Текст книги "Дворецкий в Белом (СИ)"

Автор книги: Рэй Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

И, оставив банку в руках Кайто, мужчина остановился в дверях с телефоном. Он нажал пару кнопок, дождался окончания гудков и разговорился со своим помощником, без лишних слов показывая, что уезжает в участок.

– Кстати, Кайто, я забыл, – парень только–только открыл банку, – Гиндзо задержится из–за подготовки к суду, так что я отвезу тебя на своей машине, хорошо?

Снова блеск в глазах, затем секундное непонимание, а потом уверенное:

– Хорошо.

– О, отличное слово. Теперь не звучишь как робот, – взгляд Кайто стал чуть внимательней, как и слух, – С нами ещё мой сын поедет, но он спокойный. Да и тебя первым отвезу, мой дом далеко.

– Хорошо.

– Ну и отлично, – теперь психиатр почувствовал себя смелее, – Давай посмотрим ещё что–нибудь.

Он захлопнул японский сборник и забросил в ящик стола, а потом вытащил из кармана самый обычный телефон. Не смартфон, но не маленький – классическая раскладушка чёрного цвета. Потом психиатр что–то набрал на нём и убрал предмет в карман.

– Нужно провести пару физиологических тестов, потому ещё одна история и хватит.

– Хорошо.

– Так, давай представим нечто современное…

Собака яростно лаяла, припадая на передние лапы.

Прямо перед ней, прижавшись к забору, сидел маленький взъерошенный котёнок. Он широко раскрывал рот и жалобно мяукал.

Неподалёку стояли два мальчика и ждали, что будет.

В окно выглянула женщина и поспешно выбежала на крыльцо. Она отогнала собаку и сердито крикнула мальчикам:

– Как вам не стыдно!

– А что стыдно? Мы ничего не делали! – удивились мальчики.

– Вот это и плохо! – гневно ответила женщина

– Что думаешь?

Уже кучу раз глаза Кайто блестели слабыми намёками на эмоции, но сейчас на его лице пробежала настоящая искра. На секунду, всего на какую–то секунду сломанная кукла превратилась в обычного человека. Даичи даже не успел понять ту необычную эмоцию, да и вряд ли её можно было описать словами.

– Ничего не делать, – безразличие вернулось, но тон голоса слегка изменился, – Ничего не делать, – дворецкий повторял эту фразу с безразличием ученика, желающего сдать тест с помощью обычной зубрёжки без вникания, и это сводило с толку.

Серьёзно, все необычные случаи, которые Даичи видел во время своей работы, меркли на фоне искреннего непонимания при виде Кайто. Такой случай был нов и страшен, но Абэ Даичи – врач. Он должен вылечить своего пациента – это его работа, суть его профессии.

Да и честно, ведь действительно интересный случай? Кого же он не заинтересует! Это в суде–то переполох, а полицейский участок? Вовсе в базар превратился – третий отдел кричит, за ним второй, первый подслушивает за дверью, частные детективы носятся по кабинетам, насколько связи позволяют, а на входе каша из журналистов и репортёров! Кажется, суд будут смотреть на космической станции.

Да и сейчас не об этом! Куда это его мысли улетели?

– Кайто–кун, а почему…

Даичи осёкся. Нет, прямые вопросы казались ему плохой идей. Лучше непринуждённо узнать обстановку внутри дома Накамори, условия его труда. Как раз под конец дня, в машине.

И психиатр резко встал, прерывая дворецкого от очередного повторения.

– Так сказать, это был бета–тест. На следующих сеансах мы задержимся тут надолго, тестами позанимаемся, – наклонив над своим ртом уже пустую банку с кофе, мужчина обошёл стол и протянул парню руку, – Несложная физиотерапия. Ближе к вечеру довезу тебя домой.

Кайто принял ладонь врача и улыбнулся.

– Хорошо.

***

– Ну, вот и всё! Результаты узнаем к следующему сеансу!

На улице всё ещё цвёл и сверкал весенний день, но солнце уже не сияло так же ярко, как в полдень. Конец марта потихоньку поднимал температуру, но обещанный горячий апрель не был готов принять эстафету – так и создавался приятный, тёплый воздух, вызывающий улыбку на лице выпускника начальных классов.

