Текст книги "Алый жакет"

Автор книги: Редли Честер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

4

Спасена. Спасена от себя самой. Надеть красную тряпку, чтобы понравиться Филу… О чем она только думала?

К счастью, когда она вернулась, Фил уже печатал на машинке дополнительные пункты ее стратегической кампании и вроде бы совсем забыл о жакете.

То, что ей не удалось натянуть на себя волшебную тряпочку, не имело значения. И все же вплоть до среды Глория ограничивала свой аппетит салатом и не ела мороженого. Нет, она не села на диету, просто вдруг обнаружила в себе невероятную склонность к употреблению салата-латука.

Отреагировал ли жакет на сырой салат и отказ от мороженого? Увы…

И поэтому в канун Нового года Глории пришлось надевать свой обычный наряд – черные шелковые брюки с эластичным поясом и очень симпатичную, но вызывающую зуд кофточку из люрекса с золотыми и серебряными блестками и глубоким вырезом. Лучше уж пусть окружающие глазеют на обнаженные полушария, чем на бедра, явно пополневшие по сравнению с прошлым Новым годом.

Глория вздохнула и занялась макияжем. Зачем? Она не знала.

Едва эта мысль пришла ей в голову, как в дверь постучал Фил. Она знала, что это Фил, потому что кроме него к ней в последние дни никто не заходил. И тут же ей стало понятно, почему она так старательно наносила на губы помаду.

Он постучал опять. Глория ринулась было к двери, но тут же приказала себе не спешить. Ведь он никуда не денется. Ключи от машины у нее.

Он постучал опять.

– Да слышу, слышу же! Нечего барабанить! – Должно быть, ему не терпится увидеть Мелиссу.

Глория распахнула дверь.

Фил стоял, засунув руки в карманы куртки, прислонившись спиной к лестничным перилам напротив ее двери. Он выглядел… он выглядел… ну, во всяком случае, не зря она так старательно наносила помаду.

Он зачесал назад волосы и зафиксировал их каким-то спреем или кремом, и теперь, ровно уложенные, они матово лоснились на свету. Белоснежная рубашка контрастировала с черным смокингом и традиционным черным же галстуком-бабочкой, а запонки были, конечно же, не пластмассовые, а из оникса.

Пораженная этим великолепием, Глория вцепилась смертельной хваткой в дверную ручку и напрочь позабыла приготовленную фразу.

– Красивая кофточка. – Улыбаясь, Фил посмотрел ей в глаза. – Эти блестки похожи на мерцание звезд на ночном небе.

– Ха-ха. – Глория выпрямилась. – У тебя на смокинге кошачья шерсть.

– Чертов кот, – произнес он с досадой, пытаясь счистить волосинки с рукавов.

– И на брюках, – показала Глория. – Ладно, заходи. Мы уберем их скотчем.

Фил переступил порог и закрыл за собой дверь.

Порывшись в ящике кухонного стола, Глория достала скотч и бросила Филу.

Пока он избавлялся от следов Макса, Глория прошла в спальню и взяла большую сумку со спальными аксессуарами.

Когда она вернулась, Фил уже расправился с кошачьей шерстью.

– Ну и как я теперь выгляжу? – Он расставил руки в стороны и повернулся пару раз на месте.

Глория покрутила носом и прогнусавила:

– Просто шик-модерн, дорогой мой! – Перейдя на обычный тон, она добавила: – Нет, серьезно, ты выглядишь великолепно, как будто на тебе настоящий Армани.

Она несколько смутилась, потому что что-то в выражении его лица… какая-то едва уловимая веселая искорка во взгляде заставила ее насторожиться.

– Так, на тебе и в самом деле смокинг от Армани?

– Я провернул капитальную сделку. – Фил взял у нее саквояж, и они направились к двери. – Вчера днем я заплатил за него пятнадцать баксов. Забрал его у парня, который даже не подозревал, что у него висит на задворках огромного платяного шкафа.

– Какая удача! – Стараясь не встречаться с ним глазами, Глория подождала, пока он выйдет, заперла дверь и отдала ему ключи.

– Огромное спасибо, Глория.

