Текст книги "Алый жакет"

Автор книги: Редли Честер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

6

Это было правдой. Подозрение в том, что он сделал неправильный выбор, зародилось в его душе, когда Мелисса бросила на него красноречивый взгляд после того, как он не стал торговаться за романтическое путешествие в Париж. Это подозрение усилилось, когда он заметил, что их столик накрыт на девять персон, в то время как все остальные – на восемь. Это подозрение перешло в уверенность, когда Мелисса посмотрела на Пьера Лагрю, сидевшего слева от нее, и ему стало вдруг ясно, что Пьер оказался здесь неслучайно.

Почему она не предупредила его, что пригласила другого мужчину? Если бы на ее месте была Глория… Да, черт возьми, на ее месте должна была оказаться именно Глория.

С Глорией ему было интересно и спокойно. Ее поступки почти всегда были логичны. Возможно, его соседка временами бывала слишком разговорчива, но сейчас она молчала. И смотрела на него широко открытыми глазами, в которых отчего-то был виден страх.

Они уже приехали. Фил повернул ключ зажигания. Мотор умолк. В наступившей тишине слышалось лишь потрескивание новогодних фейерверков. Что же ему сказать ей? Что в тот момент, когда его вечер зашел в тупик, он ясно осознал, что больше всего на свете хочет оказаться на ее кушетке. Рядом с ней. И с самой большой в мире вазой воздушной кукурузы. Сидеть рядышком, дружно задрав ноги на журнальный столик, и декламировать диалоги из «Руби-Губи».

Молчание становилось все более напряженным.

– Кроме ветчины и индюшатины у нас еще шампанское, пирожки, маринованные огурцы, лосось и сыр, – осторожно напомнил Фил.

– О да! – Глория, похоже, успокоилась, и Фил немного расслабился. – Само собой разумеется.

– Знаешь, у меня разыгрался зверский аппетит.

– Тогда помоги мне перенести все это в дом, и я сделаю тебе сэндвич.

Они выбрались из машины.

– Только один? – спросил Фил.

– Зато очень большой.

На минуту она было подумала… но это было глупо.

Верно говорят, что люди все время наступают на одни и те же грабли. Осознание Глорией причины своих неудач – она выбирала мужчин, которые слишком дорого ей обходились, – заставило ее почувствовать себя очень умной и опытной. Этому должен был когда-нибудь наступить конец.

– Эй, ты что, спишь на ходу? – сказал Фил, поднимавшийся вслед за ней по лестнице. – Уже почти полночь.

– Ну и что? – сердито ответила Глория.

– Как что? А фейерверки? Если мы поднимемся на крышу, то увидим Козмостеркейс.

На кухне они поставили коробки и пакеты на бар.

– Я пойду, принесу остальное, а ты пока сделай сэндвичи.

Глория принялась хозяйничать, а он отправился вниз. Сначала она вытряхнула из большого бумажного пакета пирожки, кексы и мини-рулеты, а затем сорвала пластиковую упаковку с ветчины и стала нарезать ее тонкими слоями.

Намазывая горчицу на половину булочки, она услышала торопливые шаги, гулко отдававшиеся в нижнем холле.

– Быстрее, быстрее! – Фил буквально влетел в кухню, бросил на стол пакеты со снедью, оторвал полосу бумажного полотенца и завернул в него сэндвич, готовый лишь наполовину. – Начинается! Бери шампанское и пойдем. Я возьму стаканы.

Поскольку Глория жила на верхнем этаже, им не понадобилось много времени, чтобы подняться на плоскую крышу. Они оказались не единственными, кому в этот час захотелось полюбоваться на фейерверки, но другие жильцы собрались на дальнем конце.

Поставив стаканы на верхнюю часть кондиционера, Фил посмотрел на часы.

– Осталось сорок пять секунд.

Содрав фольгу с горлышка шампанского, он снял мюзле и осторожно, со знанием дела вытащил пробку. Послышался слабый хлопок, и горлышко бутылки слегка задымилось.

Наполнив два стакана, Фил подал один Глории.

– Десять! Девять! Восемь… – Толпа на другом конце крыши начала отсчет.