– Папа! – средний сын Даичи только–только окончил шестой класс начальной школы. Его растрёпанные шоколадные волосы, доставшиеся ему от матери, в очередной раз оказались не причёсаны, ведь мальчик как обычно опоздал, даже сейчас. Но и врач с пациентом задержались в очереди у гардероба, сегодня это сойдёт ребёнку с рук.

– Ватару! – находясь на границе работы и семьи, психиатр сходил с ума. Он привык различать их настолько, что не смог задать сыну нужные вопросы. Вместо этого он поманил за собой Кайто и пропустил пассажиров на сидения позади.

– Привет, – дворецкий едва успел пристегнутся, но фальшивая улыбка расцвела на лице сразу же после буквы «т».

– Привет, – мальчик двенадцати лет смотрел на него спокойно. Его вид не вызывал страха, но и не повышал настроения – обычный ребёнок, которого можно легко встретить на улице. Явно не любопытный, определённо не внимающий каждому слову, но уже порядком сознательный.

– Это дворецкий Гиндзо, я отвезу его домой. А потом уже к нам поедем, – Ватару кивнул, и машина тронулась.

На пару минут в разновозрастной компании воцарилось чисто взрослое молчание.

– Кайто–кун, как у тебя дома? Гиндзо?

– Он занят судом, толком не знаю.

– Это да… Аоко–тян?

– Отлично… Вчера ходили на вечеринку.

– О, а подробнее? – поворот, после которого на длинные два километра – ровная дорога, и Кайто начинает сухой пересказ всех событий вечеринки, который, несмотря на плохие ораторские способности, вызывает отклик у остальных.

Благодаря паре наводящих вопросов, требующих развёрнутых ответов, мужчина узнаёт всё, что его интересовало. «Аоко–тян тоже старается… Такая молодец, тоже хочу дочь», – пустив слезу несчастного многодетного отца четырёх сыновей, Даичи задал последний вопрос и наконец выяснил всю ситуацию на данный момент.

Вместо «как прикажете» – «хорошо», может приветливо здороваться, вполне хорошо улыбается – для первой стадии очень даже неплохо, но один вопрос остался не утонченным.

Заметно, что он привязался к Аоко, но из–за воспитания или?..

«Вероятно, нужно подождать ещё немного. А потом видно будет. Или можно провести эксперимент», – Даичи повернул руль: «Нет, даже для эксперимента рано. Привязанность может начаться из–за воспитания и вылиться во что–то иное. А ещё послезавтра суд».

И машина, повернув на ещё одном перекрёстке, вышла на абсолютно ровный путь до резиденции Накамори.

Комментарий к 9. «Кайто–кун, как ты себя чувствуешь?»

Хотела заняться делами, но заболела. Сейчас стало легче (внезапно О_О), так что, возможно, вернусь к делам.

Самое главное, спасибо вам всем! Очень приятно видеть, что у этой работы столько заинтересованных читателей и вдохновляющих отзывов :)

========== 10. Когда дворецкий один дома, работа превыше всего? ==========

Кайто вернулся в свою комнату сразу после завтрака.

Сегодня Аоко, наспех поев и забрав два бенто, (которые дворецкий приготовил по её просьбе тем же утром) убежала в гости к подруге с ночёвкой. Оттуда же, завтра, она отправится на суд в качестве зрителя, а следующий день – официальная церемония начала занятий в полицейской академии.

Что насчёт Накамори? Ну, с ним всё ясно – суд, суд, суд, дело, дело, дело. Жизнь полицейского отнюдь не сладка и не свободна, времени нет, да и не предвидится.

Вот так ты и остаёшься наедине с котом почти на два долгих дня, и не знаешь, что делать. А в случае Кайто всё ещё хуже – он же даже не представлял, чем ему можно заняться. Весь день за Кидом носится? Он давно уснул на диване.

Таким образом, дворецкий поднял книгу и тут же положил назад. Ещё позавчера в его голове мелькнула идея, и сейчас идеальный момент для её воплощения. Так парень делает шаг из комнаты и видит… грязный пол второго этажа. Нет, всё ещё не тот момент.

