Текст книги "Тысяча и один день"

Автор книги: Рената Тревор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Не знаю. Должно быть, ушел, – ответил он. – Большинство мест, в которых я побывал, совсем не годились для того, чтобы там находилась моя жена и тем более дети. Но почему ты спрашиваешь, что тебя беспокоит?

Она согласно кивнула и сказала:

– Наверное, это все из-за Пэтти и Оливера. Думая об их отношениях, я все пытаюсь понять, что же ждет меня саму. Ты, наверное, помнишь, как Джойс и Билл смотрели друг на друга, когда выходили из церкви. Вот Пэт с Оливером смотрели точно так же. Но потом, полтора года спустя, все резко изменилось, – Синди пожала плечами. – Понятно, они опять пытаются наладить жизнь, но когда я представляю себе их будущее, то в душу все-таки закрадывается сомнение: удастся ли им это? Кроме того, я часто думаю о матери, которая не раз была замужем. Не могу понять, почему она в один прекрасный день не остановилась, чтобы насладиться жизнью в одиночестве. В ее возрасте просто бессмысленно и неразумно допускать, чтобы какой-нибудь, отнюдь не близкий человек, контролировал ее чувства и жил рядом как никчемное приложение.

Синди не знала, каков будет его ответ. Ей захотелось выговориться, но теперь даже не верилось, что все это она сама сказала.

– А ты уверена, что одиночество принесет счастье твоей матери? Или тебе?

Последние два слова Говард произнес очень тихо, но Синди все отчетливо расслышала. За себя она ответить не могла. Несколько месяцев назад это ей удалось бы, но не сейчас.

– Она никогда не пыталась хоть какое-то время пожить одна. Как только наступал развод с очередным мужчиной, на его месте оказывался следующий. Когда рядом один за другим мелькают разные люди, человеку очень трудно разглядеть самого себя.

Говард приподнял рукой ее подбородок.

– Мне кажется, что это не твоя проблема. Не надо сравнивать себя с матерью. И, конечно, бессмысленно представлять себя на месте Джойс или Пэт. Ты – это ты. У тебя собственная голова на плечах, и, похоже, ты знаешь, чего хочешь в этой жизни. Не понимаю, к чему весь этот разговор? Ты что, не желаешь меня больше видеть?

Синди застыла на месте, ошарашенная этим выводом.

– Нет. Вовсе нет. Я просто пытаюсь все разложить по полочкам, потому…

– Почему? – усмехнулся Говард. – Боишься серьезных отношений? – Он мягко провел пальцами по ее щеке и губам, отчего Синди ощутила приятное волнение и дрожь. – Ты для меня очень многое значишь. И я думаю, что наша близость – это всерьез и надолго. И мне хочется быть с тобой и получать от этого удовольствие. Наслаждаться теми чувствами, которые ты во мне возбуждаешь, делить с тобой и радость, и грусть.

– И мне тоже этого хочется.

Говард погрузил ладонь в ее волосы.

– Тогда у нас нет никаких проблем, не так ли?

Но даже когда его губы прикоснулись к ее губам и настойчиво ждали ответа, а возбуждение приятным теплом начало вновь растекаться по телу, Синди не могла избавиться от смутного предчувствия каких-то событий, которые могут все изменить.

13

Изменения начались, спустя какие-то две недели. Пэтти уехала в Норвегию. В общем, ее отъезд представлялся неминуемым. Нельзя было бесконечно успокаивать себя тем, что об этом еще рано думать. Однако она почти сразу заскучала. Подруга несколько раз звонила, рассказывала, как устроилась на новом месте, и в ее голосе чувствовался нескрываемый оптимизм. Синди радовалась за нее, хотя ей хотелось, чтобы та оставалась рядом. Стремясь как-то побороть охватившую ее тоску, она не нашла ничего лучшего, как брать по несколько двойных дежурств в месяц. И успокаивала себя тем, что делает это, чтобы заработать дополнительные деньги и оплатить работы по перепланировке квартиры. Хотя понятно было, что это лишь повод. На самом деле она устроила проверку Говарду, решив посмотреть, как он отнесется к такому ее решению. Впрочем, этот мужчина проявлял редкое понимание и был спокоен.

Затем как-то рано утром вдруг раздались трели звонка. Синди нехотя высвободилась из крепких и нежных объятий Говарда, в которых безмятежно покоилась, готовая уже было признать, что ее жизнь обрела некое удивительное и непривычное совершенство.

