Текст книги "Под небом Новгорода"

Автор книги: Регина Дефорж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава тридцать третья. Графиня де Валуа

На следующий день после встречи с Анной в санлинском лесу Рауль обосновался в замке Крепи, откуда изгнал свою жену Алиенору, обвинив ее в супружеской неверности. Обезумев от унижения и злости, графиня обратилась к архиепископу Жерве, умоляя его вмешаться. Будучи человеком осторожным, прелат спросил, не было ли в ее поведении чего-либо такого, что позволило бы супругу пойти на столь крайние меры. Алиенора поклялась на Священном Писании, что не была близка ни с одним другим мужчиной. Она заявила, что, если понадобится, она обратится в Рим и будет искать справедливости у папы.

* * *

Анна и Рауль встретились на полпути между Крепи и Санли под внезапно хлынувшим грозовым ливнем. Насквозь промокшая одежда прилипла к их телам. Когда они осознали свой жалкий вид, оба рассмеялись.

Рауль помог Анне сойти с лошади и на руках отнес ее в хижину дровосека. Осторожно уложив ее на ложе из сухих трав, он начал раздевать Анну. Она хотела было ему помешать, но Рауль сказал:

– Если вы не дадите себя раздеть, то заболеете.

Раздетую, он растер ее. Вскоре чувство холода сменилось приятным ощущением тепла. В первый раз мужчина проявлял о ней такую заботу. Когда Анна согрелась, Рауль укутал ее в шерстяное одеяло.

– А теперь займусь собой! – сказал он, начав раздеваться.

Полуприкрыв глаза, Анна смотрела на его большое, сильное тело. Вдруг ей захотелось этого мужчину. Она встала, не заботясь даже о том, чтобы попридержать одеяло, соскользнувшее к ногам, подошла и начала растирать тело Валуа. Вот ее пальцы задели напряженный половой член любовника. Восхищенная, Анна перестала растирать Рауля. Он взял ее ладонь и охватил ею свой член. Дрожа с головы до ног, они бросились друг к другу и, обнявшись, упали на сено.

Когда они оторвались друг от друга, в летнем небе уже вовсю сияли звезды.

* * *

В конце июля Анна и Рауль сочетались браком в Мондидье. Священник благословил их союз. Не прошло и года, как король Генрих умер. Королева письмом сообщила о своем браке графу Фландрскому и попросила его сказать об этом сыну Филиппу и его братьям. Бодуэн этой новостью был подавлен. Он призвал на помощь жену Аделаиду, дочь Матильду, зятя, архиепископа Реймского, епископа Шалонского и епископа из Мо. Все были поражены.

Но больше всех огорчился молодой король. Он не переставал плакать, и потому герцог Нормандский даже предложил вырвать королеву из рук графа. Думали, что де Крепи насильно удерживает Анну у себя, ибо уже столько раз могущественный сеньор похищал дам, чтобы оказывать давление на их семьи.

– Но королеву не похитили, – сказал Бодуэн, – это явно видно из письма.

– Я не верю! – воскликнул Гийом. – Этот человек способен на все. Он опоил ее каким-нибудь зельем.

– Ну, это едва ли, – мягко возразила Матильда. – Анна, похоже, влюблена…

– Вы сошли с ума! Мора не может любить такого человека, как граф. Мы опустошим его земли, он вернет ее нам… – горячился Гийом.

– И все равно она останется его женой перед Богом и людьми.

– Это невозможно, – сказал Гийом. – Граф уже женат.

Бодуэн пожал плечами.

– Он отрекся от Алиеноры из-за супружеской измены.

– Мы все знаем, что это ложь. Алиенора отправилась в Рим и просит восстановить ее в законных правах.

– Я хочу, – решительно заявил Гийом, – чтобы королева сама сказала мне, что вышла замуж по собственному желанию. Я поклялся ей в верности как своей сюзеренше. Я хочу знать, останется ли она ею. Где сейчас они? В Перонне? Амьене? Крепи? Мондидье?

* * *

В октябре герцог Нормандский застал в Перонне ту, которая всегда оставалась для него Морой из германских лесов. Для этого сурового человека, верного супруга и почтительного сына Церкви, опасного воина и смелого рыцаря Анна была больше, чем просто женщина, – она была частью его тайной мечты. Она была также королевой Франции и регентшей королевства. Когда Гийом увидел, как Анна шествует, одетая в белое платье вдовы, положив руку в перчатке на руку Рауля, то понял, что она нашла наконец свое счастье. Это его и задело, и опечалило, но он не выдал своих чувств и показал себя веселым сотрапезником на пиру, данном в его честь.

