Текст книги "Пепел и лед "
Автор книги: Рейчел Каллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Я не успела понять, а мы уже тут. Прозрачная вода озера, расположенного на фоне деревьев, мерцает от солнца, танцующего на гребнях маленьких волн. Красиво, но устрашающе. Я слегка отодвигаюсь, отдаляясь от озера. Было бы так легко упасть в него, слишком просто затеряться здесь.
Коннор выпускает мою руку и идет к берегу. Он смотрит по сторонам, воспринимая озеро как шедевральную панораму. – Как здесь красиво, – говорю я, -потому что как бы мне не было страшно, но это красиво.
Он резко поворачивает ко мне голову, словно забыл о моем присутствии. Тоска в его глазах полностью не исчезла. Он пристально смотрит на воду, как будто ищет и не находит что-то … что-то в тех прозрачных волнах, которые появляются и так же быстро исчезают … утраченные навсегда.
– Ага, правда, – он улыбается … странная ностальгия почти не видна за добродушным выражением его лица. Он начинает снимать свою майку и стягивает ее через голову.
Я вдыхаю. Золотистый и великолепный, мышцы играют по всему телу. Никакая мешковатая майка не прячет ширину и силу его плеч или изгибы его торса. Он блестит от Луизианской жары. Выглядит кем-то совершенно новым.
– Хочешь поплавать? – Он протягивает мне руку, его брови вопросительно нахмурились.
– Ох, нет спасибо, – мое тело цепенеет. Я не пойду, ни за что.
– О, давай же, – он бредет по воде, а затем ныряет. Тихо, приглушенно из-за всплесков воды смеется. Хлюпающие звуки вторгаются в мои уши. Коннор жестом приглашает меня к себе, но я вижу только воду. Темноту волнующуюся внизу. Мои мышцы ноют, словно готовятся к взбучке, в горле застрял комок из-за погружения под воду, тело замирает от страха упасть, утонуть, умереть.
Часть меня знает неразумность всего этого, но остальная… я впервые настолько напугана, что хочет убежать … от Коннора и его доброты, от его мира обратно в Редвудз, где было так одиноко и безопасно. Коннор постепенно движется ко мне. Он хватает меня за обе руки и медленно отступает, таща меня за собой. – Бывало папа приводил меня сюда, когда я был маленьким. Я ужасно боялся плавать. Не мог даже держаться на поверхности. Но он подстраховывал меня. Со мной ты будешь в безопасности, Джейд. Всегда. Просто посмотри на меня. Никуда больше не смотри.
Вода окутывает лодыжки. Она кажется свежей и живой в сравнении с просачивающейся в меня жарой. Но я ей не доверяю. – Не думаю, что это хорошая мысли, – отодвигаюсь я.
– Джейд, не волнуйся. Я тебя не отпущу.
Мы медленно движемся к воде. Коннор обнимает меня за плечи и служит мне опорой, когда я начинаю спотыкаться в воде, почти борюсь с ней, чтобы не погружаться еще дальше.
– У тебя великолепно получается, Джейд,– говорит он. – Все в порядке.
Я хватаюсь за него, зная, что мои ногти, вероятно, впиваются в его кожу. Но я не могу расслабиться, не могу его отпустить.
Вода кружит вокруг меня, все, что находится ниже груди промокает, заставляя меня почувствовать себя тяжелее.
Он останавливается.
Медленно поднимает меня вверх.
Я резко вдыхаю. – Нет….
– Шшш … не волнуйся. Он поднимает меня и обе его руки полностью обхватывают меня и я прижимаюсь к его груди как ребенок.
Моя голова резко двигается маленькими непроизвольными толчками. Вода тащит меня, пытаясь утянуть вглубь, пытаясь забрать меня. – Пожалуйста, верни меня… – У меня сжимается горло; в груди начинаются судороги…
– Джейд, просто закрой глаза, – Говорит Коннор мне в ухо. Его дыхание обжигает лицо, – Просто закрой глаза.
Я закрываю глаза. Задыхаюсь, чувствую влажность повсюду. Изображения заполняют мою голову-задыхаюсь, влажность, страх, раз … два … три … слепящие огни, размытость. Я прячу свою голову в уголке шеи Коннора.
Я чувствую это до того, как слышу.
Мягкое, мелодичное гудение. Успокаивающие звуки, сливались в слабые звуки ветра и воды. Теплый звук Коннора наполняет меня.
