Текст книги "Пятеро ребят и одна собака"

Автор книги: Рене Реджани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Я продал его Нино и Рокко из Ното.

Тури облегчённо вздохнул. У него отлегло от сердца, словно ветер наконец-то надул опустившийся парус. Однако он не знал, стало ли ему легче оттого, что он набрёл на следы собаки, или оттого, что Мантеллина всё-таки приоткрыл ему свою душу, когда на это больше не было никакой надежды.

– Том уже у них? – как бы невзначай спросил Тури, приводя в порядок комнату. Он снял с плиты горячую воду и налил её в алюминиевый тазик, где лежали тарелки.

– Да, – ответил Аугусто и взглянул на Тури с насторожённостью, которая незадолго до того появилась у него на лице.

– Жаль! – воскликнул Тури.

– Почему? – удивился Мантеллина. Держа свёрток под мышкой, он отошёл от двери и остановился возле раковины.

– Ты уверен, что тебе заплатят?

– Мы должны встретиться сегодня вечером… – Мантеллина чуть было не проговорился, – в одном месте, – во-время спохватился он.

– Хочешь, я пойду с тобой? – рискнул предложить Тури.

– Зачем? – спросил Мантеллина, не вынимая руки из кармана: ведь это были первые в его жизни штаны с карманами!

– Ну, скажем, я мог бы тебе помочь, если они откажутся заплатить.

Даже Мантеллина чувствовал, что Тури можно верить.

С минуту он помолчал, потом спросил:

– Ты хочешь забрать деньги себе?

Молодой человек рассмеялся.

– Раз ты так думаешь, – сказал он, вытирая три выщербленные тарелки и оловянные вилки, – я не пойду. Расправляйся сам с этими негодяями.

И тут Мантеллина посмотрел на Тури умоляющими глазами. Сейчас малыш был очень похож на Джанджи. И даже голос у него был такой, как у Джанджи. Окончательно поверив юноше, испуганный, одинокий, беспомощный перед слишком большими трудностями, Аугусто пробормотал:

– Пойдём, Тури!

И они условились идти вместе.

Глава 7. Свидание

Если выйти из Мардзамеми и подниматься вверх по берегу моря в сторону Ното-Марины, довольно часто попадаются небольшие безлюдные пляжи с камнями, ямами и мелким песком.

Сюда можно приехать на машине, стоит лишь хорошо знать дороги, ведущие к морю.

Встреча с Нино и Рокко из Ното, настоящее воровское свидание, была назначена здесь, сразу же за Мардзамеми, на десять часов вечера.

Тури и Аугусто ди Калашибетта, от сырости снова закутавшийся в плащ, направились туда в половине десятого, когда весь Мардзамеми уже был погружён в сон.

Они шли молча. Тури захватил с собой электрический фонарик и зажигал его в труднопроходимых местах. Но вскоре взошла луна и фонарик оказался ненужным. Было свежо. Вся трава вокруг покрылась росой.

Очутившись над обрывом, они увидели небольшую бухту. Тури зажёг фонарик, и сноп света вспугнул рой диких кроликов. Маленькие зверьки засуетились под ногами и моментально исчезли, спрятавшись в кустах.

Тури и Аугусто спустились к морю и уселись на камне, гладком и круглом, словно панцирь гигантской черепахи.

Всходила луна. Песок на пляже сверкал яркой, искрящейся белизной. Ничто не нарушало тишины. Даже море плескалось сдержанно и осторожно, подобно тому, как осторожно лижет корова новорождённого телёнка.

Когда по шоссе в Ното проходила какая-нибудь случайная машина, сюда доносился шум мотора. Не слышно было даже паровозных гудков. Мёртвая тишина.

– Что ты будешь делать, если они не придут? – спросил, наконец, Тури.

– Мерзавцы! – выругался Аугусто. Он был бледным, совсем белым, как искрящийся песок.

Время шло. Они подождали ещё немного. Луна светила высоко в небе.

Мантеллина уже перестал вытягивать шею и прислушиваться, как вдруг ему показалось, что кто-то проехал в машине совсем близко. Может быть, он уснул? Но нет, глаза его были широко открыты.

– Плохо вы поступаете, – произнёс Тури и удивился звучанию своего собственного голоса.

