Текст книги "Инстинкт охотника (ЛП)"

Автор книги: Рэт Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Пока Джо оставался в супермаксе, его шансы на побег оставались безнадежными, но если адвокаты Селены смогут перевести его в колонию общего режима, у него будет много шансов. Проблема заключалась в его склонности к насилию. Добиться его перевода будет непросто.

Часть II

Ягодицы, тушенные в винном соусе

2 ¼ фунта ягодичной мышцы, нарезанные и без кожи (предпочтительно женские)

1 ½ стакана сухого белого вина

2 стебля сельдерея, мелко нарезанные

1 морковь, очищенная и мелко нарезанная

1 белая луковица, крупно нарезанная

1/3 апельсина с кожурой, толсто нарезанный ломтиками

бадьян 4 шт

1 столовая ложка цельного черного перца

2 столовые ложки оливкового масла

2 стакана говяжьего бульона

кошерная соль и свежемолотый черный перец по вкусу

2 столовые ложки несоленого сливочного масла

1 столовая ложка хересного уксуса

Положите ягодицы в большую миску и смешайте с вином, сельдереем, морковью, луком, апельсином, бадьяном и черным перцем, убедившись, что мясо покрыто вином. Накройте крышкой и поставьте в холодильник минимум на 8 часов.

Выньте ягодицы из маринада, промокните насухо бумажным полотенцем и отложите в сторону. Процедите маринад в небольшую миску и оставьте на ночь.

Разогрейте оливковое масло в большой кастрюле с толстым дном на среднем огне. Добавьте ягодицы и обжаривайте в течение 2-3 минут с каждой стороны или до тех пор, пока они равномерно не подрумянятся. Добавьте маринад и доведите до кипения. Уменьшите огонь и варите на медленном огне в течение 10 минут или до тех пор, пока жидкость не уменьшится вдвое. Добавьте бульон, посолите и поперчите по вкусу. Доведите до кипения еще раз, затем уменьшите огонь до минимума и накройте кастрюлю крышкой. Осторожно варите на медленном огне в течение 2 часов или до тех пор, пока ягодицы не станут очень нежными. Длительная медленная варка придает мясу мягкость и насыщенный сочный вкус. Добавьте хересный уксус. Подавать, сбрызнув соусом.

9

По громкой связи раздалось объявление:

– Заключенный номер 177252! Майлз! К вам посетитель!

Джо не упустил из виду, что его тюремный номер был таким же, как у покойного Джеффри Дамера. Через несколько минут после объявления Джо услышал звук шагов по коридору, направляющихся к его камере. В списке посетителей Джо значились только три человека: Селена, его адвокат и кузен. Из всех троих Селена была единственной, кого он хотел бы видеть. Но выйти из камеры хотя бы на полчаса было поводом для волнения.

– На колени! Руки к стене, Джо. Ты сейчас выйдешь.

Джо сделал, как ему было велено. Он опустился на колени, упершись руками в голую бетонную стену. Двое охранников вошли и надели наручники на его запястья и лодыжки. Один из охранников, крупный мускулистый чернокожий офицер по имени Белтон, был тем самым, кто обычно водил его к профессору Локку. Он доставлял почту Джо, приносил ему еду, трижды в неделю водил в душ и по часу в день отправлял на то, что можно было бы назвать прогулочным двором. В супермаксе все делали охранники. Сотрудников, которые бы мыли полы, раздавали почту и библиотечные книги или приносили заключенным еду, не было. Это все было обязанностью охраны, и они были возмущены этим. Они часто жаловались, что чувствуют себя прислугой для заключенных. Но попробуйте разозлить одного из них, и вы можете остаться без почты или книг в течение нескольких дней, и можно даже пропустить прогулки на тренировочный двор или даже несколько обедов. Джо видел, как заключенные умирали в своих камерах из-за того, что охранник отказывался отвести их к врачу, устав слушать жалобы и стоны. Охранники были твоей единственной спасательной нитью, и они могли бросить ее в любой момент и оставить тебя гнить в камере.

