Текст книги "Пепел и лед "

Автор книги: Рейчел Каллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Джейд на кровате в куче сваленных одеял.

Я подхожу к ней и срываю одеяла одним быстрым движением. Джейд, вздрагивая, просыпается и сворачивается в позу зародыша.

Я хватаю ее за запястье. – Нам надо поговорить, Джейд.

– Ой, прекрати!

Я пялюсь на нее.

Ее глаза удивляются мне. – Ох, Коннор, Коннор…я…

Я отпускаю ее, все еще уставившись на рубашку.

Она проследив за моим взглядом посмотрела вниз и вскидывает голову на меня, ее глаза распахнуты. – Нет Коннор…Нет. Коннор, это не то, о чем ты думаешь!

Глава пятьдесят пятая

Джейд

Я выхожу за дверь до того, как она успевает встать, убегая из дома.

Ее рубашка, папина фланелевая рубашка, запятнана кровью.

IMPROBUS ESSSSS. Голоса проскальзывают мне в уши и раздирают череп. Вокруг меня кричат и плачут мертвые девочки. Я прижимаю к ушам ладони, но голоса заперты у меня внутри. Я стискиваю зубы. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, уйдите! Хныкаю я. Нана подходит к двери.

Ей нельзя входить. Нельзя! Я – монстр.

– Да? – Я вздрагиваю от прерывистого звучания своего голоса.

– Милая, ты в порядке?

– Да, да, Нана, все хорошо … Мне просто, мне нужно отдохнуть.

Пауза. – Скажи мне, если тебе что-то понадобится, дорогая. Ладно?

– Ладно. – Но я не стану.

Капельки пота, что обжигают как пламя.

– Ты не станешь мне говорить, да? – Нана не отходит от двери. Она знает меня слишком хорошо. – Здесь к тебе кое-кто пришел.

Я принимаю вертикальное положение и в изумлении смотрю на дверь. Коннор. Он вернулся. Он вернулся!

– Мне сказать ему, что ты не можешь говорить?

Я бросаюсь к дверям, избегаю темные углы комнаты и раскручивающиеся там тени. Голоса преследуют меня, вонзаются все глубже и глубже. Я распахиваю дверь и вижу ошеломленное лицо Нана, когда кубарем качусь по лестнице.

Коннор …

Я сворачиваю в прихожую и торможу, затаив дыхание.

Не Коннор. Моя всплеск энергии умирает и я чувствую себя слабой и поникшей.

– Эй, принцесса. – Доминик усмехается, а потом оглядывает меня с головы до ног.– Ты выглядишь дерьмово.

–Я … Я не спрашивала твое мнение. – Каждое слово выходит с трудом, поскольку я выдыхаю его через знойную жару и вдыхаю обратно.

Immmmppprrroooobussssessssssssss. Голоса избивают мой мозг изнутри. Такое чувство будто жар расплавляет меня.

Я падаю на колени, задыхаясь.

– Джейд! – Доминик входит в дом и воздух движется, меняется. Я слишком ошеломлена, чтобы понять каким образом. Бред когтями проделывает в меня проход.

Нана что-то кричит, но мне не удается разобрать слова. Ее голос не может соперничать с теми, которые у меня в голове. Чьи-то руки подхватывают меня и затем я теряю сознание.

– Она просыпается.

– Ну, парень, я вижу. Я старая. А не слепая.

Я прильнула к чему-то твердому и прохладному. Я приклеилась к этому телом, зарылась в это лбом. Нет больше сокрушающего жара. Нет больше издевающихся голосов. Я вздыхаю в облегчении.

Низкий, урчащий смех вибрирует у моей щеки. Очень знакомый звук. Я напрягаюсь и сжимаю пальцы, хватая футболку рядом с ними.

– Видишь, принцесса. Я знал ты станешь теплее ко меня.

Я вскакиваю.

Недалеко в кресле перед диваном сидит Нана, а Доминик … а я, я на коленях Доминика.

Я даю от него деру. – Что … что случилось? Что ты здесь делаешь?

– Будь вежливее, Джейд. Этот паренек вошел и помог мне занести тебя внутрь. Похоже у тебя был тепловой удар, в чем нет ни капли смысла, ведь ты была у себя в комнате последние два с половиной дня.

– Я болела?

– Да, у тебя был жар. Тебе просто нужно немного остыть. – Дом улыбнулся.

Он слишком много улыбается.