Филом овладело какое-то странное настроение. Всю дорогу, пока они ехали к родителям Глории, он улыбался и отвечал на ее шутки, но как-то пресно, без прежнего огонька и задора.

К немалому изумлению Глории, Фил, облик которого теперь отличался совершенной безупречностью, почему-то и вполовину не был так обаятелен, как тот, прежний Фил с вечно взъерошенными волосами и в потертых джинсах.

– Я останусь на ночь у своих, – напомнила она ему, когда они окончательно потеряли нить разговора. – Так что забери меня оттуда завтра после обеда.

– О'кей.

– Можешь предварительно позвонить.

– О'кей.

– Или приезжай просто так, если тебе удобнее.

– Кис-кис, Глория. Ты приятно мурлыкаешь. Перевернись на спинку, я почешу тебе животик.

Нахал.

– Только попробуй, и я откушу тебе пальцы и написаю на твой ковер.

Он рассмеялся. Наконец-то. Все равно нахал.

– Прости, пожалуйста. Я совсем обнаглел.

– Странно, но я почему-то подумала то же самое.

– Не обращай на меня внимание.

Ей бы этого очень хотелось, да как-то не получалось.

– Послушай, что случилось? – произнесла Глория невозмутимым тоном. – Разве Мелисса не обрадовалась, узнав, что ты все же придешь на гала-представление?

– Обрадовалась. – Больше он ничего не добавил.

Ну что ж, отлично. Ее попытка продолжить беседу провалилась, и она оставила Фила наедине с его грустными мыслями.

В последовавшей тишине Глория стала мысленно твердить: «Его счастье меня не касается».

Почему она продолжала так поступать с самой собой? Она вовсе не собиралась оставаться весь день у родителей и все-таки чуть ли не умоляла Фила держать машину столько, сколько ему вздумается.

Опять повторялась старая история – она отодвинула себя и свои желания на задний план. Забота о них, мужчинах, в ущерб своим интересам приводила к тому, что они вообще переставали считаться с ней. Так вести себя бессмысленно и даже вредно.

Они медленно ехали по дороге, запруженной машинами, приближаясь к тому району, где жили родители Глории. Она показала Филу, где нужно свернуть.

– Я была бы очень признательна тебе, если бы ты заехал за мной завтра до полудня. Если я задержусь позже этого времени, то моя мама не отпустит меня без ленча, а я знаю, что после вечеринки она будет совершенно разбита, и не хочу доставлять ей лишних хлопот.

– Будет сделано.

Глория ощутила прилив бодрости.

– На следующем перекрестке поверни направо и поезжай до самого конца улицы.

– Дом, освещенный прожекторами?

– Он самый.

Фил остановил машину позади фургона фирмы, обслуживающей банкеты.

– Похоже, твои предки устраивают грандиозное мероприятие.

– Так оно и есть. Гостей здесь тьма-тьмущая, одни уходят, другие приходят, и так всю ночь.

Глория открыла дверцу и стала выбираться наружу. За это время Фил успел выйти из машины, достать из багажника ее саквояж и поднести его к двери. Это порадовало Глорию.

– Еще раз огромное тебе спасибо.

Его голос был искренним и теплым, и Глория ощутила желание втащить его в дом в виде некоего трофея и представить родителям. Однако вместо этого она подняла саквояж и сказала:

– Пустяки. До завтра.

Фил засунул руки в карманы и наклонил голову.

– Глория?

Она уже открыла дверь:

– Да?

– Ты действительно хороша сегодня. – Он произнес это спокойным тоном, и она поняла, что на этот раз Фил не шутит.

Нужно сказать что-нибудь остроумное в ответ.

– Спасибо. – Вот тебе и все остроумие.

Он еще раз кивнул и направился назад к машине. В этот момент с ним чуть было не столкнулась Люси, только что вышедшая из своей машины.

– Привет! Люси, если не ошибаюсь?

– Д-да…

Фил помахал ей рукой.

– С Новым годом!

Люси повернулась и смотрела ему вслед, пока он не сел в машину Глории. Затем она поднялась на крыльцо.

– Это был твой сосед?