Наступил день генеральной уборки.

***

Кид закричал после первого «вжж» пылесоса. Кайто не заметил, как потерял котёнка из виду, но искать не стал. Во–первых, он не слышал крика, лишь видел, как питомец убегает и не обратил на это внимания. Во–вторых, уборка увлекала с головой.

Нет, здесь не свинарник и не музей пыли, скорее типичная обстановка после недели без уборки. Но дворецкий почувствовал себя настолько виноватым, что его руки начинали шататься. Да каждая маленькая пылинка вызывала у парня желание биться головой об пол.

Их всегда так воспитывали: чтобы хозяева были сыты, довольны, а дом был кристально чист. Любая грязь была врагом номер один, и темп уборки всё ускорялся и ускорялся, не теряя профессионализма и тщательности.

А скуку разбавляло мяуканье Кида, чудом забравшегося на холодильник. Ну, или нет – Кайто слушал его вполуха.

***

Когда с гостиной было покончено, Кайто перекрестил руки и внимательно оглядел комнату. Теперь она была чистой и сияющей, как в любом объявлении о продаже дорогого дома. Хоть сейчас выставляй – купят. Но нет, впереди кухня, спортзал, второй этаж… И Кид не скоро слезет с холодильника, если сумеет.

Но дворецкий был полон профессионализма и тщательности, жил работой, потому убирался так, словно к ним приедет сам император. Наверное, именно этот перфекционизм прибавил котёнку смелости спрыгнуть с холодильника и навестить парня, пока тот ритмично драил пол обычной шваброй.

Кид мяукнул, но не был услышан. Питомец мяукнул ещё раз, но был проигнорирован вновь. Именно это заставило котёнка приблизится на максимально близкое расстояние к дворецкому, чтобы его не задела швабра, и начать кричать без остановки, раз за разом всё писклявее и писклявее. А ещё жалобно, что, опять же, к сожалению, не работало.

– Кид, мне нужно убраться. На тебя нет времени, – Кид стал кричать громче, – Чего ты хочешь?

Ответа на такой вопрос котёнок не знал, да и вряд ли понимал человеческий язык, но продолжал стоять на своём. Сам не зная, на что он мяукает, он развернулся в сторону ноги дворецкого и успешно налетел на ведро с водой. Так у котёнка появилась причина кричать, а у Кайто – причина прервать уборку.

– А ты глупенький, – вымазанный в мыльной воде Кид был с этим не согласен, но ни кусаться, ни царапаться не хотелось, сил не было. Они появились только тогда, когда за ними закрылась дверь ванной, – Посиди в тазике, я наберу воды.

Ясное дело, котёнок закричал с новой силой. Его маленькие лапки не могли достичь края, а прыжок казался невозможным. Но шерсть была настолько раздражена грязной мыльной жидкостью, что дороги назад нет – придётся насладиться ванной. Питомец вновь жалобно мяукнул.

– Подожди ещё немного, – ещё «мяу». Вода, наконец, набирается в достаточном количестве, и Кайто поднимает Кида, – Тебе много не надо, верно? Только не бойся.

Дворецкий аккуратно, терпя цепкие когти на рукавах, сажает котёнка в ванную. Ещё пару секунд малыш дёргается, но потом понимает, что от воды ему легче и, вроде, не такая она и страшная. Он даже мотает лапкой, пытаясь поиграть с водой, пока парень ищет шампунь.

Это оказалось лёгкой задачей – шампунь для котов трудно перепутать с человеческим. И, стоило потянуться за ним, казус случился моментально. В один миг белый контейнер с мылом навернулся с полки прямо в раковину и раскрылся в полёте, однако реакция Кайто была молниеносной. За пару секунд он поймал мыло в руки и отметил странную форму предмета гигиены. Нет, Аоко сказала ему, что заменила мыло этим утром, но…

В этот миг прямой взгляд упал на новое мыло.

Сначала синие глаза блеснули, а потом потеряли безразличие на долгие секунды, что моментально привлекло внимание играющего в ванной котёнка. Правда, он не мог ничего увидеть за спиной дворецкого и лишь мяукал, волнуясь, пока парень не закричал и не уронил мыло в раковину.

