Текст книги "Мой босс. Без права на ошибку (СИ)"

Автор книги: Рене Эсель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 21

Глава 21

Едва не ломаю ноготь об несчастный допотопный звонок.

Трель разливается по всему лестничному пролету. Но шагов так и не слышно.

Сердце грохочет где-то в районе горла, а пальцы сводит болезненной судорогой.

Так и хочется сорваться с места и убежать подальше от этой злосчастной двери.

«Дай Олегу то, что он хочет. Пусть думает, что победил.»

Нервно переминаюсь с ноги на ногу. Лакированные туфли на шпильке скрипят от трения.

Вырядилась я, конечно, зря. Существует и более удобная одежда,чтобы таскать вещи.

Но я и не собиралась этого делать. Достаточно, что пришла сама.

Неужели Шершнев все еще не дома?

Хотела же сначала позвонить.

Но это было бы неестественно. Ведь по нашему с Женей плану, у Шершнева не должно остаться сомнений: я зашла в тупик, а Шершнев – единственный выход.

«Обмануть Олега у тебя не получится. Вот и не обманывай. Не притворяйся влюбленной дурой, не вешайся к нему на шею. Иди к нему и веди себя так, будто этого разговора не было.»

Мне плевать на его комфорт. Хочет меня?

Значит должен сидеть и ждать в любое время дня и ночи.

Я не собираюсь перед ним преклоняться.

Узнать адрес Шершнева не составило никакого труда. Наташа очень быстро выложила все его данные даже без стандартной взятки в виде бутылки вина.

И почему-то только сейчас я думаю о том, что адрес мог быть в принципе фикцией.

Волнение охватывает меня с ног до головы, липкими мурашками осыпая тело.

Второй раз на такое я просто не решусь.

Заслышав шаги, складываю на груди руки и нетерпеливо постукиваю ногой.

Мне нечего бояться. Он же сам хотел, чтобы я пришла.

Только коленки все равно подрагивают.

Аромат можжевельника ударяет в лицо, стоит двери распахнуться. Неужели я перепутала адрес? От Шершнева пахнет совсем иначе.

Только вот в распахнутом дверном проеме стоит именно он. Практически голый.

Одиноко болтающееся на бедрах полотенце не в счет.

С трудом отрываю взгляд от стекающей по его накаченной груди капли воды. В горле резко становится сухо, язык намертво приклеивается к небу.

– Привет, – удивленно звучит знакомый голос, пока я пытаюсь сфокусироваться на его лице.

Попробуй тут, ага. Туман надежно обволок мозг и осел где-то на глазных яблоках.

Благо, что я так и стояла на месте.

Презрительно выгибаю бровь и промаргиваюсь.

Ты меня своими штучками не возьмешь, Шершнев.

Вытянув руку, распахиваю дверь еще шире. Стараюсь не касаться горячей кожи.

– Как-то серо у тебя здесь. Неуютно, – брезгливо морщу нос и, ухватившись за ручку чемодана прохожу мимо остолбеневшего Шершнева в глубь коридора.

Мельком прохожу по модной декоративной штукатурке. Пол без плинтуса, скрытые двери, подсветка. Все говорит о совершенно недавнем ремонте, выполненном по всем новомодным правилам.

– Пещера, а не квартира. Дверь входную мог и поменять. Устала пялиться на ваш клоповник, – отодвигаю чемодан в сторону и, завидев тапочки, громко вздыхаю.

Точно. Детские привычки так просто не выбьешь. Скидываю туфли и засовываю ноги, с трудом сдержав рвотный рефлекс. Черт знает, кто там эти тапки носил.

Но в этом доме точно принято разуваться.

– Комнат сколько хоть?

– Ты чего здесь забыла? – устало вздыхает Шершнев за моей спиной и захлопывает дверь.

Взгляд вновь скользит помимо моей воли туда, куда за тонкой дорожкой темных волос ускользнула капля воды.

Соберись, Лена. Все уже прекрасно поняли, что Шершнев привлекает тебя физически.

Но это не должно помешать моему плану.

Это главный момент сегодняшнего вечера.

