Текст книги "Магнат (ЛП)"

Автор книги: Рейн Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Согласна, Калеб. – Я абсолютно обожала его таким. Он мог быть очень требовательным и доминирующим во время секса, а потом превращался в такого милого, такого романтичного джентльмена, которого даже невозможно вообразить. Не знаю, как у него так получилось, но это сочетание было для просто волшебным. – Я не могу тебе отказать.

– Я не могу отдать тебе мой подарок, находясь в ванне.

Мы оба рассмеялись, он помог мне выбраться из ванны. Это мне тоже очень нравилось. Калеб любил меня вытирать, а потом укладывать в постель после душа. Он был очень хорош в этом, он укутал меня супер мягким полотенцем из египетского хлопка. Он уделил больше внимания моей груди и даже оставил несколько легких поцелуев, пока вытирал меня.

– Ты такая красивая, стоя здесь передо мной, – прошептал он.

Калеб был очень хорош буквально во всем, и я даже не пыталась остановить слезы, которые катились по моим щекам, пока я наблюдала за ним, за его заботой обо мне. Он никак не отреагировал на мои слезы, как ни странно, от этого я еще больше влюбилась в него. Единственное, что он сделал, после того, как вытер всю меня, он промокнул мои слезы полотенцем, потом помог надеть халат.

* * * 

Он протянул мне коробочку из красного бархата с тиснением Cartier сверху.

– Тебе, – сказал он с непонятным выражением, у меня сердце екнуло в груди.

Одетая в халат, я села рядом с ним и взяла трясущимися руками коробочку. Я подняла крышку – браслет из белого золота с классической бриллиантовой застежкой Cartier. На браслете были три подвески. Маяк, в верхней части которого был бриллиант, который олицетворят свет, маленький домик с круглым окном, в виде красного камня, и, наконец, замочек в форме сердца с маленьким ключиком, привязанным к ручке замка.

– О, Калеб, это так красиво. Спасибо. Спасибо за такой прекрасный подарок. – Я наклонилась вперед и поцеловала его. – Откуда ты его взял?

– Я нашел его, когда был в Абу-Даби, и подумал, что он тебе понравится.

– Больше, чем понравится. Я влюбилась в него. Откуда ты узнал, что я всегда хотела иметь браслет?

– Ну, я не знал, но надеялся, – сказал он. – Я очень рад, что ты в него влюбилась… означает ли это, что ты будешь ездить на новой машине, которую я куплю тебе? – Он взглянул на меня своим лучшим взглядом парня, отказать которому невозможно и еще улыбнулся, у меня расплавилось все внутри.

– Я вижу, ты не собираешься оставить вопрос по поводу машины. Ладно, я согласна на машину, но сейчас помоги мне застегнуть этот великолепный браслет, и скажи, почему ты выбрал такое очарование.

– Спасибо, – сказал он, аккуратно застегивая бриллиантовую застежку вокруг моего запястья. – Я хотел найти что-то такое, что могло бы напоминать тебе обо мне, когда ты будешь это носить. Я знаю, что К – это «Картье», но это также первая буква моего имени – Калеб, так что ты должна меня вспоминать, когда будешь одевать эту вещь. – Он подмигнул. – Маленький домик с круглым окном – это твой коттедж, а маленький красный камень в окне напомнил мне фрикадельку… так что у тебя есть коттедж с окном-фрикаделькой. Это ясно без слов. – Он хмыкнул. – Маяк – это Фэйрчайлд Лайт на южной стороне острова, где живет моя девушка. – Он нежно меня поцеловал. – Замок-сердце… и к нему есть только один ключ. Ключ – это ты. Ты мой ключ, Брук Кастерлей.

– Это самое красивое объяснение, которое я когда-либо слышала…

– Посмотри на оборотную часть замка, и ты увидишь мои выгравированные там инициалы. Твои я добавил на основание ключа.

Красивыми витиеватыми буквами были выгравированы инициалы КДжУБ на замке, на ключе были видны мои – БЭК.

– Чтобы я никогда не забыла, что ты – сердце, а я твой ключ? – спросила я.

– Точно, красавица.

– Что если я скажу тебе, что ты для меня также, Калеб? Что я – сердце, а ты – мой ключ?

– Я, Брук?

Я кивнула, мне потребовалось время, чтобы прийти в себя от натиска бурливших эмоций.