Он несет меня в глубь озера, напевая всю дорогу. Звук из краев пейзажа,порхает над моей головой. Я ощущаю прохладную и свежую воду, она успокаивает,к ак и звуки ряби, позади Коннора.
Он обнимает меня крепче и ведет глубже в воду. Я чувствую, как мир качается подо мной, это напоминает танцы без гравитации, он поднимет мои руки , чтобы я могла скользить по воде. Я наклоняю голову назад, расслабляюсь, позволяя Коннору манипулировать мной, чувствую прохладную воду по всей длине руки и между моих пальцев.
Я вдыхаю, невесомая и свободная.
Я открываю глаза. Вода и небо. В первый раз, я вижу только красоту.
Боль, настолько непривычная и сладкая расцветает во мне, разрывая меня на кусочки, заставляя смыть холод и его оболочку. Рваные раны кровоточат, просачиваясь в воду, болото, в землю и уходят, когда я чувствую тепло, успокаивающее меня своей колыбельной. Я знаю, это тьма истекает кровью, и свет пробивается сквозь ее. Я знаю это, потому что чувствую надежду.
***
Каждый день, я сижу на пристани висящей над Озером Пончатрейн, глядя в его глубину. Я шепчу, – Ты не возьмешь меня. Теперь я не боюсь тебя, – я наблюдаю, как солнце садится и желтым огоньком отражается на воде. Каждый день я снимаю туфли и опускаю ноги в холодную воду. Волна беспокойства мгновение пульсирует во мне, пока я не понимаю, что не задыхаюсь, не ухожу под воду. Несмотря на мое растущее мужество, когда вода поднимается выше или рыба, обломки, мусор или что-то еще касается моих ног, я поднимаю их и даю им обсохнуть на пристани. Все хорошо, хотя… Я хочу попасть туда, где я могу смеяться и хихикать и нырять в воду с головой. Сейчас, этого достаточно.
Уже неделю мы пытаемся пойти в магазин Алатеи. Смерть официантки меня очень напугала. Я не отступлю, пока не найду ответы. Уже давно я не слышала голоса, не было никаких видений и странного холода. Я была просто нормальной девушкой ,которая проводит свои дни с другом, лучшим другом и ночи с шумной кучей мужчин, и милой женщиной Наной, которая могла раскрыть каждую мою тайну, но несмотря на все это она продолжала заботиться обо мне.
Мне нравится притворяться, но каждый день когда я приезжаю в это место, я чувствую,что, что-то находится с другой стороны этого пространства воды. Ответы. Я буду ждать до следующей среды и тогда я смогу пойти и все разузнать. Еще несколько дней мне придется притворяться. Я – Джейд Смит, обеспокоенная девочка с проблемным прошлым,которая проводит свое время с лучшим другом и старухой, которая опекает меня. Эта мысль заставляет меня улыбнуться.
Солнце медленно садится, окрашивая небо в оранжевые и розовые цвета. Сегодня суббота. Суббота. Суббота? Я вскакиваю и понимаю, что опаздываю. Мне нужно быть у Коннора, готовиться к Выпускному вечеру, через пятнадцать минут. Я бегу к Коннору. Выпускной. Да, хотя бы еще одну ночь, все будет нормально.
***
Дези занимается укладкой моих волос и нанесением макияжа. Ее улыбка стала еще ярче, чем когда-либо. – Ты не представляешь, какое это удовольствие для меня, я имею ввиду, я все время нахожусь с этими грязными мальчишками, – она идет к своему шкафу и достает платье. Я смотрю на сложные бисероплетения, на мягкой белой ткани. Спина и поясница обнажены и покрыты чем-то, похожим на кристаллы.
– О, Боже! Так красиво! – я провожу пальцам по мягкой ткани. – О, Дези. Я не могу его надеть.
– Можешь. И сделаешь это. Это платье очень важно для меня, и я хотела бы, чтобы такая леди, как ты, надела его. Я думаю, это как раз твой размер.
Я открываю рот, чтобы возразить, но она, только трясет головой и опускает руку на мое плечо, – Прошу, ради меня. Это много значит для меня.
Я смотрю на красивые линии и изгибы платья. – Хорошо. Спасибо тебе. Большое спасибо.