– Да. Одет слишком шикарно для механика, правда?

– Да уж. – Она последовала за Глорией в дом. – Как же ты позволила ему отчалить?

– Он едет на какое-то благотворительное мероприятие.

– Неужели нельзя зайти хотя бы на десять минут и пообщаться с людьми? – Люси остановилась перед зеркалом в прихожей и поправила прическу.

– У него есть подружка.

– Ну и что. Все равно он мог бы… Подожди-ка… Почему ты не в жакете?

Вздохнув, Глория пошла в спальню для гостей, чтобы поставить там саквояж.

– Ты ожидаешь слишком многого от вечеринки у моих родителей.

– Я все думаю о твоем соседе.

– И от него ты ожидаешь слишком много. Люси испытующе посмотрела на нее.

– Он видел тебя в этом жакете?

– Нет. – Глория хотела избежать разговора на эту тему. – Пойдем лучше познакомимся с барменом.

На подходе к гостиной они с Люси услышали многоголосый шум. Через минуту подруги очутились в эпицентре хаоса.

– Фил! Ты здесь! – Мелисса наделила его воздушным поцелуем.

– Как дела, Мел? – Он застал ее за раскладыванием предметов на аукционном столе.

Она повернулась и окинула взглядом зал отеля, в котором стояли ряды столов, покрытых серебристо-синими скатертями. Волосы Мелиссы были подняты кверху, открывая красивую шею. Замечательно. Правда, Фил тут же поймал себя на мысли о кофточке с золотыми и серебряными блестками.

– Все билеты распроданы, – прошептала она. – Я так волнуюсь.

– Почему?

Музыканты уже начали опробовать свои инструменты и усилители, а бармены в белоснежных куртках заняли свои места за стойками. С точки зрения Фила все шло своим чередом.

– Мало ли что может случиться в последнюю минуту! – Мел сделала глубокий вздох, и сразу же стало заметно, как выгодно подчеркивает серебристое платье без бретелек ее упругие, безупречно овальные груди.

Фил вспомнил, что не видел Мел вот уже несколько недель. Он привлек ее к себе и наклонился, чтобы поцеловать, но Мел отстранилась от него.

– Фил, не сейчас!

– А когда же? – прошептал он, стараясь не обращать внимания на внезапно появившееся чувство облегчения.

– Это все, о чем ты можешь думать?

– Когда на тебе это платье, то да, – ответил он машинально.

Мелисса пристально посмотрела на него.

– Ты пропадаешь из виду на несколько месяцев, а потом думаешь, что можно вот так легко взять и начать с того, чем мы закончили. Когда же ты повзрослеешь?

Она стояла к нему лицом. Но ее глаза то и дело искали кого-то в потоке входивших гостей.

– Я взрослею. Теперь я отношусь к жизни гораздо более серьезно. Бедность имеет свои положительные стороны.

– Ты играешь в принца и нищего и смотришь мультики.

– А я думал, что ты понимаешь, чего я пытаюсь достичь.

– Я понимаю, что ты хочешь начать свое собственное дело так, как это сделал твой дедушка. Я даже понимаю, что тебе нравится идти на риск. – Мелисса стала проверять наличие предметов, выставленных на благотворительный аукцион. Первым в списке шел туристический ваучер на романтическое путешествие вдвоем в Париж. Наконец она повернулась к Филу. – Не пойму я только одного – почему ты не обсудил это сначала со мной.

Потому что он все равно поступил бы именно так, невзирая ни на чье мнение. Чувство самосохранения не позволило Филу сказать это сейчас. Ведь она, по ее же словам, очень нервничала.

Однако по мере того, как Мелисса продолжала говорить, он начал понимать, что дело вовсе не в нервах. Просто ей хотелось высказать все, что наболело у нее на душе, вылить обиду.

– Ты же знаешь, как я радовалась тому, что меня включили в состав оргкомитета. Это означало, что мне доверяют очень важное дело и надеются, что я не подведу. От того, насколько хорошо мы все проведем мероприятие, будет зависеть, скольким женщинам и детям мы сможем помочь в следующем году. Средств никогда не бывает достаточно. Никогда.

