Текст книги "Инстинкт охотника (ЛП)"

Автор книги: Рэт Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Джо начал составлять записку для профессора Локка. Этот человек верил в него, и Джо чувствовал, что должен объяснить ему все, прежде чем исчезнет. Он только начал писать ручкой, когда заметил знакомое лицо, смотревшее на него с другого конца комнаты. Он вздохнул и закатил глаза, узнав характерный пристальный взгляд офицера Белтона. Белтон встретился взглядом с Джо в том, что было явно вызовом, его бьющейся в груди жаждой уничтожить альфа-самца. Белтон все еще не мог смириться с мыслью, что в тюрьме есть хоть один заключенный, которого он не может приструнить. Большой сердитый офицер исправительных учреждений поднял подбородок и ухмыльнулся. Это больше походило на насмешку. Если сегодня вечером Белтон будет находиться где-нибудь поблизости от лазарета, это будет проблемой. Джо не собирался позволить этому человеку помешать его свободе.

День полз, как и все дни в тюрьме, одна вялая секунда лениво тянулась за другой в мучительном, сокрушительном однообразии. Джо несколько раз прогуливался в перерывах между дневным сном. У него был последний визит к физиотерапевту.

– Я думаю, ты готов убраться отсюда. Твои швы зажили, и к тебе, кажется, вернулись силы. Нам нужна эта кровать для больных, – сказала миссис Эпли, дородная чернокожая медсестра, которая также была единственным физиотерапевтом в больнице.

– Единственная причина, по которой они позволили тебе остаться здесь так долго, это убедиться, что ты просто не вернешься сюда. Надзиратель хотел убедиться, что ты выздоровел достаточно, чтобы быть в состоянии защитить себя. Либо в лазарет, либо в одиночную камеру, либо обратно в супермакс.

– Тогда я рад, что он выбрал лазарет, – сказал Джо, пытаясь улыбнуться, но безуспешно. Джо все еще было трудно общаться с нормальными людьми. Его единственными комфортными, естественными отношениями с человечеством были отношения хищника и жертвы. Отношение к людям как к равным всегда было проблемой.

– Я слышала, ему помогли принять решение. Ходят слухи, что кто-то дает ему какое-то денежное вдохновение, когда дело касается тебя.

Она изучала лицо Джо, очевидно ожидая комментария или жеста, чтобы подтвердить или опровергнуть слух. Ни того, ни другого не последовало. Джо просто смотрел на нее, отвечая на ее пытливый взгляд полным угрозы взглядом. Она отвернулась.

– В любом случае, я подаю документы на твое освобождение. Завтра ты вернешься в свою камеру.

– Дом, милый дом, – ответил Джо с улыбкой. Он начал снова ухаживать за своими зубами. Они были такими же острыми, как всегда, как рот, полный крошечных белых наконечников стрел. Сестра Эпли с дрожью отвернулась.

– Спасибо за все, сестра Эпли. Думаю, мне лучше пойти и подготовиться к отъезду.

– До свидания, Джозеф. Надеюсь, я не увижу тебя здесь в ближайшее время.

– Не увидите, я обещаю.

Джо снова улыбнулся. Это выражение не появлялось на его лице с тех пор, как он был ребенком, до того, как на него напали, до того, как он стал монстром. Теперь, когда его зубы были заострены, его улыбка была абсолютно ужасающей. Он вспомнил, как угрожающе это выглядело на Девоне и даже на Лусси, и ему стало жаль медсестру, но не было никакого способа сделать это менее чудовищным. Он перестал улыбаться и отвернулся.

– До свидания, – сказал он, возвращаясь к своей кровати.

Он увидел Фаусто, когда вернулся в палату.

– Привет, брателло! Ты хорошо выглядишь! Ты ведь быстро поправляешься, да?

– Думаю, что да.

– Послушай, друг, ходят слухи, что Девон и Люшиус собираются надрать тебе задницу, когда ты вернешься в камеру. Хочешь, я скажу начальнику тюрьмы? Посмотрим, смогут ли они перевести тебя в другой тюремный блок?

Джо отрицательно покачал головой.

– Со мной все будет в порядке, Фаусто. Спасибо за предупреждение.

Фаусто кивнул.