«Если он что-то заподозрит – ни за что не подпустит больше. И тогда твоему отцу уже точно никто не поможет.»

Чувствую, как с лица слетает улыбка, а губы застывают в болезненной мине.

Отлично, так и нужно.

Глубоко вздыхаю и с ненавистью смотрю в сияющие в тусклом свете глаза.

– Отцу хуже. Мое время на поиски денег истекло. Поэтому я здесь, – показываю на чемодан и жмурюсь изо всех сил, прижав пальцы к трясущимся векам. – Его смогут прооперировать завтра?

Голос дрожит. Я не притворяюсь ни капли. Я в полном отчаянии.

Поэтому меня нисколько не удивляет, что в ответ звучит приглушенный голос Шершнева:

– Он завтра же отправится в клинику.

Вздох облегчения вылетает непроизвольно. Опускаю руки.

Волоски на теле приподнимаются. Реагируют на приближение Шершнева.

Он подходит близко, практически вплотную.

Едва его ладонь касается моей щеки, я отклоняюсь назад, словно от раскаленного угля.

– Лен, никто не проведет операцию так быстро. Даже если я отдам все свои деньги. Но я уверен – с ним все будет в порядке. Его предыдущие анализы я все отправил еще неделю назад.

– Хорошо, – бурчу куда-то вниз, так и не осмелившись поднять взгляд. – Спасибо.

Заламываю пальцы. Женя был прав. Стоит мне прийти – все быстро решится. Остальное – вопрос моей совести и его возможностей.

Но я точно знаю – у Шершнева точно есть тайны.

И если не Женя, то они проложат мне путь к свободе.

– Лен… – волнующий воображение шепот касается моего уха.

Как ужаленная, отпрыгиваю в сторону и одергаваю рукава белого пальто.

– А вот руки распускать не нужно, Шершнев. Уговор я отлично помню. Завтра предлагаю сесть и обсудить все нюансы нашего взаимодействия. А сейчас я предпочту лечь спать.

– Так и спала бы у себя дома, – раздраженно шипит Шершнев и резко смахивает с волос влагу, что тут же оседает на виниловый пол. – Ко мне чего приперлась?

– А у меня больше нет дома, – равнодушно жму плечами и, завидев зеркало, пальцем поправляю и без того идеальную вишневую помаду. – Не сегодня – завтра его продадут. Так что, дорогой будущий фиктивный муж, милости прошу выделить мне спальню. Желательно посветлее.

Шершнев морщится, будто съел целый кислый лимон, а мне едва удается скрыть свое недоумение.

Неужели Женя оказался прав?

«Я не буду с ним спать.»

«А ты и не спи. Боже, Лена, ты думаешь он тронет тебя хоть пальцем, если ты не захочешь? Будь хитрее. Выставляй свои условия. Увидишь – все будет по-твоему.»

Внутренне ликую, чуть ли не прыгнув до потолка.

– Звонить не пробовала, прежде чем заявляться? Я мог быть не один, – Шершнев отворачивается и, поколебавшись мгновение, движется в сторону кухни.

Закатываю глаза. Что это еще за жалкая попыткавызвать ревность? Даже бесит. Не один он мог быть. Да что вы говорите.

Смеюсь и поднимаю руку, чтобы посмотреть на наручные часы.

Я слишком рада тому, как прошел первый шаг операции.

Все под моим контролем. Моим.

Только вот тревожное чувство не покидает грудь. Видимо, из-за отца.

Трясу головой и перехватываю ручку чемодана.

– Дамы! – повышаю голос, глядя прямо в зеленые омуты, что на моих глазах превращались в сияющие изумруды. – Я в душ. У вас будет пятнадцать минут на то, чтобы собрать свои вещи и свалить в закат!

Глава 22

Глава 22

Утро настигает меня приятным ароматом свежесваренного кофе. Он пробирается в ноздри и вызывает поток слюноотделения.

Только вот я еще не планирую просыпаться.

Лениво натягиваю одеяло на голову и ежусь от ворвавшегося в комнату потока воздуха.

Кого принесло с утра пораньше?