Джо почувствовал, как отвращение и презрение Белтона разливаются по его коже, словно жар. Он ненавидел саму мысль о том, чтобы делать что-то для серийного убийцы. Он верил в закон Ветхого Завета "око за око", и Джо знал, что этот человек считает, что его должны были казнить за его преступления, а не запереть в тюрьму и обращаться с ним как со знаменитостью. Джо был с ним согласен: его следовало казнить. Это было намного, намного хуже.

Другой офицер, вошедший вместе с Белтоном, был женщиной, которую Джо никогда раньше не видел. Она была старше Джо по меньшей мере на десять лет, и у нее был печальный вид, как будто она ждала, что мир причинит ей боль. Она напомнила Джо школьного библиотекаря из колледжа, в котором он учился, ту самую, которая стала его первой жертвой, если не внешне, то по духу. Она была грушевидной формы, с широкими бедрами и пухлой попкой, но грудь ее была едва видна сквозь униформу. Не совсем обычный тип Джо, но что-то в ней возбуждало его аппетит. Он не мог оторвать от нее глаз. У нее были большие карие глаза, грустные и обиженные. Ее кожа была такой бледной, что казалась почти молочного цвета, но на ней не было ни единого пятнышка, за исключением шрама на подбородке и одного на лбу, который, как предположил Джо, она получила в драке с зеками. У нее были густые каштановые волосы, заплетенные во французскую косу, и она носила очки. Джо медленно оглядел ее с головы до ног, желая, чтобы она увидела, как он ее оценивает. Увидев, что она наблюдает за ним, он облизнул губы и подмигнул. Когда она покраснела и отвела глаза, он понял, что там что-то есть.

– К тебе посетитель, Джо, – с горечью произнес офицер Белтон. Его тон был полон сожаления, как будто он сожалел о том, что у Джо были какие-либо человеческие контакты за пределами охранников.

– Мой адвокат?

– Нет. Женщина. Точнее, две женщины.

"Селена?" – Удивился Джо. Может быть, они сняли запрет и позволили ей снова навестить его? Это казалось маловероятным, но Джо не мог перестать надеяться. Возможно, ее адвокаты применили какое-то волшебство, чтобы снять ограничения.

– Ты новенькая? – Спросил Джо женщину-офицера.

– А? М-м-м, да. Меня только что перевели сюда. – Она снова покраснела.

– Откуда?

– Пеликан-Бей. Я только что переехала в Сиэтл.

– Добро пожаловать. Нам необходимо здесь красивое лицо для поднятия духа. – Джо обнаружил, что легко переходит в режим хищника, говоря все правильно, заманивая свою жертву. Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Хорошо известно, что женщины-охранники гораздо чаще общаются с мужчинами-заключенными, чем мужчины-охранники с женщинами-заключенными. Слухи о том, что женщины-охранники заводят романы с заключенными, были обычным делом. Сорок семь процентов всех случаев сексуального насилия в тюрьмах касались женщин-служащих и мужчин-заключенных. Джо был хорошо осведомлен о статистике. Многих женщин тянет к опасным мужчинам. Существует сильная корреляция между страхом и сексуальным возбуждением. Эта корреляция составляла большую часть писем поклонников Джо. Это также объясняет, почему многие женщины стремились к этой работе. Многие женщины, работаюшие в тюрьме, были одинокими искательницами острых ощущений, и Джо знал, что, по крайней мере, он чертовски возбужден.

Офицер Белтон уловил обмен репликами между Джо и охранником и быстро оборвал его.

– Заткнись нахуй, Майлз. Если только ты не хочешь оказаться в раздевалке, вместо того чтобы увидеть своих посетителей. Оказывай офицеру Эддисон такое же уважение, как и мне. Слышишь?

– Да, сэр. – Джо кивнул и отвел взгляд от офицера Эддисон, но не раньше, чем снова улыбнулся ей. Она смущенно улыбнулась в ответ и хихикнула.

Офицер Белтон выглядел так, словно хотел кого-нибудь убить. Он явно не одобрял этот флирт.

– Шевелись!

Джо двинулся вперед вместе с офицером Эддисон по одну сторону и офицером Белтоном по другую. Они подошли к запертой металлической двери в конце коридора. Офицер Белтон нажал кнопку интеркома, и его впустили, не сказав ни слова. Камеры были повсюду, и офицер-диспетчер уже видел, кто стоит у двери. Джо повели по коридору к лифту.