– Окей. Я знаю, что ты плохой ублюдок и все такое, но ты уверен, что тебе не нужна помощь?

Джо похлопал рослого мексиканца по плечу. Фаусто вздрогнул. Заключенные почти не прикасались друг к другу, если только они не были геями. Джо быстро отдернул руку, видя, как неловко стало его сокамернику.

– Знаешь, что самое смешное? Пока я не увидел, что ты сделал с Девоном, я планировал изнасиловать тебя как-нибудь ночью. Я знаю, что ты крутой и опасный, верно? Я имею в виду, что ты наказал Лусси и Армондо, верно? Да, я знал об Армондо и знаю, что ты старался ничего не говорить, но мои кореши хотели, чтобы тебя наказали за это дерьмо, верно? И они хотели, чтобы я это сделал. Они хотели, чтобы я изнасиловал тебя, а потом прирезал твою сумасшедшую задницу. Ты ведь знаешь, правда? Но после того как я увидел, как ты держишь себя в руках, я понял, что ты убьешь меня, если я попробую сделать что-нибудь плохое. Кроме того, ты довольно крутой чувак, а Армондо был мудаком. Это был только вопрос времени, когда он свяжется не с тем чуваком. Кроме того, я знаю, что шурупы заставили тебя драться с ним. Это не было похоже на то, что ты просто напал на него и решил оторвать ему лицо, понимаешь? У тебя не было выбора. Во всяком случае, я сказал корешам, чтобы они просто отвалили, так что тебе не нужно беспокоиться о том, что наши будут мстить.

Джо кивнул.

– Спасибо, Фаусто.

– Береги себя, брат. Не нарывайся на неприятности, и увидимся в камере.

Фаусто поднял бутылку болеутоляющего, чтобы Джо мог прочитать этикетку. Это была бутылка Перкосета с именем Джо. Фаусто положил ее в карман.

– Я стащил их у одной из медсестер. На прошлой неделе. Я полагал, что ты достаточно крут, чтобы не нуждаться в них в любом случае, да?

– Все прекрасно. Забирай их. Считай это платой за Армондо.

Фаусто улыбнулся, с энтузиазмом кивнул и выставил вперед кулак.

– Хм, точно?

Джо стукнулся с ним кулаком.

– Точно.

– И еще одно, хермано. Тебе понадобится что-то еще, кроме этих зубов, чтобы защитить себя. Глянь…

Он протянул Джо маленькую зубную щетку с воткнутым в нее лезвием. Щетина была расплавлена, лезвие воткнуто в воск и обмотано клейкой лентой.

– Это поможет, друг. Вот увидишь. Она может тебе понадобиться.

– Еще раз спасибо, Фаусто.

– Нет проблем, хермано. Я имею в виду, что планировал изнасиловать тебя. Думаю, это самое меньшее, что я могу сделать, да?

Джо улыбнулся.

– Да.

– Эти твои зубы чертовски сумасшедшие! Ты, блядь, настоящий псих, да? Ты береги себя, а я провожу тебя обратно в камеру.

Фаусто ушел, а Джо молча сел на кровать. Впервые после ее последнего визита он подумал о матери. Он подумал, не стоит ли ему попытаться увидеться с ней снова, когда выйдет, но знал, что федеральные маршалы наверняка будут следить за ее домом, ожидая, что он попытается установить контакт. По всей вероятности, ее последний визит был последним днем, когда он видел ее. Джо глубоко вздохнул, и на глаза его неожиданно навернулись слезы.

Его жизнь так изменилась за последние несколько лет. Он так упорно боролся, чтобы сохранить хоть какое-то подобие нормальной жизни, когда впервые почувствовал, что его переполняют психотические порывы. Он сделал все, что должен был сделать. Он пошел к психологу. Он пытался погрузиться в искусство. Он даже поговорил об этом со своим профессором, прежде чем взять дело в свои руки и найти собственное лекарство. Теперь вся его жизнь изменилась. Раньше он боялся, что у него вырастут клыки и шерсть, и он превратится в оборотня или вампира. В конечном счете, он создал свои собственные клыки и стал чем-то таким же плохим или хуже, чем мифические существа, легенды о которых он искал для решения своей проблемы. Теперь его жизнь изменилась так, как он и представить себе не мог. Мысль о том, что все это может скоро закончиться, была волнующей. Он только хотел, чтобы Алисия все еще была рядом, чтобы разделить это с ним. Он скучал по ней так сильно, что это было похоже на физическую боль. И снова его мысли вернулись к сестре Алисии, Лане. Она была так не похожа на Алисию во многих отношениях, но и очень похожа. Если бы он мог заставить ее полюбить его, его жизнь стала бы полной. Но он знал, что это невозможно. А как насчет Селены и его деда? С ними обоими нужно было разобраться прежде, чем он смог бы даже подумать о том, чтобы полюбить кого-то или быть любимым. Даже после побега Джо знал, что мириады препятствий в его жизни еще далеки от завершения.