Что могло вызвать эмоции у безэмоционального человека? Хороший вопрос для дискуссии. И, наверно, многие скажут – страх или фобия. Что ж, в случае Кайто это сработало.

Новое мыло было выполнено в форме рыбки–клоуна. Бегающие глаза бедного дворецкого стоило видеть.

В школе учителя помогали ему бороться со страхом. Ну, как помогали: сказали не бояться и посадили рыбачить. Конечно, мальчик расплакался, особенно когда клюнула первая рыбка. Он даже леску тянул с такой силой, чтобы добыча поскорее сорвалась, но ему помогли.

Так его заставили поймать ещё шесть таких рыб, и фобия лишь усилилась. Парень был готов на всё, лишь бы не контактировать с рыбками вновь. Он и однокласснику на том самом уроке по уходу за животными аквариум разбил, за что получил по лицу.

Но вот – мыло в форме рыбы. Кид забыт напрочь, пусть играет с водой, не потонет, мало набрано, а Кайто пытается подавить порыв истерики и убрать мыло в контейнер. Но как? Как?! Это невозможно, это никак не!

И всю сцену прерывает новая неожиданность – звонок телефона. В кармане Кайто лежит телефон Аоко – она оставила ему свой, чтобы быть на связи, пока она не купит ему его собственный. А пока обещала звонить с телефона подруги и проверять обстановку.

Кайто еле–еле добрался до телефона левой рукой и принял звонок от контакта «Норико». На том конце закричал голос студентки полицейской академии:

– Кайто! Всё нормально? Как ты?

– Д–да…

На том конце повисла неловкая пауза, разбавленная звуками телевизора и звонким женственным смехом.

– Что случилось? Ты запинаешься?

– Нет, н–ничего.

– Ты же запинаешься, что такое?

– Ни–ничего, – удивительно, как быстро добрый голос может стать резким. В момент тон голоса Аоко повысился настолько, что Мегурэ бы сам подвинулся и уступил ей своё звание.

– Кайто, что случилось?! – удивительно, такой тон коснулся даже дворецкого.

– Мыло с рыбой…

– А? Мыло с ры… Ой… Да, мне же папа говорил, – и вновь голос понизился, превращаясь в виноватый шёпот, – Прости, пожалуйста! Ты уже убрал его в контейнер?

– Ещё нет. Я его уронил, всё лежит в раковине отдельно.

– Возьми нижнюю часть и закрой глаза, – Кайто послушно выполнил сказанное, положив телефон на плечо и прижимая ухом, – Теперь аккуратно найди мыло и положи туда, – не просто, но нужно, – А теперь сверху верхнюю часть.

В то же время из трубки послышалась глупая песня из какого–то комедийного шоу, что звучало успокаивающе, хотя незнакомый женский голос активно интересовался происходящим в резиденции Накамори. А дворецкий открыл глаза.

Мыло было в контейнере.

– Положил?

– Да, – голос Кайто вновь выровнялся и вернулся к обычному тону, хотя по щекам пробежала пара капель пота, а щёки, неожиданно, слегка зарумянились, – Спасибо…

– Да за что меня благодарить, это я виновата! Как я могла забыть?! – даже по телефону чувствовалось, что Аоко готова кланяться в извинениях ещё пару часов, – Там в тумбочке лежит ещё один контейнер с мылом в форме цветка, поменяй их. Кстати, а что ты в ванной делаешь, моешься?

И только в этот момент на лице дворецкого проскочило замешательство, а за ним осознание – Кид до сих пор играл с водой, перебирая лапками. К счастью, ему это пока не наскучило.

– Кид запачкался, надо его помыть.

– Ооо, приехали. Шампунь для котов нашёл?

– Да. Нужно поскорее, пока не остыла вода.

– Да–да, я позвоню ближе к вечеру! Береги себя!

– Хорошо.

И, проигнорировав доброе пожелание по причине непонимания, дворецкий проверил ещё теплую воду и спокойно приступил к вымыванию кота. Хотя, казалось, он уже и сам себя вымыл, пока барахтался в ванной.