Стоя в лифте рядом с двумя полицейскими, Джо снова позволил себе блуждать глазами. Новый робкий офицер выглядел неплохо. Ее нельзя было назвать красавицей, но у нее был такой круглый, пухлый зад, какой ему нравился. Ее грудь, однако, была разочарованием. Она была едва ли второго размера. Джо продолжал смотреть на них так, словно мог заставить их вырасти. Под ее миниатюрными грудями виднелась выпуклость живота, вероятно, увеличенного после родов. Даже ее таз выпирал наружу, как второй живот. У нее были округлые бедра и толстые ляжки, но, как это ни парадоксально, ее руки и плечи были тонкими. Единственное, что почти делало ее красоткой, были эти большие, грустные, водянистые глаза, щенячьи глаза. Это были глаза жертвы. Аура страдания наполнила воздух вокруг нее. Было очевидно, что ей и раньше причиняли боль, возможно, много раз.

Джо глубоко вдохнул феромоны, исходящие от офицера Эддисон. Он чувствовал запах пота под ее руками, смешанный с запахом антиперспиранта и розовых духов, влагу между ее бедер и что-то более глубокое, первобытное – запах ее души. Ее душа была эхом силы, блеклыми остатками какой-то хаотической силы, как тлеющие угли после лесного пожара, способного вновь вспыхнуть в аду. Монстр рванулся вперед, ревя и неистовствуя, требуя пищи. Джо задумался, действительно ли новый офицер так привлекателен, как кажется ему сейчас, или это просто сказываются долгие месяцы заточения, когда он не видел ни одной женщины. Отсутствие женщины заставляет сердце сильнее испытывать любовь, но это ничто по сравнению с тем, что оно сделало с сексуальным инстинктом... или с инстинктом охотника.

Губы офицера Эддисон были тонкими и розовыми. Она не пользовалась косметикой и не нуждалась в ней. У нее были пухлые щеки, и когда она улыбалась, по обе стороны ее лица появлялись ямочки. Глядя на нее, Джо не мог удержаться от улыбки, и на этот раз в выражении его лица не было ничего манипулятивного. Надзирательница была "симпатичная". Это был лучший способ описать ее. Она была практически очаровательна. Ее очевидная застенчивость только делала ее еще более милой. Джо знал, что должен завоевать ее расположение. Если адвокаты Селены потерпят неудачу, она может стать его билетом на свободу. Он только надеялся, что ему не придется убить ее, когда все закончится. Его совесть все еще боролась со смертью Алисии. Он не хотел больше ни о чем сожалеть.

Двери лифта открылись, и Джо провели еще через два длинных коридора и еще через три двери, прежде чем, наконец, ввели в комнату, где его обыскали с раздеванием. Его провели через металлоискатель, а затем Белтон обыскал его и помахал над ним волшебной палочкой, прежде чем передать его стройному рябому пожилому офицеру, которого Джо не знал. Обычно они заставляли полицейского из другого тюремного блока делать обыск с раздеванием. Охранники и заключенные часто становились слишком близки, и надзиратели не хотели, чтобы копы брали взятки и игнорировали контрабанду. Если охранники и заключенные не знали друг друга, такой сговор был гораздо менее вероятен.

Офицер Белтон и офицер Эддисон остались в комнате, когда Джо приказали раздеться.

– Обычно нас здесь только двое. Но поскольку это твой первый день, я не хотел бросать тебя на съедение волкам так быстро. И этот ублюдок прямо здесь – проклятый человек-волк! Не позволяй ему одурачить себя. Он бы разорвал тебе глотку, если бы мог. Он здесь за то, что съел живьем женщину вместе с тремя другими людьми. Ты это знала? Они сказали, что от нее не осталось ничего, кроме костей, когда он закончил с ней, – сказал Белтон, наблюдая за реакцией нового офицера.

Джо тоже повернулся, чтобы посмотреть на ее реакцию. Она вздрогнула и потерла руки, словно пытаясь избавиться от гусиной кожи.