Джо глубоко вздохнул, пораженный масштабом своих проблем. Ничто никогда не было просто, но Джо был полон решимости вернуть свою жизнь. Все и вся, что стояло на этом пути, было обречено на очень короткую жизнь. Когда Джо поднял глаза и небрежно оглядел комнату, заметив своих коллег – строгих медсестер, которые, казалось, сами были офицерами исправительных учреждений, двух из менее чем полудюжины штатных врачей, нанятых тюрьмой, Фаусто, деловито вытирающего какой-то беспорядок, вызванный одним из пациентов, в то же время свирепо глядя на пациента, Натана, помогающего перенести кашляющего пожилого заключенного, которому на вид было лет семьдесят или восемьдесят, с каталки на одну из кроватей, он снова заметил офицера Белтона, стоящего снаружи лазарета и хмуро глядящего на него. Белтон определенно будет проблемой. А Джо не мог допустить никаких проблем. Не тогда, когда он был так близок к возвращению своей жизни.

Часть V

Икизукури

один маленький взрослый;

один большой лимон;

соевый соус по вкусу;

две бутылки сакэ.

Когда едят сырую длинную свинью, как суши, свежесть имеет решающее значение. Окоченение сушит мясо и делает его жестким. Чем свежее оно будет при подаче, тем сочнее, сочнее и мягче будет мясо. Икизукури буквально означает «приготовленный живьем». Нет более свежего мяса, чем то, которое все еще дергается, стонет и кричит. Для начала замаринуйте мясо, заставив длинную свинью выпить обе бутылки сакэ. Это предпочтительнее, чем накачивать жертву наркотиками, так как некоторые наркотики могут повлиять на вкус мяса, а сакэ добавит аромат. Ограничения все равно будут необходимы.

Хирургически точно срежьте плоть взрослой длинной свиньи, избегая всех жизненно важных органов и главных артерий, чтобы сохранить длинную свинью живой. Разрежьте мякоть на тонкие, как бумага, листы. Полейте лимонным соком и соевым соусом. Соберите их в длинное тело свиньи и подавайте с васаби и соевым соусом.

42

Синди пришла за ним ровно в полночь. Другие заключенные еще не спали. Он слышал, как они бормочут, шепчутся и стонут от боли в темноте вокруг него. Они все знали, что лучше не говорить гадостей о его гостье. Сдать командира – хороший способ покончить с собой. Сдача самого опасного заключенного в тюрьме и охранника была гарантией верной смерти. Синди подняла палец – лишнее напоминание Джо, чтобы он молчал – и он выскользнул из-под одеяла в тюремных тапочках.

Когда Джо и Синди вышли из лазарета и направились по коридору, в коридоре не было ни одной медсестры. Возбуждение Джо было на пределе. Они свернули в другой коридор и направились к лестнице, ведущей в тюремный морг. Именно тогда Джо услышал первые шаги и почувствовал знакомый тестостероновый мускусный запах своего старого друга, офицера Белтона. Он следовал за ними.

Камеры были установлены во всех коридорах и комнатах, кроме морга. Очевидно, Белтон искал нечто большее, чем просто доказательство романтической связи Джо с Синди. Он хотел поймать их с поличным и устроить какую-нибудь сцену. Джо никак не мог понять, с какой стороны находится этот человек. Число людей, которых Джо должен был убить, прежде чем он освободится от этого места, продолжало расти. В отличие от того, что ему придется сделать с Синди, Джо знал, что никогда не пожалеет об убийстве Белтона.