– Ты в моем сердце, Каааа…леб. Ты очень глубоко здесь, я думала, что ты стал здесь, внутри ч-частью меня… я думала… не хотела до-допускать эти чу-чувства. – Я растопырила пальцы и приложила к области сердца на груди, пытаясь сказать остальные слова. – Но мое сердце действительно заработало. Ты исцелил его, и то, что было сломано внутри, ты починил, оно стало жить. Теперь я знаю, что я чувствую. Я не поняла этого сразу, потому что никогда раньше не испытывала таких чувств, но я осознала их, когда ты уехал в командировку. Я ужасно скучала, но кроме этого, я видела, как ты сильно заботился обо мне, приглядывая за мной через своих родственников и друзей, пока ты был в отъезде. Вот когда я все поняла окончательно. И в то же время ты выбрал для меня этот прекрасный подарок, я поняла, что влюбилась в тебя. – Я взяла его лицо в ладони, потерла большими пальцами по его щекам и почувствовала щетину на его подбородке под своими пальцами. – Я люблю тебя, Калеб Блэкстоун, ты очень глубоко засел у меня в сердце.

Он на секунды закрыл глаза, переваривая мои слова. Я услышала, как он резко выдохнул и поняла, что он ждал этих слов от меня. И сейчас, наконец-то услышал эти три важных слова, он встряхнулся. Я чувствовала своими пальцами, как его бьет дрожь, как только я прикоснулась к нему. Я поняла, это было ясно как день, сказав Калебу, что я его люблю, это слова для него имели очень глубокое и важное значение.

Любовь к нему заставила меня кое-что понять. И это совсем не касалось социального статуса. Я люблю его… каждую часть его – красивую, щедрую, заботливую. И любить его было очень легко, словно он был специально создан для меня. И я видела, что тоже самое происходило с ним. Он полностью любил меня, такой какая я есть. Это не имело для меня раньше никакого смысла, но любовь к нему открыла мне глаза на этот поразительный факт. Любовь может быть просто любовью.

Калеб не произнес ни слова, он обхватил меня и поцеловал. Он целовал меня всю дорогу, пока нес наверх по лестнице. Он не прекращал меня целовать, снимая с меня халат, даже пока сбрасывал с себя джинсы, которые надел после ванны. Он продолжал меня целовать, когда мы были уже голые и вместе лежали на моей кровати, и он вошел в меня.

Когда мы соединились чуть ли не в одно целое, он сказал:

– Я люблю тебя, Брук. Только тебя.

Он не сдерживался после этого в словах, которые говорил мне.

И я тоже.

Глава 25
Брук

Утро понедельника наступило слишком быстро для нас обеих. Повторно вернуться к реальности после нашей эмоциональной связи в выходные было сродни, словно мы падали из бесконечных облаков в пустыню, чтобы пройти по раскаленному песку босиком. Но поскольку мы делали это вместе, как пара, то падение было хорошим.

Пока я подготавливала коттедж для своих дней и ночей в Бостоне, телефон Калеб взрывался от звонков. Он принимал вызовы, становясь все более взволнованным, я никогда не видела его таким раньше.

– Никакой реакции – это лучший способ справиться с этим, Кельвин, и если ты и впредь собираешься получать средства для своих дочерних компаний от BGE, нажми на них и прекрати все это дерьмо, бл*дь, без шумихи. Сделай, чтобы они заткнулись, и ты будешь вознагражден. – Видно, к его разговору подключился кто-то еще.

– Что? Черт, нет! Эти придурки-тунеядцы не получат от меня заявления. Серьезно, Джорджи, ты прекрасно меня знаешь. Мать твою, так выясни это. Используй все ресурсы компании, которые есть в твоем распоряжении, иначе мне придется найти кого-то другого, кто смог бы возглавить отдел. Кладу трубку. – Он опять переключился.

– Меня не волнует. С какой стати я должен это делать? Это частная информация, которую они не имеют права обнародовать. Тодд, я даже не должен этого говорить, ты возглавляешь гребанный пиар отдел, так сделай свою работу и напиши релиз для общественности, мать твою! Я уже говорил тебе, что нужно сделать, но тебе не понравилось мое предложение. – Закончил он резко и переключился на следующий звонок.

