглотнул. Это трудно было высказать так, чтобы не огорошить. – Это ты перемещаешься в царство Серых. Ты становишься таким, как я.

Говорят, есть люди, сделанные из камня, и сейчас Джеремия готов был поверить, что Гектор из них. Некоторое время тот продолжал смотреть на него как ни в чем не бывало. Затем он чуть ли не с облегчением отлепился от двери и отправился на кухню. Остановившись на полпути, Гектор оглянулся и вдруг сказал:

– А я-то считал, что просто переутомился или у меня галлюцинации. И подумать не мог, что они настоящие.

– Так ты видел других?

Гектор кивнул:

– Последние дни. С тех пор, как ты пропал.

– Арос говорил мне, что люди определенного типа время от времени переносятся в его мир. Похоже, мы с тобой принадлежим как раз к этому типу.

Вернулась та же или точно такая же тень. Оба внимательно наблюдали за ней, Гектор – настороженно, Джеремия – с надеждой во взоре. Вскоре к первой тени присоединилась еще одна, затем появилась третья. Все они были совершенно непохожи на что-либо из того, что Джеремии доводилось видеть до сих пор. Они были примитивны, как могут быть только Серые.

Сгустилась четвертая тень.

– Гектор, мне скоро придется уйти.

– Почему? Они опасны? – Гектор сделал шаг в сторону, стараясь держаться подальше от призраков (впрочем, это была излишняя предосторожность, поскольку для теней интерес представлял лишь король). Они не обращали внимания на Гектора, так же, как и друг на друга. Для них значение имел лишь один человек: Джеремия Тодтманн. В нем они видели средоточие и надежду своего бытия.

– Туда, где сгущаются тени, являются другие Серые.

Гектор понимающе кивнул:

– Ну да, ворон и этот – как его? – Арос.

– Вот именно. Чем дольше я остаюсь здесь, тем больше рискую быть обнаруженным. Они не станут медлить. Возможно, у меня остались секунды.

– Куда же мы теперь?

Сначала Тодтманн не обратил внимания на то обстоятельство, что Гектор употребил местоимение «мы». Когда же до него дошло, он не сразу смог ответить. С одной стороны, в компании было бы веселее. С другой – это было только его делом. Он не имел права впутывать Гектора, тем более что у того, возможно, еще оставался шанс вернуться в мир живых.

– Мы – никуда, Гектор. Я ухожу один. Тебе же лучше всего оставить квартиру на несколько часов, а потом потихоньку вернуться. Они знают, что я после этого не вернусь, поэтому ты будешь в безопасности. Потом ты можешь сделать то, что собирался сделать я сам. – Джеремия окинул взором комнату. – Походи по своему дому. Потрогай вещи и попытайся вспомнить свою прежнюю жизнь. Так сказала Каллистра. Я сам лишен такой возможности, но у тебя еще есть шанс. Не вижу причин, почему бы этому методу не сработать и в твоем случае.

Призрачная фигура с редеющей шевелюрой скользнула сквозь его руки.

– Я не брошу друга в беде. Старина, одна голова хорошо, а две лучше. Черт меня побери, да я бы даже Моргенстрёма не оставил в такой ситуации. Кто же у тебя есть, кроме меня?

– Я не могу позволить тебе пойти на это. – Призрачная стая росла; в районе гостиной толпилось уже не меньше дюжины теней. Они пока не решались подойти, чтобы прикоснуться к Джеремии, однако ближайшая уже находилась на расстоянии вытянутой руки. – Я должен спешить. Черный ворон может появиться в любой момент.

– Джеремия, если ты исчезнешь, я найду тебя на краю света. Я не могу оставить друга, а тебе… тебе ведь больше не к кому обратиться за помощью, верно?

Это была сущая правда. В памяти Джеремии вдруг всплыли имена и лица каких-то старых знакомых, но он понятия не имел, где они жили. Если он правильно понимал методы, к которым прибегали его преследователи, то вся его немногочисленная родня – пусть и дальняя – уже находилась под наблюдением. Что же до друзей… Гектор был самым близким, а Джеремия даже не знал его адреса.

