Текст книги "Магнат (ЛП)"

Автор книги: Рейн Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 26
Калеб

– Калеб, ты же не серьезно с этой девушкой. Она незаконнорожденная внучка нашей бывшей домохозяйки, ради всего святого. – Моя мать стояла в моем кабинете, в своих доспехах от Prada и Gucci, пытаясь своим неодобрением Брук повлиять на меня. Помешательство было единственным объяснением психического состояния моей матери в данный момент.

– Уверяю тебя, я абсолютно серьезен по отношению к Брук, и для записи, она внучка твоей снохи, которая теперь замужем за моим очень богатым дядей. И еще одна новость для тебя, мама, мы же живем не в пятидесятые, когда все так заботились о родословной. Такой аспект как внебрачный ребенок не имеет большого веса, когда есть деньги, чтобы повлиять на него… мое состояние и Германа должно быть достаточно, чтобы сгладить любые оскорбленные чувства. – Это был вызов, чтобы сдерживать мои прохладные с ней отношения. Она выждала три дня, после новости на первых страницах, прежде чем снизойти до меня, бросив свои два цента по поводу Брук. Я совсем не нуждался в данный момент в ее заднице, поскольку отбивался от безжалостной прессы, сражавшейся за объедки, как гиены над трупами. Это было утомительно.

– Твой отец стал бы страдать от твоего выбора, – сказала она, покачав головой.

– Серьезно, мам? Ты веришь, что папа не одобрит бы Брук, если бы он был жив?

– Да, Калеб, я знаю, кого бы он хотел видеть рядом с тобой.

– Я не согласен. Ты ошибаешься. Причем на сто процентов. Он сказал мне держаться за ту, которая сделает меня счастливым всем сердцем. Поскольку Брук – единственная женщина, которая может сделать меня счастливым, я держусь за нее.

– Он так сказал тебе, сынок? – спросила она немного более рассеянно, нежели, когда начала наш разговор.

– Когда умирал, да, сказал.

У нее отразилась гримаса боли на лице, и я понял, что она до сих пор горюет о нем.

– В конце жизни, у него возникли некоторые сожаления, но он не стал бы мириться с твоими отношениями с Брук. Имя Блэкстоунов было слишком важно для него. – Она медленно покачала головой. – Нет, он не одобрил бы, Калеб, особенно сколько он сделал для тебя, он хотел, чтобы ты получил самое лучше, что может предложить тебе жизнь.

– Разве не так поступает каждый родитель со своим ребенком? Разве родители не хотят, чтобы их дети были счастливы и не стараются дать им все самое лучшее?

Могу сказать, что она зашла в тупик, благодаря моей логике.

– Это не все. Твои отношения с Брук не выдержат давления общества. Она не сможет подняться выше своего скандального прошлого…

– У нее нет скандального прошлого, мама!

– Брук никогда не будет принята как одна из рода, – жестко сказала она.

– Брук не заботится о социальном статусе, и, честно говоря, меня тоже он мало заботит. Если мне не придется посещать следующее мероприятие, где род расхаживает напыщенно разодетый с самодовольным видом, распространяя вокруг себя запах Шанель, что чуть ли у них пар не идет из задницы, я согласен. Я также могу выписать чек на благотворительность, не посещая самого приема.

– Тебе необходима жена, которая понимает, как двигаться в обществе, в котором ты родился, сынок.

– Ты имеешь ввиду, кого-то вроде Дженис?

– Конечно. Торндайки также расстроены, как и Дженис. Алисия сказала мне, что они были шокированы, узнав, что ты завязал новые отношения сразу после разрыва с Дженис. Им это совсем не понравилось.

– Ну, не надейся, потому что Дженис явно не кандидат в мои будущие невесты. Им не нравится, что я предал их дочь. Я избавлю тебя от всех неприглядных подробностей и просто оставлю все, как есть. А подробности безобразные. – Она скривилась. – Кроме того, есть только один человек, который никогда не претендовал на звание миссис Калеб Блэкстоун, и ее зовут Брук Кастерлей.