Я вижу отпечаток на диване, где сидела. Так близко, очень близко к нему. – Сколько я была в отключке?

–О, дорогая, ты была без сознания всего несколько минут.

Несколько минут? Всего несколько минут назад я падала в обморок от голосов и жара, а теперь уютно устроилась в прохладе и тишине, как такое возможно?

– Но мы все еще волнуемся за тебя. – Я смотрю на Доминика, и мне чудно видеть на его лице что-то близкое к озабоченности, близкое к уязвимости.

– Целиком и полностью. Но нашими совместными усилиями с Домиником мы живо привели тебя в порядок. – Нана вручает мне стакан воды.– Теперь я знаю, что этот мальчик заглянул повидаться с тобой, так что я пойду и не стану вам мешать. И не забудь сказать ему спасибо, Джейд. Господь видит, я бы не смогла затянуть тебя на этот диван одна, со своими старыми костями.

Нана собирается уходить, и я хочу схватиться за нее, чтобы она осталась.

Я чувствую взгляд Дома, и диван прогибается, когда он придвигается ко мне ближе. Я вытягиваю руку, чтобы удержать его на расстоянии.– Спасибо что помог Нане. – говорю я, чувствуя, как поднимается и опускается его грудь под моей ладонью. – Но, я думаю, тебе лучше уйти.

– Ты знаешь, я уже несколько раз выручал тебя из беды, а ты меня так и не поблагодарила по настоящему. – Он наклоняет голову в бок. – Тебе не кажется, что я заслужил благодарность?

– Я… – Я мне нечего ему сказать, когда он нежно берет мою ладонь в свои руки и водит линии, затем круговыми движениями пальца рисует водовороты и скользит вниз по моему запястью. Прикосновение такое слабое, такое легкое, как порхание крыльев по коже, но оно пробуждает внутри нечто чуждое и примитивное, нужду, жажду, которые я не совсем понимаю.

– Ты не негодная, Джейд.

Я резко вдыхаю. – Что-что?

Он смотрит на меня черными глазами. Мне кажется в них можно потеряться.

– Ты не негодная. Ты постоянно повторяла это, пока была без сознания. – Его пальцы скользят по моей ладони, запястью, по мягкой части предплечья. Крошечная часть внутри меня приказывает выдернуть руку. Но я не делаю этого. Я просто продолжаю слушать его голос и смотреть в его глубокие, черные, бездонные глаза.– Ты красивая. – Говоря это, он смотрит мне в глаза, не на мою грудь или ноги.– Ты сильная. – Он подносит мою ладонь к губам.– И ты могущественная. – Он целует ее.– Вот почему я тебя хочу.

Я вздрагиваю от его прикосновений, от прохладных мягких прикосновений его губ . Его слова ласкают мой разум подобно бархату и шелку.

– Одевайся.

– Что?

– Пора тебе меня по-настоящему поблагодарить.

Глава пятьдесят шестая

Коннор

На ее обложке написаны символы. Я развязываю узел, который удерживает ее закрытой.

Внутри сотни страниц … каждая страница заполнена непонятным почерком. Я провожу по надписям и чувствую легкий гул под кончиками пальцев. Живые. Страницы кажутся живыми. Я отдергиваю свою руку.

Мне в голову взбрела мысль.

Я беру телефон, школьный справочник и набираю.

– Привет, я либо замышляю мировое господство, либо доделываю мое домашнее задание. Оставьте мне сообщение после звукового сигнала.

Хрипение не так очевидно по его голосовой почте.– Эй, приятель. Я нуждаюсь в твоей помощи …

***

Мэтт сидит за столом моего отца и вдыхает шумными, мокрыми хрипами. – Эй, Мэтт, тебе нужно лекарство от аллергии, или еще что-нибудь?

Ха! Не-а. Я аллергик. Просто тебе придется слушать мою симфонию глухо шумящей слизи.

Круто! Да это отвратительно. Как этот парень снова заполучил девушку для свидания и танцев? Явно, не из-за своего сексуального шарма.– Ладно. – Я указываю на страницы. – Так, ты знаешь, о чем здесь говорится?

– Да, это то над чем работал твой отец. – Он косится на страницу.– Удивительно, не так ли?

Я смотрю на почти прозрачные, кремовые страницы, такие тонкие и похожие на пергамент. – Да, да… – Говорю я с еще большим нетерпением. – Так, что это означает, Мэтт?