Накинув халат, она торопливо спустилась, прошла в прихожую и, нажав кнопку переговорного устройства, услышала:

– Ты дома, милочка? В больнице мне сказали, что у тебя выходной, и я решила сделать тебе сюрприз! – Лишь один голос на свете мог разбудить ее лучше любого будильника.

– Мамочка! – вскрикнула она от неожиданности и нажала кнопку, впустив нежданную гостью в парадное.

Хорошенький получился сюрприз! Синди крикнула наверх Говарду, чтобы тот просыпался и скорее вставал. И, подождав с полминуты, открыла дверь квартиры, встретив мать.

– Здравствуй, дорогая!

– Привет, мамочка! – вздохнула Синди.

Нэнси Хауэлл имела превосходную фигуру, ее волосы были окрашены в насыщенный каштановый цвет, и на добрые полтора десятка лет пожилая леди выглядела моложе своих шестидесяти двух лет.

– Ты в прекрасной форме, мама! – сказала Синди после родственных поцелуев и начала подниматься наверх, чтобы одеться.

– Я держусь, – ответила мать, поднимаясь за ней по лестнице.

– Какой приятный сюрприз, – произнес еще не успевший подняться Говард.

Синди бросила на него быстрый взгляд. Как жаль, что она не прикрыла дверь спальни! Мужчина, опираясь на локоть, полулежал в кровати, прикрытый простыней до пояса, и в его взгляде не чувствовалось никакой тревоги или смущения. Как будто прибывшая из Палм-Бич Нэнси Хауэлл встретила его, одетого с иголочки, в каком-нибудь загородном клубе, а не полуголого в постели своей дочери.

Мать улыбнулась. Видимо, ее трудно было чем-то удивить.

– Гм, вот оно что! Ну, конечно. Мне даже не верится. – И выжидающе посмотрела на дочь. – А ты ни разу даже не обмолвилась со мной по телефону о своем новом кавалере. Брови Говарда вздернулись.

– Разве ты ничего не рассказывала о нас?

– Понимаешь, я…

– А сколько времени вы уже знакомы? – перебила ее мать.

– И ни слова не сказала обо мне? – улыбаясь, не унимался Говард.

Синди перевела взгляд на мужчину.

– Не вижу, чему тут можно улыбаться, – с укором произнесла она и снова повернулась к матери. – Мам, если ты не против, подожди нас, пожалуйста, пару минут внизу. Мы только приведем себя в порядок и спустимся.

Та с пониманием кивнула и направилась вниз.

– Пойду и приготовлю кофе. Он вас взбодрит.

– Твоя мать, похоже, отлично ладит с окружающими, – заметил Говард, когда они с Синди остались одни. – Ее мало чем удивишь. К тому же она вполне приятная женщина.

– Мамочка – просто ангел, – сказала Синди. И добавила: – Когда захочет.

– И она умеет одеваться, – отметил Говард с нескрываемым одобрением.

– Знаю, о чем ты подумал, – сказала Синди. – В кого я такая уродилась, не правда ли? – И, вздохнув, призналась: – Очевидно, я многое взяла от отца. У них был типичный крестьянско-королевский брак. Естественно, королевскую сторону в нем представляла мамочка.

Говард потянул ее за руку, уложил на постель, и, оказавшись сверху, заглушил вырвавшийся было протестующий возглас долгим, обезоруживающим поцелуем.

– Думаю, ты унаследовала лучшее от обоих, – проговорил он, когда, наконец дал ей и себе возможность вдохнуть.

И прежде чем она смогла что-нибудь ответить, мужчина уже был на ногах и держал одежду.

– Если ты хочешь побыть с матерью наедине, я могу совершить утреннюю пробежку или подольше пробыть в душе. Как тебе угодно.

Синди скорчила ему гримасу.

– А это еще к чему? – удивился Говард.

– Скажи мне правду. Ты, наверное, какой-нибудь новейший андроид или робот, сконструированный, по сути, идеальным мужчиной, который всегда знает, что в данный момент правильнее сказать, что лучше сделать, и при этом никогда не теряет самообладания.

Его глаза сверкнули, и она приготовилась к шутливому ответу. Он даже знал, когда стоит подшутить над ней, а когда нет. Неужели это совершенство беспредельно?

Говард присел на край кровати.

– Едва ли меня можно назвать идеальным.