– Дальше я сам справлюсь, – сказал рябой старый коп, натягивая перчатки. – Хорошо, мистер Майлз, вы знаете, как это делается. Снимайте все.

Белтон снял с него наручники, чтобы Джо мог снять ботинки, рубашку, брюки и нижнее белье. Джо аккуратно сложил их и положил на металлическую койку. Он встретился глазами с офицером Эддисон, пока старый рябой офицер проверял, что у него под языком, в волосах, под мышками, под мошонкой. Он видел, как она оценивающе разглядывает его грудные мышцы, точеные трицепсы и бицепсы, ярко выраженные шесть кубиков, почти восемь кубиков, толстые трапециевидные и дельтовидные мышцы на плечах, огромные четырехглавые мышцы и икроножные мышцы, внушительную длину и обхват его полового органа, который утолщался и твердел, когда он смотрел на нее. Она резко вдохнула и с видимым усилием оторвала взгляд от его паха.

– Дотронься до пальцев ног, сынок.

Джо наклонился, и офицер проверил его прямую кишку с помощью фонарика, прежде чем прощупать ее пальцами.

– Он уже не выглядит таким крутым, правда? А? Он все еще выглядит сексуально с кулаком в заднице? – Спросил Белтон офицера Эддисон, с отвращением глядя на нее.

– Ладно, он молодец.

– Одевайся, Майлз. Твои гости ждут, – радостно сказал Белтон.

Что-то изменилось в том, как Белтон заговорил с ним сейчас. На его лице появилась ухмылка. Раньше он казался взбешенным при мысли о том, что кто-то придет навестить его, особенно две женщины. Теперь он, казалось, был в восторге от этой идеи.

– Кто они?

Белтон махнул рукой в сторону комнаты для свиданий.

– Узнаешь.

Джо поспешно натянул тюремную униформу, и оба офицера прошли с ним в комнату для свиданий. По другую сторону толстой стеклянной перегородки сидела пышная испанка с длинными черными вьющимися волосами, пухлыми щеками с глубокими ямочками, пухлыми губами в форме лука и большими робкими глазами с густыми ресницами. Она была молода, ей едва исполнилось двадцать, и до боли хороша собой. Даже сквозь консервативную блузку с высоким воротом было видно, что ее грудь больше среднего размера.

Джо остановился в дверях комнаты для посетителей и отступил на несколько шагов.

– Нет. Этого не может быть.

– Что случилось, Джозеф? Привидение увидел?

За спиной испанки стояла женщина лет сорока с такими же длинными вьющимися волосами, такими же ямочками на щеках и губами-бантиками, такой же пышной грудью, такой же огненной, взрывной аурой. Очевидно, это была мать девочки, и она показалась ему знакомой. Джо вспомнил, что видел ее на суде. Она была матерью Алисии. Он прошаркал вперед, словно в тумане, вытащил металлический складной стул и сел. Дрожащими руками он поднял трубку, и женщина на другом конце провода сделала то же самое.

– А-Алисия?

Женщина медленно покачала головой. Ее глаза наполнились слезами, а нижняя губа задрожала.

– Нет, ты, кусок дерьма. Я ее сестра. Лана.

Джо повернулся и посмотрел на пожилую женщину. Она выхватила телефон из рук Ланы и зашипела сквозь стиснутые зубы.

– Алисия была моей дочерью. Ты убил ее! Я просто хочу знать почему. Почему? На суде ты сказал, что любил ее. Как ты мог сказать, что любишь ее и сделать... сделать то, что сделал с моим ребенком?

Из ее глаз хлынули слезы. Ее лицо сморщилось в гримасе боли, рот оскалился, брови нахмурились.

Джо отвернулся от нее и посмотрел на Лану.

Лана презрительно нахмурилась и забрала у матери телефон.

– Вы читали мои письма? – спросил он.

– Нет! Я не хочу читать какую-то ерунду, которую ты сочинял ночами, совершенствуя, выбирая правильные слова, чтобы заставить себя казаться лучше! Я хочу, чтобы ты сказал мне прямо здесь и прямо сейчас. Как, черт возьми, ты мог так поступить с моей сестрой?

