Текст книги "Дворецкий в Белом (СИ)"

Автор книги: Рэй Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

Но главным местом он считал только три: дом Накамори, где он работал, парк, где впервые был честен с Аоко, и место, где он впервые увидел, насколько его хозяйка необычная. Это могло быть лишь одно место, как бы больно ему там не было.

Замусоренные дворы, сквозь которые Аоко бегала с друзьями детства, совсем не волнуясь о шпане, которая патрулировала широкий туннель. В детстве девушке везло не попадать в неприятности, но именно тут небольшая неприятность привела к длинной истории, полной милых поворотов, повседневных моментов и жестоких преступлений. От первых убийств Шингу до смерти Тои – всё это случилось с ними: с ней, кто подбежал к туннелю, мокрый насквозь от яростного дождя, и с ним, кто уже стоял под крышей, удивительно сухой и спокойный.

Он не смотрел на неё, стоял к ней спиной и скрещивал руки позади себя. Аоко не кричала на него, она стояла под ливнем и тихо спрашивала:

– Кайто, это правда сделал ты?

Часть полицейской группы следовала за ней, так что скоро она доберётся сюда, а признается Кайто или нет, его арестуют и будут судить. «К чему придёт суд?» – внезапно задумалась Аоко: «Шесть убийств… а если… смертная казнь{?}[В Японии по сей день легальна смертная казнь через повешение, при вынесении которой учитываются девять пунктов: количество жертв, жестокость убийств, мотив и т.д.]…?». Такие мысли заставили девушку сглотнуть, но она не должна волноваться. Не сейчас.

– Кайто, – чуть громче попросила она, – ответь, это правда ты?

Кайто немного наклонил голову вбок, будто выглядывал за угол, и замер в такой позиции. Он словно был не живым, к нему хотелось подойти и потрясти, пока он не ответит.

– Я, – внезапно тихо сказал он слегка хриплым тоном. «Хрип?» – Аоко удивлённо оглядела его: «Он вроде и не промок».

– Зачем? – вновь заговорила девушка, – Скажи мне, почему… почему ты сделал такое с ними?

– Может Вы и не поверите, но об одном убийстве я правда жалею, – его хриплый тон на секунду прервался, – Но другие… были опасностью.

– Есть столько других способов…

– У Вас есть право ненавидеть меня, я должен был об этом подумать, но теперь я бесспорно виноват. Полиция следует за Вами, да?

– Кайто, ты, – Аоко вновь нехотя сглотнула. Горло казалось сухим, настоящий вопрос застрял в нём, выталкивая другой, – почему твой голос так хрипит…?

– Какая разница? – внезапно весь хрип исчезает, а Кайто снова поворачивает свою голову в обычное положение, как если бы не было того странного наклона, – Я всё признаю, всё будет в порядке.

– А что, если тебя… повесят?

Кайто опустил руки по швам и ровно встал в переходе. Дождь перешёл с ливня на маленькие капли, а потом исчез, когда парень обернулся. Его голубые глаза странно сверкали, вызывая у Аоко загадочное ощущение, неописуемое словами.

Те слова, которые он сказал тогда, ярко отпечатались в её голове:

– Убийца в любом случае будет наказан.

Первым послышался рёв сирен, за ним топот ног кучки рядовых. Кто–то из них уже взял фонарик, ведь начинало темнеть, пока другие бежали к Кайто с наручниками. Вместе с ними был инспектор Ширатори, вызвавшийся сопровождать Аоко с самого начала. Именно он вместе с ней подошёл к парню, стоящему в проходе.

Его холодная рука в перчатке коснулась запястья дворецкого, удивляясь тому, что он совсем не промок под дождём.

– Кайто–кун, ты арестован.

Инспектор сжал его руки за спиной, а парень, не сопротивляясь, позволил себя вести. На Аоко он поглядывал мельком, а девушка всё время смотрела только на него. «Мне показалось… или в его словах было что–то странное?» – на секунду подумала она, но забыла об этом, когда один поворот сменился другим.