Фил осторожно взял Глорию за плечи и повернул на северо-запад, где появились первые россыпи фейерверков.

– С Новым годом! – Фил и Глория чокнулись стаканами. Глория пригубила шампанское и заметила, что Фил внимательно смотрит на нее, чуть улыбаясь одним уголком рта. Эта улыбка была едва заметна.

Выражения лиц удивительны тем, что разницу между взглядом друга и потенциального любовника решают… миллиметры. Еще несколько миллиметров, и нежная улыбка Фила, манившая в неизведанное, могла бы расплыться в дружескую ухмылку.

Но этого не случилось, и в результате у Глории появилась мысль – лучше бы она не появлялась, – что Фил видел сейчас в ней соблазнительную женщину.

Возможно, он даже не знал об этом. Может быть, он просто ничего не мог поделать с собой.

Необходимые атрибуты присутствовали: новогодняя ночь, шампанское, смокинг, небо, расцвеченное фейерверками. И неважно, кто ты и с кем ты в эту ночь. Фил сказал, что хочет быть с ней, и он с ней, он вернулся, даже не зная о ветчине и индюшатине. И хватит рассуждать.

Все эти мысли промелькнули у нее в голове в течение доли секунды, пока она подносила стакан с шампанским к губам. В эту самую долю секунды ее ум должен был автоматически рассчитать градус наклона, отчего зависело количество жидкости, предназначенной для попадания в рот. Однако на уме у нее был Фил. В результате Глория сделала слишком большой глоток и почувствовала, как пузырьки шампанского ударили ей в нос. Она закашлялась.

Фил похлопал ее по спине, чтобы остановить кашель. Конечно, он сделал это очень сексуально… Нет. Ничего сексуального. Он похлопал ее так, словно она была его товарищем по студенческой хоккейной команде и только что выдала хороший пас на его клюшку.

Глория подняла руку.

– Все в порядке.

– У меня тоже сегодня вечером были неприятности из-за шампанского.

– Вот как? – Глория сделала небольшой глоток, надеясь, что в ее голосе прозвучало достаточно беззаботности.

– Мелисса ожидала, что я куплю шампанское для нашего столика. Когда я появился там, она решила, что я сделал исключение из правила бедности.

– Разве ты не объяснил?

Он покачал головой:

– Нет.

Глория вздохнула. Тяжело и глубоко. Затем она мысленно напомнила себе, что даже если бы Фил был свободен, она не принадлежит к типу его женщин, и даже если бы его влекло к ней, все равно ей пришлось бы прилагать все свои силы для сохранения их отношений.

Похоже, она оказалась в безвыходном положении. Взять хотя бы Мелиссу. Что он с ней сделал? Она так старалась, вложила свою душу в это гала-представление, а Фил не обратил на это никакого внимания. Он даже не пришел бы туда, если бы Глория не нашла для него способ сделать это.

– Глория, я очень ценю твое участие, но для Мелиссы я теперь пройденный этап, и мне от этого нисколько не хуже.

– Мне жаль, – сказала она.

– Мне тоже, но не слишком.

В небе повисли последние разноцветные гроздья фейерверков. Глория наслаждалась этим зрелищем и как будто не обращала внимания на Фила. Вероятно, именно это и настроило его на разговорчивый лад.

– Я уже не тот, каким был, когда мы начали встречаться, и это нечестно по отношению к ней.

– Ну и каким же ты был? – Она подошла к кондиционеру и, подпрыгнув, села на него.

Он долил шампанского в оба стакана.

– У меня была сытная и веселая жизнь. Я много работал, но зато каждый вечер обедал в ресторанах, ходил на спектакли, в клубы. У меня была дорогая машина последней модели, хороший, просторный дом…

– Встречался со многими женщинами…

– Я этого не говорил.

– В этом нет необходимости.

На комплимент это не было похоже. Фил поставил свой стакан и развернул бумагу с сэндвичем. Отломив кусок, он подал его Глории. Она взяла, и оба стали задумчиво жевать.

Во всяком случае, Фил жевал задумчиво. О чем думала Глория, он мог только догадываться.

– Я не собираюсь извиняться за то, что когда-то назначал свидания другим женщинам.