А ведь ещё уборку заканчивать… Но работа и есть смысл существования Кайто, даже когда он один дома, по крайней мере, пока. Завтра, может быть, найдётся время для книги и того, что он изначально планировал.

Суд над организаторами школы «Дворецкий в Белом» будет долгим.

Комментарий к 10. Когда дворецкий один дома, работа превыше всего?

Интересно, чем это Кайто планирует заняться? Ой, я же уже знаю)

Что ж, завтра будет суд. Это длинная глава, так что не знаю, когда она выйдет…

Но я буду максимально активно работать над ней, так что ждите :)

========== 11. Насколько сильно люди способны ненавидеть? ==========

«Театр начинается с вешалки», – знакомая с театрального кружка цитата насмешила переодевавшегося судью. Пожалуй, лишь циничный юмор мог удержать от безумия, когда ты постоянно сталкиваешься со всё новыми и новыми зверскими преступлениями. Маньяк, ответственный за десятки жертв? Сошедшая с ума мать, прикончившая своего пятимесячного младенца? Школа, промывающая парням–сиротам мозги?

На повестке дня – последнее. Мужчина, которому на днях исполнялось пятьдесят лет, за несколько дней выслушал столько людей, что начинал сомневаться, что от кого слышал, но одно знал точно – виновны. Все из арестованных – виновны и другого вердикта совещание не вынесет. На деле, самыми пугающими казались сами факты: то, что происходило в школе, методы, отдельные случаи (а такие были). Но все знали, что этих мужчин не упустят и объявят каждому максимально возможный срок. И пусть японские реалии не позволят этим тварям условно–досрочное через мизерные десять–пятнадцать лет заключения.

А ведь часть общественности требовала осуществить публичную смертную казнь, но вряд ли это преступление подходит под одну из необходимых одиннадцати статей, да и критерии не все, да и публично…

Да под какую вообще статью подходит это преступление, под какие статьи, чего ожидать?

Верхняя пуговица пиджака застегнулась, и это означало, что Араи Иуоо готов к выходу. Его глупая привычка застёгивать пуговицы снизу вверх была давно известна его коллегам, так что другой судья, Хирога Сатио, расплылся в ухмылке, а их общая коллега, Кавамура Ёнэ, мило рассмеялась, как девушка, которая попивает чай на высоком приёме, а не известная суровая судья.

Именно эти трое займутся этим делом в качестве судий. Лучшие из высоких судов Токио, профессионалы своего дела, как и все, кто собрался на этом заседании.

Прокурор, Кондо Тайко, поправила хвостик и тоненькие очки. Она плохо знала инспектора Накамори, но, лишь услышав о деле, первой вызвалась участвовать в суде. Конечно, нашлось море соперников, что вылилось в настоящую баталию, которую пришлось решать третьим лицам. И женщина была полностью довольна, когда доказала им свою значимость. Осталось не оплошать, а посадят… Да точно посадят, нет вариантов. Главное – добиться пожизненного. И в этом ей поможет подзащитный, который тоже поправил костюм и свои светлые волосы. Сагуру готов к работе, как и прокурор.

Главной проблемой был адвокат. Кто в своём уме согласился бы защищать тех, кого ненавидел весь суд и полиция? Но ответ прост – мир многогранен. И у этих циничных мужчин нашёлся адвокат на высоких каблуках в женственном официальном костюме – Ойси Таю. В студенческие времена была любовницей директора (об никто не знал, что удивительно), а сейчас – начинающий адвокат. И её приняли сразу, чтобы кто–то был. Никто другой не соглашался на такое безумство.

Такой была обстановка в суде, когда инспектор Накамори прошёл в зал и занял своё место. Подсудимых уже вывели, их лица легко разглядеть: старые, сутулые, но максимально ухоженные, с лицами добрых и невинных детских волшебников, лишь бы им верили юные, зомбированные дети.

По этим противным лицам быстро пробежали глаза Аоко, прежде чем она спряталась в центре правого ряда. Рядом присел мужчина в теле, весом за сто двадцать килограмм вместе с беременной женой, загораживая для девушки левый ряд. Туда направилась женщина около сорока с высоким пучком, которой некоторые гости почему–то поклонились. Она улыбнулась им и пропустила двух других гостей: девушку и парня под двадцать. Последний занял своё место в спешке, хотя его лицо не выглядело заинтересованным. Спутницы лишь смирились с этим и сели рядом. Молодую пару увлёк разговор, женщина посмотрела на судью.