Полицейские машины удалились, а туннель опустел. Молчание на долгие мгновенья поглотило всё в переулке, но потом оторванная и брошенная неизвестным мальчиком ветка хрустнула под ногой молодого парня. Он стоял за краем тоннеля промокший насквозь и только сейчас, когда все звуки утихли, смог посмотреть на опустевшие дворы.

Капли скатывались с его волос вместе с маленькими слезами, что катились из его глаз. Он шептал что–то бессвязное, непонятное, но всё сходилось всего к двум словам:

– Прости… меня…

***

– Кудо–кун! – рядовой подбежал вплотную к детективу, который что–то доказывал Сато у комнаты для допросов. В руках сотрудника полиции не было никаких документов, несмотря на то, что студент просил принести их, – Я исследовал всю базу, но отпечатков Кайто там нет. И данных на него тоже…

– Совсем? – удивилась Сато.

– Совсем…

Шиничи расстроенно покрутил головой и посмотрел вперёд. Он непрерывно слушал допрос, стараясь не отходить даже по нужде, ведь Кайто говорил чётко, признавал всё и безошибочно сообщал каждую деталь, связанную с убийствами. Всё было идеально и со всем сходилось – именно это и пугало.

– Офицер Сато? – спросил Шиничи и подошёл к двери комнаты допросов. Он сразу сжал в своей руке металлическую ручку, – Вам ничего не кажется странным?

– Ты про то, что инспектор не занёс его данные в базу? Ну, доверял видно, сейчас мы занесём их… А так он признался и говорит всё чётко.

– Да, но, что–то я смотрю на него и чувствую что–то странное, – задумчиво протянул парень, – Могу я зайти в комнату допроса и задать ещё немного вопросов?

– А, да, сейчас напишу Такаги–куну…

Сато быстро напечатала короткое сообщение, ловко управляясь с маленькой клавиатурой, а вот Такаги она давалась с трудом, так что всё то время, когда он разъяснял Мегурэ и Кайто ситуацию, он пытался написать что–то короткое и грамотное. Шиничи, тем временем, отряхнулся и открыл дверь.

– Кудо–кун! – резко удивился Мегурэ, – Ты бы постучал!

– Простите, – улыбнулся Шиничи и для шутки по тарабанил кулачком по открытой двери. Потом он сразу посерьёзнел и взглянул на Кайто, – Привет, Кайто–кун.

– Здравствуйте, – спокойно ответил тот.

– Я слышал всю историю, но можешь совсем кратко рассказать? А я задам пару вопросов.

– Хорошо… С начала начать?

– Да, с дела Минами.

Кайто по видимому немного замялся, и уже это казалось Шиничи странным. «Может, я и не близко его знал, но мялся он только рядом с Аоко», – раздумывал детектив: «Хотя его раньше не ловили…».

– Я не планировал его, – несмотря на странное волнение, Кайто быстро восстановился, а потом спокойно пересказал краткую историю каждого из дел, поглядывая на Шиничи.

Детектив уставился на подозреваемого в упор. Под его внимательным взглядом, который оглядывал каждый миллиметр его формы, подозреваемый съёжился, но со временем сориентировался и спокойно уселся на месте.

– После осмотра мы узнали, что у тебя есть порез на руке, животе и несколько синяков на ногах? – переспросил Шиничи.

– Да, я получил их, когда дрался с Тоей…

– Хм, а не странно ли что у тебя столько синяков, будто тебя толкали или ты постоянно падал? – внезапно уточнил Шиничи, обошёл парня и приподнял его штанину. Только одно из трёх пятен было ниже колена, два других были в нижней части голени, – Ощущение, будто тебя специально толкали, вот только ты не умер…

– Это… это… мне повезло, – едва выдавил парень, и детектив отпустил его штанину, пожав плечами, – Это выглядит так странно?

– Нет, там было много камней, – кратко ответил Шиничи, – Только вот даже сами раны у тебя странные…

– Странные? – голос подозреваемого немного прохрипел. Мегурэ и Такаги уставились на Шиничи в упор.

– Убийство произошло в пять часов утра, да? Сомневаюсь, что твои раны на тех фото выглядят настолько старыми, они будто гораздо свежее…

– А? – Кайто оттянул рукав своей руки и посмотрел на свежий бинт, будто видел сквозь него. Он поднял глаза на детектива через пару секунд, – Может, Вам кажется?