– Калеб, ради бога. Все мы знаем Дженис уже много лет. Я уверена, что она не способна сделать ничего, что не сделала бы другая отвергнутая тобой женщина, если учесть, как резко ты с ней порвал.

Мама дорогая, ты даже не представляешь на что она способна. Очевидно, родители Дженис совершенно не имели понятия о психическом состоянии и агрессии, манипуляциях своей дочери. Мне стоило сделать фотографию своей ванной комнаты, прежде чем Энн привела все в порядок. Джеймс получил от нее смс-ки, поскольку я заблокировал ее номер. Даже Джеймс был удивлен, что она говорила ему обо мне.

– Она все еще верит, что ты женишься на ней, – поделился он со мной на прошлой неделе. – Она говорит, что ты только оттягиваешь время со своей английской шлюхой, но потом ты опомнишься и попросишь у нее прощение за то, что порвал с ней. Она бл*дь бредит, мой друг. – Я не мог с ним не согласиться. Спасибо, бл*дь, я меня хватило мозгов с ней порвать.

– Дженис не для меня и никогда не будет.

– Это очень жалко, Калеб, и если бы твой отец был жив, он бы сказал тебе то же самое.

Нет, он бы не сказал.

– Такое случается, мама, – сердито выстрелил я в ответ. – Лучшее, что ты можешь сделать, понять, что я и Дженис не подходим друг другу. Я никогда не рассматривал ее в качестве невесты.

– Так ты, действительно, собираешься жениться на этой девушке без семьи, без денег, и без социального статуса? – спросила она с досадой.

– Когда она будет готова, да. И ожидаю, что вся моя семья примет ее в наш род с энтузиазмом, проявив доброту и уважение. Если ты не можешь этого сделать для Брук, то ты не будешь иметь и меня в своей жизни. – Я хотел, чтобы она поняла мои серьезные намерения. – Если ты мне не веришь, просто посмотри, что получится.

Я никогда не думал, что доживу до такого дня, когда моя мать забудет про все стандарты своего статуса, которых она усиленно придерживалась. Прежде чем я успел сказать последнее слово, она вступила в сражение. Удивительно. Это было странно наблюдать, потому что я никогда не видел, чтобы она теряла завесу холодной уверенности, которую всегда таскала с собой. Никогда. Конечно, это не то, что я хотел услышать от нее.

* * * 

Каждый год в субботу после дня Благодарения в штате Массачусетс в клубе Back Bay проходит осенний бал. В этом году будет 108-й благотворительный бал с дресс-кодом – смокинг и вечернее платье, отмеченный первым публичным появлением совместно Брук и меня. Во всех отношениях это был наш первый бал. После сегодняшнего вечера больше не будет сплетен и домыслов по поводу наших отношений, потому что мы появимся вместе.

Последние три недели борьбы с папарацци требовала подчас напряженно внимания, даже мне с моим богатым опытом на их выходки, неприятностей на мою задницу хватило. Брук ненавидела их со всей страстью, но она держалась, оставаясь в Бостоне, я сделал все возможное, чтобы оградить ее от их неустанного радара.

Таким образом, она стала для общественности милой сердцу Золушкой. Первая статья с этим заголовком в CNZ и фотки, якобы нашей свадьбы, не принесло «грязного белья» к нашей двери. Красавица Брук, с отсутствующим прошлым (из-за своей молодости, никогда не была в центре общественного внимания до сих пор) была определено приманкой для сплетен. Бедная, работающая, красивая девушка бросилась на глаза холостяку миллиардеру, и они влюбились друг в друга. Добавьте, что она была англичанкой, я американцем, получилась история Золушки, которую всем хотелось прочесть.

Брук говорила, что ее не волновало, что они раскопают о ней, потому скрывать ей было нечего. Все близкие ей люди умерли, поэтому их уже не волновало, что о них напишут. Ее мать и отец, конечно, и даже ее монстр муж не нагнетали негатива в прессе, поскольку были мертвы. Общественность всегда сочувствует тем, кто пострадал или пережил горе потерь. Я заботился, чтобы все статьи не причиняли ей боль, но пока пресса рассказывала просто обычную историю ее жизни. Прессе очень понравилась тема ее бабушки, будучи «служанкой» она вышла замуж за богатого мужчину. История Германа и Эллен, словно нажала какие-то кнопки, общественность была в восторге, и я понял, почему так хорошо продаются газеты и журналы.