– Ну, я не могу прочитать все сразу. Я просто знаю кучку слов. – Он показывает на разные скопления странных символов. – Ну, ты знаешь, такие как, огонь, ад, ключ, серафим, демоны, человек…

– Что ж, так ты не сможешь сказать, о чем здесь говорится? То есть, о чем написано?

– Ну, нет, ведь выяснить, что эти странные символы вообще означают, было бы большим подвигом.

– О, я понимаю… – Я тяжело опускаюсь в кресло на другой стороне стола, чувствуя опустошение.

– Хотя, твой отец умел их читать.

Я закатываю глаза, но доволен, что Мэтт застыл над страницами, вместо того, чтобы смотреть на меня. – Это никак мне не поможет сейчас, Мэтт. – Я не могу скрыть горечь в своем голосе.

Мэтт не замечает, – Это невероятно. Похоже, к тому же, твой отец наткнулся на письма или заметки … кучу страниц, которых вообще не было среди этих текстов. Но они на том же языке.

– Откуда ты знаешь, что это не часть того же текста?

– Смотри, – его руки поднимают несколько страниц и показывает мне. Я ахаю, и тут он продолжает, – Там были отдельные страницы, не переплетенные в книгу, и эти бумаги … они другие. Рукописные.

Я смотрю на книгу и на страницы и понимаю, он прав. Но разве это поможет мне.

Мэтт встает и проходит к папиному книжному шкафу. – Я так понимаю ты не видел перевод твоего отца, да?

– Что?

– Твой отец писал перевод. Он хранил его в сундуке, похожем на этот. – Он указывает на книжный шкаф. – Знаешь, в этом шкафу есть тайник.

– Что? Я вскакиваю на ноги.

Мэтт вытаскивает стопку книг из книжного шкафа и нажимает место на задней стенке. Тайник распахивается и появляется прямоугольная выемка.

А в ней сундук.

Затаив дыхание, я медленно вытаскиваю его и ставлю на стол. Между двумя сундуками есть одно большое различие. Мне требуется секунда, чтобы ее заметить. На этом сундуке нет замка. Я откидываю крышку и выдыхаю.

Он пустой.

Глава пятьдесят седьмая

Джейд

Я отхожу от него. – Здесь мы никому не помешаем. – Комнаты открыты, потолки, украшенные узорной бордюрной лентой, возвышаются над головой. Здание огромное, но Доминик так близко ко мне, что оно кажется маленьким чуланом. Этот дом не подходит нашей паре.

Почему я все еще здесь?

– Итак, я знаю, что это не обычное свидание, но я хотел бы покатать тебя в своей лодке.

–Что? – У меня замутило в желудке. Лодка? Вода? Без Коннора, что бы защищать меня? – Мне не нравятся лодки.

Доминик смеется. – Почему нет?

– Я не люблю воду. -Сболтнула я и сразу пожалела об этом. Не хочу, чтобы он знал о моих слабостях. Не могу быть уязвимой. Не с ним.

– Что же, это интересно.

– Это не важно. Я больше не боюсь воды, но она все еще вызывает во мне беспокойство.

– Похоже на слабость. – Говорит он сухо. – Предрасположенность.

И что это должно было значить? – Это не слабость.

– Тогда нет никаких причин, чтобы не пойти.

Я фыркаю. – Возможно я просто не хочу находиться в лодке с тобой.

–Что? Думаешь, большой серый волк сожрет тебя?

– Не думай, что я беззащитная. Возможно, я и маленькая, но перегрызу тебя пополам, если понадобится. – говорю я, и тон моего голоса меняется с игривого на злобный. Я с трудом сдерживаю себя.

Он поднимает брови: – О, спорю, ты бы могла. Он подмигивает и одним быстрым движением, моя рука оказывается в его, и он тянет меня к маленькой белой лодке, которая находится на берегу за домом.

***

Водные брызги холодят щеки. Я сижу очень прямо и неподвижно посредине лодки. Узкий канал впадает в болото и я чувствую себя уязвимой в широко открытом пространстве. Доминик перемещается с кормы в центр и садится, оседлав скамейку, и лицом ко мне. – Ну, теперь ты вся моя.

Он касается моего голого плеча и наклоняется, чтобы поцеловать меня там. Я пожимаю плечом, отталкивая его.

– Ты знаешь, Джейд. Мы не такие уж и разные. Нас обоих недопонимают.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь…

– Да ладно. В тот первый день, когда ты размазала Кортни по столу, я видел выражение твоего лица. Тебе понравилось.