– Мел, все выглядит замечательно. Ты отлично справишься с этим.

Было отчетливо видно, как у Мелиссы напряглись вены на ее мраморно-белой шее и заходили желваки на скулах.

– Я хочу, чтобы было не просто отлично, а сказочно. И мне нужна была твоя поддержка. В тот момент, когда я нуждалась в ней больше всего, ты исчез. Мне пришлось все делать одной – обзванивать потенциальных спонсоров, ходить на всевозможные совещания, даже посещать фуршеты, устраиваемые влиятельными людьми, как, например, вчера вечером. А ты не смог привлечь ни единого пожертвования. Даже своей собственной компании! Не думай, что отсутствие «Тойнби Снэк» осталось незамеченным. Мне стыдно за тебя.

Она была права.

– Прости, я, конечно, виноват. – Он действительно сознавал свою вину. – Дед обязательно сделает пожертвование. Тебе просто нужно было напомнить мне об этом.

Мелисса пронзила его взглядом.

– Я не должна была этого делать.

– Нет. Конечно же, ты не должна. Извини, Мел, я устаю до изнеможения.

– О да. Чрезвычайно напряженная работа, за которую ты даже не получаешь денег.

Чувство вины Фила поблекло. Ведь не он вызвался участвовать в организации этого благотворительного мероприятия. Разумеется, если бы он не принял вызов деда, то сейчас помогал бы ей.

– Моя жизнь – это не только работа, за которую я, как ты изволила заметить, получаю минимум зарплаты. В ней происходят и многие другие события, о которых ты бы узнала, если бы пожелала прийти и повидать меня.

– Я так и сделала, если ты потрудишься припомнить.

Возразить было нечего. В тот раз они сидели и разговаривали. Мелисса сообщила ему новости о друзьях, которые они уже обсуждали до этого по телефону. В общем-то, разговаривать было почти не о чем, и беседа никак не клеилась.

В конце концов Мелисса зачихала и заявила, что у нее аллергия на кошачью шерсть, после чего они распрощались. Тогда Фил впервые подумал о Максе без раздражения.

– О'кей, ты и в самом деле приходила однажды, – согласился он. – Но ты никогда не интересовалась моими делами и не спрашивала о моих устремлениях.

– Фил, только слепой не заметил бы, что ты не хочешь, чтобы я стала частью того, что ты делаешь. Ты принял очень серьезное решение, не посоветовавшись со мной.

Так оно и было. Он не придавал их отношениям важного значения. В отличие от нее.

– А что касается проявления интереса… ты хоть раз спрашивал меня об этом? – Широким жестом она обвела весь зал. – Ты сам хоть раз пришел и навестил меня?

– У меня нет машины, и я не мог позволить себе водить тебя по тем местам, куда мы с тобой ходили раньше, – выдавил он из себя.

– Все верно. Твоя псевдобедность.

Желая избежать ссоры, Фил решил сменить тему.

– Конечно, ты права. Нам следовало бы почаще видеться. Теперь, когда ты почти покончила с делами, давай подумаем, как нам провести вместе следующую неделю.

Мелисса перестала переставлять с места на место бутылки коллекционного вина и посмотрела на него своими холодными голубыми глазами.

– И что мы будем делать?

Фил сунул руку в карман и нащупал там ключи от машины Глории. Ему вдруг захотелось улыбнуться, но он сдержался.

– Просто будем вместе.

Взгляд Мелиссы потеплел, и она шагнула к нему. Он ощутил запах ее духов. Это не были его любимые. Что-то новое. Более тяжелое.

– Разговаривать о чем? – Она смахнула что-то с лацкана его пиджака. Возможно, это был кошачий волос, возможно, она искала предлога встать поближе. – О нас?

Нас. А существовало ли это «нас»?

Она была блистательна и знала это. Он сам говорил ей об этом. С блистательными женщинами у него не было проблем. Ему нравились блистательные…

Его пальцы опять нащупали ключи. Ему также нравились умные и сообразительные, спокойные и разговорчивые.