Аугусто не растерялся и тотчас же ответил:

– Лучше, чем просить милостыню.

– Сейчас речь не о том, – заметил молодой человек, – но всё равно вы поступаете плохо.

– Они велели мне принести твою собаку и пообещали хорошо заплатить за неё.

– Ах, вот оно что! Они велели принести именно мою собаку?

– Да, они говорят, что такие собаки бывают только у богатых синьоров. Баронесса Лалумия в Ното ищет как раз такую собаку.

– Значит, они продали её баронессе Лалумии?

Мантеллина пожал плечами: этого он не знал.

– Если они не явятся, завтра мы с тобой поедем в Ното.

– Мерзавцы! – повторил Мантеллина сквозь зубы.

– Ты хотел бы играть на губной гармонике?

Аугусто поднял глаза к небу и кивнул головой. Это должно было означать: «Да, конечно, но разве я, Аугусто ди Калашибетта, по прозвищу Мантеллина (и Мантеллиной я останусь на всю жизнь, несмотря даже на то, что теперь у меня есть новый костюм – штаны и майка), могу мечтать об этом?»

– Я научу тебя, – сказал Тури, а немного погодя добавил: – Если хочешь.

Аугусто снова внимательно посмотрел на него. Луна уже начала заходить, и в полутьме у мальчугана было точь-в-точь такое же выражение лица, как в тот раз, когда Тури протянул ему штаны и майку.

– Пойдём, – сказал Мантеллина, поднимаясь с места. – Эти мерзавцы не придут.

Тури тоже встал, и они пустились в обратный путь.

Позади остался громадный круглый камень, который, казалось, поднимается и ползёт в море, будто гигантская черепаха. Сейчас, в этот вечер бесполезного ожидания, мальчугану могло показаться всё, что угодно.

Однако ожидание было не бесполезным.

Ведь Мантеллина, вытащив руку из-под грязной серовато-зелёной тряпки, положил её в широкую ладонь Тури, и обратно они возвращались друзьями.

Глава 8. Том найден!

Тури, Джанджи и Мантеллина вскочили в рейсовый автобус, старый разбитый драндулет, курсирующий по маршруту Пакино – Ното, и уселись на потёртых клеёнчатых сидениях.

Накануне вечером, когда Тури вернулся домой, Джанджи ещё не спал.

– Мантеллина украл Тома? – робко спросил он.

– Да, – ответил Тури, – но не он один в этом виноват.

– А кто же ещё?

– Разные обстоятельства. Когда-нибудь я тебе объясню. Сейчас Том у Рокко и Нино в Ното.

– У Рокко и Нино из Ното! О, какой ужас! – Джанджи в отчаянии закрыл глаза. – Ни за что на свете они не вернут мне моего Тома.

Тури подошёл к Джанджи, взял его руку: по сравнению с ней даже ручонка Мантеллины казалась не такой маленькой и хрупкой.

– Спи, завтра мы поедем в Ното и заберём Тома.

Если Тури так говорит, – значит, есть надежда.

– Спи спокойно, всё будет хорошо, – повторил Тури. Малыш уснул; и в эту ночь ему приснилось, будто он держит в руке мягкое ухо Тома.

Когда утром Джанджи встретил Мантеллину, он с трудом узнал его: конечно, разве кто-нибудь видел Мантеллину в штанах и в майке?!

– Ты больше уже не Мантеллина? – спросил его малыш.

– Как видишь, – гордо ответил Аугусто.

Теперь Джанджи знал: Мантеллина виноват только наполовину. Так сказал Тури, и малыш поверил ему, хотя ничего не понял.

Автобус рывками поднимался в гору. Наконец он добрался до площади. Остановка находилась как раз у подножия двух широких лестниц, ведущих к церквам, тесно прижавшимся друг к другу.

Братья Буррузо жили довольно далеко от площади. Они содержали гараж и выдавали напрокат автомашины. Однако, по-видимому, это было не единственным их занятием. Все прекрасно знали: Рокко и Нино – опасные люди.

Разведать, где находится Том, молодой человек послал Аугусто.

У входа в гараж, это чёрное логово, пахнущее машинным маслом и бензином, Мантеллина обернулся и подмигнул Тури. Мантеллину действительно было не узнать.