– Может и кажется, но это странно… В любом случае, встретимся на суде.

– Да, – подозреваемый низко кивнул, – Встретимся на суде.

Детектив спешно выскочил наружу, быстро захлопнув за собой дверь. Протяжный, тяжкий вздох вырвался у него сам собой, словно он утомился на напряжённой физической работе. Он хотел замереть, опираясь на толстую дверь, но тут банка с холодным апельсиновым соком резко коснулась его щеки. Детектив посмотрел на свою дорогую невесту Ран.

– Устал?

– Да, хотя основной допрос я выслушал, а сам ничего нового не узнал, – Шиничи опустил голову вниз, оставляя руки висеть по бокам, – Что–то… кажется мне очень странным.

– Что именно? – переспросила Ран, когда оперлась на стену и достала свою банку сока.

– Не могу сказать конкретно, но хотя бы те раны… Что–то явно не так. Будто чуйка какая–то…

– Не ты один так думаешь, – неожиданный мужской голос возник рядом с детективом, словно из ниоткуда. Тот, вместе с Ран, резко обернулся и увидел Даичи, который лениво потягивал чёрный чай с лимоном из пластиковой бутылки.

– Даичи–сан, – улыбнулся Шиничи, – Вас обычно интуиция никогда не подводит.

– Да, тут тоже… Группа крови совпадает, но не думаете, что он иногда странно реагирует на всё? И эти раны – они ведь правда свежие, не походят на те, что были получены до пяти утра.

– Верно, это и смущает, – Шиничи опрокинул банку, сделав несколько больших глотков, – Точно ли это Кайто?

– Кайто или нет, у нас мало оснований, чтобы что–то решать… Тем более по другим уликам всё сходится. Может, мы параноики?

– Может, и параноики… Кто его знает?

***

Если суд над организаторами школы «Дворецкий в Белом» был цирком, суд Рюдзи – продолжительным расследованием, то суд Кайто стал морем слёз и океаном боли. Адвоката будто и не было, а прокурор, судья, свидетели и родители жертв бросали камни в подозреваемого, обвиняя его во всём.

Судья говорил спокойно лишь на первый взгляд. Но даже он, тот, кто должен всегда оставаться в нейтральной позиции, едва скрывал своё отвращение к подсудимому. Для него все слишком сходилось, особенно когда полиция обнародовала новость о подозрении Тои и Кайто в убийствах, а дальше, после смерти первого подозреваемого, выводы казались лёгкими и очень простыми. И под приторным спокойствием судьи пряталось раздражение, готовое вырваться наружу во время вынесения приговора.

– Подсудимый Куроба Кайто, восемнадцать лет…

– Ваша честь! – Даичи внезапно поднял руку и встал, – Можно?

– Не нагло прерывать меня в самом начале? Эх, ладно, говорите…

– Я недавно смотрел архивы… Ему уже исполнилось девятнадцать двадцать первого июня. Насколько я знаю, о своих Днях Рождения знали сами дворецкие и обычно никому не говорили. Да?

Подсудимый смотрел на Даичи с неожиданным удивлением, словно он не знал об этом, но потом быстро отвернул голову.

– Это всё?

– Да, Ваша честь.

– Что ж, тогда дальше, – как можно вежливее сказал он. Но эта вежливость была притворной.

Прокурор непрерывно кидал камни в Кайто. На скамье пострадавших сидели лишь приёмные родители Тои, плачущая мать и разъярённый отец, но вдумчивый мужчина говорил за всех, кто сидел на первых рядах: за родственников Чина, за мать Но – за всех родственников и друзей убитых в целом, вынуждая подозреваемого всё ниже опускать голову и терпеть всё большие нападки.

– Всё очевидно! – утверждал он, вновь и вновь показывая самые очевидные доказательства, – Убийца – он! Давайте выслушаем жертв и закончим!

Адвоката предоставил суд. Это был тучный мужчина в возрасте, который объяснял всё так старомодно и муторно, что все, кроме судьи, обрывали его, а доказательства невиновности звучали из его уст потрясающе неубедительно. Подсудимый даже не смотрел на него, будто игнорировал, как и всех остальных. Этот суд словно бы говорил не о нём, а ком–то другом.