Мелисса была умная и могла болтать о чем угодно. Она могла быть серьезной, но шутки всегда вызывали у нее смех, и в любом обществе она легко находила свое место. Она ладила с его друзьями, а он находил общий язык с ее приятельницами. Но было ли ему с ней спокойно и уютно? Нет. С Мелиссой нет.

Хорошо, а насколько важен сейчас для него покой и уют?

– Мелисса? О, дорогая, все выглядит блистательно.

К ним приближалась компания общих друзей в сопровождении мужчины, который не был ему знаком.

Незнакомец восхищенным взглядом пожирал Мелиссу, и это не должно было бы нравиться Филу. Как-никак он считался ее мужчиной.

Однако он не бросил вызов этому парню, не подошел к Мелиссе и не обнял ее за талию. Он не испытывал никакого желания сделать это. Им овладело равнодушие. Все, что связывало его с Мелиссой, вдруг исчезло, растаяло.

И он прекрасно понимал, кто был тому причиной.

5

– Я не стану двигать рояль, пока мне не скажет миссис Кемпбелл.

– Хватит тебе, Майкл! – Официантка Оливия препиралась со старшим барменом.

В тот момент, когда Глория и Люси вошли в гостиную, Оливия обратилась к одетому в смокинг мужчине, который сидел за роялем.

– Эдвин? Пожалуйста, переставь рояль.

– Не могу. Профсоюзные правила. – Он сыграл журчащее арпеджио. – Я талант.

– Как хорошо, что ты сказал мне об этом, а то бы я и не догадалась, – огрызнулась Оливия.

Три стойки бара стояли впритык друг к другу. За Оливией выстроилась армия подавальщиков, которым пока нечего было подавать.

– Что происходит? – Голос Глории прозвучал громче, чем хотелось бы.

Ее услышали все, и все тут же стали объяснять наперебой.

– Эй! – Глория повелительно махнула рукой. – Где мои родители?

Все стали переглядываться.

– Ваша мать в спальне. Она не выходит, – сказала Оливия.

Лишь катастрофа могла помешать ее матери руководить подготовкой к встрече Нового года. К счастью, Глория прекрасно знала весь сценарий.

– Оливия, ты уже не первый раз здесь. Ты помнишь, как стояла мебель в прошлом году?

– Большой буфетный стол стоял там. – Оливия показала рукой туда, где был рояль, и злорадно посмотрела на Эдвина, который в ответ заиграл тему злой ведьмы из «Волшебника страны Оз».

– Правильно. – Глория подошла к старшему бармену. – Я – Глория Кемпбелл. Вас зовут Майкл?

– Да, мэм.

– Послушайте, Майкл, один бар нужно поставить наверху в игровой комнате к стене, напротив бильярдного стола. Второй бар пусть останется здесь, а третий поставьте в вестибюле.

Майкл кивнул своим помощникам, а Глория повернулась к роялю.

– Люси, помоги мне передвинуть это.

Люси осторожно взялась ладонями, чтобы не повредить ногти, за край рояля и наклонилась вперед, изогнув спину. Судя по выражению лица одного из барменов, вид спереди был довольно эффектным. Женщины напряглись, но у них ничего не вышло.

– Тяжело, – громко дыша, пожаловалась Люси.

– Давай еще раз. Нам нужно повернуть его кругом, клавиатурой к окну. – Глория опять взялась за край рояля.

На этот раз к ним присоединились Оливия и бармен.

– Эй! – Пианист вскочил и покинул свое место. – Мне нужно сидеть правым боком к залу.

– Эдвин, ты не двигаешь рояль и поэтому не имеешь права голоса. – Глория толкнула рояль.

Если бы Эдвин сейчас помог им, она позволила бы ему занять более открытое по отношению к танцующим место. Однако тот сохранил верность профсоюзным правилам, и рояль был повернут на сто восемьдесят градусов.

– Спасибо, – поблагодарила Глория своих помощников, а Оливия уже показывала официантам, что им следовало поставить на освободившееся место.

Так, одно дело сделано. Быстрыми шагами Глория направилась в холл и, подойдя к спальне своих родителей, постучала в дверь, за которой о чем-то приглушенно спорили.