Был только один негативный момент, который тоже не ушел из неотступного внимания СМИ, сосредоточенных на наших отношениях. Наше фото вызвало воспоминания у многих, кто был свидетелем ссоры Брук с Олдричем, а в частности, испорченные дизайнерские костюмы, неподобающее поведение его к ней, и как она разбила ему нос. Этот эпизод надолго остался в памяти людей, которые были свидетелями случившегося, а также тех, кто был одним из немногих счастливчиков, на которых был опрокинут соус коктейля из креветок. История крутилась и передавалась общественностью и прессой, обрастая все новыми деталями, поэтому миссис Олдрич подала на развод за омерзительный обман на своего мужа. Весть об этом, сделала меня чертовски счастливым, этого отрицать я не мог. Олдрич заслужил это за свое отношение к женщинам, и я надеялся, что его жена получила хорошую компенсацию в качестве награды за то, что столько времени терпела своего мудака мужа.

Несмотря на довольно непростое время, хотя папарацци были на нашей стороне, мои переживания за безопасность Брук ни в коей степени не уменьшились. Моя команда находилась в состоянии повышенной готовности, так, как никогда. Многие отморозки в мире помешаны на знаменитостях, пытаясь якобы с ними подружиться. Иногда они могут начать преследовать, вплоть до начала физических посягательств (их извращенные умы оправдывали их собственные действия, психоз их поведения). У меня также было беспокойство, что ее могут похитить и потребовать выкуп, это пугало меня больше всего. Я не многим доверял в своем ближайшем окружении, и среди тех, кому я мог безоговорочно довериться были члены моей семьи, либо с кем я прошел рука об руку в течение многих лет, и они доказали мне свою преданность. Джеймс до сих пор не был уверен на все сто, что Паттены не попробуют встретиться с Брук. Хотя он не отрыл ничего, что доказывало бы их действия в этом направлении, но мы оба знали, что она слишком много знала об их преступной деятельности. Это была небольшая туча, висящая над нами, но у меня была такая роскошь, как неограниченные ресурсы, чтобы удерживать любое их нежелательное действие, как можно дальше от нее. Паттены прекрасно понимали, что им нужно постараться сокрыть свое дерьмо, так что мы оба успокоились, полагая, что они считали себя непробиваемыми.

Я сделал некоторый прогресс в обустройстве места для нас на южной части острова Блэкстоун. Мой старый друг Ашер, показал мне правильное направление – двадцать акров земли, примыкающие к небольшому коттеджу Брук, были свободны на юге. Я сделал свое предложение, включая и другие близлежащие участки, чтобы у нас был свой оазис с прекрасным видом и частной собственностью. Потребуется какое-то время, чтобы выстроить дом, но уже все завертелось. Меня действительно мало волновало, где я буду жить, если Брук будет рядом со мной, там и будет мой дом. Теперь она сама спроектирует дизайн дома, она сама сделает его. Она хотела жить на острове, там мы и будем жить. Для меня это было довольно-таки просто.

Брук стала для меня самым важным приоритетом в жизни. Моя жизнь резко изменилась всего за два коротких месяца, и я понял, что никогда не смогу вернуться к тому, что было раньше. Каждое решение, которое я принимал в данный момент, было тем или иным образом связано с Брук и с нашей совместной жизнью. Чем больше я думал о том, что отец сказал мне перед смертью, тем больше я ему верил. Несмотря на убеждение моей мамы, что папа не одобрил бы мой выбор Брук, я не мог с этим согласиться. Он бы боготворил ее. Он бы пожелал нам быть счастливыми и поскорее сделать его дедом.

Когда-нибудь…

Я написал новую смс-ку:

Как моя дорогая, красивая девочка себя чувствует?

Я надеялся, что ей полегчало, поскольку утром она проснулась с сильной головной болью. Я подумал, что если бы она была не в настроении идти на Осенний бал, она бы сказала мне об этом.