Джанджи весь дрожал от волнения: ах, как ему хотелось, чтобы в гараже, позади запасного колеса или возле клаксона сидел Том, его Том в чёрной шубке, вымазанной машинным маслом, с блестящими глазами и дрожащим хвостиком.

Вдруг Мантеллина с быстротой молнии вылетел из гаража, повернулся, сжал кулаки и закричал:

– Мерзавцы!

Вслед за ним появился Рокко. Он размахивал своими грязными ручищами и орал:

– Сам ты мерзавец! Убирайся вон! Чтобы духа твоего здесь не было!

Мантеллина пробежал несколько метров, потом резко повернулся и плюнул. Рокко сделал вид, будто собирается его догонять.

Тут мальчишка со всех ног помчался к Тури и Джанджи, которые ожидали его на углу.

– Жулики! – выругался Мантеллина, с трудом переводя дыхание.

– Где Том? – спросил Джанджи.

Аугусто опустил голову.

– Они его уже продали, – ответил он.

– Баронам Лалумия? – спросил Тури.

– Я не знаю. – Мантеллина в отчаянии развёл руками, вскрикнул от боли и тут же принялся растирать себе плечо.

– Рокко и Нино избили меня ... – прошептал он.

– Идёмте к баронам Лалумия, – предложил Тури.

Они спустились по шоссе, прошли вдоль тюремных стен и свернули направо.

Как раз в тот момент, когда Тури и дети подходили к дворцу баронов, из ворот выехал большой чёрный автомобиль. Чёрный креп спускался на ветровое стекло, в чёрное были одеты шофёр и люди, сидящие в машине.

Молодой человек подошёл к подъезду. «Видимо, чёрный креп будет висеть здесь до тех пор, пока не истлеет», – подумал Тури.

Невысокий мужчина с жидкими серебристыми волосами, сверкавшими у него на голове, тоже весь в чёрном, сидел на стуле возле подъезда и грелся на солнышке.

– Извините, – обратился к нему Тури.

– А?

– Извините, – повторил Тури громче, – синьора Лалумия дома?

– Что? – Глухой старичок ничего не мог понять.

– Я спрашиваю: дома ли баронесса? – крикнул Тури.

Джанджи засмеялся, а Тури состроил гримасу.

– Старая баронесса дома, но она никого не принимает, – спокойно ответил старичок.

– Нам срочно нужно видеть её, – сказал Тури.

– Какой нарочный? – спросил старичок.

– Да нет же! – не вытерпел Тури.

Старичок махнул рукой в сторону тёмных ворот. Тури и дети направились туда и вскоре очутились перед роскошной мраморной лестницей.

Поднялись. Площадка второго этажа была просторной, словно зал ожидания.

Сюда выходили три двери. Друзья долго стучали, но им никто не отвечал. В конце концов послышались лёгкие шаги, и пожилая женщина в войлочных туфлях слегка приоткрыла дверь.

– Что вам угодно? – спросила она.

– Здравствуйте, – сказал Тури, снимая шапку. – Я хотел бы повидать синьору баронессу, она мне нужна по очень срочному делу.

– Синьоры баронессы нет дома. Она уехала вместе с синьором бароном в Сиракузы.

– В таком случае, могу ли я поговорить со старой баронессой?

– С тех пор, как умер барон Лалумия, старая баронесса никого не принимает.

– Пожалуйста, доложите обо мне, – настаивал Тури, – мне нужно поговорить с ней о собаке.

– О собаке? – переспросила женщина, окинув его подозрительным взглядом. – О какой собаке? Вчера утром нам уже принесли собаку.

Тури подмигнул Джанджи.

– Я пришёл как раз по поводу этой собаки. Она моя, её у меня украли.

Женщина крайне удивилась. Она открыла дверь, впустила их, сказала:

– Подождите минутку, я поговорю с баронессой, – и исчезла.

Тури, Джанджи и Аугусто робко огляделись вокруг. У стен стояли книжные шкафы с зеркальными стёклами, а на окнах висели тяжёлые шторы.

Служанка вскоре вернулась и сказала:

– Проходите.

Они последовали за ней.

В уютной гостиной, уставленной красивой мебелью, в огромном кресле сидела баронесса Лалумия, маленькая сморщенная старушка с копной седых волос на голове. Она была вся в чёрном, только вокруг шеи белел высокий кружевной воротник.