– Она вела себя невыносимо. Она заслужила … – Я прерываю себя.

Доминик улыбается. – Она это заслужила?

– Ну я…

– Смотри. Доминик указывает на что-то в воде. – Аллигаторы. Он делает паузу. – Я мог бы сбросить тебя в воду, стоит ли?

Мои глаза расширяются.

Он громко смеется. – Нет, нет. Я бы никогда не сделал этого. Даже если бы ты оскорбляла меня, ненавидела, и оттолкнула . – Я буду защищать тебя.

Он водит носом по моей шее, а я потрясена. Вот уж не думала, что Доминик скажет нечто подобное.

Он действует быстро, но мое тело тоже откликается сразу. Я в головокружительном дурмане. Кончики его пальцев рисуют круги от запястий до внутренней части моих локтей, и такое чувство, будто кожа живая и ждет, ждет чего-то большего, чего-то более глубокого, чего-то, что взорвет меня как из пушки, но я не уверена чего именно. Он наклоняется ближе, и я чувствую гладкость его щеки, которая прикасается к моей. Я не вырываюсь, хотя знаю, что должна. Его пальцы путешествуют по моей спине, и он притягивает меня к себе так близко, что с таким же успехом мы могли бы разделять нашу кожу, наши кости. Я чувствую его, слишком много его, напротив себя, когда он шепчет мне на ухо. – Я хочу попробовать тебя на вкус.

– Я … – Упрек умирает у меня на губах, ведь я пытаюсь выговаривать слова, но ничего не получается. Маленькая, незнакомая часть меня хочет, чтобы ее попробовали на вкус. Я с трудом сдерживаюсь, одновременно напуганная и легкомысленная, моя решимость не давать ему касаться меня, так легко разлетается. Меня словно щекочут крылья многочисленных бабочек, которые кружатся вокруг меня, заполняя все пространство между нами. Я чувствую себя слабой и сильной, живой и звенящей.

Доминик улыбается мне в ухо и я слышу как он тихо и равномерно хихикает. Когда он отодвигается, создавая между нами пространство, я вздыхаю … к моему удивлению и ужасу … громко. Я отчаянно нуждаюсь в отрицательном пространстве между нашими телами, хочу, чтобы он нагнулся обратно, обеспокоена и дрожу от возбуждения, а он отодвигается еще дальше.

Когда он отпускает меня, я чувствую себя холоднее, голоднее, чем прежде, жажда глубоко у меня внутри хочет большего, много большего.

***

Когда мы выходим, чтобы пообедать, мне тревожно и беспокойно. Я пристально смотрю на меню, но слова сливаются. Страхи трубят в мои уши, но я не знаю, что они означают. Я поеживаюсь, словно у меня под кожей что-то ползает и мне отчаянно хочется это выпустить.

Мой взгляд опускается на ногу официантки. Такая хрупкая вещица: кости окруженные плотью. Я пялюсь на ее ногу, мои пальцы начинают подергиваться. Мне интересно, смогла бы я сломать ее кости в своей руке, треснули бы они также как щепки. Каково бы было держать в руке осколки? Могла бы я заставить сломаться то, что было когда-то целым? Совсем как та, другая официантка …

Я делаю глубокий вдох и резко отворачиваю голову, чтобы уставиться на бумажные салфетки. Я с трудом подавляю желание убивать. Эти мысли, мерзкие, ужасные мысли теперь приходят чаще. Я закрываю глаза и мысленно создаю железную крепость, чтобы преградить доступ черноте и удержать свет внутри.

– Эй, Джейд? Что ты заказываешь?

Когда я начинаю открывать глаза, образ становится живым, и я понимаю, что крепость, построенная в моем разуме не держит тьму снаружи и свет внутри, а лишь мешает моей темноте зачернить день за пределами железных ворот. Меня охватывает дрожь. Я дрожу впервые за долгое время.

Но как только дрожь стихает, я сажусь повыше. Мои пальцы прекращают подергиваться и мысли об ужасных приятных вещах скачут у меня в голове и щекочут мой разум возможностями.

***

Дни сливаются вместе. Я даже не знаю сколько прошло с той прогулки в лодке. Прикосновения, ласки, сладость, холод, приятные мысли, чтобы заполнить мои дни. Иногда, но редко, другое чувство испуганно поднимается к поверхности, надоедливый, ноющий голос шепчет мне в ухо. Но я отказываюсь его слушать. Он разрушает восхитительность грез.