Дези достает искусно сделанную заколку, покрытую маленькими кристаллами и вплетенными цветами. – Мой муж подарил мне это на нашу первую годовщину. – Она вставляет красивый орнамент в мои волосы и огонек возвращается в ее глаза.
С теплой улыбкой, она целует меня в щеку и шепчет – Идеально, – в мое ухо.
Глава тридцать восьмая
Коннор
Джесс и Уейд улюлюкают и кричат, когда я спускаюсь в своем смокинге.
– О, Господи, парень! Ты выглядишь глупо! Как пингвин!
– Ха-ха, очень смешно.
Они оба покатываются со смеху, когда я покачиваю головой. И как я сумел сохранить рассудок рядом с этими двумя?
Улыбка сползает с лица Джесса, его глаза расширяются, когда он смотрит мимо меня, на лестницу.
– А ну-ка, вы все. Взгляните-ка на нашего собственного небесного ангела. – говорит мама у меня за спиной.
Я оборачиваюсь, вижу ее и замираю. Что-то обрывается у меня глубоко внутри, все остальное становится неважным. И хоть я уже видел Джейд сотни раз, это так, словно я смотрю на нее в самый первый, но … нет. Когда я увидел ее впервые, у меня поехали мозги от волнения, ведь она была какой-то необычной, красивой и новенькой. Теперь она Джейд, и то чувство оживления, которое возникает у меня при виде ее сейчас, теперь дополняется чем-то более основательным.
Волосы Джейд зачесаны наверх беспорядочными мягкими волнами. Ослепительно белое платье мерцает блестками, обнимает изгибы ее тела и показывает кожу по бокам на талии. Я испытываю внезапное желание пробежаться пальцами вниз по этим маленьким участкам обнаженной кожи. Подавляю чувство, устыженный им. Мой взгляд медленно скользит вверх и я заглядываю в ее зеленые глаза, которые в свою очередь пристально смотрят на меня.
И это тот драгоценный миг, та всепоглощающая доля секунды, тысячи образов мелькают и собираются в целое в моей голове. Первый раз, когда я ее увидел. То как она подмигнула мне на тропинке в первый день, когда мы заговорили. Действующее на нервы, невероятное чувство близости с ней. Ее стучащие по моей спине пальцы, требующие, чтобы я не сутулился. Ее отсутствующие взгляды, когда я знаю, что она не слушает. Как она цеплялась за меня в карьере, в воде. То как швырнула Кортни в столик кафетерия.
Изгиб ее бровей, когда она не доверяет. Морщинка на носу, когда не понимает. Ее восемь разных улыбок, которые я сразу же узнаю и точно знаю значения … все такие искренние, замечательные, забавные. Ее запах. Но самое главное в ней, это ощущение цельности и счастья, которое выводит меня из душевного равновесия. Внезапно я понимаю, что никогда в жизни не чувствовал себя более сильным или более живым. И сейчас, глядя на нее, в ее глаза, тронутые самой неуловимой уязвимостью, я знаю:
Я совершенно влюбился в нее.
Глава тридцать девятая
Джейд
***
– Все в порядке? – спрашиваю я Коннора, пока разглаживаю шелк платья. Коннор едва говорил со мной, а мы уже почти возле площади.
– Да. – Говорит он, его губы быстро закрываются снова, словно из них может вырваться что-то, нечто, чего он не хочет говорить. Я чувствую себя неловко.
– Ты … Ты не обязан был брать меня с собой этим вечером, Коннор. Я бы поняла, если бы ты захотел пойти с кем-то еще.
– Само собой, я хотел пойти с тобой. – Его быстрый, резкий ответ захватывает меня врасплох, потому что я не привыкла к тому, чтобы что-то, что исходит от него, было быстрым и резким … как порез бритвой. Я ему не верю. Я смотрю из окна и с трудом сдерживаюсь. Почему это кажется таким неправильным? Почему фут или около того пространства между нами кажется пропастью, которая разверзается все больше, разделяя нас? Коннор в другом мире, но он прямо здесь, смотрит в лобовое стекло.
– Отвези меня домой, Коннор.
Он резко поворачивает голову ко мне. – Что?
– Послушай, я не знаю, что происходит, но что-то не так. – Я говорю, не представляя, как описать одиночество, которое чувствую, одиночество, когда я вовсе не одна. – Похоже ты не доволен. А я хочу, чтобы ты радовался. Лучше бы я осталась дома и дала тебе развлечься, чем пошла и ты был … – Я жестикулирую и пытаюсь придумать что сказать, как описать бритвенно-острого сдержанного Коннора, которого я не знаю … – вот таким.