Тури и дети в смущении остановились посреди комнаты. Баронесса любезно поздоровалась с посетителями, затем взяла лорнет, осмотрела их и предложила сесть, но дети стеснялись и продолжали стоять возле кресла, в которое сел Тури.

– Вы ведь нездешние, – не правда ли? – спросила баронесса Лалумия .

– Да, мы нездешние, синьора баронесса, мы из Мардзамеми, – ответил Тури.

– Агата сказала, что вы пришли по поводу собаки.

– Да, ваша милость, – ответил Тури.

– В чём же дело? – спросила пожилая дама.

– Синьора баронесса, – сказал Тури, – у нас украли собаку; и я знаю: Рокко и Нино Буррузо продали её вам или кому-то из членов вашей семьи.

Баронесса Лалумия позвонила в колокольчик, который стоял у неё под рукой.

– Агата, принесите собаку! – приказала она служанке.

Наступило неловкое молчание. Но вот дверь отворилась, и лапки Тома неуверенно коснулись блестящего пола. Пёс был грустный, с повисшими ушами и тёплым от горя носом. Но, едва Том увидел Джанджи, он бросился к нему с такой исступлённой радостью, что чуть не перевернул малыша.

Джанджи плакал, обхватив Тома обеими руками вокруг шеи и спрятав лицо в мохнатую шубку своего друга, чтобы спастись от мокрого языка, которым тот всячески старался лизнуть его в нос, уши, глаза, куда попало.

Не могло быть никакого сомнения.

Баронесса молча наблюдала за происходящим, потом сказала:

– Собака принадлежит ребёнку, это ясно. Я не должна была доверять братьям Буррузо.

– Мне очень жаль, синьора баронесса, что вас обманули, – произнёс Тури, – но, как видите, Том есть Том, и никакая другая собака малышу его не заменит.

Баронесса Лалумия улыбнулась.

– Конечно, я вас понимаю. У меня есть внуки, и именно для них я купила собаку у Буррузо. Мне хотелось поскорее доставить им удовольствие. Теперь за это приходится расплачиваться. Надеюсь, мы достанем другую собаку. А что касается братьев Буррузо ...

Тури вздрогнул. Инстинктивно он положил руку на плечо Аугусто, словно для того, чтобы его защитить.

«Буррузо, конечно, приложат все усилия, чтобы себя оправдать, а вину свалят на Мантеллину», – подумал молодой человек.

– О Буррузо я позабочусь сам, – сказал Тури. – Я потребую от них деньги, которые они получили за Тома, и принесу их вашей милости.

– Но ... это мне следовало бы сделать самой, – заметила баронесса.

– Пусть ваша милость не утруждает себя, ведь эти Буррузо….

– Мерзавцы! – воскликнул возмущённый Мантеллина.

Пожилая синьора улыбнулась.

– Агата! – позвала она, – принесите, пожалуйста, печенья!

Служанка вышла и вскоре вернулась с печеньем.

– Это ваши дети? – спросила у Тури баронесса Лалумия, показывая на малышей и предлагая им печенье.

– Да, ваша милость… то есть нет. Они мне не родные дети, но я им как отец. Они живут у меня.

Затем Тури, Джанджи и Мантеллина попрощались с баронессой и ушли. Следом за ними семенил Том.

– Подождите меня здесь на площади и никуда не уходите, – сказал Тури детям, а сам направился вверх по безлюдной, белой от пыли и солнца улице.

Гараж братьев Буррузо больше походил на вертеп, чем на рабочее помещение.

Нино лежал растянувшись под одной из тех старых ломаных машин, которые братья сдавали напрокат посуточно и по часам. Рокко у станка с остервенением подпиливал какую то деталь. Лицо и шея его были покрыты потом; крупные капли градом стекали вниз на чёрную волосатую грудь в промасленной сетке.

– Где моя собака? – спросил Тури, из осторожности не переступая порога ..

Рокко поднял голову.

– Почём мы знаем, где твоя собака? Мы её не видели.

– Прекрасно видели, раз продали её баронессе Лалумия, – сказал Тури, повышая голос.

– Ишь какой нахал! Он смеет приходить сюда и оскорблять нас! – закричал Рокко, угрожающе поднимая напильник.