– Почему ты думаешь, что я ожидаю от тебя извинений?

– Но… ты же ничего не говоришь.

– Разговаривать с полным ртом неприлично. – Она помолчала, дожевывая сэндвич. – Мне кажется, что ты изменился лишь в одном. Теперь ты зарабатываешь гораздо меньше.

– Это не все, – возразил он.

– А мне кажется, что все изменения свелись только к этому.

– И все же теперь я смотрю на жизнь совсем по-другому.

– Другими словами, прозябание в нищете наполняет тебя чувством благородного достоинства.

– Эй… я этого не говорил.

Она поставила стакан и обхватила себя руками, сунув их под мышки. Становилось холодно.

– Знаешь, Фил, я не обедаю в ресторанах каждый вечер и не езжу на модной машине, но думаю, что мне грех жаловаться на жизнь.

– А еще женщины удивляются, почему мужчины так неохотно разговаривают с ними.

– О'кей, сдадим немного назад. Так ты думаешь, что Мелисса бросила тебя?

– Это я ее бросил!

– Ладно, не в этом дело. Что стало причиной вашей ссоры – то, что у тебя нет денег?

– Это временная проблема. Знаешь… деньги были для меня просто символом. Условностью. Они давали мне возможность заниматься интересным делом. Я все время что-то делал, постоянно общался с разными людьми. Я не хочу сказать, что моя жизнь была пустой и бессодержательной, просто я никогда не думал об этом. И знаешь… В делах мне везло, потому что я не боялся рисковать. Мне были не нужны стопроцентные гарантии успеха. Если бы я прогорел, меня выручила бы семья. Ясное дело, последствия были бы неприятными, но голодная смерть меня явно не ждала, так же, как и потеря крова или работы. Теперь же я должен тщательно взвешивать каждое принимаемое мною решение, потому что ошибка будет означать крах всех моих планов.

– Но ты же не собирался голодать?

– Нет, но я играю по этим правилам. Поэтому я стал другим.

Она внимательно посмотрела на него, слегка дрожа от холода.

– Тебе холодно. – Он снял с себя куртку и накинул ей на плечи.

– Спасибо.

На лице Глории появилась лукавая улыбка. Ее голос звучал чуть ниже обычного, с едва уловимой хрипотцой. Это вызвало у него ассоциации, которые раньше не могли иметь никакого отношения к Глории.

Она закуталась в куртку поудобнее и уткнулась носом в воротник. Сейчас она напоминала Филу ребенка, доверчивого и милого. У него замерло дыхание.

Она ничего не заметила, так как ее внимание привлекли ракеты, запускавшиеся жильцами со стоянки внизу. В красно-зеленом свете контрабандных фейерверков Глория выглядела особенно привлекательной.

Глория поднесла к губам стакан с шампанским, чтобы сделать еще один глоток, и в это время по крыше метлой прошелся порыв ветра, который вырвал из-за воротника куртки локон ее волос и завернул его вокруг стакана.

Фил медленно протянул руку, осторожно взял волосы, убрал их со стакана и бережно заправил за ухо Глории. Это был лишь предлог, чтобы дотронуться до нее.

Она улыбнулась и поправила волосы. Сейчас она снова походила на привычную Глорию.

– Тебе не холодно? – спросила Глория, чуть дрожа.

– Нет, – соврал Фил.

Опустив голову, она понюхала лацкан его куртки.

– Отрава.

– Духи Мелиссы. Мы танцевали.

– У вас был хороший оркестр?

– Да. – Фил помолчал и добавил, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно более равнодушно: – У Мелиссы был запасной кавалер.

– Как ужасно. Хотя, должна признать, что это был очень ловкий ход с ее стороны.

– Он купил шампанское к столу, а я, грациозно раскланявшись, удалился с поля боя.

– Бедняжка.

– Нет, я рад, что ушел. Это помогло мне расставить все по своим местам.

– Что именно?

– Я понял, что наши отношения не имели перспектив.

Совсем рядом прогремели взрывы петард, и Глория спрыгнула с кондиционера, столкнувшись с Филом. Его рука автоматически обхватила ее талию. Вообще-то ему уже несколько минут очень хотелось дотронуться до нее, но он отговаривал себя от этого намерения. Значит, судьба.