Полицейские говорили сухо, по делу, как в новостных сводках. Профессиональная этика и опыт не давали им даже думать о давлении на арестованного, и тот поглядывал на них, когда не опускал голову. Только с ними Кайто переглянулся парой взглядов, но потом вышли жертвы, и подсудимый снова отвёл взгляд.

Все слова жертв, все их слёзы отдавались в сердце каждого человека в этом зале – именно они, а не раздражение судьи, странное поведение адвоката или жёсткость прокурора проталкивали подсудимого всё ближе к тюремной камере.

За бандитов никто не заступался, но о них все помнили.

За Чина вступились родители, рассказывая, как они работали над поведением избалованного сына с кучей психологов.

За Но вступилась мать, которая на этот раз сорвалась окончательно, едва ли пытаясь успокоиться.

За Шингу сыграли Юка и Мику – пусть они не были злы, они вспоминали то хорошее, что осталось в Миуде.

А родители Тои доказывали всем, что их мальчик самый замечательный на свете ребёнок, который совсем не заслужил смерти.

У всех была своя позиция, у всех была куча вопросов к убийце, но тот молчал, словно его здесь нет, не поднимая головы.

– Подсудимый! – иногда покрикивал судья, и Кайто лениво поднимал голову, – Вам есть, что сказать?

– Нет, Ваша честь… Я всё признаю.

Так проходил суд – прокурор давил, подзащитные выливали свою боль, а свидетели пытались понять, насколько же жесток убийца. В причастности Кайто не сомневался никто, но кое–кто сомневался в том, что сегодня происходит: Даичи, который не отрывал взгляда от странно ведущего себя подсудимого, и Шиничи, который внимательно выслушивал каждого свидетеля в поисках хоть каких–то несоответствий.

– Я Утияма, – представился инструктор Аоко, – Я и правда был на месте преступления, но я вырубился, не слышал даже треска стекла… А потом Кайто нашёл меня…

– Я живу рядом с дачей дедушки Но, – представилась немолодая женщина, – Он тогда написал послание, Шиничи–сан и Ран–сан знают…

– Я тот парень, который работал в фудкорте того торгового центра, – представился парень, – Я помню того парня в парике…

– Я избежал нападения Шингу, – повторил дворецкий, помогающий в цветочной лавке, – Тогда его убили…

– Я сосед Тои, он ушёл из комнаты в четыре утра, спешно собрав сумку…

– Я Тоору Кенджо, человек, у которого работает дворецкий Муку–кун, – сказал мужчина в возрасте, – Сегодня утром Муку исчез на несколько часов, но потом вернулся. Он помогал Шингу, но с Кайто лично не пересекался…

«А?» – вдруг замер Шиничи: «Исчез на несколько часов и вернулся? Забавная деталь…». Детектив вдруг наклонился над креслом впереди него, где сидел Мегурэ и шёпотом начал.

– Эй, инспектор…

– Что? – сначала громко закатил глаза мужчина, но потом огляделся по сторонам и шепнул.

– А где вы видели Кайто?

– Мы видели его фигуру у места убийства Тои и преследовали его по местам убийств до останков заброшенного парфюмерного магазина.

– Разве Аоко–сан не пробегала мимо академии?

– А, да, мы видели её, но она бежала по другой дороге… Мы решили посмотреть вторую, оставив на девушку Ширатори, – Мегурэ снова оглянулся, – Так к чему ты?

– Когда пошёл дождь?

– М–м, моросить начало через двадцать минут, когда мы поехали к сгоревшему зданию… Тогда Аоко сказала, что увидела его в переулке, как он смотрел на неё, а потом убежал во дворы.

– Да, но вам не кажется это странным? – протяжно протянул детектив, – Когда начало моросить, он смотрел на неё из здания, потом бежал до дворов, а значит промок, но когда она нашла Кайто в трубе, тот был полностью сухим… Ширатори ведь так же сказал?

– Э, ну наверно ты прав, – кивнул мужчина, – Но какое–то доказательство…

– Да, слабое, но…

– Так, тишина в зале! – резко оборвал всех судья и встал, – Суду надо удалиться для принятия решения.