Я хожу в школу потому, что иначе Нана задавала бы слишком много вопросов. Мне предстоит еще один экзамен. Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, я рисую картинки в уголках, картинки с лицами, которые я даже не узнаю. В коридорах я вижу ребят и они заставляют меня испытывать неловкость. Я могу преподать им урок, научить их всех сжиматься от страха. Я ухмыляюсь всякий раз, когда кто-то слишком долго смотрит на меня и от меня сразу отводят взгляды.

А еще есть Доминик. Он успокаивает мое растущее беспокойство своими прикосновениями и поцелуями.

Джейд. Джейд … Джейд!

Вернись ко мне, дитя … Вернись.

Два разных голоса взывают ко мне. Когда я слышу их, то чувствую себя неловкой, слабой. Как-будто существует какой-то нелепый чужеродный элемент, пытающийся управлять мной и я не хочу, чтобы мной управляли.

Но в то же время … есть что-то знакомое в этих голосах. Что-то такое необходимое, срочное и утешительное … Я зажмуриваю глаза. Страх овладевает мной. Что я забыла? Туман в голове поднимается на миг, но потом …

Сзади меня обняли две большие, мускулистые руки.

Удовольствие выбивает меня из колеи, извивается во мне как змея, вылизывает себе путь по моей коже, моим венам, моему сердцу. Я отвожу глаза, не зная, что он видит, не зная, что я хочу, чтобы он увидел. Его пальцы дразнят меня как перо … легкие и сладкие как дыхание. Поток ощущений – это вовсе не дыхание, это вихрь потребности, желания, чего-то нового и не свойственного мне, и я одновременно хочу сопротивляться и сдаться и пропасть в его неистовстве.

Мои прикрытые веки подрагивают. Я хочу, чтобы это ощущение прошло. Кожа к коже. Губы к губам. Язык с языком. Образы мелькают у меня в голове, так что я распахиваю глаза, ведь этот парень, смотрящий на меня, кажется куда менее опасным зрелищем. Хотя я не права и знаю об этом. Он пододвигается поближе. Я отодвигаюсь от него … со значительным усилием. Он улыбается уголком рта. Чертов рот. Это простое, легчайшее движение заставляет мой взор остановиться на нем и я не могу не думать о том, на что же похожи эти губы.

– Тебе и впрямь не следует так сопротивляться. – Его рот двигается. Мне требуется минута для того, чтобы его слова дошли до меня, и я смотрю на него вверх. Его изумленные глаза – проницательны.

– Почему нет? – Говорю я, слова столь же неубедительные, как и моя решимость сопротивляться.

– Я думаю, ты знаешь почему. – Он держит мое запястье и медленно ласкает его пальцами, которые описывают маленькие круги вверх по моей руке.

Желание. Я его желаю.

И мне от этого стыдно.

Я отхожу от него. – Разве ты никогда не слышал, что нельзя прикасаться к леди без ее разрешения?

– О, да. – Говорит он, наклоняя свое тело поближе ко мне, я чувствую его прохладное дыхание на своем лице. – Разрешение написано повсюду на лице девушки, когда я прикасаюсь к ней. И ты, Джейд, вовсе не исключение.

Я краснею и отворачиваюсь.

Он тянет меня обратно и прижимает к шкафчику. – Будет все хуже и хуже, я беру, то что хочу. – Его голос – рычание у моей кожи.

Его рот грубо опускается на мои губы, я задыхаюсь от него и отодвигаюсь назад. Его губы следуют вниз по челюсти и шее. Тело желает ответить, желает сдаться. Но я не хочу. Мои глаза открываются, и через пару шкафчиков, я вижу пару янтарных глаз, наблюдающих за мной. Его лицо искреннее, честное и обиженное. Какой-то миг я пытаюсь оттолкнуть Доминика. Коннор. Мне надо пойти к Коннору. Но когда лицо Коннора становится замкнутым, вспышка внутри меня затухает и я чувствую себя вредной и жестокой. Я не свожу глаз с Коннора и покусываю ухо Доминика перед тем, как снова притянуть к себе его лицо и энергично возвратить поцелуй.

Когда я бросаю взгляд на Коннора и вижу, как его сияние выцветает до серой туманной дымки, я улыбаюсь.

Глава пятьдесят восьмая

Коннор

Внутри меня тихий голос шепчет: – Время почти наступило.