Нино выполз из-под машины. В руках он держал большой гаечный ключ.

– Что тебе нужно? – спросил он у Тури.

– Мне нужны деньги, которые вам заплатила баронесса за мою собаку.

– Он с ума сошёл, не иначе! – воскликнул Рокко.

– Что ты стоишь у порога? Зайди, поговорим, – предложил Нино.

«Смотри, не поддавайся, будь начеку!» – подсказывал Тури какой-то внутренний голос, и к нему безусловно следовало прислушаться. Молодой человек сделал несколько шагов, но не вошёл.

Рокко замахнулся напильником. В то же мгновение Тури с быстротой, поразившей его самого, ударил парня кулаком в живот.

Рокко, высокий и толстый, тяжело запыхтел, попятился назад и случайно задел груду резиновых покрышек, которые сверху обрушились на него.

Словно разъярённое животное, выкрикивая одно ругательство за другим, Рокко бросился на Тури.

Но Нино остановил его.

– Ты с ума сошёл? – прикрикнул он на брата. – Разве можно среди бела дня?! Хочешь влипнуть в историю?

– Убирайся вон, проклятая деревенщина, проваливай отсюда, или я убью тебя! – завопил Рокко. Он отбросил в сторону напильник и схватился за живот.

– Ах, вот оно что, ты хочешь меня убить?! – воскликнул Тури. Кулак у него болел, а в голове гудело. – От кражи до убийства один шаг. Да и что тут мудрёного?! Двое с оружием в руках против одного... Но я этого так не оставлю, пойду к начальнику полиции, приведу его сюда; вот тогда мы посмотрим ...

Тури сделал несколько шагов назад и вышел на улицу.

В вертепе братья спорили друг с другом. Должно быть, они ссорились, – ведь воры всегда ссорятся после неудач.

Потом послышался голос Нино:

– Постой! Подожди минутку!

Тури даже не обернулся.

Рокко вышел из гаража и погнался за ним следом. Тури ощущал за спиной его тяжёлое дыхание и всеми силами старался побороть желание удрать. «Тури, не бойся, ты не должен бояться», – убеждал он себя.

– Остановись, – сказал Рокко, – или ты дорого заплатишь за это.

Тури не ответил и продолжал идти своей дорогой.

– Вернись назад; пойдём поговорим с Нино, – настаивал Рокко.

Тури не отвечал.

Они подошли почти вплотную к полицейскому участку. Тури знал, что теперь он навлёк на себя ненависть братьев Буррузо.

Это предвещало ничего доброго, но он не хотел останавливаться на полпути. Стоило ему только показать, что он боится, как было бы ещё хуже. К тому же это могло повредить Мантеллине.

В тот момент, когда Тури входил в подъезд, Рокко схватил его за руку.

– Если будешь молчать, я отдам тебе деньги. Тури остановился.

Рокко облегчённо вздохнул.

– Пойдём в гараж, – предложил он, – деньги у Нино.

– Нет, – ответил Тури, – принеси их сюда. В ваш вертеп я не пойду, мне дорога моя жизнь.

Рокко не знал, как поступить. Он обернулся назад. Нино подбоченясь стоял у входа и пристально смотрел на него.

Тури ждал. Рокко, словно укрощённый хищник, медленно направился к гаражу.

Молодой человек украдкой следил за ним.

«Мне повезло, – подумал он. – Сейчас я мог бы лежать ничком. Молодчики сделали бы из меня отбивную котлету».

Тури стоял, не двигаясь с места. Издали он был похож на статую смелости, и это решило исход дела.

Рокко вернулся, огляделся по сторонам и, сунув ему в руку деньги, сквозь зубы процедил:

– За это ты мне ещё заплатишь, будь уверен!

Тури, не моргнув глазом, пошёл дальше. Сердце билось у него, словно церковный колокол. В палаццо Лалумия он поспешно отдал деньги служанке Агате и направился к детям.

Джанджи и Мантеллина тем временем перешли через дорогу и, задрав голову, разглядывали ярко раскрашенную рекламу: малыш держал на поводке собаку, как две капли воды похожую на Тома, и уплетал огромную порцию мороженого.