Петарды бросили люди на противоположной стороне крыши. Теперь они бежали к пожарной лестнице на своем конце и смеялись.

– Кто-нибудь сейчас наверняка сообщит в полицию, – заметила Глория.

Ее тело пробирала легкая дрожь. Фил не убирал руку с ее талии. Просто, чтобы согреть ее.

– Тебе же холодно. Ну-ка… – И прежде чем он успел остановить ее, Глория распахнула куртку и предложила ему встать рядом и укрыться одной полой.

Он должен был отказаться. Вместо этого он придвинулся к ней и натянул край куртки на свое плечо. Толку от этого не было почти никакого, кроме того, что их тела были теперь совсем рядом.

Однако Фил не имел права действовать импульсивно. Это могло разрушить их дружбу и поставить обоих в неловкое положение.

Глория не видела в нем потенциального любовника. Фил был убежден в этом, потому что знал, как ведут себя женщины, которых он интересовал. Глория, слава богу, ведет себя по-другому. Отсутствие сексуальной составляющей в их отношениях помогает сохранять непринужденные, ни к чему не обязывающие отношения. С ней так легко. Можно о чем угодно болтать и шутить…

Она улыбнулась ему. В ее глазах отражались блики фонарей парковочной площадки. Если бы он был человеком поэтического склада, он бы сравнил их с далекими звездами.

Как невероятно хорошо рядом с ней. Тепло и уютно. А эта улыбка…

У Глории очень красивые губы…

Фил наклонил голову, и она застыла.

Черт возьми! Это же Глория. Глория. Он не мог этого сделать. Он не должен этого делать. Он не сделает этого.

– Ты просто чудо. Ты – настоящий друг, – прошептал Фил. – Даже не знаю, что бы я делал этой ночью без тебя. – После этих слов он запечатлел на ее щеке целомудренный поцелуй. – С Новым годом!

7

Друг. ДРУГ. Просто изумительно, как выглядит в перспективе одно маленькое слово из четырех букв.

Глория думала, что Фил собирался поцеловать ее. Не этот сухой клевок в щеку, который можно считать чем угодно, но не поцелуем, нет, она затрепетала в душе в ожидании настоящего поцелуя. Она была готова поклясться, что у него на лице было написано желание поцеловать ее в губы. Ее тело восприняло это как сигнал приготовиться, а сердце забилось учащенно. Наверное, она закинула голову. Память услужливо подсказала ей, что она даже успела смочить языком губы.

А затем до ее слуха донеслось слово «друг». Ее сознание отреагировало на него с некоторой задержкой, и поэтому на какую-то долю секунды ее тело ощутило сладостный трепет после того, как губы Фила прикоснулись к ее щеке. Однако в следующий миг все части ее тела получили нужную команду из мозга, и радостное предчувствие схлынуло, уступив место унылому разочарованию. Хорошо хоть она вовремя успела ответить ему: «С Новым годом!»

Друзьям нужно помогать, и поэтому, когда они спустились с крыши в квартиру, Глория опять упаковала остатки новогоднего пиршества и настояла, чтобы Фил взял их с собой, хоть это и шло вразрез с ее первоначальным планом, по которому они должны были вместе питаться этими деликатесами в ее квартире всю следующую неделю.

Фил немного опешил от такого изобилия еды, но она заставила его взять все, сказав:

– А для чего же тогда существуют друзья?

И на следующий день, когда Фил пришел к ней посмотреть хоккей по кабельному телевидению, она приняла его со своим обычным радушием, предложив смотреть все, что ему заблагорассудится. Тем более что она все равно собиралась пропылесосить всю квартиру, так что он не доставляет ей ни малейшего беспокойства. Нет-нет, совсем никакого.

Глория пропылесосила пол в своей спальне, потом кладовку, полки, шторы и стул, хотя он обычно был завален одеждой и не мог вобрать в себя много пыли. Затем она перетащила пылесос в гостиную и принялась методично обрабатывать все поверхности. Она даже заставила своего друга Фила передвинуть диван, чтобы вычистить пол под ним.