Конор работает челюстями и меняет хватку на рулевом колесе. И вот тут то я понимаю, что он сжимал его всю поездку. Он подкатывает к обочине и глушит двигатель. Тишина без двигателя беспокоит меня. Коннор выпускает руль и ложится на него лбом, поглаживая кожаную прошивку по краю.
Я ничего не говорю потому, что мне кажется, он сам начнет разговор, так что, я жду.
Он вздыхает и садится прямо. Ерошит ладонями волосы, откидывается спиной на сиденье и кладет на него голову, смотрит вверх на рваную потолочную обшивку.
Я больше не могу это выдерживать. – Так ты, наконец, решил сказать мне, что я должна выйти и пойти домой пешком?
Коннор закрывает глаза, – Нет, Джейд. – Его голос такой тихий, знакомый.– Я наконец решил сказать, что мне жаль, что я был задницей. – Он садится повыше и снова кладет руки на руль. – Я… Я просто, я не знаю.
– Это все объясняет.
– Я знаю, ладно? – На его губах мелькает улыбка, но я благодарна за нее потому, что она лучше чем его предыдущее хмурое, неподвижное лицо. – У меня просто такое чувство, что это, – он показывает на меня, а потом снова на себя – изменится или не продлится долго, или я каким-то образом все испорчу, а я правда, правда не хочу.
Я морщу лоб, немного смутившись.
Я не успеваю открыть рот, а он смотрит на меня и снова улыбается, на этот раз шире. – Смутилась, да?
– Типа того.
– Ага, ты всегда так выглядишь, когда смущаешься.
– Как, так?
– Ты всегда морщишь лоб и нос, – Он начинает играть с ключами в замке зажигания и вздыхает, не глядя на меня.
Звон ключей. Только он и я в тишине. Мне кажется, что он пытается сказать что-то важное, но не могу понять что.
– Приятно знать, что я предсказуема.
– Ха! Хотел бы я! – Он выпрямляется и наклоняется к окну так, чтобы смотреть прямо на меня. – Джейд, если я когда-нибудь сделаю что-то глупое, прошу, просто скажи мне и обещаю, что постараюсь это исправить. Я не хочу разрушить нашу… – Он делает большой вдох, – Я не хочу потерять тебя, потому что, я… я действительно волнуюсь за тебя и еще ни с кем не был так близок.
– Как и я, Коннор. Я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к нему, а он отдергивается.
Я сразу же убираю руку и выглядываю в окна, только бы не смотреть на него. Это бессмысленно. Говорит, что не хочет меня потерять и все же я чувствую, как он меня отталкивает, будто совсем меня не хочет.
– Джейд, прости. Просто … Просто я думаю, что в конце … ты взбесишься, думая о том, какой я неудачник и уйдешь к людям, с которыми тебе и впрямь стоило бы быть …
– Каким людям?
– Не знаю … популярным, привлекательным людям.
– Ты привлекательный.
– Я … это не тоже самое.
– Почему нет?
– Потому что, конечно же, ты так бы и сказала, ведь ты милая и моя подруга и не собираешься говорить мне о том, что я страшила.
– Да о чем ты говоришь? Я постоянно называю тебя дряхлым старикашкой.
– А я?
– Что?
– Дряхлый старикашка?
Я смотрю на него и понимаю, что он уже не тот мальчик, которого я повстречала впервые. Он не кажется опустошенным и сдавшимся, у него нет замученных, печальных глаз. Он твердо глядит мне в лицо и ждет.
– Нет. – Отвечаю я. – Ты мой Коннор … и я никогда тебя не отпущу.
Он делает еще один долгий выдох и наклоняется ко мне вперед. Я тоже наклоняюсь. Мы обнимаемся; смокинг с шелком. Я чувствую как его неуверенные руки обхватываю меня и сжимают.. Сейчас он кажется таким большим, его широкие плечи – подушка для моей головы, его руки ласковые, в них я чувствую себя в безопасности и ощущаю как что-то трепещет в груди. – Спасибо, Джейд. Я тоже не отпущу тебя. Я лю … – Он останавливается, запинаясь на словах
Я отодвигаюсь от него и заглядываю в глаза. Они желто-карие и красивые. – Что?