Подойдя к детям, Тури рядом с рекламой увидел объявление: «Проводится национальный конкурс на места дирижёров эстрадного оркестра. О подробностях справляться ... Документы подавать ... Прошедшие по конкурсу обеспечиваются стипендией на время обучения в специальном музыкальном учебном заведении Милана. Оплачивается проезд на вступительные экзамены, состоящиеся ... и т. д., и т. п.».

У Тури ком подступил к горлу. А что, если попробовать?! Почему бы ему один-единственный раз в жизни не попытать счастья?

Взяв клочок бумаги, он на всякий случай записал адрес и перечень необходимых документов.

Но, когда молодой человек представил себе, какие трудности ожидают его на этом пути, первый порыв энтузиазма прошёл.

Подсаживая в автобус Джанджи и Мантеллину с собакой, Тури вдруг почувствовал, что ответственность, которую он сам добровольно возложил на себя несколько лет назад в отношении Джанджи, теперь возросла вдвойне. Да, да, именно вдвойне, потому что сейчас, помимо Джанджи, на его попечении оказался ещё Мантеллина.

Глава 9. Ракушки

Дирижируя своим крохотным оркестром, Тури всё время думал о конкурсе. Принять в нём участие было безумием. Не участвовать было просто глупо, ведь недаром гласит пословица: «Смелость города берёт».

Мог ли он, самоучка, дилетант, пройти по конкурсу? Маловероятно. Скорее всего, нет. Стоит задать ему несколько вопросов по теории музыки, и он с треском провалится. Правда, в Ното можно купить кое-какие книжки и вечером, после работы, почитать ... Но для этого нужна большая сила воли. Ведь ничего не добьёшься без труда.

– Антонио, у тебя фальшивят басы, будь внимательнее. Давайте сначала.

Смешнее всех был Джанджи. Раскрасневшийся карапуз с самым серьёзным видом играл на марзану.

Тури должен принять участие в конкурсе. Он ведь не один, на нём лежит большая ответственность за Мантеллину и Джанджи, и именно поэтому он обязан попытать счастья.

За последнее время маленький оркестр сделал большие успехи. Тури занимался в отдельности с каждым из четырёх ребятишек, а потом собирал их вместе и таким образом достигал скромных, но всё же заметных результатов. Большего нельзя было требовать от весьма скудного состава оркестра – гитары, бубна, аккордеона и марзану, не считая кларнета, на котором играл сам Тури.

Внезапно марзану смолк. Том завилял хвостом. Тури повернулся к калитке: из-за пыльной изгороди выглядывали грустные глаза Аугусто ди Каламбуристы, которого по-прежнему звали Мантеллиной, хотя серовато-зелёного плаща на нём больше не было.

Мальчуган простаивал так часами, смотрел и слушал. Тури заметил, что Джанджи, Том и Мантеллина всегда бывают вместе, молча бродят по берегу моря или по полям. Зарождалась дружба. Тури наблюдал и выжидал.

На сей раз Аугусто, наконец, осторожно толкнул калитку и вошёл, но остановился, словно вкопанный, возле изгороди.

Ребятам хотелось отложить инструменты и взглянуть на Мантеллину, но Тури не дал им остановиться.

Аугусто незаметно подошёл к Джанджи, и теперь их разделял только Том. Учёный пёс сидел на задних лапах и не пропускал ни одной ноты. Мантеллина украдкой вытащил руку из кармана старых штанов и положил её на курчавую головку собаки; пудель, казалось, оценил по достоинству этот жест: он вильнул хвостом, правда, весьма осторожно, не касаясь земли, чтобы не поднять пыли, густой и плотной, как песок.

Но вот урок кончился.

Первым убежал Антонио. Теперь он постоянно работал у горбуна Ореста. Отец мальчика не только дал своё согласие, но даже очень гордился сыном: ведь Антонио обучится ремеслу и ему не придётся целиком зависеть от удачи или неудачи рыбной ловли, или в поте лица обрабатывать землю. А если нужно было продавать рыбу, этим теперь занимался Антонио. Ехал ли он в Сиракузы или в Ното, всё равно путь его лежал через Флоридию.

– Одним ударом убивает двух зайцев, – шутил по этому поводу отец мальчика ..