Мягкая поступь едва слышно разносится вокруг. Больше успокаивает, чем бодрит. Ежусь и укутываюсь сильнее.

Кто-то замирает у самого изголовья кровати.

Я жду, что знакомая рука вот-вот коснется волос и, как в далеком детстве, примется вытаскивать меня из царства сновидений.

– Ма-ам, я встану по будильнику, – заспано бурчу в подушку, обхватив ту покрепче.

Сон еще такой хороший снится. Больно хочется досмотреть.

– Твой будильник орал, как резанный, еще сорок минут назад, – раскатистый бас проникает в мозг.

Распахиваю глаза и резко сажусь. Перед глазами летят разноцветные круги, пока я судорожно их тру.

События прошедших дней быстро проносятся в сознании, а с губ срывается разочарованный стон.

Я не дома.

– Шершнев, а тебя стучать не учили, прежде чем вламываться в комнату к девушке? – шиплю и натягиваю ароматное одеяло повыше, прикрывая грудь по самый подбородок.

– А я стучал. Только кто-то так громко храпел, что не слышал.

– А высказывать дамам в лицо про их недостатки – неприлично, – обиженно бурчу себе под нос.

Ему хоть бы хны. Усмехается и нависает надо мной, весь отутюженный до безобразия, ухоженный и сияющий, как стразы сваровски. Знакомый запах жженой сосны вперемешку с зубной пастой ударяет в нос.

Бесит.

Недовольно морщусь и отворачиваюсь в сторону, дабы не пересекаться с ним взглядом. В такую рань мои навыки лжи и самозащиты работают на минимум.

Попробуй удержи тут бастион, когда враг выкатывает все свои козыри.

– Ну давай, скажи, что и сегодня у тебя отгул.

– Не дождешься! Не позволю больше гробить компанию моего отца, – шиплю и вытягиваю руку, указывая на дверь. – Мне нужно десять минут и я готова ехать на работу.

– Сначала мы проводим твоего отца в аэропорт.

Недоуменно оборачиваюсь. Шершнев хмурится и, не говоря больше ни слова, направляется к выходу.

Подрываюсь с места, едва его спина исчезает. Я все еще в шоке от того, как быстро все происходит. Но это не отменяет моей радости. Не удержавшись, подпрыгиваю на месте и смеюсь во все горло.

Облегчение смешивается с эндорфинами и придает сил.

Я действительно укладываюсь в отведенные десять минут, практически забив на макияж. Только увлажняющий крем и тушь. Последнее, чего я хочу – чтобы все сорвалось из-за того, что я долго красилась.

Да и перед кем мне красоваться?

«Большую часть браков разрушает бытовуха».

Почему бы не воспользоваться маминым советом наоборот? Глядишь насмотрится на меня в естественной среде обитания и отвалит.

Только бы папа все выдержал. А я то выстою. Нужно то немного потерпеть.

Из комнаты я вылетаю практически на крыльях. И едва не врезаюсь в широкую грудь, обтянутую белой рубашкой. От столкновение спасают те самые тапки, что мгновенно прирастают к полу.

Вот это сцепление. Резину бы для автомобилей такую делали.

С уважением смотрю на свою бежевую обувь с помпонами. Еще и сидят, как под меня куплены. А у меня размер ноги не самый ходовой для девочек. Сороковой.

Но нашел же где-то.

С подозрением смотрю на Шершнева.

Давно планировал мое порабощение, жук?

Он же с невозмутимым выражением лица протягивает мне наполненную до краев ароматную чашку.

Удивленно приподнимаю брови, а он отворачивается в сторону.

– День сегодня тяжелый, – зачем-то оправдывается и мнется Шершнев.

Замираю. Мне кажется, или скулы покраснели?

Смотрю на потолок и вздыхаю с облегчением. Тусклые теплые лампочки кого угодно превратят в розовощекую принцессу.

Вот подсветка сделана классно.

А эту безвкусицу заменить бы на холодный свет.

– Глотни хоть, – скрипит сквозь зубы.

Что такое? Рука отсохла держать?

Злорадно хихикаю, глядя на попытки Шершнева быть галантным.