Он отодвигается от меня полностью и заводит двигатель. – Чуть не сделал из себя дурака. – Он ухмыляется. – Поэтому, пойдем глянем хорошая ли там вечеринка.
– Ладно. – Мы отъезжаем, но теперь я чувствую его тепло рядом с собой и, когда я тянусь своими пальцами через сиденье, его тоже протягиваются и сплетаются с моими.
***
Танцзал украшен как зимняя страна чудес. Огоньки в форме сосулек свисают с потолка. Мерцающие голубые и белые ткани ниспадают со стен и столешниц. Белые блестки почти закрывают пол, так что, когда мы входим, нам кажется будто мы идем по снегу. Эта красота заставляет меня отшатнуться, но более спокойный голос внутри говорит, что она знакома, слишком знакома. Я злюсь, осматриваясь и пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. Мне зябко, будто сосульки настоящие. Я хватаю теплую руку Коннора и дергаю его к себе, таща к толпе в середине танцпола. – Давай потанцуем.
– Мм, ладно. – говорит он, – хотя должен тебе сказать, что я танцор так себе.
Я кладу палец на его губы. – Шшшш. – Я просто хочу, чтобы он был рядом, хочу, чтобы его тепло задушило возникающий у меня внутри холод. Я сжимаю руки на его шеей и соединяю наши тела, моя щека отдыхает на его груди. Ритм его сердца бьется в моем ухе, я закрываю глаза и прислушиваюсь к нему. Слушаю до тех пор, пока он не остается единственным, что я слышу.
Глава сороковая
Коннор
Шелк слишком тонкий, а она слишком близко. Я чувствую каждый изгиб ее тела напротив себя и это так тяжело выдержать. Ее обнаженная кожа под моими пальцами сводит меня с ума и, клянусь, мое сердце так колотится о ребра, что они сломаются. Я уверен, что она может его услышать, но я просто надеюсь, что она не замечает то, как я нюхаю ее волосы, лаская длину ее шеи своим взглядом.
Я давлю свои мысли, стараюсь запихнуть их подальше. Я не могу разрушить наши отношения. Она – моя лучшая подруга, и я не могу отпугнуть ее теми чувствами, которые заставляют меня желать все время прикасаться к ней, заставляют меня желать нагнуться и почувствовать ее мягкие губы своими, заставляют меня желать вечно держать ее в своих объятьях. Я выпрямляюсь, понимая что настолько склонился к ней, что мы почти полностью запутались. Она – моя подруга. Моя подруга. Моя подруга. Это все. Это все, чего она хочет от меня. Но … не все, чего я хочу от нее.
Она рассматривает что-то у меня на затылке и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не вздохнуть.
Я облизываю свои губы и прижимаю ее близко, так близко, но она не вырывается, и прямо сейчас этого достаточно.
Глава сорок первая
Джейд
Мы движемся бедро к бедру, я чувствую, как его руки покоятся на моей спине, его пальцы почти не хотят касаться меня там. Кожа парня едва задевает мою. Я обнимаю его за шею и вожу указательным пальцем по волосам в ее основании, спускаясь оттуда круговыми движениями к верхушке позвоночника, рисуя свой символ на его коже. Это расслабляет меня. Время от времени он сопротивляется. Либо ему не нравится то, что я так к нему прикасаюсь, либо ему от этого слишком неудобно, так что я прекращаю. И сразу же меня вновь затапливает беспокойство.
Какой-то миг он смотрит на меня, замечая, что прикосновения не хватает. Слегка сжимает челюсти и стискивает губы в тонкую линию, а затем расслабляется. Пару раз он открывает рот и пытается что-то произнести, но останавливается так и не сказав ни слова. Наши глаза осматривают танцпол. Там множество цветов и света.
Затем я вижу его. Человека с ярко-голубыми глазами, бледной кожей и каштановыми волосами, который стоит позади толпы, и смотрит на меня. Он шевелит губами, и у себя в ухе я слышу звук похожий на слабый шепот.
Джейд … В этот миг, электричество покалывает кожу и, когда уколы становятся болезненными, закрываю глаза. Когда я их открываю, он ушел. Но рядом с нами на танцполе стоит Доминик. – Эй, я могу вмешаться?
– Нет. – Резко отвечает Коннор.