Он приставил руку ко лбу и наклонил голову:

– Боже! Несчастный я человек! Почему Томас О’Райан выбрал именно меня?

– Джеремия!

Король Серых поднял голову и увидел, что Гектор идет к нему с вытянутой рукой. Джеремия вдруг обнаружил, что полчище бестелесных теней бесследно исчезло. Не успел он понять, что это значит, как Гектор Джордан уже взял его за руку.

На месте квартиры теперь была платная автостоянка возле небольшой железнодорожной станции.

Джеремия взглянул на своего спутника – тот уже выпустил его руку и теперь с немым изумлением озирался по сторонам.

– Гектор, что случилось?

Наконец Гектор заметил его. Откашлявшись, он пустился объяснять:

– Эти паршивые тени исчезли. Я не успел и глазом моргнуть. Ты не заметил, когда это случилось. Из того, что ты… – Гектор снова откашлялся, словно у него комок застрял в горле, – …из того, что ты мне сказал, я понял, что за нами того гляди явится эта птица.

«Не птица – так Арос», – про себя добавил Джеремия. Так или иначе, но благодаря сообразительности его товарища по несчастью он, возможно, избежал встречи с кем-то из этой парочки. Джеремия сомневался, что Арос мог действительно причинить ему зло, но, если он снова окажется в логове долговязого, его наверняка больше не оставят без присмотра.

– Где мы?

– Похоже, на моей станции. Никогда не думал, что это так глубоко во мне засело.

Джеремия огляделся, желая убедиться, что они действительно одни.

– Нам нельзя здесь задерживаться. – Он шумно вздохнул. – Тебе не следовало помогать мне, Гектор. Одному тебе было бы спокойнее.

– Для чего же тогда, по-твоему, существуют друзья? – Гектор с вызовом скрестил руки на груди. – Так что нам делать дальше?

«А в самом деле, что?»

Он-то надеялся, что благодаря передышке на квартире Гектора у него будет время придумать какой-нибудь план, однако теперь он знал наверняка только то, что по-прежнему находится на положении изгнанника и что Каллистра пожертвовала собой ради его спасения. В который раз, вспоминая о своем постыдном поведении, Джеремия покраснел. Каллистра ради него добровольно стала добычей ворона, а у него на уме было одно – как удрать целым и невредимым.

До него начинало доходить, что если бы он и добрался до своего дома, то все равно не смог бы уйти в реальный мир с грузом предательства. Вот почему он и пребывал в смятении: малодушный и трусоватый Джеремия в нем спорил с другим, с тем, который знал, что он должен найти Каллистру, и будь что будет. Должен, однако, было не совсем точное слово. Ему следовало посмотреть правде в глаза: Каллистра стала ему очень небезразлична, он даже хотел забрать ее с собой, в свою жизнь… при условии, разумеется, что она, как и он сам, станет живым человеком.

– Но теперь мне плевать, человек она или призрак, – вслух убеждал он самого себя. – Мне плевать!

– Что?

– Гектор, я должен разыскать ее. Даже если для этого мне придется столкнуться нос к носу с проклятой птицей. Я не могу оставить Каллистру. – Он невесело улыбнулся. – Отдает мелодрамой, да? Я сам не думал, что способен на такое.

Гектор не стал спорить, просто кивнул. Затем он спросил:

– Что ты предлагаешь?

Это был хороший вопрос. Что он мог предпринять? Роль короля предполагала власть, но Джеремия понятия не имел, как ею воспользоваться и каковы ее пределы. К тому же он вовсе не желал открытого столкновения с вороном. Это было бы чистым самоубийством. Джеремия не мог сказать, умирают ли Серые на самом деле, зато знал, что человеческий якорь вполне на это способен. Томас О’Райан это доказал.

– Не знаю, – наконец признался он. – Думаю, я мог бы вернуться к Аросу и просить его о помощи. Похоже, он единственный, кого ворон уважает.

– А вот этого ты не хочешь, старик.

Джеремию удивила твердость в тоне Гектора.

– Почему бы и нет?

Гектор посмотрел по сторонам. Джеремия машинально проследил за его взглядом: они уже слишком долго здесь задержались.