Ее друг Фил ушел, не досмотрев игру до середины второго периода, и тогда Глория разозлилась на себя. Ее душу раздирал ужасный конфликт между правильным и неправильным выбором. Сделать правильный выбор – означало сосредоточиться на своей карьере, чтобы повысить свой уровень жизни. Неправильным выбором был Фил, с которым будет хорошо, но в результате она получит те же проблемы и окажется там же, откуда начала.

Наступил новый год, и она была преисполнена решимости взять судьбу в собственные руки. Она займется своей карьерой. А что касается личной жизни… Что ж, в запасе у нее был еще жакет. А вдруг в этой легенде о том, что он помогает женщинам найти своего настоящего возлюбленного, что-то есть? Пожалуй, стоит сбросить пару фунтов лишнего веса, чтобы влезть в эту штуку.

Она попробует носить жакет в присутствии Фила. И если ничего не произойдет, это станет еще одним доводом в пользу правильного выбора, который в отношении Фила будет означать «добрый сосед» и только.

И поэтому в тот вечер, оставшись одна в своей чистой квартире, она посвятила все оставшееся до сна время обдумыванию своих ближайших действий в плане продвижения по служебной лестнице. На следующий день она привела эти намерения в исполнение, запросив квоты на кофейные фильтры.

Ей не повезло. Дело в том, что Новый год выпал на середину недели, и многие фирмы закрылись на целую неделю. Глории пришлось оставить свои сообщения на автоответчике.

Ну и бог с ними. В эти два дня, оставшиеся до выходных, она привела в порядок свои бумаги и заодно выбросила всякий хлам, накопившийся в ящиках стола. На ленч у нее был салат. Мороженое она проигнорировала.

Ну и что? Полы жакета по-прежнему расходились на животе. Неужели теперь придется делать приседания? Как бы не так.

В пятницу после работы Глория пришла домой и сразу же побрела на кухню. Открыв дверцу холодильника, она уныло взглянула на почти пустые полки.

Почему бы не полакомиться мороженым? Ведь наступил вечер пятницы, в конце концов. Хотя бы крошечную пинту. Она не съест всю порцию, только попробует.

Телефон зазвонил в тот момент, когда Глория уже надела куртку и проверяла наличность в кошельке, решив прогуляться пешком до супермаркета. В этом случае калории, затраченные на дорогу, сравнятся с теми, что поступили в ее желудок вместе с мороженым. Глория помедлила немного, а затем все же сняла трубку, втайне надеясь услышать голос Фила и презирая себя за эту надежду. Между тем она прекрасно знала, что Фил, как правило, наведывался без предупреждения.

Это была ее мать.

– Глория? Твой отец отбыл на свой великий Северо-запад.

Глория чуть было не выронила трубку телефона.

– Ты шутишь?

– Какие уж тут шутки, если его уже два дня нет.

Чувство вины захлестнуло Глорию. Нет, она не забыла о своем отце и его странном стремлении вернуться в лоно природы, но она надеялась, что все как-нибудь утрясется само собой.

И их жизнь вернется в прежнее русло. Поскольку никаких известий от родителей не поступало, она решила, что так все и произошло.

Глория уже давно считала себя взрослой и независимой женщиной, однако сейчас в ее душе шевелилось чувство ребяческой обиды. Ее отец уехал, не попрощавшись с ней…

Да, это по-мужски. Она никогда не думала о своем отце, как о человеке, способном на мужские поступки, но разве он не был мужчиной, в конце концов?

О, бедная мама. Теперь она пополнила ряды отвергнутых женщин. И здесь Глория могла ее понять. Ее мать была… женщиной. Вот это обстоятельство труднее осмыслить, но ничего, Глория постарается.

В голове у нее появилась какая-то тупая боль. Возможно, не замедлил проявиться эффект абстиненции, вызванный тем, что она сравнительно долго не ела мороженого. Случается же нечто подобное с заядлыми любителями кофе.

– Ты хочешь, чтобы я приехала к тебе, мама?