– Кто–то ещё опаздывает? – потихоньку зал наполнился зрителями, а подсудимые закончили шушукаться. Они тихо обратились к адвокату, перешёптываясь уже с ним и что–то гордо ему объясняя. Абсолютный слух Сатио заметил это, и подсказал Иуоо начинать, – Подсудимые, без самодеятельности. Всем встать, суд идёт.

На секунду все поднимаются с мест, кроме толстого мужчины, но и он заставляет себя встать. Первой садится женщина с пучком, за ней потихоньку все остальные, а обвиняемые переводят взгляд с судьи на Сагуру.

С начала суда тот изображает безразличие, свойственное выпускникам школы «Дворецкий в Белом», но, стоит ему пересечься глазами с директором, парень делает глубокий вдох и открывает на секунду закрытые глаза.

Ярость, злость, раздражение – максимум эмоций. Мужчины замирают в непонимании, а Сагуру встаёт. У него есть стул, удобный, любимого цвета, но парень встаёт, возносясь выше над теми, кто так и не смог его сломать, показывая собственное превосходство. Заметно, что садиться дворецкий не собирается, но раздаётся крик на чистом английском:

– Сядь! – седая старушка злостно пробегает глазами по внуку и тот усмехается, разводя руки в стороны и присаживаясь снова.

– Сегодня проводится судебное заседание по делу о преступлении школы «Дворецкий в Белом», совершённом её организаторами, – мужчины напрягаются. Каждый из них опускает голову, услышав своё имя, – Директор Миура Хисё, заместитель директора и спонсор школы Сакай Уйтиро и главный по воспитательной работе Фурукава Ион.

Мужчины окончательно опустили головы, но адвокат тихо постучала по дереву, успокаивая их. Прокурор повторила её действие в точности, дразня соперницу. Судья прервал их.

– Я судья сегодняшнего дела Араи Иуоо. Мои коллеги – Хирога Сатио и Кавамура Ёне. Прокурор – Кондо Тайко. Адвокат – Ойси Таю. В качестве пострадавшего – Хакуба Сагуру. Присутствует несколько свидетелей и экспертов. Каждый из подсудимых имеет право оспорить решение суда на законных основаниях. А теперь позвольте озвучить обстоятельства.

Все напряглись. В зале присутствовали семьи, купившие дворецких, Накамори с помощниками, Даичи с коллегами, двое офицеров из первого отдела в штатском, обычные гости и необычные, вроде той самой троицы с левого ряда. Такая атмосфера давила, но Аоко думала лишь об одном – когда вынесут обвинение. В ожидании её кулаки сжимались, а глаза не отрывались от судьи. Процесс поглотил её мысли полностью.

– Двадцать два года назад государственная школа Кейдо открыла под своим крылом школу для дворецких «Дворецкий в Белом». В эту школу можно было поступить за плату и получить необходимое образование, однако некоторых парней–сирот приглашали на абсолютно бесплатной основе. Каждый заполнял официальное заявление на поступление, потому избранность была оправдана.

Судья тяжко вздохнул и перевернул страницу папки среднего размера.

– Но школа не была простой: избранные дети были зомбированы ещё в школе, после доучивались на дворецких и продавались за миллионы здесь и заграницей. Каждый из них становился абсолютно недееспособным лицом, не способным принимать собственные решения и испытывать эмоции. Верно, Даичи–сан?

– Да, Ваша честь, – Даичи встал на секунду и снова сел.

– Так было с каждым из пострадавших, кроме подзащитного – Хакубы Сагуру. Сагуру–сан, слово предоставляется Вам, – парень вновь встал. Кажется, ему так удобнее.

– Ваша честь, хочу заметить, что я не сирота. Тут присутствует моя бабушка, – старушка кивнула, – Я успешно восстановил мою фамилию, однако, сколько бы я не искал, я один такой. Я даже нашёл форум хозяев подобных дворецких, там нет подобных мне.