Джо опустил голову, и его губы задрожали. Из его глаз выкатилась слеза, и он быстро вытер ее. Он глубоко вздохнул, поднял голову, посмотрел Лане в глаза и заговорил:

– Я... я действительно любил ее. Я болен. Это была не моя вина. Я ничего не мог с собой поделать. Я так сильно ее любил. Вы должны мне поверить. Я все еще думаю о ней.

– Мы не хотим слышать о твоих фантазиях об Алисии. Ты убил и съел ее. Мы просто хотели спросить почему. Мы хотим быть в состоянии завершить это, простить тебя, чтобы мы могли двигаться дальше. Но мы не можем этого сделать, пока не узнаем, почему ты это сделал.

Джо с трудом подбирал слова. Он так ясно видел Алисию на лице Ланы. Даже ее голос звучал похоже. Выражение ее лица, полное боли, гнева и страха, омраченное его предательством, было почти таким же, как у Алисии, когда он начал пожирать ее грудь. Несмотря на всю вину и угрызения совести, которые Джо испытывал сейчас, он не мог удержаться от того, чтобы не смотреть на грудь Ланы. У него потекли слюнки, и чудовище проснулось, голодное и злое.

– Она была такой красивой, такой милой, такой... такой несчастной, – сказал Джо.

Лана опустила голову и бросила взгляд на мать при слове "несчастная". Пожилая женщина кивнула, опустив глаза. Они оба знали, что он имел в виду. Он имел в виду покойного отца Алисии и то, почему он покончил с собой.

– Я влюбился в нее в тот момент, когда увидел ее. Она хотела помочь мне бороться с этой штукой внутри меня. Она хотела помочь найти лекарство, но чем дольше я оставался с ней, тем труднее было сопротивляться этим... позывам. Она была самой безупречной, самой совершенной женщиной, которую я когда-либо видел. Я никогда не хотел причинить ей боль.

Голос Ланы стал мягче, менее воинственным.

– Но ты это сделал. Ты сделал ей больно. Ты убил ее. Ты, блядь, съел ее живьем, больной ублюдок!

– Она сама попросила, – ответил Джо.

– Что? – Хором спросили Лана и ее мать. Джо не давал показаний от своего имени на суде. Он угрюмо сидел рядом со своим адвокатом, пока эксперты, включая профессора Локка, давали показания о его психическом состоянии. Это был первый раз, когда он заговорил об Алисии с кем-то, кроме профессора.

– Она попросила меня съесть ее. Она сказала, что хочет быть частью меня.

Мать Ланы ахнула и застонала, как будто снова потеряла ребенка. Она подняла глаза к небу и молитвенно сложила руки на лбу. Из ее глаз полились слезы. Глаза Ланы сверкали от ярости.

– Нет! Я в это не верю. Ты, блядь, врешь!

– Она тоже любила меня, Лана. Она понимала меня.

– Чушь собачья! Ты убил ее! Она доверяла тебе, а ты предал ее. Ты больной, извращенный ублюдок и заслуживаешь того, чтобы тебя изолировали от общества навсегда!

Джозеф кивнул.

– Ты совершенно права. Я больной ублюдок, и я действительно заслуживаю быть запертым, но ты ошибаешься насчет Алисии. Мы любили друг друга, и теперь мы одно целое. Я все еще чувствую ее внутри себя, в своей крови. Я всегда буду любить ее. Она – часть меня навсегда. – Слезы навернулись на глаза Джо и потекли по его щекам.

На мгновение, когда она увидела, как большой каннибал плачет от боли, выражение лица Ланы смягчилось. На какое-то мгновение Джо понял, что она верит ему и хочет верить. Потому что то, как он описывал смерть Алисии, было почти красиво, поэтично, не так, как ужасные фотографии, которые они показывали на суде. И Джо знал, что Лане нужно верить, что Алисия умерла счастливой, любимой, а не кричащей от боли, испуганной и одинокой, беспомощной в объятиях серийного убийцы-садиста. Мысль о том, что ее сестра умерла таким образом, очевидно, разрывала ее и ее мать изнутри. История Джо предлагала ей другую интерпретацию, которая могла позволить им обеим спать по ночам.