Мужчина поднялся вместе с секретарём и удалился в комнату позади себя. Шёпот возобновился, прокурор успокаивал подзащитных, подсудимый снова посмотрел на зал, потом на спокойного адвоката. Долгие минуты проходили, как часы, пока дверь судьи снова не хлопнула.

Мужчина вернулся назад и встал, а вместе с ним и все. Потом он сел и дважды хлопнул молотком.

– Суд старался учитывать несовершеннолетие подсудимого, но в итоге принял жёсткое решение, – мужчина строго отчеканил, – При учёте мотива, порочности, способов убийств, числа жертв, чувства семей жертв и степени раскаяния я признаю Кайто виновным по обвиняемым статьям и постановляю назначить ему… смертную казнь, – ещё два стука молотком заглушили весь зал, – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Аоко сидела на последних рядах – ей жутко хотелось плакать, но её глаза неожиданно обсохли. Она заплакала по дороге на груди отца, а Шиничи и Ран будут следовали за ними, сочувствуя девушке не меньше других.

Приговор был приведён в исполнение через пять дней. Кайто не исповедовался, он просто зашёл в камеру смертников, на него повесили петлю, а в другой комнате трое палачей нажали на три кнопки, и кто–то из них открыл люк. Смерть была резкой, шейные позвонки просто не выдержали веса тела, и труп будет болтался в петле, словно неваляшка.

Инспектор Накамори забрал тело и похоронил его, а Аоко оставила на могиле парня цветы и кучу слёз.

Она всегда будет ненавидеть его за совершённые им убийства и всегда будет помнить его за его голубые глаза, необычный характер и его долгую работу в её доме.

– Спи спокойно, Кайто, – расплакалась она, в очередной раз положив на его могилу ещё несколько цветов, и пожелала перед уходом, – Сладких снов тебе!

И она ушла, так и не заметив, что нежный взгляд голубых глаз поглядывает на неё за одним из деревьев.

***

Со смерти Кайто прошло уже три года и совсем неудивительно, что многое изменилось. Всех тех, кого ранее объединяло это дело, жизнь вновь разделила, и только сами люди решали, поддерживать с кем–то связь или нет. Все выросли и изменились от Аоко до Кенджи, который почти нигде не участвовал.

Раньше он был маленьким семилетним школьником, а сейчас, к десяти годам (почти одиннадцати), сильно вымахал и стал самым высоким в классе мальчиком. Одноклассники допытывались у него, сколько он каждый день пьёт молока, но брат Аоко отшучивался и говорил, что лучше есть побольше мяса. Мальчики тут же бежали в столовую за котлетами, а в то время Кенджи мог увести самую популярную девочку класса Ёми и проболтать с ней весь урок, обед и проводить её домой. Дружить с ней сначала казалось сложно, но потом, уже к последнему дню марта, они вместе гуляли по улочкам города, обсуждая всё, что придёт им в голову перед следующим классом школы.

– Кенджи–кун, а вообще, расскажи о своих друзьях? – спросила девочка, поправляя рюкзачок на спине, и мальчик хохотнул.

– О всех? Я всех считаю друзьями!

– Давай о всех!

– Что ж, ну например отец моей сестрёнки инспектор Накамори уже давно заслуженный сотрудник полиции… Он ещё часто ссорится с неким Мори, – мальчик призадумался, – Там в первом отделе давно работал некий Мори, потом решил вернуться, и его отправили во второй отдел, так что теперь они постоянно ссорятся.

– О, это плохо…

– Да, но зато теперь Аоко–нээтян и её друзей взяли в первый отдел на работу! Думаю, они будут крутыми работниками!

– Ага, ты много про них рассказывал!

– А то!

За три года изменится могло многое, пусть и не все.

Накамори и правда взял в отдел Когоро, но драки у них не прекращались. Последний совсем не разбирался в теме, которую ему назначили и вечно оказывался на ковре у начальства. «Да они меня валят!» – жаловался он Эри, которая с годами стала лишь успешнее: «А если уволят?». Женщина могла лишь успокаивать мужа, и ждать, когда он привыкнет к своей работе.