На следующий день, на охоте, Гийом поехал рядом с королевой.

– Вы помните нашу первую встречу? – спросил он у Анны.

– Да, – сказала Анна, пришпоривая коня.

Это был вызов, и герцог принял его. Лошадь встала на дыбы, получив сильный удар шпорами. Как и многие годы тому назад, его чуть не выбросило из* седла. Гийом рассмеялся и бросился вслед за Анной.

Их спутники остановились, весьма удивленные. Рауль и Матильда обменялись вопрошающими взглядами.

– Не обращайте внимания, граф, это просто игра, – сказала герцогиня.

Игра продолжалась до тех пор, пока загнанные лошади не остановились, все в мыле. Несмотря на тучность, Гийом легко спрыгнул на землю и помог Анне спуститься.

– Вы хорошая наездница, достойная наследница амазонок!

– Я могла бы обскакать вас, если бы захотела.

– На этот раз едва ли.

Они дружески смерили взглядом друг друга.

– Гийом, сядьте рядом… Вы хотите что-то сказать мне?

Всегда уверенный в себе, герцог был поражен естественностью поведения королевы и молчал.

– Мне сказали – но при дворе столько говорят! – что вы, дескать, были удивлены моим браком с графом де Валуа… Мне известно также, что говорят, будто граф меня похитил и что я вышла за него замуж, чтобы спасти свою честь… Говорят также, что его интересует только то, что я регентша Франции… Я счастлива сказать, что это не так. Мы нежно любим друг друга… Вы, так любящий Матильду, вы можете меня понять… Как, вы сомневаетесь в моих словах?!

Гийом покачал головой и ничего не ответил.

– Мне было бы очень горько, если бы вы сомневались в моих словах… Наверно, как все здесь, вы тоже думаете, что мне следовало бы посвятить себя воспитанию детей. Для мальчика плохо, если он так привязан к матери…

– Вы говорите глупости. Я нежно любил свою мать и все же стал мужчиной. Ее нежность и присутствие были мне дороги.

– Вы, как и Филипп, были ребенком, когда ваш отец скончался. Разве новый муж вашей матери не заменил вам отца?

– Никто не может заменить отца. Но… речь ведь не обо мне, а о вас. Этот брак лишает вас права управлять.

– Не думаю. Я ведь по-прежнему остаюсь матерью короля.

– Сомневаюсь, чтобы французские бароны согласились на власть графа де Валуа.

– Это касается не графа, а меня, дочери Ярослава, Великого князя Киевского, вдовы Генриха, короля франков, назначенной регентшей и признанной баронами…

– Жены нарушившего супружескую верность графа де Валуа!

– Замолчите!

– Граф все еще состоит в браке, разве вы не знали?

– Он отрекся от жены.

– Только чтобы овладеть вами.

– Даже если и так.

Покраснев от гнева, оба встали друг против друга. Ценою больших усилий герцогу удалось овладеть собой.

– Простите меня. Вы свободны располагать собой как женщина. Но вот как королева…

С упрямым видом Анна подняла голову и с вызывающей улыбкой посмотрела на Гийома.

– Я должна отказаться от любви, потому что Бог сделал меня королевой? Вы это хотели сказать? Потому что я вдова человека, с отвращением прикасавшегося ко мне? Почему вы краснеете? Разве вы с Матильдой не испытываете наслаждения, занимаясь любовью друг с другом? Почему же вы отказываете мне в радостях, которые испытываете сами? Граф де Валуа – мой супруг, и я люблю его, как Матильда любит вас… Гийом, прошу вас, оставайтесь моим другом, как до сих пор… Вы не отвечаете?

– Анна, друг мой, много времени тому назад я поклялся вам в верности. Я не возьму назад клятву. Будьте счастливы с графом. Я буду молиться за вас.

– Спасибо, герцог, вы меня весьма сейчас обрадовали.

Благодарность, осветившая лицо королевы, была ему невыносима.

* * *

Первые два года брака с Раулем Анна почти постоянно находилась во владениях своего нового супруга, переезжая из пероннского замка в амьенский и из Крепи в Мондидье. Ее два младших сына, Роберт и Гуго, оставались при ней. По ее просьбе Бодуэн Фландрский взял на себя управление королевством. Бароны, опасавшиеся влияния графа де Валуа, почувствовали облегчение.

Филипп много раз навещал мать и мало-помалу познакомился с отчимом. Мужчина и юноша были любезны друг с другом, не желая доставлять неприятности Анне.

В конце 1063 года королева-мать отправилась вместе с сыном в Суассон, где молодой король подтвердил дарственную в пользу монастыря Сен-Крепи. Они там пробыли много дней.