Ох, дорогуша. В сказке про красавицу и чудовище ты явно не второй персонаж.

– Сейчас, ага, – усмехаюсь и откидываю назад волосы. – А если ты меня отравить решил?

– Это зачем? – давит смешок Шершнев. – Ты мне пока не жена, я от твоей смерти ничего не получу.

– Денег сэкономишь, – фыркаю и разворачиваюсь к выходу.

– Лечение твоего отца я уже оплатил! – летит в спину, пока я натягиваю туфли.

– А ты думаешь, это все полагающиеся со мной в комплекте траты?

– Не думаю, – Шершнев вновь оказывается слишком близко, отравляя воздух своим ароматом. – К моему огромному сожалению, знаю весь список.

Жму плечами и придирчиво смотрю в зеркало.

Невольно отмечаю, что сегодня мы очень гармонично смотримся.

Классический черно белый лук к лицу нам обоим, нужно признать.

И эта картинка мне нравится.

– Ну так откажись, – раздраженно отворачиваюсь и подхватываю сумочку ярко красного цвета. – Зачем тебе эта головная боль?

Пусть она вырывается из образа и портит эту тошнотворную идиллию, но мне некогда перекладывать вещи.

– Оставить твоего отца умирать? – шипящие нотки в его голосе пробираются под ворот пальто и липким страхом окутывают меня с ног до головы.

Слова действуют, как холодный душ. Замираю и тяжело сглатываю образовавшийся ком.

Шершнев стоит и не двигается. Смотрит. С каким-то не скрываем бешенством. Злая маска перекашивает его лицо, пока я пытаюсь подобрать слова.

Язык с трудом отлипает от неба.

– Олег, прости, я не то имела…

– Лена, – гремит он, а я затыкаюсь. – Ты пришла сюда сама. Я тебя не тащил и никого здесь не держу. Условия ты знаешь. Мое терпение не резиновое. Хочешь идти – вперед. Твой чемодан еще не разобран.

Все его очарование слетает вмиг. На языке крутятся обидные слова, но на этот раз я не позволяю им вырваться.

Глаза начинает печь. Настроение летит куда-то под пол с подогревом, сквозь этажи и проваливается глубоко под землю.

Шершнев указывает мне на мое место.

Больно, гадко и обидно. До слез.

Но он говорит правду.

Мне нужна его помощь.

– Прости, – скриплю зубами и изо всех сил стискиваю до хруста пальцев сумочку. – Это больше не повторится.

Глава 23

Глава 23

Поговорить с отцом, к сожалению, оказывается невозможно.

Мы успеваем, но автомобиль скорой помощи подъезжает прямо к трапу.

А я так и остаюсь смотреть на происходящее из здания аэропорта.

Сердце разрывается, стоит из дверей показаться тонкой фигуре отца на каталке, прикрытой одеялом.

– Все будет хорошо, – мама сжимает мою руку и поглаживает по плечу, не сдерживая слез. – Ты молодец, дочка.

– Почему не летишь с ним? – мой вопрос звучит резко. – Наняли каких-то чужих людей сопровождать. Это ужасно. Ни одной родной души. Ты просто обязана быть с ним там.

Я не хотела так говорить. Но не могу понять. Как можно прожить с человеком жизнь и остаться? Будь моя воля – я бы сама держала сейчас отца за руку, а не стояла здесь.

– Твой папа так захотел, – мама косится на Шершнева, что тактично стоит в стороне, и сильнее сжимает мою руку. – Он переживает за тебя.

– А за меня не стоит переживать, – шиплю и дергаю плечом. – Не у меня рак и сложная операция впереди.

– Леночка, – мама понижает голос до шепота, а я пытаюсь вырваться из ее хватки.

Только не выходит. Откуда не возьмись, в маминой руке оказывается столько сил, что при желании, кажется она может удержать этот самолет за хвост.

– Леночка, папа не дурак. И я пока на слабоумие не жалуюсь. Мы оба прекрасно понимаем, откуда деньги.

На этих словах она вновь кидает взгляд на Шершнева и посылает ему вежливую улыбку. Шершнев хмурится и недоуменно смотрит на меня, а я отрицательно машу головой.

