Текст книги "Мастера детектива. Выпуск 7"

Глава 11

В тот же вечер в половине седьмого я сидел в маленьком кабинете помощника прокурора Мандельбаума и давал объяснения.

В этой клетушке трое казались уже толпой. Мандельбаум, средних лет, полный, лысеющий, восседал за письменным столом. Рядом с ним расположился высокий и худой детектив из уголовной полиции Рэндал. Сбоку от меня, за углом стола, примостилась мисс Джин Эстей.

Наша конференция, состоявшая главным образом из вопросов, задававшихся Мандельбаумом, и ответов которые давали я или мисс Эстей, продолжалась уже минут десять, и я решил, что пришло время мне выступить с речью.

– Я не виню вас в том, – начал я, – что вы напрасно тратите не только свое, но и мое время, ибо хорошо понимаю, что при расследовании всякого убийства примерно девять десятых времени тратится впустую. Однако сейчас позволительно спросить: не слишком ли затянулась наша беседа? Мы так ни о чем и не могли договориться, и вне зависимости от существа изложенных фактов я должен покинуть вас. Если мисс Эстей придумала все это, вы можете и без моей помощи попытаться выяснить, почему она поступила так. Если же она говорит правду и я действительно сделал ей подобное предложение, тогда только Вулф, а не вы обязан подвергнуть меня самому тщательному допросу. Если же, как вы склонны верить, меня с этим предложением послал к ней Вулф, тогда при чем тут я? Он имеет полное право даже дать объявление в газете с предложением продать кому угодно запись его разговора с миссис Фромм и хотя это может вам не понравиться, но какое обвинение вы тут предъявите ему? Я пришел к вам по вашему вызову а сейчас хочу вернуться домой и попытаться убедить своего шефа в том, что я вовсе не змея, которую он пригрел на своей необъятной груди.

Минут через пять почти по–хорошему я получил разрешение удалиться. Почему–то Джин Эстей не выразила желания поцеловать меня на прощание.

Я и в самом деле хотел вернуться и пораньше поужинать, чтобы точно в назначенное время встретиться с Орри Кэтером. Часов около пяти он явился с сообщением, содержание которого дало мне основание полагать, что я должен рискнуть вызвать недовольство Вулфа, нарушив его занятия в оранжерее. Я проводил Орри туда. Вулф конечно, что–то недовольно прохрюкал, но все же выслушал Орри.

Продавец ювелирного магазина фирмы Бодэ никогда не видел ни золотых, ни каких–либо других сережек в форме паука, но дал Орри список фабрикантов, импортеров, оптовиков и розничников ювелирной торговли, Орри переговорил со всеми, главным образом по телефону, и к четырем часам уже готов был утверждать, что никто в Нью–Йорке не видел в продаже сережек в форме пауков, когда закупочный агент одной оптовой фирмы посоветовал ему побеседовать с сотрудницей той же фирмы мисс Граммон, обязанности которой состояли в том, чтобы следить за ценами и ассортиментом других фирм.

Мисс Граммон подтвердила, что несколько недель назад она видела пару сережек–пауков и не испытывает желания снова любоваться ими. Ее поразило, что такая мерзость оказалась в витрине ювелирного магазина Джулиуса Гирстера, который как раз славился тем, что большинство продававшихся им изделий отличалось прекрасным вкусом.

Все шло хорошо, но как только Орри появился у Гирстера, он натолкнулся на совершенно неожиданное препятствие. Он объяснил Гирстеру, что видел такие сережки в витрине его магазина и хотел бы приобрести их, однако Гирстер с самого начала уклонился от разговора на эту тему. Он не отрицал, что в витрине могли быть подобные сережки, но и не признавал этого: он, мол, не помнит, были ли такие сережки у него, а если и были, то когда и кому он продал их. Орри считал, что Гирстер самый настоящий лжец, и готов был, если мы разрешим, облить его бензином и поджечь.

Договорились, что сегодня же вечером мы с Орри нанесем визит Гирстеру, причем без предупреждения.

В течение всего дня больше не произошло ничего, заслуживающего внимания. Неоднократно напоминал о себе Лон Коэн, звонили Сол Пензер и Фред Даркин, докладывавшие, что у них ничего нет. Об одном обстоятельстве, правда, следует упомянуть: о вендикационном иске[1] Джеймса Альберта Мзддокса все еще ничего не было слышно, и наш адвокат Паркер даже чувствовал себя в какой–то степени оскорбленным.