– Но мне так кажется. Я не вижу в тебе каких-либо особенных изъянов.

– Что-то мне подсказывает, что это уже не комплимент.

– Потому что ты слишком внимателен и улавливаешь малейшие отзвуки в моем настроении.

– Не потому ли тебе не захотелось рассказывать обо мне своей матери? Из-за того, что я чересчур внимателен? Что с тобой происходит?

Синди попыталась выразить словами свои мысли:

– Мы же ни разу с тобой не поцапались. Согласись, мы не ссоримся, у нас вообще нет и намека на разногласия.

Говард изумленно посмотрел на Синди.

– И что тут плохого?

– Это как-то не типично. Ты всегда такой участливый, такой понимающий. Клянусь, будь у меня десять дежурств подряд, ты просто терпеливо ждал бы меня дома без слова упрека. А потом гладил мне ноги. Я от такой жизни с ума сойду, Говард!

– Отлично. Больше гладить ноги не буду, – усмехнулся мужчина. – Пока ты сама об этом не попросишь.

Синди задумалась.

– Понимаешь, я не могу даже почувствовать раздражения или какого-то недовольства. Ты своим очарованием уводишь меня в особый, непривычный для меня мир и не даешь ни малейшего повода для разногласий. Мне кажется это немного неестественным, поскольку у нас разные характеры, и мы не можем одинаково мыслить и желать или не желать чего-либо.

Отбросив одежду, Говард лег рядом, затем крепко обнял Синди, прижав ее к себе.

– Ты сделала меня счастливым. И мне хочется, чтобы ты тоже радовалась жизни. Я же люблю тебя!

– Да уж… постой! Что ты сейчас сказал? Теперь на его лице не было улыбки, Синди никогда не видела его таким серьезным.

– Я сказал, что люблю тебя. – Говард нежно поцеловал ее в губы, заставив сердце забиться сильнее. – И мне хотелось бы повторить эти слова еще миллион раз. Или два миллиона…

– Но…

– Я не глупец, Синди. Знаю, что наши отношения поначалу пугали тебя. Мне, может быть, тоже следовало поостеречься. Однако я отбросил опасения. Ты – это мое самое большое достижение в жизни. Кажется, я знал тебя всегда. – Говард подождал немного, надеясь услышать ее ответ. Но Синди безмолвно смотрела на него. – Что ж, обнадеживающее молчание. Итак, я люблю тебя, Синди Хауэлл!

Он неожиданно встал. Неужели его завидное терпение начало иссякать? – подумала она.

– Пойми, я не готова сейчас ответить.

– Мне только хочется знать, важно ли для тебя все, что происходит между нами? И важен ли для тебя я? – Он направился в ванную. – Давай начнем с этого.

– Подожди! – Синди, наконец, обрела дар речи. Все события сегодняшнего утра были для нее сюрпризом. Ей требовалось время, чтобы обдумать сказанное им, и не хватало Пэт, чтобы посоветоваться. – Куда ты? – с тревогой спросила она.

– В душ, а потом собираюсь пробежаться, – ответил мужчина. – Меня не будет довольно долго.

И, не взглянув на нее, скрылся за дверью.

Синди бессмысленно уставилась на закрывшуюся дверь и почувствовала приступ паники. Неожиданно мысль о том, что она постоянно отталкивает от себя этого мужчину, испугала ее. Ей не хотелось терять его, и она не желала, чтобы их отношения становились сложными и запутанными.

Сейчас он ушел – пока в ванную – и настроение у нее испортилось. Что лучше – исступленно запрыгать на кровати или швырнуть чем-нибудь в дверь, за которой скрылся Говард? – подумалось ей.

Она с трудом встала с кровати, нехотя натянула футболку. Потом взяла колготки, присела на край кресла и вновь задумалась. Ведь ей только что признались в любви. А она так ничего и не ответила.

– Милочка, а где у тебя заменитель сахара? – донесся вдруг снизу голос Нэнси Хауэлл.

Женщина издала стон. Говард совершил невозможное – заставил ее забыть даже о присутствии матери.

– На полке у самого холодильника, – крикнула она.

Самое худшее, что он мог сделать, так это оставить ее одну именно сейчас. Ей необходимо было с кем-то посоветоваться. Хорошо бы с Пэт. Надо бы позвонить в Тронхейм.