– Ты думаешь, Арос тебе поможет? Не вернее ли предположить, что он помешает тебе искать эту даму?

Вполне вероятный сценарий. Единственной заботой Ароса Агвиланы была власть над Джеремией. Каллистрой он вполне мог пожертвовать.

Джеремия в отчаянии развел руками:

– Просто ума не приложу, что еще делать. Хочешь верь – хочешь нет, но я люблю ее. Люблю – одну из Серых!

Его товарищ стоял с каменным лицом, не зная, что сказать в ответ на признание Джеремии. Тодтманн не винил его: он прежде говорил о своем интересе к Каллистре, но Гектор явно не верил, что этот интерес настолько глубок.

Гектор сложил руки на груди и промолвил:

– Послушай, дружище. Я же Fie сказал, чтобы ты оставил всякую надежду. Я просто сказал, что не стоит обращаться за помощью к этому упырю, вот и все.

«Удивительно, как он спокоен. Хотел бы я, чтобы тоже мог вот так».

– Что же мне делать?

– Перво-наперво запомни: не мне, а нам. Все за одного и один за всех. Я от тебя не отстану, сколько бы ты ни талдычил.

Джеремию тронуло такое проявление верности, хоть он и предпочел бы не впутывать Гектора в это дело. Однако спорить с ним не имело смысла: по выражению черного лица было ясно, что решение Гектора окончательно. Так или иначе, он останется с Джеремией.

Снова и снова Джеремия задавал себе вопрос: куда же теперь?

Словно читая его мысли, Гектор спросил:

– Где ты видел ее в последний раз? Ты кажется, говорил, на поезде?

– Да, поезд шел на восток… ворон гнался за нами по пятам. – «И догонял», – добавил он про себя. Джеремия был убежден, что только чудо могло спасти Каллистру от когтей ворона.

Выражение лица Гектора смягчилось.

– Старина, ей, безусловно, известно, что она для тебя значит. Она выкрутится. Только я думаю, что нам с тобой надо вернуться в город.

– В Чикаго? – Джеремия понимал, что это неизбежно, однако при одной мысли о возвращении…

Конечно, Серые водились повсюду, но Чикаго, похоже, был одним из главных центров. Возможно, это началось еще при О’Райане, но теперь продолжалось из-за Джеремии. Чикаго буквально кишел Серыми, и чем больше их будет, тем больше он привлечет к себе внимания. А это значит – ворон и Арос.

– Лучшее место для начала, судя по твоему рассказу.

– Но если не ворон, так Арос меня заметит.

– Верно, это проблема. – Гектор беспокойно озирался по сторонам. Конечно, высматривал тени. Удивительно, что их двоих до сих пор не обнаружили. Каждую секунду, что Серые их не нашли, Джеремия считал чудом. – Послушай-ка… а что насчет твоих способностей? Ты не можешь сделать что-нибудь вроде экрана?

– Чтобы укрываться от теней? Нет.

– А ты пробовал?

Джеремия уже открыл рот, чтобы ответить, но осекся. Прокручивая в голове свои похождения в качестве короля-заложника, он вдруг подумал о том, что так ни разу по-настоящему и не пытался использовать свои способности, чтобы защититься от назойливого любопытства собственных подданных. Он бессознательно полагал, что чары, созданные Серыми, нельзя применить против них самих. А вдруг можно?

– Послушай, Джеремия, почему бы не попытаться? Хуже ведь не будет.

– Но я должен защитить и тебя, – задумчиво проронил Джеремия.

А сможет ли он? Когда ворон напал на него возле его дома, он как-то закрылся от него. Что если это просто вопрос воли? И не нужно было никуда бежать?

– Я бы на твоем месте не откладывал это в долгий ящик…

– Ладно.

Единственное, что приходило ему на ум, – нужно как следует сосредоточиться. Он зажмурился и попытался представить своего рода невидимую оболочку, которая защищала бы их обоих от вылазок Серых, при этом не стесняя свободы передвижения.

Его мозг зарегистрировал какой-то слабый щелчок.