– Абсолютная правда, – Ёнэ берёт в руки маленький пульт, похожий на брелок от ключей и включает огромный проектор позади себя. На стене повисает чат на английском языке, где на неком форуме обсуждают купленных дворецких.

– И ещё позвольте мне слово, Ваша честь, – внимание всех сосредотачивается на прокуроре, – Я перерыла этот форум и нашла двух пользователей, которым достались здравомыслящие дворецкие. Их убили, – в один момент Сагуру перешёл на крик.

– А?! А их имена?! – женщина покачала плечами.

– Лишь тонна ненависти и возмущений.

– Ясно, – Сагуру упал на стул. В его голове мелькали возможные кандидаты, но суд не останавливался ни на секунду.

– Сагуру, расскажите нам о процессе так называемого «зомбирования», – парень вновь встал. Он говорил медленно, но постепенно его голос начинал дрожать.

– Сначала ты просто поступаешь в обычную школу. Потом, когда за тобой понаблюдают и проверят необходимыми тестами, тебя приглашают в «программу по защите сирот». Там всё весело, поездки, конкурсы, но вместе с тем коллектив разобщается и настраивается друг против друга, вместе с проверенными тактиками зомбирования, как в сектах. Примерно тут постепенно начинаются уроки воспитания, послушания и телесные наказания в случае неповиновения.

– Насколько жестокие телесные наказания? – внезапно усмехнулась адвокат. Сагуру смело повторил её лицо.

– Лёгкие – могли дать пощёчину, кулак в щёку или ударить по спине. Средние – избиение одним или тремя лицами. Тяжёлые – длительное избиение одноклассниками по приказу организаторов.

Зал, который минуту назад начал шушукаться, повис в гробовом молчании. Прокурор повернулась к пострадавшему, пока адвокат перечитывала бумаги в своих руках.

– Каким наказаниям Вы подвергались? – дворецкий вдохнул, подняв голову, и выдохнул в пол. Его голос задрожал ещё сильнее.

– Чаще всего лёгким, не более пяти раз средним и дважды тяжёлому.

Зал переглянулся и зашептался между собой, что прервал судья. Бабушка уставилась на внука в упор, пытаясь сдержать слёзы.

– Сагуру–сан, простите, что заставляем Вас вспоминать, – парень кивнул судье и слегка прокашлялся, – Случались ли смерти во время избиений?

– Да. Два случая смерти от средних побоев и пять – от тяжёлого наказания, – Сагуру бросил взгляд на левый ряд, пробежался по последнему ряду и бросил следующую фразу туда, – Так же директор и воспитатель лично избили двух мальчиков до смерти.

– Что?! Кого?! – удивительно, но голос подал заместитель директора, – Умом тронулся!

– А ты чего рот открыл? – так первые споры начались в течение первых пяти минут. Аудитория зашепталась сильнее, но не могла заглушить криков, – Может, ты в этом участвовал?

– Я?! Я ничего, – судья занес молоток, но не успел – Сагуру обратился к нему.

– Ваша честь, я хочу уточнить один момент. Прокурор обладает нужными доказательствами, – Тайко кивнула, передавая судье небольшую серую папку, открытую на конкретной странице, – На этих фотографиях два моих шестнадцатилетних одноклассника. Сами видите, какому насилию они подвергались. И как раз это…

– ЧЕГО?! Я ЖЕНАТ! – директор сжал кулаки и открыл рот, чтобы остановить завуча, но тот впал в истерику, – Ты сам в курсе кто из ВАС это сделал!

– И кто же? Цунеки? Макия? Ничего, что у одного из них была сломана нога? Он на костылях еле–еле ходил!

– Так это сделал второй!

– Второй всё время проводил с ним! – Уйтиро замялся, но нашёл силы усмехнуться и парировать:

– А если ваш больной стоял рядом и наблюдал за всем, прикрывая «брата»? Ты над ними свечку держал? – адвокат в точности повторила эти слова. Дворецкий не успел ей ответить:

– ТИШИНА!