Аоко и её друзья стали работать в полиции. Конечно, на место офицера взяли только дочь Накамори, другим дали позиции пониже, но все верили, что до повышения недалеко. Образование у них было, маленький опыт за ещё три года обучения тоже появился, и в особенности у той, кого сразу признали офицером.

Первое своё новое дело она раскрыла через три месяца после смерти Кайто, пока покупала духи на одной из улиц. Когда она вышла, то увидела, как некий преступник напал на девушку за рулём автомобиля и вставил нож ей в грудь несколько раз, прежде, чем начать убегать. Аоко спрятала свою покупку в сумку и быстро догнала его, а потом и вызвала полицию, когда вырубила преступника. Мегурэ выражал ей большую благодарность, и девушка смущённо кивала ему.

Затем прошло ещё два месяца, когда семье Накамори пришли приглашения на свадьбу Шиничи и Ран. Разгул у этого торжества был не маленький – от церкви до торжества в огромном ресторане на кучу гостей. Накамори с радостью сорвались в путь, тем более что Кид как раз просился к Сапфире, чтобы посидеть с их маленькими котятами, но они сильно опоздали, задержавшись на заправке. Накамори долго дожидался работников заправки, пока не зашёл в служебную дверь и не увидел тело.

В тот раз расследование затянулось, так что Аоко позвонила Шиничи и извинилась, что на свадьбу они не попадут. Но детектив всё понял и ни капли не расстроился, пожелав удачи в деле. А убийцей оказался работник детского центра неподалёку, когда узнал, что заправщик – отец детей его жены вместо него. Убийство было совершенно ночью с помощью большого молотка, раздробившего череп сильным ударом. Это дело стало известно, как «заправочный молоток» и придало Аоко известности.

А в декабре район девушки сотрясло появление нового «Рождественского» маньяка, который с первого по двадцать первое число расправлялся с парами и оставлял рядом с ними маленькую ветку омелы. Первой его ловила полиция, потом позвала Шиничи на помощь, не подозревая, что следующие два трупа обнаружит Аоко. Сначала они с Шиничи будут параллельно друг другу разбирались в деталях убийств, но потом объединили силы и в ночь с двадцать первого по двадцать второе больная шизофренией женщина была признана невменяемой и отправлена на принудительное лечение в психиатрическую больницу.

Приключения одного года на том закончились, но за два других Аоко раскроет ещё немало дел, чтобы полиция и Шиничи были в ней уверены.

Стоит рассказать и о ранее известном детективе–старшекласснике – он открыл своё детективное агентство три месяца назад, но уже получает кучу заказов, благодаря своей репутации, чем и шутит над женой, которая ранее жаловалась на то, что им нечем кормить двойняшек. Сейчас же она сидит в декрете с двумя детьми и ждёт часа, чтобы открыть своё додзё для обучения каратэ, иногда всё ещё неизбежно посмеиваясь над удачей своего мужа на всякие преступления.

Время проходит незаметно, забирая года и предлагая взамен новые достижения. А дети, которые всё ещё бегут по улице три года спустя, совсем этого не замечают.

– Значит, твоя сестрёнка теперь офицер? Это круто! А ещё твой отец богач, да? – спросила Ёми. Кенджи улыбнулся ей.

– Да, мы не бедствуем, но жаль, что мама так и не научилась разговаривать с отцом Аоко–нээтян… Зато я знаю крутого психиатра, у него теперь репутация выше крыши! Слышала о Абэ Даичи?

– О, да, он так популярен сейчас!

Абэ Даичи тоже нашёл свою золотую жилу и получил немного популярности. Полиция и раньше обращалась к нему, но теперь с завидной регулярностью задавала ему вопросы и хоть немного доплачивала за это. Так же это принесло известность и Макото, которая иногда помогала ему с исследованиями – теперь она стала отличным начинающим психиатром, способным обучать других новичков.

– А ещё Аоко–нээтян как–то познакомила меня с Акако–нээтян! – вдруг улыбнулся Кенджи. Ёми немедленно засияла, ведь любая модель была её героем.

– Я обожаю её, она лучшая! – визгнула она, – Она ещё в декрете?