– О нет! – Послышался смех, в котором Глория распознала наигранную бодрость. – Вообще-то я звоню из телефона-автомата на стоянке у твоего дома… Я ехала на бридж. Ты же знаешь, в первую пятницу каждого месяца мы играем в бридж у Бройлзов. Я поехала по привычке, но по дороге до меня вдруг дошло, что без Энди у нас не будет четвертого партнера. Я перезвонила сейчас Бройлзам и сказала, что не приеду.

– Мама, поднимайся ко мне. Я как раз собиралась сделать себе сэндвич с ветчиной.

– Только не с ветчиной. Я начала прибавлять в весе.

Глория повесила трубку и задумалась. Итак, впереди перспектива провести пятничный вечер в обществе матери? Не то, чтобы она не ладила с ней, однако их беседы скорее походили на обмен короткими фразами двух хорошо знакомых женщин за ленчем, а ей предстояло провести с матерью целый вечер.

Глория зажгла конфорку и поставила на нее кастрюльку с водой. Новым чайником она пока не обзавелась, а старый сгорел, когда она забыла выключить газ. Зеленый чай – вот что нужно истерической родительнице, склонной к полноте.

На лестнице уже раздавались шаги ее матери. Глория положила на стол пачку салфеток и направилась к двери в тот самый момент, когда мать постучала. Глория открыла. Ожидая увидеть рыдающую женщину, готовую забиться в истерическом припадке.

– Привет, Глория! Я так рада, что ты оказалась дома.

Рыдания и истерик пока не было.

– Я уже и забыла, когда мы сиживали с тобой вдвоем, – произнесла Глория.

– Это было в прошлом месяце за ленчем.

– Да, верно. – Патриция показала на куртку, надетую на дочери. – Ты собиралась уходить?

– Я хотела сбегать за мороженым, – сказала Глория.

Патриция окинула взглядом гостиную и опять посмотрела на дочь.

– Значит, на обед ты планировала съесть мороженое и больше ничего?

Глория молча пожала плечами. Усталым жестом отмахнувшись от дальнейших объяснений. Патриция тяжело опустилась на стул. Впервые Глория видела свою мать в таком подавленном состоянии.

– Были времена, когда я тоже хотела, чтобы мой обед состоял из одного мороженого… – Патриция вздохнула и села прямо. – Твой отец… Разве он ценил то, что я для него делала? Нет. Поставив меня перед свершившимся фактом, он увольняется, собирает свои вещички и уезжает в какую-то дыру…

Мать встала со стула, но, сделав несколько шагов по комнате, опять села, на этот раз на диван. При этом Глории показалось, что у матери подкосились колени.

– Я даже не знаю, достаточно ли у него носков. Он никогда в жизни не собирался сам. Ладно, теперь он – не моя забота.

Забренчала крышка на кастрюле, и Глория вышла на кухню заварить чай. Выключив плиту, она положила в две чашки по пакетику чая, а затем налила туда кипятку. Надтреснутый голос матери проникал на кухню через полуоткрытую дверь.

– Я считала, что у нас с Энди отношения равных партнеров. Я думала, мы такие умные. Мы не выкладывались на двух работах, как это делали все прочие. Вместо этого мы вкладывали все силы в одну работу – его. И у нас все получалось. Никто не выдержал конкуренции с нами. Он рассказывал мне, что люди часто спрашивали, в чем его секрет. Я была его секретом.

И ее заслуги так и не получили признания, подумала Глория. Должно быть, это очень обидно.

– Всю свою замужнюю жизнь я соотносила свои поступки с тем, что я – жена Энди. Я делала покупки только в надлежащих магазинах, пользовалась услугами только надлежащих фирм и никогда не покупала одежды, которая не соответствовал бы нашему общему имиджу. Нашей целью было стать безупречной парой в корпоративной упаковке.

Глория поставила кружку чая перед матерью и села рядом с ней на диван.

– Теперь эта упаковка распакована, – сказала Патриция.

Ее матери нужно было поплакаться в жилетку, что было не внове для Глории, которой неоднократно приходилось выступать по отношению к подружкам, как в роли плакальщицы, так и в роли жилетки. Она понимала, что сейчас от нее ожидают понимания и сочувствия.

Но ведь это была ее мать, которая говорила о ее отце. Возможно, следует подкорректировать правила.