Хищнические инстинкты Джо теперь были полностью задействованы. Чудовище проснулось и было в ярости. Он ненавидел, когда его преследовали. Он хотел ощутить вкус крови. Джо обратил внимание на камеры слежения, мимо которых проходил, ища слепое пятно, где он мог бы прекратить преследование. Они прошли мимо комнаты, предназначенной для временного одиночного заключения, ее дверь была приоткрыта. Джо остановился и заглянул внутрь. Камер не было.

– Ты хочешь пойти туда? – Спросила Синди.

– Нет. Мне просто было любопытно. Давай спустимся в морг. Ты не возражаешь, если я задержусь, чтобы отлить? Я тебя догоню.

Синди осталась.

– Я лучше останусь с тобой на случай, если тебя кто-нибудь найдет.

– Я скажу им, что пришел сюда сам. Это лучше, чем если нас застанут вместе. Это было бы труднее объяснить.

Синди задумалась и кивнула.

– Окей. Но только быстро.

– Я так и сделаю. Увидимся в морге. Я знаю дорогу.

Джо смотрел, как Синди входит на лестничную клетку, и прислушивался, как затихли ее шаги, открылась и закрылась дверь внизу, прежде чем повернуться и сосредоточить свое внимание на крадущихся шагах, приближающихся с противоположной стороны. Он проскользнул в изолятор и стал ждать, заглядывая в щель в двери. Вскоре он увидел, как лысая голова и широкие плечи офицера Белтона скользнули за дверь камеры. Его рация была приглушена, но Джо все еще слышал ее пронзительный визг. Белтон выругался шепотом и еще больше убавил громкость радиоприемника. Джо распахнул дверь и втащил Белтона внутрь, прежде чем тот успел закричать. Белтон был сложен, как футболист, грузный и мускулистый, но все же он не мог сравниться с огромным суперхищником. Тело Джо было создано для убийства. Его руки были толстыми, как питоны, а тело походило на доспехи – твердые, неподатливые и почти неуязвимые. Белтон вырвался на свободу, извиваясь и нанося удары кулаками и локтями, но не раньше, чем Джо отобрал у него рацию и перцовый баллончик. Он выключил рацию и бросил ее на пол. Теперь единственным звуком в комнате было их совместное тяжелое дыхание.

Джо почти слышал, как бьется сердце мужчины, словно мощный пневматический поршень в его груди. Сердце билось так, словно вот-вот прорвется сквозь грудную клетку. Белтон широко раскрыл глаза, разглядывая каннибала ростом в 190 сантиметров и весом в 260 килограммов с мускулами, словно выточенными из железа, будто видел его впервые. Джо увидел тот самый момент, когда Белтон понял, что вот-вот умрет. Он услышал, как тот с трудом сглотнул и попытался отдышаться. Он почти задыхался.

– Давай, ублюдок! Я не боюсь тебя, псих! – Закричал Белтон, поднимая кулаки в боксерской стойке. Джо подтянул колено к груди и ударил Белтона пяткой в подбородок, подставив под удар спину и бедра, словно пытаясь сломать дверь. С губ Белтона посыпались осколки зубов. Он зажал окровавленный рот и попятился назад. Джо опустился на одно колено и схватил офицера за пах, сцепив пальцы в когти и схватив член и яйца Белтона одной массивной рукой, как он практиковался в течение многих месяцев. Он извивался и дергался, чувствуя, как что-то поддается и рвется. Кровь и моча хлынули в ладонь Джо и потекли вниз по руке. Запахло аммиаком и сырым мясом.

Белтон закричал и рухнул на пол, корчась от боли и держась за кровоточащие гениталии.

– А-А-А-А-А-А-А! А-а-а-а-а! БЛЯДЬ! ТЫ ОТОРВАЛ МНЕ ЕБАНЫЕ ЯЙЦА!

Джо нырнул на него сверху, взобрался на здоровенного охранника и оседлал его грудь. Он начал колотить Белтона локтями, выбивая еще больше зубов, разбивая и размалывая нос человека, разбивая его скулу и глазницу, превращая его лицо в кровоточащие руины. Джо был в экстазе кровавой бойни, наслаждаясь насилием, чувствуя, как все его сдерживаемое разочарование разливается по рукам, придавая все большую свирепость каждому удару.