– Да, ну как… восстанавливает фигуру! – засмеялся мальчик, – Сначала она вообще детей не хотела, а потом привезла их с Сагуру–ниитяном сына Рэя! У него такие забавные красные волосы!

– Да, видела фото, она очень часто выкладывает снимки с ним в инстаграмме, – так же захихикала девочка, – А говорила детей не любит, вот год назад родила!

– Да, он с детьми Шиничи–ниитяном и Ран–нээтян одногодками будет, – улыбнулся мальчик, – Классно, если бы братик мог с ними поиграть…

– Братик?

– А, нет, ничего.

Кенджи иногда вспоминал Кайто, пусть и слышал о новостях из телевизора. Он всё равно вспоминал, как тот иногда заходил к нему, провожал его в парк или играл с ним в последний раз. Иногда мальчику снился тот день, когда они играли в прятки, их дом и печальное лицо дворецкого, совсем не такое спокойное, как обычно, словно перед ним был другой человек.

Ребёнок бы не разгадал такой загадки, но Кенджи был не глуп и понимал многое.

– Ещё я знал Муку–ниитяна, – неожиданно вспомнил Кенджи, – Три года назад, спустя месяц после дела о тех убийствах, он… умер.

– Умер? – встрепенулась Ёми, – Как?

– Он поехал на отдых с семьёй Тоору к морю и упал со скалы. Тело не нашли, сказали, что утонул.

– А разве это не странно? – вдруг прищурилась девочка, – Может, нашли что–то кроме тела?

– Нет, совсем ничего, что странно. Но его стали считать мёртвым…

– Кошмар…

Ёми сжала в руках лямки ранца и посмотрела на лепестки сакуры, которые хаотично разбросались по дороге. Большие деревья цвели за магазинчиками, в небольших клумбах тротуаров, а потом на одном поворотов дети увидели дорожку, полную больших розовых деревьев. Радостные, они побежали по ней, разглядывая кучу ярких лепестков. Ёми уже скоро обгоняла Кенджи, тот не отставал, пока не замедлился.

– Что такое? – улыбнулась девочка.

– Ничего, посмотрел на сакуру и вспомнил, – улыбнулся мальчик, – Завтра Аоко–нээтян пригласили, чтобы она прочитала речь перед новобранцами Полицейской Академии!

– Ух, ты, круто!

Пара сотен лепестков чуть взмыла ввысь и упала наземь. На всех улочках расцветала весна, и Полицейская Академия тоже не была исключением.

Её высокое здание, как и раньше, возвышалось на фоне других и каждое первое апреля приветствовала новых новобранцев. Вот бывшая инструкторша Чина зазывала свою новую группу, вот в двор вбегает опоздавший новый инструктор и получает нагоняй от заместителя директора, а в другой стороне стоит куча новобранцев и выискивает свои имена в группах. Их в целом четверо, но последний стоит поодаль от других и молчаливо пялится на списки.

– О, – говорит Цутау – неформал с пирсингом в ушах и носе, фиолетовыми волосами и чокером на шее, – Надо же, мы в группе Утиямы! Там училась та самая Аоко, которая сразу стала офицером!

– Ой, – закатила глаза Икуми – скромная брюнетка, которая, несмотря на внешность скромной серой мышки и книжного червя, не подошла бы ни к одной книге и на метр, – Да у неё просто отец во втором отделе, вот и по блату взяли!

– Да всё у тебя по блату, Икуми! – сорвался самый разумный человек в компании Наоки, хотя он же был самым азартным и главным любителем риска, – Она ведь за своё обучение сколько дел раскрыла!

– Каких это? – не поверил Цутау, как вдруг слабый толчок в плечо заставил его сморщится. Открыв глаза, неформал увидел того самого парня, который стоял позади них и молчал всё это время – шатена чуть выше и старше него с немного заурядной внешностью, – Эй, куда ты прёшь…!

– Ты ещё подольше постой тут, – резким, но спокойным голосом ответил незнакомец, – Людям как списки смотреть по–твоему?

– А, да, мы ж загораживаем! – внезапно осознал Наоки и быстро поклонился в извинениях, толкая друзей от стенда, – Извини, как тебя… Стой, куда ты?!