Мы встретились с Орри в восемь часов на углу Семьдесят четвертой улицы и Колумбус–серкл и под унылым, мелким дождем направились к дому на западной стороне Центрального парка.

Дверь квартиры открыл подросток, возрастом и фигурой напомнивший Пита Дроссоса, но очень аккуратный и чистенький. Увидев его, я немедленно отбросил стратегию, разработанную нами заблаговременно, и решил применить другую. «Спасибо, что проводили меня, – сказал я Орри. – Встретимся позднее». К чести Орри, ему потребовалось всего около секунды, чтобы понять, в чем дело. «Не стоит благодарности», – ответил он и направился обратно к лифту. Мальчик поздоровался со мной, я сделал то же самое, назвался и сказал, что хотел бы видеть мистера Джулиуса Гирстера.

– Я сейчас позову его, сэр. Пожалуйста, подождите, – ответил он и ушел.

Почти сразу же появился мужчина и, прежде чем заговорить, подошел почти вплотную ко мне. Он был несколько ниже меня, постарше, с маленьким аккуратным лицом, гладко зачесанными назад черными волосами, такой же чистенький и приглаженный, как его сын… во всяком случае, я надеялся, что меня встретил его сын.

– Вы хотели видеть меня? – вежливо и холодно осведомился он.

– Да. Моя фамилия Гудвин, и я работаю помощником детектива Ниро Вулфа. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов по делу об убийстве мальчика… двенадцатилетнего мальчика по имени Пит Дроссос.

Выражение его лица не изменилось, оно, как мне представляло позднее убедиться, вообще никогда не менялось.

– Но я ничего не знаю об убийстве какого–либо мальчика, – заявил он.

– Нет, знаете, – возразил я, – хоть еще не отдаете себе отчет в этом. Мистер Вулф полагает, что сведения, которыми вы располагаете, могут сыграть важную роль в поимке убийцы. Могу я зайти минут на пять и объяснить вам все?

– Вы полицейский?

– Нет, сэр. Я частный детектив. Это было зверское убийство, мальчика умышленно сбили машиной.

– Проходите. – Он посторонился, пропуская меня вперед.

Гирстер провел меня в маленькую комнату, уставленную книжными шкафами и с картинами на стенах. В углу стоял небольшой письменный стол, у окна – шахматный столик и два кресла. Он жестом показал мне на одно из них, а сам сел в другое.

Я рассказал ему о Пите не очень подробно, но достаточно для того, чтобы у моего собеседника составилось подробное впечатление о беседе Пита с Вулфом и мною, о втором посещении Пита на следующий день, всего за несколько часов до появления Стеббинса с известием о его смерти, и о приходе к нам миссис Дроссос с четырьмя долларами и тридцатью центами. Я ничего не драматизировал, а просто рассказал все, как было, а затем перешел к цели моего визита.

– В связи с эти делом возникли некоторые осложнения, – продолжал я. – Ну, например, у миссис Фромм в ушах, когда ее убили вечером в пятницу, были сережки в форме золотых пауков. Ваша помощь мне нужна лишь для того, чтобы найти, кто убил мальчика. Ни полиция, ни мистер Вулф пока выяснить ничего не могли. Мистер Вулф сейчас полагает, что единственная возможность выйти на след убийцы – это попытаться проследить путь пары сережек, которые, по словам Пита, были на женщине, управлявшей автомашиной. Мы не нашли никого, кто видел бы женщину с такими сережками (за исключением миссис Фромм, конечно), и поэтому мистер Вулф решил попытаться провести расследование с другого конца. Он поручил человеку по фамилии Кэтер найти кого–нибудь, кто вообще когда–либо видел подобные сережки. Надежный человек, которого в случае необходимости можно назвать, сказал ему, что несколько недель назад видел пару подобных сережек в витрине вашего магазина. Кэтер пытался поговорить с вами, но вы ответили, что ничего не помните.

Я замолчал, рассчитывая, что Гирстер сделает какое–нибудь замечание, однако он промолчал, и его маленькое лицо по–прежнему было бесстрастным.