– Ну что, сделал? – нетерпеливо спросил Гектор, увидев, что Джеремия открыл глаза.

– Что-то сделал. Может быть, это то, что мы хотели.

Вопреки собственной неуверенности, Джеремия почувствовал неожиданный прилив бодрости. Как знать, может, он вовсе не такой беспомощный, каким привык себя представлять. Разумеется, следовало отдать должное Гектору: именно он помог Джеремии поверить в себя, так же как именно он, Гектор, помог ему выбраться живым из квартиры. Джеремия пожалел, что соображает не так быстро, как его чернокожий друг. О’Райан явно сплоховал; Гектор Джордан – вот кто был лучшим кандидатом на престол.

Но у него не было времени, чтобы мечтать о том, что было бы, если бы… Надо было Каллистру.

– Куда мы двинемся?

– Я тут подумал, Джеремия. Мы не можем появляться в конторе, и нам, очевидно, не следует показываться на вокзале. Знаешь, за все время, что мы работаем в этом городе, я мало что запомнил, кроме самых заметных зданий. А это не самые безопасные места.

Джеремии были понятны его опасения. Практически любое из тех мест, куда он мог переправить их обоих, пользовалось всеобщей известностью. Агвилана наверняка рассчитывал, что он выберет что-нибудь вроде «Большого Джона» или стадиона «Ригли-филд» – оба сооружения Аросу были известны.

Вдруг Гектор улыбнулся:

– Старина, кажется, я придумал. Место, правда, известное, но два против одного, что они не допрут.

– И что это?

– Как ты относишься к тому, чтобы совершить экскурсию на старую водонапорную башню?

Старая водонапорная башня? Джеремия пожал плечами – этого здания он не помнил.

Его товарищ по изгнанию посмотрел на него с наигранным изумлением:

– Как? Ты не помнишь старую водонапорную башню?

– Извини.

На самом деле перед мысленным взором Тодтманна всплывал расплывчатый образ какого-то сооружения, однако детали его совершенно стерлись в памяти. Только теперь Джеремия начинал понимать, какой безликой, словно окутанной туманом, была его жизнь, пока в нее не ворвались Серые.

– Тем лучше, – успокоил его Гектор. – Я могу описать тебе, где это. Так ты сможешь его найти?

– Надеюсь. Твою квартиру я нашел, имея еще меньше.

– Отлично.

Гектор Джордан пустился сбивчиво объяснять местоположение башни – то ли на Мичиган-авеню, то ли где-то поблизости. Он не был совершенно уверен, однако сказал, что, учитывая обстоятельства, будет даже лучше, если они окажутся не на самой башне, а где-нибудь по соседству.

Джеремия согласно кивнул. Он хорошо представлял себе район, о котором говорил его друг.

И все же любопытство не позволило ему не задать еще один вопрос:

– А что такого в этой водонапорной башне, что ты ее выбрал? – спросил он.

– Дружище, ты живешь сунув голову в песок. – Гектор сдавленно рассмеялся. – Тебе что-нибудь говорят слова: «Большой чикагский пожар»?

XI

– Если хочешь, чтобы что-то было сделано, сделай это сам! – Арос Агвилана откинулся на спинку трона, первоначально предназначавшегося для Джеремии и теперь воссозданного в надежде на скорое возвращение блудного короля. За исключением самого Ароса и двух стоявших перед ним субъектов в накидках с капюшонами, в «Бесплодной земле» никого не было (так было всегда, когда Арос Агвилана занимался делом). Два эльфа угрюмо взглянули на него исподлобья, однако возражать не посмели. Дни их могущества давно миновали, теперь в мире Серых правил бал Арос и ему подобные. – Джентльмены, время от времени истину следует искать в избитых фразах!

Он извлек из табачного кармана своей памяти сигарету и затянулся. Эльфы по-прежнему мрачно пялились на него из-под нахлобученных на головы капюшонов. Казалось, только это они и умели – смотреть сердито; а в остальное время были эгоцентричными позерами. Даже лишившись былого могущества с приходом так называемого Современного Века Разума, они все еще полагали себя движущей силой мира Серых.