Но бег – это единственное, что кажется правильным. Я не обращаю внимания на отстающих, тычки от спортсменов, на всех остальных. Я обгоняю их и бегу, бегу очень быстро до тех пор, пока поблизости совсем никого не остается. Они все позади меня, далеко позади меня. Когда я пересекаю финишную линию, я продолжаю бежать, я обегаю школьную территорию, я бегу и бегу до тех пор, пока не начинаю пыхтеть, поднимаясь по ступенькам к себе в комнату, и не захлопываю за собой дверь.

Я иду в комнату и ору что-то непонятное … даже не знаю, должно ли это было быть словами или рычанием. Я бьюсь головой о стену два, три раза, а затем сползаю, плюхнувшись на пол.

Почему ее глаза должны быть такими зелеными и знакомыми? Почему мама тоже ощущает потерю? Почему кошмары приходят каждую ночь? Я схожу с ума?

Я потираю виски. Да, должно быть я схожу с ума.

– Гм.

Я поворачиваю голову на звук незнакомого голоса. Старик с белыми волосами тихо сидит в моем кресле. Ноги крест-накрест, причудливая трость балансирует на коленях.

С трудом я поднимаюсь на ноги. – Кто вы такой, черт возьми? – Говорю я: -Убирайтесь из моей комнаты.

– Детка? Все хорошо там? – Интересуется мама.

Человек подносит свой ​​указательный палец к губам. Я щурюсь и смотрю на него.

«У вас есть вопросы, молодой человек. У меня есть ответы.»

Я слышу низкий голос в моей голове и отшатываюсь к стене. Пялюсь на него. Его рот совершенно не двигался. С трудом я беру себя в руки. Открываю рот, чтобы закричать, но мужчина изменяется, превращаясь в огромного кота с заостренными ушами, прыгает и преграждает доступ к двери. Кот медленно качает своей серой головой. Я подавляю крик.

– Милый? -Я слышу, как моя мама поднимается по лестнице.

– Ага, ага, мам. Все в порядке. Я просто…ушиб палец на ноге.

Кошачья голова наклоняется в сторону.

Я закатываю глаза и пожимаю плечами, руки подняты вверх, словно говоря, “И что я должен был сказать?”

Он кивает.

– Хорошо милый. Просто дай мне знать, если что-нибудь понадобится.

– Само собой, мам.

Вдруг кот опять становится стариком и сидит в кресле. Я не свожу с него глаз и делаю несколько шагов назад. Что произошло с моей нормальной, унылой жизнью?

– Твоя мама тебя очень любит.

– Не говорите о моей матери.– Я говорю сердитым шепотом. – Расскажите лучше какого черта вы делаете у меня в комнате? И, и … – Я стою и не знаю что сказать. А что бы вы сказали старику, который превращается в животное у вас в комнате?

– Твое беспокойство понятно. Видишь ли, у нас общий интерес, и я здесь, чтобы предложить ответы и, в свою очередь, попросить тебя об одолжении.

– Я понятия не имею кто вы. И никаких сделок с вами заключать не буду.

– Я Рысь. – Говорит он.

Я закатываю глаза и шлепаю ладонью по лбу. – Конечно же вы Рысь. Весьма оригинально. – Старик, который превращается в большую кошку под названием рысь.

– И я знал твоего отца. – Говорит Рысь.

Хорошо, теперь вы заинтересовали меня. – Вы знали моего отца?

– Да. И я знаю, он оставил тебе сообщение. Очень важное сообщение.

– Откуда вы это знаете?

– Потому что я именно тот, кто велел ему его написать.

– Она идет за тобой? Вы велели ему написать это? Вы знали о Джейд?

–Он говорил не о Джейд. – Отвечает он. – Джейд – это та, о ком мы оба заботимся, ты и я. Отец предупреждал тебя о зле.

Я фыркаю. Это сумасшествие. – Что? Джейд – зло, или одержима злом, или же с ней еще какая-нибудь херня. Разве вы не видели ее полностью черные глаза, то как она пытается убивать людей? Как вы можете заботится о той, кто совершает такие ужасные поступки? Злые поступки?

– Это – очень хороший вопрос, Коннор. -Он кладет свои локти на колени. – А как ты можешь любить кого-то подобного?

– Понятия не имею. – Я пожимаю плечами, пытаясь изобразить безразличие.