Намного лучше. Головная боль прошла. Мне и Винтер делают макияж и прическу. Спальня сейчас превратилась в настоящий салон красоты. Когда ты вернешься домой?

Я был рад, что Брук подружилась с моей сестрой. Их объединили общие интересы, казалось, они бесконечно находили интересные темы для разговоров. Они вместе покупали одежду и предметы декоратора для ремонта. Винтер познакомила Брук со своими коллегами в центре по делам молодежи Южного Бостона, где она стажировалась для получения степени магистра, и Брук записалась волонтером и посещала его раз в неделю. Брук очень нравилось помогать детям, и я видел ее потенциал в волонтерской деятельности, поэтому был готов сделать большие вливания в этот центр в будущем. Я не забыл ту историю, которую она мне рассказала про женщину, которая сильно помогла, когда Брук смогла вырваться из нежелательного брака. Марни Коул. Я не стал сходить с ума по поводу окрестностей, где располагался центр, куда она ходила волонтером, все проверил, убедившись, что она полностью находится под защитой, поскольку она наслаждалась свой работой там.

К: Мне нужно забрать одну вещь, и тогда я буду дома. Не могу дождаться, когда смогу взять мою Золушку и отвезти на бал. (поцелуйчики)

Б: Я не могу дождаться, когда мой Принц Очарование возьмет меня на бал. (обнимашки и поцелуйчики)

Мы продолжали в том же духе, повторяя слова друг друга. Почему-то со временем нам не надоело и для нас это не выглядело пошлым, наоборот, это было полностью нашим.

К: Я «возьму» тебе после бала, детка.

Б: Неужели это мой Принц Очарование пишет мне сексуальные смс-ки?

К: Да, именно он. Пришли мне свою фотку, пожалуйста.

Она прислала мне свою фотку – в черном бюстгальтере без бретелек, в волосах гигантские бигуди, посылая мне воздушный поцелуй.

Б: Это лучшее, что я могу тебе послать, поскольку в комнате не одна. (смайлик ржунемогу). Воспользуйся своим воображением.

К: Сексуальная. Я всегда пользуюсь своим воображением, когда думаю о тебе. Скоро увидимся, красавица.

Б: До скорого, красавчик.

Я открыл ящик своего стола и достал бархатную коробочку, которую прятал там в течение недели. Я купил этот подарок по наитию вместе с браслетом, когда был в Абу-Даби на конференции. Один из вечеров я посетил ювелирные бутики в гостинице, где проходила конференция и случайно наткнулся на него в витрине.

Кольцо.

Очень необычное кольцо.

Тогда я не хотел дарить это кольцо Брук, мне казалось, что это слишком быстро, что я тороплю события. Поэтому я припрятал его здесь, понимая, что, в конечном итоге, стоит немного подождать, чтобы время было подходящим. Кольцо стало моей импульсивной покупкой, оно просто идеально ей подходило (как мы встретились), и я надеялся, что она поймет ход моих мыслей, почему я его выбрал. Я надеялся, что она захочет его надеть на палец.

И об этом я скоро узнаю.

Я направился к лифтам, спустившим меня вниз и вышел из здания, Исаак уже поджидал меня, готовый отвезти домой… к моей Золушки.

Глава 27
Брук

– Ты уже здесь, Калеб? – крикнула я из прихожей в гостиную.

– Да. Я пришел, детка. Ты можешь выйти. Я умираю, как хочу тебя увидеть.

Мой живот трепетал от нервного ликования, что сегодня вечером я буду присутствовать с Калебом на балу. Я никогда не посещала таких мероприятий, поэтому даже не могла себе представить, чего можно ожидать. Мне нравилось, что Осенний бал был благотворительным приемом, и мне безумно нравилось мое бордовое шелковое бальное платье, но кроме этих двух моментов, я не могла сказать понравится ли само мероприятие. Калеб продолжал успокаивать меня, что он будет рядом со мной каждую секунду, и что все будут вести себя лучшим образом, показывая свои наряды. Осенний бал всегда хорошо освещался прессой, как местной, так и национальной. Калеб хотел, чтобы нас увидели, как пару, и тем самым мы сможем положить конец домыслам прессы о наших отношениях. Для меня было не совсем непонятно, почему других так волнуют наши отношения, но так оно было.