– Папа вернется. Вот увидишь. Он просто…

– Уехал от меня. – Ее мать осторожно пригубила чай, который никак не хотел остывать. – Он теперь сам за себя отвечает. Но я тоже готова начать жить для себя, так как живешь ты.

– Но, мама… – Глория испугалась. Неужели мать предлагает ей жить вместе?

– В конце концов, мне всего-навсего пятьдесят. Моя жизнь вряд ли окончена. Я еще хоть куда.

– Конечно, не окончена. Что за глупости. Успокойся, мама. Все наладится.

– И поэтому… – Мать посмотрела на дочь оценивающим взглядом. – Если я собираюсь опять выставить свой товар на рынок, то ему нужна новая упаковка. – Она вскочила с дивана. Глория тоже вскочила. – Я хочу порыться в твоем шкафу. Интересно, что теперь носят девушки.

– Мама? Товар на рынок? Чепуха. Это же совершенно не вяжется с… Не думаешь ли ты, что…

Но Патриция уже поставила свою чашку на столик и пошла к встроенному шкафу. Прежде чем Глория успела обежать низкий столик и помешать ей, она уже распахнула дверцы.

Быстро сдвигая вешалки в сторону, она добралась до юбки, которую Глория считала немного экстравагантной и провоцирующей и надевала очень редко.

– Ага, нашла. В этом ты, наверное, ходишь на свидания. Гм. Коротко и в обтяжку – отлично!

– Мама!

– Дорогуша, я ведь тоже ходила на свидания в свое время. Тогда тоже носили короткие юбки. Какая шикарная вещица. – Она вытащила из шкафа прозрачную шифоновую блузку, которую Глория купила перед тем, как рассталась с Джарвисом. Пытаясь разжечь потухший костер.

Патриция вытащила еще одну вешалку.

– А эту милую маечку ты, должно быть, надеваешь под нее.

Нет, она не надевала под нее эту маечку, но не стала поправлять мать. Да и не до того ей было, потому что та уже вытащила из шкафа алый жакет…

– О, это именно то, что надо! – Патриция повесила обратно в шкаф блузку и «маечку». – Можно мне позаимствовать его у тебя?

– Нет!

Патриция уже начала раздеваться.

– Почему?

– Потому что… – Глория с беспокойством взирала на жакет. – Но что… что ты делаешь?

– Переодеваюсь. Я хочу выйти на люди.

– На люди – это куда? – спросила Глория с подозрением.

– Пока еще сама не знаю. Куда-нибудь. И мне нужна подходящая одежда.

– Но ведь ты не сможешь это надеть!

Патриция без всяких проблем застегнула пуговки алого жакета. Легко и просто.

– О, мне это нравится. – Она провела ладонями по груди, ощущая кожей ласковое прикосновение ткани. – Чудесная ткань. Откуда она у тебя?

– Подарок подруги, – пробормотала Глория, испепеляя взглядом предательский жакет.

– В нем что-то есть, не правда ли?

– Ты даже не представляешь себе, что именно.

А затем, к ужасу Глории, ее мать надела короткую юбку из тонкой черной кожи и стянула на талии широкий ремень.

– Что ты делаешь?

Патриция рассмеялась, удовлетворенно рассматривая себя в зеркале.

– Вот так. Ну. Как я теперь выгляжу?

Вообще-то она выглядела классно.

Мать по-своему интерпретировала выражение лица дочери.

– О да. Моя прическа. Слишком по-светски, не так ли?

– Да. – Глория ухватилась за этот предлог. Возможно, теперь ее мать откажется от своих намерений. – Она совершенно не подходит ко всему остальному… – Слова Глории повисли в воздухе, потому что Патриция устремилась в ванную, где принялась усердно расчесывать волосы.

Прическа ее матери, зафиксированная лаком, представляла собой настоящее произведение искусства. По мнению Глории, необходим был отбойный молоток, чтобы разрушить это изваяние. И все же…

– Ну и как теперь?

Волосы матери мягко обрамляли раскрасневшееся и посвежевшее лицо и волнами спускались на плечи.

– Класс! – восхитилась Глория и тут же упрекнула себя.

– Вот и все. – Патриция еще раз посмотрела на себя в зеркало. – Ну и где же здесь самый крутой клуб?