Он слышал, как офицер стонет и булькает сквозь полный рот крови, а Джо продолжал колотить его локтями, выворачивая талию и плечи при каждом ударе, полный решимости размозжить Белтону череп и покончить с этим до того, как Синди вернется наверх искать его. Он почувствовал, как череп Белтона раскололся, как тыква, и разлились кровь и мозговое вещество. Следующий удар встретил меньшее сопротивление, и следующий погрузился во что-то мягкое. Наконец Джо наклонился и разорвал огромную артерию в подколенном сухожилии офицера, дергая его головой взад-вперед, разрывая сухожилия и ткани Белтона, как какой-то ненасытный зверь, больше не думая ни о чем, кроме инстинктов и голода. Кровь брызнула из бедренной артерии Белтона, окрашивая стены в красный цвет, опустошая тело офицера от жизненных жидкостей с каждым ударом его сердца.

Жажда крови превратилась в настоящее безумие. Джо глубоко вонзил зубы в горло Белтона, вырывая большие куски пищевода и выплевывая их на пол. Он прогрыз ему позвоночник и с хрустом вгрызся в него, мотая головой из стороны в сторону, сломав позвоночник Белтона и едва не обезглавив его.

На этот раз он не стал есть мясо. Это убийство было совершено не ради удовольствия, а по необходимости. У него будет достаточно времени, чтобы развлечься с Синди, прежде чем утром приедет похоронный фургон, чтобы забрать его гроб.

Джо ушел, оставив голову Белтона бесформенной массой, истекающей кровью на полу, и его голову, соединенную с телом несколькими упрямыми сухожилиями. После нескольких месяцев издевательств со стороны этого человека его убийство было разочаровывающим. Он жалел, что у него не было времени проявить творческий подход и насладиться смертью этого человека. К счастью, в ближайшие двадцать четыре часа их будет много. В этом он был уверен.

Джо вытер рубашкой кровь с лица и рук Белтона, отбросил рубашку в сторону и бросился вниз по лестнице. Синди как раз открывала дверь и выходила на лестничную клетку с озабоченным выражением на болезненно милом лице, когда Джо бросился к ней в объятия.

– Все в порядке? – спросила она.

– Все прекрасно, за исключением... ну... ты все еще в своей одежде.

– Мы можем это исправить, – ответила Синди с улыбкой.

Синди вытащила рубашку из брюк и начала расстегивать ее. Джо наклонился и поцеловал ее, уводя Синди с лестницы в комнату, где тюрьма держала своих самых удачливых беглецов, тех, кто никогда не вернется в свои камеры, тех, кто наконец-то был свободен. Он снял с нее ремень Сэма Брауна и бросил его вместе с рацией, наручниками и перцовым баллончиком на каталку из нержавеющей стали, одну из немногих незанятых в комнате. Джо поразило, насколько морг похож на лазарет над ним, за исключением того, что тела, заполнявшие столы в этой комнате, больше не стонали, не ерзали и не жаловались. Кроме того, вдоль стен тянулись зловещие ряды стальных шкафов, где хранились тела после вскрытия.

Уже вплетенные друг в друга, как две спаривающиеся змеи, Джо и Синди упали на один из немногих пустых столов, целуясь и торопливо раздеваясь. Губы Синди поцелуями проложили свой путь вниз по гибкой шее гигантского убийцы к его массивной груди, точеным мышцам живота, дорожке волос, которая вела к его паху, и вниз к корню его мужественности, где жило чудовище... и оно было счастливо видеть ее. Джо слышал, как у него в ушах стучит кровь. Он слышал собственное сердцебиение, чувствовал мускусный запах Синди и все еще ощущал на языке вкус крови и плоти Белтона. Он хотел большего. Его страсть к плоти была ненасытной, и смерть Белтона только усилила его аппетит.

До убийства Белтона он подумывал о том, чтобы оставить Синди в живых. Она могла бы замести следы, если бы он убедил ее, что побег – это единственный способ обезопасить себя, и они наконец-то смогут быть по-настоящему вместе. Но сейчас это было слишком рискованно. Он убил полицейского, и то, как умер Белтон, и вся ДНК, которую Джо оставил на трупе, не оставляло сомнений в том, кто был убийцей. Синди будут допрашивать, и она все расскажет. Он наклонился и вытащил из кармана заточку, которую для него сделал Фаусто, прежде чем стянуть штаны и отшвырнуть в сторону.