Я медленно вышла к нему, передвигаясь ярдами шелка и тюли. Платье было настоящим произведением искусства. Длинное из шелка винно-красного цвета, с поясом-кушаком на талии и пышной юбкой из тюли. Первое что я увидела юбку, и поняла, что обязательно куплю это платье, юбка была украшена объемным бархатным каскадом цветов. Это платье, действительно, было платьем Золушки.

Я попросила Калеба отвернуться от двери, в которую собиралась войти. На нем был черный бархатный пиджак, которого раньше я у него не видела, и от него пахло просто восхитительно. Через всю комнату я чувствовала его неповторимый мужской аромат, в сочетании с приятным одеколоном, его аромат искушал меня. Он всегда выглядел слишком хорошо.

Прибыв домой он вынужден был воспользоваться гостевой спальней, чтобы принять душ и переодеться, поскольку Винтер и я экспроприировали нашу спальню, устроив в ней настоящий салон красоты. Он, не моргнув глазом, молча согласился, несмотря на то, что его лишили святая-святых – нашей спальни. Ранее ему было достаточно кинуть одного взгляда на наши девичьи покупки, которые росли с каждым днем в спальне и ванной комнате, поэтому он сдался без боя. Подобные вещи он воспринимал совершенно спокойно. Еще одно из многих качеств в Калебе, которые я просто обожала. Сейчас я даже не могла представить свою жизнь без него. Он стал частью меня.

Я так сильно его любила.

– Теперь ты можешь на меня посмотреть, – наконец произнесла я.

Он развернулся и окинул меня взглядом сверху донизу, а затем прошелся опять глазами вверх, остановившись на моем лице.

– Ты настоящая Золушка в этом платье. У меня нет слов. Каждый будет мне завидовать сегодня вечером.

– Думаешь, будут? Почему ты так говоришь, мой Прекрасный принц?

– Потому что я – счастливый ублюдок, который заберет тебя домой в конце бала и снимет с тебя это красивое платье.

– Думаешь наперед, как обычно, я вижу.

Он прошагал ко мне, сжимая в руке маленькую коробочку.

– Я очень хорош в том, чтобы думать наперед, детка. Иначе я не сделал бы свое состояние, идя на поводу паршивых прогнозов.

– В самом деле? – Он остановился прямо передо мной, и я наслаждалась его пьянящим ароматом. – Имеются ли у тебя какие-то прогнозы на ближайшее будущее?

– О да, – коварно произнес он. – Например, я хочу страстно поцеловать Золушку прежде, чем отвезти ее на бал.

Я не смогла сдержать улыбку.

– Золушке очень понравился твой прогноз.

Он наклонился к моим губам, приподняв одним пальцем мой подбородок. Мне пришлось бороться с желанием зарыться пальцами в его волосы и отпустить тормоза, как я обычно делала. Мне нравилось видеть его волосы взъерошенными, словно чертовый флаг колышейся на ветру, но сейчас был не подходящий момент. Вместо этого я растворилась в его требовательном поцелуе, который меня полностью взбаламутил.

– Ты красавица, Брук. Не знаю смогу ли я позволить тебе выйти сегодня из дома, – сказал он.

– Боюсь, если нет, ты разочаруешь очень многих, – напомнила я ему, хотя с радостью бы осталась этим вечером дома, если бы можно было позволить.

– Не меня они хотят видеть, детка. Сегодня они хотят встретиться с Золушкой. – Он стал покусывать мою нижнюю губу.

Теперь была моя очередь тяжело вздохнуть.

– Я надеюсь, ты помнишь свое обещание – все время быть со мной рядом. Я нервничаю, Калеб.

– Не из-за чего волноваться, все полюбят тебя и будут обожать. – Он вложил мне в руку мягкую коробочку. – У меня есть для тебя особый подарок. Я ждал недели, чтобы отдать его тебе и сейчас самое время.