– Ц-Ц. Разве леди не должна решать? – Доминик кладет свою руку мне на плечо, его прохладное дыхание касается моей щеки. Озноб пробегает вверх по моему позвоночнику, и я чувствую себя так, словно меня опустошили, словно мое тело жаждет вернуться к нему.
– Да, должна. – говорю я. – Нет, спасибо.
– Ладно, – просто говорит он. Я надеюсь, он не видит разочарования у меня на лице, когда убирает руку с моего плеча.
Склонившись к Коннору, он что-то шепчет ему на ухо. Коннор бледнеет, а затем краснеет как рак. Это происходит так быстро: одним стремительны движением Коннор отпускает меня, разворачивается к Доминику и бьет ему прямо в челюсть. Очевидно, Доминик удивлен, он утрачивает равновесие и падает на пол. Коннор стоит над ним с поднимающейся грудью и сжатыми кулаками. У меня падает челюсть, и я не могу удержаться от полного удовлетворения хихиканья.
К нам шествует директор. – Мистер Деверо, мы не потерпим здесь подобного насилия. Вы и мисс Смит будете вынуждены покинуть нас.
– Не вопрос. – говорю я, потянув Коннора за мной.
Когда мы уходим, я оборачиваюсь в зал и вижу, что Доминик улыбается нам вслед.
На стоянке, я разворачиваюсь перед Коннором и даю ему “пять”. – Отличная работа!
Коннор улыбается мне в ответ, но я вижу, что он все еще сердится на Доминика и жалеет о том, что нас вышвырнули с бала. – Итак, может нам самим устроить вечеринку?
– Что ты имеешь ввиду?
– Попкорн и фильмы конечно. – Он улыбается и помогает мне сесть в машину.
Наша машина начала двигаться, но я все же слышу, как шепоты вращаются вокруг меня, зарываются в уши, царапают кожу. Я пытаюсь отгородиться от них, но продолжаю слышать доводящие меня голоса: Improbus es, improbus es.[1] Они усыпляют меня до помутнения рассудка и будят обратно и, время от времени, клянусь, я вижу или голубые глаза или мертвых девочек, которые наблюдают за мной с обочины. Я закрываю глаза, желая избавиться от них, и приказываю им исчезнуть.
***
Коннор оставляет меня в своем доме, а сам отправляется за фильмами потому, что я больше не могу выдерживать машину. Кажется, что ее сжимают, сдавливая меня, кроме того, металлические двери кажутся слишком тонкими для чего бы то ни было, что рыскает снаружи.
Я поворачиваю ручку двери и чувствую удары, которые грохочут под моими ногами. Я ахаю, но затем понимаю, что это музыкальный ритм. Очень громкая музыка. Толчком я открываю дверь.
Музыка ревет из стереосистемы в кабинете в глубине дома.
«Сегодня я ненавижу весь свет,
Ты слишком хорош для меня,
Я понимаю это, но не могу измениться …»[2]
Я слышала эту песню раньше, но мне сложно представить с какой стати какая-то буйная женская рок-музыка взрывает половые балки у Коннора дома. Голос оттеняет пение исполнительницы. Более высокий и поет невпопад. Я вхожу в коридор и прохожу через кухню. Дверь кабинета приоткрыта. Я колеблюсь перед тем, как заглянуть внутрь. Через узкую щель я вижу, как Дейзи качается туда-сюда и обнимает что-то, прижатое к груди. Я шагаю вперед и избегаю скрипящих половиц, быстро понимая, что половая доска могла бы сломаться, и никто бы ее не услышал при таком то реве гитары.
Дейзи поет? Ее голос пытается следовать резкому ритму, но в нем все еще звучит ее легкая приятность. Песня не совсем подходящая. Она покачивается и поворачивается, подскакивает и выкладывается в песне, не обращая внимания на слушателей. Я подавляю смех, который пузырится у меня в груди. Почти задыхаюсь от него. Дейзи поворачивается ко мне, ее глаза закрыты, губы двигаются в песне. И тогда я вижу их.
Слезы. Слезы оставляют следы в ее макияже, по одной толстой, вертикальной линии под каждым глазом с чистой, бледной, свободной от основы под макияж кожей. Чернота с ее ресниц размазалась над и под веками. Она вся выглядит возбужденной, обессиленной, порозовевшей и выпачканной. Погибшей. Неуравновешенной. Ни ореола света, ни искр, ничего. Во мне что-то обрывается. Печаль Дейзи просачивается сквозь ее кожу, витает в воздухе и немедленно передается мне.