На следующий год Анна родила девочку, умершую сразу после рождения.

Глава тридцать четвертая. Присяга Гарольда

Уступая просьбам Матильды, Анна с младшими сыновьями, Робертом и Гуго, в начале лета отправилась в Нормандию. Женщины были рады свидеться вновь.

Как и Анна, герцогиня вначале года потеряла ребенка. Она очень сожалела, что Гийом отправился воевать с герцогом Бретонским. Ее беспокоило то, что рядом с мужем находился граф Уэссекский Гарольд, которого Ги де Понтье обвинял в желании отнять корону у Гийома – вопреки формальному обещанию Эдуарда. Велико было удивление Матильды, которая наблюдала, как ее супруг осыпал Гарольда почестями и подарками. Герцог сам произвел его в рыцари за то, что тот спас двух нормандских воинов. Он даже предложил ему в жены одну из своих дочерей, маленькую Агату.

Анна и Матильда покинули замок Лизьё и направились в Канн. Перед ними двигался большой обоз из мулов и повозок, на которых везли слуг, палатки и продовольственные запасы. Вокруг ехали вооруженные стражи. Все это сопровождалось беспорядочными криками и лаем собак. Герцогине очень хотелось показать Анне, как продвигаются работы в мужском монастыре, посвященном святому Этьену, и женском монастыре, посвященном Богоматери и Святой Троице. Монастыри возводились по просьбе папы во искупление того, что герцог и герцогиня не подчинились запрету на брак. Девять лет они ждали, пока Лафранк, святой приор монастыря Бек, добьется от папы Николаса II отмены решения, вынесенного Львом IX. Анна восхитилась красотой монастыря Святой Троицы, была поражена смелостью архитектурного решения. Не без некоторой зависти она сказала подруге:

– Твои работы продвинулись значительно дальше, чем у меня. К тому же у меня и размаха того нет. Я не надеюсь увидеть законченной церковь Святого Винсента.

Это замечание доставило явное удовольствие Матильде. Она обняла Анну за талию и увела ее на высокий мыс, господствовавший над всей богатой долиной реки Орн.

– Не отчаивайся. Ты тоже испытаешь радость, увидев, как возвышается твоя церковь во славу Господа и Богородицы. Если хочешь, я пришлю тебе своих зодчих. Уверена, что мой муж не будет возражать, раз это для тебя.

– Ты, как всегда, щедра, моя маленькая Матильда! Годы ничуть не иссушили твою доброту.

– Мне приходится прилагать много усилий, чтобы сдерживать свою вспыльчивость.

Нежно обнявшись, в платьях, прилипших от ветра к телам, – белом у королевы и желтом у герцогини, – они были похожи на ангелов, готовых взлететь в небо. Граф де Мортен, Роберт де Контревиль, сводный брат Гийома, вернул их к реальности:

– Ваше величество и вы, сестричка моя Матильда. Нам пора ехать, герцог ждет в Байё.

Все так же держа друг друга за руки, они покинули площадку, где гордо возвышалась церковь, свидетельница могущества герцога и его покорности Всевышнему.

* * *

Через три дня Анна и Матильда прибыли в Байё. По просьбе регентши Франции остановились помолиться в монастыре Мон-Сен-Мишель.

В сопровождении графа Уэссекского герцог выехал навстречу путешественницам. Как и всякий раз, он с волнением увидел Анну.

– Я всегда рад видеть, как вы ступаете на землю Нормандии. Добро пожаловать, милая королева! Это граф Гарольд, мой наместник. Он приехал принести присягу верности на священных реликвиях.

Вежливым наклоном головы Анна приветствовала англичанина. В противоположность нормандцам, граф и его свита носили длинные волосы и длинные усы.

– Для меня честь, госпожа, – сказал Гарольд, – встретить регентшу прекрасного французского королевства. Как поживает молодой король, ваш сын?

– Очень хорошо, граф, он учится быть королем у более мудрых людей, чем я.

– Не сомневаюсь, что он часто спрашивает ваших советов, – вежливо сказал англичанин.

– Граф, – напомнил Гийом, – благородные дамы, вероятно, нуждаются в отдыхе. Мы увидим их вечером, в соборе.

Процессия медленно вошла в город, приветствуемая громкими криками собравшегося народа. Анне показалось, что в массе рыцарей, сопровождавших герцога, она заметила рыцаря в маске, друга Оливье из Арля, вынесшего ее однажды из подземелий Санли. Рукой она подозвала одного из оруженосцев.

– Ты видишь того рыцаря в маске?