– Ой! – Я посмотрела на свою открытую ладонь, в которой лежала маленькая черная бархатная коробочка. Коробочка для украшений. У меня дрожали пальцы, когда я пыталась открыть крышку. Я ахнула. О, Господи мой.

Самое необычное кольцо, которое я когда-либо видела – произведение искусства, должно быть единственное в своем роде. Большой, темно-розовый камень, похожий на жемчуг, окруженный россыпью розовых и белых, возможно, бриллиантов, образовывал форму цветка.

– Калеб… – вздохнула я. – Оно потрясающе красиво.

– Тебе действительно нравится? – спросил он. Как он мог сомневаться, что такое может не понравится?

– Да. На самом деле. Расскажи мне про это великолепное кольцо. – Я даже боялась спросить, что это кольцо означало, понимая, что он мне все расскажет, он всегда был честен со мной.

– Это пион… цветы, которые я послал тебе. Темно-розовый камень – это в сорок карат кабошон турмалин, остальные камни бриллианты, рубины и розовые сапфиры. Я нашел его в витрине ювелирного магазина в Абу-Даби, и купил его пять минут спустя, как только увидел. У меня не возникло сомнений, что оно предназначалось для тебя с того самого момента, как я его увидел.

– Откуда ты знаешь, что оно предназначалось для меня?

– Все в нем мне напоминало о тебе… как мы познакомились.

– Фрикадельки? – спросила я его.

Он кивнул и улыбнулся.

– Я вошел в магазин и мне сказали, что это пион, отлично… Я понял, что это снова знак судьбу. – Он достал кольцо из коробки и засунул пустую коробку в карман. – Оденешь ли ты его на сегодняшний вечер, Брук?

– Д-д-да, – запнулась я.

Он надел его мне на безымянный палец левой руки. Палец, на котором носят обручальные кольца. Я подняла глаза, встретившись с его взглядом.

– Вся моя жизнь изменилась в тот момент, когда я увидел тебя, Брук. Я понял это тогда. Это походило, словно ты рассеяла сумрак, позволяя войти солнечному свету после того, как я столько лет жил в темноте. Именно так я себя чувствовал.

Если бы я могла любить его еще больше, я бы полюбила. Пока он говорил, видно нервничал и жестикулировал, я же онемевшая стояла напротив него, восхищаясь его подарком.

– Мне безумно нравится кольцо, Я полюбила его. И я люблю тебя, Калеб.

Он взял обе моих руки и нежно поцеловал меня, прежде чем отодвинуться и взглянуть мне в глаза.

– Я понимаю, что ты еще не готова, но я хочу, чтобы ты знала, что мое самое главное желание – провести остаток жизни с тобой, любя тебя… как свою жену.

Я вздрогнула, когда он опустился на одно колено передо мной, напротив окна, в котором отражались огни Бостона, за нами был потрясающий ночной мир.

– Брук Эллен Кастерлей, ты будешь моей женой и выйдешь ли за меня замуж, когда почувствуешь, что будешь готова?

Меня снова закружил водоворот эмоций, увлекая все выше и уводя в другое временное пространство… я была уверена в этом. Мне потребовалось время, чтобы найти нужные слова и вернуть свой голос, смотря на него сквозь завесу слез, но я как-то умудрилась справиться с собой.

– Я… я согласна, Калеб, моя любовь.

Он опять как и раньше…

Закрыл глаза на мгновение, а затем поднял глаза к небу, словно посылая безмолвную молитву. Он смотрел вверх с облегчением и благодарностью. Мой Калеб был рад, что я согласилась.

Иметь такую власть над другим человеком было немного страшно, с одной стороны. Иметь груз счастья, твоего собственного соединенного с другим, было потрясающим, прекрасным сокровищем.

Бесценным… и таким хрупким одновременно.

* * * 

Мое красивое кольцо подмигивало мне во время ужина на Осеннем балу. Калеб и я никому ничего не говорили официально, но на приеме цвет общества мог отчетливо видеть, если захотели бы сложить два и два вместе… хорошо… мы не собирались врать.