– Эй. Хватит с меня этих чертовых папарацци-циркачей. Мне нужно, чтобы ты связался с LeRoy, службой безопасности для круглосуточного наблюдения. Двое, должно быть достаточно. Двадцать четыре часа, семь дней в неделю, когда она не будет у меня перед глазами, пока все не уляжется или какая-нибудь новая сенсация не встряхнет мир, отвлекая этих гадюк от нее.

Я подняла глаза, поливая комнатный папоротник Нэн, Калеб внимательно наблюдал за мной. Одними губами он произнес «люблю тебя», слушая по телефону. Он протянул руку, приглашая подойти к нему. Он схватил меня за руку, как только я оказалась в его досягаемости.

– Я буду в восемь тридцать. Спасибо. – Завершив телефонный разговор, он потянул меня вниз на диван в гостиной, усаживаясь рядом. Он приподнял мой подбородок и внимательно пристально посмотрел мне в глаза, я почувствовала неладное.

– Кто звонил?

– Сейчас? Виктория. Перед ней звонили нытики, которым необходимо было дать пару подзатыльников, к сожалению.

– Калеб, что случилось?

Он по-прежнему удерживал меня за подбородок, оставив на моих губах нежный поцелуй, прежде чем отодвинуться, его глаза возбужденно заблестели, как и всегда.

– Мне нужно, чтобы ты вспомнила все, что мы сказали друг другу в эти выходные. Все это было настоящим – настоящие слова, настоящие чувства, настоящие эмоции, реальная правда о нас. Хорошо?

Я почувствовала, как меня прошиб пот.

– Ты пугаешь меня. Что все это значит? Калеб… я не знаю, что…

– Шшш… все будет хорошо, – успокаивал он меня, – не бойся, детка. Я справляюсь с этим. Единственное, что мне сейчас нужно, чтобы ты доверилась мне, и я смог позаботиться обо всем, защитив тебя. Потому что я не позволю никому и ничему причинить тебе боль или забрать тебя, мы вместе.

Защитив от чего?

– Пожалуйста, скажи мне, – стала умолять я его, чувствуя себя так, словно у меня начался вирус. О Боже. Моя первая мысль была о семье Маркуса. Может они нашли меня через Калеба? Скорее всего, да.

– Я люблю тебя, Брук, – напомнил он мне своим глубоким уверенным голосом.

– Я знаю, что любишь. Я тоже люблю тебя. – Калеб любит меня, не забывай об этом.

Я заметила, как у него напрягся подбородок.

– Папарацци пронюхали про свадьбу в эти выходные. Также они сделала фотографии. Вероятно, получили от своего ресурса или еще кого-то, кто был в субботу среди нас, и сейчас эти фотографии хлынули поток с большим количеством гипотез и домыслов в интернет. Новости о знаменитостях в любом формате сообщают о тебе и обо мне. Я надеялся, что мы могли бы встречаться инкогнито, прежде чем столкнемся с такого рода проблемой. Но, боюсь, что такого уже не будет.

– О чем они пишут?

– Вот главный сюжет сайта CNZ Day. – Он протянул мне свой телефон со скриншотом и фотографиями с сайта о популярных знаменитостях ТВ-шоу. «РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ЗОЛУШКИ – МИЛЛИАРДЕР БЛЭКСТОУН ПРЕТЕНДУЕТ НА ВНУЧКУ ГОРНИЧНОЙ». И тут же была фотография нас на свадьбе. Калеб и я, разодетые в пух и прах, стояли в дверях старой церкви, и фото было сделано как раз в тот момент, когда он целовал меня в макушку. От вспышли фотокамеры мое платье выглядело белым, а не из золотых кружев. Фото, однозначно, вводило в заблуждение и наводило на размышления… словно мы были женихом и невестой, выходящими из часовни, только что поженившись. Если бы я увидела эту фотография, как сторонний наблюдатель, я бы так и подумала. Фотка была сделана целенаправленно, как бы показывая нашу тайную свадьбу, а не Германа с Нэн. Правда заключалась в том, что растянутый на несколько строк заголовок «истории золушки» способствовал продажи газет и журналов. *баный ад.

О, мой Бог.

– Калеб, я не знаю, что сказать. – И я, действительно, не знала, потому что это было ужасно, что общественность видела мою фотографию и теперь знает мое имя, и… будет наблюдать за мной. Знают ли они? И теперь Патенны знают, где я? Хотя семья Маркуса осталась в прошлом, но они подозревают, что я слишком много знаю о них. Или они думают, что они неприкасаемые? Я задумалась, стоит ли мне пугаться.