Затем, так же внезапно, как и появилось, это выражение исчезло, и темные, прекрасные глаза Ланы снова ожесточились.

– Никто никогда не полюбит тебя, Джозеф Майлз. Ты гребаный монстр! Никто никогда не сможет полюбить тебя!

Джо согласно кивнул. Теперь слезы текли ручьями.

– Я чудовище. Да, ты права. И ты не должна меня прощать. Я забрал ее у тебя. Я забрал ее из этого мира. Это было эгоистично с моей стороны... с нашей стороны. Извините. Я ничего не мог с собой поделать. Я пытался. Извините.

Джо повесил трубку и встал. Лана и ее мать уставились на него, обнимая друг друга для поддержки. В глазах Ланы горела ненависть. Джо никогда раньше не видел такой неприкрытой агрессии в глазах женщины. Лана была так похожа на Алисию, что у Джо разрывалось сердце, когда он смотрел на нее. Она могла бы быть близнецом Алисии. Ему было больно видеть это выражение на таком прекрасном лице, которое он когда-то любил и которое до сих пор любит. Он повернулся и постучал в дверь.

Новый командир, офицер Эддисон, открыл дверь, и Джо протянул руки к кандалам. Руки офицера дрожали, когда она застегивала наручники на его запястьях. Теперь Джо рыдал в открытую. Его тело содрогалось и дергалось, измученное силой его горя. Он не мог выбросить из головы лицо Ланы, ее глаза, полные гнева и печали. Ее слова последовали за ним из комнаты.

Никто никогда не полюбит тебя, Джозеф Майлз. Ты гребаный монстр! Никто никогда не сможет полюбить тебя!

Она была права. То, чем он стал, лишило его возможности дарить и получать любовь. Всех или все, к чему он приближался, он уничтожал. Джо продолжал плакать, сам того не сознавая. Позади офицера Эддисон, стоявшей в коридоре, улыбался офицер Белтон.

10

Офицер Синди Эддисон не знала что и думать о гигантском серийном убийце, рыдающем и стонущем имя Алисия снова и снова, когда он неуклюже шел рядом с ней, скованный по рукам и ногам. В нем было что-то до боли трагичное. Он выглядел таким опасным и пугающим, когда они пришли забрать его из камеры, таким высокомерным, властным, даже сексуальным. Но сейчас он выглядел совершенно жалким. Он был почти в истерике от горя с тех пор, как она вывела его из комнаты для посетителей, и по поведению Белтона она могла сказать, что он знал, что это произойдет. -

Сразу же после того, как Джо вошел в комнату, Белтон сказал Синди, что посетителями Джо были мать и сестра одной из его жертв. Начальник тюрьмы удовлетворил их просьбу навестить Джозефа, хотя они и не были в списке его посетителей. Надзиратель сделал исключение, и Синди подумала, было ли это сделано только для того, чтобы помочь двум женщинам получить то, что они искали, или же чтобы еще больше помучить Джозефа, наказать за его преступления, сломать его. Очевидно, Джозеф Майлз не был таким безжалостным садистом, каким его изображали таблоиды и ток-шоу. И это смутило Синди. Она много читала о серийных убийцах. Это было что-то вроде хобби. Они были социопатами, неспособными к чувству вины, сочувствию или раскаянию. Это никак не вязалось с реакцией Джозефа Майлза на столкновение с семьей его жертвы. Если это была игра, то она была чертовски убедительна, и он оставался в образе еще долго после того, как опустился занавес.

Прежде чем она поняла, что делает, материнский инстинкт взял верх. Она протянула руку и похлопала Джо по спине, утешая его. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее покрасневшими от слез глазами, и кивнул, признавая ее момент сострадания. Белтон ткнул большого каннибала дубинкой в поясницу, подталкивая его вперед.

– Двигай своей задницей, Майлз! У нас нет времени возиться с тобой!

Джо кивнул и продолжил шарканье по ярусу к своей камере.

– Плачет, как маленькая сучка! Держу пари, ты не плакал, когда ел дочь этой женщины. Как думаешь, сколько сейчас плачут близкие твоих жертв? К черту твои крокодильи слезы!