Но парень уже уходил, будто стенд его и не интересовал. Его имя осталось для группы загадкой, пока те не вспомнили, что им тоже пора в здание и не побежали за незнакомцем. Когда они влетели в двери, тот стоял рядом с Утиямой и переговаривался с ним, пока инструктор улыбался ему.

– Он в нашей группе?

– Походу… Ща узнаем его имя!

Пошептавшись, группа побежала к парню и тот наконец представился, на что все трое в голос рассмеялись над его именем. Парень лишь закатил глаза и зло посмотрел на своих однокурсников, а потом вместе с ними стал дожидаться церемонии поступления.

– А где ты живёшь? – спросила Икуми.

– В квартире, один. Подрабатываю, чтобы оплачивать её.

– У–у, круто! А родители кто?

– Я сирота.

– Сочувствую…

– Ничего, всё нормально.

Этот парень говорил спокойно, кратко, даже расслаблено и часто оглядывался на коридоры так, будто когда–то был здесь. Когда сбор учеников затянулся, незнакомец даже стал стучать ботинком по полу, отмеряя ритм неразборчивой песни.

И вот к Утияме подошёл заместитель директора:

– Можем начинать, – кивнул он, а инструктор ему в ответ. Заместитель директора отправился предупреждать других, пока их «учитель» осмотрел оставшихся студентов своей группы, подтянувшихся позже, и кивнул:

– Следуйте за мной в главный зал.

Главный зал оказался единственным местом в Академии, которое хоть как–то изменилось. Кубки на стендах у стен остались, но пастельный жёлтый сменился пастельным голубым оттенком, а окна закрыли позолоченные шторы. Сцену тоже давно перестроили, сделав более крепкой и глянцевой. Но, как и раньше, три главных лица уже переговаривались на сцене – Игараси Рё, директор Академии, один из инструкторов, наиболее близкий к нему, и известная выпускница, а так главная гостья – Накамори Аоко.

Она оделась весьма взросло и официально – поверх белой рубашки синий пиджак, юбка–карандаш и прозрачные колготки под туфли без каблука. Может, такой стиль был давно банальным, мальчики завороженно смотрели на девушку, пока искали себе места.

– Вай! – вскинул брови Наоки, – А она симпатичная. Наверно, крутой из неё полицейский…

– Так, не меряй по внешности! – надула губы Икуми. Она сразу повернулась к своему бывшему возлюбленному, который смотрел на сцену, как и друг, – И ты туда же?

– А чё? – хохотнул Цутау. Словно получив эстафету, он повернулся к парню, который сел рядом с ними, и тут же указал на него друзьям, – Этот вообще от неё не отрывается!

– Ах, какая львица тут пришла, фу, – только и буркнула расстроенная первокурсница.

Пока друзья и все другие ученики шепчутся, инструктор и Аоко уходят за кулисы, а директор подбирается поближе к микрофону, отряхивая свой костюм. Он всё ещё чувствует себя молодым и активным, а его речи заряжают на все четыре года обучения здесь.

– Здорова, молодёжь! – кричит он, хватая микрофон в руки, словно исполнитель на концерте. Все на секунду замирают и тут же кричат от восхищения, – Я ваш директор Игараси Рё, запомните меня!

– Да–а! – радостно соглашаются студенты. Мужчина кивает.

– Хочу поздравить первокурсников с успешным поступлением, а других с новым учебным годом! – весело добавляет директор, – Вы все – будущие войны и защитники закона, которые не дадут обществу погрязнуть в убийствах, насилии и беззаконии! Вы должны гордиться собой и тем, с чем вы готовы связать свою жизнь! Гип–гип ура всем будущим полицейским!

– Ура! – кричит половина зала, пока первокурсники осознают, насколько весёлый у Академии директор. Троица смотрит на своего нового знакомого, но тот молчит.

– А в этом году я с радостью передаю напутственную речь одной из наших лучших выпускниц и девушке, у которой уже есть удостоверение офицера полиции, – мужчина отскакивает с микрофоном в сторону, указывая прямо в кулисы, и громко выкрикивает, – Накамори Аоко!