– Дейзи…
Она роняет плоский, квадратный предмет в руках. Тот разбивается на части. Стекло раскалывается. Осколки усеивают пол у ее ног. – О, Джейд… – Она смотрит на меня покрасневшими глазами. – Ты напугала меня.
– Мне так жаль, – я бросаюсь вперед, чтобы помочь ей собрать кусочки.
– Нет, не переживай. – Она опускается на колени и поднимает фотографию, прижимая ее к подолу. Она дает пальцам задержаться на изображении, на миг смотрит на меня вверх и затем занимается подборкой всех разбитых осколков.
Я шагаю вперед и встаю перед ней на колени, подбирая кусочки стекла.
– Это была последняя песня, которую он слышал в моем исполнении … – Тихо произносит она.
–Что?
Она наклоняет шею и кивает в сторону все еще ревущего стерео. – Дэвид и я … мы бывало частенько отправлялись в Французский квартал и немного выпивали. – Она моргает и еще больше слез течет по ее лицу. – Эта песня играла по радио, и он подначивал меня спеть ее.
– А ты?
–Само собой. Я стояла на помосте и пела во всю силу своих легких. – Она улыбается и вытирает нос. – Девид и я так сильно смеялись. Видела бы ты нас. Как два подростка на свидании. Но мы всегда походили на них, ты знаешь. Влюбленные. Счастливые. Даже когда этот человек сводил меня с ума, он заставлял меня смеяться.
Я не знаю, что сказать. Дейзи сидит там, бережно держит в руке фото мужа, как-будто он слишком хрупкий, чтобы отпустить его. Она рассматривает фото, проводя пальцами линии возле его волос и туловища.
– Он был моим лучшим другом. – Ее нижняя губа дрожит. Сидя на полу она выглядит такой же сломанной, как разбитая рамка. Ее глаза тусклые, измученные и какие-то еще. Грустные? Конечно. Но в ее темно-карих глазах есть еще нечто настолько изменчивое, целый водоворот эмоций, удерживаемых одним-единственным якорем, но мне этого не понять. – Мне казалось, что я потеряла его еще до того, как он умер. Муж вечно работал в этом проклятом кабинете над теми гребаными бумагами. В последние несколько месяцев он стал другим человеком.
Я кладу руку ей на плечо. Слишком боюсь сказать что-то … что-то неправильное, что-то равнодушное, что-то такое, что толкнуло бы ее еще. Дейзи тянется вверх и прикасается к моей руке, а затем ложится на нее щекой. – Впрочем, все это стоило того. Ничто не сравнится с любящим тебя лучшим другом.
Ее щека теплая на моей руке. Она играет с подолом моего платья. Ее платья.
– Словно кто-то входит, и твой мир трескается на кусочки, а потом … он здесь, и он тот клей, что держит тебя вместе, который все приводит в порядок. Он был моим восходом солнца, ты знаешь. Он делал мой мир ярким, заставил меня узнать, что день всегда обещает что-то прекрасное и удивительное. – Она закрывает глаза. – Я не видела восхода солнца долгое, долгое время.
Я рассматриваю ее. Уязвимая. Глаза закрыты от всего мира. Должно быть, там, внутри нее, темно. Она так отличается от женщины, которую я встретила в тот, первый день, … она вся сияла и светилась. Я осторожно сажусь рядом с ней. – Дейзи. – Шепчу я. – Когда я впервые тебя увидела, я подумала, что ты выглядела как солнце.
Она открывает глаза и и встречает мой пристальный взгляд. – Как солнце?
Я киваю. – Каким-то образом ты сделала комнату ярче, теплее. И я помню, как подумала, что могла бы опьянеть от солнечного света этой женщины. И я знала, что хотела быть такой же. Я хотела, чтобы люди заблудились в моем свете. Я хотела быть солнцем … как ты.
Стеснительная улыбка изгибает ее губы. – О, дорогая, ты уже чье-то солнце. – Она поднимается и я следую за ней. Я солнце? Для кого-то? Я открываю рот, чтобы заговорить. – Но, говоря об опьянении, я и впрямь думаю, что мне потребуется напиток. Позволь мне только … выбросить это стекло.