– Да, ваше величество.

– Ступай и приведи его.

Молодой человек направил коня на шумную, неохотно расступившуюся толпу.

Когда Филипп увидел, как всадник, одетый в цвета Франции, за которым Анна следила глазами, направился к нему, он все понял, сильно ударил шпорами лошадь. Конь вздыбился и поскакал, опрокидывая стоявших возле него.

Люди кричали от боли и от гнева.

– Сеньор, сеньор!.. – крикнул вслед посланный королевой, но зов оруженосца затерялся в шуме толпы. Смущенный, он с трудом добрался до королевских носилок.

– Простите, королева, но мне показалось, что этот рыцарь убежал при моем появлении, – я не смог передать ему ваше приказание.

– Я видела, – ответила Анна.

Этот случай привел ее в мрачное настроение. Почему этот человек не объявился после смерти трубадура? Ни на один вопрос о странном рыцаре никто не мог дать ответа. Ее супруг Рауль де Крепи говорил, что под маской, вероятно, скрывается сеньор, заболевший проказой после совершения паломничества в Святую землю и потому прячущий свое лицо. Бодуэн держит его при себе. И почему Гийом всегда отказывался говорить с ней об этом рыцаре в маске?!

Носилки остановились. Кто-то протянул ей руку, чтобы помочь сойти. Перед Анной стоял очаровательный юноша с мягким взглядом, носивший цвета Нормандии. Его лицо было Анне смутно знакомо.

– Кто ты? Мне кажется, я тебя знаю, – сказала она.

– Я Симон, сын Рауля, графа де Валуа, состою на службе у Гийома, герцога Нормандского.

– Сын моего супруга?! Ты очень изменился с того времени, когда я видела тебя в последний раз… Ты почти мужчина… Скоро тебя посвятят в рыцари.

Беседуя, они направились в епископский дворец, перед входом в который Байенский епископ Эд де Контевиль ожидал своих гостей. Эда очень молодым Гийом поставил во главе этого крупного епископства, и епископ снискал большое уважение нормандских священнослужителей, несмотря на свои молодые годы. Эд встретил королеву с положенными ей почестями, а свою невестку Матильду – с почтительной нежностью.

– Принимать вас в добром городе Байё, благодарные дамы, – это большая честь и удовольствие. Надеюсь, что ваше пребывание в этих местах окажется приятным. Да благословит вас Бог, дочери мои!

* * *

В лохани, где Анна отмывала пыль и усталость, она думала о Рауле и сожалела, что мужа здесь нет. Ей не хватало его большого мускулистого тела, его ласк. С тех пор как она познала с ним радости любви, присутствие молодых и красивых мужчин волновало ее. А таковых было много в окружении Гийома. Анна все еще ловила взгляды того английского графа, которого Матильда так невзлюбила. Анна даже покраснела от того, что при воспоминании о нем ее охватило волнение.

В течение этих трех недель, проведенных вдали от мужа, каждая ночь казалась ей бесконечной. Граф остался в Век-сине, чтобы вступить в право владения землями, перешедшими к нему по наследству от двоюродного брата, Готье де Манта. Анна засыпала на рассвете, измученная неудовлетворенными желаниями. Ей хотелось поскорее приехать к мужу в Вексин, где Рауль начал возводить замок.

Он хотел принять ее там до начала зимы. В принудительном порядке согнали сотни сервов и мастеров, чтобы закончить в такой короткий срок это строительство. Для сеньора Перонны слова «невозможно» не существовало. Он хотел, чтобы все было закончено до наступления зимы, – значит, все и будет закончено.

Анна сейчас улыбнулась. Этот необузданный и жестокий человек, которого все боялись, старался сделать ее жизнь приятной: окружал ее трубадурами, музыкантами, за очень дорогую цену выписывал книги и богатые одежды. Когда Рауль не воевал, он организовывал праздники, турниры, охоты, на которые собиралось много народу. Он давал в распоряжение Анны значительные суммы денег на подаяния и дары, которые та делала монастырям и храмам. Он был приятным мужчиной, который умел заниматься любовью не хуже, чем умел воевать.

Служанки помогли Анне выйти из лохани. Никто не мог заменить Елену в этой интимной услуге. Анна часто думала об этой женщине, тешившей ее в детстве. Одним своим присутствием и заботливостью Елена делала терпимой ее жизнь.

* * *

На парадных лошадях гости герцога Нормандского подъехали к собору, где должна была состояться церемония принесения присяги Гарольдом.