Она быстро спустилась и пошла в кухню, чтобы составить компанию матери. А заодно поискать у нее хоть какого-то убежища от себя самой. В конце концов, если ее и будет тяготить беседа с Нэнси Хауэлл, по крайней мере, мать на время станет чем-то вроде демилитаризованной зоны в доме, где начинали разгораться страсти.

Она уже почти дошла до кухни, когда Говард тремя прыжками настиг ее и одновременно с ней оказался у двери. Синди с изумлением обнаружила на нем потертые голубые джинсы и футболку с оторванными рукавами. Она в таком наряде смотрелась бы как хиппи. А он выглядел даже еще более привлекательно и сексуально.

– Приятно было познакомиться с вами, мэм, – сказал он занятой приготовлением кофе пожилой леди.

– Зовите меня просто Нэнси, – ответила та, улыбаясь. Ей, видно, пришлись по душе его раскованная манера непринужденного поведения в столь пикантной ситуации.

– Нэнси, – добавил он, согласно кивнув. – Если хотите поужинать с нами вечером, то милости прошу. У нас обоих сегодня выходной. Не осведомлен о ваших кулинарных предпочтениях, но мы что-нибудь придумаем.

Мать взглянула на дочь, очевидно, польщенная неожиданным приглашением. Синди натянуто улыбнулась. Кажется, Говард собирался взять инициативу на себя. Сможет ли она отнестись к этому с той же снисходительностью и пониманием, которые демонстрировал он?

– С удовольствием приду на ужин, спасибо, – сказала Нэнси. – Кроме того, такая встреча в почти семейной обстановке позволит мне лучше узнать будущего родственника.

– Очень рад, – ответил Говард, даже не взглянув на Синди, и вышел.

Мать лукаво посмотрела на дочь.

– Что ж, моя дорогая, коли ты поздновато начала заниматься разведением цветов, думаю, было бы разумнее с твоей стороны заарканить самого садовника.

– Мам!

Нэнси только отмахнулась.

– Не возражай. Если кто-то и эксперт в подобного рода делах, так это я, – сказала она и кивнула на одно из плетеных кресел: – Присаживайся. Но сначала налей, пожалуйста, кофе.

Дочь взяла с плиты кофейник и наполнила кружки, стоявшие на столе. Ей и в самом деле необходимо было рассказать кому-то о новом повороте в отношениях с Говардом. Но мать была последним человеком, с которым хотелось бы говорить на эту тему.

– Что привело тебя сюда? – спросила она.

Нэнси нравилось болтать о своих приключениях. Впервые в жизни Синди готова была стать внимательным слушателем. Все что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о Говарде.

– Не думай, что ты сможешь уйти от разговора, – сказала мать. – Я никуда не уеду, пока не узнаю о твоей жизни. Но, раз уж ты спросила о моей, я кое-что тебе расскажу.

– Постой, сейчас я угадаю! Ты снова выходишь замуж.

Насмешливый тон дочери вовсе не обидел Нэнси Хауэлл.

– Только не в этот раз.

– Тогда в чем же дело? – удивилась Синди. – Твой приезд стал для меня полной неожиданностью. Мне кажется, раз ты нагрянула, значит, что-то стряслось. Не со здоровьем ли, а? – озабоченно спросила она и нахмурилась.

– Дорогая моя, прости, я вовсе не хотела доставлять тебе беспокойство, – ответила с улыбкой Нэнси. – Хотя, признаюсь, рада видеть и слышать, что ты обо мне беспокоишься.

– Еще бы! – сказала Синди и добавила: – Было бы удивительно, если бы я осталась равнодушной к собственной матери.

– Да, ты у меня замечательная девочка. А сейчас я вижу, что и твоя личная жизнь потихоньку налаживается.

– Спасибо, только едва ли я сама ощущаю это, – пробормотала она, потягивая кофе. Но тут же пожалела о сказанном, заметив, как блеснули глаза Нэнси.

– Ты ошибаешься, моя милая. Мне кажется, в твоей жизни наступает особая пора. Твой выбор мне нравится. И было очень мило со стороны этого парня пригласить меня на ужин. Наверное, он еще и готовить умеет. Каюсь, что допустила непростительную оплошность, не научив тебя по-настоящему стряпать. Впрочем, такой мужчина может и этот пробел заполнить. Уверена, что ты…

Синди решительно замотала головой.

– Мам, мы только встречаемся.