Умчалась Розалия. Её старшая сестра, которая работала в Сиракузах парикмахером, выходила замуж, и не как-нибудь, а за самого хозяина парикмахерской! Вот это счастье. Сёстрам пришлось отказывать себе во многом, лишь бы собрать невесте небольшое приданое. И теперь Розалия, сидя на скамеечке, подрубала края огромной двуспальной простыни. Что и говорить, Розалия молодчина! Научиться шить или вышивать для неё не составляло никакого труда. Но вот уедет сестра, которая заменяла ей мать, и девочка останется совсем одна.

Карчофо торопился вернуться на виноградник; он надеялся, что никто не заметил его отсутствия там, где снимали урожай для муската – самого лучшего вина на свете, тягучего и сладкого, как ликёр.

Отец, однако, вовсе не рассчитывал на помощь сына; взбалмошный мальчуган прекрасно учился в школе, и Италиано Барони давно смирился с тем, что Карчофо почти ничего не делал по хозяйству. Отец гордился успехами сына в учёбе и смутно надеялся на благополучное будущее сына.

В садике Тури не осталось никого, кроме Джанджи с собакой и Мантеллины.

Тури посмотрел на них.

Джанджи учил Аугусто играть на марзану, а Том внимательно следил за ними, поднимая то одно, то другое ухо, и не знал, следует ли ему танцевать на задних лапах, как его учили, или нет.

Вдруг Тури понял: он обязательно должен попытаться принять участие в конкурсе.

Молодой человек вошёл в дом, взял удостоверение личности, шапку и кошелёк с несколькими лирами. Ему предстояло отправиться в Ното за необходимыми документами.

– Я еду в Ното, скоро вернусь. Будьте осторожны. Аугусто, ты старший, береги Джанджи. Том, надеюсь на тебя! – сказал Тури перед уходом.

Пудель прыгнул, обхватил Тури лапами и долго потом смотрел через забор, пока молодой человек не скрылся за поворотом дороги.

Мантеллина покровительственно положил руку на плечо Джанджи.

– Пойдём искать ракушки, – предложил Джанджи.

– Зачем тебе они? – спросил Аугусто.

– У меня их много. Одна красивее другой. Вот взгляни.

Джанджи показал Мантеллине своё сокровище. Аугусто смотрел на ракушки, словно зачарованный.

– Какие красивые! – воскликнул он. – Особенно вот эта, – и он осторожно прикоснулся к ракушке, напоминавшей веер из тончайшего фарфора; но больше всего мальчугана поразил её нежно-розовый цвет, который постепенно переходил в белый.

– Очень красивая, – тихим голосом повторил Мантеллине.

– Тебе нравится? – спросил Джанджи.

Аугусто молча кивнул головой.

– Возьми: я дарю тебе её.

Джанджи сунул ракушку в руку Мантеллины. Аугусто ничего не сказал, но глаза его наполнились слезами.

Он положил ракушку себе в карман и, пока они шли к морю, всё время гладил её, как живую.

– Я ищу большую ракушку, в которой слышен шум моря, – сказал Джанджи, – но мне никак не удаётся её найти.

– Ракушки слишком маленькие; они не могут шуметь, как море, – заметил Аугусто.

– А вот и нет! – возразил Джанджи. – У Дона Пьетро есть такая ракушка. Он приложил мне её к уху, и я слышал, как внутри действительно шумело море. Я тоже хочу.

– Ну, если я найду такую, то подарю её тебе, – сказал Аугусто.

Мальчики пошли полем к берегу моря и вскоре очутились на безлюдном маленьком пляже, где недавно Аугусто и Тури тщетно ожидали братьев Буррузо.

На первый взгляд можно было подумать, что ракушек здесь не найдёшь. Но Джанджи знал, где надо их искать: в песке, у самой воды, или же, наоборот, подальше от берега, на суше, возле кустарника, – самые красивые ракушки ему попадались именно там. Малыш думал: ракушки живые, и прячутся они потому, что не хотят попадать в руки к людям.

– Том, искать! – приказал Джанджи.

Пёс завизжал от радости и устремился на поиски. Первым долгом он побежал к воде и зарылся носом в мокрый песок. Мантеллина посмотрел на него с восхищением.

– Том понял! – воскликнул он.

– Ещё бы! – ответил Джанджи.

Малыш сидел на корточках, согнувшись в три погибели, и подбородком почти касался колен.

Том тихо залаял. Джанджи подбежал к нему.