– Конечно, я мог бы разговаривать с вами иначе, – продолжал я. – Мог бы сказать, например, насколько это невероятно, что вы недавно имели в магазине такую необычную вещицу и ничего не помните о ней. Вы ответили бы мне, что как бы там ни было, но это факт. Я возразил бы, что в таком случае придется ПОМОЧЬ вам вспомнить, но поскольку у меня нет ни права, ни возможности применить соответствующие эффективные способы развязывать языки, мне пришлось бы передать это тому, кто обладает всем этим, – инспектору Кремеру из уголовной полиции. Разумеется, я поступил бы так с большой неохотой. Однако я хочу предоставить вам самому определить свое дальнейшее поведение. Мальчик был умышленно убит кем–то, кому он не причинил никакого вреда. Произошло это пять дней назад, а никаких следов убийцы до сих пор не обнаружено. Вполне возможно, что их так и не удастся обнаружить, если мы не найдем женщину, управлявшую той машиной. У нее были сережки в форме пауков. Судя по всему, в Нью–Йорке видели только одну пару таких сережек – менее месяца назад в витрине вашего магазина. Я спрашиваю вас, мистер Гирстер, эти сведения помогают вам вспомнить что–нибудь?

– Вы ставите меня, мистер Гудвин, в очень трудное положение, – ответил Гирстер, облизывая губы.

– Я? Нет. В такое положение нас поставил человек, который убил Пита.

– Да, да, конечно. Я ничего не знал об этом. Обычно я не читаю в газетах заметки об убийствах, но сообщение об убийстве миссис Фромм прочел и помню такую деталь, что у нее были серьги в форме пауков. Вы, разумеется, правы – эти серьги уникальны. Мой доверенный агент в Париже, закупающий там оригинальные безделушки, прислал их мне в конце апреля.

– И вы выставили их в витрине?

– Да. Сегодня, когда меня спросил о них этот пижон… Как, вы говорите, его фамилия?

– Кэтер.

– Да, правильно. Сегодня, когда мистер Кэтер спросил меня о них, я предпочел сделать вид, что не помню. У меня возникло подозрение, что он полицейский, ведущий расследование убийства миссис Фромм, а я избегаю всего, что может создать мне дурную репутацию. Мне было бы неприятно увидеть свою фамилию в сенсационных заголовках газет. Я буду очень признателен вам, если вы примете меры, чтобы моя фамилия не упоминалась в прессе. Я продал серьги в понедельник одиннадцатого мая во второй половине дня. Женщина, проходившая мимо моего магазина, увидела их в витрине, зашла и приобрела. Она выписала мне чек на сто сорок долларов. Это была миссис Фромм.

– Вы уверены в этом? – спросил я.

– Да. Чек был подписан: Лаура Фромм, и я узнал ее на газетных фотоснимках. После вашего рассказа об убийстве мальчика я решил, что должен рассказать вам о серьгах, хотя понимаю, что теперь уж это бесполезно, поскольку женщиной, управлявшей машиной, была миссис Фромм, а она мертва.

Конечно, я мог бы тут же сказать ему, что машиной, которая сбила Пита, управляла не миссис Фромм, но промолчал, так как еще своей бабушке обещал: ни перед кем никогда не хвастаться своей осведомленностью. Я поблагодарил Гирстера, сказал, что не вижу оснований для появления его фамилии в газетах, и встал, чтобы уйти. У двери он вежливо пожал мне руку, причем выражение его лица было таким же, как и тогда, когда я только что пришел.

Орри присоединился ко мне в вестибюле.

– Ты расколол его? – спросил он, как только мы вышли на улицу под продолжавший моросить дождик.

– Конечно! Плевое дело! Он сказал, что сообщил бы это и тебе, но воздержался, поскольку схватил тебя за руку, когда ты пытался стянуть браслет в магазине. Миссис Фромм купила пауков одиннадцатого мая.

– Черт побери! Но что это даст нам?

– Не могу знать – это не по моей части! Думать – обязанность Вулфа. Я лишь мальчик на побегушках, выполняющий поручения, которые ты завалил.

Домой мы вернулись на такси.

Вулф был в кабинете, где смотрел программу телевидения, доставляющую ему много удовольствия. Я неоднократно наблюдал, как он включал телевизор раз по восемь за вечер для того, чтобы потаращиться на экран одну–две минуты, выключить и снова погрузиться в книгу. Однажды он прочитал мне длинную лекцию о телевидении, и как–нибудь я изложу ее на бумаге. Сейчас же, как только мы с Орри вошли в кабинет, Вулф выключил телевизор.

Я выложил Вулфу все, что узнал, а в конце добавил:

– Не могу отрицать, что мне пришлось пойти на риск. Если бы встретивший меня юнец оказался не его сыном, а, например, племянником, от которого он мечтал избавиться, все бы накрылось. Если мы решим передать полученные сведения полицейским, то убедительная просьба – сделать это без ссылки на Гирстера. Ну а вот Орри хочет еще знать, что это даст нам?