– Пожалуйста, не забывай, с кем ты разговариваешь, – фыркнула Нэнси. – Я ведь видела, как он смотрит на тебя, девочка. Кроме того, от меня не укрылось то, как вольготно он чувствует себя в твоей постели. – Она подняла вверх палец. – Ты, конечно, можешь мне все не рассказывать…

– Мама!

Но Нэнси продолжала говорить, не обращая внимания на ее протесты:

– Я ведь знаю, что моя дочь не будет спать, с кем попало. Это наверняка тот мужчина, с которым завязались серьезные отношения. Поэтому не стесняйся и рассказывай. Надеюсь, ты, как и я, придерживаешься определенных традиций.

– Традиций? – Синди едва не поперхнулась кофе.

– Ну да. Я вот не одобряю простого сожительства. Сейчас это встречается сплошь и рядом. – Нэнси пристально посмотрела на дочь, как будто ожидая возражений. – Мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять, – вы уже не первый день вместе. По-моему, вам обязательно нужно пожениться. Твой парень, он такой…

– У него есть, где жить, мама, – перебила ее Синди. – Пока он снимает квартиру у Пэт.

– А-а! Так он и с Пэт живет тоже? – изумилась Нэнси. – Поверить не могу, что ты примирилась с этим.

– Мама, пожалуйста! Пэтти с Оливером сейчас в Норвегии. А Говард временно снимает ее квартиру, вот и все. Повторяю, мы с ним просто встречаемся.

Для самой Синди осталось загадкой, кого она сейчас пыталась убедить в этом.

– Так, значит, Пэтти, все-таки немного поумнела, не так ли?

Синди раскрыла рот от удивления.

– Поумнела? Я едва ли считаю…

– Едва ли считаешь? – удивилась мать. – Да это лучшее, что можно было придумать в сложившихся обстоятельствах, дорогая моя. Запомни: любовь – ключ ко всему. Очень хорошо, что твоя подруга, наконец прислушалась к зову сердца. Ну, ладно, не нужно делать вид, что ты так шокирована. Тебе не хуже меня известно, что эти двое значили друг для друга.

– Но Оливер…

– Стремился сделать карьеру и, естественно, ему хотелось, чтобы супруга поддержала его выбор. Таковы почти все мужчины. Но поверь мне, милая, твоя Пэтти добилась бы чего угодно, если бы с самого начала правильно разложила карты. Я ведь тоже была на их свадьбе, помнишь? И от меня не укрылось, какими глазами Оливер смотрел на нее. – Нэнси взглянула на дочь, и та поняла, куда клонит мать.

– А как же быть с карьерой Пэт? – возразила она. – А ее выбор? Знаешь, что? Давай закончим эту тему, ладно?

– Нет, не закончим. Ты никогда не задумывалась над тем, что именно я выступаю инициатором очередного разрыва с партнером? А почему? Да потому, что я умею постоять за себя. Большинство же мужчин не могут с этим так просто смириться. Все это автоматически означает, что они мне не подходят. – Нэнси нагнулась к дочери поближе. – Расскажи-ка мне вот что. Она сбежала к нему в Норвегию или он сам приехал сюда за ней?

– Он приехал.

– Я так и знала.

– И все же, пока трудно представить, что будет дальше.

Но Нэнси жестом прервала дочь и улыбнулась.

– Пойми, дорогая, если ты встречаешь мужчину, без которого просто не можешь обойтись, то в твоем перечне предпочтений наступает хаос, и приходится все переставлять с места на место. Карьера – это неплохо, но разве не замечательно дожить до старости с человеком, который тебя любит? В сравнении с этим любая карьера, какой бы блестящей она ни была и каких бы выгод ни сулила, просто бледнеет.

Синди слушала, немало удивленная страстью, с которой ее мать произнесла эти слова.

– Мы давно – с тобой так откровенно не говорили, – призналась она.

– Слушай дальше, – сказала Нэнси. – Для меня главным человеком в жизни был твой отец, недаром же я до сих пор ношу его фамилию. А встречавшиеся после него мужчины – не в счет. И, поверь, мне пришлось нелегко с ним. Видеть, как он медленно умирает, буквально гаснет у тебя на глазах, – такого и врагу не пожелаешь.

– Ты никогда не рассказывала мне об этом. – Синди погладила ее руку, лежащую на столе.