– Я люблю тебя, Джо.

Ему было стыдно лгать ей. Синди действительно была хорошей женщиной, но говорить правду было бесполезно. Правда не освободит его.

– Я тоже люблю тебя, Синди, – сказал Джо, когда ее язык прошелся по нижней части его члена. Вся привязанность, которую он испытывал к ней, сводилась к его страстному желанию ее плоти. Он держал его под контролем в течение нескольких недель, чтобы не напугать ее, но теперь монстр хотел есть, и не было никаких причин, по которым Джо мог бы отказать ему в пище. В животе у него заурчало, а член набух. Жемчужная капля предэякулята стекала с головки его массивного члена, и Синди лакала ее. Она впустила все двадцать сантиметров в свое горло, посылая покалывания удовольствия через опухший половой орган Джо.

Джо схватил ее за затылок и начал медленно трахать Синди в горло. Он почувствовал, как головка его члена скользнула мимо ее миндалин. Она поперхнулась и слегка отстранилась, затем сглотнула и закашлялась несколько раз, смаргивая слезы с глаз, прежде чем снова взять его член в рот и медленно опустить ее обратно в горло, сжав мускулистые ягодицы Джо, заставляя его войти глубже. Она так хорошо научилась сосать член, что Джо уже чувствовал, что скучает по ней, но были и другие вещи, которые он хотел гораздо больше, чем хороший минет. Как только он приблизился к оргазму, он вытащил свой член из ее рта и начал двигать рукой, а она высунула язык, чтобы принять его семя, как святыню. Ее прелестное херувимское личико с пухлыми щечками, ямочками и щенячьими глазками смотрело на него снизу вверх, когда он кончил с ревом, опустошившим его душу. Он кончил ей на язык, губы, щеки, подбородок. Она благодарно улыбнулась и слизнула его семя со своих губ. Это было такое прекрасное зрелище, что у него защемило сердце. Легко было представить, что он влюбился в такую женщину, как Синди. Но для этого придется подождать другой жизни – без чудовища.

Подняв ее с пола и посадив себе на плечи так, чтобы ее ноги свисали с его спины, а ее лоно было плотно прижато к его лицу, Джо начал лизать ее половые губы и клитор сначала нежно, а затем более агрессивно, когда ее вкус вывел его из себя. Он стал частью ее, когда его губы соединились с ее половыми губами, чувствуя, как сокращаются мышцы влагалища вокруг его языка, когда он вонзил его глубоко в нее и лизал стенки влагалища. Она схватила Джо за затылок и прижала свой клитор к его рту, стонала и толкалась, трахая его лицо так же, как он так часто трахал ее.

– О Боже, Джо! Это потрясающе! О Боже мой! Продолжай! Я сейчас кончу!

Джо провел языком по ее набухшему клитору быстрее, чем крылья колибри, чувствуя, как тот пульсирует, когда он сосал его и кружил вокруг него языком. Ее оргазм, когда он, наконец, пришел в кричащем, шипящем, царапающем припадке, был подобен лавине. Влажное тепло потекло ему в рот. Ее тело дергалось и билось в конвульсиях, а мышцы Джо напряглись, чтобы удержать ее на своих плечах. Ее соки каскадом стекали по его языку, пока он продолжал лизать и сосать крошечный комочек чувствительных нервных окончаний. Она была восхитительна на вкус. Как кровь и мед. Именно вкус крови вызвал чудовище на свет.

Он глубоко укусил ее, разрывая нежный цветок с дикостью, рожденной годами воздержания. Он был заключен в тюрьму на пять лет, и все его фантазии были о том моменте, когда он снова будет поглощать женскую плоть. Мужская плоть была жесткой и жилистой, но вкус женщины был амброзией, которая таяла на его языке, как теплое тесто.

– А-а-а-а-а-а-е-е-е-и-и-и-и! А-А-А! Нет! О БОЖЕ, ДЖО! Стой! Не-е-е-ет! – Закричала Синди.

С первого же укуса по чреслам Джо прокатилась волна экстаза, за которой последовал взрывной оргазм. Его набухший член выплюнул свое семя в воздух, когда он впился большими зубами в сочные чресла Синди, раздирая ее лоно своими пилообразными зубами. Он чуть не уронил ее, охваченный самым глубоким восторгом, который испытывал за последние пять лет.