Она судорожно и неловко выходит из комнаты.
Я встаю и осматриваю место. Так много книг, так много работ.
Кувшин и несколько стаканов выставлены напоказ на приставном столике. Я наливаю в стакан. Наклоняюсь и принюхиваюсь. Горький и богатый, свежий и соленый.
Я делаю глоток.
– Конечно!
Я делаю глоточек. Вкус быстро распространяется во рту, внезапно пощипывает, обжигая язык, и я быстро проглатываю. Должно быть мое лицо перекосилось от выпитого.
Смех. – В этом чае текила, дорогая. Вроде крепкая.
Я разглядываю стакан и готовлюсь к другому глотку. Набираю полный рот и медленно проглатываю, давая аромату чая и текилы смешаться в ротовой полости. Я закрываю глаза и чувствую жжение, но также ощущаю вкус тонкой смеси ароматов. Еще глоток, затем другой.
– О, нет, Нана убьет меня. – Дейзи выдергивает чашку у меня из рук.
Я чувствую, как волны тепла постепенно наступают на меня. Почти слышу, как разбавленный алкоголем чай отскакивает от уголков моего мозга, поглощает и размывает все. Все мое тело отяжелело и расслабилось. Я чувствую как мои частички улетают прочь по потоку текилы … беспокойство, разочарование, неловкость. Я облизываю губы и даю ощущению заполнить меня.
[1] Негодная (лат.)
[2] Из песни Alanis Morissette “Bitch”
Глава сорок вторая
Коннор
Все фотографии, которые были убраны, аккуратно выложены и расставлены вокруг, как зрители в телестудии. Мамины распущенные волосы взлетают. Джейд обнимает ее за плечи. Я смотрю на них … разинув рот. Мама держит бокал для маргариты, из которого выплескивается бледно-зеленая жидкость, танцующая Джейд размахивает другим бокалом.
– Эй. Я могу прервать вечеринку?
Они поворачивают головы в мою сторону. Потом смотрят друг на друга. Взрываются смехом и падают на пол, ухитряясь не пролить текилу в треугольных бокалах.
– Привет, мой дорогой? – Мама пьяна.
– Даааа, привет, мой дорогой! – Так, Джейд тоже. Ее голос странный, медленный, неестественный. – Давай Коннор! Выпей-ка Марга-марги-обалденной-выпивки!
Я выхватываю бакал из ее руки. – О, мой бог, леди. Много выпили?
Еще один взрыв смеха. – Мы нуждались в этом, милый.
– Даааа, нам нужно было расслабиться. – Джейд встала, пошатываясь. – Коннор.
Она падает на меня и обхватывает руками мою шею, наклоняясь губами к моему уху. – Я очень, очень пьяна.
– Я заметил.
– Праааавдаааа?
Да, не нужно быть гением или иметь суперспособности, чтобы понять это.
– Шшш…
Она наклоняет голову на бок и рассматривает мое лицо, исследуя каждый кусочек.
– Что?
– Ты знаешь что?
– Что?
– Ты очень красивый, – Она улыбается, ее полуприкрытые глаза такие ласковые и незабываемые.
– Я … Ох … Да, ты и правда пьяна.
– Да! И … и я устала. – Она утыкается головой в мое плечо, прямо под подбородком и зевает.
Я мог бы отвезти тебя домой… – Я не могу отправить ее домой, такую. Нана убила бы меня. Я решаю выйти в коридор, тело Джейд подламывается и хлопается на пол. Она смеется и вся трясется от легкомыслия.
– Коннор, пусть она остается здесь сегодня, – говорит мама. – Утром ты можешь ей понадобиться, чтобы снова уложить волосы.
– Замечательно.
Мама улыбается и хватается за стену для поддержки. – К тому же мы не хотим, чтобы Нана сняла с тебя шкуру.
– Но, это же не я сделал с ней! – Я поднимаю Джейд на руки как ребенка. Несу к себе в комнату, заботливо укладываю на кровать и накрываю одеялами. Она поуютнее устраивается в них. Я хватаю подушку и дополнительное одеяло с края кровати и начинаю располагаться на полу.
– Что ты делаешь?
Готовлю себе постель.
– Зачем?
Я в замешательстве. Красавица, девушка моей мечты у меня в постели, а я хочу спать на полу? – Я… я подумал, что это было бы, ну, знаешь, джентльменским поступком.