Один резкий крик судьи, и зал замолкает. Ни переговоров зрителей, ни продолжения спора, ни пары слов от адвоката. Хотя Сагуру и не хотел замолкать – он давно испытывал ненависть к завучу и не мог упустить момент вылить её ему на голову. Как бы ни низко, как бы ни жестоко, но в парня сердце накопилось много черноты. Он не мог остановиться.

– Сагуру, спокойней. Отвечай на вопросы судьи, – голос Тайко успокоил. Её тон мелодичен, как трель соловья, а ещё она была настоящим профессионалом. Суд – место нервов. Каждый его участник должен уметь успокаиваться и успокаивать, – Иуоо–доно, пройдёмся по основным вопросам.

– Хорошо, – судья бросил последний взгляд на фотографии и отдал их коллегам, – Это единственные случаи сексуального насилия?

– По крайней мере, это те, о которых я знаю.

– Откуда у Вас эта папка?

– Я украл её специально. Меня планировали продать в Великобританию, потому я собирал доказательства преступлений, чтобы поговорить об этом с бабушкой. Осознаю, что это преступление, но выбора не было. Тут упомянуты факты о подделке документов, оговоры, взяточничество, описание нанесения телесных повреждений и другое. Часть из сказанного уже известна вам от инспектора Накамори.

– Действительно… Суд примет это во внимание, но это всё равно кража. Что ж, – как бы Иуоо этого не хотелось, он должен был выдавить следующую фразу даже через силу, – Подсудимые, вам есть, что сказать?

Директор окончательно понурил голову, а воспитатель глухо захныкал. Адвокат вновь подала им знак, но мужчин поглотило неизвестное чувство. Это не был стыд или вина, скорее обречение, осознание неизбежности. И лишь завуч смеялся, имея под собой прибыльный бизнес и зная все изъяны японской судебной системы.

– Ваша честь, нам нечего рассказывать, – минутная дерзкая ирония, а потом мужчина превращается в «невинного» ребёнка», – Мы ведь не нарушили ни один закон. Вы можете доказать, что мы кого–то изнасиловали? А может ограбили? Убили? Мы обычные работники обычной школы–академии. Не мошенники, не банда, не якудза. Что не так?

Зал повис в молчании, а потом взорвался. В криках невозможно было разобрать просьбы судьи прекратить балаган, возмущения Сагуру и переговоры женщины с пучком и парня, с которым пришла её дочь.

– Тишина! ТИШИНА! – пришлось сорваться на крик, и только потом молот сработал, но не прервал дискуссию на левом ряду. Она была тихой, плюс Иуоо, судя по всему, знал гостью и, видимо, в этом причина его безразличия к ней, – Статья о насилии?

– Доказательства? – усмехаясь, судья поднял папки высоко вверх.

– На руках. Адвокат, Вы?

– Абсолютно согласна с моим клиентом. А папка может быть фальсификацией.

– Сомневаюсь, что Сагуру–сан станет нам врать. А теперь, раз вам «нечего сказать», начнём опрос свидетелей. Приглашается свидетель со стороны подсудимого – Коидзуми Акако–сан.

Пожалуй, это единственный день в жизни Акако, когда на её дизайнерское платье никто не обратил внимания. Всех волновали её слова в качестве свидетельницы, а не вырез, заметный всем гостям.

Всё началось с технических вопросов о покупке, а после был задан более серьёзный вопрос:

– Сагуру–сан остался в сознании, но, может, вы что–то за ним замечали? – девушка замешкалась, потом посмотрела на дворецкого. Тот смотрел на неё так, будто говоря и «нет», и «да». В итоге, он взял себя в руки и кивнул.

– Из–за увиденного у него случились две панические атаки, но что до воспитания, – Сагуру вновь поднялся со стула. Они внимательно посмотрел на «хозяйку».

– Скажи, ладно уж, – модель прокашлялась и медленно произнесла:

– Если кто–то выглядит так, будто собирается его ударить, он плачет и не двигается.

Зал продолжал молчать. Акако ответила ещё на пару технических вопросов, дважды оскорбила адвоката, за что получила моральную оплеуху от судьи, и уступила место Даичи, который вышел вместе с двумя мужчинами. Это были главы двух семей, дворецких которых знал инспектор Накамори. Их задача – объяснить поведение парней.