Синди била Джо кулаком по голове и кричала снова и снова. Джо забеспокоился, что если он не заставит ее замолчать, то кто-нибудь может прийти и обнаружить их. Он стащил ее с плеч, и она стала сопротивляться еще сильнее, царапаясь и кусаясь. Джо обхватил ее лицо своей массивной ладонью, запрокинул ее голову назад и перерезал ей горло лезвием Фаусто.

Кровь хлынула из перерезанных артерий и заструилась по груди, окрашивая крошечные молочно-белые груди в красный цвет. Она продолжала кричать, теперь уже громче и пронзительнее. Джо резал глубже, пропиливая ей пищевод, гортань, заглушая ее крики. Он наклонился и стал пить теплую кровь, хлынувшую из ее разорванных артерий, опьяненный вкусом ее жизни, текущей красной рекой по его глотке. Он положил Синди на стол и продолжал лакать фонтан крови, льющийся из глубокой раны на горле Синди.

Джо наклонился и оторвал ее крошечные груди своими зазубренными зубами, жуя и глотая жирное мясо в безумии, обнажая грудную клетку, когда пожирал ее крошечные молочные железы. Синди все еще сопротивлялась, била его кулаками и царапалась, хотя силы ее иссякали. Джо был впечатлен, но проклятие, пульсирующее в его венах, требовало большего. Он видел, как бьется ее сердце за грудной клеткой, и ему хотелось поглотить его, вырвать из груди. Чудовище сегодня было ужасно голодным.

Он вскарабкался на грудь Синди и посмотрел на нее сверху вниз. Ее глаза закатились, не в силах сфокусироваться. Она издавала булькающие звуки глубоко в своем жестоко изуродованном пищеводе, когда кровь булькала из раны, и она тонула в своей собственной крови. Джо снова поднес черенок к ее горлу и полностью разрезал шею сзади, затем начал сдирать кожу с шеи, как будто снимал лыжную маску. Он рывком освободил кожу от пузырящегося, цвета попкорна жира и полосатой мышечной ткани под ним. Она начала биться в конвульсиях, колотясь о стальной стол.

Ее тело было в шоке и отключалось. Джо перевернул ее на живот и уставился на ее великолепную попку. Он должен был сделать это в последний раз. Он взял себя в руки, смазывая свой член кровью Синди, прежде чем ввести ее в сморщенный анус Синди. Он трахал ее жестко, без всякой жалости или сострадания, даже не думая о ней как о Синди, даже не рассматривая ее как человека, просто плоть, которую нужно трахнуть и съесть, чтобы утолить свой ненасытный голод.

Все было совсем не так, как с Алисией. С Алисией он чувствовал свою любовь к ней, ее любовь к нему с каждым съеденным кусочком. С Синди он чувствовал только ее страх, боль и свой собственный безумный, ненасытный восторг. Он потянул за кожу, покрывавшую череп Синди, сдирая ее лицо с влажным, липким, рвущимся звуком, который показался ему странно эротичным. Ее голова теперь была просто живым черепом, обернутым сложной решеткой блестящих лицевых мышц. Его ритм усилился, он вонзился глубоко в прямую кишку умирающей женщины, наблюдая, как ее чудесная задница подпрыгивает и покачивается. Он кончил снова с ревом, который потряс комнату, опустошая свои яички в непристойную задницу Синди, когда он снял все ее лицо, вывернув его на лоб, а затем разрезал вокруг ее черепа, чтобы оставить скальп все еще прикрепленным к голове. Он слез с нее, оставив тело офицера Синди Эддисон дергаться на столе, пока ее жизнь покидала ее. Он наклонился и любовно поцеловал ее красивые ягодицы, затем откусил большой кусок, быстро проглотив кусок мышц и жировой ткани, как будто высосал сырую устрицу.

Джо уставился на бесплотное лицо Синди. Она уже не выглядела такой красивой без кожи, снятой с ее лица. Он свернул ее и принялся есть мягкую мякоть, как буррито. Он уставился на безмолвный труп Синди, все еще истекающий кровью и спермой из ее разорванной прямой кишки. Джо почувствовал себя несчастным, когда начал поглаживать свой затвердевший член, одновременно откусывая маленькие кусочки от кожи лица Синди, медленно жуя, наслаждаясь мягким, нежным вкусом и текстурой. Это напомнило ему барбакоа, самое нежное мясо, которое он когда-либо пробовал.