Старик сжимает губы. – Ты и я, мы оба знаем, что это не так. Она оставила след в твоей душе и, неважно, как сильно ты стараешься, тебе не стереть его. Часть тебя все еще любит Джейд, точно также, как некая часть, глубоко внутри ее, любит тебя.

– Это нелепо. Во-первых, я никогда не смогу любить потенциальную убийцу. А во-вторых, она сейчас с Домиником. Он может справиться с ее безумием.

– Значит, когда ты увидел, как Доминик целует ее, ты ничего не почувствовал?

– Нет. – огрызаюсь я.

– Нет? – Он поднимает брови и ждет. Тишина напрягает.

– Я … я … это не имеет значения.

– Правда? – Он постукивает тремя пальцами по губам.

– Угу. А теперь вы скажете мне что-нибудь важное? Или вам пора идти?

– Я могу сказать тебе много важного. – Он откидывается на спинку стула.

Я нетерпеливо жду. – Ну и?

– Какие у тебя вопросы?

– Я не знаю … Что папа пытается мне сказать? Что, черт возьми, происходит? Почему, черт возьми…я останавливаю себя, не в силах произнести эти слова вслух. Почему я влюбился в монстра?

– Все вопросы очень важные. Твой отец хотел сказать тебе о том, что что-то приближается.. Деджинира приближается.

– Ха? Подождите, кто такая Деджинира, черт возьми?

Деджинира – это Разрушительница Человечества. Во время седьмого жертвоприношения, под светом затмения кровавой луны будет сделан выбор. Деджинира обретет силу и вырвется на свободу. Легионы демонов восстанут по ее команде. И от ее го ….

Я поднимаю руку. Я совершенно не понимаю о чем вы только-что говорили. – Погодите, Человек-кот. Помните, я всего-лишь ребенок из Байю. Я ни хрена не понимаю о чем вы говорите. Кто такая Деджинира, черт возьми? И, ну, – мои глаза моргают, расширяются, для большего эффекта, руки жестикулируют в диком замешательстве. – Легионы демонов? Как бы демоны, настоящие демоны будут просто скакать повсюду, весело проводя время.

– Демоны не скачут. – Невозмутимо говорит Рысь. – Они уничтожают.

– Хорошо, ладно, я говорил в переносном смысле …

– А Деджинира – имя, которое Лилит, Королева всех Демонов, дала дочери перед тем, как заморозила ее в адском озере.

Я закатываю глаза. – Похоже на серьезные семейные проблемы.

Рысь кивает. – Деджиниру освободили из адского озера годы назад, когда Лилит впервые стремилась использовать ее как оружие против человечества. Вот тогда я ее и встретил. То есть, тогда я ее и спрятал.

Рысь пристально смотрит на меня и ждет. Я отворачиваюсь. – Итак, какое это имеет отношение ко мне?

– Деджинира – это Джейд, Коннор. Она просто не помнит.

Его слова словно пощечина по лицу. Джейд? Джейд? Я вспоминаю чулки в сеточку и сексуальные ухмылки, черные глаза и адский огонь в них. Джейд – дочка Лилит? Дочка Королевы Демонов?

– Чтооо? – Я вскакиваю на ноги, ударяюсь головой о доску и падаю обратно в кресло. – Джейд – это Деджинира? Дочь Королевы Демонов? Хреново оружие в адском арсенале? “Разрушительница Человечества”? Моя голова раскалывается.

– Нет. – Он говорит решительно. – Есть Джейд, и затем есть самостоятельное существо у нее внутри, которое и есть зло. Джейд – это Химера … две сущности, два скованных вместе существа разрываемые пополам, сражающиеся друг с другом. Джейд почти победила однажды, давным-давно, но теперь сражение началось снова. Теперь Деджинира побеждает. И если Деджинира победит, то и Джейд, и мир будут в опасности.

– Подождите,что вы имеете в виду под словом мир?

Рысь качает головой. – У нас сейчас нет на это времени. Я дал тебе некоторые ответы, и теперь у меня есть к тебе просьба.

Я поднимаю брови.

– Скажи Джейд, пусть придет ко мне. У нас так мало времени и я боюсь,что Изменение уже началось. Она не обращает внимания на мой голос. Она не слушает.

Я думаю о Джейд и Доминике, целующихся рядом с шкафчиками. – Ее отвлекли.

Рысь кивает головой

– Она … она встретила кое-кого.

– Человека?

– Нет, гнома. – Я невозмутим.

– Она любит его?