Как и большинство наших отношений, эта помолвка была вихрем любви и эмоций с Калебом.

Господи, ты только что обручилась с Калебом Блэкстоун!

Всего лишь думая об этом, я чувствовала свое сокровенное желание. Калеб всегда знал свое сокровенное желание относительно меня. Мне требовалось пару раз ущипнуть себя, чтобы понять, что это реальность, и он действительно хотел на мне жениться. Он был прав, я была не готова в этот момент снова выйти замуж, но, зная Калеб, его совершенство, я не сомневалась, что он ускорит мой путь, чтобы я стала готова. Когда я это ему сообщила, он засиял от счастья и сказал, чтобы я просто дала ему знать, как только буду готова, и он позаботиться об остальном.

– Чему ты улыбаешься? – спросил он.

Я повернулась к нему.

– Думала о том, как я прекрасно себя ощущаю, когда ты счастлив.

– Я люблю тебя, – прошептал он, чтобы никто не слышал, – и я хотел бы остаться с тобой наедине в данную минуту, чтобы показать тебе это без слов.

Как обычно, его сексуальный подтекст заставил меня просто растаять. Как правило, я не особо заморачивалась на этот счет, но сейчас приходилось. Сидеть на торжественном ужине в окружении высшего общества ультра-богатых людей Бостона было определенно не время и не место для сексуальных шалостей ослепленного мной жениха, особенно с людьми, которые следили за нами со всех сторон.

Скорее проблема с Калебом была больше связана со мной. Он был очень хорош в возбуждении меня своим волеизъявлением.

– Ты очень хорош в этом, и я с нетерпением жду, когда этот вечер закончится, – прошептала я и облизала губы.

Он тихо застонал.

– Ты убиваешь меня, детка.

* * * 

После ужина моя головная боль с удвоенной силой решила вернуться. Я уже сожалела о раковом супе и шампанском. Вероятно, для меня это был не лучший выбор. Мне стоило задуматься прежде, чем решать побаловать себя шампанским, когда утром у меня раскалывалась голова. Оно было таким вкусным, но последствия для меня были убийственными. После суматошных дней, связанных со свадьбой Нэн и Германа, внезапного переезда в Бостон, я посетила специалиста по ЛА. Калеб позвонил главному неврологу Бостона, который был другом какого-то друга (у него были связи повсюду), мне необходимо было еще скорректировать назначение консультаций, чтобы начать процесс постановки правильного диагноза. Пока я это отложила, но Доктор Гугл выдал мне еще дополнительную информацию, которую мне следовало переварить. Я думала, что мои головные боли никак не были связаны с моей аварией. Возможно со стрессом?

И чувствовать на себе завуалированные взгляды ненависти на приеме, тоже не помогало моей головной боли. Торндайки бросали в мою сторону именно такие взгляды, как только мы появились. Я знала, что они родители бывшей подружки Калеба, Дженис. Я ее еще не видела, но думаю, что она обязательно появится на этом вечере. Калеб был не сгибаем и казался отстраненным, когда один из хозяев вечера подвел мистер и миссис Торндайк, чтобы познакомиться со мной. Я могла сказать их враждебная реакция ко мне не смогла меня обидеть, и я очень надеялась, что Калеб сможет удержать себя в руках.

Я потерла виски кончиками пальцев.

– Ты себя хорошо чувствуешь, детка? – спросил он.

Я кивнула.

– Я в порядке, просто снова болит голова.

– Мы можем уйти, если тебе не очень хорошо, – сказал он.

– Нет, Калеб, еще будет аукцион и награждения. Мы не можем пока уходить, пока нет. Со мной все будет в порядке, и я все еще хочу потанцевать на танцполе с моим Прекрасным принцем. – Я улыбнулась. – Я смогу это пережить, если ты принесешь мне стакан воды со льдом.

– Считай, что уже сделано, – сказал он, поцеловав меня в пульсирующий лоб. – Оставайся здесь, я вернусь в мгновение ока.