Он перевернул ее на спину и ножом вспорол ей живот. Из Синди вывалились внутренности – клубки дымящихся пурпурных кишок, похожие на гнездо угрей. Джо сунул руку внутрь и вырвал печень. Он запихнул ее в рот, едва пережевывая, когда проглотил вместе с остальной частью ее лица.

– Прощай, Синди, и спасибо за все, – сказал Джо, откусывая последние кусочки от лица, которое он целовал и ласкал больше месяца, от лица, которому он признался в любви, от лица, которому он лгал. Из одного глаза выкатилась слеза. Он вытер ее, и она быстро сменилась другой.

– Мне очень жаль, Синди.

Он упал на колени, и его снова и снова рвало. Казалось, что это никогда не прекратится.

43

Когда Натан приехал на следующее утро, от Синди почти ничего не осталось.

– Господи Иисусе, Джозеф! Что же ты наделал?

Комната была похожа на скотобойню. Кровь покрывала пол липкой красной лужей – последствие безумной страсти ненасытного убийцы. Разложившийся труп Синди лежал на столе для вскрытия из нержавеющей стали, разорванный на куски. Гигантский каннибал сидел на полу голый и весь в крови с головы до ног. В комнате воняло рвотой, зловонной кровью и внутренностями.

– Я... я не мог остановиться. Я был голоден, – ответил он, вытирая запекшуюся кровь с губ, когда поднимался с пола, его живот раздулся, как у объевшегося кровью клеща.

– Дерьмо. – С благоговейным трепетом произнес Натан, с улыбкой наблюдая за резней. Он казался скорее пораженным, чем испуганным. Он посмотрел на Джо и кивнул, все еще улыбаясь. Его лицо выглядело почти польщенным.

– Нам нужно все убрать.

Натан вытянул руки, описал небольшой круг и посмотрел на куски мяса и лужи крови, разбросанные по столу.

– С чего начнем?

– Помоги мне поднять тело.

Вдвоем они нашли пустой ящик для тела Синди и начали вытирать кровь с пола и вываливать груды пережеванного мяса в мусорные мешки. Час спустя комната выглядела довольно чистой.

– Не могу поверить, что ты разорвал ее на части. Должно быть, это было чертовски круто! Жаль, что меня здесь не было, – сказал Натан, восторженно улыбаясь.

Джо остановился и повернулся к Натану, пригвоздив его взглядом холодным и бесчувственным, как у акулы. Он сделал шаг вперед, а Натан отступил на два шага назад, наткнувшись на стол, где большую часть ночи пролежал разобранный труп Синди. Нижняя губа Натана задрожала, а глаза наполнились слезами.

– Я... я просто хотел сказать, что ты, должно быть, хорошо провел с ней время.

Джо отрицательно покачал головой.

– Ты хочешь знать, что я с ней сделал? Я оторвал ей лицо, пока она была жива, и съел его. Я вырвал у нее печень и съел ее тоже. Я сделал это, потому что не могу себя контролировать. Это было не круто. Это было чертовски ужасно. И если бы ты был здесь, то, вероятно, тоже был бы сейчас мертв.

На мгновение Джо подумал, не прикончить ли его прямо здесь. Чудовищу эта идея понравилась. Он всегда был голоден, никогда не насыщался. Но Джо был не в настроении продолжать кровопролитие. Вероятно, ему придется убить еще больше людей, когда они доберутся туда, куда едут, по крайней мере водителей грузовиков. Но теперь он устал. Ему не терпелось отдохнуть в гробу несколько часов. Ему хотелось, чтобы это был не просто сосновый ящик. Шкатулка с атласной подкладкой казалась сейчас самой удобной вещью в мире. Чудовище напряглось. Взгляд Натана упал на толстый, покрытый коркой крови орган, и он всхлипнул. Джо закрыл глаза и сделал глубокий вдох, выдохнув на счет десять, снова усыпляя чудовище. Когда он открыл глаза, к нему уже вернулось самообладание.