– Так вот, пойми теперь, – вытирая набежавшие слезы, продолжала Нэнси. – Мне никогда бы не хотелось вновь испытать подобную утрату и боль. Может быть, по этой причине я и выходила замуж за тех, кто не мог ужиться со мной. – Она попыталась улыбнуться. – То есть, жила без всяких обязательств. В каком-то смысле это даже можно назвать развлечением. Но такая жизнь все-таки не по мне. Для счастья этого недостаточно. Ты тоже не должна довольствоваться такими отношениями. – Ее губы дрогнули, и она вдруг с удивительной силой стиснула кисть дочери. – В том, что стареешь в одиночку, мало веселого, Синди. Кто знает, может быть, мне еще и повезет в любви. Хотя, конечно, уже поздно и мистер Правильный мужчина, наверное, навсегда прошел мимо меня. Во всяком случае, я возвратилась в Ноксвилл, поскольку хочу быть с тобой. Надеюсь, что как-то впишусь в твои планы?

Синди встала из кресла, крепко обняла мать и вытерла слезы.

– Конечно, мамочка! Я ведь так люблю тебя. – Теперь Нэнси представлялась ей едва ли не идеальным собеседником. – Мне хотелось бы поговорить с тобой о Говарде.

Глаза матери заблестели от слез.

– А я-то боялась, что ты не попросишь об этом.

– Он… – начала дочь, – он сказал, что любит меня.

– Но ведь это замечательно!

Синди улыбнулась, впервые дав себе возможность на самом деле поверить в это.

– Да, – проговорила она под влиянием какой-то неведомой силы. – Я знаю, он действительно любит меня.

– Так в чем же тогда дело?

Синди уныло проследила за взглядом матери.

– Все происходит как-то уж слишком быстро.

– А он что, давит на тебя, заставляет выходить за него замуж? Или между вами есть еще нечто такое, от чего ты ощущаешь дискомфорт?

– Да нет же. Он признался мне в любви только сегодня утром.

Нэнси восхищенно хлопнула в ладоши, но потом, вспомнив что-то, испуганно посмотрела на дочь:

– Тогда что же, получается, я ворвалась к вам в момент признания?

– Нет-нет! Это произошло потом, когда ты пошла готовить кофе, – торопливо сказала Синди и улыбнулась. Но ее улыбка тут же медленно растаяла. – Правда, говоря об этом, он был немного рассержен. Думаю, что я…

– Переиграла, не так ли? – спросила Нэнси. – Дорогая моя, если он тот, кто тебе нужен, то не следует превращать серьезные отношения в игру.

– Я не играла! – запротестовала Синди. – Просто мне показалось, что все развивается слишком быстро. То есть – вот только недавно он вытащил меня из постели Пэтти, а сейчас – не успела я оглянуться – мы уже живем вместе.

– Хотелось бы услышать поподробнее насчет первой части, – встрепенулась Нэнси. – Но позволь-ка мне прежде спросить тебя кое о чем. Сколько, по твоему, времени может пройти, пока один человек по-настоящему влюбится в другого?

– Я… – начала было Синди, но тут же замолчала. Она понятия не имела, что ответить, поскольку никогда раньше не задумывалась об этом.

Мать дотронулась до ее локтя, и Синди ощутила нежное тепло мягкой ладони.

– Ведь ты любишь его?

Молодая женщина глубоко вздохнула.

– Когда ты говорила мне о том, как нелегко стареть в одиночестве, я поняла, что не могу представить рядом с собой никого, кроме Говарда. – Она улыбнулась, ощущая одновременно растерянность и радость. – Это, должно быть, и есть любовь, не так ли?

Мать широко улыбнулась.

– Очень похоже на то. Все признаки налицо.

– Но я почему-то очень опасаюсь. А чего – пока и сама не пойму, – призналась Синди, обращаясь не то к матери, не то к самой себе.

– Понимаю тебя, – кивнула ей Нэнси. – Но поверь мне, это самый лучший в мире страх.

– Примерно, то же самое говорила мне Пэт, – сказала Синди.

Мать снова взяла ее руку, но сейчас Синди ощутила в крепком пожатии полное понимание и доверие.

– Тебе стоит прислушаться к своей подруге. А также ко мне. Но больше всего ты должна прислушиваться к своему сердцу.

Синди кивнула.

– Теперь мне необходимо убедить Говарда в том, что я действительно знаю, чего хочу в этой жизни. До встречи с тобой, признаюсь, не могла похвастаться такой уверенностью.

Мать улыбнулась и похлопала Синди по плечу.

– Просто ты обратилась по правильному адресу, дочка.