Очевидно, Гийом придавал этому особое значение. Он не упустил ничего, желая, чтобы пышность церемонии навсегда осталась в памяти. На зданиях развевались стяги и штандарты Англии, Нормандии и Франции – в честь королевы. Срезанные ветки, усыпанные цветами, покрывали улицы. Великолепие нарядов нормандского двора, конских сбруй, щедрость солнца, заставлявшего сверкать оружие и кольчуги, произвели сильное впечатление на английских рыцарей, сопровождавших графа Гарольда. Епископ Байенский, в торжественном облачении, стоял рядом с графом и с гордостью держал в руках посох святого Петра. Епископа окружало большое число священников и монахов.

Герцог подал руку сначала Анне, затем Матильде и под звуки труб вошел с ними в собор. Когда благородное собрание заняло свои места, под священными сводами зазвучали в сопровождении органа песнопения монахов жюмьежского монастыря. Прелат очень гордился органом. Он единственный из нормандских епископов обладал таким инструментом.

Причастившись телом и кровью Господней, герцог Нормандский и граф Уэссекский приняли епископское благословение. По знаку священнослужителя слуги позвали четырех молодых монахов, которые на позолоченных, покрытых богато расшитой материей носилках принесли драгоценный ковчег и поставили его около алтаря. Гарольд вышел вперед. Положив правую руку на ковчег, а левую – на алтарь, в присутствии самых знатных нормандских баронов Гарольд едва слышным голосом произнес присягу:

– Я, Гарольд, граф Уэссекский, сын Годвина, торжественно клянусь, пока я жив, быть при дворе моего господина, короля Эдварда, представителем герцога Нормандского и по смерти Эдварда передать в руки герцога английское королевство. Обязуюсь также передать рыцарям герцога Дуврский замок, укрепив его за свой счет. Обязуюсь в достатке снабжать и другие замки, находящиеся в разных местах королевства, которые герцог прикажет укрепить.

Гийом обнял графа и по его просьбе подтвердил все его полномочия.

На последовавшем затем пиршестве англичане и нормандцы выпили столько, что потом три дня не могли протрезветь.

* * *

В окружении придворных дам и камеристок Анна и Матильда обсуждали церемонию, на которой присутствовали.

– Тебе не кажется, – спросила герцогиня, – что граф выглядел неискренним, произнося присягу?

– Я заметила только его бледность. Но в этом нет ничего необычного: событие-то важное, он присягал на святых реликвиях.

– Знаю… и все же ничего не могу с собой поделать, я ему не доверяю. Он живет при английском дворе, имеет большую власть над больным королем Эдвардом. Он сказал, что приехал по просьбе Эдварда, чтобы встретиться с герцогом… – Почему бы и не поверить ему?

– У него не было никакого письма. Когда он оказался на нашем берегу, Ги взял его в плен. Чтобы освободить графа, Гийом вынужден был преподнести много подарков, сопровождая их разными обещаниями и угрозами…

– Почему же мы говорим о Гарольде, если ты его так невзлюбила? – спохватилась Анна.

– Ты права. Поговорим о тебе. Я тебя не видела с тех пор, как ты вышла замуж за графа. Как все уладилось с королем? Я слышала, Филипп отказывался видеться с отчимом…

– Это не совсем так. Сначала и мне, и Филиппу было очень трудно. Ты знаешь, что твоя мать, графиня Фландрская, сердилась на меня за повторный брак, да еще так скоро после смерти ее брата. Она пыталась настроить сына против меня. Мы чуть было серьезно не разругались. Потребовались вся ловкость, весь такт архиепископа Реймского и мудрость Госслена де Шони, чтобы успокоить ее гнев и примирить нас. Терпение и добродетели твоего отца сделали остальное. А король узнал Рауля и полюбил его.

Немного помолчав, Матильда спросила, краснея:

– Граф Рауль хороший супруг?

– Насколько вообще им может быть мужчина, – ответила Анна более холодно, чем ей бы хотелось.

– Прости, я нескромна…

Больше о Рауле де Крепи не говорили. Речь пошла о шитье, которое герцогиня Нормандская заказала для храма Троицы…

* * *

Гарольд, осыпанный подарками и почестями, вернулся в Англию в начале осени. Анна приехала к мужу в Суассон. Молодой король Филипп находился там.

По возвращении Анну ожидала большая радость: работы по строительству церкви Святого Винсента были закончены. Месяцем позже, 25 октября 1065 года, храм, посвященный святой Троице, Богоматери, святому Иоанну Крестителю и святому мученику Винсенту, был освящен епископом Санлиским Фроландом в присутствии короля, архиепископа Реймского Жерве, графа и графини Фландрских, герцогини Нормандской, графа де Валуа и придворных господ.