«И что они показали нам за все эти годы, что нами двигали? Повернули не в ту сторону и завели и нас, и наше заклинание для якоря в тупик!»

Этих идиотов уже не вылечишь – старую собаку новым штукам не выучишь.

Лицо Ароса исказила гримаса – его гнев сыграл с ним злую шутку: заставил говорить и мыслить в манере Серых. Это была война нервов. Чтобы быть человеком, чтобы понимать людей, он должен был мыслить как человек.

– Особенно разочаровал меня ты, Оберон. Ты наткнулся на него дважды и даже не смог до него дотронуться.

Старший из эльфов недовольно хмыкнул. С Обероном было особенно трудно: он никак не мог забыть, что когда-то был королем всего. Однако теперь слишком мало людей верили в существование ему подобных, и королевство его почти исчезло. Правда, Оберон и его немногочисленное племя все еще находили достаточно воли и достаточно верящих, чтобы кое-как поддерживать собственное существование, но последние двое якорей не ставили их ни в грош. Единственные существа из рода Оберона, которые процветали во времена Томаса О’Райана, были лесные гномы, и даже они ушли на комические роли из-за свойственного Томасу юмора и направления современной литературы людей.

«Ты мог бы стать этим королем, Томас, – рассуждал про себя Арос. – Но, как все последние короли, ты не протянул и пятидесяти лет».

Возможно, он правильно поступил, что запретил кому бы то ни было в разговоре с Джеремией Тодтманном говорить – или хотя бы намекать – об укорочении срока жизни человека-якоря. Подобные разговоры только вредили делу.

Он решил, что уже довольно пристыдил Оберона и его товарища. Они еще могли пригодиться; другие были согласны с этим. Эти другие, возможно, были более снисходительны, чем он, Арос, их представитель, но именно поэтому он и стоял во главе, а они прозябали в безвестности. У него была сила идентичности, необходимая, чтобы управлять, чтобы во всех практических вопросах играть роль всесильного премьер-министра при наделенном королевской властью человеке.

– Вернитесь к поискам, – приказал он. – Это проклятое заклинание вы знаете лучше других. Да, оно переменилось, но до сих пор ни один якорь не мог воспользоваться его властью, чтобы спрятаться. Это просто невозможно. Джеремия Тодтманн, наш король, где-то там, и мы должны разыскать его, прежде чем это сделает… сами знаете кто. Я прав?

Вопрос был чисто риторический, и эльфы это прекрасно понимали. Оберон покорно кивнул, выражая готовность в точности исполнить приказы Ароса, хотя по его горящему взгляду было видно – он до сих пор не смирился с тем, что им помыкают. В следующее мгновение эльфов и след простыл.

– Ну вот, с этим покончено. – Арос встал, и трон тотчас же обратился в небытие, чтобы снова материализоваться, когда потребуется произвести впечатление на смертного. «Бесплодная земля» вновь заполнилась Серыми. Аросу Агвилане не было до них дела; он словно не видел меланхолических сомнамбул, которые сновали вокруг него почти так, как снуют они вокруг людей.

Спустившись с возвышения, Арос сделал шаг в сторону. Шаг в сторону в пространственном измерении был похож на шаг вперед или назад во времени, но не совсем. Для большинства Серых в этом не было ничего необычного: примерно так же Джеремия Тодтманн переносился с места на место. Однако Серым не нужно было думать о том, куда они желают попасть – они просто оказывались на правильном пути. Сейчас Арос выбрал путь, который вел потаенный уголок царства снов, принадлежащий ему, и только ему. Там был его туз в рукаве, план на случай, если Джеремия Тодтманн погибнет.

Скрылся из виду клуб «Бесплодная земля», и под ногами Ароса появились сбегавшие куда-то вниз ступеньки, над которыми витала тень огромного хронометра, похожего на старые карманные часы. Арос торопливо сбегал по длинной винтовой лестнице. Лестница, как и все вообще, что было Серым, являлась лишь плодом воображения, но поскольку Арос был Серым и хотел поступать, как люди, он шел по лестнице вместо того, чтобы просто перенестись. К тому же здесь не существовало времени, а потому его нельзя было потратить даром. Гибкое время, принятое в царстве Серых, реального человека запутало бы, но Серые прекрасно в нем ориентировались. Время летит, когда ты отдыхаешь или развлекаешься или когда приближается срок; время может идти, а может тащиться, как это бывает в дождливый день. Все просто.