Синди заметила выражение, промелькнувшее на лице Джо, когда он встретился взглядом с Белтоном. Теперь в нем не было ни раскаяния, ни жалости, ни прощения. Они не дрогнули, и он даже не моргнул. Его глаза казались совершенно пустыми, холодными, как глаза змеи. Он улыбнулся, обнажив полный рот зубов, которые были подпилены до острых углов. На мгновение она испугалась, что большой заключенный бросится на ее нового напарника, и, несмотря на его оковы, она не была уверена, что кто-то из них смог бы остановить его до того, как Джозеф Майлз разорвал бы горло Белтона.

У Белтона отвисла челюсть, глаза расширились и заслезились. Он тоже чувствовал это, его хрупкую смертность, противостоящую силе безжалостной дикости.

Затем Джо повернулся и зашаркал к своей камере.

Синди и Белтон с трудом сглотнули. Они не расслабились до тех пор, пока Джозеф Майлз снова не оказался в безопасности в своей камере.

Когда Синди сняла наручники с его запястий и лодыжек, а затем повернулась и медленно закрыла дверь, Джозеф Майлз повернулся к ней с застенчивым, оскорбленным взглядом, уставившись в землю, прежде чем медленно поднять свои наполненные слезами, ледяные голубые глаза на нее.

– Я хочу поблагодарить вас за... вашу доброту. Это испытание было так тяжело для меня. Профессор Локк единственный, кто понимает мою болезнь, единственный, кто пытается мне помочь. Я не хочу причинять людям боль. Я хочу поправиться. В любом случае, спасибо.

Синди стояла в дверном проеме – дверь камеры была приоткрыта – и молчала. Ее нижняя губа отвисла, а губы беззвучно зашевелились.

– Эм... да... Эм... пожалуйста. – Она слегка кивнула ему и снова начала закрывать дверь.

Его следующие слова заставили ее похолодеть, и к лицу и чреслам прилила кровь.

– Знаешь, ты очень красивая. Ты одна из самых красивых женщин, которых я видел со времен моей Алисии. Я просто подумал, что ты должна это знать. Большинство женщин не слышат этого достаточно часто. Мужчины иногда бывают придурками, когда речь заходит о комплиментах леди, – сказал он, все еще не сводя своих темно-синих глаз, этот мужчина с темными волосами, высокими скулами и сильным подбородком с ямочкой. У него была внешность идеала красоты, кумира миллионов, как у звезды боевика или супергероя. Он выглядел почти как молодой Кристофер Рив, только мускулов у него было гораздо больше.

Он обрабатывал ее. И она это знала. Но он был прав. Никто не говорил ей, что она красива, с первого года замужества, никто, кроме заключенных, которые годами не видели женщин. Двое детей и один развод спустя услышать такой комплимент от кого-то, кто выглядел как Джо, было больше, чем просто редкостью, это было похоже на голос Бога.

Она и раньше позволяла себе слишком близко подходить к заключенным. Это был профессиональный риск. У нее был роман с наркоторговцем в Пеликан-Бей, который длился больше года. Это был огромный чернокожий мужчина с бицепсами размером с ее голову, бритой головой и манерой речи, которая заставляла ее таять. Его звали Фрэнк Уайт, и он был крупным торговцем кокаином, который, по слухам, убил более дюжины человек, конкурирующих наркоторговцев, на улицах Окленда. По ночам она выпускала его из камеры и занималась с ним сексом на лестничных клетках, в душе, в тренажерном зале, на кухне, в библиотеке, в прачечной – везде, где они могли провести минутку наедине. Они трахались почти в каждом углу тюрьмы, куда не попадали камеры наблюдения. К счастью, она знала, где они все находятся. Как только слухи о ее романе начали распространяться по всей тюрьме, а другие охранники начали шептаться о ней за ее спиной, она подала заявление о переводе. Кроме того, Фрэнк стал жадным и начал просить ее тайком проносить ему вещи в тюрьму. Сначала всякие мелочи вроде жевательной резинки, его любимых кексов, специальных ручек с хорошими чернилами для тюремных татуировок. Но Синди была не совсем глупа. Она знала, к чему это шло. Скоро он попросит ее помочь ему пронести наркотики в тюрьму. Пора было выбираться. Трахать заключенного – это одно; попасться с пакетом наркоты, предназначенным для заключенного – это совсем другое дело. Итак, она ушла. Сбежав со сковородки, она попала под пылающий взор Джозефа Майлза.