– Уйдите! – отозвалась мать.

– Мама, это я, Глория. Можно мне войти? – Она попробовала повернуть ручку, но дверь была заперта на ключ изнутри.

– Глория, у нас с твоим отцом важный разговор.

– Пэт, нам не о чем больше разговаривать! – послышался возбужденный голос ее отца.

Секунду спустя дверь открылась, и отец вихрем вылетел из спальни, не глядя на Глорию, которая успела прошмыгнуть в комнату прежде, чем мать закрыла дверь.

В спальне, где раньше царил образцовый порядок, теперь на полу и кроватях лежали открытые чемоданы и различная одежда. Зловещий признак.

– Мама?

Мать Глории сидела на краю постели. Несмотря на явные признаки недавних слез, она выглядела очень воинственно.

– Он не может так поступить со мной.

– Как именно?

– Вот так! – Патриция указала на чемоданы и кучу костюмов с гирляндой галстуков.

– Папа уходит от тебя?

– Да.

У Глории перехватило дыхание.

– Не в этом смысле. – Мать встала. – Он оставил работу и уезжает, чтобы найти себя. А меня даже не предупредил.

– Отец ушел с работы? – Глория бессильно опустилась на то место, откуда только что встала ее мать.

Переступая через разбросанные вещи, Патриция направилась в ванную. Там она включила свет над туалетным столиком и стала изучать в зеркале свое отражение.

– Именно так. И только что сообщил, что уезжает.

– Сдается мне, ты ему устроила сцену?

Мать долго смотрела на нее, затем взяла баночку с кремом и принялась наносить его на лицо.

– Я знаю, что тебе не нравится мой образ жизни.

– Потому что ты жила не своей жизнью. Ты жила жизнью отца.

И теперь пожинаешь плоды, подумала Глория.

– Между нами существовали отношения партнеров, хотя я не думаю, что ты в состоянии понять это. Равных партнеров. – Она презрительно фыркнула. – По крайней мере мне так всегда казалось. Но Энди, похоже, забыл, что тем, что он добился успеха, он в значительной степени обязан мне. А теперь он думает, что может перечеркнуть все это одним махом.

– Мама…

– Глория, пожалуйста, сделай что-нибудь с одеждой и чемоданами. Просто убери это подальше, потом мы все это разберем.

Глория запихнула все в кладовку и захлопнула дверцы, чтобы вся эта куча не вывалилась наружу. В мгновение ока она была уже в холле.

Отец оказался в гараже, одетый в камуфляжную куртку и такие же штаны. Вся униформа была совершенно новой, только что из магазина. Как и генератор, стоявший у машины. Вокруг стояли ящики и тюки с туристическим снаряжением и продовольствием.

– Привет, папа! Ты решил податься в бойскауты?

– Привет, Глория. – Голос отца звучал уныло. – Ты, должно быть, примешь сторону матери.

– А разве нужно принимать чью-то сторону?

– Не знаю. Но сейчас мне стало ясно одно: в жизни наступает момент, когда человек должен упростить ее, вернуться к основным ценностям.

– С каких это пор для ее упрощения стало требоваться столько барахла?

– Все это мне нужно, чтобы выжить, Глория.

– Так значит, ты собираешься поиграть в игру на выживание в заброшенной местности?

– Нет.

– Ты поедешь на охоту со своими друзьями?

– Нет. – Отец начал методично укладывать вещи в багажник новенького внедорожника.

– В чем дело, папа?

– Я ушел на пенсию.

Ее отцу было пятьдесят с небольшим, и он никак не выглядел пенсионером. У нее мелькнула догадка:

– Тебя сократили?

– Нет! – Он сделал глубокий вдох. – Я купил хижину на северо-западе тихоокеанского побережья и намереваюсь поехать туда жить.

– В одиночку.

– Получается, да.

– А мама?

– Твоя мать не хочет и слышать об этом.

Этот район Сиэтла славился своими природными красотами. Иметь там домик, в котором можно было бы проводить отпуск, было совсем неплохо.

– А что это за место? Сколько там спален, ванных, что есть поблизости?