Агвилана взглянул на часы. Нерадивым работникам порой кажется, что время вообще стоит на месте. Здесь, в укромном уголке царства теней, это было как нельзя верно. И это было необходимо: время текло для живых, попавших сюда – только медленнее. Арос Агвилана давным-давно держал здесь своего «туза в рукаве», и здоровье этого туза было уже не очень хорошим и тогда, когда он провалился в щель, образовавшуюся в мире реальности. В этом-то и беда с реальным миром: в царство снов часто попадают чуть ли не отходы.

– Нищим выбирать не приходится, – пробормотал он, снова поймав себя на поговорке. В самом деле, нищие. «Туз» Ароса был именно таким. Нищий пьянчужка, пропивший разум и поэтому угодивший в мир Сумрака. На него было жалко смотреть, но поскольку он был человеком, а не Серым, извращенные законы Вселенной давали ему определенные права по отношению к подобным Аросу. При должном наущении из него можно было даже сделать новый якорь – в этом Арос был уверен. Оставшись без хозяина (если предположить, что Джеремия Тодтманн убит), заклинание начнет самостоятельно искать нового преемника.

А маяком будет служить развалина, которую пригрел Арос. Заклинание обязательно к нему потянется – хотя бы из инстинкта самосохранения, который выработался у него за столетия контактов со смертными.

Внизу лестницы была дверь. И больше ничего. Она стояла гордо и одиноко – очевидно, ей никто не сказал, что вокруг нее должны быть стены. Преодолев последние несколько ступеней, Арос взглянул на дверь, и она отворилась, обнаружив зияющий проем, которому даже больше чем двери полагалось бы знать о необходимости стен. Худощавый Серый не останавливаясь вошел в проем.

Если апартаменты Джеремии служили воплощением роскоши, то жилище, где сейчас лежал Аросов избранник, было перекрученным кошмаром старости и гниения, ободранных стен, поломанной мебели и теней столь же черных и алчных, как те, что служили ворону. Они были здесь не по выбору Ароса – их манил гнойный разум обитателя этой дыры.

– Взойди и воссияй, – произнес Арос, держась поближе к двери. Приходилось всегда помнить об опасности подпасть под влияние человеческой мысли… хотя бы и мысли существа, лишь едва человеческого. – Подъем!

На грязной, с провалившимся матрасом кровати, которую избрало воображение Аросова «туза в рукаве», валялась куча тряпья. Где-то под ним лежали мощи обитателя этой комнаты, который даже не шелохнулся, что, впрочем, было в его духе.

«Может, нищим выбирать не приходится, – подумал мертвенно-бледный упырь, направляясь в сторону кровати, – но этого нищего я бы с радостью выменял на Джеремию Тодтманна».

Всякое сочувствие судьбе этого нищего испарилось, когда тот впервые ударил его ножом. Нож, кончено, не причинил Аросу вреда, но оскорбляла сама мысль, что у кого-то хватило наглости ткнуть его ножом. Так ли следует обращаться с тем, кто дал тебе убежище?

«Когда власть перейдет к тебе, я тебе найду занятие на все время, пока не отыщется более подходящий для нее хозяин».

– На большее этот тип не годился. Временная заплата, чтобы ворон не захватил власть. Когда выбор пал на Джеремию Тодтманна, Арос едва не ликвидировал свой запасной вариант. И теперь думал, что правильно этого не сделал.

«Все в конце концов на что-нибудь полезно».

Поморщившись от очередного штампа, на который опять сорвался, Арос подошел к кровати и слегка пнул ее по ножке. Ножка задрожала, но не отвалилась. Куча тряпья колыхнулась вместе с ней и снова застыла.

– Эй, есть работа!

На сей раз он наподдал посильнее. Арос старался быть любезным, хотя истинным его желанием было пнуть так, чтобы кровать вместе со своим зловонным содержимым пролетела с полкилометра и лишь там собралась снова на полу. Тогда бы болван точно проснулся.