Не нужно к нам подходить, Олег.

С сомнением смотрю на мать. В сердце разливается надежда. Неужели папа не так уж безоговорочно доверяет Шершневу?

И то, как сейчас смотрит мама… Словно ощупывает каждый миллиметр моей кожи. Ищет то, что может ее испугать. Строго и безапелляционно изучает меня так, что я уже совсем на нее не злюсь.

Я благодарна.

Почему-то именно сейчас я ощущаю мамину защиту. И от этого становится легче.

– Я все придумала, – быстро шепчет она, стоит Шершневу сойти с места. – Не волнуйся. Я не дам тебя в обиду.

– Тебе же так нравится Олег. Что изменилось?

– Все, доченька. Все изменилось.

В этот момент решительность в ее глазах завораживает. Из маленькой, но твердой женщины, она внезапно превращается в львицу.

– Ираида Васильевна? – Шершнев оказывается рядом со мной в момент, когда мама отпускает мою руку.

Она поправляет безукоризненную прическу и посылает свою самую очаровательную улыбку Шершневу.

– Олег, спасибо вам огромное, – мама одергивает рукава пальто и смахивает невидимые пылинки. – Вы – наш спаситель.

Ладонь Шершнева мягко ложится мне на талию, мгновенно прожигает плотную ткань и оставляет след на пылающей коже. Нервно облизываю губы, когда Шершнев притягивает меня ближе, практически вдавливает в себя.

– Нам пора на работу, – верчусь, пытаясь выбраться из непрошенных объятий. – Олег, мы уже опаздываем.

Мама изумленно округляет глаза.

– Подождите, какая работа? А как же наша сделка?

Застываю и недоуменно смотрю на мать. Затем на Шершнева.

Олег явно недоволен тем, что мама заговорила на эту тему при мне.

Неужели эта сделка и есть часть ее плана?

– О чем речь? – хмурюсь и в упор смотрю на Шершнева.

Но тот молчит. Только кидает косые взгляды на мать. Которая, похоже, полностью оставляет где-то далеко все инстинкты самосохранения. Ибо в следующий момент выдает.

– Дорогая, а Олег тебе разве не рассказывал? Он хочет выкупить наш дом у банка.

– Ираида Васильевна, – цедит Шершнев сквозь зубы, пока я пытаюсь прийти в себя от покосившейся меня новости. – Это должен был быть сюрприз.

С трудом втягиваю воздух. Ноги подкашиваются, а удержаться на месте стоит больших усилий. Я цепляюсь за лацканы пиджака Шершнева и пытаюсь не выдать свой страх.

Если он получит наш дом – все будет кончено.

– Дорогая, тебе не хорошо? – мама подхватывает меня под локоть, пока Шершнев сканирует мое лицо. – Это же чудесная новость.

– Да и от моей квартиры ты не в восторге, – тянет Шершнев, удерживая меня в руках. – Будем жить в твоем доме.

До меня медленно доходят слова матери. Так вот значит как она собирается следить. И будь все на самом деле так, как они думают – я была бы рада.

Только все иначе.

Вместо того, чтобы помочь, мама, сама того не подозревая, отрезает мне путь к отступлению.

Голова кружится, а перед глазами летят цветные пятна.

– Лен, ты меня пугаешь, – обеспокоенный голос Шершнева достигает сознания. – Давай врача?

– Не нужно, – резво мотаю головой. – Все в порядке.

– Тогда в чем дело?

В голове крутится тысяча и одна мысль. Я мечусь между тем, чтоб сослаться на самочувствие и кинуться бегом звонить Лазареву или просто натянуть лживую улыбку и сказать, что все нормально.

Ни в одну из этих версий Шершнев не поверит. Потому что все они – ложь. Ее он чувствует, как акула каплю крови. За тысячу километров.

Гул в ушах нарастает, а паника накрывает с головой.

Страх быть разоблаченной так быстро обжигает кончик языка.

Решение приходит само.

– Я не хочу, чтобы ты выкупал наш дом, – не придумав ничего лучше, говорю все прямо в глаза Шершневу.