– Там ничего нет. Это однокомнатный бревенчатый домик с печкой, которую нужно топить дровами. За домом родник с очень вкусной, чистой водой. – Он открыл упаковку с батарейками и вставил их в фонарик, уже третий по счету.

– Ты хочешь сказать, что там нет электричества?

Проверив фонарик, он убрал его в машину.

– В этом нет необходимости.

– Папа… Мама не останавливается в отелях, где нет номерного сервиса. Не удивительно, что она не хочет там отдыхать.

– Я собираюсь там жить, а не отдыхать. Я уезжаю завтра утром. Новый год, новая жизнь. – Его улыбка вовсе не походила на улыбку сумасшедшего.

Глория почувствовала себя совершенно беспомощной.

– А как же Новый год? – спросила она просто потому, что уже не о чем больше было спрашивать.

Слегка сжав ее плечо, отец осторожно подтолкнул Глорию к выходу:

– Иди, помогай маме.

Глория вернулась в дом. Стоя у входа в гостиную, она обвела взглядом помещение. Эдвин наигрывал попурри из песен «Битлз». Официантка летала туда-сюда с блюдами и тарелками, ставя их на фуршетный стол. Люси строила глазки симпатичному бармену. Другой бармен держал фужеры над ведерком со льдом, пока они не запотевали, а затем протирал их салфеткой.

Матери нигде не было видно. О'кей. Теперь Глория знала, что ей делать. Подойдя к бару в фойе, она сказала:

– Виски со льдом. – И тут же осушила бокал.

Шотландское виски было напитком мужчин, и ей хотелось приучить себя к нему.

Она быстро заморгала, пытаясь высушить слезинки, навернувшиеся на ресницы, и надеясь, что бармен ничего не заметил.

Сильный аромат духов возвестил о прибытии матери.

– Где Энди? – спросила она Глорию, направляясь к двери.

– Папа еще в гараже.

– А Бройлзы уже здесь…

Прозвенел звонок, и на лице матери появилась дежурная улыбка, приготовленная для важных гостей.

Глория видела, как ее мать распрямила плечи и широким жестом распахнула дверь.

– Харви! Джил! С Новым годом!

– Люси, не бросай меня! – Глория вцепилась в руку подруги, прихорашивавшейся перед зеркалом. – Даже ради бармена.

– Глория, милочка, Боб – вовсе не бармен. Он просто замещает своего младшего брата. А вообще-то он – помощник окружного прокурора. – Отодрав пальцы Глории от своего локтя, Люси схватила кошелек и куртку. – Этим вечером мы изобрели три новых напитка. Один из них он назвал в мою честь.

– Конечно, я не могу соперничать с алкогольным напитком…

Еще немного виски Глории не повредило бы. Ведь прошло уже более трех часов со времени первой порции. Три часа, в течение которых она наблюдала за тем, как ее мать порхает по гостиной и делает вид, что не замечает, как отец периодически появляется в своем камуфляжном одеянии, возвещая об уходе на пенсию. К тому же он водил гостей в гараж и показывал там свое снаряжение и фотографии хижины.

Еще хуже было то, что Эндрю сжег все мосты, сообщив теперь уже бывшим коллегам по работе свое истинное мнение о них и о том, как они занимались бизнесом в течение последних двадцати пяти лет. Эти высказывания не отличались комплиментарностью. Часам к десяти фиаско было полным и окончательным. Гости разбежались по домам, по пути предупреждая тех, кто еще только ехал к Кемпбеллам, о скандальной обстановке в их доме.

Глория едва ли могла упрекать Люси за желание смыться. Она вышла из спальни вслед за подругой. Боб ждал в фойе, молчаливо взирая на действия матери Глории, порвавшей одну из фотографий хижины на мелкие кусочки и бросившей их в воздух.

– С Новым годом! – прокричала она и удалилась в спальню.

– С тобой все будет в порядке? – спросила Люси.

Ее талию уже обнимала рука Боба.

– Да, не волнуйся. – Глория открыла им дверь.

– С Новым годом!

Парочка вышла, прильнув друг к другу, и Глория поспешила захлопнуть дверь, чтобы не видеть неизбежного поцелуя.