Глория не сразу нашлась с ответом. Отказавшись от мужчин, она перестала интересоваться этими увеселительными заведениями. Но Люси-то продолжала посещать их.

– Ройялс на Риджентс. Но если у тебя нет там знакомых… – Вряд ли ее мать попадет туда.

Патриция усмехнулась и вышла из спальни.

– Значит, я заведу дружбу с тем пижоном, что стоит у входа.

Окончательно сраженная, Глория побежала за матерью.

– Подожди. Я пойду с тобой. Повеселимся вместе. – Теперь ее мать мог остановить разве что удар молнии.

Патриция просунула руки в рукава пальто.

– Глория, милочка, не обижайся на меня, но женщине с ребенком трудно заинтересовать мужчину.

– Я не ребенок! Мне двадцать шесть лет!

Но мать уже была за дверью, и вместе с ней исчез жакет.

Глория заколебалась. А что, если эта чертова кофта и в самом деле обладает каким-то магнетизмом для мужчин? Она на ее матери. Не лучше ли пойти за ней?

Схватив кошелек и ключи, Глория распахнула дверь и столкнулась с Филом.

Он выглядел как-то странно и, наверное, хотел поговорить. От идеи идти в клуб пришлось окончательно отказаться.

– Что случилось?

Потуги Фила натянуть на лицо улыбку оказались безрезультатными.

– По мне очень заметно?

– Да. Ты выглядишь ужасно. Заходи.

Хмурый, он стоял у порога, по привычке засунув руки в карманы потрепанных джинсов. Джинсы и застиранный старый свитер. И кроссовки, надетые на босу ногу. Совершенно и абсолютно обожаемый.

– Но ведь ты куда-то собиралась.

– Уже нет. Давай, заходи быстрее. – Глория повернулась и, переступив порог гостиной, бросила кошелек на столик, где стоял телевизор.

– Спасибо, Глория, – выдохнув эти слова, он рухнул на диван, прислонился головой к спинке и закрыл глаза.

– Я настоящий друг, да, я знаю. – Глория убрала кружку с зеленым чаем, из которой пила ее мать, и отнесла ее на кухню.

Сняв куртку после второй неудачной попытки выйти из дома, Глория повесила ее в шкаф. Все указывало на то, что до третьей попытки было еще далеко.

– О'кей, рассказывай. – Она уселась на противоположный конец дивана.

– Неудача. Надо бы напиться, но у меня нет денег.

– Bay, и ты вспомнил обо мне.

– Я лучше пойду.

– Нет! – Перепуганная Глория схватила его за руку. Дело, наверное, обстояло хуже, чем она думала. – Расскажи все.

Мускулы его руки расслабились, и она отпустила ее.

– Я вышел на одного производителя, который раньше вел дела с моей семьей, но, поскольку я сейчас сам за себя, этот парень требует залог. Логично, не правда ли?

Глория хотела спросить, сколько же ему нужно, но вовремя одернула себя.

– Я обратился в банк за кредитом. Но решил играть честно и в заявлении указал мое настоящее финансовое положение. Банк отказал мне. Тогда я пошел в другой банк.

– И там тоже получил отказ.

– Да, но они хотели посмотреть анализ маркетинга. Однако, как можно выполнить анализ маркетинга без оборудования, которое я не могу изготовить, не получив кредит? Получается замкнутый круг.

– Может быть, ты расскажешь мне поподробнее о своем бизнесе?

По мере того, как он повествовал о своих планах, выражение безысходности на его лице исчезало. Он то и дело запускал пальцы в свою шевелюру, жестикулировал, но интереснее всего было наблюдать за работой различных групп мускулов на его груди и руках, когда он объяснял систему упражнений для снятия усталости у сотрудников фирм, которым приходится много часов просиживать за письменными столами.

– И это займет всего десять минут в день!

Глория с трудом вырвалась из плена фантазий, в которых она готова была уделить Филу гораздо больше десяти минут в день.

– Всего-навсего десять минут?

– Но мы же не собираемся готовить людей к участию во всемирных конкурсах культуристов. Мы говорим о том, как улучшить их физическое состояние.