– Мне тоже хотелось бы знать, – проворчал Вулф. – Звонил Сол. Он что–то затеял, а что именно, и сам еще не знает.

– Я уже докладывал вам, что он околачивался в приемной АСПОПЕЛ.

– Да, да, помню. Он выступает там как Леопольд Хейм, проживающий в дешевой гостинице на Первой авеню, это записано в моем блокноте. У него состоялась краткая беседа с мисс Райт и ее помощником, неким мистером Ченеем. Он просил их помочь ему и сообщил, что прибыл в страну нелегально и очень боится, что его арестуют и вышлют. Райт и Ченей ответили ему, что они не могут быть соучастниками в нарушении законов, и рекомендовали посоветоваться с адвокатом. Когда он ответил, что не знает ни одного адвоката, они предложили ему обратиться к Деннису Горану… рыба сегодня была пересолена, и меня томит жажда. Орри, ты будешь пить пиво?

– Да, спасибо.

– Арчи?

– Благодарю вас, нет.

Вулф нажал кнопку звонка Фрицу и продолжал:

– Сол побывал у мистера Горана и рассказал ему о своих неприятностях. Горан подробно расспросил его, все записал, а затем сказал, что займется его делом, пообещав вскоре связаться с Солом. Сол вернулся в гостиницу и стал ждать. Часов около восьми вечера к нему зашел некто, не назвавший свою фамилию. Он сказал, что осведомлен о переживаемых Солом трудностях, сочувствует ему и хотел бы помочь. Правда, обойдется это дороговато, так как придется «смазать» полицию и ФБР. Приблизительно это будет стоить около десяти тысяч долларов.

Фриц принес пиво.

Вулф достал из ящика стола золотой консервооткрыватель с благодарственной надписью от нашего бывшего клиента, откупорил бутылку и налил себе пива.

После того как Фриц обслужил Орри, Вулф продолжал:

– Разумеется, Сол в отчаянии заявил, что не в состоянии добыть такую сумму, но его визитер сказал, что готов несколько смягчить условия – сумму эту можно будет заплатить не сразу, а недельными или месячными взносами, что у Сола есть еще сутки подумать и проанализировать свои возможности, что попытка скрыться сейчас окажется катастрофической. Он пообещал зайти к Солу еще раз в то же время на следующий день. Сол решил проследить за ним. Вообще–то говоря, в возникшей обстановке попытка взять под наблюдение такой объект не по силам и самому квалифицированному филеру, и даже для Сола она была опасной, но он все же справился с этим делом. Он провел его до ресторана на Третьей авеню около Четырнадцатой улицы. Тип этот сейчас ужинает в ресторане, а Сол звонил минут двадцать назад откуда–то с другой стороны улицы.

Вулф отпил пива. Я уже решился было смешать себе приличный коктейль, чтобы приглушить воспоминание о мелком холодном дожде на улице, но теперь отказался от этого намерения. Я представил себе Сола – укрывшись от дождя в какой–нибудь дыре на Третьей авеню, он торчит там, не сводя глаз со входа в ресторан, моля бога, чтобы его объект не звонил по телефону, уговаривая какого–нибудь дружка приехать за ним на машине. Правда, зная Сола, я не сомневался, что где–нибудь за углом и его уже ждет такси, но все же…

– Я могу подбросить Орри к Солу на нашей машине, – предложил я, – а потом в ней же подождать их. Втроем мы кое–что сможем…

Орри залпом допил пиво, встал и проворчал;

– Поехали.

– Да, видимо, придется, – хмурясь, согласился Вулф. Его всегда раздражали и удивляли люди, готовые и даже жаждущие сменить уют дома на сумятицу улиц. Тем более по вечерам или ночью, а уж в дождливый вечер – совершенно непостижимо!

Послышался звонок телефона. Вулф проигнорировал его, и я поднял трубку.

– Контора Ниро Вулфа. У телефона Арчи Гудвин…

– Говорит Фред. Пусть босс тоже возьмет трубку

– Ты можешь быть краток?

– Нет, не могу, так как у меня довольно большое сообщение, а кроме того, мне будешь нужен ты. Я…

– Минуточку! – Я повернулся к Орри. – Звонит Фред, и у него, видимо, есть что–то важное. Поезжай один. Такси ты найдешь скорее всего на Десятой авеню. Я догоню тебя, если окажется, что Фреду я нужен меньше, чем Солу.