Мама охает, а Шершнев хмурится и трясет головой.

– Лена. Если это не сделаю я – рано или поздно дом выкупит кто-то другой. И твои родители потеряют крышу над головой.

– Я знаю, – выпрямляюсь и зло отталкиваю Шершнева. – Но я уже сказала свое мнение.

– У тебя сегодня со слухом туго? – маска Шершнева не выдерживает и трескается по швам. – Ты хочешь превратить своих родителей в бомжей?

– Будь добр, услышь меня, Олег, – спокойно беру ошеломленную мать за руку. – Я не хочу, чтобы это был именно ты. Мне твоей помощи с отцом достаточно с головой. А как помочь своим родителям с домом – я разберусь сама. В конце концов, у меня тридцать процентов акций вполне успешной фирмы.

Ноздри Шершнева яростно раздуваются, а зеленые изумруды сияют безумным блеском. Но я стою, крепко держа мать за руку.

Она придает мне уверенности и стойкости сейчас.

Что ты думал, Шершнев? Что все будет по-твоему? Как бы не так.

– Сделка отменяется, Ираида Васильевна, – рявкает Шершнев и резким движением поправляет пальто.

Глава 24

Глава 24

До работы мы добираемся в полной тишине.

В воздухе напряжение, что можно резать ножом.

Червячок вины пробирается в мозг, но я решительно трясу головой.

Плевать. Я и не собираюсь облегчать Шершневу жизнь.

Но мой жест Олег воспринимает по своему.

Его ладонь внезапно накрывает мою, как только авто останавливается на парковке.

– Все будет в порядке, Лен. Семен Вениаминович сильный и упертый, а это самое главное. Остальное сделают специалисты, – его пальцы сжимают мои, а я инстинктивно сжимаю их в ответ. – Его вытащат.

Губы поджимаются сами. Словно бессознательно блокирую потенциально возникающие слезы. Жар бросается к щекам.

Отворачиваюсь к окну. Не хочу, чтобы он видел мою слабость.

И тем не менее, ощущаю облегчение.

Наконец-то в целом мире нашелся кто-то способный мне помочь.

– Ты, Шершнев, хоть и скотина порядочная, – выдыхаю, обдавая облачком тонированное стекло. – Но я правда тебе благодарна.

– Подумай насчет дома, – хрипло выдыхает Шершнев, а в отражении видно, как он трет подбородок. – Там привычная для тебя атмосфера. Да и твои родители будут рядом.

– Может, я не хочу с ними жить? – нервно пожимаю плечами.

Опасная тема дома вновь повисает в воздухе.

Да и я не дура. Прекрасно понимаю, что не сегодня – завтра найдется покупатель.

Нужно срочно созвониться с Лазаревым и понять, как действовать.

Кожаная обивка скрипит и отвлекает от мыслей. Шершнев ерзает.

Похоже, что нервничает.

– Слушай, я знаю, что бываю резковат. Ты, знаешь ли, тоже не подарок, – изо рта непроизвольно вырывается смешок. – Но с этим нам придется жить. Не стоит отметать здравые предложения только потому, что тебе кто-то не нравится.

– Мне предложение не нравится, – набрав в грудь побольше воздуха, выпрямляю спину. – Раз уж у нас такой честный разговор. Я не ощущаю себя то в безопасности рядом с тобой. А если в пределах твоей досягаемости всегда будут мои родители, – запинаюсь и трясу головой.

– Да чего ты из меня какого-то монстра лепишь, – тяжело вздыхает Шершнев, а в его голосе проскальзывают уже знакомые рычащие ноты. – Я бизнесмен, а не бандит, Лен. С твоим отцом я работаю уже давно. Он мне доверяет.

– И при этом ты попросил его ни о чем мне не рассказывать, – скептически приподнимаю бровь, хотя тот и не может видеть. – Почему?

– Потому что это наша с ним сделка и тебя она не касается.

Обреченно вздыхаю и закатываю глаза.

– И чего ты ждешь от меня?

– Ладно, ты мне не доверяешь. Я понял. Я сам в этом виноват – хорошо. Но отцу же ты своему веришь?