Я наблюдала, как мой мужчина отправился выполнять свою миссию, любуясь, насколько он красиво выглядел в своем смокинге, и наполняясь к нему любовью, которую я едва могла сдерживать. Мои глаза приземлились на мое кольцо-пион, и я ощутила, как запорхали бабочки у меня в животе, вспоминая, как Калеб опустился на одно колено, делая мне предложение. Я полюбила это кольцо. Камень был похож на бордовый жемчуг – уникальный и красивый – и я боялась его повредить, если буду носить все время, он все же был настоящим произведением искусства, украшенный драгоценными камнями, не похожий на типичное обручальное кольцо. Должно быть оно стоило целое состояние.

Ожидая возвращения Калеба, я разглядывала людей вокруг. Было интересно наблюдать за присутствующими на благотворительном приеме, таком, как Осенний бал в Бостоне. Например, брат Калеба Лукас определенно находился где-то далеко в своих мыслях, бродя по комнате. Казалось, он тоже наблюдал за собравшимися. Я проследила за его взглядом, он смотрел на Викторию и ее жениха Клея Уиткомба, с которым я познакомилась несколько недель назад. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что Виктория не была в лучшем настроении, чем Лукас, судя по ее языку тела, и как она отвечала Клею, когда он что-то ей говорил. Союз Виктории и Клея казался для меня странным, но я не столь хорошо их знала, чтобы что-то говорить; все мои сведения основывались на прессе.

Винтер и Джеймс тоже были здесь вместе, Винтер неоднократно говорила мне, что они всего лишь просто хорошие друзья. Я не была уверена, что в интерпретации Джеймса он тоже подразумевал, что они всего лишь просто хорошие друзья, это и отдаленно не было похоже. Джеймс Блэкни с таким отчаянием хотел Винтер Блэкстоун, это было ясно как день, причем любому, кто способен был видеть глазами. Всем, кроме Калеба, было ясно. Он ничего не замечал и видел их отношения, исключительно как очень близкие друзья по жизни. Я всего лишь молча кивнула и закатила глаза на его объяснение. В любом случае, это не мое дело. Единственным, кому придется побеспокоиться о своей «дружбе» были сами Винтер и Джеймс.

Другая сестра Калеба Уиллоу со своим женихом Роджером находились в противоположном углу помещения, разговаривая с судьей Блэкни и его женой, родителями Джеймса и Виктории. Калеб рассказал мне о семье Блэкни. Мистера и миссис Блэкни были странной парой, они напоминали мне Викторию и Клея Уиткомба. Познакомившись с судьей и его женой сегодня вечером, у меня появилось настолько сильное ощущение, как только я его увидела, что у меня волосы встали на затылке, судья был очень колючим. Я чувствовала, что с этой парой не все гладко. Я почувствовала это всеми фибрами души и каждой клеточкой, судья Блэкни был жестоким человеком, а миссис Блэкни была поймана в его жестокие сети. Она мне очень напоминала меня ту, когда я жила с Маркусом. Мне очень захотелось ей помочь, если это было в моих силах.

Глядя на них, я вспомнила совершенно потрясающую фразу мистера Йоги Берра – déjà vu.

Калеб так и не вернулся с моей водой, и я решила найти его сама. Стучащая боль в голове становилась только хуже, и мне необходимо было что-то быстро предпринять.

Он не мог забыть обо мне.

И тут я поняла, почему он не вернулся.

Прибыла Дженис Торндайк.

Сейчас эта Дженис Торндайк совершенно не была похожа на свои фотографии, которые мне довелось видеть. В ней не было ничего ошеломляющего, стройного, потрясающей фигуры, достойной модели, которую я видела в интернете в гламурных журналах. Ее лицо было растянуто уродливой насмешкой, темно-каштановые волосы беспорядочно спадали на ее тонкие, бледные плечи. Короче, она выглядела очень рассерженной. Калеб выглядел разозленным, если можно так сказать, в тот момент, когда я подошла к углу бара. Он стоял спиной ко мне, но Дженис была лицом. Она взглянула на меня как кобра, готовая я впрыснуть свой яд, перед тем как напасть на свою жертву. Единственная мысль, которая возникла у меня – увести Калеба подальше от нее, потому что она выглядела просто чертовски опасно.