– Эта ракушка, Том, для тебя.

Пёс обнаружил великолепную кость, отшлифованную временем, с немного почерневшими краями.

– Дай слово, что ты будешь искать ещё! – потребовал Джанджи он взял кость и высоко поднял её.

Том встал на задние лапы и принялся танцевать.

– Обещаешь, противный?

Том выразительно завизжал; он решил дать слово. Джанджи рассмеялся, бросил ему кость и крепко обнял собаку.

Мантеллина от удивления вытаращил глаза.

– Том разговаривает? – пробормотал он.

– Конечно, разговаривает, – ответил Джанджи и снова углубился в поиски.

– А как ты его понимаешь? – допытывался Аугусто.

Он подошёл к Джанджи и тоже сел на корточки. – Это трудно?

Джанджи поднял глаза и удивлённо взглянул на него.

– Что трудно? – спросил малыш.

– Разговаривать с Томом.

– А ты попробуй.

Пока они рассуждали, Том вырыл огромную яму и со всевозможными почестями закопал туда кость.

– Попробуй, – повторил Джанджи.

– А что мне ему сказать? – смущённо прошептал Maнтеллина, боясь, как бы пёс не услышал его.

Джанджи подозвал к себе Тома и с любовью обнял его за шею.

– Здравствуй, – нерешительно сказал Аугусто.

Том посмотрел на него с удивлением.

– Мне он не отвечает, – произнёс Мантеллина.

– С тобой он ещё не знаком, – сказал Джанджи. – Том, это Аугусто, Мантеллина, хотя плаща у него больше уже нет. Он мой друг, поздоровайся с ним.

Том неуверенно топтался на месте, глядя то на одного, то на другого мальчика.

– Говорю тебе, это мой друг, поздоровайся с ним, ну, живо!

Том долго думал над тем, какую лапу подать, и в конце концов протянул правую. Мантеллина с благоговением пожал ему лапу.

– Теперь он с тобой знаком. Можешь сказать ему всё, что хочешь, – заметил Джанджи. – Учти, он не со всеми здоровается.

– Но со мной он поздоровался, – заявил не без гордости Мантеллина.

– Да, с тобой он поздоровался, – согласился Джанджи.

– Ой, какая ракушка! – воскликнул неожиданно Аугусто.

Мальчик вынул из влажной ямки, образовавшейся в песке, прекрасную голубую ракушку и побежал обмыть её в море в лёгких, набегающих волнах. Потом он протянул ракушку Джанджи.

– Я дарю тебе её, – сказал Аугусто.

Ракушку трудно было назвать огромной, необыкновенной, она не шумела, как море, но всё же она была довольно большой и очень красивой.

Том высвободился из объятий хозяина и принялся, как сумасшедший, бегать взад и вперёд по пляжу. Джанджи взял несколько гладких камешков, бросил их в море и приказал пуделю достать их.

– Принеси камешки, Том, быстро! – скомандовал малыш. Пёс побежал, но у самой воды вдруг передумал, остановился и залаял.

– Противный, не хочет лезть в воду! – кричал Джанджи и смеялся.

Малыш устремился навстречу Тому, притворяясь, будто собирается насильно втолкнуть его в море. Том выскальзывал у него из-под рук, лаял, сопротивлялся. Мантеллина тоже хохотал до упаду. А потом они нашли морского конька.

Джанджи хотел поднять ещё один камешек и бросить его в море, чтобы Том снова окунулся в воду. Но, увидев морского конька, малыш так и замер на месте. Том выжидательно завилял хвостом, не сводя глаз со своего хозяина. Подошёл Мантеллина, и вместе они принялись разглядывать находку. Конёк оказался целым: у него была заострённая мордочка, скрученный плавник, тонкие прожилки, но ни чешуи, ни костей. Маленький обитатель таинственных морских глубин, чудовище крохотных размеров напоминало изящную безделушку.

– Что это такое? – спросил Мантеллина.

Джанджи пожал плечами. Он не знал, но было ясно: они нашли нечто замечательное.

Поиски ракушек прекратились. На камне, напоминавшем панцирь гигантской черепахи, дети аккуратно разложили ракушки и морскую звезду с обломанным концом. Чудесного морского зверька они поставили в самом центре и, словно зачарованные, стали рассматривать свои находки.