– Э-э... спасибо, – пробормотала она, хлопнув дверью, и поспешила вниз по лестнице, прежде чем Белтон успел заметить, как сильно она покраснела. Ей нужно было как можно скорее прийти в себя. Пока она будет работать с Белтоном, он будет наблюдать за ней, внимательно следить за каждым ее движением, а ей хотелось еще поговорить с Джозефом Майлзом. Она хотела узнать о нем побольше, почему он совершил те ужасные поступки, за которые был осужден, и больше всего ей хотелось, чтобы он снова посмотрел на нее так, как будто она была самым желанным созданием на Земле, и она хотела услышать его сладкие комплименты. Ей нужно было услышать их. Тюрьмы уже давно были единственным местом, где мужчины, казалось, все еще находили ее привлекательной, а каждая женщина должна была чувствовать себя привлекательной.

Она догнала офицера Белтона, который ушел оттуда, как будто она нанесла ему личное оскорбление, остановившись, чтобы поговорить с большим серийным убийцей.

– Кто такой профессор Локк?

Белтон остановился и оглядел ее с головы до ног, не скрывая своего презрения к ней, стараясь изо всех сил дать ей это понять.

– Ты скоро с ним познакомишься. Это еще один идиот, которого одурачило это животное.

11

Мозг Джо работал во всю силу. Впервые за несколько месяцев у него появился выбор. Теперь он должен был решить, какими будут его следующие шаги, как превратить эти новые разработки в преимущества, и что он будет делать, когда наконец выйдет. Теперь у него не было никаких сомнений. Он выберется отсюда.

Если бы ему удалось соблазнить офицера Эддисон, заставить ее влюбиться в него, убедить, что его болезнь реальна и где-то есть лекарство, и он знает, как к нему добраться, тогда он мог бы уговорить ее тайно вывезти его отсюда.

Джо протянул руку, пока его пальцы не коснулись стен камеры. Эти стены составляли весь его мир в течение последних нескольких месяцев. Мысль о том, чтобы оказаться вне их, вдали от бетона и стали, наручников, психотропных препаратов и колючих шерстяных одеял, криков и воплей сумасшедших и зеков поглощала его мысли. За этими стенами была плоть. Были женщины, которые любили его. Женщины, которые сделают для него все, что угодно. Там была Селена, но теперь, после встречи с Ланой, она казалась такой далекой, еще более далекой, чем час назад.

– Лана. – Джо произнес это имя вслух и улыбнулся. Он попытался представить себе Алисию, но теперь ее лицо было вытеснено свирепым и прекрасным лицом ее младшей сестры Ланы. Разъяренные, полные слез глаза Ланы преследовали его. Джо сделал мысленную пометку найти ее, если ему когда-нибудь удастся выбраться из тюрьмы. Просто зная, что она была там, ему было труднее принять свое заключение. Он знал, что она не Алисия, но какая-то часть его не могла не думать о ней как о возрожденной и обновленной Алисии. У них была одна кровь, одна и та же соблазнительная фигура, одно и то же душераздирающе красивое лицо. Джо закрыл глаза и представил, как целует Лану в сочные, изогнутые губы. Он представил, как сжимает ее бедра, проводит кончиками пальцев по бедрам, животу, выпуклости груди, по каждому соску, ключицам, подбородку. Он застонал, вспомнив свою первую ночь с Алисией и прокрутив ее в голове, только на этот раз с Ланой. Он представил себе, как облизывает ее там, где не было ни одного мужчины. Он представил себе, как будет выглядеть ее лицо в момент оргазма, и мысленно увидел, как задрожала нижняя губа Ланы, как нахмурились ее брови в гневе и экстазе, как из ее горла вырвался крик, похожий на боевой клич, когда ее тело дернулось и забилось.