Да, она временно отказалась от мужчин, но значит ли это, что ей нужно еще и наглядно напоминать о наслаждениях, которых она лишилась.

В гостиную заглянула Оливия и поманила к себе Глорию.

– Осталось много всякой закуски, – сообщила она ей вполголоса. – Просто не знаю, куда все это девать.

Глория взглянула на банку дорогой ветчины и подумала о себе и Филе.

– Упакуйте все, что не поместилось в холодильнике. Я заберу это с собой.

Прозвенел дверной звонок. Ни мать, ни отец в гостиную не вышли, и Глория решила не беспокоить их. Она придумает что-нибудь и отправит назад тех, кто сейчас был за дверью. Проходя мимо бара в фойе, Глория прихватила с собой бутылку шампанского в качестве утешительного подарка.

Открыв дверь, она ахнула:

– Фил!

– А я боялся, что ошибся домом. – Он окинул взглядом пустынный двор. – Что случилось с вечеринкой?

– О, Фил, я так рада, что ты здесь. – Глория втащила его за рукав в дом и сунула ему бутылку шампанского.

– Минутку… – Он многозначительно покачал головой. – Да это же «Маскрет Лав».

Глория всхлипнула и взялась руками за виски.

– Ну-ну. – Он привлек ее к себе и погладил по спине. – Фил все поправит. Эй, вы, там, у рояля! Настоящую музыку, иначе чаевых вам не видать!

Эдвин тут же заиграл «Олд Лэнг Сайн». Несмотря на кошмарные события этого вечера, Глория наконец улыбнулась. В объятиях Фила ей стало так хорошо! Даже слишком хорошо.

Она с трудом оторвалась от него и, жестом пригласив следовать за ней, направилась в кухню.

Глория рассказывала и рассказывала. За это время они успели погрузить в багажник ее машины коробки и пакеты с едой. Фил проявил величайший такт и терпение. Он дал ей возможность выговориться. И, когда они уже ехали домой, Глория поняла, что ее сосед – не просто хороший слушатель. Когда нужно, он умеет быть немым.

Глубоко вздохнув, Глория откинула голову на подголовник и подумала, как хорошо, что за рулем Фил. Как кстати он появился, именно в тот момент, когда она уже была готова забиться в истерике.

Она попыталась при свете уличных фонарей определить время по своим часам.

– Полночь еще не наступила, – сказал Фил.

– Полночь еще не наступила, – повторила Глория. – Что ты здесь делаешь?

– Спасаю тебя.

– Но как ты узнал, что меня нужно спасать?

– Не знаю… проявился ген белого рыцаря?

– Остроумно. А что с твоей вечеринкой?

– Мы рано закончили и…

– В канун Нового года?

Он тяжело вздохнул.

– Мой вечер мало чем отличался от твоего. Правда, с музыкой там было лучше.

Некоторое время они ехали в тишине, затем Глория сказала:

– Я понимаю, что тебе не хочется разговаривать об этом, и все же я не успокоюсь, пока не вытяну из тебя все.

– Но… Разве недостаточно того, что я приехал за тобой как раз вовремя? Если бы я заехал завтра, как мы договаривались, тебе от этого лучше не было бы.

– Мне и сейчас не лучше.

У Фила задвигались желваки на скулах. Глории даже показалось, что она услышала скрежет зубов. Она вздохнула.

– Ладно. Не нужно ничего рассказывать.

– Глория…

– Тсс. Я передумала.

– Просто дело в том, что…

Она подняла руку.

– Не хочу ничего слышать.

Если здесь и был с ее стороны психологический расчет на обратный эффект, то подсознательный. Она вдруг поняла, что, оказывая нажим на него, тем самым признавалась в том, что ей небезразличны его дела.

– Глория…

– Знаешь ли ты, что у меня в багажнике лежит целый окорок вареного копчения, не говоря уже об индюшиной грудинке?

Улыбнувшись, он положил руку на спинку ее сиденья.

– А знаешь ли ты, что больше всего мне хотелось бы встретить Новый год именно с тобой?