Когда снова не было никакой реакции, Арос протянул руку и с невыразимым отвращением ткнул в кучу тряпья пальцем.

Палец беспрепятственно прошел сквозь ткань.

Арос заворчал, обеими руками взялся за верхнее одеяло и отшвырнул в сторону. Проделав то же самое и со вторым, и с третьим, он с изумлением уставился на кровать.

Ничего.

Одеяла скрывали пустоту, созданную заклинанием бестелесную оболочку, наполненную воздухом. Нищий бесследно исчез… но как и куда?

– Он хотел уйти, Арос. Я отпустил его.

– Что? – Арос обернулся на голос – возле двери стоял обезьяноподобный, его давний собеседник. – Что такое ты сказал?

– Меня зовут Отто, Арос. Это имя дал мне король. Да здравствует король!

– Не будь идиотом, он же… – Арос не договорил. Только тут до него дошел смысл того, что сообщило ему это обезьяноподобное убоище. – Так это твоих рук дело? – Он указал на пустую кровать. – Да как ты посмел?

– Джеремия тоже мой друг. И Томас был моим другом. – Зрачки Отто красновато мерцали.

– Где он? – рявкнул Арос, подходя ближе. Он старался держать себя в руках, но это трудно, когда вокруг тебя столько идиотов и столько препятствий.

– Арос, его нет. Тебя я тоже люблю.

– Избавь меня от лживых человечьих сантиментов, Отто. Мне они непонятны, а уж тебе тем более.

– Это не так, – возразил призрак. – Теперь тебе нужен Джеремия Тодтманн.

– Который, возможно, уже в когтях у ворона. Ты хоть понимаешь, что твоими стараниями мы можем проиграть игру? Ты понимаешь?

– Это не игра, Арос.

Арос опустил руку к поясу и извлек шпагу из сущности царства снов. Кончик длинного узкого клинка он приставил к груди Отто.

– Тебе повезло, Отто, что нелегко приходит к Серым смерть и пытка не решает ничего!

Будь ты человеком, я насадил бы твою голову на кол! Ты отдал птице эту игру! Ты этого хотел?

– Я хотел как лучше, – спокойно ответил Отто, пожимая плечами. – Джеремия…

– У меня его нет! Он у птицы! – Видя, что его собеседник понуро повесил голову, Арос опустил шпагу. – По крайней мере, я так думаю… но дальше – тишина, а эта ворона каркнула бы о своей победе во все воронье горло! – Арос поднял руку и почесал подбородок; в ту же секунду клинок растаял в воздухе. – Как знать, может, игра еще не кончена.

Он почти утратил надежду, хоть и отправил этих кретинов на поиски. И все же, если бы ворон победил, все царство снов отозвалось бы эхом на его победный крик. Тот факт, что сам Арос оставался еще свободен, был хорошим признаком. Это значило, что еще не вечер.

Но даже если бы ему удалось найти Джеремию Тодтманна, оставалась еще одна проблема. Тодтманн верил ему едва ли больше, чем ворону. Такая несправедливость его уязвляла – ведь он действовал из самых лучших побуждений. Что ж, такова цена подвига крестоносца. Но крест, который приходилось нести, ничуть не облегчал ответа на вопрос: как найти подходы к Тодтманну? Доверие Джеремии было ему необходимо.

Или… доверие того, кому верит он.

Только одной из Серых верил король, только одна была ему небезразлична. Арос с удовлетворением отметил, что хотя бы в этой части его план сработал. Здесь следовало сделать оговорку: успех в этой части превзошел самые смелые ожидания Ароса… к немалой досаде последнего. Если бы не она, Джеремия Тодтманн давно был бы в безопасности, целый и невредимый, готовый следовать рекомендациям своего советника.

– Каллистра… – Если верить эльфам, последний раз Тодтманна видели одного. Скорее всего между Каллистрой и вороном произошла стычка. Не надо быть пророком, чтобы предсказать исход этой схватки. Она принесла себя в жертву ради человека-якоря. Как… романтично.