– Ты ничего не должна говорить, Брук. Я боялся, что в итоге такое могло случится, но у меня была надежда постепенно раскрыть наши отношения для общественности, как пары. Собаки папарацци все время разыскивают меня, я их ненавижу. К сожалению, их кто-то предупредил о свадьбе или кто-то с острова сделал фотки и продал им. – Он поморщился от отвращения. – Такое происходит постоянно.

– Так, все твои звонки были связаны с тем, чтобы замять эту историю?

Выражение лица его смягчилось.

– Я бы хотел иметь такую власть, детка, о, как я хожу иметь такую власть. – Он убрал выбившую прядь моих волос за ухо. – Нет, боюсь, что мы рассекречены. Теперь все это дерьмо вылито на общественность. Папарацци теперь будут преследовать тебя и писать статьи, не соответствующие действительности. Они будут фотографировать и задать вопросы, когда поймают тебя врасплох. Нелицеприятные фотки и истории, для них становятся более ценными, потому что рейтинг изданий будет повышаться.

– Но, я не хочу внимания, Калеб. Я не хочу… я не хочу, чтобы меня преследовали и фотографировали…

– Шшшш, – он прижал меня к своей груди, рука опустилась сзади мне на шею. – Все нормально. Помнишь, что я сказал, когда начал этот разговор. Я люблю тебя, и ты должна доверять мне. Я справляюсь с этим.

– И как все будет, Калеб? – спросила я с сожалением. Не знаю какие слова он должен был подобрать, чтобы успокоить панику, поднимающуюся у меня внутри.

– Я уже обеспечил тебе охрану на каждую секунду, если нет меня рядом. Тебе не следует идти сегодня на работу, возможно, даже всю эту неделю не следует там появляться. Ты можешь работать из пентхауса и Эдуардо будет встречаться с тобой там. Я могу позвонить твоему боссу, если это необходимо, когда мы доберемся до моего кабинета.

– Чертовы охранники? – я даже не могла вообразить такой сценарий.

– Боюсь, что это необходимость, детка. Мне очень жаль, но для тебя не безопасно теперь ходить без охраны, и я буду полным идиотом, если не воспользуюсь таким шансом. Ты слишком мне дорога, а в мире полно сумасшедших людей.

– Кто-то может попытаться похитить меня ради выкупа или что-то в этом духе? – Куда делся весь кислород? Я почувствовала себя совершенно больной.

– Черт, не говори так. Никто не сможет так близко подобраться к тебе, пытаясь что-нибудь с тобой сделать. Я позабочусь об этом. Брук, детка… это нормально. Ты только что резко и грубо вступила в общество, где СМИ питается новостями знаменитостей, потому что они имеют власть, а в моем случае, и богатство.

– Ты злишься из-за того, что они написали о нас, – спросила я, отстраняясь от его колотящегося сердца в груди.

– Что? Злюсь? Нет! Я не злюсь на фотографии или то, что они написали. Я люблю тебя, и мы вместе. И это все. Они бы все равно узнали рано или поздно. Прости, Брук, но это одно из тех, не очень приятных последствий, связанных со мной.

Я молчала, у меня не было слов, чтобы ответить. Испытывая настоящий шок от его слов, едва соображая своим озадаченным мозгом. Калеб прошелся вверх и вниз по моей спине, как бы успокаивая меня.

Наступила тишина, некомфортная тишина, пока секунды бежали вперед. Наконец, я выбралась из его объятий и опустила глаза вниз на колени. Я не могла встретиться с ним взглядом.

– Брук? – его голос был на взводе.

– Да? – я по-прежнему смотрела вниз, не глядя на него.

– Это та часть, когда ты должна сказать что-то похожее на: «Я знаю, что ты любишь меня, Калеб, и меня не волнует, даже если мир знает о нас, потому что я тоже люблю тебя». – Он был напряжен и еле сдерживался, и мое молчание заставляло его чувствовать, будто я отказывалась от него.

Я подняла глаза и встретилась с его слишком беспокойным взглядом, в котором уловила даже боль.