– Мой отец – больной человек. Но даже это не важно, Олег. Я не думаю, что им будет крайне приятно наблюдать за нашими отношениями. Каждый день смотреть на то, как дочь давит из себя счастливый оскал – это же пытка. Отец просто закопается в чувстве вины, да и мать тоже. Представь себя на их месте. Если бы твоя дочь продала себя ради твоего блага? Ты бы смог смотреть на это каждый день?

– Да почему ты так уверена, что у нас ничего не получится? – внезапно восклицает Шершнев, а я замираю на месте. – Люди годами живут без всяких чувств.

Слова ударяют во что-то незащищенное, глубоко внутри. Выбивают из легких воздух. Хочется сжаться посильнее, чтобы защитить нечто мягкое и нежное.

Мечты. Фантазии. Желания.

Все то, что ляжет на алтарь, название которого прозвучало только что.

«Без всяких чувств».

– Есть же взаимоуважение, общее дело в конце концов. Быт. Интересы. Я же не в пыточной тебя запираю. По мне деловые браки гораздо крепче и честнее, чем все то, что основано на эмоциях, которые со временем проходят.

С трудом сглатываю собравшуюся во рту слюну. Она проваливается в желудок сложно. Камнем бухается вниз, образовывая ощущение пустоты.

Могла я предположить, что так лелею юношеские воспоминания? Конечно, нет.

– Я согласна с тобой, – мой голос какой-то чужой. – Только вот мои родители, всю жизнь прожившие в любви, вряд ли останутся довольны. Да и что будет, если ты вдруг встретишь девушку, которую полюбишь?

– Опять ты в эту сентиментальщину, боже, – пальцы Шершнева исчезают.

Кошусь на него. Растирает лицо до красноты.

А сердце предательски ноет.

В такие моменты он слишком сильно похож на себя прошлого.

– Давай так, – вздыхает и откидывается на спинку кресла, глядя перед собой. – Я ни за что не рискну положением, которое выгрызал зубами, репутацией и семьей с крепкими отношениями ради каких-то мимолетных увлечений. Я готов подписать брачный контракт на выгодных для тебя условиях. Но они будут взаимными. Если вдруг ты встретишь кого-то, – Шершнев резко отворачивается и сжимает рукой коробку передач. – Никаких интрижек. Отношения мы строем в семье, а не за ее пределами.

– Хорошо, – безразлично машу рукой. – Только это все еще не отвечает на вопрос нашей совместной жизни с моими родителями.

– Я могу просто выкупить дом для них, – обреченно вздыхает Шершнев. – А как твой отец встанет на ноги – перепродам по той же цене. Лен, прекращай, правда. Это просто сделка, – вопреки своим словам, Шершнев вновь сжимает мою руку. – Выкуплю дом, а потом уже решим, кто где будет жить.

– Дай мне подумать, хорошо? – стараюсь говорить как можно более примирительно. – Я знаю, что все происходящее между нами – сделка. И я выполню всю свою часть, как по нотам. Можешь не сомневаться, роль я отыграю прекрасно.

– Но? – я поворачиваюсь и приподнимаю брови, а Шершнев вздыхает. – В воздухе повисло какое-то «но».

– Но кое-что я никак не могу понять.

– Ну и? – сквозь твердо сжатые губы пробивается улыбка.

И это, внезапно, придает мне смелости.

Я поддаюсь вперед, оказавшись нос к носу со своим врагом, парнем и будущим мужем в одном лице.

– Зачем я тебе? Ведь вся эта история с другими акционерами и сотрудниками компании – это же бред, – развожу руками и вижу, как темнеют напротив меня блестящие изумруды. – Ты, насколько я успела понять, мастер своего дела. У тебя деньги, связи, влияние, шарм в конце концов. И зачем тратить столько денег на все…

– Я тебе уже объяснил, – грубо обрывает меня Шершнев и нетерпеливо распахивает дверь. – То, что тебе объяснений не достаточно – не мои проблемы, Лен. Не ищи черную кошку в комнате, особенно, когда ее там нет.