– Черт возьми, я не знаю. Но я уверен, им нравится сосаться друг с другом.

– Хм-м, ладно. Любовь вернула бы ей ее сердце. Но, похоть…

– Подожди, причем тут ее сердце?

Рысь выглядит удивленным. – Ее сердце. У нее его нет. По крайней мере ее сердце не живое и оно не бьется.

– О чем вы говорите? – говорю я. – Конечно же, у нее есть сердце. – Но затем, когда я пытаюсь вспомнить, слышал ли когда-либо его биение, я не могу.

Сочувствующий взгляд Рыси расстраивает меня. – Ладно, забудьте, что там насчет похоти?

– Похоть, не связанная с любовью, это грех и накормит силу Деджиниры. Если она предастся ей полностью, она может запросто превратиться.

И тут Рысь резко поворачивает голову в сторону, прислушиваясь к чему-то, что я не могу слышать. – Я должен идти. – Он говорит, вставая. – Твой отец нашел священные тексты, которые не только рассказывают о Последнем Пророчестве, но также содержат жизненно важные тайны. Он не знал о своем Зрении, своем небесном подарке, пока не заболел. – Рысь вытаскивает книгу в кожаном переплете из которой выскакивают страницы. – Переводы принадлежат тебе.Ты – его кровь. У тебя могут быть и собственные дары. Даже если это не так, книга ответит на большинство твоих вопросов и поможет тебе подготовиться к тому, что приближается.

– Я … я действительно не знаю, что это значит … Я … Я никогда не хотел ничего из этого.

– Так же как и я, Коннор. Так же как и я. Но судьба есть судьба. Он смотрит на меня. – Джейд хочет быть хорошей, Коннор. Она хочет сердце, в котором ей отказали. Девочка, которую ты любишь, внутри тела, которое гниет и изменяется. Мы должны вытащить ее обратно, потому что мы теряем ее, и скоро она будет потеряна навсегда.

– Я … я не могу любить ее больше.

– Ты не хочешь любить ее, но любишь. Только твой свет может спасти ее сейчас. Пожалуйста, пожалуйста, не дай ей уйти. Не сейчас. Потому, что я люблю ее тоже, но она забыла меня. Но она не забыла тебя. Пока еще нет.

На этом его образ колеблется и разлетается на тысячу кусочков, перезванивающихся как колокольчики.

Дюжины золотых шариков рассыпаются по полу. Когда я поднимаю один, ошеломляющая теплота обертывается вокруг меня, я сижу на кушетке и смотрю кино рядом со смеющейся Джейд. Я роняю шарик и воспоминание ускользает. Я выбираю еще один и вижу нас в карьере, ее тело спряталось у меня в руках. Каждый шарик – воспоминание. Я падаю в в середину их всех, провожу по ним пальцами, видя вспышки смеха, улыбок, ее сморщенный нос, все то, что делало ее настоящей и моей.

Так много шариков. Так много воспоминаний.

Я зажмуриваюсь. Почему любовь к кому-то должна приносить столько боли?

Однажды она сказала мне, что никогда меня не отпустит. Если Джейд, которую я люблю все еще жива, тогда я не отпущу ее тоже. По крайней мере, не сейчас.

Глава пятьдесят девятая

Джейд

Я хочу потеряться в нем.

Бум. Бум. Бум.

Кто-то барабанит в окно машины. Я выглядываю, Доминик все еще обвит моими руками и ногами. Мое дыхание затрудненно. Доминик не обращает внимания на стук, вжимается своими бедрами между моих ног и раскачивается взад-вперед. Мои веки трепещут и опускаются. Мне тоже плевать на грохот.

Я знаю чего хочу. Я покусываю ухо Доминика и смакую звук его стона. Я могу помучить его, возбуждая желание, но не думаю, что стану. Думаю, разрешу ему взять всю себя … и возможно, потом, я найду кого-то нового. Эта мысль вызывает у меня на губах улыбку.

С громким скрипом дверь машины распахнули, и чувствую как Доминика стаскивают с меня. Мои глаза раскрываются, я отчаянно нуждаюсь в его прикосновении.

– И впрямь классно, Доминик. – Говорит голос снаружи. – Неужто ты не можешь позволить номер в гостинице?

– Некоторые вещи веселее на публике.

Я передвигаюсь на сиденье, опускаю ноги за дверь и вижу Коннора, размахивающего руками перед Домиником. – Все равно, Дом. Мне нужно поговорить с Джейд.