– О, Калеб, я знаю, что ты любишь меня, и я люблю тебя. Я страшусь людей, вторгающихся в мое личное пространство… и то, что они знают обо мне. Мне нравится моя спокойная, размеренная жизнь. Я хочу, чтобы моя жизнь оставалась такой же спокойной, как и была. – Если бы он только знал, какой ужас я испытывала только от одной мысли, что меня фотографируют и выставляют на всеобщее обозрение и что кто-то может за мной следить, возможно, он понял бы меня намного лучше. Не иметь возможности самостоятельно передвигаться. Задушенная эмоционально. Контролируемая. То, чего я не ощущала, вернувшись на остров. Эти ужасные эмоции были связаны исключительно с Маркусом и его ужасающими срывами. Дыши.

Но сейчас все было по-другому. Сейчас вроде бы и похоже, но с Маркусом я никогда не чувствовала себя в безопасности. Калеб не пытался меня контролировать, он пытался обезопасить меня. Защитить.

И даже защитить на острове.

– Я знаю, но я не могу тебе обещать, что твоя жизнь никогда не будет прежней, по крайней мере, сейчас некоторое время.

– Калеб, я не могу...

– Что? Ты хочешь сказать, что не можешь быть со мной? – Он посмотрел на меня таким взглядом, который резанул по самому сердцу.

Я выдохнула.

– На публике, Калеб. Я не могу вернуться в Бостон прямо сейчас. Я остаюсь здесь. Я буду работать отсюда на этой неделе. – Я знала, что бессмысленно бормотала, но не могла до сих пор остановить панику у себя в груди.

– Брук, ни за что я не оставлю тебя здесь без охраны и не выпушу из поля своего зрения при сложившейся ситуации. Ни в коем случае, так что ты можешь просто забыть о своей идее, детка, и выбросить ее из головы. – Он зыркнул на меня так, я никогда не видела раньше у него такого взгляда. – Ты вернешься со мной в Бостон, пока я не сделаю твое место нахождения здесь безопасным для тебя, – подчеркнул он, потянувшись ко мне.

– Но я не хочу, – сорвалась я, отстранившись от его руки. – Это не мой выбор. – На этот раз слова прозвучали как слабый шепот.

Он замер, его глаза стали огромными, пока он смотрел на меня.

– Я знаю, что это не твой выбор, но и не мой, я пытаюсь, чтобы он был приемлемым для нас обеих. – Его хмурый взгляд сменился на более мягкий, он снова протянул руку ко мне… медленнее на этот раз, но всем своим видом показывая, что не примет отрицательный ответ… притянул меня к своей груди.

Я разрешила ему удерживать в своих объятиях, слушая, как он называл мне уйму причин, почему мне не стоит бояться и вернуться с ним в Бостон. Он сказал, что потребуется время, чтобы поставить охранную систему в коттедже на острове… и это разбило мне сердце. Я не знала, как ему сказать, но знала, что своими словами причиню ему еще большую боль. Я была так напугана и в тоже время чувствовала себя как эгоистичная стерва, но это меня не остановило.

– Но, Калеб, ты сказал, что готов войти в мой мир вместе со мной. Ты так сказал, – напомнила я ему, понимая, что это ничего не изменит в данной ситуации.

– Я помню, что говорил, Брук, и я готов, но мне нужно время, сейчас целое гнездо гремучих змей пытается раскопать твою историю, и я смогу обезопасить тебя, забрав с собой обратно в город, где у меня есть средства и ресурсы, удерживать их, мать твою, как можно дальше от тебя.

– Это не навсегда, Калеб, ты понимать? Я поеду на некоторое время только из-за соображений безопасности. Я не буду постоянно жить с тобой в Бостоне. Хотела бы я ради тебя, потому что твой дом и работа там. Но я знаю, что не смогу. Мне трудно объяснить, но мне н-н-необходимо жить здесь, на острове. – Я вздрогнула и выдохнула, мне казалось, что не хватает воздуха.

– Я понимаю, детка,– спокойно ответил он.

– Понимаешь?

– Да. Я понимаю, что тебе необходимо, потому что люблю тебя и хочу дать тебе все, в чем ты нуждаешься. Мы можем жить на острове, если в городе тебе не нравится. Мне собственно без разницы, я могу прилетать и улетать за несколько минут на чоппере, но… и это одна огромная задница, я не могу решить это в одночасье. Для этого нужно время, чтобы у нас здесь было подходящее место, охраняемое и особенно с ограниченным доступом идиотов, которые захотят приблизиться к тебе.

Я кивнула ему в грудь, вдыхая запах его одеколона, который помогал мне прийти в себя от перегрузки эмоций.

– Спасибо. Прости, что столько доставляю тебе проблем. Я хотела бы чтобы все было по-другому, но мои желания не меняют того, как сильно я люблю тебя. – Его слова заставили меня полюбить его еще больше, если честно. Он не пытался заставить пойти на его требования, просто принять изменившуюся ситуацию в нашей жизни, связанную с нашей безопасностью и моей потребностью. «Я понимаю, что тебе необходимо, потому что люблю тебя и хочу дать тебе все, в чем ты нуждаешься». Моей маме отец никогда такого не говорил.

Он вздохнул, и я почувствовала, как будто это был его вздох облегчения. Я уже научилась считывать его язык тела.

– Ты даже не представляешь, насколько мне необходимо было услышать эти слова от тебя, детка. – Да. Я была права. – И я не хочу, чтобы ты стала другой… ни за что. Будь такой, какая ты есть и ни о чем не сожалей.

– Несмотря на всю эту передрягу, факт остается фактом – ты замечательный человек. Я до конца так и не понимаю, почему ты до сих пор от меня не сбежал. Ты остался со мной, признался в любви, пообещал жить здесь в моем коттедже и у меня такое чувство, словно это сон наяву. Это не может быть реальностью.

– Это как раз реально, Брук. Все реально.

После нескольких минут молчания он спросил:

– Готова?

– Готова, – соврала я.

Пока я везла нас на вертолетную площадку, размышляла над нашей ситуацией. Я понимала, что пройти ее мне будет не легко, особенно постоянно видеть себя в новостях и в сплетнях журналов, и я поклялась себе их не читать. Но сама мысль, что кто-то будет писать о моей личной жизни, скручивала мне живот. Вопрос с папарацци будет довольно трудным для меня, чтобы я смогла его пережить. Мне хотелось выдержать и выйти с достоинством, мне не хотелось, чтобы Калеб слишком об этом переживал, но я не могла отрицать, что в моем сердце поселилось беспокойство.

Я сама не знала, достаточно ли я окрепла и набралась сил, чтобы выйти из этого дерьма невредимой… думаю мне предстоит это выяснить.

Чем ближе мы подходили к площадке недалеко от дома Лукаса, тем больше я понимала на какие уступки пошел Калеб ради меня, чтобы проводить выходные со мной на острове. Он делал все возможное, чтобы удовлетворить мои желания, за исключением, когда вопрос встал о пароме. Он сказал, что паром Блэкстоун-Айленд не будет сокращать его рабочий день, и он не захотел, чтобы я тоже на нем плавала. Он сказал, что тратить час впустую неприемлемо для него, когда его вертолет может совершить посадку через пятнадцать минут. Я не жаловалась. Я скучала по парому, но мне нравилось добираться на материк за считанные минуты, а не за час или больше в зависимости от условий на море.

Пилот Калеба был огромный бывший военный по имени Спенс. Он был немногословен, но Спенс был надежен, как гора. Он всегда поджидал нас у вертолетной площадки, так же, как и сейчас. Двигатели уже работали, я припарковалась и закрыла дверь Вуди. Калеб помог мне преодолеть дикий ветер от пропеллера и усадил меня в кресло.

Он пристегнул меня, я наблюдала, как он внимательно застегивал вокруг меня ремень безопасности, проверив замок несколько раз. Своего рода метафора, именно это он пытался сделать и в жизни, обезопасить. Я полностью доверилась ему.

Он быстро чмокнул меня, прежде чем пристегнуться самому. Казалось, что у Калеба не было никаких сомнений на этот счет, и мне нравилось, что он был так уверен по жизни. Его уверенность очень важна была для нас обеих сейчас, потому что у меня самой столько уверенности не было.

Пришло время лицом к лицу встретиться с моей новой жизнью, в центре которой я оказалась, при повышенном внимании общественности, и не важно насколько я презирала эту идею. Сейчас я была с Калебоми это главное. Со всем остальным можно будет разобраться и потом.

Время, чтобы я смогла обдумать свое новое положение, было мизерным.

Через несколько минут, а точнее через пятнадцать, Спенс совершил посадку на крышу здания Blackstone Global Enterprises в деловом центре Бостона.